Книга четвертая. Эмиссары
Пролог
― Папа, там, над башней, это Таонно?
Председатель Совета Пятнадцати Оонк повернул голову в том направлении, куда показывала младшая дочь.
― Да, Аэле, ты права. Это действительно Таонно ― звезда, вокруг которой обращается Таангураи, наша первая колония.
Девочка, казавшаяся маленькой для своих почти тринадцати лет, бросила еще один взгляд на раскинувшееся над парком роскошное звездное небо.
― А какие еще сегодня видны наши колонии? ― с интересом спросила она.
― Прежде всего, Кронтэа, ― с улыбкой ответил Оонк.
― Ах, да, восьмая Меча! ― Аэле повернулась, ища взглядом яркое заметное созвездие. ― Но я вижу в Мече только пять звезд!
― Это потому что идет засветка от фонарей, ― авторитетно разъяснил Оонк. ― Встань так, чтобы не видеть яркого света. Можешь даже прикрыть от него глаза рукой. И всмотрись. Солнце Кронтэи находится в клинке, возле эфеса.
― Вижу! ― меньше чем через минуту раздался радостный крик. И тут же разочаровано: ― Но она такая маленькая!...
― Что поделать, ― Оонк философски пожал плечами. ― Обитаемые планеты вращаются вокруг неярких звезд ― красных или желтых карликов, поэтому на нашем небе они ничем особенным не выделяются. Скажем, солнце Лавинтисаэ ― это 14-тая Летучей Рыбы, ее и я не смогу узнать среди других звезд. А чтобы как следует рассмотреть Тэкэрэо, 22-рую Паруса, нужно иметь очень хорошее зрение.
― Так что, на всем этом большом небе больше нет наших колоний?!
― Почему нет? ― Оонк ненадолго задумался. ― Есть еще Каангахорэ, четвертая Лоцмана.
― Где? ― девочка завертела головой, пытаясь встать так, чтобы ее не слепил фонарь.
― Честно говоря, я и сам не знаю, ― Оонк смущенно развел руками. ― В этом созвездии нет ярких звезд. Где-то чуть выше носа Корабля.
― А новую нашу колонию, Филлину, сейчас видно? ― поинтересовалась Аэле.
― Филлину? Она в Колеснице, значит, еще не взошла или слишком низко над горизонтом.
― Жа-алко, ― Аэле еще раз посмотрела вверх и вздохнула. ― Тут столько красивых созвездий!... Выходит, все эти звезды ― не наши?! Тогда почему же наше государство называется Звездной Империей?
― Видишь ли, ― Оонк был совершенно серьезен. ― Большая часть звезд, которые мы видим, ― это далекие, но очень мощные солнца. Возле них, согласно современным представлениям, не может быть жизни. А, например, Раэло, самая яркая звезда нашего неба, или Тикумио, первая Северного Креста, находятся в пределах нашей державы, но возле них нет ни колоний, ни даже форпостов, так как нет пригодных для этого планет.
― Потому что это высокотемпературные белые звезды, да? ― вспомнила Аэле.
― Верно, дочка! ― кивнул Оонк. ― Но ты не огорчайся: может, когда вырастешь, сама присоединишь к Империи несколько самых красивых звезд.
― Вечно ты так говоришь ― когда вырасту! ― слегка надулась Аэле. Она всегда переживала за свой небольшой рост. ― Ты тогда посиди здесь, папа, а я сбегаю в городок, пару раз пройду трассу.
Аэле убежала к городку аттракционов, занимавшему в парке большую поляну. Несколько уровней горок, подвесных мостиков, веревочных лестниц, труб для проползания, подъемов для лазания и спиральных спусков. Для здорового активного ребенка неполных тринадцати лет ― неистощимый источник забав.
Проследив взглядом за дочкой и привычно отметив несколько теней, неприметно переместившихся поближе к городку, Оонк с легким вздохом присел на скамейку в небольшой беседке, почти скрытой зарослями декоративного кустарника.
Да, девочка растет. Она уже задает правильные вопросы... на которые пока нет ответов. Приходится признать, что он, Оонк, Председатель Совета Пятнадцати, не знает чего-то важного, непосредственно влияющего на нынешнее состояние державы, но вытекающего из ее далекого прошлого.
Что произошло триста лет тому назад? Что заставило активную, быстро расширяющую свои пределы Империю внезапно прервать свою экспансию и очертить вокруг себя незримую границу Зоны Действий? С чем... или, может быть, с кем она столкнулась?
Ясно одно: это каким-то образом связано с Филлиной. Когда-то он некритично воспринял официальную версию о том, что ее обнаружили совсем недавно. Сейчас он хорошо видит ее лживость. Внутри Зоны Действий и в ее ближайших окрестностях не так много звезд, вокруг которых могут обращаться пригодные для жизни планеты. Предки, очень интенсивно исследовавшие не только ближний, но и дальний космос, не могли не натолкнуться на нее еще сотни лет тому назад.
И опять вопрос: что они там обнаружили? От своей агентуры в Дальней Разведке ему уже известно, что несколько секторов, включая тот, в котором находится Филлина, на протяжении многих дюжин лет были фактически запретными. Туда просто не летали корабли. Зато именно туда совершал свои рейсы пропавший без вести "Полюс"... или якобы пропавший?
Впрочем, старые тайны могут подождать. Он займется ими потом, когда сосредоточит у себя власть. Областью его интересов всегда были конкретные, реальные, можно сказать, приземленные дела, обращенные в настоящее и будущее, а не в далекое прошлое. И пусть Гдоод сколько угодно намекает на некие "тайные знания" ― для него эта тема сейчас не приоритетна.
Признаться, и Филлина для него не слишком приоритетна. Станет она колонией в ближайшее время или не станет, добьется его высочество принц Кэноэ успеха или потерпит неудачу ― это не принципиально. Пусть об этом болит голова у Союза Борьбы, коль сам уж проявил инициативу. Зато под прикрытием этой миссии можно будет навести кое-какой порядок на Тэкэрэо, раз уж так удачно выпали карты. Заодно и посмотрим, на что этот принц реально способен, и можно ли его будет использовать в будущем.
И все же: чем так важна Филлина, если вокруг нее пошли такие завихрения, задействована агентура такого уровня и засвечиваются самые секретные разработки?! Ведь дело явно не в старых сказках о гневе неведомых богов, что бы там ни говорил Гдоод. За всем этим кроется что-то абсолютно реальное и насквозь практичное. Об этом говорит хотя бы то, как и какую информацию ему слили недавно о Службе по делам форпостов.
Нет, безусловно, сверхтайная спецслужба, законспирированная даже от верховного руководства Империи, никому не неподотчетная, обладающая неизвестными, но, похоже, весьма широкими возможностями, с неясными задачами и непонятными целями ― это бред, и бред опасный. Придет время, он возьмет ее в оборот. Но... информация о ней пришла из окружения Гдоода, причем, были приняты просто экстраординарные меры для того чтобы скрыть подлинный источник. Это заставляет задуматься. Судя по всему, Служба по делам форпостов чем-то мешает Гдооду. Так может, и Гдоод чем-то мешает этой Службе? Тогда она вполне может оказаться не противником, а союзником. Временным, конечно, но... сколько осталось того времени?! Развязка близка. Все решится не позднее, чем через год, и самое главное сейчас — не всполошить Гдоода, чтобы тот не стал действовать раньше времени...
— Папа, папа! — размышления Председателя Совета Пятнадцати прервал радостный голос дочери. — Я сегодня "Тропу ловкости" прошла! С первого раза и без ошибок! Наставник сказал, что у меня очень хорошая координация и большое будущее!
"Да, дочка, — улыбнулся Оонк про себя. — У тебя, бесспорно, очень большое будущее, и я сделаю все, чтобы оно состоялось".
Глава 26. Катастрофа
Незадолго до рассвета их разбудило землетрясение. Земля, на которой они спали, вдруг задрожала, пошла волнами, откуда-то послышался странный гул, а деревья в рощице, на опушке которой они остановились на ночлег, отчаянно заскрипели.
Вокруг раздавались испуганные крики, вопли, но их тут же перекрыл мощный голос Дилера Дакселя, немедленно воспроизведенный на нескольких языках Хенной.
― Спокойно, без паники! Нам ничего не угрожает!
И в самом деле, чего им бояться здесь, на открытой местности, где нет ничего, что могло бы разрушиться или упасть им на голову? Однако до самого рассвета почти никто не сомкнул глаз. Растревоженная земля все никак не могла успокоиться, ее то и дело сотрясали новые толчки, пусть и более слабые. Все окончательно утихло только к утру, когда над краем плато поднялось солнце, окрасив полнеба в глубокий кроваво-оранжевый цвет.
Возможно, в другое время они полюбовались бы буйством красок, но сегодня это было воспринято как дурное предзнаменование. И дурные вести не замедлили последовать. Эми Дауге, выщелкнув из гнезда их последней гравитележки использованные энергопатроны, не говоря ни слова, столкнул ее в промоину и начал деловито забрасывать сухими кустиками местного перекати-поля.
― Что это значит?! — немедленно и громко возмутилась скандальная мадам Бэнцик. — Она что, сломалась? Ее надо немедленно починить!
― Внимание всем! — Эстин Млиско устало поднялся на ноги. Похоже, он был явно не доволен, что болезненный для всех вопрос приходится поднимать еще до завтрака. — К сожалению, у нашей тележки, можно сказать, кончился бензин. Энергопатронов больше нет, остался лишь неприкосновенный запас для оружия, приборов и инструментов.
Но мадам Бэнцик не унималась.
― Вам что, какие-то лопаты дороже людей?! А вы подумали о тех, кому трудно идти?!
Вчера мадам Бэнцик, по общему мнению, здоровая как кобыла, просидела на тележке полдня и слезла только по личному приказу Дилера Дакселя, посадившего на ее место одну из женщин, вывихнувшую ногу.
― Мы подумали, — Млиско изо всех сил пытался игнорировать визгливые выкрики. — То, что тележку рано или поздно пришлось бы бросить, ни для кого не новость. Вчера мы подготовили специальные ноши, мне приходилось их использовать в Заморье для переноски больных и раненых...
Так вот что они с Эрной Канну мастерили на привалах из ремней и сеток!
― ...Таких нош у нас пока три, сегодня будет четвертая. Для переноски выделены группы носильщиков из отделений разведки и охраны. Они будут меняться каждый час, я по себе знаю, насколько это нелегко. Взять много людей на ноши мы не сможем... по крайней мере не сейчас, пока у нас еще есть продукты. Поэтому я очень прошу тех, кому трудно идти, уступать друг другу места, давать возможность своим товарищам отдыхать и быть терпеливыми к тому, что носильщики не сразу приспособятся к ношам.
Всего три места! Эргемар начал прикидывать, кому они нужны больше всего. Во-первых, наверное, Дарика, которая вчера вывихнула ногу. Ее лодыжка до сих пор выглядит распухшей, и понятно, что много она сегодня не пройдет. Во-вторых, Ласси, молодая фидбаллорка, чьи туфли, явно не пригодные к долгим походам, полностью развалились еще во время подъема на плато. Несколько дней она мучалась в самодельных сандалиях, а позавчера пошла босиком и сильно поранила ноги. В-третьих, Жеран Зибеляйт, раненый еще во время их восстания, а пару дней назад еще и свалившийся с жестоким поносом. Сырой водички попил... А еще Карвен, так и не вылечившийся до конца от своей раны, и Тихи, и еще несколько человек, которым откровенно тяжело идти...
Однако после завтрака обнаружился еще один претендент. Эргемар даже не удивился, увидев, как мадам Бэнцик, собрав свой узел, деловито встала над одной из нош, всем своим видом показывая, что никому не уступит это место.
Эстин Млиско только иронично хмыкнул. Он молча отпихнул мадам Бэнцик в сторону, поднял с земли ношу, расправил ремни и протянул ее Горну, назначенному в первую партию носильщиков.
― Бери. Пусть сюда сядет Ласси.
― Это мое, это должно быть мое место! — ступор у мадам Бэнцик продлился всего несколько секунд. — Да что вы себе позволяете?! Вы разве не видите, что я не могу идти?! Вы должны освободить мне это место!
― Мадам, ваши ноги в порядке, — негромко, но твердо сказал Млиско. — Пора их вам немножко и поутруждать. Как мне кажется, среди нас есть люди, которые, действительно не могут идти.
― Это не вам, не вам судить!... — голос мадам Бэнцик приобрел силу и визгливый тембр. — Это мое место! Иначе я дальше не пойду! И уберите от меня руки! Я вам не подчиняюсь!
Эргемар оглянулся по сторонам. Назревал скандал. Где Лилсо? Мадам Бэнцик, вроде бы, входит в его хозотделение, может, хоть он призовет ее к порядку? Однако стерва и скандалистка явно закусила удила. Размахивая узлом, она прямо наступала на Млиско, осыпая его градом визгливых претензий и ругательств. Дилер Даксель, приоткрыв рот, просто стоял поодаль. Кажется, он впервые растерялся.
Нет, это надо немедленно прекратить! Драйден Эргемар стал решительно проталкиваться поближе к Млиско.
― Хватит! — крикнул он, перекрывая визгливые вопли. — Тихо! Пора заканчивать с этим!
― Да, пора заканчивать, — согласился Млиско. Он, как ни странно, был совершенно спокоен. — Драйден, дай мне свою пушку.
― Бери.
Драйден Эргемар протянул ему пистолет, решительно не понимая, что Млиско станет с ним делать. Мадам Бэнцик не унималась. Она совершенно правильно осознавала, что, если она сейчас не отвоюет себе право на место на ноше, дальше ей придется идти пешком.
― Да ты мне это в лицо не тычь! — взвизгнула она. — Угрожать еще вздумал! Да я тут и с места не сдвинусь! Шагу не сделаю!
― Верно, не сделаешь, — пробормотал Млиско, нажимая на курок.
Игла угодила мадам Бэнцик прямо между глаз. Вскрикнув в последний раз, она навзничь рухнула на землю. Над лагерем нависла тишина.
― Держи.
Эстин Млиско спокойно, у всех на глазах, поставил пистолет на предохранитель и протянул Эргемару, как положено, рукояткой вперед. Всеобщее молчание становилось все более напряженным.
― Да, я убийца, — Млиско не спеша обвел всех тяжелым взглядом. — А вы не знали? Я готов пойти под суд и даже понести заслуженное наказание, но только когда мы все вернемся домой! И я сделаю все, что в моих и вообще в человеческих силах, чтобы мы туда вернулись! Ясно?! Может, еще кто-то не хочет идти?
В полном молчании Дилер Даксель вышел из толпы и хлопнул Млиско по плечу.
― Пора! — просто сказал он. — Пошли! Драйден, ты сегодня дежурный? Пусть ее прикопают где-нибудь. Только не забудь прихватить ее обувь... Ишь ты, даже каблуки не сбиты...
Вскоре они двинулись в путь. Сегодня они двигались медленнее обычного. Памятуя о тех, кому трудно идти, Дилер Даксель задал щадящий темп. И еще их было на одного человека меньше.
Около полудня, пройдя насквозь очередную рощу с редкими невысокими корявыми деревьями с плоской зонтичной кроной, они неожиданно вышли на край плато. Горизонт внезапно раздался вдаль и вширь, впереди и внизу простерся слегка волнистый мохнатый зеленый лесной ковер, переходивший на севере в каменистые пустоши, за которыми вздымал к небу снежные вершины величественный горный хребет. Здесь были заметны следы ночного землетрясения: у кромки исполинского обрыва змеилась опасная трещина, в одном месте она обрывалась вниз языком недавнего обвала.
