Генетический шторм

ГЕНЕТИЧЕСКИЙ ШТОРМ.

Глава первая.

В которой Игорь Залётин отдыхает тихо и мирно,

но в итоге видит страшное.

Начиная этот рассказ о чудовищных событиях, произошедших в мире весной того памятного года, я вынужден осадить себя с самого начала — и так мне предстоит поступать впредь, раз за разом вспоминая и кляня свою наивную самонадеянность. В силу своей молодости и обычного для такого возраста упрямства, в ту пору я наивно считал, что давно и полностью готов к любым экстремальным ситуациям — мало ли их было в короткой, но бурной жизни. Однако случившееся приземлило меня сразу и бесповоротно, заставив заново учиться понимать сущее и своё место в нём. Увы, до сих пор не могу признать, что стал прилежным учеником...

Уф, устал я что-то от сочинения сложных романтических предложений.

Короче: не в падлу признаться — поначалу растерялся.

* * *

Больше всего мне нравилось смотреть с балкона на самолёты.

И не просто смотреть, а изучать летательные аппараты наяву и по снимкам, запоминать расписание рейсов и особенности взлёт-посадки в самую разную погоду, определять привычки пилотов и оценивать ситуацию в воздухе вообще, словно я шпион вражеского государства, укрывшийся возле стратегического объекта.

Здесь отличное место для авиаспоттеров — аэропорт Адлера рядом, гостиница "Орхидея" стоит между глиссадами обеих взлётных полос. Первая, ВПП 06/24, подлиннее будет, 2900 метров, на ней и лежит основная нагрузка по пропуску авиатрафика. Вторая, ВПП 02/20 — покороче, хотя и её удлинили до двух с половиной кэмэ. Этого хватило: судя по наблюдениям с моего балкона, на взлётку плюхается всё подряд. Главная же частенько закрыта, там, как я слышал, даже после окончания авральной Олимпиады работы осталось выше крыши: то строители "рулёжки" переделывают (за новые большие деньги), то перрон достраивают (за ещё более жирные). Олимпийское корыто не оскудевает, даже массовые посадки по итогам не помогли.

Авиаспоттинг — особый вид хобби, но для кого-то и образ жизни; это фотографирование авиатехники, часто с максимально близкого расстояния. Вот так, если коротко, зачем грузить лишним. Я не профессионал предмета, просто авиацию люблю.

Взлётные полосы работают непредсказуемо для отдыхающих, — хозяева порта то одну запустят, то обе сразу, не угадаешь. Это не есть хорошо для отдыхающих масс и владельцев отелей. В сети пишут: "Сейчас летают над Мзымтой"! Мамаша покупает номер в центре, а по приезду через день оказывается, что в порту сегодня поменяли порядок взлёта-посадки. Когда работает главная ВПП, самолёты проходят над пляжем "Огонёк", а это самый хороший пляж Адлера, если на мой взгляд. Не всем, понимаете ли, нравится, когда реактивные двигатели тяжёлых машин ревут над головой.

Однако и любителей авиации хватает, многие люди специально приходят посмотреть на завораживающее зрелище, дожидаются, когда на горизонте появляется точка очередного "джета", медленно ползущая прямо на тебя. Точка увеличивается, скользя по глиссаде, и постепенно превращается, например, в Боинг-767 диковинной расцветки. Рёв, пролёт, и вскоре уставший лайнер, полный пассажиров с прилипшими к иллюминаторам носами, проходит прямо над тобой, протаскивая по глазеющим и купающимся отдыхающим мягкое одеяло акустической волны.

У современной реактивной техники это "одеяло" мягкое — технологично-синтетическое. У старой советской — грубое, колючее и жёсткое. Редкие винтовые самолёты шумят по-особому, вызывающе, немного истерично подвывая на высоких частотах. Мне, например, это живое дыхание крупного авиахаба в чистый кайф. Мамашам с малыми детьми — головняки запредельные... Поэтому некоторые, особо хитрые, бронируют себе места подальше от основной глиссады, в гостиницах и пансионатах за речкой, на левом берегу Мзымты их уже очень много.

И вот тут руководство аэропорта говорит туристам: — "Сюрпрайз!" и "включает" ВПП 02/20. Или же запускает сразу обе полосы — когда стоящий в нескончаемой очереди подобных мероприятий очередной сочинский саммит или страсть как важная международная конференция порождают большой наплыв гостей и участников, — всех нужно принять и разместить сразу и срочно. А желающих за счёт государства или корпорации поучаствовать в оттяге по-сочински всегда предостаточно. Бедные мамаши.

Хотя я искренне не понимаю их страданий, накрученных большей частью искусственно. Не шибко-то и гудят современные летательные аппараты. Если тебя это не парит в порядке задуманного заранее самозавода на истерику, то уже через пару дней рёв двигателей вообще перестаёшь замечать. Мне интересны сами самолёты. А детям зрелище приземляющейся авиатехники слаще многого.

Ого! Вот ещё один "арбуз" заходит с моря на ВПП 02/20, — это "Люфтганза", рейсы я проверяю по онлайн-расписанию. А взлёты сегодня идут со "старшей" полосы, обе работают.

Я выскочил на правую сторону длинного, во весь фасад, балкона, метра на два огибающего боковые стены небольшого трёхэтажного здания отеля, изготовился.

Щёлк его! И ещё пару раз. Убираем камеру. Э-эх! Кр-раса-авец! И вообще — лети, Птица!

Ну и что тут громкого?

Я очень необъективен, сразу предупреждаю.

Всю жизнь енисейский парень Игорь Залётин мечтал стать лётчиком ГА. А стал, мама дорогая, что тут сказать-то приличным людям... реальным бандитствующим братком. Ну, это в былом: пока что я только так — осторожно и с большой оглядкой — подведу промежуточный итог недолгой своей жизни. Тьфу-тьфу.

Человек с частично сломанной судьбой, так можно сказать. А можно — с уникальным опытом, как посмотреть. И вот что: а кого в те годы не заносило? Ну-ка, кто из сверстников выскочил из 90-х без грехов?

Но говорю без скулежа, и об этом сразу предупреждаю, чтобы никто по тупости зубы не потерял. Шаблона отмороженного во мне нет, в гопоте не замечен. Я нормально, но с перерывом, отучился в политехе, стипендию иногда получал, в рок-группе играл, в походы ходил, боксом баловался. В вынужденной паузе мирной карьеры зрело и осознанно отслужил в пехоте. Армия пошла мне и на пользу, и во вред. Про очевидную пользу не буду, про вред придётся рассказать.

Пробило Гарика одним временем на плохое, да надолго, зараза.

Хорошая у нас была рота, боевая, много дрались. То с кавказцами, то с бесами из роты связи, то с уральскими, то с питерскими — не скучали, короче. К дембелю наше сибирское ядро превратилось в реальную такую бригаду, жёсткую, ребристую, сбитую в единый мозолистый кинтас. Так и вылетели из армейского тюбика — плотным слежавшимся столбиком. Шершавым на всю глубину. Меня даже и подписывать не нужно было, в голове уже прошилось. Такого надёжного окружения у Гарика до того никогда не было. Нам было ясно: свои по плечам стоят, чужие — вокруг. И от этого опьянения общностью мысли об одиночном плавании по жизненному морю как-то и в голову не приходили.

Сели мы в проходящий поезд "Москва-Владивосток", и домой.

Вот и начали внедряться на родной земле "кровельщиками", отрезать куски полян, нужные прихваты и туннели у старшего были. Старт прошёл без роста в статусе, попав из пехоты в пехоту. Поначалу происходящее меня, признаюсь, грело: лавандос, уважение, всё ништяк, бригада крепкая, без бакланья. С кем только не работали, да... Так всё и катилось стальным роликом, пока меня не дыранули. Сначала на черёмушкинской масложирбазе, по-мелкому — это я сам лечил. А потом по выходу из кафе "Огоньки" после базара — тут серьёзней, уже к лепиле повезли, да без больнички. Хорошо, доктор пулю сразу из плеча вынул, ствол у козла был левый, переделка дешёвая. Нашли его потом, кому это надо было, с четырьмя игральными "шестёрками" во рту... Не хочу это вспоминать, тяжело. Столько лет зря сжёг...

Короче, приехал я домой, в Енисейск. Сказал пацанам, мол, бывайте пока, я что-то не бодрячком, поеду-ка, припаду к родному, пусть родина лечит. Ну, и заявился к родителям, куда же ещё. Здесь опять лучше бы без протокола — никогда мне так стыдно не было.

Отец с матерью у меня, что называется, технические интеллигенты старой школы, вложили в сынулю всё, что могли и успели. Гарик науки усвоил, книги правильные прочитал запоем, развивал мозг, хотел стать ходячей энциклопедией, как папка. И, нате вам, завернул кривую. Узнать, что сынуля в краевой столице поделывает — никаких проблем, есть, кому ответить на вопрос родителей: "Как там наш Игорёня поживает".

Разговоры с отцом были прямые, без гнили. Долгие, жестокие, но душеполезные. Мама тихо рядом сидела, почти не вмешивалась, вздыхала, молчала, иногда плакала и всегда внимательно слушала. Лучше бы ремнём охаживала, вот что. В конце меня реально прорубило, просто наотшиб, слетела планка дурная. Но и сопротивлялся до последнего по упрямству. А в чём-то и сейчас себя правым чувствую.

— Отец, ну ведь ты же сам говоришь, что, в принципе, никакие ментовские сериалы смотреть не можешь. Это я о правде.

— Правильно, не могу их смотреть, и сейчас так же скажу. А почему, сын? Такое чувство, будто тебя предали. Системно, грязно и нагло. Взялись защищать и предали. Третья реформа прошла, но людей в участках так же пытают. А в сериалах всё ещё глупо пытаются показать мне сказку про честного чудо-опера. Но время сказок в нашей стране закончилось, сын, всем всё понятно, кроме главных редакторов каналов.

— Так и я о том же! Что правильного в такой "законности"? Почему я должен стоять за ментов? Братва честней, без байды.

— Я же уже просил тебя! — поморщился папка, подбавляя металл в голос. — Давай без этой вашей феньки. Стоит он, не стоит... Да ты за меня с матерью стой, за сестёр своих стой! За город родной, за страну. Что ты всё о ментах, опять проблему упростить хочешь, прокладку из них сделать, свою грязь за чужую спрятать? С нашей полицией понятно: кто долго борется с драконом, сам же им и становится. Но это никак не снимает с тебя твоей страшной драконьей ноши. Конкретно, с тебя, Игоря Залётина, моего родного сына с Большой Кривой Дороги. Ты теперь — слуга Дракона, Гарик. И немаловажное здесь — "слуга". Кем числишься, поделись? "Гориллой"?

— Пап... — теперь настала моя очередь поморщиться, — "гориллы" это на западном театре боевых действий. А у нас "пехота". Ну, я, правда, как бы на повышение шёл, в крайнее время исполнял обязанности бригадира.

— Что ты будешь делать, а! Ещё одно слово испортили, подлецы, — грустно констатировал отец. — А теперь расскажи внятно, за какие такие высокие идеалы и за кого конкретно ты пули похватал.

Вот такие у нас были семейные разговоры.

А ещё я наслаждался малой родиной, общался и вспоминал. Тоже непростое занятие: кто помер с белочкой в обнимку, кто присел по дури, как так всё вышло... Были простые мальчишки, на горке играли, хорошие книги обсуждали. И вот, разнесло по краям, откинуло на кромку. К бабке в деревню съездил, за сестрёнок засветился на узловых точках — так, чисто для профилактики, пусть боятся трогать. И вскоре жёстко заскучал от безделья.

Тут-то я и решил испробовать нового да праведного, причём интересы были не только идеальные, хоть и решил подвязать, так, на время. На пробу, если честно. Времена лихих годков давно закончились, и нам, молодым да новым, тех былинно распиленных длинных бабок не отломилось. Доходы простых бойцов не так уж велики, как мнит себе в подъездах поселковая гопота. Многие из нас вообще состоят в штате какой-нибудь крытой фирмы и получают там типа зарплату. Ну, и премии за акции... Не зажируешь, как говорится, рынок всех расставил по своим местам.

В общем, ходил и думал: а действительно, за какого келдыша я свинец в теле пригрел?

На третьей неделе творческих исканий принял решение и поехал на "Ракете" в Бор, приметный посёлок на Енисее, где решил устраиваться в крутую фирму "Полюс-золото", хоть в охрану, хоть в чёрные работяги. Рекомендаций и отзывав о ней по Енисею очень много, мол, солидная контора, очень серьёзные деньги и люди, таким краевые кровельщики не нужны, там всё по-красному идёт.

После первого же собеседования мной заинтересовался начальник охраны одного из приисковых посёлков, но ничего продуктивного из того не сладилось. Посадили меня за агрегат с названием "полиграф", я даже и врать ничего не стал. И хорошо, что не врал, не люблю ёрзать и изворачиваться. Потом пробили по собственным и чужим базам — хорошие деньги у ребят из тамошней СБ, да и ФСБ, как я услышал потом, золотодобытчикам помогает. Приседать я не приседал, но галочки в архивах, где надо, напротив фамилии стоят. Когда оформляли пацанов из бригады на оружие, вопросы решали через ментов, задорого. Стволы оказались в законе, но и метки в уголках поставили. Из бригады выйдешь — хрен что получишь.

Просто всё, да не просто. "Начбезпеки" так сказал:

— Нам, Игорь, разные люди нужны, под разные задачи. Ты вот что сделай... Прошей себе в трудовую что-то реальное, да по нашему профилю. А не липовые корочки предъявляй от одиозных братковских фирмочек. Тогда и посмотрим.

На том и поручкались.

И куда мне было идти? В тоскливое не пойду, рутина Лесосибирска не для меня. В охотартели студёными зимами дыбиться?

Ситуацию спас папкин старинный дружок, ко времени объявившийся одним погожим вечером в сонном городе, Ступак Дмитрий Фёдорович, начальник небольшой частной старательской артели "Самородок". Посидели мы, поговорили серьёзно в отцовском кабинете на втором этаже старинного дома — так и стал я, неожиданного для самого себя, артельным гидромониторщиком, взятым на место прошлого неразумного кадра, отлетевшего три недели назад от корыта по 191-й статье УК. А кем ещё? Кому, нахрен, нужен инженер-механик, ни дня не проработавший по специальности?

Вот теперь и прикиньте дистанцию между Гариком Залётиным и кабиной гражданского воздушного судна, снившейся мне в юности каждую ночь.

Вечность.

Я в отпуске. На море.

Два сезона подряд оттрубил, так что заслужил. Авторитет поставил, бабла поднял. Наши в гости приезжали в Енисейск — ни слову не верят про мирное дело, уверены, что Гарик таким изящным способом фирму у кого-то отжимает. Бывшие коллеги решили, что я в "рыжую" специализацию ударился. Ну и пусть думают. Пусть кто что хочет, тот то и думает.

Ибо настало время отдыха, неизбежное, как дембель.

Нет у меня загранпаспорта, просрочил, новый сделать не успел. А вот в Сочи не был чёрт знает, сколько лет. Потому и решил освежить память детства и юности, когда СССР исправно снабжал нашу дружную семью курортными путёвками, часто бесплатно, край за копейки. Раньше здесь бывал часто, места знаю неплохо. Даже сезона не стал дожидаться, поехал в апреле. Прыгнул в самое дорогое купе фирменного поезда "Енисей" и покатил через всю страну.

Сначала я хотел остановиться в Центральном Сочи, но переиграл в последний момент.

Кто придумал само понятие Большого Сочи, не знаю, но понятие не работает. Это не единое целое, а группа разных городов и посёлков. И люди там разные, и атмосфера. Сочинские вечерние понты мне побоку, хотелось тишины, помогающей восстановить былое равновесие в душе. Ведь я только недавно вновь приучился думать на нормальном русском языке, а не на "бодрячке" сибирском. С прямой речью ещё хуже, это целый комплекс, там не только вербальное, там много чего замешано. Поэтому в разговоре постоянно срываюсь на прикипевшее блатное, с чем борюсь, стараюсь, честно. Постепенно переучиваюсь.