Генетический шторм

ГЕНЕТИЧЕСКИЙ ШТОРМ.

Глава первая.

В которой Игорь Залётин отдыхает тихо и мирно,

но в итоге видит страшное.

Начиная этот рассказ о чудовищных событиях, произошедших в мире весной того памятного года, я вынужден осадить себя с самого начала — и так мне предстоит поступать впредь, раз за разом вспоминая и кляня свою наивную самонадеянность. В силу своей молодости и обычного для такого возраста упрямства, в ту пору я наивно считал, что давно и полностью готов к любым экстремальным ситуациям — мало ли их было в короткой, но бурной жизни. Однако случившееся приземлило меня сразу и бесповоротно, заставив заново учиться понимать сущее и своё место в нём. Увы, до сих пор не могу признать, что стал прилежным учеником...

Уф, устал я что-то от сочинения сложных романтических предложений.

Короче: не в падлу признаться — поначалу растерялся.

* * *

Больше всего мне нравилось смотреть с балкона на самолёты.

И не просто смотреть, а изучать летательные аппараты наяву и по снимкам, запоминать расписание рейсов и особенности взлёт-посадки в самую разную погоду, определять привычки пилотов и оценивать ситуацию в воздухе вообще, словно я шпион вражеского государства, укрывшийся возле стратегического объекта.

Здесь отличное место для авиаспоттеров — аэропорт Адлера рядом, гостиница "Орхидея" стоит между глиссадами обеих взлётных полос. Первая, ВПП 06/24, подлиннее будет, 2900 метров, на ней и лежит основная нагрузка по пропуску авиатрафика. Вторая, ВПП 02/20 — покороче, хотя и её удлинили до двух с половиной кэмэ. Этого хватило: судя по наблюдениям с моего балкона, на взлётку плюхается всё подряд. Главная же частенько закрыта, там, как я слышал, даже после окончания авральной Олимпиады работы осталось выше крыши: то строители "рулёжки" переделывают (за новые большие деньги), то перрон достраивают (за ещё более жирные). Олимпийское корыто не оскудевает, даже массовые посадки по итогам не помогли.

Авиаспоттинг — особый вид хобби, но для кого-то и образ жизни; это фотографирование авиатехники, часто с максимально близкого расстояния. Вот так, если коротко, зачем грузить лишним. Я не профессионал предмета, просто авиацию люблю.

Взлётные полосы работают непредсказуемо для отдыхающих, — хозяева порта то одну запустят, то обе сразу, не угадаешь. Это не есть хорошо для отдыхающих масс и владельцев отелей. В сети пишут: "Сейчас летают над Мзымтой"! Мамаша покупает номер в центре, а по приезду через день оказывается, что в порту сегодня поменяли порядок взлёта-посадки. Когда работает главная ВПП, самолёты проходят над пляжем "Огонёк", а это самый хороший пляж Адлера, если на мой взгляд. Не всем, понимаете ли, нравится, когда реактивные двигатели тяжёлых машин ревут над головой.

Однако и любителей авиации хватает, многие люди специально приходят посмотреть на завораживающее зрелище, дожидаются, когда на горизонте появляется точка очередного "джета", медленно ползущая прямо на тебя. Точка увеличивается, скользя по глиссаде, и постепенно превращается, например, в Боинг-767 диковинной расцветки. Рёв, пролёт, и вскоре уставший лайнер, полный пассажиров с прилипшими к иллюминаторам носами, проходит прямо над тобой, протаскивая по глазеющим и купающимся отдыхающим мягкое одеяло акустической волны.

У современной реактивной техники это "одеяло" мягкое — технологично-синтетическое. У старой советской — грубое, колючее и жёсткое. Редкие винтовые самолёты шумят по-особому, вызывающе, немного истерично подвывая на высоких частотах. Мне, например, это живое дыхание крупного авиахаба в чистый кайф. Мамашам с малыми детьми — головняки запредельные... Поэтому некоторые, особо хитрые, бронируют себе места подальше от основной глиссады, в гостиницах и пансионатах за речкой, на левом берегу Мзымты их уже очень много.

И вот тут руководство аэропорта говорит туристам: — "Сюрпрайз!" и "включает" ВПП 02/20. Или же запускает сразу обе полосы — когда стоящий в нескончаемой очереди подобных мероприятий очередной сочинский саммит или страсть как важная международная конференция порождают большой наплыв гостей и участников, — всех нужно принять и разместить сразу и срочно. А желающих за счёт государства или корпорации поучаствовать в оттяге по-сочински всегда предостаточно. Бедные мамаши.

Хотя я искренне не понимаю их страданий, накрученных большей частью искусственно. Не шибко-то и гудят современные летательные аппараты. Если тебя это не парит в порядке задуманного заранее самозавода на истерику, то уже через пару дней рёв двигателей вообще перестаёшь замечать. Мне интересны сами самолёты. А детям зрелище приземляющейся авиатехники слаще многого.

Ого! Вот ещё один "арбуз" заходит с моря на ВПП 02/20, — это "Люфтганза", рейсы я проверяю по онлайн-расписанию. А взлёты сегодня идут со "старшей" полосы, обе работают.

Я выскочил на правую сторону длинного, во весь фасад, балкона, метра на два огибающего боковые стены небольшого трёхэтажного здания отеля, изготовился.

Щёлк его! И ещё пару раз. Убираем камеру. Э-эх! Кр-раса-авец! И вообще — лети, Птица!

Ну и что тут громкого?

Я очень необъективен, сразу предупреждаю.

Всю жизнь енисейский парень Игорь Залётин мечтал стать лётчиком ГА. А стал, мама дорогая, что тут сказать-то приличным людям... реальным бандитствующим братком. Ну, это в былом: пока что я только так — осторожно и с большой оглядкой — подведу промежуточный итог недолгой своей жизни. Тьфу-тьфу.

Человек с частично сломанной судьбой, так можно сказать. А можно — с уникальным опытом, как посмотреть. И вот что: а кого в те годы не заносило? Ну-ка, кто из сверстников выскочил из 90-х без грехов?

Но говорю без скулежа, и об этом сразу предупреждаю, чтобы никто по тупости зубы не потерял. Шаблона отмороженного во мне нет, в гопоте не замечен. Я нормально, но с перерывом, отучился в политехе, стипендию иногда получал, в рок-группе играл, в походы ходил, боксом баловался. В вынужденной паузе мирной карьеры зрело и осознанно отслужил в пехоте. Армия пошла мне и на пользу, и во вред. Про очевидную пользу не буду, про вред придётся рассказать.

Пробило Гарика одним временем на плохое, да надолго, зараза.

Хорошая у нас была рота, боевая, много дрались. То с кавказцами, то с бесами из роты связи, то с уральскими, то с питерскими — не скучали, короче. К дембелю наше сибирское ядро превратилось в реальную такую бригаду, жёсткую, ребристую, сбитую в единый мозолистый кинтас. Так и вылетели из армейского тюбика — плотным слежавшимся столбиком. Шершавым на всю глубину. Меня даже и подписывать не нужно было, в голове уже прошилось. Такого надёжного окружения у Гарика до того никогда не было. Нам было ясно: свои по плечам стоят, чужие — вокруг. И от этого опьянения общностью мысли об одиночном плавании по жизненному морю как-то и в голову не приходили.

Сели мы в проходящий поезд "Москва-Владивосток", и домой.

Вот и начали внедряться на родной земле "кровельщиками", отрезать куски полян, нужные прихваты и туннели у старшего были. Старт прошёл без роста в статусе, попав из пехоты в пехоту. Поначалу происходящее меня, признаюсь, грело: лавандос, уважение, всё ништяк, бригада крепкая, без бакланья. С кем только не работали, да... Так всё и катилось стальным роликом, пока меня не дыранули. Сначала на черёмушкинской масложирбазе, по-мелкому — это я сам лечил. А потом по выходу из кафе "Огоньки" после базара — тут серьёзней, уже к лепиле повезли, да без больнички. Хорошо, доктор пулю сразу из плеча вынул, ствол у козла был левый, переделка дешёвая. Нашли его потом, кому это надо было, с четырьмя игральными "шестёрками" во рту... Не хочу это вспоминать, тяжело. Столько лет зря сжёг...

Короче, приехал я домой, в Енисейск. Сказал пацанам, мол, бывайте пока, я что-то не бодрячком, поеду-ка, припаду к родному, пусть родина лечит. Ну, и заявился к родителям, куда же ещё. Здесь опять лучше бы без протокола — никогда мне так стыдно не было.

Отец с матерью у меня, что называется, технические интеллигенты старой школы, вложили в сынулю всё, что могли и успели. Гарик науки усвоил, книги правильные прочитал запоем, развивал мозг, хотел стать ходячей энциклопедией, как папка. И, нате вам, завернул кривую. Узнать, что сынуля в краевой столице поделывает — никаких проблем, есть, кому ответить на вопрос родителей: "Как там наш Игорёня поживает".

Разговоры с отцом были прямые, без гнили. Долгие, жестокие, но душеполезные. Мама тихо рядом сидела, почти не вмешивалась, вздыхала, молчала, иногда плакала и всегда внимательно слушала. Лучше бы ремнём охаживала, вот что. В конце меня реально прорубило, просто наотшиб, слетела планка дурная. Но и сопротивлялся до последнего по упрямству. А в чём-то и сейчас себя правым чувствую.

— Отец, ну ведь ты же сам говоришь, что, в принципе, никакие ментовские сериалы смотреть не можешь. Это я о правде.

— Правильно, не могу их смотреть, и сейчас так же скажу. А почему, сын? Такое чувство, будто тебя предали. Системно, грязно и нагло. Взялись защищать и предали. Третья реформа прошла, но людей в участках так же пытают. А в сериалах всё ещё глупо пытаются показать мне сказку про честного чудо-опера. Но время сказок в нашей стране закончилось, сын, всем всё понятно, кроме главных редакторов каналов.

— Так и я о том же! Что правильного в такой "законности"? Почему я должен стоять за ментов? Братва честней, без байды.

— Я же уже просил тебя! — поморщился папка, подбавляя металл в голос. — Давай без этой вашей феньки. Стоит он, не стоит... Да ты за меня с матерью стой, за сестёр своих стой! За город родной, за страну. Что ты всё о ментах, опять проблему упростить хочешь, прокладку из них сделать, свою грязь за чужую спрятать? С нашей полицией понятно: кто долго борется с драконом, сам же им и становится. Но это никак не снимает с тебя твоей страшной драконьей ноши. Конкретно, с тебя, Игоря Залётина, моего родного сына с Большой Кривой Дороги. Ты теперь — слуга Дракона, Гарик. И немаловажное здесь — "слуга". Кем числишься, поделись? "Гориллой"?

— Пап... — теперь настала моя очередь поморщиться, — "гориллы" это на западном театре боевых действий. А у нас "пехота". Ну, я, правда, как бы на повышение шёл, в крайнее время исполнял обязанности бригадира.

— Что ты будешь делать, а! Ещё одно слово испортили, подлецы, — грустно констатировал отец. — А теперь расскажи внятно, за какие такие высокие идеалы и за кого конкретно ты пули похватал.

Вот такие у нас были семейные разговоры.

А ещё я наслаждался малой родиной, общался и вспоминал. Тоже непростое занятие: кто помер с белочкой в обнимку, кто присел по дури, как так всё вышло... Были простые мальчишки, на горке играли, хорошие книги обсуждали. И вот, разнесло по краям, откинуло на кромку. К бабке в деревню съездил, за сестрёнок засветился на узловых точках — так, чисто для профилактики, пусть боятся трогать. И вскоре жёстко заскучал от безделья.

Тут-то я и решил испробовать нового да праведного, причём интересы были не только идеальные, хоть и решил подвязать, так, на время. На пробу, если честно. Времена лихих годков давно закончились, и нам, молодым да новым, тех былинно распиленных длинных бабок не отломилось. Доходы простых бойцов не так уж велики, как мнит себе в подъездах поселковая гопота. Многие из нас вообще состоят в штате какой-нибудь крытой фирмы и получают там типа зарплату. Ну, и премии за акции... Не зажируешь, как говорится, рынок всех расставил по своим местам.

В общем, ходил и думал: а действительно, за какого келдыша я свинец в теле пригрел?

На третьей неделе творческих исканий принял решение и поехал на "Ракете" в Бор, приметный посёлок на Енисее, где решил устраиваться в крутую фирму "Полюс-золото", хоть в охрану, хоть в чёрные работяги. Рекомендаций и отзывав о ней по Енисею очень много, мол, солидная контора, очень серьёзные деньги и люди, таким краевые кровельщики не нужны, там всё по-красному идёт.

После первого же собеседования мной заинтересовался начальник охраны одного из приисковых посёлков, но ничего продуктивного из того не сладилось. Посадили меня за агрегат с названием "полиграф", я даже и врать ничего не стал. И хорошо, что не врал, не люблю ёрзать и изворачиваться. Потом пробили по собственным и чужим базам — хорошие деньги у ребят из тамошней СБ, да и ФСБ, как я услышал потом, золотодобытчикам помогает. Приседать я не приседал, но галочки в архивах, где надо, напротив фамилии стоят. Когда оформляли пацанов из бригады на оружие, вопросы решали через ментов, задорого. Стволы оказались в законе, но и метки в уголках поставили. Из бригады выйдешь — хрен что получишь.

Просто всё, да не просто. "Начбезпеки" так сказал:

— Нам, Игорь, разные люди нужны, под разные задачи. Ты вот что сделай... Прошей себе в трудовую что-то реальное, да по нашему профилю. А не липовые корочки предъявляй от одиозных братковских фирмочек. Тогда и посмотрим.

На том и поручкались.

И куда мне было идти? В тоскливое не пойду, рутина Лесосибирска не для меня. В охотартели студёными зимами дыбиться?

Ситуацию спас папкин старинный дружок, ко времени объявившийся одним погожим вечером в сонном городе, Ступак Дмитрий Фёдорович, начальник небольшой частной старательской артели "Самородок". Посидели мы, поговорили серьёзно в отцовском кабинете на втором этаже старинного дома — так и стал я, неожиданного для самого себя, артельным гидромониторщиком, взятым на место прошлого неразумного кадра, отлетевшего три недели назад от корыта по 191-й статье УК. А кем ещё? Кому, нахрен, нужен инженер-механик, ни дня не проработавший по специальности?

Вот теперь и прикиньте дистанцию между Гариком Залётиным и кабиной гражданского воздушного судна, снившейся мне в юности каждую ночь.

Вечность.

Я в отпуске. На море.

Два сезона подряд оттрубил, так что заслужил. Авторитет поставил, бабла поднял. Наши в гости приезжали в Енисейск — ни слову не верят про мирное дело, уверены, что Гарик таким изящным способом фирму у кого-то отжимает. Бывшие коллеги решили, что я в "рыжую" специализацию ударился. Ну и пусть думают. Пусть кто что хочет, тот то и думает.

Ибо настало время отдыха, неизбежное, как дембель.

Нет у меня загранпаспорта, просрочил, новый сделать не успел. А вот в Сочи не был чёрт знает, сколько лет. Потому и решил освежить память детства и юности, когда СССР исправно снабжал нашу дружную семью курортными путёвками, часто бесплатно, край за копейки. Раньше здесь бывал часто, места знаю неплохо. Даже сезона не стал дожидаться, поехал в апреле. Прыгнул в самое дорогое купе фирменного поезда "Енисей" и покатил через всю страну.

Сначала я хотел остановиться в Центральном Сочи, но переиграл в последний момент.

Кто придумал само понятие Большого Сочи, не знаю, но понятие не работает. Это не единое целое, а группа разных городов и посёлков. И люди там разные, и атмосфера. Сочинские вечерние понты мне побоку, хотелось тишины, помогающей восстановить былое равновесие в душе. Ведь я только недавно вновь приучился думать на нормальном русском языке, а не на "бодрячке" сибирском. С прямой речью ещё хуже, это целый комплекс, там не только вербальное, там много чего замешано. Поэтому в разговоре постоянно срываюсь на прикипевшее блатное, с чем борюсь, стараюсь, честно. Постепенно переучиваюсь.

Выбирал я загодя и долго, как ещё на прииске мечталось. В Енисейске засел в сеть, начал прорубать ситуацию. И получалось, что за потребным мне надо ехать в Адлер, и никак иначе. Подумывал о Красной Поляне, однако тема отлетела: и там тусняк, и там понты, хоть и несколько другие.

Теперь немного об учете "местного менталитета".

Не далее как за неделю до старта я совершенно случайно наткнулся на памятку, адресованную отдыхающему в Сочи. На сочинском же ресурсе постарались, для нас, честных отдыхающих, сделали. Дикая вещь! Чтоб я, значится, напитался, вкурил и уберегся. Вообще-то, дело нужное. И полезное там, несомненно, имеется, учитывая безалаберность и в приличном проценте "летнюю тупость" отдыхающего люда. Меня же заинтересовал следующий пункт меню: типа не стоит при местных жителях склонять название города. То есть, не произносите "в сочах", "из сочей" и так далее — возможно крушение сусал и утирание соплей.

Между прочим, требование-то вполне справедливое. Сам я не страдаю этим старо-курортно-советским "колхозом" и очень переживаю, подобное слыша. Правда, не представляю, чтобы в какой ином мирном городе гостям такое присоветовали, да ещё и писаное черными буквами на белом поле. Вот, в Москве, например, которую каждый второй готов обозвать почем зря. И я в том числе, бывает такое после просмотра по ящику вечерних новостей.

Но, вот что характерно. Мне прямым текстом затирали про культуру и запрещали ковыряться в носу журналисты города, самые яркие представители коего заряжают, к ужасу моих родителей, мозгопронзительные "камеди-клабы" и эту "нашу рашу", где неспешно и профессионально парафунят как всю страну мою, так и конкретные, ни в чем не повинные города — походя и совершенно по-быдлячему. Чего, казалось бы, никак быть не должно, если человек воспитывался в такой благости и трепетном уважении к Родным Пенатам. Парадокс.

А уж про местные автомобильные понты с "хождением кругами вокруг ласточки" и проблеском очей в ожидании падежа прохожих в состоянии крутой зависти от твоей новой тачки да блатняк во всех маршрутках и говорить нечего. Чисто деталька, сущая мелочь — но мне этого хватило. Я не говорю "в сочах", геноссе. Тыкать в это Гарика не стоит.

Резко захотелось тихого сервиса и ноля поучений.

В Адлере сервисной ментальности местных куда как больше, чем в центральном Сочи, говорю же, разные это города. Каждый первый житель Адлера — на остановке или просто на улице — готов помочь советом и делом, даже мне, с такой характерной рожей и видом; не раз лично прочувствовал и оценил. Такое видел только в Питере, и это зачёт. Кроме человеческого, тут, думается, сказывается большое количество субъектов хозяйствования на единицу площади.

А что с терпимостью к Отдыхающему? Из опыта первых дней скажу — она в динамике. Куда идет, не знаю, но меняется. Прямо здесь и сейчас, в эту самую секунду.

Ещё в Адлере заметны те самые олимпийские деньги — про контроль над расходом которых нам всем втирали столько долгих лет... Святое дело, спорт форева! Был и остаётся нюанс с важностью для страны приоритета, ну да ладно — допустим, для Страны вот именно это и нужно было более всего. Именно олимпик-лафа, а не что иное, например, строительство стратегических дорог в Сибири.

Все честно потерпели, ибо были крайне заинтересованы, чтобы Сочи стал чисто Раем РФ. Эти всякие Роза-Хуторы, подъемники, хреномники и прочие ресорты. Ну и инфраструктура по-полной, — сделали же, не отнимешь. И ведь не только государство вкладывалось ради святого — ради единственного в стране курорта. Типа он оправдает и всем доставит.

И мелкий частник вкладывался. Знакомец один мой, левый да кручёный, прилично накрал драгоценного шлама платины. Судили его, но он извернулся и выскочил. Встречаю его давеча в Красноярске, прямо на улице. "Приезжай в Адлер, — говорит, — я там три мини-гостиницы построил! Приму, Гарик, как родного!"

Вот и приехал я посмотреть, глянуть на итоги: впечатляет, надо сказать.

Глядишь и понимаешь: странным образом спёрли не всё. Но отжали реально хорошо, в три отжима. Стало больше красивых домов и гостиниц, на узких южных улочках стоит много хороших недешевых машин. Правда, по базару быстро втыкаешь, что каждый третий кирпич, мешок цемента и лист покрытия — спиленные с той самой стройки. И тот новый Сталин, кой, как я убежден, вызревает всем нам на бошки, глядит, улыбаясь, на повальное воровство страны, уже считая кол-во потребных расстрельных команд. Сколько утянули и тянут — страшно подумать, но, судя по обустройству бетонно-личному — хватает всем.

И вот... Когда мне сочинские эксперты предлагают вникнуть в сложности местных характеров, в особенности среды, запастись лекарствами — это вообще жесть, а на закуску просят учесть еще и "сложности местного бизнеса", я говорю Сочи "нет", и еду в Адлер.

До этой поездки в районе "за речкой" я не бывал.

Сеть тебе в помощь, сказали умные, я послушался, перекрёстно поскакал по сайтам и выбрал именно это уютное местечко. Посмотрел картинки, обзоры и панорамы, почитал отзывы и забронировал номер в "Орхидее". Выбрал осознанно, мне нужны эти самолёты, это курортное затишье и это малолюдье. Кроме меня в отеле живёт всего две семьи. "Орхидея" стоит прямо на набережной Мзымты в окружении гостиниц-близнецов, до пешеходного мостика метров двести пятьдесят, триста.

Стройка на Красной Поляне уже закончена.

Криминальная грязь с воровством миллионов и миллиардов по-прежнему всплывает и всплывает, а вот вода горной реки очистилась. Правда, сейчас это не заметно, бурная Мзымта разлилась почти на всё бетонное русло, мутный горный поток летит к морю, вчера в горах прошли проливные дожди. Зрелище завораживающее. С балкона видно край Чёрного моря и заснеженные горы Красной Поляны, а прямо передо мной — силуэты тихого Адлера с двумя доминирующими зданиями-башнями. Ночью на крышах местечковых "небоскрёбов" загораются красные навигационные огни, и кажется, что самолёты, взлетающие с главной ВПП, проходят прямо над ними.

Пожилой спокойный водитель отеля встречал на центральном желдорвокзале: я сам забился на встречу, хотя до Адлера можно было доехать и аэроэкспрессом — так дешевле. Я же захотел дороже, ибо "покажи мне дорогу к морю, друг". Поэтому сначала заехали в центр Адлера, прокатились по улочкам, а уж потом я отправился на место.

В гостинице меня ждали, сработало.

Две молодые улыбчивые армянки на ресепшене — Карина и Оливия, уютные, почти домашние девушки, моментально меня приняли, оформили, показали номера, выкатив приятный сюрприз нежданной вариативности. Кроме забронированного, девчата предъявили к осмотру номера на выбор, за те же деньги, без всяких доплат.

— Вот ваш номер, забронированный... А теперь посмотрим напротив, через коридор, тут точно такой же, но вид получше, внизу бассейн с подогревом и море слева, видите там? — Карина показала рукой на синюю полоску вдали.

— А чё, нормальный ход, — неуверенно сказал я, будучи вынужден выбирать. — Самолёты где больше летают? Фотографировать буду.

— Вы фотограф?

— Я фанатик.

Карина улыбнулась.

— Тогда подождите. Пройдёмте с нами, покажем ещё один неплохой вариант.

Просторный светлый номер на третьем этаже занимал половину фасада и выходил окнами на реку. Часть комнат была закрыта.

— Хозяйский номер, — скупо пояснила худенькая Оливия, — поэтому их личные комнаты закрыты. Они сейчас за границей, приедут только поздней осенью. Очень хороший для вас вариант, отличная панорама.

Я огляделся.

Сплит-система "панасоник". Широкая "плазма" в углу — удобно смотреть, лежа на шикарной двуспальной кровати. Тяжёлые тёмные шторы, жалюзи. Две прикроватные тумбочки под пивас. Шкаф, письменный стол со стулом, лампа и городской телефон. Холодильник... Ну, это не холодильник, скажем прямо, а более мини-бар, много туда не впихнёшь. Да мне много и не нужно.

— Роутер Wi-Fi стоит на вашем этаже, сигнал хороший, пароль четыре восьмёрки.

Ништяк, быстрый интернет пригодится. Ванная комната тоже понравилась. А уж когда я вышел на балкон... Балкон был огромный, растянутый на весь фасад, белый пластиковый стол, стул, пепельница. И навесные вазончики с маргаритками.

— Вам электрочайник принести?

— Обязательно.

Решил и остался тут.

На первом этаже гостиницы работает солидного вида ресторан с баром, оформленный в романтическом "морском" стиле, в "несезон" он почти всегда пуст. Девчата предупредили, если буду завтракать — обеспечат. Буду, девочки, буду, обеспечивайте... Возле стойки ресепшена на тумбочке стоит большая чёрная кофемашина, напротив — небольшая сауна, в которой давно никто не парился. Двор у "Орхидеи" просторный, там синеет кафелем фасолина открытого бассейна, ныне пустого, а с другой стороны стоят полупрозрачные ветровые экраны бассейна закрытого, подогреваемого. Немного молодых пальм в кадках, летнее кафе под зонтиками, фонтанчик в камнях. Свободного места много, будет где разминаться по утрам.

Всё, можно вольготно садиться с чашечкой горячего кофе внизу или на своём балконе, открывать чакры и начинать прозревать.

Так я начал жить на Юге.

Люблю стоять на пешеходном мостике через Мзымту и смотреть на шумный поток внизу. И ждать самолёты, подлетающие с моря на 02/20. Блаженство! Цветастые дюралевые туши крадучись проплывают над крышами невысоких, пустых по сезону гостиниц. Я фотографировал их всех, и близко не будучи мастером этого ремесла. Фотки получались лихие... "Угол дома и хвост "Бомбардье". "Кабина "Боинга", произрастающая из стены". "Самолёт ныряет в крышу". Ночью с моста было особенно хорошо видно, как очередной лайнер неспешно заходит над морем, как командир воздушного судна поворачивает машину к берегу, встаёт на глиссаду и, включая лампы-фары, осторожно корректирует полёт лайнера по высоте и курсу.

Даже днём этот длинный пешеходный мост пуст — народу в Адлере немного.

Говорят, летом здесь можно купить недорогие сувениры и фрукты, иногда продают и домашнее вино, однако, после того, как власти прижали такой бизнес — скрытно. Я не ценитель местного вина, как и любого другого — по болту тема, но было обидно.

Соседний по набережной мини-отель справа вообще пока закрыт. Гостиница с левой стороны от моей новой обители жива, там поселились строители-азиаты, начальники среднего звена таджикского "стройотряда". Бытуют мужики тихо, спокойно, почти все с ноутбуками или планшами, вечерами у них шахматы и нарды. Я тоже попробовал зарядить пару партеек в шахматы, и обе геройски продул спокойному улыбчивому Шарифу, мастеру монтажного участка. Где живут их рабочие, я не знаю, и знать не хочу, подозреваю, что в каких-то неприглядных бараках.

Прогулки по пустынному весеннему Адлеру — отдельная тема.

По адлерским улицам тихо гуляет лирика. На узких адлерских улицах весной цветёт и пахнет. Жаль, деревьев стало меньше, порубали их при стройках, когда теперь новые вырастут... Здесь сохранилась аура Зурбагана и Лисса, запах старой романтики Паустовского, его "Броска на юг" — любимой книги моего отца, где теперь такое встретишь.

Редкие отдыхающие в пустых летних кафе на набережной почти всегда трезвы, крепко задумчивы и молчаливо-философичны. Вечно одетые в чёрное местные смотрят на прохожих с грустью, и с нетерпением ждут, когда кончится проклятый мёртвый сезон. Грусть в их глазах, впрочем, не исчезнет и с нахлынувшим валом отдыхающих "годных", то есть летних. Адлер — армянский город, многие здесь шутят, что столица Армении совсем не Ереван, как считают географы. А в каждых армянских глазах есть неизбывная вековая грусть, такова уж сложная история древнего народа. Мне нравятся армяне в сервисе, не думаю, чтобы какой другой народ Кавказа смог бы так поставить курортное обслуживание, традиции и преемственность сделали своё дело.

Как и абхазы, армяне живут здесь очень давно, и это воспринимается органично, без всякого внутреннего отторжения. Ну, я вообще не националист. К кавказцам отношусь ровно, видел их много и в разных ситуациях, и в контрах стоял с ними, и совместно мытарил. Штампов там мало — разные они, как и все мы.

Удивительно, но мне не было скучно.

Посетил все доступные экскурсии, много ездил сам — с краеведческими целями.

Купался в холодном море — а что, вполне терпимо и в апреле, особенно для человека, привыкшего к неласковой воде северных рек. Пару раз обедал в "Корсаре", а чаще в демократической "Встрече" или в пиццерии "Адриано". Почти всегда один, повторюсь, вид у меня не располагает к случайному уличному знакомству. Рост под метр девяносто пять, в меру подкачанный, резкий такой пацанчик с лицом... ну, не то чтобы дегенерата, а, скажем так, без яркой печати интеллекта.

Вы Эмира Кустурицу видели? Ну вот, примерно такой же эффект. Некоторые знакомцы утверждали, что мы с ним типа братаны — давно вымершие славяне-кроманьонцы. Ну, что тут делать, интерфейс мне от деда достался. На дыне — переросшая свою норму "площадка", давно поправить надо бы — это без моды, это армейское. Типа в память. Хорошо, без партаков обошлось, лишь один дракончик поджался на правой ударной.

Правда, пару раз ко мне подходили бодрые мужчинки — своя масть друг друга сразу чует. Подсели аккуратно, реально вежливо, перекинулись, протёрли за секунды, кто чей и кто под кем ходит, да и разошлись без помех. Понимаю пацанов, таких визитёров сразу пропасти стоит, во избежание. А вот менты меня категорически не трогают. Удивляетесь? Зря. Ментам Жертва нужна, а не Проблема. Поэтому свой любимый нож-"клипит" я не прячу, он постоянно висит на брючном кармане — спайдерковский "полис", давным-давно введённый в братковскую моду ещё солнцевской бригадой.

Женщины, вот ведь странность, на меня реагируют гораздо спокойней.

По утрам с кайфом бегаю, организм требует нагрузки. Изредка и ненадолго появляются компаньонки, дурной пример заразителен. А вот бросить курить не получилось — страшная это зависимость. Кстати, с девчатами у меня проблем вообще не было, никакой эскорт на курорте не нужен, приводил пару раз на святое дело — легко и весело, без серьёза. А серьёзного не хотелось категорически. После поездки на такси в Весёлое и на Красную Поляну я быстро понял, как тут хорошо отдыхать со своей машиной, особенно после реконструкции автодорог и строительства развязок. Даже лениво и несобранно подумывал взять в аренду или вообще купить что-нибудь простое на времянку, деньги позволяют...

Не поверите, а зря: — местный краеведческий музей посетил!

Власти города запихали его в такое место, куда просто так не проникнешь. Пожилая экскурсоводша настолько поразилась моему визиту, что соизволила побаловать такого посетителя особо — завела мне старый патефон политрука, и я в прохладном пустом зале восхищённо слушал песню про "утомлённое солнце".

Так и жил-поживал, пока вся эта каша не заварилась.

А началось всё с НЛО.

Как я понял, эти самые НЛО над Сочи и Адлером не в редкость, самодельщики даже любительские фильмы снимали. А уж фотографий сочинских "тарелок" в сетях просто немеряно. Впрочем, а где их нет, чертил летающих. С этими объектами ситуация давно стала анекдотичной. Вот подумайте сами, увидели вы, допустим, НЛО в небесах, явно так, отчётливо — убедились лично и уверовали. И что? Кому расскажете, с кем поделитесь "сенсацией"? Ну-ка, ну-ка... Кого вообще нынче может подобное заинтересовать? И какой процент населения планеты их ещё не видел? Ну, летают, ну, фиксирует их народ исправно, сейчас все с "цифрой". Одной больше, одной меньше, и так сушилка полная.

Никто из-за вашего "уникального" рассказа не пошевеливается, не возникает возмущённо в серьёзных статьях серьёзных СМИ, не просвещает и не разъясняет официально. Ведь даже газетчикам и их соседям на шконке третьего яруса у двери — блогерам (не терплю я это маскотное слово) тема надоела до зевоты, люди эти "тарелки" уже как простых ворон воспринимают.

Вот у меня цапля знакомая есть на Мзымте — это дело. Это чудо. Как она ходит! Как охотится... А как лягушек глощет!

Но в конце апреля местные СМИ как бы проснулись.

Сообщения от наблюдателей пошли косяком, ящик казал кустарные дрожащие ролики — снимки "тарелок" различной степени чёткости и потертости. То и дело выступали "эксперты" — всезнающие бородатые или косматые люди с бесновато бегающими глазками. Эксперты выдвигали версии, одна краше другой. И военные, и власти традиционно молчали, словно и нет никаких наблюдений. Ничего нового, так ведь?

В тот вечер я ждал конкретный борт.

Пробил через смартфон реальное, то есть скорректированное время посадки.

Цель — А-321 "П.Чайковский", красавец с синим брюхом и красной подводкой. Дневная фотография лайнера у меня в архиве уже имелась, но мне хотелось заполучить и ночную. Есть одно такое хитрое место на глиссаде, где прожектор какого-то наземного объекта подсвечивает самолёт снизу и в этот миг надпись с именем великого композитора проявляется. Чумовой кадр, тут главное, не проспать момент.

Борт пришёл вовремя, я засёк его ещё над морем.

Но, вот что удивительно, сразу за ним шёл ещё один, как мне оказалось, меньший размером.

— Что-то слишком близко поджимаешься... Как он, голубь, садиться собирается, а? — спросил я сам у себя, доставая из футляра "Кэнон" с недорогим телевиком. — Вали-ка ты на второй круг.

Хотя, в принципе, этот второй борт меня ничуть не интересовал.

И каково же было изумление, когда таинственный "сопровождалец" "Чайковского" прямо у береговой линии резко отвернул вправо по курсу, явно и не собираясь приземляться! И вот тут я залип реально.

Это была "тарелка".

Настоящая, чёткая, с нормальными навигационными огнями, только белыми. Не знаю, поверите вы или нет, но я на неё плюнул. Протянул объектив за садящимся целевым самолётом, дождался прохождения фюзеляжем положенной визуальной отметки и на серии исправно щелкнул затвором камеры. И только после этого повернулся к НЛО.

Внушает. Что мне бросилось в глаза, первое впечатление:

1. Летучий объект был совсем небольшим, на этом расстоянии бинокулярность зрения ещё позволяет оценить размер адекватно. В диаметре всего метров восемь-десять.

2. Никаких тебе светящихся "иллюминаторов" по окружности — или не заметил. Как и зелёных морд за стёклами.

3. У меня сразу возникло стойкое впечатление, что к "иноземному" это чудо враждебной техники отношения не имеет. Вот хоть убейте, сложно такое представить. Необычно, да, диковато — но наверняка земной сборки шняга. Потому и сердечко не подпрыгнуло.

4. Уникальных резких прыжков в разные стороны с адскими перегрузками не было, "тарелка" маневрировала достаточно плавно и не дёргалась в припадках, о чем часто заявляют очевидцы.

Объект подвис в полукилометре над "Мандарином", подождал в темноте невесть чего, и медленно тронулся вдоль правого берега Мзымты к домам-башням. Охренеть! Я тут же начал делать кадры, плохо понимая, куда мне их столько. Интересно, что люди внизу чувствуют? Ведь должны же найтись неспящие в Адлере — курорт это или нет.

Но "тарелка" долго никому позировать не собиралась. Крутанулась на месте, я даже успел в этот момент разглядеть мелькнувшие по сторонам отблики редких ночных огней города, прилежно пошла на разворот "блинчиком" и, постепенно набирая скорость, умчалась в сторону моря. Глянув на свои швейцарские "Кэмел-Актив", я засёк точное время, когда объект стал подрывать когти, после чего подождал немного: должны же отреагировать на такое событие в аэропорту — их РЛС стопудово должна была такую птичку засечь.

Тишина.

Облётчик авиаторов на разведку не взлетел. Странно. Что, у них эти НЛО тоже в печёнках сидят? Или не увидели? По такому знаменательному поводу я полез в мини-бар номера, достал початую бутыль вискаря, плеснул "лошадки" в стакан с толстым дном и опять вышел на балкон, уже без камеры. Нет пока никого в небе.

Хорошо, мы сейчас вас по-другому проверим на движуху. Достал свой "Галакси Ноут", выдернул прогу, посмотрел расписание: ничего, вроде, не изменилось, сейчас должен садиться борт авиакомпании "Россия" — да вот он, ползёт над морем, готовится к посадке, чьи-то важные детки на курорт торопятся. Больше на свежем воздухе делать было нечего, и я вернулся на кровать, где, подключив камеру к телевизору, покрутил-посмотрел отснятое — понравилось, почти не накосячил.

Спать не хотелось, возбудился-таки.

Спустившись вниз, я попросил у девчат "американо", немного поболтал с ними под "хи-хи", вскоре забрал двойную порцию и медленно, чтобы не расплескать напиток по ступеням, поднялся в хавирушку. Потом, попивая разное и медленно хорошеючи, почитал под три дозы вискаря с экрана новую книгу Веткина — он мне нравится, особенно старое, хорошо у него жестяной мир получается, хотя герои порой малохольны. Если уж взялся братовать по жизни, так и шагай бодро, или в мужики вали. К чему зигзаги гнуть без вектора...

Почитал я, подумал о вечном — то есть, о тех днях, когда сплошная невезуха прёт, подпил слегонца для баланса и вновь, матерно кляня гадскую привычку, выбрался покурить на воздух. А там...

На этот раз "тарелок" было много. Завал!

Камеру взять не успел, ибо теперь уже сердце ёкнуло, — замер я, пацаны. Последний раз такое было, когда мы разгибали вилы с "богдашкинской" группировкой возле ресторана "Времена года".

НЛО шли строем, фронтом, на высоте не менее километра.

Луна была яркая, звёзд на небе много, так что тех "тарелок" я насчитал, сколько успел — семь штук. Опять никакого шума! Ну, ещё бы... Если с шестисот метров не услышал... Не меняя курса, они достаточно медленно проплыли над Адлером и чинно удалились в сторону Главного Кавказского Хребта.

И всё. Фотик я, значит, взять не успел, а обалдеть успел.

Да и было от чего, согласитесь.

На этот раз службы аэропорта отреагировали штатно. Через десять минут с дальней стороны лётного поля, раскрутив тяжёлые винты, в воздух после короткого разбега с наклоном поднялись два "крокодила" Ми-24, сделали круг над аэродромом и пошли в сторону Красной Поляны — догонять да разбираться. На пилонах бойцовых геликоптеров готовились к эпической битве кассеты НУРС-ов.

Кстати, а где местные ЗРК "Бук" в модификации 9К37М1 в количестве пяти штук? Ещё при строительстве олимпийских объектов возле Ледового Дворца поставили ракетный комплекс для защиты от вероятного ворога, в сети его фотки видел. Да и зенитный ракетно-пушечный комплекс "Панцирь-С1" декларировался, как защитник мирного города. Почему же тогда не было "стрельбы по тарелочкам"? Почему коварный враг летает над спящими мирными людьми!

— Ну чё, войнушка-то сегодня грянет, или спать пора? — спросил я у маргариток.

Похоже, не дождаться мне экшена, а если и состоится, то отсюда не увижу. Нужно по ящику новости мониторить, вот что!

Тут на улице чем-то слабо завоняло, как бы горелым, поэтому я плотно закрыл дверь на балкон. Хозяева отелей, не желая заниматься вывозкой, частенько жгут строительный мусор прямо во дворах, особенно после строек и перепланировок — а они тут постоянны. Бриз тянет запахи гари вдоль русла реки, уже раза три такое было. Их быстро вычисляют СЭС-овцы и пожарные, приезжают, гоняют да штрафуют, но окончательно справиться с традицией не могут — за всеми не уследишь. А у меня на диоксины особая чуйка, сразу в горле першит.

В кабельном пакете быстро нашёл ТБК, там новости оперативные и даются без купюр, через каждые полчаса. Я и дождался очередного выпуска, послушал внимательно: Иран, никак там не закончится, опять арабские "вёсны" с подожжёнными урнами, нетрадиционные люди в Европе рядами встают, все как один, очередной супербанк лопается... Скважина потекла, землетрясение, наводнение, пожары лесные тут и там, вулкан проснулся. У нас тоже первые пожары пошли по засухе, рановато что-то. Заливает кого-то, МЧС к паводкам готовился-готовился...

Эй, вы куда! Что, и всё, что ли? Никаких эскадр НЛО не отмечено?

Переключился на канал "Россия 24", где тут "Жэсти Недели"? — и у этих нет такой фишки! Ладно, ещё погуляем. Спать ложиться было уже бесполезно, теперь весь день так и пойдёт насмарку. Сделаю по-другому. Традиционная пробежка уже скоро. Отработаю, потом искупаюсь в море за "Мандарином", позавтракаю в хорошем объёме, а там можно будет и рухнуть сладко, добрать часика три-четыре. Так и вечер не закроется.

Решив взбодриться, я позвонил на ресепшн, вдруг девчата себе кофейку сварганили, так я ж рядом встану!

Телефон никто не брал.

Дождавшись третьего гудка, я положил трубку. Заснули, поди, девки, самое тяжёлое время, неохота будить. В персонале пока всего две работницы, которые вынуждены буквально жить тут, оберегая хозяйское гнездо посменно и вместе. Мои соседи по отелю тихо съехали вчера: омичи решили самолётом, пермяки поездом, я — единственный гость. И потому не хочется быть напряжным, пусть отдохнут, я и сам периметр посторожу, если что, не тресну от натуги, с балкона просматривается практически весь металлический забор отеля. Делать-то нечего.

На улице уже рассветало, когда новостные программы расщедрились на информацию.

— Сегодня ночью в Адлерском районе Большого Сочи зафиксировано очередное, уже пятое за этот месяц, ночное наблюдение группы НЛО, — спокойным голосом сообщила не по-утреннему бодрая ведущая новостей. — Как нам только что сообщили в пресс-службе регионального Центра МЧС, по факту массового появления неопознанных летающих объектов над курортным городом создана рабочая группа, проводится проверка. Это, как отмечают наши корреспонденты, первый случай публичного реагирования властей с информированием широких масс о создании столь специфической официальной структуры... Кхе! Простите. Статус группы пока неясен, нам неизвестно даже, временная она или же создана на постоянной основе. К сожалению, в распоряжении редакции пока нет фото или видеоматериалов, способных проиллюстрировать происшествие. Известно только, что большие группы НЛО пролетели непосредственно над территорией сочинского аэропорта, центральным районом, а также Мамайкой, Дагомысом и Лазаревским. Единичные экземпляры были зафиксированы над грузовым портом Туапсе. Похоже, столь необычное нашествие "тарелочек" затронуло и другие районы Черноморского побережья Кавказа. Не переключайтесь, мы будем держать вас в курсе событий...

Вот и молодцы! Вот и держите.

Я удовлетворённо встал с кровати. Фоток у них нет... А у Гарика Залётина есть! Заслать им, что ли? А зачем. Ради бабла не буду, а светиться лишний раз не в масть.

На балконе я отметил, что воздух уже очистился, незаконный костёр явно притушили. Набережная была пустынна, ну, так всегда ранним утром, хотя обычно на правой стороне реки тщательно следящая за своим здоровьем семейная пара уже пробегает. А я их догоняю и вежливо обгоняю после "здрасьте!"

Да, пожалуй, пора собираться на променад.

Наскоро ополоснувшись в душе, я быстро надел серую с чёрным спортивную форму из тонкого полартека, нарядные "найки", перекинул "полис", нацепил поясную сумку. Признаюсь не по-спортивному, с куревом. Ладно, я чё, каяться сюда приехал. Хотя, может, и покаяться можно. Есть за что.

Нужно выходить, самое время.

"Орхидея" — хороший отель, во всех смыслах, всем рекомендую. Но вот пролёты лестничной клетки проектанты сделали — атас... Такому лосю сибирскому, как мне, быстро по ним не сбежать, плечами стены обтираю, один раз даже картину снёс.

— Девчата, подъём! — радостно заорал я с лестницы, вот уж сейчас-то точно пора их будить, ибо охрана убегает в белых тапках. — Дядя Гарик подался в бега!

Мне никто не ответил.

За полированной стойкой никого не было.

Значит, уже на территории, осматривают. Или оправляются по утреннему делу.

Согнувшись, я осторожно положил ключ от номера, снабжённый тяжёлым латунным брелком, на стол дежурной, тут же увидел то, что должен был увидеть, и крепко задумался.

Оливия лежала на полу под стойкой.

Мёртвая, чтоб я лопнул, мало ли трупов Гарик видел, во всех позах и ракурсах!

В таких случаях лучше не ёрзать. Если это криминал... Я быстро впрыгнул в двери ресторана, оглядел обеденный зал — чисто. Сауна — закрыта. Туалет — заперт. На улице что имеем? На улице не было никого. А где Карина?

— Карина!!

Или тут дуплет, братан?

Чуть коснувшись рукой полировки, я прыжком перелетел через стойку, сразу оказавшись рядом с телом. Холодным. Значит, часа два назад, это имеем точно. Пульс не чувствую, ну, пока не факт, пальчики-то у меня ещё те... Я бегло осмотрел тело Оливии — ни малейших повреждений: ни "огнестрела", ни "холодного" пробоя. Не вижу ран. Поднёс к губам девушки большой экран своего смартфона-переростка — никаких следов дыхания на калёном стекле. Потрогал голову, лицо. Точно, челюстные мышцы начинают коченеть. Да, всё.

Значит, она была мертва ещё при первом моём звонке.

Нормальный ход! Что вот тогда не сбегал вниз, а?

— Карина!! Ты где!

Гарик... Чё ты орёшь... Сложи кирпичики. Карину я нашёл в прачечной, возле пикающей стиральной машинки. Та же самая картина. И опять никаких повреждений.

"Один в доме — 4".

Что делать будем? Звонить будем.

Так, спокойно. Документы у меня в полном порядке. Паспорт, обратные билеты, а вот журнал регистрации надо бы проверить, есть ли я там. Да... Два трупа и я, такой зачётно-модный, в сером "адидасе". Сперва нужно переодеться, вдруг придётся почётно или не очень отступать к предгорьям. Вернувшись в номер, я быстро скинул спортивное и напялил свой джинсовый "врангелевский" костюм, в таком и падать не страшно, и в узостях прорываться можно. Документы по карманам, билеты, карточки, прилично налика... Хорош пока, это же просто страховка.

Как тут "скорую" зовут, через 112 или особый?

Что я парюсь... Схватив трубку городского телефона, я, на всякий случай, глянул под стеклом список тревожных служб и быстро набрал тревожный номер. Ответили мне не сразу, какое-то время побыл у тёти на удержании.

— Скорая слушает!

— Здесь два трупа, уважаемая, похоже на отравление.

— Адрес говорите точный, — устало потребовала оператор.

— Гостиница "Орхидея", это район за речкой. На Набережной, адрес... сейчас гляну...

— Не нужно, знаю. Вы кто?

— Отдыхающий Залётин.

— Мужчины, женщины?

— В смысле, трупы? — зачем-то уточнил я. — Женщины, молодые, персонал отеля.

— Армянки, абхазки? — не меняя интонации, уточнила медичка.

Это ещё им зачем! Что за новации такие?

— Да какая те разница, сестрёнка! Это люди!

— Не орите, молодой человек. Отвечайте на вопрос.

— Армянки... Впрочем, не совсем уверен, не выпытывал.

— Понятно. Вызов принят. Теперь так. Как вы сами себя чувствуете?

— Да просто зашибись я себя чувствую, чё там, — проскрежетал я, в реале ощущая лишь медленно нарастающее озверение. — Мне тут просто лафа и кексы, учитывая, что под ногами два трупана!

— Тогда "скорая" по адресу сейчас приехать не сможет, — спокойно констатировала операторша. — Много вызовов. У вас личная машина есть? Можете их сами привезти, мы тут примем.

— Машины нет, — сказал я, с сомнением поглядывая на небольшую автостоянку перед отелем.

Стоянка — площадка на шесть единиц, девчата говорили, что летом она забита в очередь. Сейчас же там стоит лишь одна — "Шевроле-Нива" неопределённого серо-зелёного цвета. Это автомобиль Карины, у неё родаки живут на Красной Поляне, своя пасека где-то в горах. В принципе, ключи найти не сложно. Да и возле других гостиниц авто стоят, хоть и не по-летнему мало их.

Нельзя. Не та пока ситуация, чтобы машины хитить.

— Безлошадный отдыхающий, — решительно закончил я.

— Тогда слушайте меня внимательно! — решительно потребовала оператор. — Трупы желательно убрать в тёмное прохладное место, а если такового не найдёте, то лучше бы их присыпать землёй. Позже заберём.

Это что такое творится в тихом городе Адлер, а?

Нормальные такие спецназовско-бандитские советы отдыхающим — запросто и задушевно — земелькой закидайте! Но на медичку я это выплёскивать не стал, ясно же, что по чьей-то инструкции работает девка.

— Ага, уберите в прохладное... А когда мусора приедут на место происшествия? — с вкрадчивой ехидностью ответствовал я. — То меня же и запрессуют, так, не?

— Ну, так и позвоните в полицию, — невежливо посоветовала медичка и бросила трубку.

Я медленно сел на маленький кожаный диван приёмной.

Неудобно сидеть, под задницей что-то колется. Вытащил из-под себя тоненькую книжицу в твёрдой обложке — "Ведическая книга смерти". Йоп... тьфу. Да уж... Специфичная подборочка, на полочке все такие... невесёлые — нехорошее почитывали девки, зря это. Не балуйся чёрными вещами, не надо.

Что-то отдых перестаёт быть томным, а, Гарик?

Придётся звонить и ментам, чувствую, смежники со "скорой" зашиваются, так что полиционерам доложат не скоро, в конце смены, скорее всего. Несколько раз глубоко вздохнув, я набрал проклятый номер.

— Дежурная часть, старший лейтенант Гумиров.

— Алё, полиция, у меня тут два трупака, отель "Орхидея" за речкой, скорая уже знает, скорее всего, это не криминал, обе местные, из персонала, ориентировочно армянки, сообщил отдыхающий Залётин, — скороговоркой отбарабанил я в трубу, один хрен всё пишется, разберут.

— Ай, молодца, все бы так докладывали! — восхищённо похвалил меня дежурный. — Сам-то как?

— Сам бодрый, жду полиционеров!

— Ну, красота! Служил, сидел?

— Стоял, на! Слушай старлей, у меня тут два тела с жёсткими непонятками, без байды, а ты такой весёлый. И это твое, а не моё. Так что шли экипаж с фонариками.

— Прямо так и с жёсткими... Похоже на отравление, так? "Скорая" что тебе сказала, деловой?

— Скорая. Сказала. Прикопать, — теряя последнее терпение, поведал я полицаю.

— Толковая у нас "скорая", — почавкал чем-то старлей. — Вот и выполняй.

— Слышь, да вы чё тут все, берега потеряли за туманом? — тихо спросил я. — Гумиров, это ведь люди...

— Ты не учи меня там, браток, — так же тихо ответил дежурный. — Умный если, то сам сообразишь. Тупой — так выполняй, чё тебе сказали. Нет у меня экипажей! Нет! Мозги включи! Деловой...

И бросил трубку.

Другой бы тут же брякнул в службу собственной безопасности УВД, но я не стану. "Схемы дятла" для меня не существует, ни при каких. Хорошо, Гарик ваши сигналы принял, правда, не знает теперь, что с ними делать.

Эпидемия, что ли, началась?

Тогда почему "скорая" ведёт себя странновато, и это очень мягко сказано. Да и я ни в одном глазу, что весьма странно, учитывая, как бодро вирусная "скоротечка" произошла. И такое творится повсюду, иначе мутные слова представителей специальных служб не расшифруешь.

К соседям нужно сходить, вот что, одному инфу быстро не переварить.

Хочется сказать: — "Лучше бы я туда не ходил".

Девять трупов на всех этажах, включая двоих из персонала.

Первым я нашёл своего шахматного знакомца Шарифа, он ведь тоже поутру выскакивал на зарядку, редко, правда, и без беготни в спорт-лаптях, — таджик махал руками в пределах ограды. Ему-то что не спалось? Полностью осматривать большое здание я не стал, пока не вижу смысла, как и заново звонить по службам, хватит с меня такого продуктивного общения, сыт по горло.

Вернувшись к себе в номер, я вышел на балкон, сел с сигаретой.

Нужно очухаться и привести мысли в порядок. Понятно, происходит что-то хреновое до немогу. Понятен, хоть и вряд ли может быть оправдан, временный паралич властей. Если у них много вызовов... Ну, что ж, тогда и подождать можно. Правда, с трупами действительно что-то нужно делать.

Или тупо сняться с якоря?

Нет. Рано мне сниматься, не стоит дёргаться, не владея обстановкой, глубже влипнешь.

Ладно, опять курим.

"Плазма" исправно караулила новости, а я прихватил камеру, такие события нужно фиксировать, мало ли. Странно это, не странно, но международный аэропорт Сочи ещё работал, обеспечивая трафик в полный рост. Задержки по расписанию имелись, правда, было их не много, и самолёты садились один за одним.

А на взлёт кто у нас первым?

Я по инерции посмотрел в смартфон — борт авиакомпании "Эмирейтс", рейс на Дубаи. Ага, будет "Боинг"-777-200, это красиво. Взлёты, хоть и проходят далековато от меня, тоже интересны. Разные типы самолётов, авиакомпании и пилоты взлетают по-особому. Кто-то сразу прёт в небо, да ещё и с разворотом, к ужасу одних паксов, и к полному восторгу других, кто-то набирает высоту медленно, полого, ноль экстрима. Дубайский КВС поднимал машину спокойно, размеренно, без высшего пилотажа. Фотографировать его я не стал, не то настроение. И вообще, башка где-то не здесь.

Думается о семье, о родителях и сестрёнках.

Позвонить бы им нужно, вот что. Точно, но сперва дождусь очередных развёрнутых новостей, это важно. Позавтракаю чем-нибудь позже, из опыта знаю, что аппетит у меня будет спать ещё часа два, а вот позвоню сразу после выпуска новостей. Потом займусь... Делом займусь, и с этим "делом" мне придётся торопиться, трупы реально куда-то нужно пристроить, это вам не шутки. Может, у соседей есть большой холодильник? Столовая там всегда в загрузке, строителей на обеды собиралось много.

Ох, дальше и представлять не хочется...

Вообще-то, Гарик в гробовщики не нанимался. Девчата — это святое дело, они свои. Шариф тоже, он как бы в кентах, тут по понятиям будет. А вот всех подряд хоронить... Изловить бы мне парочку ботвинников в переулках, было б легче. Надо думать. Или ловить.

Очнулся я тогда, когда в небе что-то изменилось.

Быстро глянул вверх.

Взлетающий дубайский "Боинг"-777 с красно-сине-жёлтым хвостовым оперением менял курс, даже не успев втянуть внутрь стойки шасси. Огромные буквы EMIRATES на широком серебристом фюзеляже быстро сжимались и прятались друг за друга, лайнер достаточно резко, с креном поворачивал на левый борт.

Прошло несколько секунд, и ракурс изменился радикально — пассажирский "джет" шёл, как казалось, прямо на меня!

Я ещё успел машинально сделать пару кадров, после чего руки сами собой разжались. Камера больно стукнула меня по животу, пальцы ухватились за кованые перильца узкого балкона. Быстрый взгляд вниз — тоска, сука, если с моим весом прыгать на брусчатку, то вряд ли потом куда-то побежишь!

"Куда он врежется, а? В береговые бетонные плиты, под углом уложенные в русле, прямо в "Орхидею" или куда подальше?" — это пронеслось в голове моментально, одним ярким мазком.

Позади — почти стопроцентно пустые отели.

А вот дальше простирается парк "Южные культуры". Воющий звук двух мощнейших двигателей Pratt & Whitney PW4074 отчего-то как бы пропал, будто динамики выключили.

Знаете, я и не припомню, видел ли в своей достаточно разнообразной на пугалочки жизни чего-либо более чудовищного. Тупая туша реактивного лайнера, несущаяся прямо в лицо, казалось мне куда как более ужасной, чем все огнедышащие драконы рваных мальчишечьих снов. "У него же полные баки топлива, ведь только взлетел!"

Это супербомба!

Ещё работающие во взлётном режиме, самолётные движки за четыре метра диаметром при ударе о землю или здание первыми сорвутся с пилонов гиганта и отдельными огненными кометами полетят по земле, с лёгкостью пробивая тонкие стены и оставляя за собой почти напалмовый ужас. А потом взорвутся топливные баки, выжигая вокруг себя весь кислород.

Решай, Гарик...

И я уже почти прыгнул вниз, наплевав на неминуемо битые ноги, когда лайнер внезапно подхватился, так же резко отвернул и пошёл в сторону моря.

— Не-а, не выберется он, — прошептал я и сухо сглотнул.

Что тут угадывать, не поднять теперь самолёт!

Мне даже померещилось, что с такого расстояния я как-то сумел через тонкий дюраль обшивки увидеть мертвый экипаж, повисший на ремнях и штурвалах. И теперь кто-то из пассажиров или экипажа ещё пытается спасти всех, помоги тебе Аллах, братан...

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, — еле шевеля мгновенно пересохшими губами, я зачем-то вслух считал секунды.

На счёт "двенадцать" огромный лайнер, так и не успев выровнять горизонт, под углом воткнулся в воду Чёрного моря. От удара вспыхнуло топливо, никогда не думал, что это может произойти и на воде.

Живот сжало резким спазмом, и я перегнулся через балкон. Секунда — и меня вырвало. Точнее, лишь пробило импульсом резкого спазма — рвать-то, в общем, было нечем, внутри один кофе жидким остатком. Сдернув белое гостиничное полотенце с уличной сушилки, прикрученной к стене, я торопливо вытер лицо и обессилено опустился в пластиковое кресло.

Сегодня напьюсь конкретно, точняк!

Отдышавшись, я, всё ещё удерживая полотенце в руке, огляделся.

Через два отеля от меня вправо, к реке на шум выскочили две подружки, я их типа немного знаю. Спорт там в принципе мимо, а вот побродить вечером с пивасом в руках по набережной эти задрыги любят. Увидев меня, девки помахали руками, показывая на море, я привстал, пожал плечами и вяло махнул в ответ. Лишь бы сейчас сюда не попёрлись.

Где-то далеко истерично заревела сирена "скорой", за ней другая. Им быстро и яростно ответила "пожарка", походу, машины понеслись к морю. Ну, слава богу, хоть на такой кошмар у вас ресурс нашёлся, управленцы хреновы... Зря я ругаюсь. И действительно, где тут им по таким мелким вызовам ездить, трупы из частных мини-отелей забирать, когда в Чёрное море самолёты падают. Жопечик, реальный завал!

Надо пошевеливаться, Гарик.

Выполняя собственный приказ, я передёрнул плечами и кистями рук — пошевелился, ёлки... Тут ведь сейчас всякие расклады могут быть. Не хочешь хоронить — вали к лешему, машина рядом стоит. Кстати, надо бы срочно найти нужные ключики с брелком, и следить за ней в оба, это теперь твой персональный эвакуатор. Осмотреть, остаток топлива проверить. Может, придётся смотаться на заправку. Или есть резон остаться до поры тут, спокойно разобраться с ситуацией, понять — что вообще в этом мире творится? И трупы нужно пристроить побыстрей.

Ведь "Орхидея" — самое оно, как место для передержки: еда в ассортименте, питьё тоже, два генератора в подсобке сам видел. Периметр, в конце концов, можно и укрепить... Река течёт в двух шагах, — и это обстоятельство может пригодиться! Уже немало имеем, по такому-то раскладу.

Где-то что-то стеклянно зазвенело, пронзительно тявкнул автомобильный сигнал. Вот и сирена завыла. Через пешеходный мост быстро, панически оглядываясь, но молча, в нашу сторону бежала пожилая женщина. Больше никого не видно. По автомобильному мосту, что справа, за последние минуты в сторону Олимпийки и Весёлого прошло от силы пять машин, курорт как будто вымирал.

А на той стороне реки вдруг заорали в голос.

Мне хорошо было видно, как из-за деревьев выскочил какой-то мужик в светлых купальных трусах, и раненым зайцем понёсся по набережной. Слушай, Гарик, а ведь он действительно ранен, руку зажимает, вроде даже кровь видно! На ходу скинул шлёпки — значит, отдыхающий. За ним гнались трое, по одежде — хлопцы из местных, явно собираясь освежевать беглеца. Нормальный ход! Я с каким-то дьявольским интересом наблюдал за развивающейся трагедией, прикидывая, как бы сам разбирался с такой погоней.

А разобрался бы, без байды... Тут нужно так, как Спартак делал. Вот здесь надо остановиться, и разом снести самого шустрого бегуна. Локтём, если рука слабая. И дальше дёру. Ещё, ещё... Стой! И опять, второго, да с ноги в колено или в бедро с распиловочкой, этот, походу, вообще не боец, сразу ляжет.

По честноку, так из всей четвёрки никого из опасных не было. Просто озверели люди от погони. Так, так... А вот последний, зуб даю, сам бы скинул паруса, прижми его вглядом, ишь, как шлангует. Не банда, шакалья стайка. Но босоногий "отдыхающий" меня не слышал, книгу Джованьоли явно не читал, дыхательную мускулатуру никогда не тренировал, или же просто отчаянно трусил.

Его догнали быстро. Смотреть дальше, как троица добивает добычу, я не стал.

Вернувшись в комнату, я сел на кровать, сделав звук телевизора погромче — приближалось время очередных новостей.

Прикинул: многое из нужного да важного в "Орхидее" уже имеется, да не всё, мне предстоит добыть и ещё кое-что — оружие. Пожарного щита во дворе я не видел, но уж топорик-то в таком хозяйстве точно должен быть. Хотя по мне так бы лучше короткий ломик заиметь, да моток синей изоленты. Сейчас остыну, пороемся, поищем. И это только временная мера, если так дело и дальше пойдёт, то без шпалера не обойтись.

Наметив столь стройный план, я вновь побрёл вниз. Вот пока и всё. Ничего сказать не забыл? А! Забыл! Скажу.

"Зачинался новый день".

Глава вторая.

Ситуация проявляется, структуры шевелятся,

но легче от этого не становится.

Отдохнуть мне удалось целых два часа. Мало, конечно, но уж как вышло.

Я так спать хотел — наверное, реакция пошла, — что и обыскивать ничего не стал.

Начал было с прачечной, где сразу нашёл сорокасантиметровую монтировку красного цвета с резиновой рукоятью — чисто фомка, как по заказу, и изолента не нужна, — после чего плюнул на все звонки, дальнейшие поиски, и увалился на кровать, поставив будильник на двенадцать дня.

Голова пустая, всё плывет, какой, к чёрту, работник... Единственное, что успел тогда сделать — прибрал девчонок, закутав их в белые простыни, в прачечной и найденные, стянул руки и ноги, завязал узлы на головах, как это делают в больничках перед отправкой в локальный морг. Документы не нашёл, наверное, дома оставили, к чему они тут. Потом ещё поищу. Посидев пять минут, звякнул с их же сотовых домашним — тишина. Понимаете, никто из родни трубку не взял! Вообще никто — а это пять номеров в среднем на каждую из девчат!

Делайте выводы.

На большее меня не хватило — упал.

Проснулся я от тихого, но настойчивого сигнала телефонного вызова. Ума же не хватило с ресепшена взять радиотрубку в номер! Сквозь сон понял: надо брать.

Вообще-то, не удивительно, что телефонная связь жива, так и должно быть, иначе для чего вообще провода тянуть. Да и госструктуры вещь весьма устойчивая, хрен сковырнёшь. Этого у госов и муниципалов не отобрать, вся их эволюция заточена на вечную жизнь без сокращений и перегруппировок, на вечный распил и вечные откаты, на стабильно увеличивающиеся оклады и штаты, на ежегодно растущие льготы. Соответственно, и стрессоустойчивость госструктур сформирована не заботой о населении, упали бы мы им, а заботой о личном выживании — и это реально крутой мотиватор. У всего конструкта может быть в дупель тупая башка — орган управления, — могут быть гнилые стены, через которые постоянно валятся стремительно подбираемые ресурсы... Но вот крыша и сваи всегда окажутся железобетонными, можете не долбиться, бесполезно.

Потому я пошагал вниз, держа в руках джинсы, футболку и кроссовки. Именно пошёл, а не побежал. Всё, братва, возраст "зелёных молний", когда сразу после сигнала "подъём" ты был практически готов к бою, уже прошёл. Теперь организму требуется время на раскачку. Спускаясь, я пытался припомнить, когда в последний раз мне кто-либо звонил по городскому телефону?

Схватил трубу.

— Алло, гараж.

— Центр управления кризисными ситуациями МЧС на Красной Поляне, оператор-7, спасатель второго класса Евсикова! — голосок у спасателя второго класса был тоненький, но резкий, уверенный.

Хм... Хоть это радует: не школоту мокрогубую за пульт посадили.

— Слушаю вас очень и очень внимательно, — небрежно буркнул я в трубку, прижатую к уху плечом.

— Вы отдыхающий Залётин? Игорь Викторович?

Опа-на! Быстро у них тут пробой идёт! Едва запалился, как уже на учёт приняли.

— Есть такая маза, — сказал я, стоя на одной ноге и натягивая штаны.

— Ответьте конкретно, пожалуйста, — надавила Евсикова.

Ох, и не люблю же я, когда на меня давят. Но сейчас, сонный, тёплый и ещё вполне мирный, я такой наскок пропустил.

— Ой, ты... Да конкретный я, конкретней не бывает. Залётин на трубе.

В трубку было слышно, как в зале или комнате, где сидит эта операторша или дежурная, чьи-то громкие голоса, заглушая друг друга, что-то громко и нервно выясняют, разъясняют и дают указания.

— К вам выехала эвакуационная машина, МАЗ-самосвал.

Вот это дело! Давно пора бы приехать, а то будет вам эпидемиологическая бомба во всё побережье.

— Вас понял, гражданка начальница, — обрадовался я.

— По прибытию автотранспорта обязательно проверьте удостоверяющие документы. Старшим машины будет спасатель Ульянов. И вообще, вы теперь у всех документы проверяйте, — посоветовала девушка и тут же поправилась. — По возможности.

— Сделаем, — пропыхтел я, натягивая, наконец-то, и футболку.

— С вашей стороны необходима помощь в погрузке трупов. Сможете?

— Смогу, чё там, не впервой... Стоп, барышня! Так у вас же тут филиал МЧС есть, у меня под боком, на месте автошколы!

— Филиал МЧС уже свёрнут и эвакуирован по объективным причинам. Так сможете, или нет?

Раз такие дела, то уж конечно, смогу, это в моих интересах.

Почему-то думается очевидное: несложно догадаться, что просто так отсюда сейчас не сдёрнешь, район стопудово закрыли, чего в том сложного, автодорога-то одна. Правда, от Красной Поляны наверняка набита и натоптана через перевалы местная "Тропа Хо-Ши-Мина" — нестандартный путь в Ставрополье.

Можно и через Абхазию и Грузию вломить, если совсем уж с головой не дружишь.

Я дружу.

— Очень хорошо, значит, мы в вас не ошиблись! Теперь так, товарищ Залётин, давайте сверим ваши личные данные.

И она, не дожидаясь моего согласия, как и любой другой реакции, спокойно начала диктовать мои же реквизиты. Тут уж я конкретно припух. Оперативненько работаете, служба! Тем не менее, я всё согласовал и подтвердил, в конце спросив:

— Гумиров капнул?

МЧС-ница замялась.

— Да, мы знаем, что вы ему ещё успели позвонить.

Как-то неуверенно она. Ёлки... Подожди-ка, девица...

— Гражданочка, а Гумиров-то жив? Или и его цапануло?

— Интересный у вас сленг, Игорь Викторович... Цапануло Гумирова, да недоцапануло. Откачали, но левая рука отнялась. Ладно, давайте уточним ещё кое-какие моменты. Опишите мне ситуацию в окрестностях.

— Вы что, с воздуха не смотрите? — удивился я.

— Почему же. Беспилотник летал, и будет летать. Как только небо откроют.

Вот те на, небо закрыто! То-то я шума авиадвигателей не слышу.

— Но днём наличие людей проверить таким способом затруднительно. А вы и ночью видите район. Итак...

И я, перестав быковать, начал подробно рассказывать, что знаю и что видел ранее.

Подавляющее большинство местных гостиниц открывается лишь в конце апреля — начале мая, сейчас отели безлюдны. Есть, правда, какая-то затруханная охрана, эти иногда обходят ночами, смотрят, во время прогулок в паре-тройке зданий подальше видел штатных сторожей. Те ещё кадры, то датые, то замороженные. Но жильцов практически нет, ночью район кромешно тёмен, живы лишь редкие и слабые уличные фонари, из которых два мигают секунд по тридцать, жуть. Рядом с "Орхидеей", в "Парусе", люди жили — таджикские строители, которых скоро будем грузить в кузов, да с правой стороны есть отельчик, не знаю, что там на табло, это где две курицы живут. Рассказал и про них.

После отчёта Евсикова пытала меня минут семь, записывала дислокацию и расстояния до ночных огней, пока не зафиксировала всё, что её интересовало. И хорошо, запарила уже, ещё немного, и я бы не выдержал.

— Телефоны записывайте. По всем вопросам можете звонить, спросите Евсикову или "оператора-7". Сейчас никакие вопросы мне не задавайте, через три часа по местному телевидению будет транслироваться подробное информационное сообщение, напоминаю, это третий канал. Некоторые спутниковые телеканалы уже не работают, интернет обрушен, можете и не пытаться.

— А где он не обрушен? — насторожился я. — На машине доеду?

Она помолчала, словно удивляясь моей тупости.

— Он везде обрушен, Залётин. Нет больше интернета, пока что, во всяком случае. Сотовая связь можно сказать, что работает, но неустойчиво, если вам нужно позвонить родным — поторопитесь.

Вдали на набережной, со стороны пешеходного моста послышался шум дизеля.

Едут, чипидейлы!

Сообщив дежурной о прибытии труповозки, я отключил трубку и, засунув за ремень воровскую фомку, по-хозяйски вышел на улицу. На той стороне реки, в центральном районе Адлера дело было плохо. В четырёх местах над городом поднимаются дымы пожаров. Нет, даже в пяти, этот вот, самый дальний, уже пригасили или же сам потух. Вот падаль, что-то события на меня валят без паузы, вообще нет времени подумать, перевести дыхание и набросать хоть какой-то план действий.

Оранжевый самосвал, пыхнув пневматикой тормозов, встал напротив.

Из кабины выскочил лысый мужичок среднего роста, весь такой официальный, в помятой синей форме с золотистыми лейбаками и лагерного типа кепочке с кокардой. На поясе у лысого висела кобура ПМ.

— Спасатель Ульянов, — быстро сказал он, протягивая распахнутые корочки.

Я смотреть не стал, и так вижу.

Портрет простенький, но глаза прохладные, колючие, кой-чё мужик повидал. И сам крепкий. Нормально. Рулёжник выходить не торопится, всё что-то проминается в кабине, наверное, шланг ищёт, мимикрирует. Не хочется ему трупаки грузить, понимаю. Но... не то сейчас время, чтобы быковать про: "Я гордый водитель кобылы, а не грузчик вам тут, у меня категория и стаж пятнадцать лет!"

— Что сидим, Коля? Кого ждём? — поинтересовался у него Ульянов.

— Иду я, иду...

Посмотрев на комплекцию этого "Коли", я решил:

— Слышь, крутила, ты давай мухой в кузов лезь, сами перетаскаем.

— Ага! — радостно кивнув, он охотно полез наверх.

Большую садовую тележку я прикатил к воротам загодя. Своих девчат грузил лично и бережно, далее уже так не нежничал. Вот ведь интересно, всего-то ничего пообщались, а вроде как и не чужие. С таджиками мы провозились дольше. Последним грузили Шарифа.

— Лейтенант, вы их как разгружать будете? — поинтересовался я на всякий случай. — Подъёмом кузова?

— Да ты что, Залётин! В уме, нет? — возмутился МЧС-ник, — нормально снимем.

— Да не парься, — не стал обострять я. — Ты же не ожидаешь, что вот именно сейчас честный пацан вашей власти верить начнёт.

В общем, своих положил с самого края, пусть их аккуратно снимают, пока люди не устали... Ульянов вымыл руки у фонтанчика во дворе и полез в кабину. Я посмотрел на часы, быстро мы обернулись. Всё, господа хорошие, можете ехать дальше, места вам указал. Но лейтенант и не думал усаживаться. Быстро вернувшись ко мне, он вытащил из прозрачной файл-папки чистый белый конверт и с государственным видом заявил:

— Гражданин Залётин, как говорится, примите и распишитесь, — с этими словами он протянул мне толстые корочки красного цвета. — Вас ведь оператор предупредила?

— О чём это ты, уважаемый? — медленно проговорил я, настороженно глядя на подозрительную ксиву, больно похожую на ментовскую.

Летёха чертыхнулся.

— Везде хитрят! Хотят, чтобы мы прям тут, в поле разъясняли! Ты с кем в ЦУКС по телефону говорил?

— Я чё, на барабанщика похож?

— Ладно, понял, сам разберусь, — вздохнул он. — Значит, так, ты Штабом назначен смотрителем первого Заречного участка. Временно, что-то типа общественной нагрузки, но с полномочиями. Так себе полномочия, скажу сразу. Неопределённые.

Меня кто-то спросил, впало мне такое счастье, в принципе?

— Стоп. Гарик по жизни не подментованный. Вы там не попухли, начальнички? — заботливо поинтересовался я. — Какие такие Смотрители, какой участок? Я что, призван?

— Да и призовём, если надо будет, не волнуйся, это у нас легко! — тут же пообещал мне МЧС. — Млин, вот говорю же, хитрят, сучки офисные, а ты тут объясняйся! Нет у нас людей, Залётин, вообще нет, реальный завал! И поэтому любой адекватный человек на территории учитывается и припахивается, по мере сил.

— Чьих сил? — спровоцировал я, чувствуя, что не прочь подраться с кем-нибудь от закипающей злости.

— Твоих! Чьих... Других нет, и другого выхода нет!

Чёрт, неужели всё настолько плохо? Я-то тут на отшибе сижу, ярких картинок после случившегося пока не видел, обстановку не секу.

— А что думает Администрация? — попробовал уточнить я.

— Хренация! От Администрации осталось три с половиной человека, да и те, как вчера из овощного уволились! Я, простой летёха, а власть имею полковничью, это тебе говорит о чём-то? Нет людей! Так что не муди, Игорь Викторович, для тебя — самый лучший вариант, один хрен пока не выберешься, перевал за Дагомысом закрыт наглухо.

— А кто закрыл, ваши?

— Не, там армейцы оперируют, о причинах-следствиях пока не распространяются. Вроде бы, ещё и дорога разрушена, там какой-то бой скоротечный случился. Новостей дождись, может, что-то скажут. Я ж с ночи в разъездах, информации имею чуть больше, чем ты.

— Подожди, а как же действует геройская наша армия в самом Адлере?

Спасатель ещё раз вздохнул, с тоской посмотрел на машину, на кузов с трупами, принял решение и предложил:

— Пошли, сядем. У тебя в доме кофе есть? — получив утвердительный ответ, он обернулся в сторону МАЗ-а. — Коля, ты вот что... Кати дальше, через три гостиницы, схема за стеклом. Там две женщины или девушки, загрузи от них два тела и назад, сюда.

В ответ водила неразборчиво что-то забормотал в контру командиру, пугливо и путано.

— Распустил ты личный состав, летёха, — вклинился я, и протянул руку. — Гарик. Можно Гарик Енисейский.

Спасатель ответил за себя, а за водилу лишь крякнул и махнул головой.

— Володя я.

Пожались. Коля Шланг опять заорал что-то неразборчивое. Потерпи, чёрт трусливый, будет случай, поучу я тебя мальца. Ульянов удивительным образом опять его булькатню расшифровал, сыгранный экипаж, ёлки...

— Чё? Тогда жди пока, тут поговорить нужно! Что сказал? Не, я балдею... А давай-ка ты сам за кофе сходишь, а! И двигатель заглуши, не на олимпийской стройке, топливо беречь надо. Тарахтит тут, на...

Вместе с водилой налили по чашке из кофе-машины, после чего мы с Ульяновым сели прямо на улице, расположившись за выносным столиком летнего кафе, под большим круглым тентом с рекламой мороженого. Стулья тяжёлые, металлические, на гнутых ножках, удобные. Даже пепельница есть. Лейтенант закурил, я тоже.

— А что делать, водителей грузовиков мало, — он тихо как бы оправдался. — Сам качественно не смогу, не та специализация, попробуй тут, покрутись без опыта на тяжёлом самосвале по узким улочкам.

Пару затяжек помолчали, хлебнули горяченького.

— Ты уже понял, что случилось? — цепко глядя мне в глаза, спросил спасатель.

— Да чё тут понимать, какое-то генное оружие.

— Так точно, — кивнул он. — Только, понимаешь, никто не может ответить, какое и кто его применяет.

— Что, ещё продолжается? — я напрягся.

Он в ответ просто кивнул, отпивая ещё один большой глоток.

— А что это вообще, вирус, что ли?

Лейтенант болезненно поморщился, показывая, как надоели ему такие гениальные вопросы и смелые предположения доморощенных экспертов.

А что он хочет, фантастику все читают, там этого вируса, как в тайге шишек! Хапэ, и ты зомбак! Хапэ другой раз — вампир педрильского вида с накрашенными по-бабьи глазками. И всё мгновенно, родня всплакнуть не успевает, как уже погрызена до кости! Может, уже и сочинили подобное, с наших и не наших "гей-люссаков" станется.

— Говорю же, никто ничего не понимает, может, и так. Хотя, какой вирус... Практически мгновенное действие, без инкубации и предварительной симптоматики. Остановка дыхания, бах, и готово. А ты — армия... Там тоже лишь клочки остались, они лишь границы зоны перекрывают. Только зона растёт по минутам.

— А вообще заразно?

— Пока ни одного достоверного случая.

Ясно, это мы на полочку отложили.

— И что, всех кавказцев и азиатов валит?

— Ничего подобного, всем достаётся! Но в основном так, по нерусским удар. Точнее — не по нам он был нанесён. В этот раз, — и лейтенант тяжело задумался.

— А чьи это "тарелочки"?

— Опять мимоза. Да и при делах ли они вообще...

— Что, ни одной не сбили?

— А что, разве кто-то по ним стрелял? — отсутствующе произнес он. — Походу, у ПВО-шников установка по НЛО была совсем другая.

Просто красота!

— Версии-то пробили?

— Может есть версии, может нет, нам не докладывают. Только ты прямо сейчас их не развивай, вот уеду, и валяй тогда, наслушался я уже всякого бреда.

— Ну, а сам как думаешь?

— Я что, генный инженер? Медик-биолог? — проворчал Володя, но тут же высказался по сути. — Знаешь, Гарик, избирательность у этого... Средства какая-то странная бывает, вот что я скажу. Косячит Средство. Иной раз русского валит, у кого в роду никого из кавказцев сроду не наблюдалось. И наоборот бывает, армянин стопроцентный, а жив. Ладно, ехать пора. Слышь, Залётин, если дальше обнаружим... ну, если их много будет... Ты как?

— Помогу, раз впрягся.

— Молоток ты, мужик! — обрадовался он.

— Гарик не мужик, — машинально поправил я.

— Ладно, ладно, понял... Слушай, ты за речку в Адлер пока не суйся, плохо там. Тут держись, наблюдай за территорией, звони, если что. Рация есть? Хреново. Тогда хоть частоты запиши.

Взяв у него ручку, я на пачке сигарет зафиксировал частоты МЧС.

— А машина? Эта твоя? — он кивнул на "шниву".

— Не моя, но будет. Не проверял ещё.

— Заправляйся под пробку, но лишний раз попусту не разъезжай по чёрти где, — посоветовал лейтенант, уже как своему. — Я бы тебе оружием порекомендовал разжиться, да ты и сам, вижу, сообразишь. С моей стороны тут пока пас, но в голове держать буду, обещаю... Что ещё. Вояк очень мало, это сказал уже, так и полиции тоже мизер. Они возле "Магнита" с армией стоят, тут рядом, добро от мародёрки берегут. Знаешь, где это?

Я кивнул. Как не знать. Огромное двухэтажное здание "Магнита" действительно недалеко отсюда, по другую сторону шоссе. Был пару раз.

— А сколько всего экипажей работает на вывозке?

Лейтенант немного подумал о том, госсекретно это или по балде.

— Сначала было восемь единиц техники, потом догнали до тринадцати. Дальше не знаю, уже не следил. Думаю, уж штук шестнадцать-то наскребут. Тем более, что постепенно определяются помощники, ну, вроде тебя люди.

Интересная у них стратегия, заботливая. Найди и поручи.

— Слышь, Вован, а чё вы меня к себе не приглашаете? — я медленно начал пробивку. — Типа в концлагерь беженцев, или чего вы там уже выстроили с палатками и общественной парашей? На котловое питание беженца поставят, охрана, медики под боком. Я чё, недостойный?

МЧС-овец усмехнулся.

— Что тебе там делать, боец! На слёзы смотреть?

— На шару обшпилить хотите, начальники, — констатировал я.

— Никаких шаров и шпилей, — Ульянов отмахнулся и потушил бычок. — Ты же из бодрых? Значит, сможешь порядок какой-то поставить, хоть что-то сделать. Да и ресурс у тебя тут есть, не пропадешь. И другим выжившим не дашь пропасть. А мы поправим, если что.

— Я не воспитатель детского сада.

— Ага, не воспитатель.. Считай, положенец, так тебе понятней будет. Как ни крути, а остатки госструктур всё равно есть самая сильная банда на этой земле. Вот Штаб и решил тебя поставить...

— Сходняк, — поправил я.

— Да и пусть. Примыкай, урка.

— Типа, на кормление?

— Типа, на кормление... Время, Игорь, нам ехать пора. Ещё загляну, поболтаем, если кофе угостишь. Остальное сообразишь сам. Впрочем, если захочешь, то вывезем и тебя, работ по восстановлению будет много.

И он пошёл к машине.

— Подожди-ка, лейтенант! — быстро выкрикнул я, вспомнив про главный вопрос, интересовавший меня сейчас больше остальных. — Хоть скажи, это как оно ваще, локально? Откуда и куда прилетело?

Спасатель подумал, раскачивая рукой высоко расположенную дверь кабины.

— Сначала тут и по всей южной границе до Каспия. Потом везде попёрло. И в других странах жахнуло, но тут с информацией полная каша, точных данных нет, со связью очень плохо, да и отмалчиваются, секретность, блин... Ждём пока уточнений. Всё, бывай пока.

Пыхнул ресивер, самосвал тронулся, выпустив облако чёрного дыма, и медленно покатил дальше, подбирать двух жмуров по соседству. Там они развернутся и поедут в сторону пешеходного моста, к повороту на Цветочную. Дальше на улицу Южных культур, а уж потом и на Станиславского, где гаишники были... Эй, ребята, а почему возле ГИБДД мертвецкая тишина? Удрали что ли, первой же попутной дрезиной? Скорее всего, так и оно есть, начальнички остатки структур собирают в кулачок. Что, и мне тут кулачки собирать?

Быстро забрав трупы, самосвал снова притормозил возле "Орхидеи". Открылась дверь и Володя, перегнувшись через водителя, крикнул:

— Гарик, там две девахи вибрируют, ты забрал бы пока себе! Если что, позже их вывезем.

— Разберусь, скоро сами придут. Давай, удачи, лейтенант.

Сотовая связь ни к чёрту.

Вроде, черточки в углу дисплея есть, а не цепляется. Один раз соединился, и только голос папкин успел услышать, как тут же отрубило. Я полчаса снова и снова пробовал набирать то номер отца, то мамы, — бесполезно. Хоть голос живой услышал, и то хлеб. Теперь буду пробовать каждый час.

Закончив похоронное дело, я решил взяться за тщательное исследование усадьбы. Раз на кормление дали.

В прачечной более ничего интересного не нашёл, обычный хозбыт, химия да тряпки. Но чистого постельного белья много, это радует. В большой кладовке рядом — предметы летнего интерьера, их не успели вытащить во двор: белые складывающиеся шезлонги, столики и стулья, надувной детский бассейн, мячи, круги, складные коврики. В другом углу — какие-то садоводческие снасти, разноцветные пластиковые шланги и распылительные пистолеты. Сачок-переросток на длинной ручке — ага, это чтобы бассейн чистить. Спасибо, что напомнили! Нужно в бассейн воды набрать, только придётся сначала вычистить дно. В принципе, Мзымта рядом, но такую мутную, после дождей в горах, воду использовать что-то неохота. А так будет запас, когда насосы на подкачивающих станциях навернутся.

Сарай во дворе стал следующим объектом шмона.

Так. Штук двадцать бумажных мешков с углём, жидкость для розжига, шампуры всех размеров, включая просто чудовищные стальные "шпаги" — это для надворной шашлычницы с поддувом, Красивенько там "огневое место" устроено, скамеечка, столик сбоку, фонарики на стойках, жестяной навесик с вытяжкой. Уголь, это хорошо. А что им топить будем, если понадобится? Большой художественный камин в обеденном зале. По-моему, и в сауне тоже есть топка, надо вскрыть и посмотреть.

Два маленьких генератора, оба заправлены. Проводов я сразу не нашёл. Позже осмотрю щитовую под лестницей, наверняка там всё уже предусмотрено. Инструментарий слесарный по минимуму, а вот верстачок с тисками имеется, хорошо. Рядом на стене аккуратно, но бестолково был развешан столярный инструмент, его тоже немного, наверное, оперативных чинильщиков звали по договору, сами не морочились. Лыжи какие-то, санки, на... Нахрен в Сочи беговые лыжи? А-а, это для Красной Поляны снасти, наверное, хозяйские, по-семейному ездили. В общем, негусто, однако самое нужное имеется. Спецодежда, бутыли с жидкостями, наклейки вижу, потом прочитаю. А тут стоят автомобильные жидкости, масло-синтетика, антифриз, даже промывка есть — хозяйка джипа покупала, её хозяйство.

Одна дверка закрыта, ключ нужен, ломать не хочется.

Сбоку от сарайки под навесом лежала поленница образцово-показательных дров, все маленькие, калиброванные, чуть ли не красного дерева, такие и рука не поднимется в огонь кидать. Это для обеденного зала, для красоты и антуража, для особых случаев. Вот он и настал, самый, что ни на есть, особый, — особей некуда.

Пошёл я на ресепшн и выгреб из ячеек и стола все ключи.

А сколько времени у меня? Ух, ты, нужно поторапливаться, скоро та самая трансляция начнётся. Открыл я сауну, в которой ни разу не был — знатное заведение. Парилка, небольшой бассейн-джакузи, циркулярный душ. В комнате отдыха на стене две кабаньи головы щерятся жёлтыми клыками, под ними висят реплики холодного оружия. Забавно. Это кто решил, что в сауне сие столь необходимо? А это что?

Сняв один большой кинжал со стены, я всмотрелся. Вот артисты! Никакая это не реплика, нормальное холодное оружие. Кама. Клинок лезгинского типа, это когда долы с разных сторон чуть разнесены по оси друг от друга, клинок становится площе. На одной стороне клинка надпись лазером: "Кизляр" и марка стали — Х12МФ. На другой стороне старинной вязью написано: "ТКВ", Терское Казачье Войско.

Нормальный ход!

Вытащив клинок полностью, качнул, взвесил, повертел в руке. В моей лапе узкая рукоять теряется, нужно бы кожей обмотать, и будет то, что надо. Холодное оружие я уважаю, без фанатизма, пределы знаю, для меня ножик — инструмент. Так скажу: все ретивые ножевые цирк-упражнения — в топку вместе со "школами" и "кружками", годы жизни нужно тратить на иное. В бою нож с пистолетом не сравнится. Кручение ножиков есть лишь гопотная мечтательность инфанта-переростка. Хотите мастерски владеть холодным оружием — занимайтесь нормальным фехтованием.

При обвалах социального и экономического ландшафта возникают интересные коллизии, как говорит мой папан. Вот тут холодняк, как первичное оружие, может пригодиться. Только не ножик туристический, а нормальный боевой клинок средней и более длины, типа того, что сейчас зажат в правой руке.

Такой и против зверя хорош. А звери скоро появятся. Крупные нахальные одичавшие собачки и до этих взрывных событий бегали дикими стайками по берегам Мзымты, как и по самому руслу, среди островков и мелей, иногда пугая людей взрослых, и почти всегда — детей. Скоро количество псов удвоится, а потом и утроится: набегут "санитары", пополнятся ряды диких новыми брошенными псами. И тут хороший крепкий клинок лишним не будет.

Попробовал нацепить на пояс, вроде нормально. Сдвинул влево. Ну и колхоз. Это что, я так и буду ходить с живопыром на пузе, как абрек недобитый? Надо что-то придумывать.

Подумал, передвинул почти за спину. Ладно, пусть так пока висит...

От столь интересного и нужного занятия меня отвлекли далекие выстрелы.

Прекратив милитари-упражнения, я быстренько выкатился на улицу.

Стреляли в городе, за Мзымтой, в районе улицы Богдана Хмельницкого. С такого расстояния далёкие выстрелы казались вполне безобидными хлопками, которые запросто можно спутать с чем угодно, со строительными работами, например. Минута, и редкая одиночная пистолетная перестрелка переросла в дружную и бойкую пальбу. Ого! Вот и автоматы в ход пошли! Садили оппоненты длинными очередями, что особенно плохо — не профессионалы это, грамотно шмаляющие разумными "троечками". Кто-то вытащил из схронов или, что хуже, но гораздо более вероятней, захватил серьёзное оружие у структур. Могу допустить, что и менты так бездумно палить могут, но, пожалуй, не местные; у них тут много всего интересного рядом, да за горками. Так что практики имеют.

Вскоре к перекличке подключился гладкоствол — да там самая настоящая война идёт! И грохочет теперь ближе, похоже, возле самого парка Бестужева. Вот теперь уже любой обыватель сообразит, что в городе власть меняется.

Это мне очень не нравилось.

С сомнением посмотрев на новообретённую каму, висящую на поясе, и дурную фомку за ремнём, я невесело хмыкнул. Приписывать даже доброму холодному оружию излишние мифические возможности я, повторюсь, не склонен. В огнестрельном беспределе любой чёрт с обрезом мне в беду встать может. Да... С такими раскладами я тут долго не прокормлюсь, нужно огнестрел добывать. А где его добывать?

Я же не один такой орёл, задумавшийся об эффективности, найдутся ухари, готовые в данной ситуации прибрать стволы там, где они на виду, где их наличие само собой подразумевается. Это оружейные магазины и ментовские запасники. В наших краях в такой список попадут ещё и оружейные комнаты геологических баз.

В мирное время всегда хватает идиотов, искренне считающих, что они смогут это сделать. Думающих, что владельцы оружейных магазинов тупы и трусливы, а не биты жизнью, умны и по-буржуйски жадны. Что напуганные менты сразу же побегут наутёк, вместо того, чтобы, наоборот, начать хапать под эту апокалипсическую дудку новые, немыслимые для них ранее права и ништяки.

Мечтать можно. Только будет наоборот.

Уже вооружённые люди своего просто так в жизнь не отдадут.

А Государство записывать в тупни — последнее дело. Государство это танк. Дадут ему команду — поедет. Медленно, неразворотливо, просто поедет и всё. И, рано или поздно, этот танк тебя настигнет и размажет гусянками по грунту. И ничего сделать с этим движением невозможно, если ты сам не Государство. Поэтому, кстати, когда Государство объявляет охоту на какого-нибудь сбежавшего за британскую границу оленя, ехидно хихикать не стоит, тут рогатому не позавидуешь. Пройдут годы, десятилетия, вырастут новые прокуроры и следаки, помрёт в вечной тряске сам олень, подрастут его дети-наследники. И непременно выпятятся имуществом, бизнесом, чаяниями или ностальгическими устремлениями. И вот тут танк и прикатит. Потому что он всё это время, знаете ли, катил без перерыва — команды-то на отбой не было! Заберёт, отожмёт, найдёт, докопается и засудит всех.

А ещё этот танк стреляет, в том числе, исподтишка.

Если кто-то думает, что, он, присев в Лондоне на спёртый у взрослых мальчиков большой ништяк, может свободно припевать: "С Темзы выдачи нет!", так болт ему в дупло. Потому что припевать-то ты, конечно, можешь, да вот только никак не свободно. У тебя же два дула над головой. Одно караулит, и никто не знает, когда ему это надоест, а другое целится — вот этому точно не надоест. Понимаете меня? Лишнего хватил, но свободу потерял.

Поэтому правильный пацан мародёркой заниматься не должен. Это не наше.

Я вам сейчас правильной, с точки зрения спецконтингента, философии чутка вкину, а вы там сами сварите, кто как сможет, первое-второе-третье, ну... Так вот, сесть на ништяк в такие времена — неправильный ход, даже если ты оброс охраной и заново обмазал цементом стены. Помогу с ключевым словом — это слово "сесть". Решение неправильное, повторю для невнимательных. Потому что оно лишает тебя главного — свободы. По большому счёту, это крысятничество: молодой придурок ночью в казарме втишка грызет зыныканные сухари, спрятанные под матрацем. Только втихушку и только ночью. Невелик кайф, да?

Наверное, простым умным людям, тем, кто способен понимать балансы, стоит разъяснить остальным, что слова "правильный" и "сесть" здесь имеют несколько иную коннотацию, в контру привычной. Если ты делишься из погреба по ситуации и по-умному, и не только с привязанными к тебе торпедами, а и с честноками да мужиками, так ты не крыса позорная — ты руководитель. И не "сидишь" унылым трясущимся говном на несоразмерно хапнутом барахле, а толково используешь ресурс, в рост. Себе на пользу, а значит, и людям, что бы это слово у кого ни значило. Маневрируя свободно.

А слово "правильный" вовсе не означает, что применяющий его в контексте есть примерный тимуровец или же, наоборот, отморозь конченая и олень, вовремя не дострелянный на английской границе. Это всего лишь означает разумное использование возможностей общины, где ты ходишь строем или стоишь в голове его с красивыми погонами.

Сейчас правильный ход, к примеру, так выглядит: найти дурных бойцовых хомячков и обезвредить их остатки путем обложения данью и крышевания, пусть работают, снабжают и обеспечивают. Если всё сделать умно, то хомячки даже не поймут, что уже не их задницы ништяк греют. Пусть и дальше протирают пыль и пересчитывают банки с тушняком... И является это не банальным рэкетом и отжимом награбленного, а развитием инфраструктуры группировки.

Хватит, дальше сами думайте.

А мне особо думать и выбирать пока не из чего. Нет бригады, нет кадров, без которых вопросы быстро не решишь. Вот и припахали меня другие силы, так как поняли, что в мужики я не пойду, а торпедное дело перерос. То самое Государство, которое, на нынешний момент, как и прежде, всё ещё Главный Бандит.

Вот только что оно, Государство, дальше-то делать будет? Да они там и сами пока не знают. Знают только, что сила пока есть, не всё сдулось. Знают, что им нужны кадры. А уж Государство с кадрами работать умеет, как и подбирать людей на нужные посты. Это только обывателю мнится, что министр тупой. Министр очень умный! И потому он не ловится, или ловится очень редко и по отмашке, ибо пилит правильно, отметает в нужную сторону, а отбрехивается весело: "Я ж не знал, что мой зам ворует!".

Опять забабахало! Уже в другом месте.

В другом... Зараза, срочно до родителей нужно дозвониться! Попробовал несколько раз — облом. Наугад потыкал несколько телефонных номеров из записной, московских и питерских кентов. Что-то щелкает, но гудков нет. Плохо.

Пробился через час. Дозвонился! Камень с сердца слетел — у моих всё нормально, все живы-здоровы, сидят в доме, который отец постепенно превращает в крепость, а подвал — в бункер. В маленьком городке, где люди живут долго, знают друг друга отлично, а посторонних почти не водится, выжить гораздо проще. Друзья, коллеги, много охотников и рыбаков, есть заимки, угодья, транспорт и запасы топлива, печи и припасы... И официального порядка больше. Вот только мне туда сейчас точно не прорваться, давайте без мифов, — на всех магистралях или каша с беспределом, или стопора мёртвые. Про дальнюю авиацию вообще можно забыть. Надолго.

Несколько расслабившись после успокоившего душу разговора, я начал думать о делах предстоящих. И о прилегающих территориях.

Тут ещё вот что важно — сколько на районе правильных ребяток осталось.

Их и в мирной-то жизни немного, а уж сейчас...

Ох, ох... Сейчас вся гопота заёрзает, и все глотники из щелей полезут! А к ним подлепятся или сделают свои банды подкачанные на тренажёрах романтики с белоснежными ручками без мозолей, начитавшиеся фантбоевиков про сталкеров и попаданцев. Вот эти сдуру много крови пролить могут, ведь в компьютерных игрушках у них хорошо получалось! Начнут хапать и делить. Ладно, когда мелкое — забрал типа ларёк, и это тебе в самый уровень, грызи. Но ведь лоси адлерские тупо начнут замахиваться на крупное, недаром полиция с армией возле самого большого "Магнита" встали — иначе тут грандиозная бойня случится. Только "Магнит" в Адлере не один, хватает подобного, вот туда олени и потянутся: по большим и средним магазинам всех мастей.

И, конечно же, за оружием.

В большие и малые места дислокации подразделений и служб МВД и ФНС, ФСБ и армии. По заветам мудрых написателей резвых БП-книжек олени попробуют добыть в разрешительной системе и Охотобществе списки охотников, пойдут с топорами по квартирам, гася по пути всех, кто встретится. В общем, похоже, вот такие кровавые рогатые разборы и начались на тихих курортных улицах весеннего Зурбагана. И теперь хлюпающие тупые мозги многих из парно— и непарнокопытных уже лежат на парапетах в ореоле стреляных гильз. Пошла селекция.

Не, я туда не полезу. Пусть севшие усидятся, особо резкие похватают свинца, умные проявятся, а тупые подсократятся.

Что в это время чувствует оставшееся мирное население? Да мне пофиг, ибо не собираюсь мыслить и действовать политически глобально. Это не моя война, и спасать, за просто так, я никого не намерен, нахрена такие напряги? Дали тебе район, Гарик? Вот, присматривай да прикармливай. Кого? Хороший вопрос. Своих сначала определить нужно.

Закурив, я с неудовольствием отметил собственный лингвистический откат. Проклятье, опять даже в мыслях срываюсь на блатное! Только, вроде, привык говорить по-людски! А вот как пошла такая раскладка, сразу и полезло давно привычное, пропади бы... Впрочем, сейчас и многие пальцегнутые филологи на короткие и образные обороты перейдут — время такое. Бодрое.

Выстрелы стихли. Чувствую, настала очередь больших зелёных мух.

Интересно, через сколько минут сюда соседские девы заявятся? Думаю, напуганные барышни объявятся минут через десять, не больше...

Я ошибся.

Они пришли через три. Две минус — две плюс.

Девчата явились, таща за собой яркие курортные чемоданы на колесиках, дребезжащие по гальке набережной — асфальта тут маловато, все отели облагораживают лишь площадку перед входом, организовывая собственную автостоянку и красиво укладывая брусчатку, рядом высаживают пальмы. А вот местные коммунальные власти ничуть не торопятся свежей асфальтовой лентой связать заплатки воедино. И в этом ещё один парадокс постолимпийского Адлера — дикие деньги ушли по разным маршрутам, а цельной картинки так и не получилось, суперкурорт не сладился.

Я за забором стоял, возле джипа, когда они подвалили.

— Драсьте!

— Нам сказали, что вы тут теперь главный.

— Типа того, — легко согласился я и замолчал.

Таких я называю "чёрные селёдки", даже если они одеты в другие цвета. Все они чёрное любят, для пущей стройности, что ли. Обязательно без детей и мужей — никого и ничего нет, один возраст и глупые мечты. Для облегчения визуальной идентификации подсвечу сей типаж так: "Секс в большом городе: пять лет спустя".

Искусственно худые, даже жилистые — особенно сие заметно по икрам и щиколоткам, ибо не жрут ничего путного. По жизни — вечный перекус да фабричные салатики, выдаваемые за ресторанные, через что у них наличествует вечная язва, во всех смыслах. Замуж, вроде бы, хотят, но только за богатого и знаменитого, делая, между тем, всё, чтобы такового счастья не случилось. Фоновый тусняк вечеринок и презентаций, несчастные бабы, если говорить прямо. Но жизнестойкость и адаптивность у "сельдей" отменные.

Я молчу, и они молчат, все растерялись немножко.

— А мы Вика, — кивнув, сообщила светленькая, — и Лика.

Тёмненькая Лика полуигриво присела.

— А я Гарик Енисейский. То есть, Игорь Викторович Залётин.

— Уважаемый Гарик, вы не разрешите нам тут остаться? — рубанула Вика. — Мы из "Эльвиры", и там...

— Страшно! — подхватила подруга.

— Ночью кто-то ходил по крыше соседнего дома, — сообщила беленькая.

— И темно вокруг.

— И большая собака бегала...

Представляю, как их в темноте прошивало. Ничего нового, именно так и должно быть. Что ж, начинаем обрастать ценными кадрами. А что вы смеётесь? Уверены на все сто, что Гарику сейчас больше всего резкие боевики нужны, а не послушные работники дворового хозяйства? Нормально.

А беглянки продолжали.

— Знаете, Игорь, ранним утром мы видели, как на том берегу какие-то армяне убивали русского! Били его ногами, все втроём, пока не перестал двигаться, потом уволокли в кусты. Наверное, он там так и лежит...

Хм, а ведь точно, я как-то и не заострил, что ребятки были кавказской крови. Удивляться не надо, девоньки, этого следует ожидать. А как им, выжившим, прикажете реагировать на события? На кого думать, кто тут враг, кто их травит? Вы бы на кого вызверились? И тут уже не оперирование категориями "русский" — "нерусский". Тут триста по трижды забытое: "белый" — "чёрный". Охренеть...

И ещё. Значит, Ульянов был прав, Средство действует порой непредсказуемо.

Отставить рефлексии, Гарик, сейчас думай о другом.

— Это все ваши вещи?

— Что вы! Там немножечко осталось, но ведь мы пока и с этим можем...

— Что можем-то? Никакой необходимости в вашей аскезе нет, — блеснул я. — Заберём усе!

Девки восхищённо переглянулись — во, какой умный им достался! А то.

— Принимаетесь в штат банды, татуировки сделаем позже. Теперь слушайте меня внимательно. Чумоданы сейчас тяните на ресепшен, там и оставляйте. И сразу шагом марш назад.

Они опять переглянулись, теперь уже растерянно, глаза заблестели.

— Ставлю тактическую задачу: берёте там или здесь садовую тележку и тащите сюда все продукты питания из своего отеля, какие только найдёте. По-женски так, по хозяйски, до крупиночки! Весь хозбыт и сангигиену годную тоже, напитки, курево. Остальное позже. Понятно?

Ожили! Но им боязно, отчаянно боязно. И это неправильно, стая должна верить в своего Акелу.

— Ничего и никого не бояться, бойцы, вы теперь под крышей! — рявкнул я.

Обе вздрогнули.

— Сам буду на улице, подшаманю тут кой-чё, проверю, а заодно понаблюдаю за местностью. Прикрою, не сикаем. Так что давайте без дрожи, дамочки, надо будет, подскочу мигом и быстро-быстро порву любого, — я значительно повёл плечами, поиграл мышцой.

Лица девчат просветлели, расслабились. А как же! Как выяснилось, Акела вполне себе силен, отважно сидит на скале, стая внизу спокойно шевелится, закон джунглей стабилен и надёжен. Злые и подлые шакалы, как им и положено, курят бамбук. А то, что у шакалов имеются стволы, и их до бениной матери, этого стае знать пока не положено.

— В коллективе всё будет хорошо, если вы будете точно и в срок выполнять все мои распоряжения и пожелания.

И опять скоротечный обмен значительными взглядами, теперь уже вполне игривый — они всё поняли, готовы выполнять, и, похоже, прямо тут.

— Во время поисков и сбора продуктов стоит обращать внимание на всё другое толковое, постарайтесь сами сообразить, что это такое. Генераторы, топливо в этом разряде. Вы откуда родом, девчата?

— Из Иркутска! — почти хором ответили они.

Я пару-тройку раз слышал про Иркутск, среди прочего, что это — "город русского недотраха", без пояснений, а вот уточнить этот эпитет всё как-то не получалось. Однако, нашёлся, скажем так, коллега, который меня и проконсультировал:

— Знаешь, Гарик, в советское время на 600.000 населения в Иркутске было 20 институтов и "сто тыщ студентов и студенток". Только в Университете и Политехе по 20.000 студентов и по сотне докторов и кандидатов в каждом. Кроме того, в Иркутске работал единственный в России, а может и во всём мире лимнологический — по проблематике озер, в частности Байкала — институт. А еще "мед", "пед", "иняз", "химичка", "культур-мультур", "худпросвет"... И на весь этот курятник всего два военных училища. Да и то, одно из них чуть ли не Гражданской Авиации, курсанты которых явно не справлялись с выпавшими на их долю тяготами и лишениями воинской службы. Сейчас студенток там ещё больше стало, всё Прибайкалье туда всасывается. А вот военных, высоких-здоровенных, наоборот, всё меньше. На этом фоне знаменитое Иваново со своими ткачихами очень среднего образования до кондиции Иркутска явно не дотягивает. Вот уж где действительно "Город ядреных сибирских невест", а не задрипаная подмосковная деревушка!

К чему бы я это, в данном случае...

— Хорошо, землячки, будем считать, что с дикой природой вы знакомы, а потому сообразите, что может понадобиться. Шагом марш, как обещал, прикрываю.

Отправив подчинённых на работу, носящую сейчас более воспитательный, нежели практический характер, я занялся джипом. Открыл с пульта, распахнул все двери, поднял капот. Что имеем в потрохах? Ага, версия с дизельным двигателем — 1,9-литровый турбированный "реношка". Кондишен, бортовой компьютер, добрая резина, багажник, все дела. Надеяться на радийность машины было бы наивно. А что с жидкостями? Тормозухи подлить бы надо, и вниз глянуть — шланги целы?.

Пока ковырялся, девчата уже притащили первую пайку. С сюрпризом.

— Гарик, мы пистолет нашли! У хозяина в тумбочке был, в кабинете, ключ нашли! И пули, — метров за десять до меня прокричала Вика.

— Какой пистолет? — я сразу сделал стойку, сами понимаете.

— Чёрный!

Неужели, правду говорят мудрые люди, что если сильно думать, то оно сбывается? Но в тумбочке... Понятно. Вытащив из протянутой кордуровой кобуры пистолет Токарева, я быстро осмотрел — так и есть, "травматик". Две маленькие пачки по десять патронов. Магазинов два, один полный. Видать, я плохо думал, мало и лениво. Суррогатно мыслил. Но сейчас и это в ништяк. Повесил я на пояс очередную единицу оружия — мля, морской котик! Вытащив ствол, один раз выстрелил в стену — работает шпалер.

— Молодцы, принцессы! — искренне похвалил я своих сталкерш. — Хорошо у вас с тумбочками выходит, смотрите ещё! Там у него масло и инструмент должны быть для чистки, проверьте.

Косяк поплыл обратно. А я сходил в сарай за тормозной жидкостью, долил, завёл двигатель, посидел, регулируя сиденье и руль по наклону, посмотрел в зеркала — побаловался кнопками, поправил. Послушал, как поёт двигатель. Непривычный для модели звук, "тракторный". А топлива-то меньше четверти бака, почти на пределе, вопрос заправки заостряется... В багажнике канистр не оказалось.

Два колеса с правой стороны были подспущены, это разгильдяйство или травят? Найдя электронасос, подкачал. Годится, теперь можно ехать. Медленно выкатившись с площадки, я повернул направо, к добытчицам. Самой главной находкой во дворе мини-отеля с уникальным названием "Эльвира" оказался автоприцеп к старенькой "пятёрке" без двигателя. Поэтому с продуктами мы управились за две ходки. И пока, пожалуй, хватит, пора новости смотреть.

Я включил большой телевизор в ресторане. Во-первых, смотреть удобно. Во-вторых — обзор тут хороший, большие стеклянные окна выходят на две стороны двора отеля, видно и Мзымту с пешеходным мостом, и противоположный берег.

Ну, телевизионщики, отожгите-ка.

Не отожгли, получилось соплежуйство.

Ну, по традиции поведения всех местных каналов страны в "самых важных случаях", просветление народных мозгов поручили самой надёжной работнице информационного цеха — мини-командирше категории "давно без опыта, но в кресле". Та пошла жевать да сусолить, дикция — атас, "прича" — полный аут, взрыв хлопушки в банке с червяками. Камеру ловит плохо, а от бумаги оторваться ей трудно.

Я слушал и балдел.

— ...Зафиксировано нападение с использованием генетического, или генного, оружия...

Вот гениально! Никакого вам "братья и сестры", тупо зафиксировано у них. Больше, кстати, ничего не зафиксировано. Кто применяет, почему применяет и с какой целью — тишина, пока не говорит. А ведь это главное.

— ...Неопознанные летающие объекты опознать не удалось...

Вот что тут сказать? А что вам удалось?

— ...Вынуждены были вернуться на базу, потеряв одну боевую машину, причины крушения уточняются...

Но "тарелку"-то хоть одну сбили? Молчат, суки.

— ...Становится очевидным, что данное оружие не было направлено против лиц кавказской национальности и целого ряда других этнических групп нашей страны, первоначальной мишенью стали страны Ближнего и Среднего Востока...

Ну, вот. Тут пошёл более или менее продуктивный рассказ. И следовало из него, скажу я вам, страшное. Не знаю, насколько я прав, но, похоже, к югу от Адлера и до самой Антарктиды начинаются Мёртвые Земли. Про Африку и Израиль ведущая ничего не сказала, что не удивительно, сейчас общемировая кровавая каша кипит пузырями — подойти невозможно.

— ...Поэтому Штаб призывает всех сохранять спокойствие...

Я сидел, слушал и ждал, скажет ли она фразу "во избежание паники среди населения", то есть, старался понять, окончательная ли она дура, вместе с шефами, или есть надежда?

— ...Во избежание паники среди населения...

Грохнув кулаком по столу, я подбежал к бару, вытащил бутыль самого крутого вискаря и налил себе на три пальца. Так умирают надежды. Какого населения! Какая паника, дур-ра! Вы там понимаете вообще, сколько народу осталось?!

— ...Все мировые правительства пока категорически отрицают факты использования подобных видов оружия со своей стороны. Однако, эксперты указывают на несомненность применения такового минимум шестью ведущими странами и список расширяется...

И как тут не пить!

— ...Два часа назад были зафиксированы первые случаи применения генетического оружия против европейских стран...

Ну, пошла жара! Замес по всем группировкам.

Потом она рассказала про МЧС, про закрытую границу с Абхазией, про карантин района и закрытый перевал за Дагомысом. Как выяснилось, там всё не просто.

— ...Три ракетных катера и сторожевой корабль грузинских ВМФ. В ходе скоротечного боя с корветом ВМФ России, поддерживаемого береговой батареей, возникли разрушения гражданских объектов и объектов инфраструктуры...

Какая береговая батарея, наши что, на перевал пару танков загнали? Что же там творилось, если, например, они обрушили скалу на дорогу. И почему именно там ударили? Хотели отсечь территорию? И что за мышиная возня шла перед самым началом? Тут началось стандартное "бла-бла-бла", и за тридцать секунд мне сообщили, что сотовая связь барахлит, интернет так же мёртв, а повтор с уточнениями будет через шесть часов. После чего передача закончилась, экран поголубел.

За спиной захлюпало, и я удивлённо оглянулся. Не привык.

Обе мои красавицы с пакетами в руках и мокрыми носами стояли столбами и ошалело смотрели на стену, к которой была пришпилена "плазма".

— Сопли втяните, биксы! — невежливо прорычал я, сразу отметив про себя, что зря. — Рано ныть... Ладно. Продолжайте работу, ещё уточнять будем, что там и как варится. И это... Теперь поняли, девчата, что нам важно всё делать быстро и чётко? Разрешаю злиться, немного плакать, рассказывать по ходу анекдоты и пить пиво. Но работу, девочки, надо продолжать.

Лика кивнула первой. И пошли они на кухню, считать да прятать добытое.

Я же сам не смог успокоиться. Где пульт, куда кинул?

Оказалось, что многие спутниковые каналы вполне себе дышат! Большинство по инерции гнали глупое, но те, кому положено, уже вовсю включились в разборы. Дощёлкав до ТБК, я остановился. Пятеро экспертов с усталыми нервными лицами тему тёрли, видать, с утра, постепенно обрастая новой информацией, острыми мыслями и гениальными догадками. Судя по количеству окурков в пепельницах и чашкам кофе на столе, сидят они тут практически без перерыва. То, что нужно, ща напитаемся.

Здесь я ещё кое-что узнал. Оказывается, активная фаза этой рубиловки вызревала давно, по крайней мере, именно так они утверждали. Соответственно, волна поднималась периодически.

О создании биологической "вундервафли", способной заменить списанное ядерное оружие, в своей предвыборной речи упомянул Президент, когда избирался на крайний срок, помню ту байду... Правда, сказал он тогда весьма общенько, скользом: "Большое, если не решающее, значение в определении характера вооруженной борьбы будут иметь военные возможности стран в космическом пространстве. А в более отдаленной перспективе — создание оружия на новых физических принципах: лучевого, геофизического, волнового, генного, психофизического".

Тогда, помню, сильно возбудились грузинские соседи, с их стороны пошёл вал предъяв и статей по теме. Наши политики гниловато лыбились, типа, из текста статьи вытекало, что президент и его научконсультанты имели в виду лишь то, что такие типы вооружений в будущем дадут перца всем. Но о том, что РФ намерена разрабатывать генное оружие, в статье не было ни слова.

Эксперты же припомнили, что армейское руководство статью лидера восприняло серьёзно и взяло под козырек: "Мы детально и всесторонне проработали вашу статью и подготовили план реализации тех задач, которые там были озвучены и поставлены перед Министерством обороны", — заявил тогда министр на каком-то профильном сходняке. Тот ничего не комментировал, но западники молчание будущего президента расценили как одобрение предложений министра. Начался срач, так, в Foreign Policy заныли, что Москва шагнула в разработках слишком уж далеко, а ведь: "В декабре минувшего года Россия на конференции по безопасности в Женеве уверяла, что "полностью выполняет все взятые на себя обязательства" и "не разрабатывает, не производит, не накапливает" биологическое или токсинное оружие". Мы, соответственно, через некоторое время, тоже начали "отмечать попытки разработки и совершенствования генетического оружия нового поколения в целом ряде развитых стран".

Спорящие говорили сложно, заумно, применяя так нужные сейчас народу выражения типа "синтетический биологический экстра-агент" и "некий материальный модуль боевой информационной системы" и, увлекшись научной стороной вопроса, плевать хотели на зрителя в принципе.

Потом эксперты устали (судя по порой не нормативной лексике и выражению рож), и в который уже раз громко, но лениво прошлись по договорённостям четырёхлетней давности об общемировом сокращении ядерных арсеналов, пошагового и полного отказа от ядерного оружия всеми странами, имеющими таковое.

Я тогда не особо следил за этими маклями, не до того было Гарику, но о Базельском Договоре или Базельских Инициативах, как о "новой вехе эпохального значения", слышал не раз. Даже помню, как с приходом нового президента — надёжи всего демократического, чё только у нас в мире имеется, пошло полное одобрение "ядерного отказа". Хотя, признаюсь, политикой не парился, и не парюсь по сей день, может и зря.

Сидя в прокуренной, не по уставу, студии, эти умные сволочные эксперты, в те годы, скорее всего, вполне демократически яростно отстаивавшие обратное, сейчас утверждали, что именно тогда и произошёл тайный, но массовый "генный форсаж" в разработках Средства, адекватно замещающего ядерное оружие, подлежащее уничтожению согласно графикам Базеля.

И теперь — получите все! Вот и получили.

На закуску мне показали куски нашего Президента, в смысле, фрагменты какой-то злободневной речи, как видеоиллюстрацию, поясняющую доводы спорящих в студии. Пребывавший в приподнятом состоянии духа Командир Страны, выйдя в центр сцены какого-то конференц-зала и совершив там несколько танцевальных па с микрофоном, вовсю убеждал сограждан, что Россия к этому безобразию не имеет никакого отношения. А эксперты с предсмертным удовольствием отмечали значительность нового феномена: генетическое оружие таково, что признаться в его применений не посмеет никто, вплоть до момента полной и окончательной победы, если такое возможно. То есть, правды хрен сыщешь.

Зашибца! Отказавшись от ядрёной бомбы, мы придумали шнягу ещё круче! Настолько бесчеловечную, что и признаться в её применении невозможно.

Признаюсь, теперь меня не особо-то прорубало месилово в студии. Я больше оценивал поведение президента, базлающего фоном. Многое что не нравилось мне крайними часами.

Но президент мне не понравился больше всего. Я смотрел на его глаза.

Видели же, чё там, как, бывало, коленки трясутся — у вас или противника — перед дракой. Тут обольщаться не стоит, это просто адреналин гоняет мышцы, греет перед действием. Они и у самого крутого пацана могут трястись, потому ошибиться легко — в таком состоянии и олень так намахнуть может, что челюсть с зацепов слетает. Поэтому столь явные внешние признаки побоку, я всегда в глаза смотрю, там правда.

В глазах показушно бойкого президента Российской Федерации был страх.

Обыкновенный животный страх, который не скрыть никаким аутотренингом и консультациями спецов. Страх не за Державу, не за общак и всю братву — за себя лично. Он боится умереть!

Боится Средства. Амба, не родной он нам, скурвился, слабенький.

Вот ведь, как карусель повернулась. Не лошадкой доброй, а козлом реальным.

Тут и ТБК навернулся, по экрану пошли квадраты, уродуя в заморозке лица в студии. Баста, отсмотрелись, похоже. Но музыкальные каналы кукарекали, разряженная петушня кривлялась в клипах. Может, починят остальные?

— Гарик!

Я обернулся.

— А мы готовы показать запасы, — горделиво заявила Лика.

Ох... Покачал головой, стряхивая не нужный сейчас псих. Подышал глубоко, не оборачиваясь, знаю, какая у меня сейчас рожа. И, уже почти полностью переключаясь на реал, встал из-за стола.

— Пошли.

Припас они разложили грамотно, аккуратно. Как и сказал: по-хозяйски. Ну-ка...

Более всего меня порадовали и удивили различные мясные заморозки — приличное количество, поди, оптом люди брали, да в тихий сезон, когда цены молоды. Почему порадовали, очевидно. Но и удивили! Я-то, по наивности своей, до сего момента свято верил, что повара ресторанов, даже среднего уровня, получив заказ клиента, тут же начинают те котлеты стряпать. Пусть из готового фарша, но сами! Как оказалось — дурень ты, Гарик, деревенский, а не ресторанный гурман. Все котлеты берутся из ярких картонных коробочек. Мне даже показалось, что вообще всё "горячее" берётся из коробочек — столько их тут было.

Так умирают иллюзии.

Резюмирую — хорошо у нас с продуктами, неплохой ассортимент, и крупы, и мука, и сахар, всё есть. Вроде, масла маловато. И с рыбой кисло, а я рыбу люблю. А вот с напитками, начиная от кофе и заканчивая коньяком полный порядок. Короче, это только начало, копим дальше, холодильники ещё не забиты.

Жить можно, поднимай вовремя холку, и вывернешься.

Вот только... Топливо, топливо, топливо... Ты же не рассчитываешь, Гарик, на эфирные космические энергии, и не думаешь, что электричество будет бежать к тебе вечно, так ведь, Смотритель?

— Вечером закатываем банкет, девоньки, — уверенно и удовлетворённо объявил я. — В пределах разумного разврата, в смысле, пока не расслабляемся, время сейчас лихое, как говорили в Гражданскую.

Но радость на их лицах тут же сменилась тревогой.

— Игорь Викторович, там машина, на той стороне...

Я посмотрел за Мзымту. Точно, машина, к мосту подкатил серебристый "Санта Фе". Из салона неторопливо выпали трое, огляделись, медленно взошли на пешеходный мост.

— Ну, вот, — задумчиво сказал я. — У нас первые гости. Пойду, встречу. Можете не накрывать, не понадобится.

— А как же кофе? — спросила Лика. А глаза-то напуганные...

— Не надо, бодрый.

И вышел на набережную.

Глава третья.

Первые внешние контакты, новые люди, новые сведения.

Но реалии всё ещё непонятны.

Я их ждал возле машины, к мосту подъехал на джипе, и не потому, что так солидно — просто непонятны последствия, так что пусть колёса рядом постоят.

Это были армяне — очень плохой случай.

А какой бы ты предпочёл? Нет пригодных вариантов в обзоре, сейчас все в ярости, так что будем работать. Заметив меня, пришельцы притормозили, у двустороннего схода вообще встали колом и уже там шумно, но для меня непонятно, посоветовались. Варианта у них было два: свернуть влево, по набережной к морю, типа меня тут и нет, или направо, спуститься ко мне. С горки волк всегда маленьким кажется, и они пошли направо.

Волк оказался больше и страшней, чем им казалось сверху.

А вы что думали? Гарик такой. Я когда под танк прыгаю, от танков болты летят.

К этнографам точно себя не отношу, хотя некоторые народы отличаю и что-то в кавказском облике понимаю. Эти, пожалуй, полукровки, потому и выжили. Один постарше будет, он в главарях, лет под пятьдесят, двое молодых, "задвадцатники". Руки пришельцев были заняты нужным и полезным: у старшего — телескопическая дубинка, у младших — бейсбольные биты.

Прикидываете перспективы? Вот ведь что "генка" сделала, сразу покровы содрала и рамки опрокинула. Твори, что хочу, так им думается. Закон как бы умер, враги ведь вроде ясны... И я, при всех раскладах, есть для них явный враг, да и добыча, заодно. Или ошибаюсь, и всё не так кисло? Ладно, попробуем базарить, без этого всё равно не обойдётся, точнее, почти никогда не обходится.

— Русский? — издалека крикнул старший.

Эх, жизнь ты, тяжкая, не будет, чую, у нас долгих разговоров.

— А ты негр? — крикнул я в ответ и, пользуясь тем временем, которое им понадобилось на возмущённый глубокий вздох, продолжил. — Сразу рубиться начнём, или таки поговорим минуту? Давай без заводных ключей, раз такие готовые попались, умереть успеете.

Мне показалось, что старший задумался, что-то его зацепило.

А вот молодёжь тупо рвалась в бой.

— О чём с тобой говорить, русак, отвечать будешь!

Смотрим. Старший чего-то выжидает. Ага! Вроде, умный, не хочет мужик лютой драки, понимает всю знакопеременность судьбоносных решений Госпожи Удачи и вроде осознаёт: не с того они заход начали.

Но выжидает — вдруг у мальцов получится? Зачем он так, ведь поживший человек...

— Да отвечу, отвечу. Как смогу. Предлагаю так: бьёмся чистыми руками, вас трое, я один. Потом вы перевязываетесь, умываетесь, заштопываетесь и базарим дальше. Покатит? Вы же не успели крепко замазаться?

— Шестым посчитаем, — ухмыльнулся самый младший.

Плохо, они уже пролили кровь. Ох, как это плохо, мальчики... Или врёт для гонора?

Я ведь всё понимаю, вы считаете, что это мы вас травили, да? Что белые дождались своего часа — типа до того его не было, ха-ха! Что мы свели какие-то там "кавказские" счёты и решили проблему. Всё понимаю, у меня даже злости нет. Я вот только тупость человеческую не понимаю, и никогда не понимал. А вы-то понимаете, Воины Света и Справедливой Мести, сколько всего людей осталось!

Нет тут теперь обилия национальностей, есть всего одна: "оставшиеся".

Можно было разойтись, можно было после драки посопливить на общую беду, если бы не этот "шестой"... Как такой базар спустить. Если не врут, то порог пройден, распробовали щенки вкус крови, того и гляди, в волков превратятся. Плохо. Впрочем, ещё раз попробую:

— Где-то там, за вашей и моей спиной, сидит настоящий враг, парни. Его бы встречать надо, гасить надо, всем вместе... Но вы, как тупые псы, выбрали самое лёгкое — режете соседей. Значит, вам нужно умереть от зубов волка, и я уже тут. Передумаете, не?

— Дядя Ной, не слушай его!

Да не дёргайтесь, дурачьё! Но младший уже чуть выпрыгнул вперёд, зазывая в бой брата или друга.

— Вали его, Гарник! Пусть русак заплатит своей...

Договорить он не успел, я с силой кинул свою красную фомку. Точнее, швырнул со средней силой, но и так сойдёт: уже не важно, каким концом снаряд угодит в живую мишень, до которой и было-то всего ничего, метров пять. Тук! — ах ты, какой глухой звук вышел!

Красная молния влетела в грудь самому отважному и глупому, ударив торцом обрезиненной ручки и заставив его резко сжаться бубликом — боец с гортанным выдохом упал на щебёнку. Повезло тебе пока, лежи.

— Аразат!! — отчаянно заорал Гарник и бросился на меня. С битой.

Бита только в кино вещь простая и суперубойная. Это не меч и не лом, но инерция адская, "обманку" не покажешь, уж если бить, то как Голливуд учит, с присядом и проворотом, устойчиво. И кто у вас так умеет, скажите? Если бейсбол до сих пор есть тайна за семью печатями.

Так что от первого яростного удара этой оглоблей ты всегда увернёшься, если умный, и уже принял решение драться, а не подпрыгиваешь на цырлах с вытянутыми вперёд руками, наивно старясь успокоить нападающего. Я увернулся легко и тут же зарядил вдогон ура-маваши. Никто не знает, сколько весит нижняя конечность Гарика, не взвешивали, но таким ударом я могу берёзку сломать. Здесь же немного не достал, да и не вложился — уж больно резко легкий пацан подался за снарядом. Но этого вполне хватило, что бы он с разгона влепился в парапет набережной. Ох, и больно же, наверное.

Оставался третий.

Контролируя его боковым зрением, я успел оценить и динамику выздоровления падших: плохая у них динамика, первенец всё ещё гнулся на земле от боли. И тут же из-за спины перебросил по ремню кинжал левой, а правой подхватил, выхватил, сразу занося его для рубящего удара.

— Стой, русский! Стой...

Они родственники, по глазам понял.

Сработало! Сердце бешено колотилось.

Старший замер: смотрел на меня круглыми глазами, модная телескопическая дубинка висела у ноги. Нет, не на меня он смотрел — на каму.

Удивитесь, но самое главное свойство любого холодного оружия в наше время — это сила психологического воздействия.

Фактор и раньше рулил, но теперь, в обществе мягких, пухлых и отвыкших от натуралистики кровавых зрелищ людей, он победно парит над полем боя. Вид клинка должен парализовать волю ещё до первого удара. Оцените свой деловой или тумбочный ножичек именно с этой точки зрения, и вы поймёте, почему в выборе фигурировал именно "выкидной", да с правильным клацем, зачем мастером выпилены "шоковые зубья" да "кровостоки", когда нужны бабочки-балисонги с их пугающим танцем раскрытия... Вся эта сценика призвана разбудить мгновенную страшную фантазию, заставляя противника ясно представить последствия удара и ужаснуться.

Есть такой мастер-дизайнер, Джил Хиббен. Ножики страшные придумывает да ваяет, в том числе для кинематографа, от боевиков до фэнтэзи. Именно его живопыры представлены в фильме "Неудержимые", в "Рэмбах" и много ещё где. Бестолковые по сути, но смотреть на них страшновато. Все его ножи, особенно фэнтэзи-модели, безжалостно передранные тысячами художников, этим свойством обладают. Даже эстетически выверенный знаменитый Double Shadow Dagger, который многие считают самым красивым ножом на планете, явственно дышит художественной смертью. Два узких блестящих клинка в виде двузубой вилки с небольшой перемычкой для жесткости...

У кавказского кинжала нужный облик сложился исторически, без всяких там "хиббенов", он страшен наследственно.

— Подожди, они тебе наврали!

Я не смог сразу спрятать кинжал, одной рукой попадать в ножны не умею. А в вытянутой левой держал "тошку", направив пистолет в лоб старшему.

— Зря наврали, — заметил я, облизнув губы. — Плохо щенков учишь, аксакал.

И убрал, наконец, каму в ножны, кончен бой. Двое бойцов сидели на земле рядом, подстанывая под тяжёлым взглядом Ноя.

— Уважаемый, — с трудом заставил себя вымолвить тот, — не убивай их!

— Да? — деланно удивился я. — Медали им дать? Стой, не шевелись!

— Прошу... Ты под кем, уважаемый?

— Не с этого нужно начинать, — я невесело усмехнулся в ответ. — А поздороваться, представиться, глядишь, и без зелёнки обошлось бы. Да под кем надо, под тем и стою, не твоя масть. Я Гарик Енисейский, так и зовите. Смотритель первого Заречного участка, при ксиве и полномочиях.

Ной поднял голову к серому небу и шумно вздохнул, словно вспоминая, как и насчёт чего он инструктировал перед выходом своих горячих барбосов.

— Так себе полномочия, сразу скажу, — мне к месту вспомнились слова спасателя Ульянова. — Неопределённые... Поэтому я их сам себе добираю до необходимого уровня. И ещё возьму трижды.

Вытащив документ, я попытался одной рукой лихо развернуть красные пухлые корочки, но получилось очень плохо, нет опыта. Потренироваться, что ли. Это не западло будет? Или нормально? Умней, Гарик, умней!

— Лады, теперь забирай своих, и валите, — внимательно оглядев пострадавших, заключил я. — Телескоп и ножи сложить здесь. На мой мост больше ни ногой. Хоть на ступеньку подниметесь... Лучше сразу сами в Мзымту прыгайте.

Придерживая друг друга, троица пошла к лестнице, ведущей на мост.

— Биты свои заберите! Мне гопотное не надо.

Они остановились, вернее, это старший остановил всех. Ной обернулся, ещё раз посмотрел на небо и спросил:

— К себе нас возьмёшь, уважаемый? Если семьями, со стариками и детьми придём? Встанем честно, без обмана. С ума мы все сошли.

— Твои дети? — указал я на побитых.

— Мои, сыновья, нас немного осталось, — зло сплюнул он. — Этих научу.

— Что, совсем там плохо? — глянув в сторону центра, спросил я.

— Беспредел там полный, — тут же с готовностью влез Аразат, кривясь и массируя плечо.

— Молчи, щенок, когда старшие говорят, джигит сраный, разве не понял ещё! — Ной резко двинул болтуну по затылку. — Мало тебе?

На Кавказе в таких делах джигиты часто врут. Никого они не убили. А вот от всего произошедшего точно трёхнулись, пока урок у моста не вправил мозги на место.

— Ништяк, приходите к "Орхидее", — согласился я и показал рукой на место ставки. — Подчинение полное, для выхода дури морды друг другу набейте. Вечером, но не ночью. Кстати, а что на машине не подъехали, через автомост?

— Там выездной патруль полицейский бывает, они к мосту со стороны "Магнита" катаются, лучше не соваться, тормозят всех. Собирались блокпост поставить, может, уже и сделали.

Смотри-ка, прикрывают соседи! Ной кивнул, махнул рукой парням, — пошли, мол.

— Езжайте мостом. Съезжу, предупрежу их, что вы подкатите, — пообещал я. Всё равно на заправку надо. — На этой же машине?

— Молодые пешком пойдут, здесь же, — ответил армянин, отвешивая шикарный поджопник замешкавшемуся на ступенях младшему. — Шевелись, раненый! Остальных я на "санте" повезу.

— Добро. Окончательно — в девятнадцать часов, и чтоб не виляли! Накажу.

Он кивнул, но остался стоять. Что ещё?

— И последнее, Гарик... Ответь для полного понимания, ты как, — тут он замялся, — себя тут ставить будешь, или мир строить?

Красиво излагает... Ишь, вопросы-то какие философские.

— Хрен знает. Себя давно поставил, а строить... Вот строить не пробовал, — легко признался я. — Может, чего и построим, если в первые дни выживем.

На реке моя знакомая цапля-француженка ловко вкинула в себя очередную лягушку, вернулась на галечную отмель и, заметив меня, одобрительно кивнула головой.

Знак.

Удивились, что я их возьму? А это — Кавказ. Здесь люди идут к сильному. А встав с ним рядом, стоят дальше намертво, чтобы не потерять лицо, тут это очень много весит.

Я не поленился, посмотрел, как они ковыляют по мосту над бурлящей рекой, дождался посадки разведгруппы в авто, проследил за тем, как кроссовер скрывается за деревьями пустого парка, и только тогда жадно закурил. Нормальный ход, ситуация разрешилась гораздо лучше, чем я мог предполагать, без крови. Валить мне никого не хотелось, а это что — меняется прошивка в голове? Прислушался сам к себе. Да нет, не особо щёлкает, готов замочить, если дело потребует.

Надо же, гадское Генетическое Средство оказалось штукой весьма многофункциональной! Ещё и основные функции этого оружия не понятны, а вторичные уже работают, торопятся, стараются, с разной степенью успешности превращая людей в скотов. И у таких уже исчезла вера в существование любых общих принципов и законов, исчезло доверие к человеку, они уже не в состоянии различить истину и ложь, да и, собственно, извечные моральные категории подверглись тотальной ревизии. Минует ли меня такое испытание? Чёрт его знает.

Чего-то хочется.

Ага! Вспомнив про кофемашину и уютные столики ресторана "Орхидеи", я поднял свой "томагавк", сел в авто, но дверь закрыть не успел. Потому что у меня сегодня кадровый день. Приём на работу, так сказать.

— Ма-аладой человек!

"Не, эта дамочка не из моего батальона" — машинально отметил я.

Ко мне спешила женщина лет тридцати с неизменным "самобеглым" чемоданом за спиной. Короткая деловая стрижка, неопределённая серо-серебристая краска волос. И костюм серый. Дорогой, тоже деловой. Столичная штучка.

— Ма-аладой человек! Да, да! Я к вам обращаюсь! Вы ведь Игорь? — одышка, вызванная быстрой ходьбой с грузом, ничуть не помешала ей начать эмоциональный выплеск метров за двадцать до меня. — Знаете, ведь мне девочки из Спасцентра такого понарассказывали, это же просто ужас из глубин Галактики! НЛО, какое-то тайное оружие, классический апокалипсис... В общем, я к вам! Уф!

Точно, кадровый день.

— И мне очень страшно!

Что мне было делать, я согласно кивнул.

— Добрый день, меня зовут Линна Литке, — с характерной манерностью представилась дамочка. — Из Москвы, здесь нахожусь в творческом, чёрт возьми, отпуске... Не замужем, не судима, не привлекалась. Хватит?

Опять тупо кивнул, — чумовой персонаж!

Тут запас выдержки иссяк, и её прорвало окончательно. Она торопливо начала рассказывать, так же поспешно вытирая появляющиеся слезы, как на её глазах умер администратор гостиницы, в которой она жила, как прямо на улице свалился единственный сосед-отдыхающий из Астрахани. Как она смотрела телевизор и как говорила с оператором ЦУКС, а потом и с Ульяновым, как грузили трупы, как звонила друзьям в Москву, по времени попав точно в момент первого удара по столице генным оружием, направленным уже против русских. Как слушала страшные рассказы.

Утешать? Вряд ли это действенно. Тут всех утешать нужно.

— Простите, — всхлипнула Линна в последний раз и спрятала платок. — Я уже почти спокойна, всё передумала. Уже хотела захватывать приличный внедорожный автомобиль, найти какое-нибудь оружие и самостоятельно прорываться в Москву! Представляете!

— Линна... это как будет, если полное имя? — осторожно уточнил я.

Ничего себе заряжает дамочка! Машина, оружие... Точно, не с нашего батальона. Но лишней такая не будет.

— Лидия Аркадьевна Ковтун, — быстро отмахнулась москвичка. — Это неважно.

— Простите, а Линна, это погоняло, или...

— Ой, ну, конечно же, господи! Это мой псевдоним, как же иначе! — она откровенно расстроилась моей провинциальной непонятливости. — Я ведь известный литературный критик! Журнал "Летающая терелка", и ещё несколько изданий...

— Ого! — изумился я, вбивая чемодан в багажник. — А я подумал, что из МВД.

Линна хмыкнула, презрительно отмахнувшись.

Почему мне гранатомётчиков не шлют? Или электриков, хотя бы. Нет, критик, ёлки. Хотя критик нестандартный. Внедорожный какой-то критик.

Хлопнула задняя дверь.

— Такой видный мужчина! Надеюсь, вы знаете, что делать в такой ситуации.

— А как же. Только что троих чуть не завалил.

— Бывает, — невозмутимо отреагировала она, устраиваясь поудобней.

Ну да, москвичей таким не удивишь.

Косметика дорогая, не потекла. И пользуется ей госпожа Ковтун умело, чётко. Как? Я что, стилист? Ну, вроде накрашенная, а в глаза не бросается. Симпатичные серые глаза, кстати. Да и вообще ничего.

А это что жужжит, опять гости пожаловали? На той стороне реки по набережной ехал скутер. Тогда задержимся здесь, понаблюдаем.

— Что критикуете? Остро умные книжки?

— Да вы, смотрю, дока в теме, — усмехнулась Линна. — Не только. Ох, самое разное приходится отрабатывать... А вы читаете?

— Дык. Читаю, и много. Фантастику реально люблю, без байды, — признался я и тут же поправился. — Любил, точнее, когда время находил. Сейчас, наверное, уже не покатит на этом фоне, так что спрячу я книжку до поры.

— Что конкретно, можно поинтересоваться?

— "Песок" Веткина, фантаст такой, не ваш профиль.

— Отнюдь! Мне приходилось препарировать образцы жанра, а в диссертации я даже затрагивала тему конструирования деградирующих миров. С творчеством Веткина неплохо знакома, у вас недурной вкус, — автор мастерски работает в поджанре "бытовой фантпрозы с мистическими ассоциациями", развивая новую линию "жестяных конструктов" русской литературы. И, надо сказать, выгодно отличается от многих прочих, обращающихся с авторскими мирами в крайне упрощенном, отчасти автоматизированном, ключе и допускающих невероятно высокий уровень фальсификации собственноручно созданной действительности.

— Миры у него чёткие, — поддержал я литбеседу. — Нравится мне книжка.

Скутер остановился, ездок поднял бинокль и начал осматривать мой берег. Это кто там такой зоркий у нас?

— Я соглашусь! У большинства авторов постапокалитические миры лишены глубины, а написание текста отчасти напоминает причудливые узоры, не имеющие смысла, поэтому в них можно увидеть какой угодно смысл. И это накладывается на ужасающее состояние умов пишущих, выражающееся в ущербном комплексе мировосприятия в целом.

— Это точно, иную туфту читать невозможно.

Не слыша меня, филологиня, подсознательно желающая переключиться из режима кошмара в режим привычно-мирной жизни, азартно продолжила:

— Основные приметы сконструированной Веткиным фантастической яви, а если адресно и точней — коммунальной реальности романа, это сочетание унылого порядка с абсурдными импровизациями местечковых властей, тотальной предсказуемости жизни за забором с внезапными сбоями механики всего конструкта. Технологическая культура общества в романе находится в стагнации, но процветает метафизика. Ветхость и примитивная механистичность предметного окружения, как внешнее проявление процессов разложения этого, наскоро сколоченного людьми и подкрашенного магами мира. И предельная ритуализация человеческого общения с регламентацией поведения при кажущейся свободе — отличный приём!

— А герой? — усомнился я. — Он малохольный, не, как думаете?

— Что? Герой органичен, коротко так скажу... Он постоянно совершает деконструкцию собственного "я", но почти не подвержен мировоззренческим катаклизмам, умело сдерживает праздную валентность. Конечно же, ему постоянно помогает сам автор, играя с культурными кодами-знаками и многоуровневой организацией "разнонаправленного размышления"... Ему не чужда философия постмодернизма с потерей смысла как такового, что естественно в условиях функционирования множества хаотических обломков иерархий, и тогда герой принимает размытую нон-иерархию, уже принципиально отказываясь от гармонии социализации. И при всём этом голос героя не растворяется в используемых дискурсах... Он слышен!

Тоже красиво излагает. Только совсем не коротко.

Хозяин скутера наконец-то налюбовался пейзажами Заречья, и медленно укатил прочь, теперь и мне можно валить.

— Ну вот, Лидия Аркадьевна, теперь можем ехать.

— Игорь, я вас умоляю...

— Понял, Линна, понял. Тогда, чё — домой!

Мне сейчас всякие люди нужны.

Хозяйки бутиков и литкритики, веб-дизайнеры и социологи, сгодятся кошачьи парикмахеры и свадебные фотографы. Лишь бы они были живые, подвижные и с четырьмя конечностями. Потому что потребны наблюдатели и дежурные — круглосуточно. Нужны примитивно жадные исследователи близлежащих домов и дворов. А ещё есть простой благородный физический труд, это кому угодно поручить можно. К примеру: нужно найти или соорудить место под групповое захоронение, наверняка ведь найдём мертвых по разным дырам...

Пока меня не было на заставе, девчата вычистили и даже уже начали наполнять водой "чечевицу" дворового бассейна — образцовые хозяйки, люблю. Познакомил их с новенькой, отметив одинаковость молчаливых оценок всеми участниками брифинга, выслушал короткий доклад. Появились новые предложения.

— Гарик, там ведь магазин есть! — объявила Вика, показывая за спину, туда, где на уличке, параллельной набережной, действительно стоял небольшой одноэтажный магазинчик, продукты и хозбыт, судя по простенькой вывеске.

— Так он же не работает, его только в мае откроют, — я мягко остановил энтузиазм подчинённых.

— И что? — подбоченившись, бросила дева.

— Как что? Он же пустой.

— А вот и не пустой! — хозяйка тут же оспорила моё предположение. — Конечно, скоропорт и срочку вывезли. А вот продукты длительного хранения могли и оставить в подсобках, их-то чё взад-вперёд возить?

В словах иркутянки был резон. Магазин наверняка принадлежит хозяину какого-нибудь отеля поблизости, так что торговая точка была под присмотром, эпизодическим или постоянным. Этот чипок вполне мог попутно контролировать и сторож-обходчик, один на несколько объектов.

— Предлагаете бомбить?

— Мы уже и большой лом приготовили! — откликнулись медвежатницы. — И пилу по металлу нашли.

— И два перечных баллончика, за стойкой администратора лежали.

Золотые кадры, хоть трупы таскать, хоть банк брать.

— Что же, включаем стоящее предложение в план работ. Но сейчас — горячий кофе, потом у меня поход на заправку.

Все вместе сели за летний столик, где я объявил о новациях.

Главное: ставим "фишку" — Вика первой наблюдает с балкона, теперь будем по очереди и постоянно следить за прилегающей местностью, по-другому никак. Рассказал им и о предполагаемом вечернем пополнении коллектива, умолчав о некоторых подробностях "встречи у моста". Армян поселю в соседней "таджикской" гостинице, кстати, нужно её название узнать, раньше-то незачем было. Долго узнавать не пришлось, Вика уже выяснила, что это мини-отель "Парус". Тут вообще названия красивые, курорт... Вот зачем по курорту бить, скоты! Какая тут стратегия?

Перед отъездом я решил отдать "травматик" женщинам — им нужней.

— Кто в руках такое держал?

Иркутянки промолчали, а Линна ответила так:

— Такое не держала, баловство одно. А вот боевые разные пользовать приходилось.

Ничего себе, заявки из Москвы пошли!

— Это где?

— Практическая стрельба, знаете ли, в столице сейчас очень модное занятие, очень... Престижное. Общество, одежда 5.11, импортное оружие. И за границу часто ездишь на соревнования, и люди солидные занимаются. Я ездила, два раза. Весь бомонд тянется.

Вот времена настали, что за перекосы у нас опять — звёзды шоу-бизнеса осваивают "практику"! А вот Гарик ни разу не пробовал, хотя много слышал.

— Ну, тогда и держи.

Критиканша сноровисто выщелкнула магазин, скептически глянула на вынутый патрон, интеллигентно хрюкнула, после чего быстро вбила всё обратно и спокойно засунула пистоль в кобуру.

— Переоденусь в джинсы.

Как изменились москвичи!

Вскоре я уже выруливал на улицу Станиславского, так и оставшуюся без нормального асфальтового покрытия, огромный поток олимпийских денег сюда не добрался, впитался по дороге. И тут все отели были пусты, гаражи заперты, на земле свежих следов шин нет. По пути мне попались два магазина, тоже заглушенных — а мы их потом проверим, по иркутским заветам! Возле бывшей резиденции ГИБДД по левой стороне на стене низкого здания без окон висело свежее объявление.

Место для групповых и индивидуальных захоронений определено и отведено на территории парка "Южные культуры". При захоронении соблюдать порядок, хаотичное обустройство могил запрещено.

Временная Администрация.

Выскочив на улицу Ленина, я сразу увидел ментовский блокпост и свернул налево.

Диковато такое видеть в Адлере: мешки с песком, ПКМ на сошках и типовой полицейский УАЗ. Увидев выскочившую наверх машину, полиционеры в городском камуфле ничуть не всполошились, ведь джип появился со "своей", безопасной стороны. Но я предусмотрительно подъезжал к ним медленно, высунув в полностью открытую форточку руку с удостоверением. Молодой конопатый старлей, старший блокпоста, перекинув "ксюху", внимательно изучил ксиву, и только после этого отдал честь. Я вышел из джипа, поздоровались.

— Гарик Залётин, типа смотритель в законе.

— Степанов. Юра, — обозначился и он. — Говорили мне про тебя, характеризовали... Сначала в голове не мог уложить за такой союз, надо же, менты с урками в связке. Сказали б раньше...

— Раньше бы не сказали. А про "связки" давай не будем, да?

— Это точно... Слушай, а у тебя там личный состав есть? — живо и сразу по-деловому поинтересовался он. — Понимаешь, жрать охота, как из ружья, а уйти никак. Наши не могут, нет никого свободного, так что скоро не подвезут. Мужики скоро взвоют без горячего. Супца там не греете?

Я думал недолго.

— Сотовая уже обрушена, только с городского могу позвонить.

— А чё, рации нет, что ли? — удивился он.

— Да откуда...

— Плохо, плохо. Обзаводись. Тогда из машины брякнем, у меня там транк, — он тут же придумал способ связи, голод не дядька.

— Только девки забоятся пешком сюда идти, — вслух подумал я. — Можешь послать своего?

Оголять пост ему явно не хотелось.

— Ты же в "Орхидее" сел?

— Ну. Присел.

— Ну да. А им по набережной можно идти! — выкрутился Степанов. — Напрямки, и здесь к блоку поднимутся, по тропке. Я бойца поставлю на мост — он сверху всю дорогу будет их прикрывать, так что пусть не писиют, безопасность обеспечим.

Годится. Позвонив в "Орхидею" и обозначив девчатам оперативную задачу, я принялся выяснять обстановку в центре.

В центре власти практически нет.

Эвакуацию выживших начали оперативно, сначала показалось, что большинство спасшихся вывезли в лагеря, остались лишь те, кто категорически не пожелал бросать своё. Теперь выясняется, что таковых не пять человек, и не пятьдесят — это проблема, многие уже пожалели о таком решении, по слухам, и "лагерники" не очень-то довольны судьбой. Я их понимаю, воля есть воля.

Энергосистема и связь накрылась в центральном районе Адлера практически сразу же, лишь по некоторым участкам светят фонари и зачем-то горят светофоры, но и их скоро отключат, нет резона. Так что теперь и там Тёмные Земли. Зона, ёлки...

Здание УВД вскоре было блокировано и захвачено, где оставшиеся менты — непонятно. Кем захвачено — тоже. Пока полиция заняла под базу небольшой район частных домов за дорогой, у бывшей птицефабрики, кто смог, туда и вывез семьи. Люди на посту устали. Вполне может быть, что ментам придётся передислоцироваться в аэропорт, обрушив мост — постоянно пытаются пройти машины новообразованных бригад из числа тех, кому в центре кусков не осталось. Их пока с трудом, но отгоняют. Все трупы из города вывезти так и не смогли: по словам спасателей, часть осталась лежать в запертых гостиницах.

За речкой и до погранпоста Псоу стоит Государство — в виде жалких осколков структур и редких общин типа моей. Ближний опорный пункт армии у "Магнита", там обосновались мотострелки, у них есть БТР-80 и БМП-1, по нынешним временам очень серьёзная сила. А вот личного состава мало.

Так выглядит второй заслон на южном направлении. Основные же силы вояк стоят на юге, у самой границы. Мост через Псоу просто взорвали. Хм, может, и мне свой взорвать?

— Как в Абхазии? Мёртво?

— Да как у нас, походу... Полная неочевидность потерь. Хреново то, что власти там практически нет, теперь остатками населения правят банды или вояки, непонятно. Правят они плохо, власть часто меняется, к нам лезут все, кому не лень. Пофиксили и погасили две попытки прорыва на нашу территорию грузинских диверсионных групп и разведки.

— Этим-то зачем? — усомнился я. — Земля теперь свободна, у них потери наверняка больше, чем у нас.

— А на будущее забиться, на перспективу отхватить! Ну и злость никуда не делась. Да и ресурсы здесь и там разные, прикинь, сколько вокруг Сочи всяких складов.

Парадокс! Своего вдосталь, дел до задницы, а лезут. О процентах потерь в МВД и конкретных числительных его подразделения я не спрашивал.

Сразу скажу — вскоре само собой сложилось правило: не вычисляй, пока не кончилось, не тяни к себе взгляд Судьбы. И так видно: на всё Заречье всего наберётся лишь десяток выживших. Даже если учесть, что в это время года район практически безжизнен, процент погибших просто чудовищен, ведь отдыхающие, персонал и заезжие строители в районе всё равно были. Кто-то из владельцев ремонтировался, кто-то строил новое, кто-то к открытию готовился, завозил припасы, обкатывал персонал, тут он часто меняется, повара, официантки и гризетки постоянно мигрируют, ищут лучшей доли.

Сейчас пошли потери вторичные, от поджогов, стихийных пожаров и аварий, по состоянию здоровья и криминалу. Скорая по центру не работает, да и в Заречье такую помощь заполучить проблематично. Реальных бандосов немного, для них в Сочи тоже "несезон", а вот гопников и возомнивших о себе лишку удалых хватает, некоторые торопятся отвинтиться от закона с шумом, а хапнуть с треском. За центральный рынок и универмаги центра битва идёт постоянно, там то одни, то другие пытаются заявочный кол вбить.

— Подключиться не хочешь? Пока пальбы мало, видать, слабые бригады бодаются, — явно для проформы поинтересовался старлей.

— В этих размаклевках крысиных копаться не буду, — хмыкнул я.

— И то верно. Пусть мочат друг друга.

Оставшиеся ФСБ-шники отступили в аэропорт, где вместе с погранцами организовали устойчивую базу; численность выживших — силовиков и мирных из персонала с семьями — за двести человек, остальные эвакуированы на Красную Поляну. "Авиаторы", как их называют, один раз приезжали сюда на "бардаке", знакомились, налаживали взаимодействие. Несколько самолётов остались стоять на земле. Вертолёты изредка летают, вот давеча один ушёл в горы. И как я не заметил: наверное, хлестался в это время у мостика. У аэропорта развёрнут ещё один блок, он перекрывает дорогу к Главному Кавказскому хребту — там всё жёстче и напряжённей. Особо умных, решивших прорваться в Ставрополье горными тропами, оказалось предостаточно, как и подготовленных к тому УАЗ-ов, — джиппинг в районе развит, им многие частники в сезон занимаются, бабосы приколачивают. Потому стрелять на том посту уже начинают.

Два раза менты на двух "Уралах" ходили в рейд по Центру, только недавно вернулись, забирали адресно, по точной наводке, выводили людей по собранным звонкам. ФСБ сначала тоже занималось выводом населения, но сейчас они что-то притихли. Всех вытащенных до сих пор собирают в порту, копят, потом отправляют на Поляну.

Есть и обратный ручеёк, к великому удивлению Администрации, их тоже тормозят на дороге. Хотя тут нюанс: власти понимают, что территорию в порядке можно содержать только живым населением, поэтому они и заинтересованы в группах, как моя. Иначе капец, хаос и разруха свалятся на грешную землю уже через неделю, потом хрен что восстановишь.

Заправку на "ремтехсервисе" закрыли сразу, топливо вывезли. Ближайшая отсюда спокойная — на Каспийской, там тоже армия. А вот АЗС на той стороне реки, что на Авиамоторной, вся в разборках, разные борзые пробуют отмести её к себе. Нужно бы с этим разбираться, конечно, да у полиции сил нет.

Огромный олимпийский спорткомплекс в Имеретинке остался без власти, его на второй день отключили от энергии за нерациональностью затрат и, вроде бы, организованных людей там нет, хотя точно никто не проверял. Рядом с комплексом в Бухте стоят зенитчики, их сам комплекс не интересует, у парней другие цели.

Пока мы разговаривали, один из сержантов вышел на мост и приглашающе махнул рукой, облокотившись на перила — кто-то из девчат идёт, еду тащит.

— Вы не напугайте моих. Смотри, чтоб не баловали, — остерёг я старлея, так, на всякий случай. — В другой раз не пойдут.

— Всё нормально, не боись, — осклабился тот.

— А я не боюсь, — спокойно сказал я, продолжая заглядывать ему в глаза. — Ты лучше сержантиков своих предупреди заранее, чтобы без блажи дурной, а то ведь за своих голову откушу до самых погон.

— Ух ты, боевой какой! А скажи, боевой, ты нас поддержишь с фланга, если чё?

Не, ну просто молодец, Суворов, на!

— Чем? У меня фомка вот есть, так пойдёт?

Старлей искренне удивился, заставив меня разозлиться.

— Ты, чё, Гарик, без оружия живёшь!? Ну, ты даёшь...

— Самый умный, да? — закипая, прошипел я. — МЧС-ники вот тоже удивлялись. Я чё, рожу стволы, сам себе папа-калашников? Магазин какой подскажешь, где они на прилавочке? Или склад без замков, только без лечёбы. Нагрузить вы горазды, а вот помощи — болта! Вы как с другой планеты рухнули! Сидите себе на жопе ровно да на всём готовом, думаете, что и все остальные так гладко живут? Откуда у меня ствол возьмётся!

— Заревел лось! Да ладно, я ж типа за заботу... И про "ровность" ты зря, — обиделся Степанов. — Работаем честно, выкладываемся.

— Зря, не зря, а просвистели ваши-силовые эти "тарелочки", или чем там на нас "генку" вкидывают, теперь всем скопом огребаем. Так что ты сочувствие вырази, да материально, подкинь из запасов, вот и дело будет!

— Так у нас только штатное! Я ж тоже складов не имею! — разорался и он.

Впрочем, и остыл сразу же, на кого кричать-то. Своих почти ноль...

— Давай спокойно. Поинтересуюсь вечером у нашего капитана, может, что у соседей-армейцев спросит.

Мне подумалось, что скоро оружия на бедной нашей планете будет куда как больше, чем оставшихся в живых людей, способных им воспользоваться. А что толку — дорога ложка к обеду... Ладно, перекантуемся, а там что-нибудь придумаю.

— Слушай, резкий, а давай я тебе из конфиската подкину? Миненко докладывал, что утром кой-чё отбирал у абхазов, пока я в штаб ездил. Пошли-ка, глянем!

Вот! Знал я, чувствовал! Это ж мент!

Мы направились к армейской палатке с печкой, временному жилью постовых. Это лагерь. Три матерчатых кресла, столик раскладной, кострище, жестяной мангал стоит, ящики какие-то, банки пустые кучкой — нормальная полевая жизнь. Еврораскладушка с матрацем на улице, это чтобы накоротко отдохнуть. Всё укрыто под зелёным армированным тентом.

К дереву был проволокой прикручен синий рукомойник, рядом с ним стояла бочка с технической водой. В тени рядком — пластиковые бутыли с водой питьевой, явно из "Магнита". Генератор сбоку тарахтит, топливо к нему в двух канистрах, провода тянутся к палатке и к блокпосту. На посту, кстати, имеется телевизор: в щели бетонного столба торчит ржавый костыль, а на нём висит маленькая плазма на ремнях — нигде такого больше не увидишь.

— Чё по телеку идёт?

— Только местное, мы же на "рога" ловим. У тебя там спутниковая тарелка есть?

— Да есть такая, только каналы платные, уже поотрубались. Забугорное не берёт, а как переключиться или настроить, не знаю.

— Да, сейчас карточкой не оплатишь, сети нету...

— Спец нужен.

— Сейчас всем спец нужен. И во всём.

— Эт точно.

После такой короткой ворчливой переклички Степанов, что-то окончательно для себя решив, наконец-то, вскрыл свой Самый Главный Ящик.

— Так, что мы тут имеем, — старлей азартно, как записной Гобсек, склонился над серым дощатым ящиком с трафаретными надписями, как над сундуком со златом. — Ага! А чё, пойдёт для начала!

Он вытащил что-то и тут же закрыл крышку. Что он там хранит, скопидом? Золотишко изъятое, впёрлось бы оно кому сейчас... Инерция сильна ведь.

— От! Держи! — гордо произнес он, протягивая мне большой чёрный револьвер.

Впрочем, не совсем чёрный, местами воронение потёрлось, облезло — "наган"! Взял в руки, отметив, что эту легенду держу второй раз в жизни.

— Отличная штука, патроны хватай, — в другую руку лёг позвякивающий матерчатый мешочек, весь из себя пасторальный, из какого-то ситчика, что ли, с голубыми цветочками. Вот народ у нас! Жёнка с заботой шила, муженьку в дорогу.

— Сколько маслят?

— Посчитаешь сам, — предложил он и тут же сам и ответил, — штук сорок будет. Чё, не приходилось таким пользоваться?

— Таким нет, я всё больше "тошкой".

— Ничего, освоишь, смотри...

Старлей быстро и умело продемонстрировал мне основные операции, собственноручно набив барабан длинными жёлтыми патронами.

— Зверь! И всё просто. Не "виндовс", свинтишь.

— А кобуры нет?

— Извиняй, — старлей Степанов смешно вскинул брови, одновременно разводя пальцы в стороны. — Да у тебя бабы есть, пошьют, гы-гы. С цветочками.

— Ага. Приспособим... Ну, благодарствую, офицер, запомню.

Полицейский даже чуть полюбовался собой — вот ведь какой радетель.

— Постой! Рацию держи.

Гобсек опять нырнул головой в заветный сундук, напомнив мне знакомую цаплю, и вытащил простенькую "моторолу" с зарядником, записал и вырвал из блокнота небольшой листок в клетку.

— Это наша частота, ниже армейцы. А ФСБ-шников и сам не знаю, и век бы их не знать.

Уже совсем искренне я пожал ментовскую лапу.

— Гарик, вы там ничего необычного не замечали?

— В каком смысле?

— Да ладно, пока и сам не знаю, как спросить. Забудь.

— Ладно. А я ведь что приехал... Вечером тут армяне появятся, это ко мне, пополнение.

Предупредив постовых об ожидаемом пополнении рядов общины, я попрощался, сел в джип и неторопливо поехал к "Магниту", теперь самое время и с армией познакомиться.

Огромное серое здание с красными буквами и в мирное-то время не особо дышало жизнью и излучало оптимизм, сейчас же вообще напоминало зловещую ставку Главного Злодея. Длинная стая серебристых проволочных тележек тянулась вдоль боковой стены, никто так и не прибрал брошенное имущество. Вот такой антураж вполне актуален — проволочно-колёсная апокалиптика, дождались архитекторы полной гармонии творения со средой.

Прямо передо мной на дороге стояла пятнистая БМП-1, опасно вытянув орудие "Гром" в сторону реки. Башенный люк поднят, но никто не высовывался. Не дожидаясь реакции на появление машины, я сразу свернул влево, покатив по проезду.

Большая площадь перед центральным входом с белой разметкой асфальта была почти девственно пуста, лишь два джипа стояли поодаль — маленький "дастер" и большой белый "крузак-двухсотка". А возле самого входа — игриво-зелёненький "бэтр", причём не 80-ый — хреново мент Степанов лакшит в "военке" — а раритет, где только взяли: БТР-60 ПБ с открытым верхом. Пулемёт развёрнут на дорогу, но уже не на мост, а в сторону Абхазии.

На второй дуге висят какие-то цветные тряпочки, трусы, что ли, сушат? Артисты.

Один боец с автоматом за спиной сидел на борту, этот в мою сторону и глазом не повёл — настойчиво крутил в руках маленький радиоприёмник, пытаясь выжать из эфира что-либо не шипящее. Под "бронёй" стояли два стула, вытащенных из универсама, на них сидели двое. Крайний справа что-то быстро сказал в рацию, ещё раз глянул на меня и уточнил — ясно, их уже предупредили, молодец, Степанов.

— Ты что ли, смотритель местный?

— Ага, положенец... Гарик Залётин.

Он вытянул из нагрудного кармана блокнотик, заглянул и уточнил уже у меня:

— Енисейский, так?

Во дают. Я кивнул.

— Лейтенант Мокшанцев, можно просто Валера, — сказал он, протягивая руку.

— Служил со мной в роте Мокшанцев, — вспомнилось мне давнее.

— Из Мордовии? — сразу оживился командир и, дождавшись подтверждения, добавил. — Кто-то из родни, у меня родни много. Но ты удостоверение всё равно покажи, порядок, сам понимаешь...

В этот раз я достал и развернул ксиву уже ловчей, почти привычно.

— Что-то будешь набирать? Нагребай.

— Лимиты есть?

— Да никаких лимитов, мы ж разумные люди. Только учти, эскалатор на второй этаж не работает. Хотя, там подъём не особо крутой, вкатишь.

После такого резкого предложения я крепко задумался. Прокол! Поехать-то поехал, а вот что нужно набирать, не совсем в курсе, не поинтересовался. Снабженец, на... Нахапаю щас дурного, потом бабы мне голову отвернут. Что-то не подумал, плохо.

— Телефон городской у тебя пашет? Заявки сбить не успел.

— Сразу после дверей, слева... Слушай, Гарик, а ты чё, без ствола гуляешь по участку?

Я почувствовал, как белеют от злости скулы. Он тоже... увидел и сделал шаг назад.

— Ты че, парень? Я ж пошутил! Брякнули уже менты по трубе, просили помочь.

— А то, что уже достали вы с этим вопросом, такие заботливые! Просили его... Нет ствола, только револьвер, — я распахнул джинсовую куртку.

Совершенно неожиданно для меня глаза летёхи округлились.

— Это что, "наган", что ли?

— Он самый, менты помогли.

— Дай посмотреть.

Мокшанцев жадно схватил револьвер в руки.

— Так он дореволюционный! Офицерский, деникинский.

— И что? — напрягся я.

— Слушай, у меня такого ещё нет! Я ж типа коллекцию собираю, ну! И у наших ни у кого такого нет.

Нормальный ход, сидят тут у продмага, коллекцию стрелкового оружия собирают, трусы на "бэтрах" сушат. На секунду во мне вспыхнуло горячее желание вкатить ему в рог так, чтобы его самого нужно было на дуге сушить. Но я тоже быстро остываю. Живут мужики, службу тянут. Самое начало, кто знает, что их впереди ждёт. Да и ответка прилетит по-полной, это вам не гопники.

Служба, она штука такая. Разная.

— Махнёмся? На выбор?

— На "калаша", — подхватил я азартно.

— Автомата жок, — даже расстроился он. — Есть пара гладких стволов, против собачек самое то. Пистолеты есть, так, что я могу тебе дать... Короче, могу на "макарку" махнуть, могу "стечкин" предложить. С кобурой-трансформером, патронов много вкину. У меня "стечкиных" три штуки, дам лучший.

Умения торговли присутствуют в любом деловом человеке, работа такая, рамсы по жизни всегда пилятся. "Стечкин" ему не нужен, и штатного завались. Стволы есть и ещё будут при такой работе, а желание заполучить искомое перевешивает все ТТХ-резоны, недавно очевидные любому сетевому мечтателю, а ныне просто наивные — продать лишнее не получится, а сам не используешь.

И вот сейчас мы тобой, Мокшанцев, нагло воспользуемся.

— Не едет такая телега, дядя, — сжав губы, я качнул в отрицаловке. — Как в мультфильме детства, "маловато будет". Делись щедрей, ещё защемишь на шмонах.

— Обрез ижевский даю, "вертикалка"! 12-й калибр, зверюга! Поясной патронташ полный, там разные набиты, и пачка крупной дроби, больше нету. И на "калаша" забьюсь, как только добуду, сразу брякну, мне их не мариновать. А ты в Системе, значит, наш, должен быть вооружён.

"Стечкин" мне знаком, эксплуатировал такой когда-то. Покрутил, прицелился, кобуру примерил.

— Как раз под твою лапу шпалер, — одобрил летёха. — Только очередями не сажай, хрен удержишь.

Я посмотрел на него, как на маленького. Да он и был маленький.

— Удержу. Патронов под пестоль сколько дашь?

— Да сколько хочешь, хоть цинк забери. Пошли, покажу, в магазине лежит, где очками торговали.

Я и взял цинк. Так что первой знаковой "покупкой", сделанной мной в адлерском гипермаркете "Магнит", стали патроны для АПС — полный сюр. "Передайте пачечку, я штрих-код сниму... Ринат! Сбегай посмотри, у меня код на патроны не идёт!"

После звонка девчатам, довольно долгих споров на той стороне трубы и согласования позиций, необходимых к добору, я, получив свой "список магнитского", битый час проваландался по этажам огромного магазина. Кроме меня, там затаривались ещё несколько человек, все гражданские — это настолько мало для гулких площадей объекта, что мы в сюрреалистическом шопинге ни разу не пересеклись.

Ходил с тяжёлой телегой два раза, запарился реально, взял прорву. Мне даже пришлось сложить задние сиденья, постепенно забивая упаковками с маслом, пачками сыпучих и макаронных изделий пространство до потолка. Потом настала очередь верхнего багажника, куда, среди прочего, я привязал четыре пустых канистры.

Помог Мокшанцев, любезно сообщив:

— Да чё ты мучаешься, приезжай хоть каждый день.

— И то верно, мне ещё заправится надо.

— Знаешь, куда ехать?

Пару раз проезжая на такси мимо, место расположения АЗС я вроде помнил. Сказал вслух.

— Так точно, тут недалеко. Но вот дальше уже наших до самого Весёлого не будет. Ты там где попало не болтайся, нарвёшься на диверсов.

— А зенитчики?

Он покачал головой, не отрывая взгляд от вожделенного револьвера. Всё, я тут лишний, тут любовь.

— Они свой пост не выставляют, это не их задача, заперлись в периметре, — наконец выдавил он. — А вот мы мотаемся на "бэтре", встречными курсами с погранцами.

Забрав обрез с патронами и, таким образом, закончив на сегодня дела магнитские, я собрался ехать дальше, но споткнулся на последнем вопросе мотострелка:

— Ты "тарелки"-то видел?

— Так в самом начале, когда темно было!

— Не, я не про эти, — хмыкнул он. — Четыре часа назад над Бухтой прошли. Зенитчики одну завалили, уже у горы.

— Да ты что!

— Точно говорю. ФСБ-шники туда навинтили, а нас не взяли. Да мне и не надо, мутная тема, тут бы с земным разобраться... Фёдоров, и на меня возьми! Не, светленького! Ладно, бывай, заезжай с гармонью.

На заправку я прибыл уже почти знаменитым, о Гарике Енисейском здесь знали, даже представляться не потребовалось. КПВТ "бардака", стоящего слева от бетонного козырька, сперва было качнулся на шум двигателя, но тут же отвернулся в сторону госграницы. Залив полный бак, я наполнил и все четыре канистры, правда, потом мне пришлось повозиться, перераспределяя груз. Закончив, я отошёл в сторону, посмотрел на джип в профиль, — тьфу ты, на, как батяня с ярмарки...

Телефон на заправке работал, в отеле трубку взяла Линна. Выслушал доклад об обстановке, для начала узнав главное:

— А к нам дедушка пришёл. Морячок!

— Какой такой морячок? — удивился я.

— Настоящий, в тельняшке и кителе, даже фуражка капитанская. Василий Семёнович, ему лет шестьдесят, но вполне бойкий. Анекдоты рассказывает.

— Бойкий это хорошо. А бабушки к нему не прилагалось?

— Знаете, есть! Правда, не вполне бабушка... Вся в слезах, её Лика успокаивает.

Так, ребята, чувствую, пора мне гнать домой, поездка в аэропорт отменяется, нужно приводить распухающую общину в кондицию. Скоро вечер, армяне приедут, пока разместим всех по лавкам, пока познакомимся.

А там и ночь — к ней готовиться нужно особо. Ибо ночь, чувствую, будет тревожная.

Поехал я, хватит пока путешествий.

Глава четвёртая.

Новые перспективы, находки и враги.

Следующие два, точнее, полтора дня, я, можно сказать, бездельно провалялся с ангиной.

И до этого горло беспокоило, да всё внимания не обращал — детский сад. Как можно было так вкрячиться. Юга, весна, которая здесь — лето, море — и ангина. Так и не понял, где схватил; вяло вспоминал об аптеке, а на деле лишь чайком горячим горло размягчал. Но тут уж конкретно прижало, температура скакнула вверх, и наши женщины начали меня крепить на постельный.

Я поворчал, для порядка потряс холкой, да и слёг без сил, немного повалялся. Натащили мне лекарств всяких модных, под угрозой сексуального насилия залили глотку омерзительным люгольным дезодорантом дегтярного цвета и вкуса — ну и падлючья же смесь, чуть не вырвало...

Только начали девки лечить папу, как в дело вмешалась Армянская Мама — бабушка Сирануш, реальная царица армянской группировки. Золотая женщина, век не забуду.

Она резко и жёстко отмела всю порошковую медицину, выгнала "этих коз" и, применяя в разговоре старинные слова "взвар", "настои" и вообще забытое мной словечко "покой", взялась за меня по-народному, потчуя травами, мазями и чуть ли не сушёными лягушками. Я слушался, почти не сопротивляясь, так как уже через четыре часа активного вмешательства Царицы почувствовал себя реально лучше. Но матрац погреть пришлось, завалился, лишь изредка выползая на балкон покурить, пока Царица не видит.

Армяне полностью освоили "Парус" всего за несколько часов.

А к концу следующего дня слева от "Орхидеи" громкими — порой даже чрезмерно — и эмоциональными хлопотами бурлил "Мини-Ереван". Девятнадцать человек — это всё, что осталось от родственных семей клана, — заняли этажи согласно внутреннему статусу и тысячелетиями отработанной схемы расселения. К обеду красный кирпич стен "Паруса" со стороны "Орхидеи" еле просматривался за разноцветьем постельного и прочего белья, развешанного на верёвках, а по галереям и гулким металлическим лесенкам затопали детишки. Вся эта движуха была крепко разбавлена трауром — сюрреалистично активным, словно люди хотели показной жизненной энергией заглушить скорбь и отпугнуть смерть.

И над все этим встала смотрящей бабушка Сирануш.

Плоховато ещё я знаю национальные особенности народов Кавказа. Думал, там Ной, как староста, всем и вся понужает... Но расклад оказался мудрее, у них налицо четкое разделение внутренней и внешней политики клана, внутри ограды мини-отеля всё определяет Царица, под которой ходят все, и Ной в том числе.

А вот снаружи её голос не слышен.

Перед тем, как свалиться, я успел провести общее собрание.

Очень короткое и без дискуссий, наверное, минут на пять, примерно столько и длилась моя тронная речь. Спич, он же вводный инструктаж, я продумывал заранее, даже пункты на бумаге набрасывал, вычёркивая из текста блатное, хотел по-доброму... Термины умные подбирал, вспоминал, что забылось, дополнял, когда вспоминалось. На деле вышло по-другому, грубей, может быть — эффективней. Только я вышел перед народом, как повалило меня не по-детски. Чувствую, мотает, долго столбом не выстою. И вообще мне как-то не до собрания — как-то того... похрену всё стало.

Большинство расселись за столики летнего кафе "Орхидеи". Так не пойдёт. Выйдя из гостиницы, я специально остановился подальше и оттуда же начал говорить — все встали и подошли ко мне.

Листок из джинсы даже не доставал, руки трясутся, глаза не видят.

В итоге сказал совсем по-другому, куда короче и злей.

— Значит так, люди... Я щас коротко прочерчу, и только по делу. Запоминайте хорошо, это серьёзные слова серьёзного человека. Живём общиной. Главный — я. Национальностей у нас больше нет, кроме одной, и называется она — "выжившие россияне". Будет нужно, тут и азербайджанцы появятся, и евреи, и греки, а на все ваши старые обиды мне забить и законопатить. Если кто услышанное в свой габарит не укладывает, то уходите обратно прямо сейчас, делайте нацанклав или топитесь в море от горя — оно рядом, всех примет, мне плевать... Как представитель власти, назначенный Администрацией, заявляю, что лично я такие анклавы, так и не понявшие, что с нами реально произошло, буду при первой же возможности выжигать напалмом, так что прячьтесь лучше. Что думают в самой Администрации по этому поводу, я не знаю, и меня это не интересует, хотя, чувствую, подход будет тот же. Короче, это чисто мой участок и здесь будет так, без байды. Потому что надоела мне вся эта нацвозня, довозились до того, что теперь все дохнем... В обнимочку.

Никто не рискнул перебить меня. И правильно сделали.

— Про все свои мудрые обычаи и гордые традиции вспоминать молча. Они, канешна, все были исключительно правильные и мудрые, как же иначе, только оказались в полной мере неработающим дерьмом, переварите это до молекулы. Потому что в Большом Честном Итоге мы, вместе со своими обычаями и понятиями, получили то, что получили. Не смогли ваши и наши народные традиции и обычаи сберечь спокойное. Все мы вырастили Уродов, и эти Уроды устроили Большой Кипеш. Не знаю, как по правде было, но думается мне, что это "генное говно" клепали все, кому не лень. Армяне против турок и азербайджанцев, турки против киприотов и курдов, грузины против нас, мы против американцев, американцы против всех, кто не на английской феньке базарит, корейцы против японцев, а японцы вообще против всех соседей, вместе взятых. И все, мать вашу, с Обычаями! Мудрыми! И древними добрыми традициями! Значит, будем теперь новые традиции создавать! Вы меня поняли?

Кто-то из слушателей шушукнул, кто-то пискнул, но всё быстро стихло.

— Теперь такое... Это я уже о новых традициях. При обнаружении малейших признаков национализма инициатора процесса хлопну тут же в голову, невзирая на пол и возраст. Без суда, следствия и объяснений. Молча, подойду и порешу. Вот такая у нас новая традиция. Отныне это дело — Табу, такое слово вам просто запомнить?

Опять тишина. Глухая, страшная.

Потому, думать будут, оценивать. Сначала взбодрятся, потом без базара оценят — как так получилось? Почему не сработало? Почему не спасла мудрость многовековая?

— Итак, вокруг нас существуют, — я начал загибать пальцы. — Администрация, вояки, менты, ФСБ-шники какие-то в аэропорту чалятся, спасатели — эти нормуль парни... И остальные типа "мирные" и "не особо". И вот эти "остальные" для нас тревожны, — без исключений. А потому все они до поры для нас "не мирные". Ной, прямо сейчас же назначаешь патруль из пацанвы, один хрен их дома не удержишь, так пусть шухерят всю набережную, от моря до автомоста. Рации ищите, где хотите! Остальное просто, мужчинам в ножи стоять, дамам крепость греть, детям слушаться с первого раза. Что ещё... Рыдать только в подушку, хватит уже, отрыдались — сейчас под всеми земля остановилась, мы дальше жить будем. Плаксивую музыку не включать, громко не орать. Громкость разрешена мне и бабушке Сирануш.

При этих словах Царица благосклонно кивнула.

По-моему, она первой всё поняла, что не удивило, глаза у старушки правильные — по-настоящему умного человека, а не "наставника по возрасту".

— Детей у нас пока мало, и только из армянских семей. Но скоро будут и другие. Порите своих сразу, заранее, а если не можете, так я помогу. За любую драку между детьми наказание одно — топлю котят в Мзымте... С этого вся хрень и начинается. Больше личной инициативы, придумывайте решения сами. И вообще, чаще думайте, очень вас прошу... Друг за друга держаться мёртво, своих не бросать, никому ничего не спускать. Предателей и трусов сажаем на кол.

Тут я тяжело кашлянул, горло как пикой пробило, ё-моё, чуть не заплакал!

Тут же подскочила Лика, протянула стакан и платок. Я с трудом глотнул теплого чая с молоком — ненавижу такой коктейль, по горлу как наждаком прошлись.

— И последнее на сегодня... Всех подряд я спасать не намерен. Сколько наберу, за тех и отвечать буду — во весь рост. Остальные не моя забота, на то спасатели всякие есть, полиция и прочие бригады. Но кого уж взял, тех в обиду не дам, обещаю, отвечу перед всеми, как смогу... Зачем мне всё это нужно? Скучно одному в беде париться. Я же на курорте. А если серьёзно, то одиночки не выживут. И маленькие группы не выживут. И национальные группы не выживут! А мы выживем, обещаю. Вот так пока, расходитесь, чё вспомню, потом скажу.

Но люди расходиться не спешили, невысказанные вопросы и невыраженные эмоции требовали своего. Даже меня не боятся, завелись, возбудились, обсуждений им хочется. Тогда вперёд выступила маленькая сухонькая Сирануш, вылезла из ступы.

— Слышали, что нам Нахапет сказал? Мудро сказал! Этого вам достаточно, или ещё и мне пояснить? Все за работу! Не поймёте — сама выгоню за порог!

Вот как на Кавказе без аксакалов? Или без аксакалок.

Это я потом уже узнал, кто такой этот "нахапет" — слово от древнейших народов идёт, несет в себе признаки глобального родового порядка, то есть определяет положение лица в патронимии, перевожу — по нарам распределяет, масти ставит. Ну и признаки социального есть, ибо означает оно Главу, причем в феодальных понятиях. По мне, так в правильных.

Гарик Нахапет... дорулился ты, Игорь. Итог, что ни говори.

Короче, меня оттуда под локотки уволокли.

Соседний магазин армяне бомбили без меня, да и не интересно было, нет у Гарика хомяческой жилки. Иногда это обстоятельство, признаю, мешает жить. Но я так думаю — когда надо будет, тогда и возьму, самому не с руки будет — принесут. Азартно рыться в чужих закромах мне не по нраву, вот что я понял, ещё с лихих былых времён. Может, потому я там и не удержался. Ресурсов на поверхности планеты осталось столько, что на поколения вперёд хватит, жадничать не надо. Правда, очень быстро выяснилось, что во всей общине так считаю только я один, все остальные хронически заболели погребной болезнью и готовы днями азартно шмонать и складывать.

Так что армяне сработали чётко, магаз вскрыли быстро, навар добыли неплохой. Как прозорливо и предположили девчата, всякий "вечный" продовольственный сушняк в закромах имелся, включая дешёвые конфеты и сухофрукты для компотов. Таскали всем миром, долго, но с удовольствием.

Через день Ной примчался ко мне с самого утра, я как раз через силу жрал ужасного вкуса целебный "кисель", который мне припасла бабка. Девчата его внизу тормознули, Ной коротко психанул, его быстро осадили, напомнив порядки. Вика пришла, убедилась, что я уже проснулся, поставила чай — вовремя, горло так пересохло, что говорить невозможно. Помогла выпить первые глотки, за что чон рахмат. Я привстал, и даже огладил её по попке.

Девка взвизгнула, хохотнула, а я почувствовал, что оживаю.

— Разврат нам обещал, болтун, — скривила она пухлые губки.

— Вика, зая, ну какой такой с меня разврат... Собраться бы в целое, бляха. Давай пока представим, что это уже случилось, ох... зови Ноя.

Я сел на край кровати, медленно поворочал головой — терпимо, почти не болит. Взял кружку, уже сам.

— Сколько нам нужно машин, Гарик? — вот так он начал, с порога и по-деловому. — Пока самое приличное не растащили и не пожгли!

У него отрастает густая чёрная щетина, знак скорби, опять обычай.

Машин... Каких машин? Больному человеку и такую мозговую нагрузку! Чуть не захлебнулся — зачем такое горячее!

— Сколько... Ну, пара-то при любых раскладах понадобится. Только по-правильному смотрите, когда выбирать будешь. И осторожно там воруйте, разумно, как на родном производстве, на... Смотри в оба, наблюдение выставляй.

— Мы готовы!

Позавчера Ной пришёл к нам с оружием, о чём похвастался сразу — молодец, мужик, добыл где-то дешёвое турецкое ружьишко, двустволку-горизонталку, и патронов к ней чутка. У мальчишек уже есть две пневматические винтовки — вот такой у нас мощный арсенал. Новость я встретил без страха, они теперь мои. Ибо появился Князь. Вот с чеченами было бы сложней, у тех князей сроду не было.

Понятливо кивнув, он исчез. А к обеду явился снова, радостный и гордый.

— Смотри, Гарик, на добычу! Тачки — шоколад что надо, мы их на стоянке "Паруса" поставили.

Сразу чувствуется, важное дело провернул человек.

Я накинул толстый махровый халат, белый, с золотой эмблемой отеля, выполз на балкон. Погода стоит... Песня! Двадцать два градуса жмёт! Небо уже совсем летнее, голубое, солнце греет. А я с ангиной — анекдот. В Сибири никогда ей не болел, а тут схватил.

Мзымта совсем очистилась, вода в реке потеряла нездоровый серо-коричневый оттенок, хотя поток по-прежнему полноводный, бурный. Вдали виднелось синее море, где стоял полный штиль. Курортному восприятию серьёзно мешали лишь густые дымы над Адлером, там всё ещё горит, карнавал продолжается.

Глянул на стоянку "Паруса", она тоже невелика, но всё же чуть больше нашей. Рядом с "Сантой" действительно стояли две новенькие машины, быстро обернулись ребятки: угольно-чёрный "лупатый" "мерс" из новых моделей и по-модному матовая "Целика", вся в обвесах по кругу... Ну как же, восемнадцатое правило армянина: "Армянин убежден, что существует всего два типа машин: "мерседес" и все остальные"! Из остальных выбрали типа "спортивную". Драпать по хорошим дорогам — самое то будет. Обе полированы, как для Женевского автосалона. Круто, чё там.

Ругаться и поучать сил у меня не было, ни джоуля.

Восток поучать бесполезно... Хотя кавказцы и обижаются, всегда стараясь выделять свой Кавказ уникально, отмежёвываются, но он тоже часть Востока.

— Слушай сюда, Ной... Всё неправильно ты сделал. Машины эти убрать, отгоните их подальше, чтобы внимание не привлекали. Лучше к автомосту, пусть желающие понтоваться под ментовскими пулемётами их тянут. Задание — перерешать заново. Найдёте грузовик, лёгкий, экономичный дизель, лучше с будкой, лебёдка желательна, или крановый манипулятор. И ещё один джип, большой, солидный, ну, понимаешь, чтобы не стыдно было. "Дефендер", "гелик"... американцев можно, "крузаков" сотой-двухсотой серии. Джип, а не кроссовер, разницу понимаешь?

— Сделаем, шеф. Может, лучше русские брать? У нас тут "уазиков" много.

— Почему это? — удивился я.

— Так чинить их легче будет! Хоть на коленке, — охотно пояснил он. — Запчастей в каждом селе за рубль ведро. Без электроники они, простые...

— Ты фантастики начитался, что ли? — озаботился я. — Что ж тогда всё местные на них не катались? И в каком это вашем селе остались такие запчасти? Там, как я видел, давно другая техника по дворам стоит.

Легче... Как мне рассказывали мужики со стажем, раньше на нашем прииске было девять тракторов. Из них постоянно работали всего два, остальные беспрерывно чинились или ждали привоза отечественных запчастей. Прииск, знаете ли, отличная модель постпокалипсиса — ни хрена поблизости нет. Всё приходилось добывать отдельно, с боями, взятками и транспортной геморятиной. Два из девяти! И целый штат ремонтников.

При мне тоже работали два трактора, небольшие американские "катерпиллеры". А в ремонте — ни единого, просто потому, что тракторов, кроме этой парочки, больше не было. Работают, и всё тут! Не ломаются!

— Ты сам будешь их чинить? Твои парни, что, знатные технари? У вас наготове вагоны железа для постоянных ремонтов? Или на автосервис погоним?

Старшина армян хлопнул себя по лбу, что-то вспомнил и довольно улыбнулся, типа, поймал меня на прокол.

— Ошибаешься, дорогой, да! Правильно ты заметил, другие времена! Сейчас, понимаешь, что на "УАЗ-ах", что на "Нивах" — половина импортных агрегатов стоит!

Он даже приосанился: вот какой веский довод ввёл в оборот дискуссии.

— Вот и не усложняй себе задачу, бери и оставшуюся "половину" в импорте, то есть импортные машины, — я несколько раз почиркал зажигалкой, тщетно пытаясь прикурить, сдохла, китайчатина. — Есть огонь? Ага... Можешь брать только "мерсы", года без ремонтов вообще. А за это время или Сталин вылезет, или Гитлер, или Рузвельт.

Он подумал, откровенно удивляясь такой простой мысли, почесал зарождающийся на привычно бритой голове короткий ёжик. К чести, быстро понял.

— Так я пошёл?

— Подожди, — я не дал ему смыться. — Есть дело поважней, чем тачки щемить. Ограду гостиниц видишь?

Ограды у обеих гостиниц примечательные — кованые, с завитушками внутри. И по всей конструкции — "пики", острые четырёхгранные концы, присутствуют и на узорах внутри, и поверху, полная засада лазутчику, обязательно напорешься. Одна беда, для пули прозрачные. Зеленью увиты, какими-то ползучими растениями, я не разбираюсь в флоре джунглей. Красиво, конечно, нарядно, но в данной ситуации опасно.

— Строек вокруг как грязи, так что найдите листовой металл, кирпич, не знаю, что угодно, но периметр по фронту от выстрела закройте.

— Ну, командир... Поучи нас строительному делу, без обид! — как бы возмутился он. — Мы же всю жизнь стройкой занимаемся! Или ремонтом. А за последние годы настроили в Адлере больше, чем во всей России, вместе взятой! Видишь, дальше по улице кран строит? Уже посмотрели, там всё есть.

Кран вижу. Замерший, растерянный. Долго же тебе придётся без дела стоять. Нет больше крановщиков, кончились. Как и стройки. Наша набережная ожидаемо и желаемо пуста. Стоп, не совсем! Это что за команчи там у моста? А, дозорные апокалипсиса... Двое пацанят сидели рядом, спрятавшись за высоким парапетом, это правильно. А вот что они там делают? Походу, что-то неправильное. Несоответствие поз поставленным задачам.

— Камеру, коль не влом, подай с тумбочки. Ага.

Поставил увеличение, навёл на них, дождался, пока стабилизатор "схватит" картинку и, не особо разбираясь, вжал кнопку. После чего уже на экране просмотрел, совместно с Ноем, шпионский материал.

— В картишки рубятся твои дозорные. Видишь, какие славные традиции и обычаи.

Первый раз в жизни я увидел, как армянин краснеет.

— Сколько им уже?

— Тринадцать и четырнадцать, — прошипел староста армян, готовый сорваться с места с дубиной.

— Почти взрослые... Потому передай им: проворонят, лично спрошу, и не с тебя, а с этих оболтусов, со всей революционной строгостью. Ты меня уже знаешь, Ной.

Теперь он побледнел. В таком бодром состоянии и улетел с новыми задачами да проблемами, а я, оставшись один, так и завис на балконе.

Пешеходный мост...

После того, как я узнал об уничтожении пограничного моста в Весёлом, наш мостик не давал мне покоя. Обрушить и его, что ли? Вот только как? Взрывчатки у меня нет, и где её доставать — непонятно. Отчего-то в БП-книжках такие задачки решаются влёт: или нетронутый склад ВВ за углом ждёт, или "взрывной" спец тоскует об безделья в соседней комнате. Там вообще спецов всех мастей навалом. Ведь с кого-то пишут! Значит, их есть в живой природе, значит, не в редкость у нас таковые, так надо понимать авторов.

Вот только почему по всей Сибири вечный некомплект специалистов?

Да и не только в Сибири, пацаны из Мурманска рассказывали, что даже для сварки корпусов подлодок спецов по титану с собаками ищут. В попаданцах все ныне, чё там...

Ну, это я ворчу, сами понимаете, откуда энтузиазму и вере в светлое будущее взяться.

Даже если нужные спецы спят где-то поблизости, нам их скоро не найти. А под тяжестью он прогнётся? Если загнать по лестнице вверх, допустим, не очень тяжёлый трактор. Остановить его на середине моста, а потом другой пустить, на автопилоте, а там и третий, если понадобится. Рухнет или нет, что, опять спецов-расчётчиков ждать? Вроде бы должен, с виду конструкция не грузовая. С другой стороны, этот пешеходный мост ещё в СССР делали.

Я попытался поковыряться в голове в поисках остатков институтских знаний: даже не смешно! Сопромат, эпюры, силы, нагрузки, статически неопределимая система... Или определимая? Бр-р... Я резко захлопнул дверку в крошечный пыльный чулан. Чур меня, не осилю. Постоял я, подумал ещё немного. А не получится ли так, что уничтожив мост, я сам себя лишу возможного маневра в будущем? Ведь хитромудрый противник вполне может и морем переправиться на эту сторону, что тут особо сложного. А вот нам в город дороги не будет. Обживёмся, окрепнем, прирастём, авторитет накопим, запросы возрастут. В том числе, и в центре Адлера.

Тогда что делать? Перегородить его чем-то. Придётся закрывать. А как?

Думать надо. Я попытался принять "думающую" позу.

Пока думал, словно великий вождь, над насущным, в центре города опять пальнули, уже в третий раз. Потом на набережной показалась небольшая колонна: ментовский УАЗ ехал впереди, за ним следом — "Урал" МЧС, а замыкал группу бортовой грузовик, импортный какой-то, скорее всего, "китаец". Значит, вывоз трупов продолжается, но уже под прикрытием. Не позавидуешь мужикам. Но молодцы, спасатели, уперлись.

А что со здоровьем? Вроде, прибавилось. После второй сигареты я ожил настолько, что решил спуститься вниз. Даже позавтракать попробую, во как. По тесной лестнице с узкими ступеньками спускался медленно, неуверенно, как покалеченный, — осторожно опираясь на хлипкие металлические перильца.

— Ой! — растерянно поприветствовала меня Лика от стойки ресепшена и тут же ломанулась в ресторанный зал.

— И вам здрасьте, — сказал я в пустоту.

Присел на пухлый диван, с наслаждением проваливаясь в мягкое, ох, как хорошо! А как вставать? Через минуту выскочили все три мои женщины, начали меня тащить в зал, где уже накрывали стол. Сразу устроиться на стуле не получилось, чёртова слабость, после того, как ночной пик болезни спал вместе с температурой, организм просто офигевал от любой нагрузки. Поставили два стула рядом, типа, чтобы опирался.

Что тут на обед? Кошмар десантника: рисовая каша с молоком, чай с мёдом, суп-пюре какой-то... Неохотно орудуя ложкой, я принялся впихивать в себя калории, одновременно выслушивая новости.

Новости самые разные.

Сотовая связь ожидаемо отрубилась окончательно, как и телевизор. Последняя радиостанция с утра ещё работала, а вот к обеду стихла, теперь по всему FM-диапазону только шипение. Городской телефон исправно работает, но обслуживается только наш, "заречный" куст. Похоже, связисты Администрации что-то там оперативно переключили, дабы сберечь оставшееся. Электричество тоже осталось только по эту сторону Мзымты, к северу, в том числе и в Большом Сочи, электроэнергии нет, ночью там полная темень. Нужно будет вечером позвонить в ЦУКС, разузнать всё поподробней.

Кстати, звонки были!

Сначала в отель позвонила Евсикова из Центра управления кризисными ситуациями МЧС, спрашивала, как у нас обстановка, девчата доложили, что знали, сообщили, что папа слёг. Евсикова встревожилась, спросила, нужна ли квалифицированная медпомощь. Неожиданно для себя я почувствовал — такая забота меня греет, знакомая лишь виртуально дежурная стала близка и симпатична.

Потом прорисовался старлей Степанов и суровым голосом сообщил, что теперь на посту имеется проводной аппарат, продиктовал номер, велел передать мне, как только возникну фениксом. Всё под запись, "сообщил-принял"... Правда, ментовское уже смазывается, старлей довольно быстро "сменил тезаурус", как ехидно выразилась Линна, и дружелюбно предложил заглядывать, мол, полисмены припасли кормящим женщинам какой-то подарок. Я аж умилился: нет, ну ты посмотри — друганы кругом! Заботятся.

Мало того, и Валера Мокшанцев отзвонился, у вояк тоже есть городская связь. Тот — чисто рубаха-парень, позаигрывал с дамами, сразу пригласил в "Магнит" на "что хотите", пообещал вечерком приехать в гости на "бэтре".

— Телефоны вот, на бумажке, и в журнал дежурной их записала.

— Слышимость как?

— Как без войны.

Насколько легче жить становится, когда знаешь, что ты не одинок.

Следующая новость была потревожней.

— Ночью в городе из пушки стреляли, — сообщила Лика. — сначала где-то в центре, а потом возле железнодорожного моста.

— Прямо так из пушки? — зараза, всё проспал, ничего не слышал. — Откуда такая уверенность?

— Колонна уходила, за топливом, — пояснила Линна.

— В смысле?

Как выяснилось, ночью наши силовики провернули операцию "Горючка". Впереди шла магнитская БМП-1, за ней армейский УРАЛ с тентом, а замыкали колонну менты на маленьком инкассаторском броневичке. Тогда ясно, что за выстрелы: из "Грома" хреначили... Ничё там обстановочка, если есть мишени для орудия БМП! В итоге рейда два железнодорожных состава с цистернами после пары стычек перегнали от Адлерского желдорвокзала на эту сторону реки. Понятно, что без стрельбы тут никак, кто ж такой жир просто так от себя отодвинет? Хорошая новость.

После короткого обеда — ну ничего не лезет!, буквально заставлял себя глотать, — меня начали знакомить с вновь прибывшими. Женщина, Мария Степановна, пока так и висит в постоянной истерике, так что с ней разговора пока не получится. Пока я, внутренне матерясь, пил ненавистный чай с молоком, привели того самого дедушку-"морячка".

Старый холостяк Василий Семёнович Будко оказался мужчиной колоритным.

Не наврали девы, и фуражка у него имелась, и тельник с кителем налицо.

Дедок оказался родом из Таганрога, ничего не знаю про этот город. Вот про Ростов знаю, кореша там живут... Потомственный моряк на пенсии, он, получив недорогую путёвку по линии собеса, приехал в тихий мини-отель за речкой. И тут нате вам.

Бодрый старик, наш человек, в группировке в родных будет, сразу вижу. Когда-то на Черноморском флоте он охранял рубежи на пограничном сторожевике, всё помнит, типа всё знает и всегда готов к бою и подвигу, что продемонстрировал сразу же. Шкиперская бородка, короткие седые волосы с косым пробором, моложавый такой. И ни тени грусти на морщинистом лице.

— Товарищ командир гарнизона, знач так! Докладываю, есть интересные объекты...

Глаза авантюрные, хитрые.

Рассказ старого хитрована сводился к следующему.

Во времена его службы, согласно внутренним службистским слухам и хвастливым субботним рассказам военно-морских коллег, поблизости действительно имелся весьма интересный объект. При впадении Мзымты в море, на нашей стороне имелась ("А может, — как шёпотом предположил он, — и сейчас имеется?") воинская часть весьма странных морячков. А как они не странные, если в советские времена все береговые моряки служили два года, а эти тихушники почему-то три. Офицеров и мичманов на объекте было больше, чем матросов.

— Прям сухопутная подводная лодка получается! Говорят, большая часть объекта расположена на глубине, всё капитально забетонировано, с капонирами, дотами, подземными ходами, локаторами "чё даже Турцию видят" и пулеметами ДШК. По крайней мере, именно это фиксировали флотские и городские легенды. В пивной, не в пивной — рассказы разные, от разных людей и в разное время. Значит, какая-то правда есть, командир! Что там было на самом деле — не знаю... Может правительственный узел связи?

Вообще-то, я там бродил, любопытствовал — вся земля под частными отелями, пятачка свободного нет. С одной стороны устья стоит пустой грузовой порт, в котором почти не бывает кораблей: и зачем только строили, лишь шикарный пляж угробили. С другой — большой развлекательный комплекс. Если что и было секретное, то снесли и закатали. Но всё равно интересно, может, стоит информацию и проверить, вдруг действительно, какие деловые ништяки обнаружатся.

А чём я и сказал Василию Семёновичу.

— Понял, товарищ командир! — обрадовался он. — Но торопиться не надо, я же не усё доложил! Есть еще нычка, причем находится она прям в центре Большого Сочи! Маяк. Между Фестивальным, Морвокзалом и церковью Святого Михаила была еще одна "странная" морская часть с локатором. Спереди обрыв, а справа внизу огроменное бомбоубежище постройки 80-х.

— Оно что, и сейчас там есть? — перебил я говоруна.

— Откуда ж я знаю! — удивился дед. — То ж проверять надо, разведку засылать! Слева здания собственно Маяка под красными крышами, сзади радиорубка на 2,5 киловата и дизель-генератор — ну, так было... Какой-никакой, а всё-таки каменный, из песчаника, забор в человечий рост. И два забетонированных капонира под крупнокалиберные пулемёты! И два по фронту на море. Но, по слухам, уже без пулеметов.

Последние слова он произнёс с искренней грустью.

Похоже, у морячка душа не столько моря, сколько патронов просит.

— Как в 41-м было, — задумчиво добавил он. — Доты есть, а стрелять не из чего... Да. Перспективное место, центровое... Так вот, вполне можем посадить на колокольню Святого Михаила наблюдателей женского полу в белых колготках со "снайперками", и весь город от ЖД-вокзала до парка Ривьера и Хосты как на ладошке! Вся поляна с плюшками нашей будет! В хорошую погоду даже Адлер видно.

Ничуть не унывает. И планов громадьё.

— Где белоколготочниц брать будем? — живо поинтересовался я.

— А-а, сами придут, — отмахнулся морячок, ничуть не испугавшись трудностей. — Или в своём коллективе воспитаем. Наши бабы на такое способны, у-уу... — и не представишь. Помню я, как-то летом шестьдесят девятого в Геленджике...

Я крякнул, тут же схватившись за горло — больно же! Ну, дед... Перспективные снайперши сидели кругом и слушали старого возмутителя спокойствия, открыв рты. Заворожил баб, паразит! Или просто колготок белых хотят? Почувствовав общественный интерес, рассказчик продолжил:

— А в порту и президентский катер имеется — мог, конечно, и уйти куда, но если что, то и ПСКР-ы в ассортименте должны остаться.

Заметив, что я ни черта не понял, он тягостно вздохнул, явно сетуя на непонятливость мазуты сухопутной, и пояснил:

— Пограничные сторожевые корабли, на таком и служил! Хошь маленький пулемет добыть бы! А лучше шестистволку на 30-мм. Или 76-мм автомат — зверь-машина! Ну и сами суда. Если не захотим переезжать, то все равно надо поскорее насчет катеров и яхт озаботиться, пока ушлые люди их к рукам не прибрали. К югу Пицунда имеется с базой, но самое вкусное в Грузии, в Поти находится. Там натовское, но тут уж без стрельбы, сами понимаете, никак не обойтись.

— Мост обвалили, госграница закрыта в ноль, товарищ диверсант, — сообщил я. — Так что из Абхазии наши ушли.

— Жаль, прогулялись бы, — он не особо расстроился. — Но и сейчас не всё потеряно, можно было бы...

— Разведку отправить? — понятливо подхватил я.

— Конечно! — радостно улыбнулся дедок. — Я бы первым пошёл.

Я опять крякнул, хватаясь за горло.

Во дела, да у меня тут самый настоящий спецназ ГРУ под боком вызрел. И кто там только что говорил про нехватку спецов? Так вот они, клацают затворами! Не приведи господь, надо деда сдерживать.

— Набрать добрую команду и начать пиратствовать с опорой на береговую крепость, армяне быстро построят и восстановят, — продолжал мечтать он. — А иначе-то никак не получится, вырежем одних замостовцев, тут же другие появятся. Заманаешься их всех хоронить...

В древности по всему побережью промышляли мелкие береговые пираты. И тут такие имелись, в Адлере. Повторяется история, таганрогские мужики в полной мере сохранили ценные навыки.

Видя, что обстоятельный мужской разговор затягивается, девчата подтянули бутербродов, рыбной нарезки, выставили чайник и кое-чего покрепче. Сами довольные: вождь оживает, дела планируются, вот уже и набеги намечены, пора амбары строить под ништяки — что может быть слаще для уха женщины? Община крепнет, мужики подбираются добычливые, значит что? Значит, всё будет хорошо.

— Спиртное только вечером, и по норме, — строго предупредил я.

— А как же, по флотской, чарками, — легко согласившись, уточнил Будко. — Эт правильно, эт порядок будет... Как и должно, традиция.

Хохма хохмой, но по флоту он прав, мне нужно судно.

Я позавчера понял — необходимо узнать, что творится в Большом Сочи. Связи с этим районом нет. Может, кто из ФСБ-шников или вояк что и знает, — так не скажут ведь, теперь это стратегическая информация! Гадать бесполезно. Я вот считал, что на ЖД-вокзале точно укрепрайончик у Администрации имелся, а вышло вон как: с боями составы угонять приходится.

Попасть в центр Сочи вполне можно и морем, так, на первый взгляд, проще и безопасней, если судно имеется, конечно. Но водным путём мало что увидишь, ничего не узнаешь, да и остатки войск шмальнуть по тебе могут, они ныне с моря добрых людей не ждут. В сухопутном же варианте горячие приключения будут обеспечены, просто пройти не получится. Зато разведать можно до мелочей. И впечатления, опять же... отпускные.

— Василий Семёнович, а по эту сторону реки эллинги есть?

— Эт вряд ли, — взмахнул рукой дед. — Разве что в Весёлом. Но там свои огольцы территорию чистят, наверняка. И вождь имеется. Не дадут.

Точно, Администрация на Веселое сто пудов кого-то поставила. Нужно бы смотаться, познакомиться с коллегой. Да и пограничники там стоят.

— Наперво грузовой порт нужно осмотреть, Игорёк, — рассудительно предложил Будко.

— Да был я там, ни одного судна.

— Буксир какой могли и не заметить, — не сдался морячок. — Без привычки. Вы же наверняка танкера выглядывали да сухогрузы.

Как в кино говорят: — "Есть только один способ это выяснить".

— Оружие есть?

— Вот оружия-то и нет, — с сожалением цыкнул дедок, почему-то посмотрев на женщин. — Желание есть, а оружия нема.

И я, недолго думая, отдал ему обрез. Странный дед, не странный... Зато боевой. Не струсит, вижу. А это дорогого стоит. Принесли девчата из моей комнаты куцый ствол, я взял, поинтересовался:

— Охотиться доводилось?

— А как жеш! Не боись, командир, шмальнём по врагу со всей нашей радостью!

Ну и бери тогда, морячок, владей. Плюс один вооружённый мужик в общине.

Через двадцать минут мы медленно катили по набережной в сторону порта. Сначала проехали ряд пустых гостиниц, зашитую на зиму круглую будку экскурсионного бюро, увешанную старыми плакатами и рекламками — вторая такая же стоит на мосту, в самом начале. Миновали закрытое тяжёлыми жалюзи летнее кафе с синей крышей. У подъёма на мост, возле ларька с надписью "Квас" остановились. К "шниве" сразу подскочил парнишка-наблюдатель.

— Как тебя зовут?

— Марик, — отозвался парень, перекладывая из руки в руку "воздушку".

— А полностью как?

— Марик.

Обстановка была спокойная, никто к мосту не приближался, активности наблюдателей с противоположной стороны не замечено. Глаза у ребятни острые, но бинокли нужно добывать.

— Ной был?

— Приходил, — хмуро ответствовал отрок, потирая левое ухо.

— Мы в порт едем, смотри за тылами, если что, сигнализируй.

Марик послушно кивнул, но тут же горячо поинтересовался:

— А можно, я с вами! Везде пролезу!

Пролезешь, пролезешь...

— Тут смотри, — не разрешил я, но добавил, — в следующий раз возьму.

Мини-отели сплошной застройкой тянулись до самой границы порта. Возле последнего мы спешились, походили между зданиями, дошли до небольшой аллеи кипарисов.

— Ну, и где тут может быть схрон?

Хрен тут найдёшь, а не схрон, точная наводка нужна. Или специфические приборы. Вполне может быть, что под каким-то из отелей действительно имеется вход под землю, предусмотрительно скрытый от городских властей по-хозяйски размышляющим хозяином.

— Карта потребна верная, — молвил дед. — Или колануть кого-то со вкусом.

Я посмотрел на него с новым интересом.

— В бригаде был?

— В смысле?

— Да я так, забазара ради...

В заборе — дыры, уже пробуравили местные умельцы, никто не хочет крюка давать. Грузовых судов, как я и говорил, в порту не было, ни единого — лишь пустые громады серых бетонных причалов, низкие цветастые склады и закрытое трёхэтажное здание управления порта. На огромной площадке за ним — никаких движений, спасатели этот район уже проверили, чужие здесь не ходят.

Ни людей, ни собак: мне же почему-то казалось, что в каждом порту непременно должны быть собаки, разномастные, лохматые и добрые. Кто-то же должен романтично сидеть на закате у причала и ждать возвращения с моря друзей. Хотя в реале, наверняка, псы портовые злы, как... собаки.

А вот маленький пароходик имелся — и как это я его не заметил!

— Ну вот, что я вам говорил! — обрадовался "шкипер". — Он же низкий, за причалом и не увидишь!

Небольшой, метров десять-двенадцать, прогулочный теплоходик с корпусом синего цвета и вынесенной вперёд рубкой был оснащен кормовым и носовым тентами, сделанными почему-то из зелёной маскировочной сетки, словно ему среди окопов стоять назначено, и длинной лестницей-сходней, закреплённой на носу. Сейчас лестница была некрасиво поднята торчком.

— Срезать её к лешему, — сразу заявил дед. — Только вид кораблю портит.

Небольшой ялик на корме, черная труба сбоку от рубки, белый кокон РЛС наверху с надписью "Furuna", непременные спасательные круги, деревянные скамьи для отдыхающих, решивших скоротать время на водной прогулке. Почему использовали столь несовременный катер? Он же медленный.

— На рыбалку людей возил, за денежку, в открытое море, — со знанием дела пояснил Будко, словно читая мои мысли. — Такому средний шторм побоку.

Тогда понятно. В двух местах виднеются какие-то буквы, нанесённые белой краской. "БПК-27" на борту и "РН-411 НК" на ходовой рубке.

— Отсебятина. Типа "большой прогулочный катер".

— Большой?

— Так по сравнению с "мыльницами"...

— Это наша постройка, что скажешь? — не видел я таких на Енисее, хотя пароходиков повидал немало.

— Куда там. Не-емец! — значительно сказал он, даже как бы возмущаясь, почему это я не разбираюсь в силуэтах так же чётко, как командир торпедного катера. — Только рубку перестроили, сразу скажу. Или вообще заново делали. Купили-то по дешёвке, после аварии, обычное дело.

— Не опасно? — что-то не мне хочется на импортном утиле кататься.

— Корпус у судна точно добрый, — похоже, Будко был уже убеждён в надёжности судна. — А рубка... что рубка... В мост, поди, не вписался на родине, у них же там мосты низкие.

— Был в Европе?

— А как же! На сторожевике по Дунаю заходил. В Будапеште морпехов высаживали, "революционеров" по терминалам гоняли. Меня потом за подвиги в Азовскую лужу и отправили.

— Везёт.

Залезли мы на палубу, я сильно подёргал ручку входной двери рубки. Заперто. Ну, это мы сломаем быстро. Я ухватился покрепче.

— Подожди, командор, — отстранил меня дед.

Василий Семёнович несколько раз легонько хлопнул маленькой ладошкой по верхней части дверного проёма, дверка и открылась. Ловко.

— Говорю же, самоделка, халтурим, как всегда, — проворчал морской волчара, — и качка своё дело делает. Прошу!

С первого взгляда, в рубке всё вроде стоит на своих местах, никаких следов разгрома или разбора. Даже жидкокристаллический дисплей локатора не снят.

— Справишься, Василий Семёнович?

— Да чё тут справляться... Сейчас пробный запуск производим, или как?

Я задумался.

— Нет, давай не сегодня, сейчас другие планы. Нашли, и хорошо.

Закрыв рубку, мы спустились на причал.

— Хорошо бы охрану выставить, кого из пацанвы к пароходу приставить, — поступило очередное предложение от шкипера.

— Нет, старый... Нельзя сюда пока пацанов, — засомневался я. — Далековато от базы, если замес какой, то не услышим ничего. Были бы рации, можно было бы и подумать. А так — нет, сами навещать почаще будем. На машине могёшь?

Он кивнул.

Назад поехали другой дорогой, не по набережной, а среди высоких деревьев тихой параллельной улочки, лишь на секунду затормозившись в удивлении у закрытого продмага с вывеской, на которой было написано: "Гаванна", вот так, с двумя "Н". И уже у самого выезда на набережную сразу заметили Марика, спрятавшегося за деревом и совершающего в нашу сторону вполне тревожные знаки. Что опять?

Выскочив из машины, я быстрым шагом подошёл к дозорному.

— Что такое?

— Машина стоит на той стороне, у моста, — жарко зашептал мальчишка, — джип, крутой такой, только что подъехал. Я уж хотел к отелю бежать.

— Правильно хотел, беги, вдруг Ной уже приехал, позовешь.

— Дядя Гарик, можно я с вами! Дядя Ной никак не мог приехать, рано же!

Нельзя постоянно обламывать бойцов, так всю отвагу выстудишь.

— Лады, прячься за бетоном, и не высовываться до моего приказа. Всё понял?

Подойдя к лестнице вместе с дедом, я осторожно выглянул за обрез плиты.

Точно, ещё одни визитёры, решившие разведать мой район. И это не бандиты.

Что имеем. Имеем джип, и он действительно крут.

Зелёный "дискавери" с профильными алюминиевыми панелями защиты был отлифтован так, что можно через шпалы скакать. Загляденьице, всё есть: чёрный шноркель сбоку, длинная экспедиционная корзина с люстрами, там лежит вторая запаска и пластиковые канистры. В багажнике есть проём под люк — опция для охотников. Лебёдка спереди, силовые бампера... "Хайджека" не вижу, но он точно в комплекте, скорее всего, тоже на багажнике. Знакомы мне такие бибики, пару раз проезжали мимо нас неуёмные искатели приключений, через всю тайгу люди пёрли, да по самым говнам — "экспедиция" называется. Есть чудаки в стране.

Но здесь другой случай, совсем другой. Судя по облачению трёх бойцов, уже идущих по мосту — никакие они не экстремалы, всё гораздо хуже.

— Дед, по ту сторону спрячься, стрелять будешь, когда... да по ситуации стрелять! — довольно мутно приказал я, сам не совсем понимая, каковыми могут быть последствия контакта. Вдруг не успею чего.

Все трое были одеты в дорогой американский охотничий камуфляж, по бокам и на груди подсумки, ближе к спине сумки-куликовки. На груди с левой стороны дорогие ножики в ножнах, висят ручками вниз — какой охотник или экстремал будет вот так "холодняк" носить? Выше ножиков — рации. Все отчётливые славяне. Идут настороженно, как по вражьей территории, плохой у ребят настрой, не мирный, как бы не пальнули сходу.

Первый, главарь, шёл с каким-то карабином, по заветам БП-книжек тюнингованным в чёрный матовый пластик, СКС, поди, они эту ружбайку любят. Невеликий прицел, тактический фонарь, указочка. Карабин висел спереди, на каком-то странном ремне, наверное, им так удобно, я не пробовал. Шёл главарь, как американцы по Афганистану ходят, словно тут не Россия родная, а чужая неведомая земля. Двое подручных были вооружены немногим проще: у обоих "Саёжки": у второго гладкая, у замыкающего — короткий "нарезняк" под "калаш", знакомый аппарат, у коллег по прииску такие имелись.

По бетону моста то и дело перебегали точки лазерных целеуказателей.

Дождавшись, когда группа вторжения подойдёт к экскурсионной будке, я мягко поднялся над бетонным ограждением, закрытый по грудь.

Вы, конечно же, ждёте подробного описания дальнейших событий?

Увы, мне вам предложить нечего, всё произошло очень быстро.

Бывает так, что ты сразу понимаешь — перед тобой враги.

Не дураки, ошалевшие от горя и шока, не горячечные оболтусы или не в ту сторону полезшие ботаны, а враги, самые настоящие. С которыми не разговаривают, не убеждают и не подчиняют — не тот это случай, они определились давно и намертво. Я это дело сразу увидел. Вот увидел, и всё, считайте, интуиция. И Гарик в таких случаях долго не думает, жизнь научила. Как определил? Ну... Много признаков чего. Одно определённо скажу — глаза у барбосов были радостные, дико такое видеть. Счастливые глаза!

Вот у нашего деда они тоже счастливые, но совершенно по-другому: Будко просто рад тому, что Жизнь продолжается, что он не списан, что востребован, что в силах и потому и ещё повоюет. Рад, что пригодится общине.

А эти зверята...

Глаза страстные, дорвавшиеся до ожидаемого, до Того Самого — так часто снившегося, к чему долго и тщательно готовились, для чего запасались и тренировались. Пришёл, Пушистый! Глаза жадные — вот оно, наше время! Настало! Сбылось! Все умерли!

А мы остались, трепещи, планета!

Объективно, они были готовы к событию "Здравствуй, Песец!" гораздо лучше многих, может, даже лучше всех. Выживальщики зверя ждали, с наслаждением представляя, как будут вершить судьбы, когда исчезнут все правила... Урки, бандюки, гопота — эти действуют, на Закон невзирая, плюнув на него в момент первичного определения судьбы. Но и криминал работает в неком понятийном поле, очерченном действиями конкурентов и ментов.

Эти же ожидали полного авторского беспредела.

Душка наступить ногой на кодексы в мирное время не хватало, а вот после БП можно! Когда только всё рухнет! Когда спадут оковы!

Не получится у тебя, Гарик, разговора, здесь не тот случай.

Но короткий диалог все-таки состоялся, я ведь не киллер тихушный, всю жизнь прямо стоял, так что маленький шанс им дал.

— Привет бойцам! Куда собрались, молодые люди!

Двое сразу присели. Зачем? Что толку садиться на бетон?

Они думают, что это тактика. Они считают, что если прочитать все книги про футбол и накачать ноги, то можно выходить на поле против "Зенита" или сразу "Барсы", чего мелочиться. Удары пройдут гладко, мячи полетят точно, а филигранный финтаж поразит замершие в восторге трибуны до глубины души. И всё же тренировались: идут сторожко, пальцы вытянуты вдоль скобы. Молодцы какие, рефлексы набивали в полях и тирах.

Главный сразу навёл на меня ствол.

— Так местный же, живу тут! — закосил я под простого, чуть присаживаясь. Ни комплекции, ни роста моего он не видит, а что морда страшная... Ну так это генетика такая, ё-моё.

— Вы кто будете, ребятки?

Цепко оглядев окрестности, он чуть опустил навороченный карабин.

— Мы — Первая партизанская Бригада Выживания, — сухо и веско прояснился главарь, сразу чувствуется, годами перед зеркалом работал.

Во взоре вождя партизан калёной сталью звенела абсолютная готовность убивать, он меня ждал, ждал таких, как этот местный идиот на мосту с перекошенной от страха рожей — лошков малохольных, баранов, быдло. Ждал с наслаждением, с предвкушением победы. И не выстрелил сразу лишь потому, что этот перец здесь и сейчас кино снимает, заученную сцену отрабатывает, о которой тоже давно мечталось — красивую, картинную. Уровень заканчивает, скоро переход с прокачкой персонажа.

— С целью установления нового порядка мы берём район под свой контроль, — жёстко объявил он. — Подчиняться беспрекословно! Дёрнешься — умрешь. Быстро на землю! Ноги в стороны, руки за голову!

Ствол чуть дёрнулся, палец пошёл на спуск, никаких иллюзий, сейчас он меня убъёт. Кода, сейчас игра перепрыгнет.

— Не дёрнусь, — с выдохом успокоил я выживальца, уже ныряя, и одновременно вытянул за край бетона руку со "Стечкиным".

Если у вас не такая лапа, как у меня, то повторять подобное не советую, кисть точно отсушите, вот и Валера Мокшанцев сомневался. Я не сомневался, был уже опыт.

Фр-р-р-р-р!!

Вся обойма вылетела из автоматического пистолета сразу, одной длинной очередью. Хорошо толкается машинка, мне пришлось постараться, чтобы удержать её в такой неудобной позиции. Стволом не водил, не до того было, да и рассеивание своё дело сделает.

Ба-бах! Ба-бах! — добавилось сбоку.

— Гарик, лучше ты давай! — неожиданно пискляво заорал боевой дед, исправно отстрелявшись. — А то мозгами всё измажу!

Чувствую, нормально он там в Венгрии покутил, вломилось венграм по маковку! А нечего было с гитлеровцами аж до Воронежа шагать, братья, мля...

Перезарядившись, я снова поднялся, краем глаза заметив, как ко мне подлетел Марик, воздушка которого мелко подрагивала в тоненьких руках. Кивнул, притянул парня к себе.

Ну, что сказать...

В таких "коротких" схватках всегда побеждает тот, у кого есть бетонный бронежилет, две памятные красноярские стрелки крепко вбили в меня сей постулат. Все трое лежали на бетоне кулями, и лишь один чуть дёргался в агонии. Вот почему орал Василий Семёнович, не захотел дробаком голову крошить. Ох, что-то колбасит меня, сердце колотится, потом холодным пробило. Не лучшее здоровье для драк.

— Отвернись-ка, малец!

Ну да... Марик и не подумал. Ништяк, смотри. Тщательно прицелившись, я быстренько законтрил всех трех выживальцев в репы. Вот вам и последняя практика.

На мост поднялись втроём. Начавшийся лёгкий дождик зашелестел над мостом. Облака серые, но сильней не польёт. Вот и ветерок поднимается.

— Что, тоже стрелял, брат? — глянул я на пацана.

Сглотнув, тот кивнул. Сильно побледнел, но держится малец, добро.

— Шмонать сможешь?

Мальчишка, секунду выждав, всё-таки кивнул. Молоток, уважаю.

— Тогда скачи на заставу, собирай пацанов, валите сюда все. Если Ноя с парнями ещё нет, то зови Линну. Пистолет передашь ей, и только ей, ты понял меня? И не шали... Мы соберём оружие и пойдём за джипом, а вы снимаете и выгребаете всё остальное, пока тёплые. Примета такая у меня... Ножи, подсумки, все документы и записные книжки, фонари, сумки, ремни, сотовые. Обувь с них снять. Что замер! Новейшие "маттерхорны", сполоснут бабы, просушим, будем пользоваться! Пока не вернёшься, от моста не отъедем.

Тот опять кивнул.

Пш-шш! Рация ожила, это менты у автомоста встревожились.

— Гарик, что там у тебя? Помогать?

— Трое придурков прорывались, с оружием! Вальнули мы их.

— Твои целы?

— Нормально... Сейчас их джип заберём, и по вашем мосту вернёмся.

— Осторожней будь в районе рынка! А лучше подальше прокатись и там развернись, чтобы внизу по узостям не крутиться, напорешься.

— Понял тебя.

Отключившись, я осмотрелся.

— Марик, стоп!

Пока тихо вокруг, подмоги выживальческой не видно. Одинокий джип стоял, смиренно ожидая новых хозяев. Цыпа-цыпа...

— Вот брелок, — дед протянул мне коробочку "старлайта", уже нашёл.

— Ага.

Первый ствол действительно оказался СКС-ом, только вот магазин сменный, надо же, и такое, оказывается, делают! Себе заберу. Одного патрона не хватало, главарь таки успел по мне стрельнуть — мало толку при таких раскладах. "Сайга" 12-го калибра, все патроны на месте. А вот третья, короткая "саёжка" с АКМ-овским "деревом", оказалась обманкой, ни фига это не "нарезняк", какой-то особо малый гладкий калибр, детский что ли? Недолго бы они с такими проходили, ночью наверняка хлопнули б ментовский блок, это же для них главная цель, приманка, по всем книжным канонам так.

Собрали все патроны. Радиостанции были у всех визитёров, одну я оставил пацану. А вот биноклей не было, наверное, захватчики решили, что в тесноте Заречья они не нужны.

— Рацию передашь взрослым. И вот что. Василий Семёнович, дай-ка свой обрез...

Марик аж затрясся! Не, паря, этот ствол я тебе на дам, рано, не по силам.

— Этот ствол отдашь взрослым, понял? Куда бежишь, "стечкина" забери! Твою душу... Не гони. Линне шпалер отдашь, проникся? А себе бери вот эту "пукалку", — я протянул ему маломерную "Сайгу", самое то будет, по весу и отдаче. — Держи! Без меня не стреляй, разве что в самом крайнем раскладе. Приеду, обучение будешь проходить.

Он буквально замёрз в восторге.

Что значит для кавказского парнишки получить из рук Главного ствол, да ещё такой "калашистый"! Эх, рано ему по годкам, да нужно. Парень реально себя показал, без байды.

— Мы их жёстко приняли и толково заплющили, потому что все стояли, и ты всем помог. И потому я тебе верю, так что не подведи, братан. Давай-ка лапу, как родной!

С этими словами я осторожно пожал сухую ладошку мальчишки.

Всё, парень вбит навеки. На смерть пойдёт за Гарика. А значит — за общину.

Именно это и нужно всем нам сейчас — вера.

— Пошли, Василий Семёнович, к машине, бронетехнику трофеить.

— И то дело, — кивнул дед, накидывая на плечо 12-ю "Сайгу".

Так валить мне мост или нет? Жирный карась тут прёт.

Глава пятая.

Ареалы определяются, планы намечаются.

Отпуск-то кончается...

На Северах уже начали вскрываться ото льда таёжные реки, оттаивают промёрзшие за зиму грунты, землеройная техника может начинать работу, — в тайге начинается старательский сезон. Точнее, должен был начаться, да вот только накрылась лавочка, теперь нормальным людям, из тех, кто выжил, не до золотишка. Длинный у Гарика Залётина отдых получился. И своеобразный, с нехорошими и нежданными приключениями.

Казалось бы, знаменитый курорт, фон спокойный, расслабляющий... Тут даже криминальная мелочёвка табуирована, залётному нарваться на пику — раз плюнуть. Отдыхающих местные стригут системно, без чернухи, так сказать, общепринятыми курортными методами, и им заезжие щипачи не нужны. Быстро голову свернут. Здравница...

А получился какой-то фронтир.

Опасный, непредсказуемый и, как положено, неуправляемый. Но ни перед этим вечером, ни много позже, наша коммуна не чувствовала себя более защищённой, чем в этот раз — к нам в гости вечером приехал Мокшанцев. Это я, грешный, как и немногие остальные выжившие, был озадачен поиском хороших джипов и небольших грузовиков для личного и общественного пользования, воякам в этом вопросе куда как проще, есть у нашей страны подходящая техника для гостевых поездок в таких краях.

Вот вояки и приехали — на БМП-1, не скромничая.

Слева от "Орхидеи" что-то загремело, зарычало дизелем на переключениях передач и поворотах, потом из невеликого проезда, что возле высокого отеля "Дауд", на набережную выполз низкий силуэт бронированной машины. Оказавшись на открытом месте, механик резко стопорнул, и послушная БМП глубоко качнула длинной антенной. Башня заворочалась по сторонам, осматривая панораму противоположного берега, парк с высоченными кипарисами и пешеходный мост, после чего броня развернулась, пыхнула в небо чёрным шлейфом из решеток двигательного отсека и полетела к нам, вздымая позади фонтанчики гравия в тех местах, где асфальт так и не положили. Подъехав к гостинице, машина остановилась напротив входа, встав прямо у парапета, за которым начинался береговой откос.

Пушку же оператор развернул на реку.

Как я и предполагал, сам Мокшанцев сидел не на командирском месте, а в башне, на месте наводчика-оператора. Башня, кстати, внушала. Воины уже успели установить на приваренные кронштейны станковый гранатомёт АГС-17 "Пламя". В сочетании с гладкоствольной пушкой "Гром", ПТУРС "Малютка" и спаренным пулемётом ПКТ — приличная огневая мощь.

— А пусть так постоит, — весело решил неунывающий Валера. — Если кто с правого берега наблюдает, то оценит. Бабушкин! Вылазь, мазута, выгружаемся!

Это уж точно, желание воевать как-то сразу пропадает, такая "вундервафля" может врезать практически по любой точке в пределах видимости. Механик-водитель вытянул маленькое тощее тело из люка, неторопливо вытер руки о чёрный танковый комбез, сходу закурил, присел пару раз, разминаясь с сигаретой во рту, и полез в кормовые двери за грузом — с понятиями люди, раз в гости, так с гостинцами.

— Твой красавец стоит? — лейтенант махнул головой в сторону трофейного джипа. — Зверюга, можно через горы в Ставрополье ездить.

— Тоже коллекцию собираешь? — живо поинтересовался я.

— Не, на фиг, на фиг! Гаражей не хватит, — рассмеялся Мокшанцев. — А чё?

— А то давай махнёмся.

— Хитрец какой! На эту ласточку, что ли? — он ткнул большим пальцем за спину. — Этот зверь тебе не в уровень будет, братан, это средство коллективной безопасности, защита народных масс.

— Да я бы и на БРДМ согласился, — я не стал упрямиться.

— А чё, могёшь?

— Я на всём могу, 225 МСП в срочной службе.

— Наш человек! Мыслишь ты, конечно, правильно... Но "бардаки" ныне в дефиците, это ж самый верный джип, все под начальством.

— Понимаю. Не все.

Хм, а я не начальник, что ли? Ну, тогда пусть бронетехника хотя бы для профилактики покрасуется, — тоже полезно, демонстрация присутствия, как говорят в таких случаях газетчики. Под солидной защитой и шашлычок вкуснее сладится, тем более, что вояки притащили три пятилитровых пластиковых ведра маринованного мяса в замороженном состоянии, хорошо-таки стоять возле "Магнита", удобно.

Ной с сыновьями, правильно оценив ситуацию, уже заряжали мангал, запаливали уголёк, включив поддув. Глядя на чернявого лейтенанта в фильдеперсовой "цифре", своими тонкими усиками больше похожего на испанца, чем на мокшу, наши девчата оживились, поправили перья и кинулись накрывать столы на улице, к ним присоединились армянки, жёны Гарника и Аразата.

Если вояки о своём визите предупредили по рации загодя, то МЧС появилось внезапно, наверное, у них это врождённое. На этот раз Ульянов прикатил на зелёном дизельном "Урале" с короткой железной будкой и дополнительным топливным баком в кузове, — угловатый сварной параллелепипед прижался к переднему борту.

Хорошо, что мы с дедом никуда сегодня вечером не снялись. А ведь хотели...

Лежачий камень на ништяк не наткнётся.

Днём поначалу я собирался прокатиться по объездной дороге, выскочив через дальний мост севернее Молдовки, а там уж по ситуации: можно либо рвануть до форелевого хозяйства, либо направиться в аэропорт, — познакомиться, покрутить носом: есть ли вариант разжиться чем полезным. Ну, и информация, самое первое дело. Потом прикинули: а что тут ёрзать, надо сразу до Красной Поляны рвать, там уж общая картина сразу ясней станет. Сорок минут туда, столько же обратно, там часика два-три. Дорога на Поляну отменная, если всё пойдёт нормально, без административных сюрпризов типа пропусков на дорогах и рогаток на поворотах, то к темноте успели бы вернуться на базу.

Но тут брякнула рация, и планы пришлось изменить.

После того, как без всяких приключений мы с дедом перегнали захваченный "Дискавери" на базу, гордо показав приз ребятам с ментовского блокпоста, я какое-то время пообщался с армянами, оценив и их трофеи. На этот раз Ной не оплошал, мужики раздобыли молоденький бортовой "зилок"-дизель и пятидверный "паджерик" серебристого цвета, не заряженный, но для такового апгрейда вполне годный. Итого у общины есть уже три джипа, с грузовиком это уже нормальная колонна: если что, можно будет сняться и удрать подальше в горки. С оружием в общине плоховато, у армян всего два гладких недоделанных ствола. Ещё один нужен, это как минимум. А больше у нас мужиков, можно считать, что и нет, кроме уже знакомых вам, лишь престарелый дедушка Ашот практически неподвижно сидит в саду "Паруса", в девяносто два года ствол человеку не вручишь.

Как я и предполагал, Ной попытался изъять карабин у Марика.

Младшенький сынуля тут же вызверился на отца, сообщив, что состоит на административной службе, и полученный в свирепом бою ствол отдавать никому не собирается. Папаша тоже взлетел бойцовым петухом, хорошо, я подоспел вовремя.

— Значит, так... Пацан получил оружие в реальном бою, это дорогого стоит. Марик назначен мной старшим пацанской команды, — и говорил раздельно, значительно, голосом, пререканий не допускающим. — Подберите им штаб в ближайшем от моста строении, пусть обживают. Ну, и присмотр обеспечьте, чтобы пивком не баловались, Марик, слышишь меня? Лично отвечать будешь за косяки. Задача прежняя: контроль подходов. А вас будем вооружать, слово даю.

Аразат вообще безоружен, у Гарника — обрез, у Ноя его "двудулка". При крутой каше — кислое вооружение, дальность выстрела никакая. Стволы нужно добывать, как и бинокли, ни единой единицы оптики у нас нет, это хреново. Нужно либо зачинать грандиозный шмон окрестных отелей, либо выбираться на добычу в Адлер. Первое геморно, второе стрёмно. Лезть наобум в Тёмный Город... Разве что, если проводник знающий найдётся, с хорошей наводкой. Где там у них рыболовно-спортивные маги дислоцируются, может, не всё разграбили. Подумал, и сам в это не поверил.

Потом с Линной Литке, урождённой Лидией Аркадьевной Ковтун, немного постреляли на заднем дворе "Орхидеи", нужно же было проверить заявленные филологиней способности к стрельбе! Точнее, это она стреляла, а я стоял и смотрел, пытаясь выказать понимание и оценку. Мол, ничё так палишь, девка, только я сам и не так умею. Как выяснилось достаточно быстро, не наврала специалистка по препарированию "жестяных миров", дамочка садит по мишеням, будь здоров, мне бы так, придётся брать уроки... Опыт пальбы из 11-го "Кольта" у Линны был, из ТТ тоже пробовала.

Посмотрев, как она уверенно удерживает тяжёлый АПС двумя руками, умудряясь при этом не промахиваться по одноразовым пластиковым тарелкам, взятым из кладовой, я уверовал, что "Стечкин" оказался в надёжных руках.

— А по живому сумеете? — тут я сомневался. Одно дело по банкам вваливать, другое живака дырануть.

— Хороший вопрос, практический, но с философией, — отметила дамочка, медленно, но уверенно и без всякого страха раскидывая новый для неё ствол на белом пластиковом столике. — А с практической философией я, знаете ли, привыкла разбираться в зависимости от всплывающих каверз ситуации.

— И всё-таки, — хмыкнул я.

— Я же москвичка, на минуточку, вы не забыли, Гарик? Там часто кого-нибудь убить хочется, особенно на проспекте Мира, — призналась Линна, экономично впрыскивая в ствол баллистол. — Только ногти придётся убирать, жалко.

— Плохо представляю вас с битой в "крузаке".

— Какие "крузаки", Гарик, что вы, любезный, я же дама! Скромный RAV-4, и не пошлая бита, а "травматик". В отпуск не повезла, самолётом с САБ-ами замучаешься.

Ну, я и отстал от столичной жизни. Зато очередями она сажать не сможет! Во. Хоть что-то утешило.

Частично разобравшись с делами домашними, мы с Василием Семёновичем опять покатили в грузовой порт, на причал — дед уже надыбал где-то суровый висячий замок подозрительного голубого цвета и горел пошлым желанием частного собственника запереть свой баркас наглухо.

Поехали на "Диско". Высоко выживальцы подняли англичанина, не поленились, как в грузовике сидишь, далеко глядишь — не сказалось бы это на устойчивости, поездки в горы тоже входят в планы. Машина заряжена под покатушки по-полной. В салоне всё предусмотрено и соответствует заявленному предназначению, даже кронштейны на потолке имеются — для стволов. Две запаски, два аккумулятора, домкраты, небольшой генератор, сэнд-траки, расширенный набор инструмента, запчасти кое-какие. Сдвоенный навигатор "Глонасс-GPS" уже не работал, сдох бобик.

Вот ведь какие антикнижные обломы происходят — практически во всех ПА-трудах доморощенных прогнозистов-моделистов получается, что спутниковые системы долгое время работают как бы сами по себе; люди исчезли, но аппаратура пашет, как влитая, и бог с ними, операторами.

Не знаю. Из личного опыта — в енисейских северных далях телевизионный спутник частенько уходит: изображение начинает дрыгаться и замирать, пока на станции не подстроят. Спутниковая телефония — особая беда, целая наука: когда пойти на ловлю спутника, куда пойти... Вот и бродишь по берегу, сигнал пасёшь.

И GPS глючит, и Глонасс сбоит, порой "холодный старт" длится до часа.

Знакомые радисты и спецы передающих центров постоянно что-то ловят и подстраивают, то "ноль", то "баланс" какой-то... Теоретически автоматика действительно должна обеспечивать и подстраивать. Но вот на деле... Сомневаюсь я, что даже самые современные сложные системы смогут долго и исправно функционировать без надзора со стороны персонала. С недельку, например. Недаром ведь все эти ЦУП-ы созданы.

То же самое касается и узлов энергосистем, ГЭС, например — очень уж много самых разнообразных факторов, влияющих на надежность суперагрегата.

Возле моста мальчишки устроили настоящий блокпост: из плетёных мешков с песком дугой выложена внушительная стенка бруствера, хорошо получилось. Сами сообразили, сами и сделали. Мало того, найденным где-то кабелем хлопцы перегородили приличный отрезок пешеходного моста, чёрт знает, сколько раз пропустив концы в отверстия металлических перил — сверху донизу. Через подобное препятствие и спецназовец просто так не пролетит. И не перепрыгнешь поверху, не удержит кабель. А я-то размышлял: взрывчатка, трактора-обвальщики... Проще нужно быть, глобалист хренов.

— А если самим на ту сторону ходить придётся?

— Минута всех дел, дядь Игорь, — тут же успокоил меня Марик. — Там нижние кабели, как фиксирующие шнуры, отвязать вот тут, смотрите, вытянуть на себя, всё и упадёт.

Я пригляделся: через хитросплетения намотки означенного способа баррикадирования не видно, фиксаж в глаза не бросается. Вслух и с удовольствием похвалил всех трёх пацанов, пообещав и им стволики добыть — всем обещаю, такая роль, политик, ёлки.

Новые тимуровцы, не дожидаясь вмешательства взрослых, вышибли дверь в ближайшем отеле и заняли первый этаж под собственный штаб. Я зашёл, проверил, пивка не видно, а вот табачком тянет.

— А валить куда будете, если что? По набережной опасно.

— Задним ходом, почти сразу на Станиславского выйдем. Показать? — Марик крепко взялся за решение задачи, говорит и мыслит взросло. Как и действует, впрочем.

— Добро, стойте крепко. Только, чур, никого не загрызать на понтах. По-людски давайте.

В порту опять стояла тишина, у вечернего моря она особая, глубокая.

А Чёрное море было спокойно, ветер стих, и остаточные слабые волны своим плеском вокруг металлических опор почти не нарушали настороженное природное молчание. Людей же, способных оживить замерший в ожидании команд и действий комплекс, ни мы, ни ранее наблюдатели на терминале не видели.

Тревожно тут. Ну, а где не так...

Нюанс в том, что тревожно не от честной природной живой тишины, такая мне по жизни в тайге хорошо знакома. Здесь не хватало привычного цивилизационного фона, акустического окружения. В обычной жизни вокруг нас постоянно что-то шумит: едет и рычит разнообразная техника, из летних кафе звучит музыка, громко разговаривают радостные люди, работают телевизоры. Где-то гудят трансформаторы и промышленные холодильники, верещат электроинструменты. И всё это создаёт белый шум, который мы привычно не замечаем.

И вот он пропал. А природный не появился, рано ему появляться, не отжала пока природа эту землю в обраточку.

Из машины шкипер полез уже с замком в руках.

— Стекло вышибут, и влезут, — я попытался оспорить наивное мероприятие.

— Ветровое не вышибут, как потом ходить под брызгами, — усмехнулся опытный Будко.

— От честных людей ставишь.

— Ага. От честных, да с понятиями, — невозмутимо дополнил Василий Семёнович. — Потому замок будет усилен магией.

С усмешкой оценив моё изумление, дед достал из левого кармана бушлата записку. Развернул тетрадный листок в клетку и показал мне. Жирными буквами там было магически написано:

"Данное судно является собственностью бригады Гарика Енисейского. Не ищите проблем, ходите боком — головы откусим".

Всё-таки, бригада у нас тут, оказывается... А дедок правильно рассчитывает, житейская мудрость. Не получится в новых условиях всё сделать культурно, работать будет лишь реально действенное социальное образование, без шаблонов и благих пожеланий. Бригада — будет.

— Как тебе заклинание, а?

— Интересная у тебя магия, Семёнович, — вынужденно признал я. — Понадеемся, что усилит.

— Магия страха, она самая сильная, Викторович, — без улыбки согласился дед. — Но лучше бы нашей пацанве задание на догляд выдать. А вот бинокль я заберу, чего ему тут валяться!

Нет, не морячок ты, Гарик, без навыков по теме. Хорошо, что старый вспомнил, хоть какая-то оптика появилась. Бинокль был из новых, "бушнелевский", частично обрезиненный, газонаполненный, похоже, не насквозь китайский, фирма.

Мы немного походили по терминалам, нашли заправочную станцию, посмотрели на разноцветные контейнеры, вслух прикидывая, что кое-какие из них наверняка стоит ломануть. В большинстве, наверняка, припакованы строительные материалы, но и более интересное может найтись. Решили, что для начала нам следует преступно проникнуть в управу, где и хранятся складские документы, описи и ТТН.

Дверь в управление порта была закрыта, спасателей явно приводил кто-то из персонала, открывал своим ключом, аккуратно. А сторожа где? Впрочем, с этим всё понятно, сторожей спасатели и забирали... в мешках на носилках.

Замок на входной двери после короткого обмена мнениями быстро вынесли из "Сайги". Перед этим ушлый дед встал боком к проёму, полез за пазуху, вытащил солнцезащитные очки и невозмутимо нацепил на нос. Смотрю, у него там целая кладовая.

— У тебя есть?

Я отрицательно качнул головой.

— Зря, прилететь может, — участливо заметил Василий Семёнович и всадил в личинку заряд крупной дроби.

Но что-то там встало не так, дверь качалась, но никак не открывалась, заклинило. Тогда я тупо, но мощно пнул ногой, вбив её внутрь. Так и вошли в здание, как морские котики на вражескую военную базу.

— Надо бы это непотребство хоть бумагой заклеить, что ли, а то прям как маяк, прости господи, заходи и тащи, — недовольно проворчал Будко, глядя на здоровенную дыру в дверном полотне.

Освещение внутри не работало. Нужно искать центральный рубильник, скорее всего, спасатели обесточили весь порт. Искать было лень, поэтому морские котики традиционно обошлись личными фонариками — без них сейчас никуда не сунешься. Впрочем, несмотря на облачность, в окна проникало достаточно света, а окон было много.

Второй бинокль в жёстком кожаном футляре — старинный, чёрный, облачённый в пупырчатый кондовый пластик — мы взяли в диспетчерской, попутно прихватив оттуда и несколько оперативных журналов, в "Орхидее" спокойно изучу.

— Меняемся! — не предложил, а безапелляционно заявил Василий Семёнович, уверенно протягивая мне судовой "Bushnell", — не любим мы, старые моряки, все эти новомодные штучки, наверняка Китай, даёшь традицию!

В комнате механиков на четыре стола по периметру оказалось много самодельных сейфов, такие запросто не вскроешь, а эта хозяйственная публика ключики разбрасывать где попало не станет, все с собой утащили. Офисные двери со стандартными поворотными замками в круглых блестящих ручках открывались примитивно — ножиком. Но и ничего ценного там не наблюдалось.

В кабинете начальника порта тоже стоял сейф, этот уже вполне фирменный. Проблему с ключом дед решил удивительно быстро, я искренне насладился методикой поиска! Бегло осмотрев интерьер, хитрован уверенно подошёл к широченному директорскому столу, схватил бронзовый письменный прибор кустарно-сувенирного вида с кремлёвскими зубчатыми башенками и, решительно вытряхнув из всех стаканов и отсеков многочисленные карандаши и ручки, выбрал из наваленной кучи необычный ключ со штырьками разной высоты на круглой пластине.

— Как в советские времена, так и сейчас прячут.

— Школа-то одна.

Ни денег, ни акций у директора в сейфе не нашлось, одни бумаги. Может быть так, что там серьёзные деньги и прячутся. Только кому они нужны. А вот прибор ночного видения в формате бинокля нас порадовал. Интересно, куда директор собирался плавать ночами?

— Братская Белоруссия, — объявил Будко, быстро осмотрев ПНВ. — И аккумуляторы стандартные, пальчиковые.

— А паспорт к нему?

— Да кому он нужен, русский ты или нет, — искренне удивился дед. — Чего тут разбираться, бери да пользуйся, это тебе не Москвич-412.

— Что, был такой?

— Почему был, и сейчас есть.

Самое же ценное мы нашли, когда сообразили вскрыть дверь начальника охраны порта. Замок у главназгула был солидный, пришлось опять поступать огнестрельно.

Ба-бах! Оглохнуть можно! 12-ый калибр в тесном коридоре...

Из закромов службы охраны хищническим образом было изъято пять телескопических дубинок, несколько газовых баллончиков, три небольшие рации Yaesu VX-3R с зарядниками и два травматических "Макарыча", по два магазина к ним, все набиты "резинками". Один "телескоп" дед сразу забрал себе, я же брать не стал, ручки-то на что дадены.

Для дальнейших практических действий было уже поздновато, поэтому мы собрались было уезжать, но не успели — отвлекло новое зрелище.

Необычное и страшное.

Значит так. Вышли мы на причал, подошли к джипу, стоящему возле "БПК-27", сложили скромный трофей на заднее сиденье.

Вечернее морское небо над Большим Сочи почти очистилось от облаков, и лишь на севере цепочка тёмно-серых слоисто-кучевых клубней неспешно плыла над морем. Солнце уже подкатывало к горизонту, оранжевые краски заката щедро заливали панорамы гористого берега, делая их ярче и контрастней, а небо ещё синее.

— Смотри-ка ты! — удивлённо сказал Будко, прикладывая ладонь ко лбу. — Самолёт, что ли летит?

Я тоже задрал голову. Действительно, реактивный самолёт, небольшой, и идёт не очень высоко, если судить по ширине рашпара.

Именно так научил меня обзывать инверсионный след один старый полярный лётчик, любящий приговаривать: "После того, как в самолете сделали туалет, из полярной авиации исчезла всякая романтика". Полярная авиация... Я не успел застать её жалкие осколки. Угробили, сволочи. Для северян авиация больше чем вид транспорта — вечная мечта и последняя надежда. Дорога жизни и средство спасения. И начало отпуска, конечно! С детства я помню тот неистребимый суетный дух промежуточных аэропортов, запах стирального порошка в салоне и ассоциативные пакеты в руках уставших стюардесс. Если история человечества — это история войн, то история арктического Севера — история его авиации.

Почему летун-ветеран называл следы именно так, сейчас лишь гадать можно. Скорее всего, он обыгрывал в старорусской норме кулинарный снаряд рашпер, специальную решётку для жарки. В общем, я называю такие следы именно так.

Самолёт-одиночка шёл почти с юго-запада, уверенно и целенаправленно, почти параллельно побережью. И рашпар за ним тянулся яркий, сдвоенный, тоже подсвеченный оранжевым. Тихо летит, как крадётся. Частные самоли тоже тихие, во всяком случае "Лирджеты"... Относительно-громкие — "Гольфстрим-3", но их давно уже не наблюдаю, в Европу им путь лет пятнадцать, как закрыт, вот и до нас не долетают.

— Военный борт, гражданский?

Я лишь пожал плечами, как тут определишь, если не специалист. Может, и военный, альбома силуэтов не имею. Видел такой в адлерском музее, — компактный фотоальбомчик для наших военных лётчиков времён войны, где фашистские модели расположены постранично, в самых разных ракурсах.

— Не понятно.

— Как же это, а? Наш, не? — не мог успокоиться дед.

А вот тут долго гадать не пришлось.

Слева от порта, со стороны Шайбы, раздался хлопок, сопровождавшийся дымо-пылевым выбросом, из которого в небо выметнулся хвост стартующей ракеты. Ракетчики тут рядом стоят, поэтому мы услышали и старт, и грохот маршевого двигателя.

За первой сразу стартовала ещё одна ракета — ЗРК средней дальности "Бук" уже всё рассчитал и на вопрос Будко ответил весьма специфически. Изгибаясь дугами, хвосты ракет стремительно понеслись к захваченной цели.

Самолёт своевременно определил опасность, исходящую с земли, и тут же попытался маневрировать, резко снижаясь и отворачивая в сторону моря.

А я никак не мог осознать и внутренне принять всю дикость картины — ну, представьте: Черноморское побережье Кавказа, пустые весенние пляжи, прозрачная, не взбаламученная отдыхающими морская вода, тихий вечер на курорте... И чистое синее небо, в котором зенитные ракеты запросто сбивают самолёт!

И даже весь опыт последних дней не мог помочь пониманию, не верилось.

Не может такого быть! Но, вот оно — есть.

Всё происходило достаточно далеко и потому тихо.

Киношники давно приучили народ к максимально зрелищному кадру, к динамичной качественной картинке высокого разрешения, где постоянно свистит и мелькает, а молодые нарядные лётчики, натужно и неумело матерясь в эфире, выписывают у самой земли крутые виражи, вздымая брызги и пыль... Где на форсаже грохочут двигатели, с законцовок крыльев винтом срываются небольшие вихри, а вокруг камеры крутится небо и земля. В жизни, оказывается, всё происходит иначе, гораздо проще, грубее, и совсем не так эффектно.

Мы увидели лишь белое облачко в том месте, где первая ракета настигла цель, вторая вспыхнула за компанию. Ни пламени, ни искр не отметили, совсем не эффектно. А вот фантазия... Мне даже показалось, что я услышал звуковой хлопок, долетевший до берега.

— Он катапультировался? — как-то деловито спросил шкипер, утирая лоб носовым платком. — Должон вроде был...

— Сплавать туда не хочешь? — я бы, пожалуй, не отказался от рейда, прояви Василий Семёнович такую инициативу. Взяли бы языка, примучили мальца — очень полезно для прояснения обстановки.

— Сдался он нам. Но сам оттуда не выплывет.

— Чё не выплыть, если лодка в комплекте.

Впрочем, и я парашютного купола в небе не заметил, даже если он после штатного срабатывания катапульты распустился своевременно.

— Высший класс! — восхитился рядом со мной дед мастерством армейцев, попутно ставя жирный крест на идее спасательной операции. — Чёрт с ним, пусть тонет... Грамотно снесли мишень зенитчики! А как же, система "свой-чужой", с которой не забалуешь!

— Так он не спасётся? — я обернулся к нему, прокручивая в голове варианты.

— Да бес его... Игорь Викторович, не выгорает тема. Машину сперва проверить треба, заправить по необходимости, агрегаты опробовать, погонять на холостых, где-то обязательно потечёт... С кондачка такое не делается, это же не велосипед.

Прав он, пожалуй.

— Чёрт, даже в бинокль не различишь, — для порядка посетовал старик. — Вот интересно, кто это никак не уймётся?

— Натовцы, кто же ещё может быть, — ответил я без долгих раздумий. — Не из Ирана же ухарь прилетел.

С тех пор, как незалежную Грузию, наконец-то, приняли в члены этого скотского союза воинствующих проституток, другие термины и предположения не понадобились бы. Раз враг, значит, натовец.

— Охренеть мне на старости лет от таких погляделок! — подвёл было черту дед. — Вот и слетал орлик иноземный бомбочками русских погонять. Один из последних сумасшедших, решил свою правду воплотить.

Верное определение. Сумасшедшие...

У последних выживших крышу рвёт, им хочется отомстить, наказать всех и сразу, поставить жирную точку, в том числе, и в своей жизни. Плохо то, что эти сумасшедшие в приличном проценте — военные люди. Удары "генкой" наносились по гражданским объектам, городам и весям, вояки же зачастую были неплохо укрыты — кто в воздухе, кто в море, кто в бункерах. Сколько их теперь решит мстить всем подряд?

Но пока что есть кому таких лосей принять достойно. И это радует.

— Ушёл киномеханик, поехали что ль, Гарик, — предложил шкипер, хватаясь за ручку двери джипа и тут же её отпуская. — Ан нет, Игорёня, не поехали! Еще летят, ироды, ты ж только посмотри, а!!

Вот зачем, скажите, нам бинокли, если старый хрен и без оптики видит, как локатор?

В темнеющем южном небе словно вспыхнули две белые точки, тоже начавшие растягиваться в следы рашпаров, но какие-то тонкие и прерывистые.

— Это ещё что за пули? — изумился главный комментатор группы.

Я тоже схватил бинокль. Очень нехорошие "пули".

— Наверное, Василий Семёнович, — прошептал я, завороженный зрелищем, — именно так из стратосферы появляются ракеты, те, что баллистические.

Справа отозвалось сочным матом. Дедок даже станцевал что-то от волнения, тут же споткнувшись о наплыв в бетоне, оставшийся после снятия опалубки. Чуть не рухнул старый, но снова крутанулся, оглядываясь, словно прикидывая, куда можно убежать. Да куда тут убежишь!

— Так они же вроде уже без топлива!

— Если это разделяющиеся боеголовки нового поколения, то сейчас автоматы корректируют движение, а может, сами ракеты такие, из новых, кто их знает-то? Опустятся к земле или воде, да и пойдут низом.

Ядерного снаряда в боеголовках быть не должно, все изничтожили, по крайней мере, именно этого добивались и добились многими проверками, комиссиями, упрёками и скандалами в мировых СМИ. Правда, наши вожди на весь мир недавно расхвастались, какое Чудо Чудное они там нашарашили: боеголовки нового типа с супер-объёмным взрывом в финале, по силе и мощи воздействия не уступающим ЯО. Надо думать, и за речкой келдыши не отстают. От, идиоты.

— Далеко, зараза, не достанет их "Бук"...

Не знаю я, какой радиус по высоте и дальности у того ЗРК, что у "олимпийки" стоит, но тоже так считаю, — далековато будет.

Тем временем в какой-то момент прерывистые струи рашпаров перешли в сплошные полосы, траектории ракет постепенно начали изгибаться к морю, одновременно приближаясь к берегу — быстро идут агрегаты! — и так же резко пропали в тёплом приземном воздухе. И тут опять ударили наши зенитчики, успевшие к тому времени перезарядить комплекс. С "Бука" снялись и взлетели все четыре ракеты, сразу начав настраивать и выравнивать свои траектории на перехват скоростных высоколетящих целей. Дымные дуги потянулись в небо.

— Торопятся, пока к морю не спустились!

Болтун мне достался в напарники, так уж вышло. Я уже привык, не раздражает.

На этот раз было видно хуже, садящееся солнце слепило глаза. Но одно облачко подрыва мы всё-таки засекли.

— Есть первая! — радостно вскричал старый моряк.

А ещё одна где? Вот вторую ракету удалые пацаны-зенитчики не достали, подрыва не было. Значит, она снизилась и направилась к намеченной цели.

— На Новороссийск пошла? База флота...

— Значит, над Туапсе перехватят, — дал аванс шкипер.

— Если там кто-то остался.

— Могли и на Ростов наслать, там штаб Южного военного округа, — предположил другую цель Будко, зачем-то уточнив, — на Будённовском проспекте, дом 43.

Постояли, помолчали немного. Внизу под слоем бетона еле слышно шептали волны, растекаясь вокруг огромных стальных опор причала. Казалось бы, всё закончено. Но настоящие участники представления, а не редкие зрители на берегах, считали иначе.

— Твою мать, ещё летят!

В этот раз объекты появились с нашей стороны.

— "Крылатки"!

Я, естественно, никогда не видел, как летят крылатые ракеты — где бы?

И вот, сподобился, благодарю.

От волнения излишне резко крутанул настройку резкости, выматерился, подправил.

Они шли берегом, к морю, на юго-восток. Две штуки, одна чуть выше другой. Вопреки ожиданиям, скорость полёта была не так уж и велика, мне даже показалось, что вполне можно разглядеть маленькие крылышки по бокам, если точней работать пальцем, бляха! Слишком уж маленькие, я ожидал увидеть куда как больший размер плоскостей. Чёрт, всё трясётся!

Солнце уже закатилось, лишь оранжевое пятно на западе освещало море, поэтому яркие огненные хвосты работающих двигателей наблюдались во всей красе. Высоту полёта, как и размер снарядов, точно определить сложно, рядом нет объекта для сравнения, непонятен масштаб. Метров семьдесят над поверхностью, так примерно.

— Видал! Наши лупанули!

Скорее всего, так оно и есть, решили в ответку приплющить. Но торопиться с выводами не надо.

— Точно, наши! Форма знакомая!

Вот трепло.

— Ты ещё красные звёзды разгляди на корпусах...

Шум двигателей усиливался, постепенно перерастая в свист и грохот, трасса "крылаток", как выяснилось, проходила недалеко от места впадения Мзымты, километр от силы. Я отпустил бинокль — так сложней смотреть, поля зрения в окуляре не хватает, всё же очень быстро летят.

Чуть дальше траверза грузового порта ракеты разделились.

Та, что шла пониже, стала чуть поворачивать на запад, постепенно начав подниматься над мысом Имеретинской бухты, практически точно над ракетчиками, которые и не подумали открывать огонь. И пошла себе дальше, огибая неровности рельефа, в сторону Абхазии. Теперь уж ясно — это наши работают.

Вторая ракета за подружайкой не последовала. Не меняя направления, "крылатка" продолжила свой страшный путь, уходя в море. Через некоторое время на нас налетел грохот звуковой волны. А эта куда попёрла, чего или кого ищет? Ракеты стремительно удалялись, уменьшаясь в размерах, вот и вообще исчезли, и тут я понял.

Но вслух высказать не успел.

Это вам не небольшая воздушная цель — за горизонтом чуть полыхнуло, с такого расстояния совсем не эффектно: сначала мигнула вспышка первого взрыва, в небо на фоне маленького зарева начал медленно подниматься чёрный дым.

— Пароход какой-то угробили, дьяволы! — восхитился Будко. — Фрегат американский, точно тебе говорю! Или турецкий.

— Чё там, ты сразу авианосец назначь... американский.

— Да и такой могем! Иль подлодка, командир?

Подумалось: если это "пароход", то с него и могли запустить те ракеты, что я принял за баллистические. Хотя, может, и ошибаюсь, баллистические и были. А может, эта вспышка совсем другого характера — сбили подлетающую или пролетающую мимо ракету, да и все дела, теперь топливо горит. Мы с дедом ни разу не спецы, только фантазировать можем по-обывательски. Одно ясно: к берегу вечерами можно водить общину на бесплатное крупномасштабное стереокино: "Морской бой-3".

Только вот... Наведётся что-нибудь на толпу. Блямба, да что за идиотские мысли... Интересно, тут каждый вечер такие представления? Хорошо, что мои люди это не видят, с ума сойдёшь. Помирают остатки живых, но человечки хреначат друг друга с прежним энтузиазмом.

Пш-шш!

Проснулась рация в кармане джинсовки.

— Дядь Гарик, это Пост, ответьте!

— Слушаю тебя, боец, что там у тебя опять горит? — ответил я, неспешно открывая водительскую дверь "Диско".

Хватит смотреть представления, в голове — переизбыток впечатлений, потом не уснёшь.

Марик немного захлёбывался от волнения.

— Тут люди подошли, дядь Гарик, на мосту стоят, ждут решения... Муж с женой, русские. С ними дети, два парня: один как я, другой малец ещё, класс пятый. Говорят, специально вечера ждали, чтобы уйти. Они рядом жили, на Бестужева, в каком-то мини-отеле. Что мне делать-то?!

Это я виноват, своевременно не подумал, нужно было заранее мальчишкам инструкции оставить, как и с кем поступать.

— Понял тебя, сейчас буду, пусть ждут. Без кипеша давай, нежно.

"Дискавери" домчал нас по набережной за минуту. Пока ехали, понял, чего мне не хватает — привычного уличного освещения. Даже не разухабистого курортного, а обычного, скромного, повседневного. Того самого, что жизнь обозначает. Помните, когда на самолёте ночью летишь — внизу пятна огней, посёлки проплывают, деревеньки. И даже в самой захудалой три уличных фонаря светятся, говорят нам: тут люди живут.

Теоретически можно и воткнуть, энергия на район подается исправно, ни разу не вышибло. Только не нужно, у нас не презентация.

Я быстро поднялся на мост и дистанционно, под прикрытием двух стрелков учинил пришедшим короткий расспрос. Дикое дело — переговариваться с людьми через гибкий лабиринт, но приходится: не подлянка ли? Это умных нашему миру постоянно не хватает, хитрых — хватает вполне, их даже переизбыток. Семья оказалась из Мурманска, они отдыхающие. Это хорошо, мурмашей мы любим, как и всех северян! С большой долей вероятности сразу можно предположить, что глава семьи — охотник и рыболов, знает "военку", технику, руки заточены правильно, может делать что-то реальное.

Почти ни в чём не ошибся. Главу семьи зовут Петром Манченко, ему сорок два года, монтажник со стапелей, бригадир. В корпоративном профсоюзе за десять процентов от стоимости дали путёвку на всю семью, дорога к месту отдыха раз в два года оплачивается, сейчас как раз срок подоспел — чего тут думать, сели да поехали.

— Предлагали в Норвегию автобусом, но дети на море захотели.

Я прикинул, что сейчас может твориться в Мурманске, практически на границе с НАТО. Белые по белым бьют... "Генкой". Там вообще хоть кто-то остался?

— Распутывайте, пацаны, чё смотрим! Думаю, ты выбрал правильно.

— Вот и я так считаю, — понимающе кивнул мне крепкий высокий мужчина, значительно поглядев на зарёванную жену. — Фонари уберите, слепят.

Пётр какое-то время наблюдал из окна за мостом и нашей гостиницей, так что был в курсе известных событий. Что-то для себя понял, и понял правильно. Настал подходящий момент, и отец семейства долго размышлять не стал.

— Вчера ночью какие-то хлопцы соседний отель шмонали, так что подошла и наша очередь, больше ждать было нельзя.

— Кто такие, знаешь?

— Нет. Никого вечером из номера не выпускал, сидели, как мыши, хотя мои парни рожи корчили, в разведку порывались, сталкеры...

Распутали быстро, вот обратно запутывали долго.

Вещей у пришельцев было немного, стандартный отпускной набор, тройка чемоданов и пара сумок. Быстро закинули барахло в машину. Марика я похвалил особо, торжественно вручив группе одну из оставшихся телескопических дубинок и оба ПМ-овских "травматика". Дети не дети, а уже бойцы — а они реальные бойцы — значит, должны быть оружны.

— Со скуки не палить, сразу с колоды сдёрну, — предупредил я вожака. — К пушкам серьёзно отнеситесь. Отсюда и насегда, Марик, всё серьезно будет, считай, что детство кончилось.

Он тяжело кивнул, не по-детски как-то. Гадство, даже в груди заболело.

Ну вот. Приехали мы в "Орхидею", а там уже и гости на дачу съезжаться начали.

Ульянов явился не просто так, а с ценным подарочком.

— Держи, Залётин! У очередных выживальцев изъяли. И где берут только, черти, вроде складов длительного хранения поблизости нет, я специально по спецкарте смотрел...

С этим словами он протянул мне самый настоящий ППШ!

И два тяжёлых круглых диска к нему в матерчатых сумках. Возле ног поставил старый солдатский вещмешок, тяжёлый, намертво завязанный волосатым узлом.

— Патроны россыпью, сколь, не знаю, но много, судя по весу.

— Да мы тоже с выживальцами столкнулись...

Я коротко обрисовал стычку, не вызвав у силовиков ни капли удивления, оказывается, дело не редкое. Автомат был совершенно новенький, целенький, на прикладе ни трещинки, ни царапины. Ну, братан спасательный, это ты реально удружил, этого не забуду, два зуба сверху! Атас!

Повертев машинку в руках, я пристегнул набитый магазин, вскинул серьёзно потяжелевший ППШ к плечу, пару раз приложился, и... протянул его деду, который схватил легендарный пистолет-пулемёт, как ребёнка — нежно, но цепко. Пусть владеет.

— Знаком с агрегатом? — поинтересовался спасатель.

— А как же, боец! — Василий Семёнович расцвёл нехорошей азартной улыбкой гвардейца, вчера штурмовавшего Рейхстаг. — Семьдесят один патрон, как сейчас помню. Подожди-ка... И ещё вспомню ведь! Да я ж с таким пол-Европы... В смысле, весь берег Дуная с Будайской стороны оббежал.

Мы переглянулись. Аппетитный запах жареного шашлыка крепко отвлекал, но тут...

— Ну, не оббежал, так на судне прошёл, какая разница, — тут же поправился дед, ничуть не смущаясь. — Зверёк!

Валера Мокшанцев, увидев такое интересное дело, сразу выстроился сбоку, хищно облизываясь на раритет.

— Вообще-то, склады есть... Но далековато, просто так туда не сбегаешь, — со значением сообщил он. — Так что не особая и редкость.

Ох, и кроила... Но шкипера нашего не проведёшь, за ним школа жизни.

— Меняться не буду, — отрезал хрыч.

Далее состоялся короткий, но обстоятельный диалог.

— "Ксюху" дам, почти не надёванная.

— Баловство ментовское, — отбил дед с ударением на последнем слоге.

— Патрон мощнее!

— А куда из неё шмалять? Я из этого коротыша дай бог на пятьдесят метров пульки положу приемлемо. А тут сила! Одиночным на три сотни смогу вмазать.

— Ну, дед, это ты загнул...

— Слесарь гнёт. А я почти морская пехота, вопрос знаю, — тут же завелся старый хрен. — Отскечь, воин, от старого бойца! Ну ладно, на двести.

Тут я решил вмешаться, прикола ради.

— Василий Семёнович, а на БРДМ махнёшь?

На "Орхидею" упала звенящая тишина.

Лишь Мокшанцев пытался выдохнуть, хлопая от возмущения карими глазами. Дед подумал для солидности, и веско брякнул:

— На "бардак" сменяю, ежели с пулемётом. КПВТ, кажись?

Мне показалось, что лейтенанта сейчас хватит удар.

— А-атставить звездёж! Володя, не, ты слышал!! — армеец взревел так, что все женщины отскочили обратно в помещение. В принципе, как и учил: услышали подозрительный шум, прячьтесь в здании. А вот Линна наоборот, выскочила, пестоль в руках. Только белый фартук... Как мишень на грудь повесила.

— Видишь, пиджаки совсем нюх потеряли! Не, ну, меру-то надо знать! Какой-то ржавый музейный автомат, двоечником на коленке собранный, на боевую машину! На бронетехнику! С "тяжем" на борту!

Спасатель Ульянов только развёл руками и сразу отвернулся к реке, стараясь не расхохотаться.

— Ну, хоть ты им скажи!

МЧС-овец повернулся к нему, пряча носовой платок.

— Валер, но ведь и приоритеты поменялись, — серьёзно сказал он. — Как и вся материальная подложка цивилизации... Неизвестно, чего больше поблизости. Да ты танк им предложи, раз БРДМ в дефиците. Нафига тебе танки... Василий Семёнович, "семьдесят двойка" тебя устроит? Старенький, но зато с БК.

Шкипер сморщился.

— Смотря, какой цвет. А лифтованный?

Тут заржали все участники драмы. Мокшанцев ошалело посмотрел на нас, отдельно на деда, что-то внутри переключил и сел на корточки, чуть не растекаясь по розовой брусчатке гостиничного двора.

— С вами все нервы потеряешь. Так гостей встречать!

— Ладно тебе... Гостей мы встречам богато, особенно, если и они к нам со всей душой, — отмахнулся я. — Ты смотри сам, МЧС видишь, как приезжает? Заботится об общине, понимает, где у них опорные точки, и как им надо помогать. Все понятия в норме у людей правильных.

— А я чё, без понятий живу? — обиделся вояка. — Просто не успел ещё... И вы тут, со своим ППШ нервы мне мотаете.

— Достану я тебе такой, — пообещал Ульянов, — не парься.

— Во! Настоящий друг! Бабушкин, тащи презент!

Презентом оказался нулевой ПМ в кожаной кобуре, Мокшанцев не протрепался. Линне отдать, что ли? Полегче будет для женской руки. Но филологиня смотрела на "макарова" без энтузиазма. Себе взять? Не так.

— Ной где? В сауне? Позовите.

Вот уж кто с радостью встретил такой подарок!

— Держи, уважаемый, вручаю тебе, как командиру группы охотников. Валер, а чё там с патронами?

— Да пусть к нам подъезжает, отсыплю, сколь надо, — ответствовал лейтенант, уже усаживаясь за крайний столик. — Хоть цинк дам, я же так привёз, для символики. И магазинов парочку подкину.

Ужина в тишине не получилось.

Ульянов начал рассказывать о ситуации, тут же посыпались уточняющие вопросы, и про шашлык все забыли. А зря, шашлычок-то получился отменный. Или я просто истосковался? Во всяком случае, моему аппетиту рассказ никак не мешал.

— Мы из Адлера на Поляну всего тысячу восемьсот тридцать пять человек вывезли... Сегодня уже не вывозим, вот и прикидывайте. Кто-то в Сочи подался, кто-то успел уехать дальше.

— Осталось сколько?

— Можно только гадать, — пожал он плечами. — Какой-то процент оставшихся и рад бы удрать, таких, как ваши сегодняшние, но их немного. Остались группировки, по оценкам штаба, штук двенадцать.

— Крупные выявлены? — уточнил Мокшанцев.

— Самая крупная, по моим данным, обосновалась в санатории "Южное Взморье", там удобное место. Периметр имеется, развитая внутренняя инфраструктура, склады, столовые, дорога рядом, берег. В санатории заправляют абхазцы, намерения не ясны, и это проблема. Могут и трассу блокировать.

— А что говорят о совместной зачистке? — спросил Валера. — Уже есть планы?

— Да нет никаких планов. Ради чего зачищать? Какими силами потом контролировать территорию? Разве что вы согласитесь туда переселиться.

Народ заволновался. Не хотим. Нам и тут нигде не жмёт.

— Что я и говорю... Отсев у них уже начался, так что подождём.

— Интересно, почему в центре Адлера электричество отключили? — спросила Вика.

— Как и в Большом Сочи, мы слышали, — подхватила подружка.

— А потому что не хватает на всех электроэнергии! — с видом эксперта-энергетика встрял Будко. — Нечего зря жечь! Энергии мало, а протяжённость застройки огромная. Самим бы хватило.

Спасатель даже не поморщился, крепкие нервишки у парня.

— Василий Семёнович, я правильно вас называю? Так вот, Василий Семёнович, электроэнергии вполне хватает. Краснополянская ГЭС работает в штатном режиме, магистральные сети исправны. Вот только смысла нет. Кто будет в Большом Сочи следить за сетями, если сам город брошен? Как только началось, тут же начались обрывы, самовольные подключения, у нас ведь каждый домовладелец записной спец по энергетике, — при этих словах Ульянов пристально посмотрел шкиперу в глаза, заставив таки деда смутиться. — Тут же пошли КЗ целыми каскадами, возникли пожары. А тушить их некому.

— Неужели весь район Центрального Сочи эвакуировали? — нервно прошептала Мария Степановна, тихая пожилая женщина. Она чаще всего хлопочет по хозяйству, всё больше на кухне, без дела её и не увидишь. А когда увидишь — сидит и тихо плачет.

Ульянов помолчал, подумал. Все ждали.

— Там, можно сказать, как и здесь, ситуация примерно одинакова. Два дня вывозили, кого смогли собрать. По приказу сверху — подальше от госграницы, в Новороссийск и под Краснодар. С вывозом трупов получилось хуже, нет людей у нас сейчас для таких масштабных операций. Потом армейцы занимались. Знаете... — Володя как-то странно посмотрел на слушателей, словно размышляя, признаваться ему, или нет. — Если бы сейчас был высокий сезон, мы бы на вывозку трупов туда вообще бы не сунулись.

Кто-то из женщин охнул, люди заволновались, представляя такой вариант.

Вскоре выездная политинформация продолжилась. Оказывается, армейцы перегнали на нашу сторону ещё два железнодорожных состава с продовольствием, начальный отрезок пути проходили с боем. Потом пошли вопросы о "дальних связях". Как выяснилось, связь есть с двумя центрами: в Новороссийске и в Ростове. Краснодар выселяется в пригороды. А вот Ставрополь молчит, и что там творится, не понятно. Города-миллионники центры имеют, но тоже в пригородах, так, Московский центр ныне в Химках. Ни помощи оттуда, ни толкового совета пока не поступало, видать, идёт первичная организация хоть какой-то системы.

Потери везде колоссальны.

— А Туапсе?

— В Новороссийск всех вывезли, как и из Геленджика. Там справились быстро, людей осталось очень мало.

Все в который раз притихли.

А я понял, что мне самому нужно ехать в центр Сочи, и смотреть расклад на месте.

Не в моём характере сидеть и ждать. Тем более, что информации, по сути, нет и взять мне её неоткуда. Закрыта ли дорога, и в каком она вообще состоянии? Продолжается эвакуация или уже закончена? А что творится подальше центра Сочи, в Дагомысе, например, или в Лазаревском? Есть общины типа нашей, то есть, системные, а не стихийные? Если уж из Туапсе люди ушли в Новороссийск... Так что же это получается, всё побережье пустынно?

Надо решить, как стартовать, на судне или машиной? У обоих вариантов есть свои плюсы и минусы, нужно будет подумать, посоветоваться. Одни вопросы. Возникает куча версий, но все они про бабушку с гениталиями.

Ульянов что-то говорил, Мокшанцев дополнял, когда знал тему, и оба отвечали на вопросы, иногда споря друг с другом. Я же слушал лишь краем, фиксируя только то, что мне действительно интересно. И думал о своём. А как там наука? Кто-то уже начал работу по обезвреживанию генетического оружия, да и есть ли сама возможность принятия таких контрмер? И что за НЛО летают над горами, это чьих рук дело?

Пора выбираться за барьер, нужны новые данные.

Кстати, в следующий раз стоит полиционеров позвать на посиделки, у них свои источники, тут я дал маху, не подумал вовремя. Сделаем на базе "Орхидеи" клуб, культурный, так сказать, центр округи.

Решено, экспедицию затеваю.

Пробьюсь с МЧС-овцами, вояками, может, замутим что совместное, если их это интересует. Хотя... Пока что видно: спасатели работают более чётко, более активно. У них дел хватает. Но ведь и армию понять можно, у этих свои задачи, которые, как я лично увидел на берегу, вполне актуальны и ничуть не изменились — вон какие снаряды над морем летают. Значит, и сухопутные операции возможны. Или диверсионные, так, пожалуй, точнее. Да и ладно. Отвечай за свой пост, а не рассуждай о вопросах стратегических. Так Мокшанцев и действует.

Сложный вечер подарил мне сложные эмоции и мысли.

Тусняк вышел полезный, проветривающий. Жаль лишь, что замечательный шашлык пропадает, невысок аппетит у людей после таких познаний. Шло время, постепенно гости и хозяева отвлеклись, разогрелись, появилось слабое спиртное, заиграла тихая спокойная музыка, люди расслабились — невозможно постоянно жить в напряжении. Разошлись далеко за полночь. Ещё с полчаса после отъезда гостей наши женщины, убирая со столов, перешёптывались, делились впечатлениями.

С новенькими поговорить так и не получилось.

А ночью по Адлеру опять ударили "генкой".

Глава шестая.

Новые потери, новые приобретения.

И новые кошмары.

Девчонки ушли от меня часа в два ночи, укатав Гарика так, что на часы я и не посмотрел, — просто рухнул, закрыв дверь, на кровать, и провально вырубился, как в омут, погрузившись в тёмный беспамятный анабиоз. Хорошо сексуалили дьяволицы: умелые, голодные, раскованные по возрасту и опыту — так ведь ещё и курорт, программа отдыха давно спланирована, должный настрой имеется, а сегмент сексуальных наслаждений выпилен безжалостными обстоятельствами. А хочется! Отчего бы тогда не похулиганить в групповухе? Но здоровье-то у меня далеко не на подъёме, сказывается нервическая нагрузка последних дней, невыжатая до конца болезнь и хронический недосып.

Настроившись заранее на долгий глубокий сон, я сразу после душа принял горизонталь, даже покурить на балкон не вышел, по-хамски подымив в номере, лишь на последних минутах бодрствования успев вовремя потушить сигарету. А разбудили меня подружки почти сразу — стянули любимые полосатые труселя, бухнулись голенькие по обе стороны, и пошла жара.

С такой парочкой мне пришлось тяжело, да и вдумчивости не было, лучше бы по одной шалили... Но справился на сотню, последние минуты удовольствия уже не доставляли: сколько же можно, дамочки!

Горе, не горе... — правильно говорят: жизнь бесстыдна.

Второй раз меня разбудили не столь приятно, внутренний телефон заверещал под ухом — тишина вокруг была такая, что даже самый тихий режим звонка воспринимался, как гром небесный. Хорошо, хватило ума сразу не вскакивать, как подорванному — точно бы на пол свалился. Трубку я снял лёжа.

— Гарик, нас атакуют, — отчётливо и спокойно произнёс Василий Семёнович.

Он что, вовсе не спал? Голос слишком бодрый. Слова слишком страшные.

— Кто атакует? — я честно ничего не понял, машинально посмотрел на балкон.

Через миг до меня дошло: нападающие через пешеходный мост валят! А почему тогда стрельбы нет, неужели они пацанский ДОТ разнесли? Проспали парни! Под ложечкой похолодело. Только не то до меня дошло, что нужно.

— В смысле, инфекцией поливать начинают, Гарик... Или вирусом, или пёс знает чем. Генка, короче.

Вот теперь-то уж я окончательно проснулся.

— Где народ? — посмотрев на часы, машинально отметил точное время.

— В ресторане сказал собираться. Всем.

В ресторане. Наверное, он прав.

— Правильно сказал, пусть там сидят, щас приду... С моря идут, с воздуха? — прохрипел я, уже задыхаясь от волнения.

— Пацаны только что радировали, с воздуха прут, — доложил шкипер. — Несколько объектов сразу, на разных высотах

— Сюда их давай, тоже в ресторан, пусть пост бросают и валят к нам! — принял я решение. — Быстро!!

— Понял! — ответила трубка. — И ещё... Кроме самолётов, тарелки пошли.

Проклятье! И объяснить никто не может, одного это поля ягодки, или за компанию.

— НЛО-ошные? — зачем-то уточнил я, с трудом застёгивая брючный ремень. Где тут дырки, зараза!

— Они. Да ты на балкон выскочи... Увидишь.

Бросив трубку, я вылетел в открытую дверь с карабином в руках.

— Видишь? — крикнули снизу.

Будко выскочил во двор, и теперь стоял возле летнего кафе с ППШ в руках. В домашней пижаме, в шлёпках... его-то кто поднял? Или он сам покурить выходил? Небо над головой было ясное, облаков почти нет. Луна светила вовсю, так что полной темноты не было.

— Где они?

— За зданием, — он махнул в сторону стандартной глиссады снижения.

Я кинулся по балкону к левому углу и тут же врезался в пластиковый столик, не ко времени вставший на пути. Пинком поднял мебель в воздух — столик через невысокое ограждение легко улетел во двор. Хрясь! Завернув за угол балкона, я замер.

НЛО висел совсем недалеко. Мне показалось, что ещё чуть-чуть, и тарелка царапнет по высокой башенке одного из ближних отелей.

Ничего не боятся, черти подшконочные!

Навигационные огни белого цвета горели еле-еле, их почти не видно. Опять небольшая тарелочка, всё те же метров восемь-десять в диаметре, и опять без "иллюминаторов" по окружности. А что же их ракетчики не сшибли? И тут же понял: а как их, падлюг, сшибать? Висят над самыми крышами, наверное, за нижним порогом досягаемости ЗРК. Я думал о враге во множественном числе, хотя видел пока только одну.

Остальные где! Опомнившись, я обернулся, бегло оглядел противоположный берег Мзымты, краем услышав торопливое топанье ног по набережной — наши постовые тикают, и слава богу. Пусть уж здесь будут, не полезет сейчас никто через мост.

Чисты небеса на той стороне реки, во всяком случае, я ничего не вижу. Выученный наизусть тёмный абрис города был неизменен, и не содержал ни единой подозрительной детали. Что, уже не интересен вам центр Адлера?

— Гарик! Нам куда идти, говори, да! — с балкона "Паруса" взволнованно прокричал полуголый Ной. — Капитан звонил, молодые уже к вам побежали! Старики не могут!

— Их в своём холле собери! И чтобы никто не спал! Друг на друга смотреть! И воду приготовь!

Так чьи они, НЛО эти? Я путался в мыслях. Если вражьи, то зачем ещё и самолёты в придачу... Если зелёные, то что им тут делать во время атаки? Неужели всё-таки планетянские? Сука, не понимаю! Несмотря на всю нарочитость фантастичного антуража, мне упорно казалось, что это земные мульки, что ни хрена "иноземного" в гадской посуде нет, просто провокация.

Как бы там ни было, объект невелик, он металлический — значит, "оно" сшибается.

Подтверждение моей догадки пришло очень быстро. Ночью хвосты взлетающих со стапелей ракет — зрелище завораживающее, за такое деньги нужно брать. После грохота старта два "хвоста" резко попёрли в небеса, сначала строго параллельно, но постепенно начали разделяться.

Хренак! Вспышка в небе!

И ещё один нокаут! Вторая вспышка. Что-то валится. Гонг!

Гасят кого-то наши мальчики в погонах, гасят! Но только повыше, где могут схватить-достать, здесь не смогут. "И не надо, — подумал я. — Не стоит по нам стрелять, ребята-ракетчики, хана "Орхидее" будет... А если там жидкое топливо в баках? Сгорим, как староверы в Сибири!"

Над аэропортом тоже ухнуло, небольшая вспышка с дальнего конца аэродрома выплюнула хвостик, но поменьше, чем у "шайбистов", наверное, это уже ПЗРК работает, "Игла" или "Стрела". Потом откуда-то с крыши аэропортового комплекса стартовала ещё одна ракета, пошла в сторону гор, значит, и там кто-то летит. Результата я не видел, зато заметил на фоне высокого облака два проблеска двигателей — на большой высоте враг идёт в сторону Поляны.

Пш-шш... Рация зашипела вызовом, в эфире кто-то забубнил. В комнате она лежит! А потому мне было не до неё. Ну и скорость событий! Ну и месиво.

— Эти подлюки разные! — вновь крикнул дед. — Боевые наверху идут, они побольше, а тут разведка!

Когда и как он успел разглядеть в темноте размеры... Разведка?

— Двигается, Игорь!

Сам не слепой! Тарелка медленно, старательно не набирая высоту, чуть покачиваясь, поплыла в нашу сторону. Нет, вру, не совсем в нашу, НЛО остановилась над улицей Станиславского и поползла в направлении блокпоста. Ни НУРС-ов не вижу, ни круговых подвесок автоматических авиационных пушек. Открывающихся по бокам орудийных портиков тоже не заметил. Неужели точно, это лёгкие разведчики? А вот тогда повоюем! Я присел на красный стульчик, жалобно скрипнувший разъехавшимися под моим весом ножками, удобно приложился, прицелился.

Ба-бах!

И пошёл шмалять, словно на полигоне. Хорошо, когда руки сильные. Да и сам СКС не подпрыгивает, как "калаш", на автоматике можно палить достаточно точно. До цели было от силы сто пятьдесят метров. Куда стрелять, я долго не думал, лепил чуть дальше середины корпуса, ближе к воображаемому "хвосту" — условно. При таких малых размерах летательного аппарата там внутри — агрегат на агрегате корячится, свободного места в жестяном коконе практически нет, слабое срежется.

Я не сомневался, что смогу навредить кишкам тарелки.

Наивность представлений о силе пулевого удара есть только в кретинистических фантастических фильмах: ради ощущения зрителем безнадёжного превосходства противника пули земных стрелков отскакивают от роботов и робокопов, как горох. Хрень всё! Если ты хоть самую малость представляешь баллистику выстрела, то хорошо понимаешь и всю страшную энергетику попадания летящего на бешеной скорости снаряда в твёрдое препятствие. А уж калибр больше "семёрки"... Однако в кино роботам хоть бы хны даже от тяжёлых пулемётов. Ладно, когда это защитная пластина — так ведь и все открытые агрегаты с тягами и сервоприводами удар держат! Да что там говорить, все американские машины обладают способностью отражать пули пассажирскими дверями.

А у нас на полигоне стоял старый БТР, весь в дырках от близких выстрелов ПКМ, его специально поставили, чтобы бойцы в броне потом не расслаблялись...

Нет уж, космический он, не космический, а броня — это всегда вязкость и плотность. А значит — вес. Инерция же НЛО, уже второй раз увиденная мной наяву, показывала, что движки не могут двигать летательный аппарат без разгона, они напрягаются, преодолевают, разгоняют. Никаких сверхлёгких чудо-пластиков, этот аппарат из металла.

Может, "тарелки" невидимы для радаров? Почему летуны вертушку не поднимают!

Все десять пуль я положил в одну область — с четверть квадратного метра, тут же достал новую обойму, воткнул край стального профиля в паз — зараза, резко зарядить не получилось. Нет навыка! А давить надо решительно, спокойно и с постоянной силой, тогда все патроны сбегают в магазин стройненько. Чертыхнувшись, я додавил боеприпас и опять открыл огонь.

Бодрая партизанская пальба операторам НЛО категорически не понравилось — и правильно, откуда там возьмётся бронирование? А вот если возьмётся... тогда поверю в планетян истово.

Объект попытался нырнуть за здание — и вот тут я напрягся.

НЛО так резко скакнула в сторону, что земные версии сразу как-то поблекли.

Но переулок был тесный, пилот или автомат притормозил полёт, заполошное маневрирование прекратилось: так ведь и в стенку врезаться легче лёгкого. Ответного огня я почему-то не боялся, явно не для боя машина создана, разве что какой-нибудь "воздух-воздух" лёгкий стоит. Не боевая она, для провокации, разведки или для обмана всех и вся.

Движитель объекта пока не представим, вот бы он повыше поднялся, чтобы можно было разглядеть брюхо. Вряд ли там винты внизу, скорее, реактивные, с изменяемым вектором тяги. Или нормальный такой антиграв.

— Не стреляй зря, отсюда плотно не приложишь! — успел я крикнуть Будко, да он и сам понимал расклады по дальности.

На самом деле всё получилось быстро, злость сильно мобилизует. На втором выстреле третьей обоймы тарелка решила свалить, и на развороте пошла прямо на нас.

— Пали, Семёнович! Гаси!

И тут уж пошла полная цусима!

Дробные очереди пистолета-пулемёта синкопами подкрашивали громкие ритмичные хлопки гладких стволов. "Армянский плутонг" броненосца "Парус" лупил по вражьей НЛО от всей широты воинственной кавказской души. "Бреннеке" садят, самый рецепт. "Гладкая" пуля на близкой дистанции это... ух-х! Толстые чугунные пластины разлетаются в клочья! Ага! По-моему, пилотские окна видно. Снизу от бассейна звонко застучал "Стечкин" — очень своевременно, уж Линна точно попадёт по месту!

А Гарик по-бараньи стоял на балконе с голым торсом и идиотически хлопал себя по пустым карманам штанов — нет патронов, только три обоймы схватил! Впрочем, НЛО, походу, полученного хватило. Уже знакомо крутанувшись на месте и культурно развернувшись "блинчиком" — есть у неё таки рубка, есть! — она, накренившись, медленно пошла к морю наподобие взлетающего вертолёта, целясь носом в реку.

— Я погоню эту падлу! — в боевом запале рявкнул Василий Семёнович, пристёгивая второй дисковый магазин. И дед, быстро скинув с ног неманевренные шлёпки, пулей вылетел со двора на брусчатку перед входом. Линна в махровом халате выскочила следом, к АПС был пристёгнут приклад, превращающий его в маленький карабин.

Что они делают! Пока дед всаживал вслед подбитой дружным огнём НЛО две короткие прицельные очереди, филологиня уже успела оживить "шниву" и что-то прокричала стрелку. Дед понял, бодро впрыгнул в салон, оставив ноги на улице, и мангруппа спецназа "Орхидея" покатила, постреливая, следом за пришельцем.

Охренеть!! Добивать пошли, во, бойцы! Я же ничем не мог помочь ребятам — пока возьму патроны, пока заряжусь...

И только сейчас в районе порта замигали огни, послышался гул взлетающего вертолёта.

Вот тут я и почувствовал запах, пока ещё лёгкий, еле уловимый. Знакомый запах убивающей гари.

Генка пошла!

В тёмный зал ресторана я скатился за несколько секунд, умудрившись пару раз крепко стукнуться локтями на поворотах лестничной клетки — по мере пробежки картины в страхе вжимались в стены, поглубже насаживаясь на гвоздики.

За стойкой ресепшена было пусто. Тускло горела зелёная лампа на столе, слабо светился красный огонёк радиостанции, стоящей на зарядке. Обычно тут постоянно кто-нибудь находится: дежурит, следит за рацией и телефоном, фиксирует в журнале, кто куда отправился и чем занят. Сейчас — никого.

Все наши молча сидели за столиками, пацаны с поста тоже, но на маленьком диванчике у стены, под моделью большого парусника с белыми парусами. Странно, многие из армян оказались в "Орхидее". А! Дед же командовал... Да ничего странного, Гарик, община склеилась в целое, беда одна, слёзы одни.

— Лика, свет включи в зале, пусть горит всё, что можно, — с порога распорядился я и прошёл внутрь, сразу остро почувствовав всеобщее напряжение.

Нет, они не тряслись и не плакали, даже дети вели себя внешне спокойно.

Тихий страх собравшихся был фатален, словно предопределен свыше, и, казалось, абсолютно неизбавим. Люди сидели по всем углам, впав в оцепенение от ненужной высокой технологичности, избыточной сложности такого простого процесса убийства. В глазах — тьма, пропасть, бездна.

Сколько они всего передумали про страшное оружие с небес, сколько уже пережили, насмотрелись и перемолотили в душе разного страшного. И вот — нате вам, добавочка! Ещё раз, ещё одно испытание.

Что вы хотите от нас, сволочи? Что вам нужно от женщин и детей!

Какой. Идиот. Отменил. Ядерное. Оружие!

— Сдвигаем столы, ребята... Парни, сюда с дивана.

И мы сели кругом, все сразу — за сдвинутыми вместе четырьмя большими столами. Асмик, жена Гарника, работавшая фельдшером, поставила рядом большую аптечку. Ноя не было, он с сыновьями остался в "Парусе" поддерживать стариков. А внуки тут. Все сели вперемешку, — русские и армяне, глядя друг на друга, крепко взялись за руки. Какая-то энергия в звенящей тишине побежала по кругу, руки начали теплеть.

Я совершенно по-дилетантски представил себе всё то, наиболее продвинутое, до чего могли додуматься развитые научно человеческие уроды: микро-ботов, этаких лупоглазых электронных существ словно из мультфильма "Девятый" — нано-крошечные гады, эйнштейно-умненькие убийцы. Вот они подлетают этаким облачком, камеры мгновенно сканируют морду лица, справляются в облаке с базой этнотипов, и мгновенно принимается боевое решение: "Этот годен, подходит под задачу атаки!". Фас! Вот и весь "генетический отбор". Существа по команде лезут в органон, где калёными жвалами быстро перерезают какой-нибудь сердечный или дыхательный нерв.

Так ведь можно и коктейли устраивать, смешанные задачи назначать. Сейчас-то что предпринимается? Против кого воюем, кому на сей раз мстим: белым, чёрным, коричневым или голубым, кого вышибает очередная суверенная генка сегодня — остаётся только гадать. Может, славян решили подчистить дополнительно, может, про тюркитов вспомнили.

Это и есть итог человеческого развития, технологический финиш планеты Земля. Этого мы хотели, читая в киндерах Ефремова и Стругацких?

Все сидели, молчали, и вместе же ждали неизбежного.

Дети так напугались, что боялись пошевелиться, не понимая, почему застыли взрослые — их защитники по жизни. Все смотрели в глаза соседа с чудовищным ожиданием: кто первый.

И всё равно, когда за руки — легче. Даже уходить будет легче.

Запах становился всё сильнее, по залу ресторана прошла нормальная паническая атака, глаза заблестели в ожидании агонии. Говорить никто из сидящих уже не мог, лишь я иногда пытался что-то вставить, хоть как-то ободрить общину. Многие задыхались, психосоматика отрабатывала угрозу.

Где-то на улице раздался очередной хлопок — ракета стартует или... падение сбитого? Кто-то тихо-тихо завыл, по-моему, это наша Вика срывается. Один из столиков чуть задрожал, две армянки начали всхлипывать. Мурманчане сидели не шелохнувшись, Марик, похоже, про себя читал молитву.

— А ведь Шкипер с Линной завалили этого гада, — уверенно объявил я, хотя не был уверен совершенно. — Пётр!

Глава семьи поднял голову.

— Сейчас всё закончится, нужно будет оружие и патроны прихватить, и сразу рванём к порту, посмотреть бы надо, — брякнул я первое, что смог придумать, просто для акустики. — Будь готов, скоро поедем.

Он кивнул, сглотнул, притянул к себе дочку, поцеловал в голову.

— Сделаем, Гарик.

— Может, пилота найдём. Поговорим.

Петя посмотрел мне в лицо, и я увидел, как он готов поговорить с пилотом тарелки.

Однако само слово "поговорим" оказалось тем самым каталитическим разрушителем мертвенной тишины, что так требовался нам именно сейчас, в этот тяжёлый момент. Люди ожили, начали негромко задавать друг другу вопросы, так же тихо на них отвечать. Левой рукой я осторожно держал ладошку армянской девочки лет десяти, а правой — Марию Степановну, оказывается, она и ночами на кухне, судя по фартуку на груди. А фартук-то накрахмаленный, молодец, не раскисает окончательно. Только вот я ничего про женщину не знаю. Не успеваю пообщаться, нужно завтра же забивать на всё и начинать беседовать с людьми. Со своими людьми.

— Игорь Викторович, — прошептала она, словно прочитав мои мысли.

— Слушаю, Мария... Не бойся давай, скоро уже закончится, ветерок поднялся, — я чуть посильней сжал её руку.

Может, мне и показалось, но горелый аромат этого газообразного "носителя с запахом", в котором пряталась генка, слабел. Отчего-то заболело левое плечо, некогда пробитое недружественной бандитской пулей.

— Нет, нет, я не боюсь! — торопливо сказала она, — я не за себя! Просто...

Я терпеливо ждал, глядя в бесконечно усталые глаза пожилой женщины.

— У меня внуки, наверное, пропали.

Не понял. Как так пропали? И что значит "наверное"? Они что, в Адлере остались? По мосту она бежала одна, сам видел, потом к нам пришла. Чего молчала!

— Где они, тут?

— Нет, нет, не здесь, — тяжело, с хрипотцой вздохнула она, — в центральном Сочи... Вы знаете, Игорь, где находится санаторий "Заполярье"?

— Слышал, но сам не был.

— Вот. На улице Пирогова. Я сегодня должна была их забрать и привезти в Адлер. Мне ведь бесплатную путёвку дали в "Южное Взморье", а я оттуда сбежала, когда началось. Такая драка...

Я опять не понял.

— А как они там вообще оказались? С родителями, что ли?

— Нет, они с другой бабушкой, она ведь в небольшой частной гостинице работает, в столовой, там рядом. "Южная Бавария" называется.

— И что?

— По договорённости, я забираю сюда внуков, уже и со школами договорились, а она уезжает к сестре в Гагры, до начала сезона. А родители должны были в мае приехать, из Ульяновска.

Я не очень тихо выругался, никто, правда, внимания на это не обратил. Гадский промысел, вторая бабка — абхазка! Могло зацепить. И тогда дети остались одни — в пустой гостинице посреди обезображенного города.

— Сколько внуков?

— Дашенька, она уже в третьем классе учится, и Глебушка, он только осенью должен был в школу пойти, в первый класс.

Ни хрена не легче, совсем карапеты!

Центр Сочи, сплошная застройка, сейчас — самая задница, страшно представить, что там может твориться, и сколько там борзоты повылезло из нор.

— Что молчала-то, Мария?

— Так вы всегда заняты, я же вижу... Своих забот хватает.

Забот... Занят, ёлки! А про людей своих забыл.

— Мария Степановна... — начал я. — Давай так, ты щас шибко не убивайся. На днях в центр собираюсь, хочу сам посмотреть, что там происходит, обстановку разведать. Доберусь до этой, как её, Пирогова, и заберу твоих.

Она так сжала мою руку, что даже больно стало, эмоции придали сил.

— Игорь, я вас умоляю!

В глазах её загорелась надежда.

— Принял же! Своих мы не бросаем, Маш. Ну, если, конечно, там... Короче, утяну.

— Игорь Викторович...

— Закончили! — уже громче рявкнул я. — Гарик объявил, переспросы обрезаем, а по делу всё сказано!

От дальнейших рефлексий меня спас Василий Семёнович, босиком ввалившийся через служебный вход. За ним шла Линна в халате.

— Хорош сидеть, народ честной! Там чистый воздух, отбой воздушной тревоги! — дед, похоже, был вполне доволен жизнью и охотой на НЛО. — Сшибли мы супостата, нашпиговали гада свинцом, упал в море, будучи поражён героями Адлера!

В зале начался отходняк. Руки разжались, народ загалдел, начал вставать со стульев. Жена Ноя пошла в "Парус".

— Пожрать бы чего, — предложил шкипер, — раз один хрен не спим.

А чё, стоящее предложение, все равно сейчас не уснуть.

Женщины тут же встрепенулись, начали быстро обсуждать, что можно сготовить на скорую руку. Правда, обсуждение захлебнулось: первой, не выдержав напряжения, в обморок грохнулась Лика. Запахло нашатырём, пошла суета. Следом бочком просела Мария Степановна. Посидела молча, посмотрела, как Лику откачивают, и последовала за ней, еле успели подхватить. Я реально растерялся: смотрю, уже и Вика плывёт, словно цепная реакция пошла!

Но тут раздался громкий крик со стороны "Паруса". Кричала женщина, истошно, безнадёжно. Все вздрогнули.

— Марик, бегом туда! — рявкнул я. — Узнаешь, что там, одного сюда с докладом, остальные потом к мосту. Марш!

Сам в "Парус" не побежал, уже понял, что случилось, чего тут гадать. Да и здесь завал. Армянки поспешили к выходу, Асмик с чемоданчиком первая выбежала во двор. Жена Геннадия приводила в чувство Марию. Вскоре та смогла сесть.

Я рванул было к выходу — кто знает, что происходит в ночном небе, самому нужно посмотреть, — но остановился у двери.

— Пётр, пошли своих парней ко мне в номер, пусть рацию принесут и мой карабин с поясной сумкой, — на что Данила, старший сын, не дожидаясь прямого распоряжения отца, сразу побежал наверх. — Вика, давай на ресепшн. По любому: опасность ушла, пора восстанавливать дежурство.

Вот что это было?

Как оно действует, какова природа оружия, и кто его применяет?

Одноразовый вирус, распадающаяся "сулема" какая мгновенного действия? Тот самый синтетический биологический агент, о чём говорили по телеку умные дядьки, или что-то посложнее, более сколковское?

Никто, сука, не даст ответ.

Хорошо быть героем популярного или не очень триллера, будь он видео или печатный — там и героям, и потребителям продукта сразу разъясняется, что происходит, хоть они и тупят весь дальнейший сюжет. Сразу ясно, пришельцы напали. Или русские комми. Или очередной "Доктор Зло" с фамилией Гоголь. В жизни всё не так, нам никогда и ничего не объясняют. Помните, когда возник в первый раз вопрос: "Как так получилось, почему нас немцы бьют?". Правильно, 22 июня. И этот вопрос задают по сей день.

Кто на нас в былом навалился — татары, монголы, третьи страны тех лет, или же мы сами на себя напали, ибо мы типа и есть татаро-монголы, как утверждают некоторые особо яркие писцы? Нет ответа до сих пор.

Всё ещё не верите?

А когда вы впервые услышали про НЛО? Скажу: когда вы родились, ваши родители иной раз уже обсуждали феномен над колыбелькой. Вы повзрослели, набрались жизненной опытности, а то и мудрости, для всех мыслимых исследований прошло достаточно времени, и что — есть какие-то объяснения от официальных структур? Болт калёный! Приходится глуповато фантазировать самому...

— Дядя Гарик, дядя Гарик! — возбуждённо прокричал Давид из банды Марика, влетая в боковую дверь, наверняка для скорости через заборы сигал. — Там... Дедушка Ашот умер! Все плачут! Асмик говорит, что это сердечный приступ, но бабушка не верит, говорит, что его убили!

Убили, пацан, твоего деда действительно убили, даже если это был приступ.

— Понял, тебя, Давид, беги к бабке, постой рядом.

— А как же пост!

— К бабке, я сказал.

Никогда в жизни мне так не хотелось вражьей крови — лучше цистернами. До зубовного скрежета, до срыва связок.

Когда Данила Манченко, так звали старшего сына мурманчан, вернувшись с оружием, протягивал мне радиостанцию, она уже шипела.

Пш-шш...

— "Отель" — "Заслону".

Это Юра Степанов с блокпоста.

— На связи я!

— Как там у вас, все целы? — поинтересовался полиционер.

— Не все, один погиб. Ну, и шок у людей, само собой. Тарелку одну обстреляли крепко.

— Понял, — по тарелке он не удивился, — от нас помощь нужна?

— Справляемся, мы же тут, как в форте.

— Пш-шш... Точно! Прям, "Форт Росс"!

— Новый позывной принял, — усмехнулся я. — Вы там как?

— Пш-шш... Что-то шипит, зараза, одно старьё вокруг... Нас пока не укусило. А вот у Мокшанцева один двухсотый.

— Понял тебя, Юра. Не лезут? Могут ведь. Скажи, поддержим отсюда.

— Дык ты рацию не берёшь!

— Какое... Как началось, я сразу к людям.

— Да понимаю, понимаю. Гарик, у тебя звание есть?

— В смысле?

— Ну, срочку как финишировал?

— Старшиной. Так что, всё спокойно пока?

— Пусть попробуют, мы готовы. Ладно, давай, до связи, старшина.

После радиообмена с полицейскими я пошёл в "Парус" — там, естественно, полный траур. А мне полный траур совсем не нужен, знаю я, как восточные люди могут впадать в прострацию от подобного, и у армян это есть — традиция вселенской скорби. С какой-то злостью это подумалось, но таковы уж реалии, нет у нас права расслабляться, именно в подобные минуты самые коварные атаки и начинаются.

Поговорили, посидели. Ритуалы пошли сами собой. Сирануш, конечно, в полном ауте.

Я отозвал Асмик в сторону.

— Делай, что хочешь, но бабку мне сбереги. Может, усыпить её, чтобы перегорела?

— Гарик, не могу, нечем, нет у меня таких препаратов! Конечно, что могу, сделаю...

Вот гангрена, что бы мне раньше не подумать!

На улице светало. Для многих сон отменяется — до сих пор на адреналине, их можно нагружать. Я подозвал к себе Петра.

— Бери своих пацанов, "шниву", цепляйте прицеп и дуйте бомбить аптеку. У Вики спроси, она знает, где, тут недалеко, по-моему на Тюльпанов видел... Асмик пока не дёргай, тупо греби всё подряд.

Мурманчанин солидно кхекнул, пальцем подозвал своих бойцов, Даньку и младшего Костю.

— Сообразим. Ствол бы нам, Игорь, сам понимаешь.

Ну, а как же.

— Василий Семёнович, тащи сюда свою "Сайгу", отдай её Манченко. Давай, давай, чё морщишься!

Хитрый дед несколько секунд с негодованием смотрел на меня, даже открыл было рот для решительного возражения, но тут же, правильно оценив общую ситуацию, понял, что второй ствол зажилить ему не удастся. И смиренно пошёл за оружием.

— Мои парни всегда со мной на охоте, — заявил отец семейства. — Имей в виду, Игорь, им бы тоже огнестрел, владеют в полной мере.

— Даже младший?

— Уже семь куропаток.

— В крайний раз больше тебя набил, — засопел карапет, сдав папашу, как стеклотару.

Я засмеялся, осторожно погладил его по плечу, чувствуя, что по голове не стоит, — обидится мужичок.

— Учту, брат, это хорошо, что владеете.

Потом мы выслушали вынужденно короткий — я просто не дал развить сюжет до размера романа — рассказ Будко о завершении поединка, изредка дополняемый куда как более собранной и выдержанной Линной.

— Ну и вот... Заедем подальше, остановимся — и в бочину! Без промаха и промедления!

Может, НЛО уже на подлёте к Заречью была кем подшиблена, потому и подвисла.

— Тащится еле-еле, гангрена, виляет по курсу. А нос-то не поднимается у шакала!

— Движители не увидел? — поинтересовался я.

— Какое там! Это нужно было в русле реки стоять. Так вот, мы с Лидией Аркадьевной... Неплохо, кстати, стреляет красавица, прям снайпер, снимаю фуражку! — шкипер фамильярно подмигнул напарнице. — Короче, задырявили корпус в дуршлаг. Ты только прикинь, сколько туда суммарно пуль всадили!

— Далеко от берега рухнул?

— Да, не... Ещё и поплавал чуток, паразит, не хотел пузыри пускать, — охотно дополнил дед.

— Шкипер, мать твою! — я напрягся. — А если бы кто на берег вылезет с бластером! И нашим постовым в бочину, как ты говоришь?

— Так мы ж постояли, подождали, вроде...

— Прыгай в джип, старый хрен! — взбеленился я. — Линна, к нему давай! Стойте часа два, не меньше!

Боевое звено слаженно развернулось и с мудрым молчанием умчалось на задание.

Вот что делать: ошибки продолжаются.

Почему в жизни книжное правило не соблюдается! В каждой группе вынужденных выживальцев или попаданцев всегда есть хирург, спецназовец и научник! Читал недавно одного, Данилова или Давыдова, не помню, так там целый отдел научников прописан, вот же хитёр автор. А мы что имеем? Одного братка-отказника и одного шкипера-болтуна. Он хоть азбуку Морзе-то знает? Вот и все кадровые ништяки. Не, кое-что я забыл: есть филолог-ганфайтер, что неплохо.

И фельдшер есть, уже повезло, чё заныл-то, Гарик?

Устал, реально. Вздремнуть, что ли часок...

Стрельба у железнодорожного моста началась часов в двенадцать дня.

Сначала захлопали одиночные прицельные выстрелы, им в ответ застрекотали короткие да средние очереди из автоматов, не менее пяти, а через полчаса заработал крупнокалиберный пулемёт, похоже, КПВТ с какой-то брони включился в разборки.

Народ сразу резво спрятался в здании, кто-то присел за забором, бригада Ноя крепко забрала железо ограды в стенки из силикатного кирпича. Да... Кто-то пытается снести заслон на магистрали. Потом уже и с автомоста ударил пулемёт полиции, хорошо так вмазал, патронов по десять очереди — менты били в сторону железной дороги, явно помогая коллегам. Я бы тоже вчалился, да не вижу ничего, куда стрелять-то?

А Будко вообще предложил "быренько-быренько" сбегать по набережной, чтобы из-под моста посмотреть, поближе, "значится"... Скучно ему тут, космопилоты так и не выплыли, сенсационного захвата зелёного языка или бластера не получилось.

Акцию не разрешил, праздное это, придёт время, узнаем, что там. По рации полицейских тоже не дёргал, зачем им мешать, они в бою. Стрельба продолжалась довольно долго, в последнее время уже вяло, и я подумал, что кино закончилось, — но тут опять загрохотал "крупняк". Да, серьёзное там дело варится. Однако, не наше.

Только стихло, как ожила рация, я как раз обедать присел. Народу в ресторане было мало, многие свалились спать, остыв от стресса.

Пш-шш...

— "Форт" — "Заслону".

Точно, мы же Форт Росс теперь!

— "Форт" — "Заслону"!

— Здесь "Форт".

— Как дела?

— Та тарелка, про которую говорил, в море упала.

— А... Честно, этим уже не удивишь, извини... Гарик, нам типа помощь нужна.

А! Сердечко моё радостно колотнуло. Как же мне сейчас этого не хватает, братва! И подраться ведь не с кем, хоть в стенку бей.

— Сколько человек брать? — быстро уточнил я.

— Не, я не в том смысле... Мы по войне пока справляемся, гоняем тут лениво снайперёнка самозваного по двум зданиям. Остальные пока притихли.

— Так что случилось? — им опять пожрать принести, что ли... Чё вот голову морочить такими запалами, сказал бы сразу.

— Тут такое дело, Гарик... Алик Гумиров объявился, на связь вышел, только что рацию починил. Знаешь такого? Слышал?

— Во как! Так я думал, его МЧС-овцы вытащили! Диспетчер мне говорила, что...

— Да какой там. Он же до последнего в отделе был, даже после откачки остался, потом его, оказывается, домой закинули, дурачьё. Вот и пропал, мы-то думали, завалили бандиты старлея.

— И где схрон?

— У себя дома, сидит с женой и ребёнком, это частный дом. Сами никак не можем, а у него нехорошие движняки поблизости пошли, грабят сектор. Надо забирать мужика, пропадёт он, не пощадят.

— БТР что?

— Ты ж его слышал, работает на ЖД-шников!

Ага, значит, это бронетехника Валеры Мокшанцева воюет. А БМП от "Магнита" никто не сдёрнет, там у нас оплот. Я долго не думал, пора разминаться, самое настроение.

Лютое.

Да и Гумиров как бы наш, заочно знакомы, а у меня рефлекс по жизни очень простой: один раз посчитал за своего — впрягайся. Для кого глупость, для меня заположняк.

— Понял тебя, "Заслон", собираюсь, поеду. Знач, так... Ща девчата вам еду горячую отнесут, прикройте там красавиц, им адрес и скажешь, не в эфире. А Гумирову радируй, что через час выдвинусь, на "Лендровере". У тебя телефон пашет?

— Сдох.

— И у нас. Короче, впрягаюсь.

— Ну, братан, не забудем! — обрадовался Юра. — А у меня тебе посылочка тут стоит, с девчатами передам. Да! По набережной пусть не идут, летает всякое шальное! Я по улице навстречу бойца пошлю.

— Ага. Отбой.

И кого мне с собой взять? Армян оставлю здесь, на охране Форта, да и... Не до того сейчас мужикам. Мурманчане на бомбёжке трудятся. Значит, остаётся проверенный шкипер. А что, если Линну? Хорошо бы и её взять, чтобы бойцы обе стороны улицы контролировали. У самой поинтересоваться надо бы, без привычки я женщин на стрелки подписывать.

— Лидия Аркадьевна! Извините меня, конечно, за столь смелое предложение, — начал я осторожно, — вы на дело пойдёте? Хорошего человека нужно из центрального Адлера вытащить. Может, вальнуть кого придётся. Да и...

Филологиня ничуть не испугалась.

— Игорь, дорогой, прошу, не углубляйтесь в тонкости, так вы начинаете воспроизводить худшие стереотипы кримоптики... — несколько сложно ответила Линна. — Пойду, конечно, вальну. Как говорит наш моряк, с особым тщанием и всем нашим удовольствием. Только БК пополню и переоденусь.

Казалось бы, уже решённый вопрос внезапно усложнился с возвращением группы Манченко. Выгрузив и сдав Асмик награбленное в промышленном объёме лекарство, старший быстро вник в обстановку и тут же закипел-забулькал — почему это я его с собой не беру! Жена его, Светлана, побледнев, стояла рядом и внимательно слушала. Что же, пусть привыкает к такой вероятности, но его брать пока не стоит. А так мужик готов.

Вот какая у меня банда, горжусь, ей сейф-бункеры Лас-Вегаса вскрывать по плечу. Сколько толковых людей в России, всё могут наши люди, дай им только волю и ствол!

Через сорок минут девчата принесли посылку и карту.

— Юрик пояснил, что попросил коллег подвезти, специально для вас. Вот они и подвезли, — непринуждённо сообщила Вика.

Надо же, уже Юрик... В моей груди шевельнулось чувство здоровой ревности, ночка-то была страсть, как хороша.

В спецпосылке были пистолеты в кобурах, три штуки, все ТТ. Радовали запасные магазины и под сотню патронов в большой коробочке из под конфет. Один "Токарев" я сразу забрал себе, теперь можно. Уж если есть хорошо знакомый мне короткоствол, так это именно "тошка". Второй уже традиционно предложил Линне — для порядка, так сказать, опять же получив ожидаемый отлуп — и правильно, женщина к "Стечкину" приспособилась, обкатала свою машинку в бою. Отдал его Ною, вызвав того по рации, пусть родню довооружает. Интересно, он пацанам постовым что-то отломит? Ну-ну, посмотрю потом...

Третий протянул Петру:

— Говоришь, пацаны твои из охотников? А с таким справятся?

Папаша покачал пистолет в волосатой и конопатой руке, жестом подозвал Данилу. Тот рапидно переместился ближе.

— Ща узнаем. Как, справишься, сынок?

— Может, ты ему лучше "Сайгу" отдашь? — что-то засомневался я.

Пётр странно усмехнулся, кивнул чаду. Сынуля взял из рук отца кобуру, решительно вытащил большой чёрный пистолет, сразу выщелкнул магазин, проверил патронник, отвернулся, вскинул в стену двумя руками и, не дожидаясь окончательного решения папаши, нацепил кобуру на ремень джинс.

— Бать, ну чё ты... — закончив, наконец, эволюции, молодой боец повернулся к нам. — Из такого же "травматика" стреляю, значит, и этот послушается! Что хитрого-то.

— Не нужно ему "Сайгу", мал ещё, — казалось бы, несколько нелогично решил папаша. — Пусть пока с этим коротышом воюет. Даром, что ли, на свои пострелушки-игрушки бегает... Света, да успокойся ты! Видишь же, как времена изменились...

Не знаю, как его жена, а вот я успокоился.

А почему нелогично? Это в нашей сверхдефицитной на "короткий" огнестрел стране личный пистолет воспринимается, как огромное достижение и особое социальное доверие, придавая владетелю статус заслуженного командира либо супергероя. Реально же — "гладкий" полуавтомат в умелых руках страшная штука. А руки у Пети, похоже, умелые.

Вообще-то, давно могли бы чего посущественнее подкинуть. Не дают. Вывод один: пока боятся власти вооружать народ. По-прежнему боятся.

Красный крестик на карте показывал место, откуда нужно забирать Гумирова.

Можно ехать.

— Готовы?

На блокпосту мы чуть задержались.

"Ленд" тихо рокотал дизелем, стоя за баррикадой из мешков с песком, заметно подросшей и потолстевшей за последние дни, а я вполуха слушал наставления ментовского старлея. Что лечить-то, ясно всё. Боевая обстановка, привычное дело.

Экипаж сидел внутри, дед в бинокль оглядывал предстоящий путь.

— По Ленина пролетай без остановки, на скорости, смотри только, чтобы чудаки дорогу не блокировали. Впрочем, на такой... дур-ре ты через что угодно перевалишь, — он с завистью посмотрел на высокий джип с мощными колёсами.

Пожалуй, так и есть. Испытаем бибику.

Ничего они укрепились, нарастили потенциал. Даже толстые стальные щиты с прорезями притащили, две штуки. СВД в углу стоит — позавидовал. Стереотруба старая. А вот народу нет, сам Степанов и ещё один мент, коего раньше я не видел. Куда им рейдовать... Людей всем не хватает. Чувствую, скоро у меня будет самая сильная группировка в секторе.

— Вижу, пополнения тебе не дали начальнички. А где третий?

— Да с ангиной улетел, чисто детский сад! Лечится, — досадливо отмахнулся Юра. — Отвезли с утра в санчасть аэропорта.

А вот я больного понимаю, это не детский сад, старлей, это реальная задница.

— Там-то как дела?

— За ночь тринадцать трупов, вот как. Гарик, ты не боишься коллег из выживальческой бригады? — неожиданно перевёл разговор Степанов. — Приметная машинка.

— Пусть выходят, — просто сказал я. — Будет у меня ещё один джип.

А что нужно было сказать? Кураж решает всё.

— Ладно, поехали мы, — решил я, усаживаясь слева на заднее сиденье, Будко с правой стороны.

За рулем сидела Линна. Утверждает, что с машиной хорошо знакома, даже участвовала пару раз во внедорожных покатушках. Серьёзная женщина, многое умеет, со спецподготовкой. Вам это не кажется странным, ась?

— С богом, ребята, Алик ждёт. Могу сейчас прострелять передовицу, пусть спрячутся.

— Не надо, Юр, пусть спят.

Мост мы проехали бодро. Уже на выезде тяжёлым силовым бампером аккуратно (не хотела Линна краску царапать, пока жалко, уж больно красиво машинка наряжена) толкнули с дороги брошенную "короллу", чтобы не мешала на обратном пути. Неизвестно, с какой скоростью назад полетим.

Сразу за мостом я обратил внимание на погоревшие здания двух павильонов рынка. Даже не столько погоревшие, сколько варварски разбитые. Торговый центр "Новый Век" оставался в стороне, толком не разглядеть, но стёкла вроде целы. Глупо его гробить, там целая банда может встать. Может, и встала.

Этот торговый пятачок Адлера, набитый ТЦ и супермаркетами, наглядно хранил следы воздействия глупости человеческой — идиоты всё ещё считают, что бытовая техника, крутые тряпки и цацки представляют ценность. Всюду следы пуль, стёкла выбиты, двери выломаны. Офис "Билайн" вскрыт, как консервная банка, у ювелирного бутика стена проломана ударом грузовика, КАМАЗ со смятой кабиной тут и бросили. И ни пробок, ни выхлопов, чистейший горно-морской воздух! Жуть.

Нехитрый маршрут мы с Линной изучили загодя.

Улица Ленина условно делит центральный район Адлера на морскую и верхнюю часть, абсолютное большинство частных гостиниц находятся на морской стороне, они компактно располагаются от улицы Просвещения до улицы Ленина. Выше гостиниц очень мало, там жилой район — многоэтажные дома, в которых сдаются квартиры "под ключ".

На центральной набережной расположились бесчисленные кафе с разнообразными программами, меню, уровнем цен, обслуживания и музыкальным фоном. На набережной практически нет отелей и пансионатов — это первая санитарная зона, где строить запрещено. Ближе к центральной улице находятся все банки, а в них стоит масса банкоматов, уже стопудово разгромленных или спёртых. И на улице банкоматы есть, и в крупных магазинах типа "Магнита" или "Паттерсона".

Что творится в администрации Адлерского района и других госучреждениях, страшно представить, одуревшее быдло первым делом туда ломанётся, смотреть, как там власть жила-поживала.

По Ленина, в тени деревьев, я пешком ходил до перекрёстка с улицей Гоголя, дальше не успел. Спускался к морю, попадая на шикарный пляж "Огонёк", очень мне там было по нраву: хорошие деньги вложили, но и сделали красиво, это лучшая набережная в Адлере. Как мне нравилось побродить вечерком по широкой набережной в разноцветной брусчатке, плотно посидеть в кафе, подмигивая редким отдыхающим женского пола... Пляжная полоса самая широкая в городе. Рядом расположен детский парк аттракционов.

Этот район — от улицы Ромашек и до железнодорожного вокзала "Адлер" застроен неплотно. Над ним проходит основной — от Ромашек до улицы Мира — взлетно-посадочный коридор аэропорта "Адлер", народу, в основном, это не нравится. Выше Ленина много частных домов, практически все сдаются.

Типичная курортная индустрия. Была. Как там по-немецки? Отчего-то вспомнив школу, я вслух пробормотал:

— Плюсквамперфектум.

— Что-что? — полуобернулась Линна.

— Да так, вспомнилось из детства. Не гони пока.

— Но ведь полисмен сказал...

— Не гони пока, — повторил я. — Осмотреться надо, Линна, а не просто рвануть. Плевать мне, что там Степанов сказал, я не собираюсь сайгаком скакать. Пусть от нас скачут, враги...

Перед поездкой я всех инструктировал особо: забудьте все мирные цивильные правила, тактические решения принимайте мгновенно. Не дожидайтесь перестрелок и перепалок, на это наивных и берут! Только почувствовали, что перед вами враг, даже интуитивно — валите сразу же, без базаров. Сами, не советуясь и не спрашивая. Менты так не смогут, не та у них школа. И вояки не смогут, если это не внешне-напавший немецко-фашист... А мы должны суметь. Именно и только так — по-бандитски, и не в мифологии красивых понятий, а в реале, жёстком и диком. Личный состав слушал внимательно, но пока не прорубало, сразу видно — мирные они люди, не включился лютый режим.

Где-то дальше, в районе Свердлова, грохнул пистолетный выстрел.

Шкипер сбоку тихо крякнул. Так я и не понял: одобряет он моё решение или нет.

Пока улица была пуста, если не считать брошенные по обочинам машины, непривычно это видеть. Высокие стройные деревья, ухоженные газоны, витрины маленьких магазинчиков — для кого теперь это? Прямо очередная Припять, всё вымерло.

Но сразу перед перекрёстком с Ульянова произошла первая встреча с аборигенами, вернее, с одним из них. Наблюдатель это, сто пудов.

Невеликий кавказский человек с банкой пива в руке скучал на лавочке, стоящей у стены возле крошечной парикмахерской "Эстель" с открытой дверью. На земле сбоку — "помпа", что-то типа "ремингтона", они очень популярны. Заметив машину, наблюдатель неторопливо встал и хозяйской походкой подошёл к бордюру.

Повелительно махнул рукой.

— Притормози...

Машина остановилась. Не торопится, вразвалочку идёт. Хозяин тайги, мля.

— Сабур, пацаны! Кто такие? — лениво изрёк смелый человек. — Куда, зачем.

Я открыл форточку, смачно сплюнул на асфальт.

— Под кем ходишь, барбос?

Воин несколько растерялся, не привык к такому обращению. Но практика есть практика, и он быстро надулся снова. Это судьба такая: раз вписался, значит, должен соответствовать до последнего. Почему-то мало кто из дурного молодняка, рвущегося в бандиты, учитывает этот важный фактор.

Из двери парикмахерской никто не выскочил, а должны были, если он в группе. Сценарий простой — разлететься по-волчьи в разные стороны перед атакой. Значит, один. Что ещё имеем. Пиво в руках — слабая бригада. В нормальной бригаде внутренняя дисциплина покруче армейской, я уже не говорю про ответственность. Это в книжках все бандиты — босота тупая, то налёт неприятеля проспят, то на водке запалятся. Не все такие, не все. Хотя этот очень похож. И хорошо, если так.

— Я не понял, почему с хозяевами дерзкие? Не научили?

— Да мне по болту на всех твоих хозяев, я сам хозяин, вгрузись сразу, кенток. Повторяю крайний раз, под кем ходишь? Имя своё не называй, не интересно.

Он меня понял и почти правильно. А чё ж не правильно, если тебе в морду через моё плечо ППШ смотрит.

— Про нашего Садзу слышал, не? — щёки борзого быстро сдувались. — Да ладно, ты чё, братан... просто поинтересовался.

— Езжай, Линна, — сквозь зубы приказал я.

Линна включила передачу и медленно тронулась с места.

— Катайтесь, катайтесь! — крикнул нам воин на прощанье. — Там вас, чертей, и уронят!

Вот зачем. Лучше б ты жало прикусил.

— Стоп.

Джип качнулся, резко встав колом. Я распахнулся, быстро вышел из машины, на правом боку кобура с "Токаревым", на пузе — любимая кама. Хороший вид, конкретный. Расстояние было плёвое, а шаги у меня большие, раз, два, и рядом.

— Ты чё, пацан! — заторопился воин. — Э-э! Езжай, не борзей, ответится по-лютому!

Поднять ствол он не успел, я перехватил "помпу" левой, сразу выдрал.

Такие вот ошибки в этом мире. Одноразовые. Не надо было нас "чертями" называть, я знаю, что это такое, и это был последний маркер, определивший порядок моих действий. Вытащив правой рукой кинжал, я легко вставил клинок ему между ребёр — почти без усилия, вот же страшное оружие.

— А тебе не по-лютому... Засыпай.

Опустив тело на асфальт, я крикнул шкиперу, от изумления опустившему автомат:

— Чё смотришь, ствол прими!

И легко потащил тело с обочины, затаскивая его мимо брошенного "логана" подальше — в пыльные кусты какой-нибудь лавровишни, тут у растительности все названия красивые. Снял лишь простенькую рацию и полупустой патронташ, вытащил из куртки блокнот и вернулся в салон.

— Поняли теперь, что я говорил на инструктаже? Закон фронтира.

— Это было круто, — шумно выдохнула Линна, снимая машину с ручника. — Тебе, Гарик, на Москву надо, район брать.

Как-то незаметно мы перешли на "ты", а чё, боевая операция.

— Так не стрелять же было... Нам ещё мимо "Южного Взморья" катить. Привыкайте, ребята, так вот и будем зачищать, по-ковбойски — полезно это, народу и у них мало.

А на Москву мне не надо, там много что нужно знать особого, да чуйку сперва качать. Не потяну такое, мы уж как-нибудь в провинциях встанем. Дальше какое-то время мы ехали молча, и понятно, почему — личному составу было, над чем подумать.

— Вот ведь... Тот, кто стреляет первым, — философски закончил вслух свою мысль шкипер.

Рация, кстати, не работала, сломана.

Так вот, до Гоголя я ходил, но нам надо дальше, к следующей улице налево, к морю, прямо перед мостом через речку с чарующим именем Херота. Нормальное название? Во-во. Местные жители возмущаются, требуют изменить. Мне стало интересно, поспрашивал в местном музее. Оказывается, сами местные и виноваты. Исковеркали красивое название, теперь стонут.

Стояла там когда-то десятая рота, так местечко и называлось. И не просто "Х рота", а геройская 10-я мушкетерская рота знаменитого Навагинского полка. Орлы были, реальные вояки. Они станицу Абинскую отбили у черкесов при потерях 9 к 685... Что может быть проще, название обратно поменять? А нынешнее, да... запоминается. Всё собирался сходить, посмотреть. Ну, вот сейчас и посмотрим. Перед Свердлова опять остановились, деду показалось, что из окна многоэтажки кто-то смотрит с верхнего этажа.

— Мужик, вроде. С бабой. Может, посигналим, да заберём? — предложил он.

— С чего бы это, — удивился я. — Не наши они. Вы вот, например, все сами пришли, потому что двигаться способны. А не в схроне сидеть, обсираясь от каждого шороха и писка. Сидячие мне не нужны, тут пусть МЧС парится, им и скажем... Давай-ка пересядем, Василий Семёнович.

— Слегка бесчеловечно, — отметила дама.

— И спорить не стану, — согласился я.

До "Южного Взморья" ехали спокойно, а на подъезде к санаторию начали разгоняться.

— Линна, вали на полной, и не останавливайся ни при каких: перепрыгивай, тарань, вали! Семёнович, при первом запале начинай бить длинными вбок по ходу движения, стриги всё подряд. Я в люк.

Если во "Взморье", по наводке, действительно села крепкая банда, то бодаться мы не будем, прокатимся мимо со свистом. Мотор заревел турбиной, "ленд" танком полетел вперёд. Обычно мои опасения напрасными не бывают, но тут пронесло: никто нас не укусил. То ли спят сурками, то ли нет самой идеи тормозить каждую машину и подставляться под встречный огонь. Что угодно можно думать, вплоть до пустоты внутри комплекса. Промелькнул КПП санатория, рекламные тумбы и стеклянные павильоны следом — дальше потянулся забор, спрятанный за стволами высоких деревьев. Скорей бы, неудобно тут стрелять будет, причём, всем.

Уф! И пёс с ними, проехали да чуть разведали...

Слева быстро пролетел парк аттракционов, вот уже и Гоголя. Если свернуть налево, будет неплохая шашлычная, а потом бесконечный ряд ларьков, до самого "Огонька".

Здесь случайного путника опять поджидали.

Поперёк дороги стоял одинокий маленький "паджеро", и я сразу его вспомнил.

Ярко-красная машинка в варианте с открытым верхом и толстыми хромированными дугами постоянно моталась по улицам Адлера, медленно так, показушно. За рулем всегда сидел один и тот же малорослый разбитной армянин, беспрестанно сигналящий приезжим девушкам и включающий через динамики, закреплённые на дуге, гнусявое рекламное объявление, на все лады расхваливающее пляж "Огонёк" и тамошние объекты пищепрома. Вот такой рекламный ход.

На этот раз за рулём джипёнка сидел другой человек — прежнего-то я хорошо запомнил, все глаза измозолил — и рекламировать пляжи этот явно не собирался.

— Бьём? — сквозь зубы спросила Линна, вкладываясь в руль, но начиная рефлекторно притормаживать.

— Нам такой джип нужен, коллеги? — задал я встречный вопрос.

— А как же! — заорал боевой дед.

— Тормози с заносиком, что бы моим бортом подлететь!

Линна так и сделала, хорошо она водит.

Бандит, вальяжно сидевший в джипе с АКСУ на коленях, в какой-то момент решил, что мы тормозить не собираемся вовсе и панически полез из машины, тут ему не до стрельбы было — разве это спасёт в таком раскладе. Мелькнула оранжевая футболка в облипочку, блестящая такая, дорогие кожаные штанчики. Я уже крепко взялся за ручку двери, готовясь выпрыгнуть на асфальт с кинжалом, но на этот раз Линна мне поживодёрствовать не дала — задний бампер нашей танкетки ударил выскочившего бандита по левому бедру. Тот, истошно заорав, упал, перекатился, потянулся за отлетевшим автоматом.

— Бах! — хлопнул её "стечкин" одиночным с водительского, как только успела!

И дырка во лбу, никаких контролей. Дед с ППШ выскочил из своей двери, обвел стволом местность. Крепко впитали урок подчинённые.

А нечего стоять на пути, такие времена. Я посмотрел на водительницу-воительницу.

— Закон фронтира, — москвичка облизнула сухие губы и потянулась за спину к бутылке с минералкой.

— Уважаю, Лидия Аркадьевна! — честно сказал, сейчас я искренне восхитился.

— Гарик, я тебя умоляю...

— Всё понял, эскузи, Линна, — не стоит такую женщину дразнить. Дырочку сделает.

Есть второй автомат! Магазин пристёгнут, и ещё два полных лежали на сиденье. Теперь они на полу, торопился боец драпать...

И два модных фильдеперсовых джипа. За руль красной игрушки сел Василий Семёнович. Подогнал сиденье, поворочал зеркала, ППШ положил на колени. Частные дома верхней стороны улицы признаков жизни не подавали. Если кто и видел бой, то связываться с "танкеткой" не захотел.

— Знакомо? — осторожно поинтересовался я.

— Не-а! — радостно ответил шкипер. — А чё тут знакомиться-то? Это же не 412-ый, ну, ты помнишь.

— Ништяк, давай за нами.

— Типа, я вас догоняю! Обманем фрица!

— Типа так.

Впереди показался красивый новый мост через Хероту, я по рации вызвал Алика Гумирова. Хорошо, уже ждут возле дома, собрались, волнуются. Вроде приехали.

Снизив скорость, наш караванчик начал сворачивать налево к морю, выкатывая на хреноватенькую дорогу вдоль речки, не познавшую ни рубля от олимпийских денег. И тут я понял, что несколько поторопился с оперативной оценкой ситуации — впереди кто-то стрелял из гладкоствольного оружия. Как раз в районе дома Гумировых. Твою ты душу!

Сбоку проплывали какие-то посевы, стеклянные крыши теплиц, им-то что делать в центре Адлера? Домов совсем мало, пустырь какой-то... Справа — невысокие береговые деревья Хероты-речки.

— Палим, Линна! Я в люк! — заорал я, высовываясь в форточку.

Заметив силуэты, мелькающие между домами, засадил по ним сразу, тремя очередями опустошив магазин, сразу перекинул новый. Дед умело подбавлял из ППШ, похоже, сразу же зацепив кого-то из нападавших, иначе чего бы так орать.

Мы подлетели к одинокому белому домику, не бедному, так скажу, аж с тремя спутниковыми тарелками на зелёной черепичной крыше. Хоть невелики хоромы у мента, но бассейн во дворе имеется, и немалый. Справа — здание подсобки, западного вида белый гаражик с жалюзи. Хорошее хозяйство. Семья с сумками побежала к машинам, а я выскочил на помощь, пусть шкипер стреляет, у него магазины жирные.

Супруга Алика подбежала первой, держа в одной руке двустволку, а в другой тоненькую ручку испуганной девчушки лет пяти. Сам Гумиров, решительного вида мужик под тридцать, с короткой стрижкой, среднего роста худощавый черкес или кабардинец, прикрывал их буквально телом.

— Извини, Игорь, из ружья я не смогу! — торопливо прокричал он, кивнув на висящую вдоль тела левую руку.

Рядом протрещала пара очередей, шкипер не спит. К ним тут же добавился пяток выстрелов из АПС. А в ответ тишина, похоже, нападавшие серьёзно задумались. Опять кто-то заорал, больно ему, видите ли. Да подождите вы, папуасы, сейчас уедем, и грабьте себе на здоровье!

— В "падж" прыгай, к деду! — быстро решил я, сдёргивая с ремня кобуру вместе с почами. — Твой-то где?

— Да в Хероте вчера утопил! Воевал вот так... погано. А как нырять-то? Ничего, я уже приноровился и одной рукой!

Быстрей! Багаж вбросили, жену старлея я определил на переднее сиденье, к Линне, мне скоро люк понадобится.

— Валим, бойцы!

Возле перекрёстка с улицей Мира старый моряк засигналил, пришлось остановиться.

— Может, объездными пойдём? — предложил мент. — По Мира на Жемчужную, потом на Молокова. А там мимо "Нового Века" по набережной спустимся к мосту.

— Они так и подумают, старлей. Про "наглость — второе счастье" слышал? Так и вломим, как приехали, — заявил я непререкаемым тоном.

Кому, как не мне, знать психологию коллег — территорию никто не отбирает, обидчик вообще пока анонимен. Заслон будет один и жидкий, на большее людей у них нет. Если он будет вообще.

После старта Линна начала методично разгонять машину до адских для неё скоростей, скоро мы уже шли под стоху, и стрелка ползла дальше! Эх-х, хорошо! Ветер свистел в конструкциях и снастях экспедиционного багажника. Шкипер не отставал, держа дистанцию в полсотню метров, действительно, будто нас догоняет! При такой динамике мишеней стрелять по нам — кислое дело. Попробуйте это представить, когда будете стоять на обочине скоростного шоссе.

Я и заметить не успел, как впереди показался парковый треугольник перед торговым центром "Татулян", Линна пошла по левой стороне, к мосту. А там уже, извините, наши земли.

— Скорость снижай! — что-то испугался я на мост ракетой вылетать.

На блоке колонна остановилась, менты начали тискать вытащенного из злодейских лап коллегу, расспрашивать, предлагать варианты.

— Вечером переправим вас в лагерь, Алик, на Поляну, там спокойно, отдохнёте, подлечишься, — вслух рассуждал Степанов.

Гумиров счастливо улыбнулся, не переставая обнимать жену.

— Не, не хотим мы в лагерь, не беженцы! Это мой город, Степанов, с детства. Я лучше к Гарику... Возьмёшь к себе, Енисейский?

А чё не взять, такие герои общине всегда нужны. Я молча кивнул, но тут же, вспомнив самое главное, громко выматерился, не удержавшись.

Народ изумлённо смотрел на меня, вообще-то, мат мне никак не свойственен.

— Хероту-то я так и не посмотрел!! Рядом ведь были!

Все сочувствующе замолчали, боясь расхохотаться.

— Значит, ещё посмотрим, — после паузы успокоил меня Алик. — Хватит на наш век хероты.

Ну, тогда ладно. Тогда можно и на ужин.

Глава седьмая.

Ещё одна ступень вниз.

Тишина над побережьем. Страшненькая, мертвецкая.

Тишина не виновата. Наверное, такое оправдание обусловлено знанием причин её возникновения, при других обстоятельствах это затишье могло бы обрадовать многих — мы ведь отвыкли жить без шума.

С утра, весьма впечатлённый общением с госпожой Литке и её необычными талантами, я, какого-то лешего, решил попробовать свои силы в красивом, культурном изложении событий. Взял тетрадку и, старательно пыхтя и часто матерясь, накропал что-то вроде начала дневника, старясь писать по-книжному протяжно, конкретно литературно. То есть так, как нормальные люди никогда не разговаривают, будь они даже филологи, — многословно и занудно. Остановившись через несколько строк в растерянности, я вдруг понял, что писать больше нечего, запал исчез, интриги испарились — хватит и этого. Решив, что теперь Гарик есть литератор, я припомнил их святые творческие обычаи, достал бутыль с виски и спокойно хлопнул стаканчик. Но этот раз с утра пошло хорошо, как по маслу, — вот что значит вовлечённость в клан!

Написанное убрал, хватит пока графоманствовать. Ибо виски на рассвете — не дело.

Ну что, возвращаемся в реал.

Уже три дня здесь холодно и ветрено.

Со стороны гор на Большой Сочи опустился северо-восточный антициклон, стылый воздух, на время захвативший равнину, поднатужился и перевалил через хребты: температура резко упала, днём градусов шестнадцать, выше не прогревается, а ночью вообще не по сезону, вчера температура падала до плюс шести! Личный состав общины попытался одеться в тёплое, а его, как быстро выяснилось, совсем не много, практически и нет.

Когда дождь — вообще полный тухес.

Решение вполне очевидно. В идеале, бомбануть бы нам чего — торговый центр "Новый век", например, а ещё лучше, большой спортивный магазин, что стоит неподалёку, на Демократической. Поначалу я добро на мародёрку не дал, страшновато что-то. Людей потерять боюсь, даже по-умному, по годным пропорциям. Не хочу, их и так меньше меньшего, и все уже родные. Жалостливый что-то становлюсь. Это нормально, не, как считаете?

Но народ мёрзнет, "Новый Век" захвачен крепко какой-то отморозью, а собирать ношеные тряпки по пустым отелям нифига не бодрит, туфта это. Да и не найдёшь там ничего толкового в межсезонье, тем более, для детей. Что дальше будет с климатом — пёс его знает, вдруг какие особо яркие умники и чего климатического по планете применили.

Делать нечего, сегодня с утра дал отмашку на рейд.

Сам, скрепя сердце, с группой не пошёл — пора уже отходить от детсада, я один везде не успеваю, и не успею никогда, нужно отрабатывать работу автономных рейдовых групп, приучать людей к самостоятельности. Тем более, что скоро отвалю: надолго или ненадолго.

Старшим группы поставил Алика.

Рука у него... да это далеко не главное, — он офицер, он в теме. Мент есть мент, да и город мужик знает, как облупленный, стреляет отлично. Вооружить Гумирова можно было только пистолетом, поэтому я без лишних разговоров забрал "тошку" у Данилы, сына Петра, взамен отдав ему трофейный "ремингтон". Тот не расстроился, с "помпой" ему по масти и душе, брутальней, реальный разрушитель иллюзий. Да и по службе будет удобней. Кстати, пистолетом пацан всё равно чуть позже разжился.

Группа вышла невеликая, из трёх человек: Алик и мурманчане. Пётр Манченко теперь ходит с АКСУ. Его бывшая гладкоствольная "Сайга" висит на ресепшене — дожили, блямба, курортники червоные — дежурное оружие отеля! Стрельнули наши женщины из неё во дворе... что тут сказать, наши женщины из чего угодно стрельнут, не чемпионы, но пойдёт, главное, страха выстрела теперь нет. Какой страх, разве в том ныне страхи... Потренируем, и вообще хорошо будет.

Ной с сыновьями на особом посту. Вот тут у нас крепкие новости.

Позавчера в "Орхидею" приехал Степанов с новациями. Никакой. Я сразу понял, что визит непросто сложится, он был реально гружёный. Начал рассказывать — ситуация хуже некуда. Третий боец с блокпоста, увезённый с острейшей ангиной в санчасть адлерского аэропорта, назад так и не вернулся, умер в палате. Там его и закопали, у аэропортовских уже целое кладбище на территории. А Степанова с автомоста снимают, ибо у вояк тоже потери, и не столько боевые, сколько от генки. Теперь у "Магнита" будет сводный блокпост, основной.

Рассказал Степанов, вздохнул и выложил:

— Делать нечего, Гарик, кроме тебя, некому, вот как оно выходит... Согласования от штаба получены. Да чё там согласования! Выхода другого нет, на юге гнилая движуха, постоянно кто-то без мыла прёт через границу, там основной вектор внимания.

Слушая полицейского старлея, я понимал, что это какая-то новая ступень в модели.

Умирают люди. Без объяснений и видимых причин, умирают после невидимых биологических атак, но, что самое страшное и обидное, и после них. Растолковать происходящее некому, да и остались ли вообще люди, способные это сделать? В Адлере — ни шума двигателей, ни истерики сигналов. Уже два дня не слышно пальбы, как вымерли все (что сказал-то, умник, типун тебе...)

— В общем, забирай блок со всем имуществом. Сейчас там стало поспокойней.

— Ну, так если уже некому беспокоить, то можно, — легко перебил я Степанова. — Оружие нам какое оставишь?

— Не, Гарик, беспокоить есть кому, — обрадовал меня Юра. — А оружие комплектом тебе отойдёт! Не подумай, никто тебя не бросит, обеспечим, поддержим. Радиосвязь есть, станция там стоит хорошая, если что, мангруппа сразу подскочит. Проводная тоже работает.

Он помолчал, пристально глядя мне в глаза.

— Так ты как?

У меня был выбор? Остаться голым с фланга? Ну-ну.

— Да как... Вписываюсь. Одна банда.

Степанов сразу как-то расслабился, лицо помягчело.

— Наши боялись, что ты откажешься, а я забожился и не ошибся. Нормально, Гарик, как я и думал, ладушки-оладушки.

— Автоматов отдельно подкинешь? И пестолей бы, у меня бабы, пацаны, тяжеловато им с длинным.

— "Калашей" пока в наличии нет. В Весёлом вооружают ополчение, всех, кого могут собрать. А вот штук пять ПМ точно выцарапаю, сегодня же привезём, или я, или Валера Мокшанцев.

Не обманул старлей. Обещанные пистолеты на базу привёз худощавый молчаливый боец на мотоцикле, и не пять, а целых шесть штук, да два цинка патронов к ним! У меня от сердца отлегло, а то думал, чем пацанскую бригаду у мостика вооружить. Пробовал вручить им "Сайгу" 12-ую. Морщатся малолетки, терпят, стреляют, духарятся, что не больно... — никуда это не годится, все плечи у мальчишек сразу покрылись синяками. Я вам что, Гитлер, что ли? Три пестоля парням дал, чтобы не передрались, игрушку 410-ю оставил. Линна их два дня муштровала, говорит, толк будет.

Ещё один ПМ забрал дед, вторым стволом, пятый отошёл маленькому Косте, как самому деловому из малышей — семь куропаток, поди возрази юному охотнику. Нарезняк, как-никак, пусть владеет, молодой да динамичный. Шестой вернулся компенсацией его старшему брату Даниле, дополнительным оружием. Чувствую, на него многое ляжет в будущих рейдах.

Теперь на блокпосту дежурят наши армяне, Ной с сыновьями, Аразатом и Гарником.

В смене постоянно двое, третий меняет по графику.

Как я и предполагал с самого начала, кавказцы довели уют и оснащённость поста до логического южного совершенства. Пулемёт ПКМ встал на турель, мешков с песком накинули, стереотрубу поставили повыше, стальные плиты покрасили, российский флаг воткнули. К знаку "Стоп!" добавился ещё один, с другой стороны моста, перед въездом:

"Внимание! Остановиться, всем выйти из машины! К блокпосту подходить без оружия. Проезд по разрешению, при невыполнении стреляем на поражение!"

По обеим сторонам моста, метрах в восьми впереди блока, бойцы повесили по три ксеноновые фары, нацеленные по секторам, одобряю. Появились на объекте и элементы сладкой жизни: душевая, диван роскошный, кожаный, вытащенный из какой-то гостиницы, огромный зелёный тент. Рядом с постом всегда наготове красуется отполированный "Санта Фе", типа оперативная машина, её Ной никому не даёт, только сам. Но и он практически никуда не ездит, функция изменилась, теперь у него плечо только до "Орхидеи" и обратно.

Бабушка Сирануш такому повышению родственника очень рада: мужики из рода сидят под боком, по мародёркам не мотаются. Родня таскает постовым горячую еду, помогает налаживать быт.

Никто по автомосту не пройдёт, кавказский Хозяин на дороге встал.

Кроме пулемёта, на посту имеется два АКМ, да три ПМ у мужиков при себе, неплохой комплект, достаточный. А СВД я себе забрал, пригодится, с армии стреляю неплохо.

Ну, вроде бы всё рассказал об оружии и войнушках, надоело.

Нет, забыл! В море пора, хочу завтра опробовать плавсредство, прокатиться бережком. Надо будет попросить у вояк ещё один пулемёт, можно такой же ПКМ, на судно поставим. Что за бандитский баркас без пулемёта? Байдарка ботаническая.

В рейд ребята поехали на двух машинах: взяли "шниву" с прицепом и маленький "падж", одной идти нельзя, мало ли что с техникой случится. "Паджеро" по пригону сразу решили перекрасить. Манченки добыли баллончики на автосервисе у бывшей ГИБДД, изготовились к покраске, но Ной им не дал, решительно заявив:

— Это когда русские умели машину красиво сделать, а? Вы даже "шестёрку" не могли на заводе красиво сделать, всегда тюнинговать нужно, да! — как всегда, он говорил немного в нос, со слегка "удивлённым" акцентом. — Сами покрасим, сделаем, как положено, понимаешь... Давай баллоны!

Вышло у армян, кстати, вполне зашибись, получилась серо-зелёненькая, почти неброская машинка. Правда, закрашивать хромированные дуги, обвес и литые диски армяне категорически отказались — красиво! Восьмое правило армянина: у армян свой взгляд на тюнинг. Не важно, какой у тебя автомобиль, но он должен быть с литыми дисками и тонировкой наглухо. Вот только иконок, крестиков и традиционных армянских флагов в салоне коллективного джипчика, по понятным причинам, не осело. А вот к ним в салон джипа стоит заглянуть попозже, время для изысков у ребят на посту будет.

— Утром поедем, часов в пять, — после недолгого раздумья окончательно решил Гумиров. — Пора щипать окрестности, мало ли что нам понадобится, другого способа добычи нет. Да и разведка... Не боись, командир, сгоняем нормальком, публика там обретается специфичная, ночами всё больше бодрствуют, днём подушку давят, привычка.

Женщины составили список потребного, распечатали его вместе со сводной таблицей размеров одежды и обуви.

— Яркое не берите, — напомнил я.

— Жаль, блин, а я хотел себе курточку оранжевую отжать, трендовую, хипстерскую! С блёстками, — смело заявил Данила Манченко, дерзкий растёт пацанчик, далеко и прямо пойдёт в хороших руках с вожжами.

— Мотокуртки берите, если будут, да шоб со вшитой защитой, щирая вещь. Хватайте, сколько утащите, добрая шкурка, — вспомнил шкипер.

Вроде, всё предусмотрел — группа заряжена, морально настроена, оружие проверено, связь опробована. Да и недалеко ведь!

Но я всё равно боялся. Сразу же после отбытия мародёр-группы на вражеский берег мы с Василием Семёновичем бодренько влезли в "Диско", подкатили к посту, встали рядом с машиной Ноя: что-то типа мангруппы, если что, рванём на выручку.

— Знаешь, я попросил Петра очки добыть солнцезащитные, крутые чтобы, полароиды, четыре штуки надо, — поделился подошедший к нам глава семейства. — Не забудет, как ты думаешь?

— Не забудет. А четыре зачем, вас же трое?

— Тебе одни.

Ною нравится моё криминальное прошлое, хорошо, не напоминает, знает, что не люблю этого. Как и настоящее нравится, уважает. Ещё бы, я ж чисто положенец; Гарик, в его понимании, тут чуть ли не на общаке стоит, всё чики-брики, в законе. "Нормальный армянин" в детстве мечтает стать вором в законе. Большинство с годами умнеет, но матрица остаётся, её отмечаешь даже в знаменитых армянских телеведущих и шоу-менах. Поэтому знание фени или хотя бы бодрячка, как и умение грамотно вести себя с ментами по жизни, тем более, в курортном городе, просто обязательны. В общем, надо слегка косить под жизнь "человека в понятиях". В идеале — знать лично хотя бы одного "законника". Он считает, что теперь знает. Спорить с ним мне неохота.

Небо мрачное — сплошное серое промокшее одеяло. Одеяло это висит высоко, границ облачности не видно, на западе она сливается с морем, и там тоже не понять, где кончается атмосфера и начинается вода.

Никакого движения в кругозорах. Опять тишина.

Ни ракет, крылатых или хвостатых, ни НЛО. Один раз видели, как высоко, в стратосфере с нашей стороны куда-то в море прошёл след рашпара: джет это был или ракета, не разобрать было, видимость плохая. Мне очень не хватает взлетающих самолётов, наличие рядом огромного безжизненного аэропорта угнетает. Ещё недавно с ВПП аэропорта изредка подскакивали вертушки, улетали куда-то, возвращались. Теперь рёва двигателей не слышно, может местные авиатопливо берегут, может ресурс.

Рация пока молчит, а сам я группу не беспокою, кто его знает, какая там оперативная ситуация, не помешать бы.

Вот такой расклад.

— К мосту кто-то подходил? — заполнил я паузу.

— Никого. В "Новом Веке" ночью огонь горит, генераторы у них... — откликнулся Ной. — Сюда не суются.

— А звуки?

— Вчера утром один раз выстрелили, — он подумал, вспоминая. — Далеко. Машин совсем не слышали.

— Не весело...

Довоевались, что ли? Добились желаемого результата? "Зелёные" обрадуются, если таковые остались в опустевшей живой природе.

— Мотодрезина ночью на тут сторону бегала! — вспомнил командир поста. — Рейд на вокзал готовят, точно, опять состав угнать хотят, мамой клянусь!

— И то движняк.

На секунду стало полегче. Всего на секунду.

Говорю же, новая ступень модели, народу становится меньше и меньше. А вот собак — всё больше и больше. Собаки осваиваются и адаптируются к ситуации значительно быстрее людей, сбиваются в стаи, быстро и кроваво определяют статусы, социальные масти. Мало кто из брошенных животных выходит к людям, бывшие домашние хищники уже инстинктивно почувствовали грядущие перспективы, увидели некий новый миропорядок. Не верят они нам. Не справились мы.

Но есть исключения.

Два дня назад к "Орхидее" подошёл здоровенный мраморный дог в широком и толстом ошейнике со стальными бляхами по кругу, тощий и усталый. Женщины завели его во двор, накормили досыта, пёс рухнул в кусты и мочил до ужина. Кликали-пиликали, пытались вычислить погоняло, но неудачно. Сейчас хозяева такие имена зверью дают, что язык сломаешь, никакой фантазии не хватит. Назвали псину Герингом. Почему так? Уже чисто дурью бесились, вслух перебирали самое нелепое, тут он и среагировал на очередное имя, не совсем явно, видать, что-то похожее помнит. Начали копать ассоциации — безуспешно, уточнить не смогли, вот Герингом и оставили.

Дог быстро вник в ситуацию, определил законную территорию, быстро запомнил своих, мудро приладился к женщинам, которые его кормят, и принялся ждать нашествия чужих.

Пёс сметливо опознал меня, как вожака стаи. Когда я сижу во дворе за столиком кафешки, обязательно подойдёт, положит голову — глаза огромные, умные, с уголков рта из-под обвисших щёк висят тягучие слюни, словно Геринг только что проглотил кроссовок. Посмотрит, вздохнёт тяжело, иногда лизнёт и бредёт обратно на пост, извини, мол, служба... Чаще всего гигант статуей сидит во дворе, перед воротами, иногда — на набережной напротив "Орхидеи", периодически бегает на пацанский блок, проверяет, как там служба идёт.

Позади нашего отеля стоит частный большой гостевой дом, это такой отель в кавычках, хозяева темнят бизнес, ни названия тебе, ни наёмного персонала — всё сами, от жадности, с враньём типа "у нас тут просто жилой дом", — из тех особо умных чмошников, что бегают по поездам, бесцеремонно врываясь в купе, и где попало расклеивают объявления с ошибками: "Здается жыльё занедорого".

Посмотрели, забор там крепкий, высокий, сам домина капитальный.

Подумали, и пробили в соседское хозяйство ход, решив организовать там безопасную детскую зону, дожили... Надо же им где-то спокойно бегать-прыгать. Умная псина теперь заходит и туда, внимательно считает детвору по головам, смотрит, чтобы никто не сбёг и не упал в бассейн. Жрёт огромный собак, конечно, много, но с этим проблем нет, в огромном здании "Магнита" провианта запасено столько, что существующей на территории численности выживших в обозримом будущем всё это не употребить. Краснополянская ГЭС работает, энергия есть, агрегаты пашут.

Вблизи и внутри базы ничего не гудит, агрегаты на кухне хорошие, современные, тихие, акустический фон крошечной общины не может разрушить глобальную тишину места. Генераторы пока не используются, хотя за топливом люди по очереди мотаются каждый день, шкипер держит эту практику на контроле, запас создаёт... Вчера обсуждали дела огородные. Точнее так: другие обсуждали, я же слушал и молчал, мотал, так сказать, на ус. Дело очень важное, свежие продукты в супермаркетах скоро закончатся. Сейчас вояки стащили скоропорт в огромные холодильники, но пора уже думать о завтрашнем дне. Решили-постановили: искать птицу и домашнюю живность, соседство с парком "Южные культуры" к тому располагает, на огромной территории можно сделать целый агрокомплекс.

Дикие собачьи стаи одно время начали подходить ближе, и я отдал приказ стрелять на поражение, не разбираясь и не дожидаясь, — сомнительной роскоши ленивого ожидания первого ЧП у нас нет. После отстрела первых разведчиков стаи отошли и больше сюда не суются. Быстро они учатся. Но надо присмотреть и приручить ещё парочку путных собачек, из числа одиночек, со стаи уже вряд ли отщемишь.

Пригодятся на постах, прокормим. Дал задание.

Пока ждали сигнала от рейдеров, я успел примочить, прямо в салоне автомобиля. А шкипер на диване без устали режется с Ноем в нарды. Тишина напрягает, но сейчас я категорически не хочу, чтобы она раскололась выстрелами. Пока ни одного хлопка.

Серое небо не даёт определить время дня, кажется, что сейчас уже вечер, а ведь самое утро. Посмотрел на часы — уже восемь, пора бы им возвращаться. Что они тянут?

— Командир, может, вызову их? — крикнул с дивана Будко, старик тоже переживает.

— Давай!

Василий Семёнович пошёл под тент, к рации блокпоста, Ной ударился куда-то звонить по проводному телефону, наверное, поторапливает женщин с горячим завтраком. О чём именно говорил шкипер, я не слышал, так как сидел в салоне с открытой форточкой, смотрел в бинокль на правобережье.

Замершие остатки цивилизации.

Эта тишина и неподвижность пейзажа рождает новый феномен — страх необычного, по себе чувствую, хотя Гарика боязливым вряд ли кто осмелится окрасить. Глаза привыкли, что ничего перед тобой не движется, им остро не хватает динамики событий, начинаются фантомные перемещения, боковым зрением иногда ловишь странное, будто кто-то скакнул, прыгнул в сторону, переместился бесшумно на крыше, не потревожив жестяную черепицу — и это нечеловеческое. Чёрный подвижный силуэт. Чушь.

Но я уже их три раза видел!

Глаза реально тренируются на движение: когда в кои веки вдали пробегает одинокая кошка, то её замечаешь сразу же, даже на приличном расстоянии, пусть в форме размытой точки. Из-за этого постепенно начинаешь верить в "фантомки". Спрашивал: у остальных то же самое, особенно у молодых, наигравшихся в консольные игрушки. Детки ждут зомбаков и всякой вампирятины.

Меня же реально беспокоят не ходячие мертвецы, а дичающие по вечным правилам эволюционных законов стайные собачки, я хорошо знаю, во что они превращаются в тайге и лесотундре — пострашней волков будут. Заставил мальчишек на посту у "пешеходника" взять ещё и ижевский обрез "вертикалки" 12-ого калибра, тот самый, выцарапанный у Мокшанцева по-первости, и поясной патронташ с крупной дробью, это самое лучшее средство от дурной стаи. Отдача, не отдача — так спокойней.

Парни взяли, примерились, и Марик восхищённо выдохнул:

— Мощняк, такой толпу зомби положить можно!

— А если дуплетом... — мечтательно подхватил второй.

Я значительно цыкнул зубом, строго покачал головой.

— Марик, вам тут о реальном думать положено. А не о комиксах.

— Дядь Гарик, да как же! — с чувством оскорбленного достоинства произнес пацан. — Какие комиксы, мы уже не раз замечали — то за "Тремя солдатами" кто-то на ларёк прыгнет, то по крышам домов пробежит!

Напарники тут же поддержали бригадира. Я поёжился. Представляю, как им тут вечером. И не скажешь, что врут, если сам чёртиков на крышках ловил. Собравшись с мыслями, объяснил им про фантомные чудеса, убедившись, что они мне ни на копейку не поверили. Подумал и плюнул, так даже лучше, глядишь, романтический страх добавит ребятам лишней бдительности.

Подошёл довольный шкипер.

— Едут уже, всё нормально, нагрузились.

— Что-то долго они.

— Алик говорит, округу заодно разведали.

— Про встречу говорил?

— А как же. Говорит, не надо, мол, вокруг спокойно.

Я подумал немного.

— Всё равно едем, садись.

Оповестив Ноя о решении, мы тронулись. Сначала прокатились по мосту, остановились. Потом я проехал чуть подальше, встав на кольце, напротив кафе "Жили-были". Посмотрев вокруг, прижал высокий джип ближе к домам, чтобы машину не могли заметить из громады "Нового Века". А вот нам отсюда многое видно, все дороги, как на ладони, незаметно не подкрадёшься.

Пш-шш...

— Алик, вы где там?

— Выезжаем на Ленина, идём штатно! — неожиданно громко заявил Гумиров.

— Мы на кольце стоим, двигайтесь.

Вскоре показалась крошечная колонна охотников за сокровищами, прицеп набит доверху, груз крепко стянут верёвками. Вездеход-кабриолет тоже полон, улов у мародёров, чувствуется, весьма богатый, не зря мужики съездили. Пропустив добытчиков вперёд, мы со шкипером тронулись за ними, обратно — рейд закончен.

Все остановились на блокпосту, ребята шумно полезли из машин. Разведчикам нужно снять напряжение, чужой район остался за спиной, всё обошлось, теперь можно и расслабиться. Вот что значит своя территория, как в кровавой древности, главная и единственная моральная и психологическая опора — "Земля родная". Сразу легко становится.

— Надо бы почаще выбираться за кордон, коллеги, — выдал свой первый наболевший вывод Пётр, с трудом приседая возле прицепа. — Иначе никаких сил не хватит в этой чёртовой тишине мотаться, аж глаза ломит... Привычка нужна, нагрузка на нервы.

— Что, никого так и не встретили? — знаю, что гипотетика, но уточнил.

— Никого, ни одной живой души, — с энергичным кивком подтвердил Манченко-старший. — Алик! Очки свои забери! Стопка лучшего за заказ!

Армянин тут же подошёл, обрадовано взял красный фирменный пакет, поблагодарил и оперативно направился к сыновьям, наблюдающим за мостом, примерять обновку. Зачем они ему сейчас, солнца и близко нет? Про меня "в крутых очках" от радости что-то позабыл...

— Ситуация тяжёлая, — начал Гумиров, отвинчивая большой "постовой" термос с горячим чаем. — Чувствую, родной Адлер практически мёртв, аж не верится, сука. Ни звука, и следов не видно! Пётр смотрел, он, оказывается, у нас следопыт, замечает нужное. После дождя, говорит, никто не ездил. А пешком сейчас люди не ходят, сам понимаешь.

— Твой вывод? — быстро перебил я.

— Выживет всего одна крупная банда, — осторожно объявил он. — Та, что в "Южном взморье" сидит, если на вокзале кто-то ещё не сел. И мы напротив. Так что, рано или поздно, схлестнёмся.

— Это уж как карта ляжет, — не согласился я. — Сейчас многое меняется, идиоты умирают быстро.

Алик неопределённо склонил голову, чуть поджал губу.

— Чёрт его... В общем-то, пусто. Даже как-то слишком пусто. Магазин до нас ломанули, очень удобно, двери уже вынесли. Ломали явно молодые, забирали всякую хрень. "Найковские" кроссовки выгребли, весь стенд, майки модные, толстовки...

Я на то и рассчитывал, гопота масс-брендовое любит. А нам нужна трекинговая и горная обувь, в том числе и зимняя, и не понтово-уличная. В задницу те "найки", пусть эти марамои их себе заберут.

— Докладываю: мы всю туристическую обувь выгребли, по размерам, и даже с запасом, мало ли что... Подтянутся ведь люди, как считаешь?

Да он оптимист! Но главмародер прав, сегодня ночью с поста одну семью привели, самарцы, муж с женой и двое детей, девочке шесть, а пацану тринадцать, придётся дежурный ствол на ресепшене отменить, в общине ещё один мужик появился. Асмик, правда, главу семьи пока уложила, ему путёвку дали для реабилитации после болезни спины, Мацеста, фиеста, все дела. Вроде здоров, но пусть пока отлежится, проглотит стресс плашмя. Хотя работать уже рвётся.

— Подтянутся. Правильно сделал, по-хозяйски.

— С одеждой аналогично, яркое унесли, реально нужное нам оставили, придурки! — Алик вроде обрадовался похвале. — Даже высокотехнологичное камуфло висело. Кроме того, набрали мелочёвки: мультитопливных и газовых печек, подрезали все фонари с элементами, ещё кое-что, короче, толковую попутку.

— И всё было тихо?

— Ну... Данила сначала на стрёме постоял, потом я его сменил, — вместо прямого ответа уклончиво пояснил Алик. — Никого в районе нет, так мне кажется... Ну, разве что, кто из забившихся по углам спит, там, где безопасней.

— Про "нововековцев" что-то забыли, я смотрю, господа стратеги, — остудил нас Пётр Манченко. — Рано планы рисовать, данных мало.

— Ну да, маловато, — с неохотой согласился Гумиров. — Похоже, что "нововековцы" не из "Взморья", больно уж они автономны, свою нишу ищут.

— Ладно, — вздохнул я, — разберёмся и с этими барбосами. Что ещё наблюдали? Какие впечатления?

Алик странно переглянулся с напарником.

— Знаешь... Страшновато что-то, ара, — поначалу коротко дополнил он. Неохотно как-то сказал, скользкая тема, не мужская.

Я молчал, ожидая предсказуемого продолжения.

Посмотрел на северянина, но тот взглядом перевел стрелки на Гумирова: "Пусть про это он рассказывает". Тёртый мужик, в который раз отмечаю. Ведь что сейчас думает: — "Всё равно не поверишь, мол, гражданские страхи, что с них взять. Вот и слушай мента, у него авторитет". Если так, то зря, я сейчас к любому прислушаюсь.

— Не могу точней объяснить, — махнул единственной рабочей рукой Гумиров, прекрасно понимая всю сюрреалистичность таких базаров. Но, тем не менее, объяснять начал: — Не с моим стажем и послужным списком бояться чего-то, Гарик, сам понимаешь... только вот понять не могу. Так, кстати, Даня, как себя чувствуешь?

— Аналогично, дядь Алик, — взросло ответил пацан, и сам далеко не из трусливых. После первых таких слов старшего группы можно и своими впечатлениями поделиться, так он решил.

— Тишина буквально давит, Игорь Викторович, ждешь, ждёшь непонятно чего... И ничего! — наконец включился его отец. — Пусто, ничего не происходит, мозг просто отказывается это принимать. А потом неожиданно появляется какой-нибудь звук...

— И сразу стрелять хочется! — подхватил сбоку Данила. — Я чуть не пальнул.

— Почаще надо бы ездить, почаще, — по-житейски грамотно вновь акцентировал Пётр, — всё и пройдёт.

— Странно, что собак бродячих на улицах нет, а вот в определённых точках сидят стаями, словно ждут чего-то, — задумчиво молвил Алик. — Но не везде. Вот центральный рынок, склады... А их там нет.

— Да потому что все продукты вывезли самые ушлые, такое добро никто не бросит! — грамотно отреагировал старый шкипер. — Во "Взморье", поди, и утащили ироды, фурами. А нехорошее даже мне чудится, нервишки у нас пошаливают, хорошо, что за речкой плотно зацепились, хоть отдохнуть от всего этого есть где.

Сегодня я и сам остро чувствую, насколько же обычные люди, к которому пока отношу и всех нас, есть животные социальные. Нормальному челу спасение сейчас лишь в общении, в дружелюбном родном окружении. Избавление от накатывающего безумия обретается лишь в сообществе себе подобных, здравых, трезвых. И насколько же, оказывается, ненормален в принципе любой модный пропиаренный отшельник, мутное бытие которого ещё вчера представлялось всем в чём-то даже романтичным! И уж совсем точно — эзотерически продуктивным, особенно в плане познания неких новых истин и философий. Такой подлив обязателен, этот приём каждая жёлтая газета знает. А он просто по дурке живёт, со срезанной шпонкой.

Проклятье, как же легко "внедрение в жуть" происходит в бодрых книжках про апокалипсис с пёстрыми обложками! Сволочь ли там главный герой, как это ныне модно, или же сплошь гагарин, что пока не в тренде — не важно. Кто ни попадя болтается влёгкую по жестяной вымершей земле, очень смело исследует пространство, из которого аварийным рывком ушла Жизнь и пришёл Страх... Да ещё и в гордом одиночестве, — неспешно и без особых рефлексий ищет-свищет себе выжившую нескучную красавицу, которая всегда в доле с автором, и ничего, башню герою от страха не срывает!

Сука, писатели драные, вас бы в местный реал вкинуть, да бросить одних гнуть понты в мёртвом курортном городе, посмотрел бы я в дрожащие глазёнки с серой пеленой поверх васильковой безмятежности, послушал бы ночами животные крики ужаса и панический стук модных копыт по асфальту...

— Будем почаще ездить, будем, другого выхода нет, — пообещал я.

Подошёл Ной. Прислушался к теме.

— Мои пацаны всё про каких-то зомби талдычат... — хмуро выдал он. — Типа, вчера видели на крышах.

Не, ну ты просто молодец! Нашёл слова и время, утешил людей.

— Пап, я тогда не сказал, а мне показалось, что ещё за угол ювелирного кто-то отпрыгнул, когда мы гигиену из магазина напротив тянули, — тихо сказал Данила, как бы незаметно поправляя на плече ремень "помпы". — Кроме первых двух.

— Да все видели, сынок, — спокойно ответил Пётр, крепко обнимая того за плечи, молодец, мужик. — Я вот что думаю. Это Нечистая всем нам голову мутит, так в глухой чащобе бывает. Башка сама подставляет, хоть что-нибудь, пустоты ведь не должно быть, так я думаю. Так и шаманы говорят...

Уже шаманы говорят, бляха! Скоро камлать начнём с бубнами!

О как, оказывается, рождаются самые невероятные сказания, памятные мифы и легенды, передающиеся из уст в уста поколениями. Вот как зачинаются новые верования — с таких мутных, пограничных, во всех смыслах, стресс-состояний, с необъяснимой коллективной паники, с дурной тяжёлой суггестии.

Народ замолк конкретно. Потом, не сговариваясь, мы всем скопом посмотрели на армян.

Да... После такой накачки ночью тут дежурить... скажу я вам, это ни разу не мармелад. Ной тоже это понял и, не то чтобы побледнел, он кавказец всё-таки, но заметно напрягся — без байды. Надо что-то со всем этим делать, только паники мне тут не хватает из-за всякой чертовщины.

— Так, Ной. Моё решение. Вызывай своих женщин, пусть весь день с тобой на блоке сидят, а парней отправляй отсыпаться. Ночью будете все втроём дежурить, усиленным нарядом, от греха. Всё, я сказал! Без базаров, накажу! — помог я главе большого семейства обыграть его типа искреннее возмущение. — Выполнять!

Армянин картинно вздохнул, всплеснул руками, как футболист после неудачного пенальти, только что за голову не схватился, — и с самым сокрушённым видом поплёлся к телефону, звонить в "Орхидею".

— Поехали, шеф, — предложил Алик. — Пора очухиваться. И трофеи разбирать.

Ну, да, поехали...

— По машинам. Двигайте в отель, разбирайте, складируйте. Шкипер, садись к ним, я к воякам, к "Магниту".

О целях поездки меня никто не спросил.

На главном блокпосту сектора я застал обоих офицеров, удачно приехал.

Грозно они тут встали, настоящий укрепрайон.

Во-первых, у дороги выстроился танк. Свежепокрашенный Т-80 спрятался за капониром из бетонных блоков прямоугольного сечения, — одна башня торчит, вся в плитках активной защиты, хрен такое чудо чем выковыряешь. На крыше огромного здания гипермаркета я заметил две огневые точки, а может, наблюдательные. Один из часовых на автомате держал меня на прицеле ручника, что-то сообщая по рации. Бдят. Что ещё нового? По углам торчат две высокие антенны, крутится антенна небольшого армейского радара. Это уже интересно, а на что тогда аэропортовская аппаратура? Странно... Серьёзный задел. Брустверы, прожектора... БМП спит поодаль, "бардака" вообще не видно, мотается где-то по текучке.

Степанов, наконец, заметил меня, махнул рукой издали, мол, чуть позже подойду, с кем-то базарил. Мокшанцев подвалил сразу, ждал после вызова по рации. Поручкались, трёшь-мнёшь, как твои, да как эти. Подошёл и Юра.

— Чё, какие новости, положенец?

Коротко рассказал мужикам об итогах рейда за речку. Подумал, и добавил про эффект мистичности, чего мне стыдиться, Гарику западла не предъявят, не идиоты. Офицеры, вопреки ожиданиям, выслушали меня серьёзно.

— Соответствует. Мы по обстоятельствам уже психолога запросили с Поляны, скоро должна приехать, — признался Валера. — В подразделении та же самая бодяга, личный состав волнуется, бойцы не о боевых задачах думают, а всякую мистику обсуждают.

— Предварительно хоть что-то сказали? — буркнул я, имея в виду спецов из ЦУКС Красной Поляны.

Старлей замялся.

— Если коротко, Гарик, то, как выясняется, никто толком подобных ситуаций не моделировал. Наработок у них нет, видите ли.

— Зашибца! — вырвалось у меня.

— Да не говори, старшина, — тут же вклинился мент. — Готовились, готовились, планы мероприятий, схемы, пути эвакуации... А шибануло, и вся психология суперкатастроф тут же расписалась, куда только деньги бухали!

— Известно куда, — охотно намекнул Мокшанцев.

Я сплюнул в сторону.

— Подождите... А все эти замкнутые модели экспедиций на Марс, например?

Вояка лишь махнул рукой.

— Не смешно, Гарик. Ладно, будем жить по уставу и слушать сказочницу из Центра. Ты же по пулемёту приехал? — спросил он.

— Есть вариант? — вопросом на вопрос заинтересованно ответил я.

— Есть... Привезли с утра. ДП возьмёшь из резервов? Ну, "дегтярёв" пехотный.

— Это что, который с Великой Отечественной, что ли? — удивился я.

— Чё морщишься, отличная вещь! Не так удобен, как ПКМ, конечно, но вполне себе сила, — он убедительно поднял кулак. — Три "блина" в комплекте, стрелковое наставление со всеми страничками.

— В жизни не держал в руках, — честно признался я.

— Разберёшься, не айфон. Так как?

— Беру! — я же не с планеты Индиот, как говорил крутой философ С. Лем. — А ещё одного нету? Дайте два.

— Он знает жизнь! — констатировал Степанов. — А куда тебе второй?

Я почувствовал, как во мне достаточно резво вскипает злость. Такой день, тяжёлый, нервишки шалят. Они тоже почувствовали, Валера даже машинально на шаг отступил.

— В "Орхидее" поставлю. Дот захреначу из мешков, — стараясь говорить спокойно, я пристально смотрел на них. — Как раз посередине. Оба моста можно поддерживать, если что.

И тут уже не выдержал.

— Вы что дурку мне ломите, офицеры! Спрятались за танком... А граница где лежит? У меня граница, чё непонятного, с меня люди и спросят. Я смотритель участка или чёрт подшконочный, чтобы на каждый чих здравия подпрашивать?

— Да ладно, Гарик, мы ж для порядка, не быкуй, твоих вот только истерик не хватало. Выдыхай. Пошли за стволами, кабан.

О це дило, как говорит шкипер!

Вот обрадуется старикан, чисто сторожевик у него будет. Быстро загрузив тяжёлое железо в салон "Диско", я быстро же и успокоился, позвонил из предбанника гипермаркета в отель, пригласил Марию Степановну, она теперь у нас шеф-поваром. Узнал о потребностях, — не надо ли чего прихватить попутно, раз уж здесь торчу. Послушно записал про всякое детское, ещё и вслух повторить заставили! Быстро набрал нужное по списку.

Уже собрался отъезжать, как мужики опять подвалили.

— Слышали, ты завтра в море собрался?

— Прокатимся до Хосты на "Тунгусе"...

— Это что?

— Баркас так назвали. Думал, завтра, но переиграл, сегодня же зарядимся, посмотрим берег предварительно, хоть ближний участок, — не стал таиться я. — "Южное Взморье" хочу с моря осмотреть. А вот завтра в дальний рейд свалю.

— Слушай, Игорь, — резко засуетился Валера. — Нам это очень интересно. Такие данные... Сами не можем, а тут такой случай. Я тебе наводку дам, есть в центре объект один, там наши могут остаться. Ты как вообще собираешься идти? На двух машинах?

Вместо ответа я посмотрел на крышу и поинтересовался, словно и не слышу, — пусть подергаются, не совсем остыл:

— Слышь, а как ваши пулемётчики наверх забираются, к мешкам этим?

— Там не пулемётчики сидят, а наблюдатели, заодно и расчёт ПЗРК. Изнутри лестница, — быстро бросил вояка и тут же нетерпеливо переспросил, — Так как?

Я красиво зевнул, мол, какая разница. Теперь я им нужен.

— Не-а. Машина будет одна, на этой ласточке и пойду, — я легонько хлопнул по капоту. — А вот баркас морем запилит, параллельно. Оба на рациях.

— Какой смысл ещё и морем?

Ух... Хотел я сказать Мокшанцеву что-то типа: "Ты что, тупой?", да передумал, нельзя так, ещё и подчинённые подтянулись, прислушиваются. В морду дадут.

— Варианты схода с маршрута, прикинь, какие возможности. Случится что конкретно гнилое, ломанём к пляжу, прыгнем на "Тунгус", и ноги. А если у Василия Семёновича что развинтится, так я подскочу к берегу, подберу, да и огнём кое-где друг друга поддержать можно. Кроме того, съёмка местности сразу с двух ракурсов, наблюдение, кто первым увидит. В итоге раскроем сразу два маршрута.

Мне надоело жевать очевидное.

— Второй пулемёт на "Диско" поставишь?

— Зачем это? — поморщился я. — Сказал же, он в "Орхидее" нужен. У меня "Сайга-МК" будет или СВД-ха, вполне нормально.

— Так ты что, без автоматического поедёшь? — искренне удивился Юра, посмотрел на коллегу. Тот оглянулся, быстро осмотрел своих бойцов и изрёк:

— Знаешь, сегодня уже не смогу смотаться... Ты когда завтра?

— С самого утреца.

— Чёрт, давай хоть "калаша" дам, заберу сейчас у своих! Как без автомата-то.

Я подумал.

— Ты лучше гранат подкинь. А автоматы... Не люблю я их, мне не воевать там надо, а пройти зряче, по возможности тихо-мирно. Я ж не просто по бакланке соскучился, мне детей забрать нужно.

— Каких таких детей! — опешили оба.

Коротко рассказал им историю вопроса.

— Гарик, там же самая каша, теснота, тьма, маневра нет. На Виноградной и днём обзор нулевой, влипнешь, ёлки! А на Пирогова вообще задница будет, — предостерёг армейский старлей.

— Не обсуждается, — отрезал я. — Они уже мои люди, из клана, по всем понятиям. Гарик слово дал, значит, выкраду или выдеру. Вместе с забором.

Офицеры замолчали, переглянулись.

— Гареев, слушай сюда! Отставить столярку, заводи "бардак"! — решившись, громко заорал Валера. — Выезжаем через семь минут! Игорь, корочь, я за вторым пулемётом, вечером завезу к тебе на базу.

Всегда знал, что хороших людей на свете много. Побазарили немного о всяком разном, Мокшанцев вновь пообещал вечером наведаться, подкинуть инфу по этому самому "объекту", на том и договорились. А гранат мне пацаны сразу дали, восемь штук "эфок" я в закрома отмёл — удача.

Уже воткнул было передачу, как полицейский ещё кое-что вспомнил:

— Стой! Наклейку на лобовое возьми!

Оказывается, такие лейбаки недавно в ЦУКС распечатали, для самых родных да смелых — звезда красная, а по кругу надпись "Пропуск Администрации" и "Проезд везде".

— Все, кто законные, про знак знают.

— Четыре штуки надо, у меня машин столько, и все мотаются, — немного приврал я.

— Хилько, принеси быстро, со стола в предбаннике возьми, слева сверху!

Ну и всё. До вечера, ребятки, поехал я домой.

Но дома задержаться не пришлось, опять на сторону потянуло.

Пообедал со всеми, сытно, вкусно. Народ оживился, расслабился. В конце трапезы в зал вплыла бабушка Сирануш — никто не знает, когда она успевает обедать, — пристально оглядела столы.

— Эй, кабардинец! Здесь прячешься, да? Вставай, пошли, чё замер черепахой! Армянка будет тебе руку оживлять. Древними способами, у вашего народа таких нет.

А я-то ждал! Десятое правило армянина: каждый армянин знает, что армянская цивилизация — ровесник Карфагена. И каждый армянин обязан взбеситься, когда этому не поверят. Кстати, любимые темы для споров у армян: машины, религия и история.

Как я люблю эту бабку!

Она Алику два раза в день делает какой-то старинный массаж, поит травами, мажет самоварными мазями, и абсолютно уверена, что рука у мента будет работать. И я тому верю. Действительно ровесники Карфагена, чего там.

— Ари стех! Шевелись, мужчина! — и что-то ворчливо добавила по-армянски.

Гумиров послушно встал, энергично подталкиваемый женой, извинительно посмотрел на меня. Я ведь задание всем свободным зарядил — мешки с песком складывать полукольцом на набережной, сразу за бетонным парапетом, будем ваять пулемётное гнездо, подсмотрел достоверные детали на блокпосту армейцев. Кивнул ему, иди-иди, мол, без тебя справятся.

Тем более, что пулемётное гнездо будет ложным. Пулемёт же реально встанет в "Парусе", на верхнем этаже.

— Василий Семёнович, ты поел?

— Смотря что ты задумал, — сразу подобрался Будко.

— Да задумал я в аэропорт съездить, ненадолго, посмотреть, что там и кто там. А уж потом на "Тунгусе" прокатимся, ближе к вечеру. Ты как?

— Тогда я бутербродов возьму. Мария Степановна! — хозяйственный у нас шкипер.

Пока он готовил сухпай и клеил на стекло наклейку, я вышел к стойке ресепшен, сел в кресло дежурной, вспоминая, взял трубку телефона, какой там номер-то... Глянул под стекло.

— Алло, это ЦУКС? Мне оператор-7 нужен, Евсикова.

— Центр управления кризисными ситуациями МЧС на Красной Поляне слушает, оператор-5, спасатель второго класса Котова. — ответила трубка низким грудным голосом. — Кто спрашивает?

— Залётин Игорь Викторович, смотритель первого Заречного участка, — торопливо пропыхтел я в трубку, одновременно подтягивая к себе чистый лист бумаги и ручку.

— Очень приятно! Вы уже не смотритель, а официальный глава администрации, по новому Положению.

— Да по жбану. А Евсикова где?

Пауза.

— Лена погибла... Три дня назад. Теперь я на этом направлении.

Бах! Трубка всё-таки упала. Я быстро поднял, зачем-то подул на мембрану.

— Как так погибла...

На той стороне зашуршало, заскрипело, щёлкнуло.

— Как сейчас и принято погибать, Игорь, на посту.

Отчего-то мне казалось, что Красная Поляна и сейчас остаётся неким Раем на Земле, уж там не может случиться ничего страшного, там некий оазис, очаг благоденствия. Я и позвонил-то, если честно, чтобы послушать тоненький голосок, доносящийся словно из другого мира, другой реальности, куда при желании всегда можно смыться, спрятаться от происходящего самому и, что гораздо важней, перетащить туда уставших людей.

А ещё там есть "Тропа Хо-Ши-Мина", через перевалы ведущая от Красной Поляны в Ставрополье... Путь к призрачному спокойствию, которого, как выясняется, нигде уже нет.

Вон как вышло.

Прощай, Лена Евсикова, извини уж, что раньше не приехал.

— Алло, Игорь Викторович, вы меня слышите?

Я сглотнул вязкую слюну. Чего это меня так подшибло?

И не видел я никогда Евсикову, и разговоров было — раз, два и обчёлся. А задело. И очень крепко. Девчонка меня с самого начала вытащила, поставила на место, во всех смыслах, уберегла от нехорошего...

— Слушаю, да. Вас как зовут, простите?

— Светлана. У вас какой-то вопрос?

— Да нет. В гости хотел приехать...

Нет ответа, лишь дыхание слышу.

Сколько их там погибло от генки? Не буду спрашивать.

— Так и приезжайте, жизнь продолжается, — вроде, вполне сердечно сказала. — Теперь так. Вы на довольствии. Через четыре дня к вам придёт машина, привезут немного оружия, радиостанции, паёк, форму и новые удостоверения. Подберите себе двух помощников, ФИО впишете в бланки сами.

— Ага. Понял, гражданка начальница, всё сделаем, — я решил на том и закончить. — Кстати, у нас всё нормально, запишите там в тетрадку. Если что, выйду на связь.

— Спасибо, Игорь, зафиксировала, — ответила девушка и тут же спросила, явно чувствует. — Что-то ещё?

Скажу, пожалуй.

— В дальний рейд собираюсь, в центральный Сочи, — с трудом пропыхтел я, уже не хочется разговаривать.

Вот тут она возбудилась, не меньше, чем недавно вояки. Пришлось опять рассказывать и пояснять, что и зачем. Потом, как я понял, она кого-то позвала к пультам, из старших.

— Что? Простите, это я не вам... Так. Связь с нами держать вы не сможете, дальность большая, а у вас пригодной станции нет, "Северок" привезут позже... Тем не менее, если вдруг представится такая возможность и будет оперативная необходимость, то имейте ввиду, ваша миссия для Центра очень важна. Если всё-таки свяжетесь, то при необходимости я даже смогу поднять вертолёт, при наличии площадки осуществить эвакуацию группы. Например, на Стадионе, — чуть неуверенно объявила она. — Не знаю, как там сейчас ситуация.

Это правильно, такое гарантировать трудно, как тут завтра повернётся.

— И в Дагомысе есть, — вспомнил я.

— Ну, туда-то вы вряд ли заберётесь. Впрочем, ближе мест для посадки хватит.

Я хмыкнул. Девочка, девочка...

Потом Котова помучила меня немного, уточняя детали и высказывая пожелания, дала уточнённый прогноз погоды, кое-что мне подсказала из делового, Центр хоть и немного, но что-то знает о дорожной обстановке. Да и возможность эвакуации при горяченьком многого стоит. Через минут пять мы виртуально расстались.

Поехали в аэропорт, развеемся, посмотрим на новое.

На подъезде к блокпосту на улице Мира, что встал рядом с поворотом к старому зданию аэровокзала, мы вышли по радиосвязи, объявились, так сказать. Как говорил мне Мокшанцев, блок там солидный, капитальный. Местные сразу заколготились, начали верещать, типа, чего мы тут катим — опасно! Надо бы по объездной, да по той стороне реки, надо бы так, этак... Короче, я их бодро послал, мне самому видней, как и зачем ехать, сидят там... Лучше бы в город лишний раз скатались, вытащили кого.

Мы вообще с дедом выбрали самый радикальный путь.

Сразу после автомоста на кольце свернули на набережную, пролетели мимо "Нового Века", отметив для памяти два чёрных "Ленда-200" у центрального входа, и ушли дальше, на Авиационную. Без происшествий и встреч выскочили на главное кольцо, и сразу ушли на Мира. И все дела, больше страхов и разговоров.

Блок действительно капитальный, но какой-то мирный, никто сюда уже не суётся, видать, группировки не видят смысла прорываться в порт или на Поляну. И в городе ништяка хватает.

Звезды на наклейках сработали, да и машина была обозначена, так что проехали без проблем. На подъезде к огромному зданию модернового аэропорта бросилась в глаза практически пустая автостоянка. Небывальщина.

— Видишь, Игорь? Пусто. Подожди-ка... А когда первая атака была, ночью?

Ну да, если ночью да не в сезон... И всё равно, штук сорок машин для такого хаба — крошки.

Предварительный сбор информации дал следующее: в порту рулят осколки прежнего начальства. Людей немного, большую часть недавно вывезли на Поляну. Всего тут человек шестьдесят живёт. Ментов нет, их сразу забрали в сводную группу. Охрана объекта на САБ-е, службе авиационной безопасности, их очень мало, и неполное отделение вояк. По летунам картина неясна, но известно, что в работе только вертолётчики. Есть ФСБ-шники, их немного осталось, то ли двое, то ли трое, местные, курортные, держатся особняком, мутные.

Смертность тут была приличная, потому и отогнали людей в горы. Правит всем некто Маркин, главный инженер сооружения.

На внутреннем КПП нас тоже ждали.

Я с удовольствием поставил машину на самом блатном месте у раздвижных дверей, раньше сюда только спецтранспорт причаливал. Вышли, пульт послушно закупорил машину. Ну вас на фиг, в салоне оружие лежит, а кто знает, насколько вы тут тихие да гладкие... Огромный пустой зал современного международного аэропорта был наполнен гулкой тишиной, в которой эхом отражался каждый наш шаг. Огромная растерянная пауза. Это не просто сюр, такое впечатление врезается на всю оставшуюся жизнь.

— Представляешь, как тут ночью народ потрясывает? — прошептал шкипер, глядя на ажурный потолок. — А ведь дежурные, наверняка, ходят, смотрят.

— Жутковато. Могут и не ходить, — так же тихо возразил я, представив картинку. — Системы видеонаблюдения никто не отменял.

К начальству нас вёл некий Фёдор, спокойный дружелюбный брюнет из САБ-а.

По дороге он рассказывал о нехитром житье-бытье общины, стараясь не особо распространяться об имеющихся проблемах. Сейчас это вообще не принято, проблем-то у всех по маковку, эка невидаль.

Шли-шли, и в оконцовке Федя привёл нас в какой-то небольшой коридорчик, где попросил подождать, Маркин, мол, ходит по территории, решает вопросы. Уселись с напарником на белом кожаном диванчике, чувствуя некую идиотичность ситуации. И чего я сюда припёрся-то? Мне портовские ничем помочь не могут, они сидят на месте, стерегут сами себя, информации о нужных нам окрестностях не имеют, Федя уже немного прояснил картинку.

Ладно, раз приехали, то будем ждать.

Хм, чисто больничка. Интерьер в белом, где-то тихо шумит водичка, чуть гудит стартер дневного света. И ни пылинки. Время шло, я начал клевать носом.

Тут нас и зажучили. Точнее, попытались сделать таковое.

Из-за угла быстро вышли двое резвых, оба в светлых полотняных костюмах, наглаженные, чисто выбритые, политые дорогим одеколоном, — морды деловые, строгие. Первый, белобрысик, что потолще, сразу привычно хлопнул у меня перед лицом корочками.

— ФСБ России! Граждане, нам нужно задать вам пару вопросов.

Борзый какой, весь в инерции былой власти и Тайны.

Дед было дёрнулся вскочить, но осёкся по моей руке. Торопиться не надо.

Ни "здрасьте" вам, ни "пожалуйста"... Словно вокруг всё по-прежнему. Словно надёжное крепкое Государство под неусыпным всевидящим надзором этих чекистов всех выручило и вообще себя круто проявило. Сидят тут в тепле, шланги, за периметром, в самом безопасном месте Адлера, куда никто не лезет, и не высовываются. Дело нашли — допрашивают пришлых от скуки, удобную работу придумали. Нормальные дзержинцы уехали в Поляну, стоят на границе или уже полегли там же, как Мокшанцев рассказывал, этим же и здесь зашибца! Они вообще дальше Сочи бывали когда-либо?

— Задавай, — легко разрешил я, откидываясь назад.

Назгулы переглянулись. Второй, что посуше и постарше, чуть смял рожу.

— Пройдёмте в помещение, это приказ!

Крайних ищут. Никуда идти нам нельзя. Ни при каких, не верю я таким хлыщам, и этого вполне достаточно для принятия решений. Пьяные от внезапной власти, наглые, так ничему и не научившиеся. Упрячут сдуру в зиндан, а там "караул!" не крикнешь, наши ничего не узнают, потому и не выручат.

— С какого болта? — поинтересовался я. — Мы не к вам, так что в очередь.

Вообще-то, у меня с обеда имелось яркое желание с кем-нибудь подраться, так уж день сложился.

— Вы что себе позволяете, гражданин Залётин! — привычно отработал чекист. — Понимаете ваще, с кем говорите? Вы арестованы!

— С курортниками, чтоль? — поддержал меня дед. — В костюмчиках нарядных, с духаном французским...

Младший не выдержал, сделал шаг к дивану, сунул руку за борт пиджака.

Может, рядовой читатель-обыватель и верит в повальную спецподготовку и гениальные рукопашные способности даже рядовой секретарши из органов, — это их доля и беда. Я же волкодавов сразу вижу, по глазам, по повадкам, по жестам. Здесь таких нет, точно, это курортники, зацепились после Олимпиады за нагретое.

Я встал рывком, во весь рост, на одних мышцах — умею из любого положения выпрямляться взрывным образом, — и сжал ему правую так, чтобы придавить связки до полушока. Пусть ручка обмякнет на недельку.

— За стволы не хватайтесь, чекисты курортные, — от злого хрипящего шёпота у меня даже слюна во рту забулькала. — Вам двух обойм не хватит, чтобы меня остановить, обоих наружу выверну.

А шкипер-то сбоку встал, грамотно! И ПМ в руках не дрожит.

— Вы понесёте ответственность по всей строгости зако... — зашипел было старший.

— Чего-о?!! — рявкнул я так, что лампы на потолке испуганно замигали. — Метлу зачехли! Ты кто такой, член копеечный? Это я вас сейчас арестую и отвезу к себе в Заречье, там и будем разбираться, кто вы на деле, лоси холёные, и почему до сих пор не расстреляны у первой же осины! Я глава администрации, за мной район, люди оставшиеся! А вы кто? Чем тут занимаетесь? Может, людей из зоны выводите? Тарелки бьёте? Пропавших ищете? Может, на границе стоите с коллегами, диверсов ловите?

— Руки в гору, сигуранца, — просто сказал Василий Семёнович слева, взводя курок. И тут же крепко пнул острым коленом в печень старшенькому.

Тот осел на колени, согнулся в спазме.

Наверное, никто и никогда с ними так не обращался. И мысли о том не допускали, орлы белокрылые, получая заветные корочки. Ни-че-го не поняли. И зачем вы тут нужны? А местные, смотрю, привыкли, глазки закрывают. Но и я их прибивать не собирался, зачем мне проблемы на пустом месте, в остатках формального они в штате.

— Мы тебя найдём, браток, — неосмотрительно пообещал старший, пытаясь распрямиться, вот ведь неуёмный.

Тук! Я вбил кулак ему в грудину так, чтобы стало очень больно, но рёбра не сокрушать. Есть, оппонент запоцкал перекошенным ртом, как рыба-сом на берегу таёжного озерца. Даже скучно.

— Уже нашёл. Рад?

Тук!

— И опять нашёл. Скоро тебе медаль дадут.

Тук! Второму, за компанию.

— Продолжаем поиски? Не? Ну, тогда приезжай, как соскучишься.

Тук! Опять тебе, первому хватит.

А телевизоры говорят, что их чему-то там учат, приёмам брюслическим да чакнористым. Те, кого учили, за НЛО гоняются, разведгруппы на границе гасят.

— Пистолеты у них забери, шкипер.

Будко быстро обшарил скорчившиеся на полу тела, вытащил два ствола, импортные, а какие, не разберу, не знакомы. "Глоки", чтоль? Ага, они.

У нас в России "Глок" есть вещь статусная. Этот пестоль показывает всем, что ты не просто Человек с Ружьём, а успешный Человек с Ружьём. У тебя успешные погоны и успешный пистолет. А главное: ты успешный крутой стрелок! Может даже "практической стрельбой по пятницам" занимаешься в компании губернатора. Так у нас во многом. Купил скрипку — ты просто обладатель скрипки, купил глобус — ты обладатель глобуса, купил "зеркалку" — всё, млялечки, ты уже Фотограф.

— Всё ещё хотите меня поискать, не? Что моргаешь! Ща опять найдете, отвечаю. Знач так, слушайте сюда, штирлицы... По приезду домой соберу собрание людское, составлю протокол о гражданском возбуждении уголовного дела в отношении обоих. Обвинение будет простое: вы просрали всё. Всё! Предав, таким образом, страну и став врагами народа! Это по вашей вине началось, это вы упустили противника и начало кошмара, гоняясь за белыми да голубыми ленточками. Вас люди в городе ждали! А вы обжирались тут, сучьё, костюмы дорогие покупали, часики... Какие у вас машинки внизу стоят, ну-ка, ну-ка? Как ты там сказать хотел, обсосок? "Вы понесёте ответственность по всей строгости закона". Буду настаивать на виселице, по закону военного времени! Подписка о невыезде пока, сидеть ровно и не дышать! Приеду на днях, и вас мне выдадут, не сомневайтесь, сейчас народ решает, всю общину притащу, ещё и армейцев возьму. Так что топитесь или вешайтесь сами. Офицеры? Ну, вот и не позорьтесь. Ценное вкурили?

Не дожидаясь ответа, я быстро уронил обоих, пусть перезагрузятся.

— Пошли, Семёнович. Душно мне в этом гадюшнике.

— А Маркина ждать?

— В другой раз. Он и так обрадуется до мокрых трусов.

На выходе из зала нас догнал Фёдор.

— Что там случилось, вы куда, ребята! — и эхо по стенам. — Что произошло-то!

Я остановился. Прорисовывать не стал, сказал просто.

— Не того кусают... Запоминай, Федя. Ваших ФСБ-шников мы приделали, одному я руку чутка порвал, оружие забрал, не верну. Оно в деле будет. Чудом не хлопнул на месте. Знаешь, эти черти тут не нужны, наломают дров, разгонят последних нормальных людей. Или сами утопите, или мне отдайте. На Поляну сам доложу. Нужна будет помощь, звоните, если чё, поддержим. Так Маркину и передай. Салют!

Фёдор потрясённо кивнул.

Вышли мы на улицу, и я опять удивился, что автоматические двери работают.

Сели в джип, завёл двигатель.

— Как думаешь, что Маркин скажет? — спросил шкипер, проверяя ППШ.

— Данке шён, камраден, скажет, — серьёзно сказал я.

Что за день такой... Сплошной мрак. Дотерпеть бы до завтрашнего.

Глава восьмая.

Рейд в неизвестность.

Старт состоялся ранним утром, почти сразу же после завтрака, на котором присутствовали лишь два экипажа: мы с Линной — сухопутная часть экспедиции, и Будко с Данилой Манченко — морская. Когда я объявил, что именно Данька пойдёт на "Тунгусе", его мать побледнела опять, до того напереживавшись за мужа-рейдера.

— У меня выбор невелик, родная, есть всего два варианта: или Пётр, или Данила. Пётр, по-хорошему, нужен здесь, он за старшего, на хозяйстве будет стоять, — я говорил спокойно, словно и дело затевал обычное, рядовое. Подумаешь, промотнуться бережком... С пулемётом, ага.

Вряд ли это утешило бы родительницу, поэтому вмешался Манченко-старший.

— Время такое, мать, не отсидимся.

— Да нормально будет, мамаша! — громко вклинился Будко. — Судно у меня доброе, уже испытали, обкатали, вдоль бережка прошлись, погода впереди по-всему знамому добрая. А если и пострелять придётся...

Это было уже лишним. Шкипер понял и торопливо добавил:

— Поберегу вашего, обещаю, носу лишний раз не высунет. Да и что ему сделается на море. Вот если бы он берегом шёл...

Утешил, мля, старый хрен.

Чего прятать парня, всё так сложилось, что юношам пора воевать.

Женщины накормили группу хорошо, сытно, если бы нам предстоял маршрут пеший, то пришлось бы отложить старт на освоение съеденного. Отдельно снабдили полусухим пайком, которого на три дня, пожалуй, хватит. "Тунгус" заправлен, укомплектован, недаром дед на причале весь вечер провёл, джип тоже заряжен — чего тянуть, казалось бы.

Но тут на пост дежурной позвонил таинственный дядька Маркин, с которым мне так и не довелось познакомиться во время визита в аэропорт. Я сразу изготовился к гнилым базарам, но таковых не случилось. Оказывается, контрразведчики, придя в себя, по инерции ударились быковать, попробовали созвать зондеркоманду и зарядить мне ужасную мстю. Кончилось это тем, что обоих посадили в холодную, и теперь коллектив ломает голову: что с ними делать дальше.

— На передовую их отправь, вот что, пусть наскоки отражают. Погранцам вкинь, те быстро найдут место коллегам, если сразу от злости не замордуют, — скромно посоветовал я, дожёвывая бутерброд с сыром.

— Голова! Жаль, не пересеклись. Слышь, Игорь, ты приезжай заново, посидим, познакомимся по-людски. А то как-то нескладно получилось.

— После рейда, Володь, стартую в Сочи.

Я уже привык к тому, что мои развед-поползновения многими воспринимаются как жест безбашенной отваги. Владимир тоже не разочаровал: удивился сполна, а потом тоже предложил авиаэвакуатор, если что. С двух точек авиаподдержку имею!

Много, много нормальных выжило.

— Слушай, насчёт пистолетов...

— Да забирай! — что же не дружить с хорошими соседями. — Один верну, по-братски. А могу оба отдать, если подсунешь любой отечественный взамен, где я патроны к этим найду, у вояк таких нет, стреляем частенько. У дежурных будут, распоряжусь.

На причал экипаж отвез Пётр, проводил, дождался отхода.

План был прост. Баркас пойдёт неторопливо, обследуя берег с постоянной кино— и фотосъёмкой. Шкипер для страховки заберёт чуть мористей, чтобы с берега не шмальнул кто с комфортом да прицельно — отрабатываем практику, страхуемся. Пока не совсем понятно, как разумней двигаться, какие дистанции нужны, опережения... Ладно, связь есть, согласуем по фактам событий.

Мы с Линной медленно, без лишней рекламы подъехали к армянскому блоку, отметились, здесь я по рации вызвал Мокшанцева, сообщил о начале движения. За руль села напарница, я же устроился на заднем сиденье, чтобы иметь возможность работать как с любой форточки, так и с люка.

— Ты это, семафорь, если что, будем вытаскивать, мамой клянусь, — обнадёжил меня взволнованный Ной. — За дом не волнуйся, всё пучком, сбережём, отобьёмся.

— Верю, дорогой.

Пожал руку армянину, обнялись слегка, ну... и в путь.

Можно было достаточно безопасно проехать по своему берегу через "Магнит", потом на Авиационную или Молдовку, с прямым выездом на Адлерскую развязку. Но мне не прорваться надо куда-то, сломя голову, а разведать — что творится на побережье, поэтому ехать решил вдоль моря. Была мысль немного подстраховаться в самом начале маршрута и пойти окольными тропами, через улицы Взлётную и Жемчужную. Покрутиться тихо по переулкам, чтобы не светиться у "Южного Взморья". Да что там мысль, этот маршрут мы изначально и определяли. Но сразу после старта план был переигран, буквально на ходу.

— Давай перешибём Судьбу, товарищ командир! — авантюрно заявила боевая подруга, притормаживая сразу за мостом. — Есть такая примета и способ, знаешь, это как сдать билет на улетающий самолёт, если что-то чувствуешь.

Меня тоже чуйка что-то давит под ложечку, так, маленько.

Всё думаю, как бы сам на месте бандосов поступил? Знают, ведь, что после шумного броска по главной улице пришельцы из-за речки теперь будут околицами летать.

Я бы завалил ключевые улочки баррикадами, а где бы и реальный секрет поставил — из рекрутированного местного жителя, например, возжелавшего примкнуть и спрятаться под чёрное крыло. Есть варианты. Можно хитро гнутых гвоздей-самовтыков накидать на асфальт, можно ментовского ежа на скорости вытянуть на проезжую часть. Дело в том, что там, в этих самых улочках-переулочках, обзор просто никакой, очень тесно, вовремя опасность разглядеть тяжело, а под замес попасть легко. Но ещё тяжелей выбраться назад, если запрут. Короче, если где нас обнулять, так это там — при наличии умного противника. А какого беса мне наивно дураков вокруг искать? Дураки уже вымерли.

— Прямо поехали, — скомандовал я, и сразу полез открывать люк.

Линна уверенно вжала под восемьдесят, и мы понеслись, всего с одной остановкой по пути, когда я в прицел СВД рассматривал тёмные корпуса "Взморья". СКС оставил в общине, для усиления. Наше с Линной основное оружие — колёса, а не стволы.

Интересно бы, конечно, заглянуть в мрачные окна брошенного санатория и посмотреть на лица обитателей нового типа. Этих внеплановых постояльцев некогда знаменитой здравницы, проснувшихся от рёва двигателя проклятой машины пришельцев, что никак не успокоятся, так и шпарят мимо, дерзкие какие.

Как и в прошлый раз, мимо бетонной ограды санатория мы проскочили гладенько, без всяких проблем, да и позже на дороге желающих гордо встать поперёк не обнаружилось. Жизнь, она всегда научит.

Но проблемы начались, и это были проблемы выбора. Как быть? Выскочить с улицы Ленина на Адлерское Кольцо? Так туда и в мирное время мне было страшно соваться, я не местный, человек из тайги, тут сам чёрт не разберёт, куда ехать по хитро сплетённым "лепесткам". Зато быстро, путь торный, широкий. Подъезжая к нижней развязке, поехали медленней.

— Там на бетоне засаду не поставишь, слишком широко, — вслух рассудила москвичка, не отрывая взгляда от дороги.

Угум. И спрятаться засадникам негде будет, и обзор хорош. Минус тоже есть: если уж запрут, то останется только вниз прыгать, ломая бошки и ноги.

— Закручивайтесь, мадам, поехали.

Эх, опять не посмотреть мне на речку Хероту, ну что за лажа...

На подъезде к улице Гоголя Линна плавно заложила левый вираж, увеличила скорость на выходе, поднимая машину на нижнюю эстакаду, там "Диско" накренился в длинном повороте, мимо пролетели красные крыши домов, потом джип выровнялся и резво помчался по прямому участку эстакады к главному кольцу. Маленькие домики проводили нас взглядом и скрылись из вида.

Вот уж где был настоящий постапокалипсис...

Здесь абсолютно всё воспринималось немыслимой дикостью — навсегда затихшая широкая белая лента высокотехнологичного бетона, поднятая высоко над землёй, огромные опоры эстакады, гигантские разноцветные кольца над трассой — символы Олимпиады. Старый добрый Адлер, весь в маленьких ярких крышах мини-гостиниц, в зелени декоративных садов и редких рощ на незастроенных участках драгоценной земли, даже после смерти казавшийся живым, остался внизу, под нами. Здесь же царило бездушное — холодный бетон и жесть отбойников.

И ни одной машины на рукотворной высоте, никакого движения на свежевыстроенной долгожданной магистрали, призванной удобно доставлять людей к месту и спасать их же от бесконечных былых пробок. Что тут было? Наверное, в самом начале менты перекрыли дорогу: кто влип, тот успел съехать, а новых борзых уже не нашлось.

Опять крутой правый поворот, уже вниз. Ай!

Пожалуй, надо пристёгиваться, нос расшибу, резво госпожа Литке рулит. И тут мы увидели машину, которая осталась.

У массивного отбойника на эстакаде стоял одинокий чёрный "додж-калибр".

— Стопимся, шеф?

— Тормози.

Что мы тут забыли, блямба... Ничего, для начала считаем, что просто так встали.

Знаете, в таком пейзаже даже один автомобиль вызывает невольную оторопь, ведь ты после спокойной езды в пустоте моментально привыкаешь к мысли, что никого тут нет, путь был закрыт, эстакада стерильна. И вдруг из-за поворота выплывает силуэт...

Полминуты мы сидели молча, мрачно смотрели по сторонам в открытые форточки. Отметил идеально чистый воздух. И никаких вам выхлопов, привыкайте. Весна. Совсем скоро жаркое солнце начнёт нагревать и размягчать асфальт, испарять остатки красок, к амбре добавится гнилая вонь неубранных отходов... Бр-р, и представлять не хочется!

На счастье, пока здесь командует морской бриз либо прохладный чинук, сваливающийся с хребтов. Так, вслед за канадцами, называет один знакомый норильчанин холодный ветер, падающий вечером с плато Путорана в глубокие озёрные долины.

Ну что, начинаем... На всякий случай заранее достав из кобуры пистолет, я покинул недовольно замерший джип, еле слышно щёлкающий остывающим двигателем, и пошёл к брошенной машине.

Слишком пусто вокруг, слишком тихо. Какая, к лешему, засада, да здесь каждый чих эхом отдаётся! А ведь спрятаться действительно негде, права баба. Медленно подошёл, заглянул через слабую тонировку на водительское место. И сразу же отпрянул, тряхнул головой.

— Есть? — крикнула Линна в форточку.

Я молча кивнул. Мужик. Один.

— Что делать будем? — спросила она, собираясь выходить.

— Сиди пока здесь, наблюдай, держи стороны, — решил я и полез в багажник. Схватил любимую красную фомку, прикинул на руке — маловато будет, подумал, и взял лом, большой такой, увесистый.

Хоронить всех встречных я не могу и не буду, жизни не хватит. Хоронить сейчас надо своих, клановых, врагов убитых и всех тех, на ком душа зацепилась, с кем судьба свела впрямую. Такое понятие я вывел, не знаю, по кресту это будет или отмаз. Мне кажется, что это единственный выход, единый способ и с ума не спрыгнуть, и человеком остаться. И никаких рефлексий. Хотя нет, а это что, Гарик? Ты вот что сейчас делать будешь, не рефлексия, скажешь?

Бац! Бац! Хрусть!

Тремя сильными ударами лома я смял невеликое заднее стекло "калибра", зачем-то пожалев машину — стильная штучка, — пнул по паучьим разводам ногой в высоком ботинке, пробивая остатки стекла, и сразу отбежал, вонь страшная. Ух!

Бац! Опять ломом. И сбоку пару раз, для верности.

Хоронить я тебя не смогу, пацан, ты уж прости, негде и некогда, сам видишь, такие времена настали. Но и оставлять человека навечно гнить в закупорке, постепенно превращаясь в страшную слизь, заставить напоследок мариноваться в этой герметичной, высококачественной консервной банке американского производства я не буду, не должно быть так, неправильно это.

— Заводи пока!

Фумля! Зажал нос. Близко мы встали, не рассчитал, и это тоже опыт, вернее, его нехватка. А почему повязок заранее в аптеке не набрал, а? Опять не подумал... Тогда терпи.

Бамц! Бамц! Всё, не могу больше терпеть, задохнусь. Ну что, так пойдёт? Пойдёт. Глядишь, внутрь скоро пролезут пообвыкшиеся падальщики, звери да птицы, растащат по кусочкам, превратится человек в землю, даст новую жизнь, обернётся деревом, или в цветком каким. А не слизью.

— Поехали дальше, Линна.

— В аптеку заехать надо будет.

— Я тоже подумал...

Какая умная у нас рейд-группа. Задним числом.

Опять под колёсами зашуршал асфальт, жестковато идёт "Диско", шумно в салоне, резина стоит далеко не трековая, зубастая. Джип побежал по прямой. Чёрт, надо же, за этим страшным приключением я забыл глянуть на море, как там "Тунгус", где мужики идут! А теперь поздно, отсюда уже не видно, мы спустились вниз, на основную магистраль Адлер-Сочи — такую же бетонную ленту пустых полос, пыльных разделителей и свеженьких разметок. Миновали новый железнодорожный вокзал — вспомнилось телевизионные восторги: как ждали его люди, как открывали, сколько гармошек порвали!

И кому теперь всё это останется?

Слева начался жилой микрорайон "Голубые Дали", ага, скоро потянется Курортный городок, знаменитый на всю страну "Курятник". Справа мимо проносилась высокая бетонная опорная стенка, слева — ряды кипарисов. Пустые магазинчики, остановки, ларьки курортных товаров... А широченный разделитель тут, не перепрыгнешь!

Следующая встреча была ещё более страшной.

— Человек справа! — крикнула Линна, останавливаясь прямо по центру дороги.

Я высунулся в люк, посмотрел в бинокль. Быть такого не может!

— Посмотри сама, — протянув ей бинокль, я взял фотоаппарат.

Посмотрев в оптику, Линна молча воткнула передачу, почему-то прошептала:

— Ох-ох... Гарик... Поехали потихоньку.

Сбоку стоял отель "Олеся" — белое здание с зелёной крышей, кажущееся огромным игрушечным домиком. Входная дверь распахнута. Бывал, бывал... Там внизу есть неплохой ресторан с китайской кухней, сидели пару раз. За зданием большой уютный дворик с деревянными хижинами, а сразу за отелем — перекрёсток, дорога в горку, остановка маршруток.

Прямо на обочине у крошечной и кривой будки остановки, игнорируя штатную скамейку, на раскладном стульчике неподвижно сидела пожилая женщина в тяжёлом чёрном платке. Странная. Смотрит прямо перед собой, нас не слышит или не хочет слышать. Перед необычной сиделицей на деревянных и картонных ящиках лежали небольшие разнокалиберные банки и бутылки. Чуть дальше у обочины припарковались две брошенные легковые машины: серебристая "приора" и старенькая белая "калдина", двери обеих открыты нараспашку.

На этот раз спешились оба, причём Линна пошла первая, отжав меня в сторону. Но пистоль у неё был наготове.

— Здравствуйте, бабушка, — осторожно поздоровалась Лидия Аркадьевна.

Абхазка подумала, пошевелила морщинистыми пальцами, словно перебирая невидимые чётки, медленно повернула голову в нашу сторону, ни секунды не задерживая взгляд на большом джипе, легонько хлопнула сухой ручкой по картонной коробке — бутылочки чуть звякнули.

— Бери, красавица. Всё за пиисят! — громко сообщила она неприятным резким голосом.

Мы реально подвисли.

— Чего бери? — машинально спросила Линна.

— Аджика, ткемали, всё за пиисят, — пояснила бабка для тупых.

Некогда вытащенные из отключившегося холодильника приправы явно отстоялись на жарком весеннем солнце. Гадость какая, уже зелёными стали от кислоты и плесени.

Я кашлянул, не зная, что тут можно предпринять.

— Мужчине своему вина возьми, женщина! Хорошего, домашнего, "изабелла" это, прошлого года, лучшего вина ты в Адлере не найдёшь, совсем не вру! — тут она расстроено вздохнула: — Всё за пиисят...

Медленно обойдя сумасшедшую торговку справа, я заглянул ей за спину, потом внимательно осмотрел местность. Вроде, никого поблизости не видать, но поглядывать стоит, ситуация слишком необычна.

К встрече с отшельниками и сумасшедшими морально я был готов, не раз сталкивался по жизни. Но в наших краях сорвавшие планку отшельники почти всегда неконтактны, молчаливы, ни к кому не лезут и вообще, часто уходят в тайгу.

А здесь... у дороги сидит. Торгует.

Такие люди чрезвычайно ревнивы к нарушению границ самоопределяемых угодий, относясь к любому пересечению невидимых линий, как к нарушению некой зоны безопасности. Они категорически не любят, да и не могут внятно говорить о своем прошлом, охотно и заученно врут о былом, озвучивая наивные причины собственной исключительности. Они не любят долговременных или слишком близких соседей, вплоть до того, что угрожают неприятностями каждому. И это отнюдь не пустые угрозы.

К одинокой старости, тем более, находясь, как сейчас, без экономической или идеологической подпитки, они полностью утрачивают интерес к жизни, перестают заниматься примитивным самообслуживанием. Любой пришлый их пугает, а они пугают людей своим диковатым видом. Они — окончательно чужие.

Впрочем, это самонадеянные мысли, может, именно такие и нужны новому миру.

Общество не нуждается в них, как и общество цивилизованных людей не нужно "чужим". Ведь рано или поздно в полуразрушенной голове вызревают собственные правила поведения, существенно отличные от привычных нам и более всего похожие на немудреные правила выживания хищника в дикой среде. Смерть такого отшельника чрезвычайно редко расследуется и ещё реже оплакивается. И такой важный момент запомните: уже в силу уникальной поведенческой модели, даже случайное общение с подобным человеком будет мало похоже на теплую дружескую беседу в молочном баре, а в ряде случаев потребует предельной осторожности.

Неужели одна сидит?

— Бабушка, а вы одна тут живёте? — Линна попробовала переключить коммерсантку. — Тут люди есть? Что? Может, вам помочь чем?

— За пиисят? — тут же поинтересовалась бабка, доставая из-под ящика здоровенный кухонный нож с подозрительными пятнами на клинке.

— Ли-инна! — предостерегающе рявкнул я.

Напарница быстро сделала два шага назад.

Старуха явно расстроилась, начала неохотно подниматься, начиная неспешное движение к отступающей жертве. Тихо щёлкнул взводимый курок пистолета напарницы.

— Что мне делать, Гарик! — крикнула взволновавшаяся не на шутку госпожа Ковтун.

Ракалья! Не валить же бабку, мало на мне грехов, что ли!

— Не знаю! — крикнул я. — Отвлеки как-нибудь!

Линна начала о чём-то говорить с полоумной торговкой, а я опять зашёл с тыла. Снял куртку, намотал на левую руку, затянул рукавом, старушки — они ведь такие, разные бывают, а ну как резко развернётся с тесаком... Готово. Левой рукой со "щитом" я легко блокировал сухое старческое плечо. Протянул правую, после чего чуть сжал предплечье и быстро выдрал ножик. Ох, и страшный же ты хлеборез выбрала, бабушка.

Старуха истерически завизжала.

— Что делать будем? — повторилась напарница.

Хлопнуть такую легче лёгкого. Но не могу. Сам не знаю, почему, не могу и всё. Это не враг, это жертва, пытающаяся выжить, вот так вот, по-своему. Кто знает, может, нас всех подобный финал ожидает.

— Дождётся ведь кого-нибудь, — справедливо спрогнозировала Линна.

— Ага... Уже дождалась, — догадался я, кивнув головой в сторону пустых машин.

Кто-то точно попался на удар.

— И что?

А АПС уже у неё зажат в двух руках, между прочим.

— И ничего, — туманно ответил я, и вдруг меня осенило: — Бабушка, давай мы у тебя всё сразу купим! Оптом!

Торговка тут же перестала визжать.

— За пиисят?

— За пиисят, за пиисят... Линна, у тебя деньги есть? Давай быстро!

Лидия Аркадьевна, услышав нечто уже прилично подзабытое "про деньги", характерно хлопнула себя по боку в поисках привычной сумочки, тут же очнулась, оглянулась, словно вспоминая, где она находится, потом растерянно похлопала себя по карманам. Что-то вспомнила и полезла за пазуху.

Уходить надо, рейд будет сложный, так и сами с ума сойдём. Раньше времени.

— Рублей нет, Игорь, только доллары! Американские.

— Да хоть сингапурские! Дай ей.

— Сколько?

Не, это просто какое-то сумасшествие, полный нереал! Сколько, сколько... Мля, сейчас я и сам качнусь в сторону Странного!

— Линна, ты о чём! Полстохи есть?

Пару раз перебрав пальцами тоненькую пачечку, Линна, наконец, вытащила бумажку, осторожно протянула купюру.

— Пиисят? — недоверчиво спросила абхазка.

— Железно, без обмана, — выдохнул я. Вроде, решается вопрос. — Циферки видишь? Линна, что там на трассе?

Та быстро повернулась, всмотрелась в пустынную вдаль.

Торговка тем временем оценила оплату, какое-то время помяла бесполезную бумажку в руках, вспомнила суть, посмотрев на просвет, и довольно кивнула.

— Открывай багажник, мужчина, вот что я тебе скажу! — неожиданно трезвым и рассудительным голосом проскрипела абхазка, — сама помогу загрузить, а то разобьёте ещё, молодежь курортная...

Мы не мешали, обалдевшие до крайности.

— Езжайте, молодые, вам на пляж пора, самое время, пока отдыхающих мало, а вода чистая... Аджика у меня вкусная, вино хмельное, но лёгкое, без похмелья, можно с утра пить, то, что вам и нужно. А я домой пойду, к деду, устала тут сидеть на твёрдом, отдохну. Назад поедете, новое вытащу, всё за пиисят.

Что делать, попрощались мы, и молча поехали дальше. В душе моей происходили странные метаморфозы — я чувствовал щемящую жалость к этой проходной сумасшедшей бабке. Никогда за собой такого не замечал. Определённому в чужие голову раскрою с лёгкостью. А тут... За свою принял?

В багажнике позвякивали бутылки.

Курортный городок проехали достаточно быстро, — ни шороха, ни звука, специально пару раз останавливали джип, слушали — нет признаков жизни. Когда в бинокль, а когда через прицел снайперской винтовки я осматривал пустые окна огромных корпусов, отныне ассоциативно похожих на винтовочные магазины. Нет никого на балконах, никто не вышел посмотреть на одинокую машину. Ни души. Но это только отсюда, не факт, что так и есть не самом деле. По-хорошему, заехать бы внутрь комплекса, покататься по дорожкам и тропинкам, да посмотреть вдумчиво.

Потом, потом, Гарик, сейчас такой сложный осмотр не в плане. Да и не перескочить через разделитель, это ж придётся искать впереди разворот, возвращаться...

— Плохая примета, — пробормотал я.

— Что ты сказал?

— Да не. Так, про себя.

Линна выглядела классно. Опять серый костюм, но потемней, такой полутактический-городской, куча карманов, усилены колени и локти, липучки, капюшончик. Какая-то крутая фирма, милитари-стиль. Симпотная баба, не влюбиться бы... Я же еду в прикиде простецком, свой парень — та же джинсовая пара, разлюбезный "врангелёк", да две сумки поясных. Кепуха, очки армянские, дарёные.

Справа начались самые настоящие джунгли, вдоль дороги стояли высокие густые деревья. Очень скоро раздражающая всех в былые дни придорожная пыль уже не будет никому мозолить глаза, забивать серым деревья и траву. Кончилась пыль, к разгару лета тут вырастут стерильные листочки.

Здоровенные рекламные плакаты, нависающие с гнутых стоек над трассой, смотрелись, как глубокая древность. "ОАО Адлерский чай", напротив — "Лучший в Сочи спорткомплекс!" Это теперь мимо, господа рекламодатели, просим прощения, но объект воздействия внезапно скончался! Форс-мажор, никто никому не должен. Всех поздравляем, мы достигли вершины эволюции, реклама умерла.

С большим вниманием проехали под крытым пешеходным переходом с рекламой пива на борту, простирающимся над дорогой, тут с маршруток и автобусов сходили желающие попасть в огромный Океанариум. А там как обстановка, кстати? Ужас, вот как... Хоть бы в море рыб выпустили. Некому.

Сразу за переходом по центру магистрали между полос виднелась желтая избушка автозаправки. А ведь можно развернуться, кстати! Нужно нам это? Не нужно.

— Останови у заправки, Линна, давай в тишине осмотримся, перекурим.

Водительница чуть свернула с трассы налево, поставила машину возле здания. Категорически не курю в салоне, и другим не позволяю. Тут мы с Лидией Аркадьевной в полном консенсусе. Вышли, достали, задымили.

На этот раз опасность заметил первым я.

— Справа видишь?

Она присмотрелась.

Через открытую заднюю дверь я взял с сиденья бинокль. Хотя и так видно.

— Собаки, что ли?

Большая хищная стая сидела, стояла и достаточно тихо общалась прямо на выезде из аллеи Курортного городка на трассу. И когда только они появились, ведь только что проезжали, — никого не было! Стая пёстрая, породы самые разные, только вот совсем маленьких что-то не вижу, видать, уже сожрали. Резко они набежали, резко... Так всегда: ребятами давно замечено. Собаки ведут себя странно. Они не бегают по улицам в одиночку или парами, а всегда сидят большой группой в определённых местах, лишь изредка посылая разведку. Иногда они срываются, и резво передислоцируются в какое-то другое место, где ведут себя так же противоестественно. Словно ждут кого-то, словно караулят.

Банда вела себя уверенно, по-хозяйски. Громко никто не лаял. Вожаков взглядом сразу не выделишь, хотя дисциплина в стае чувствуется. Вот часть бандитов отделилась, — группа быстро удрала в неизвестном направлении, псы отправились решать какие-то свои задачи. Остальные же стояли и молча смотрели на машину, словно решая, что с нами делать.

Ясно было, что человек-хозяин им уже не нужен, попрошайничать и просить почесать спинку, умильно заглядывая в глаза, они точно не будут. Наконец, от остатка стаи отделились четыре пса средних размеров — вот и разведка, — которые медленно, но тревожно потрусили в нашу сторону.

— В машину, — быстро отреагировал я.

Чёрт возьми, да что такое, покурить спокойно не дадут!

Подумалось: и это бывает, если рывком, искусственно или нет, сорвать с реальности скрепы власти и закона — дикие стаи в городах появятся мгновенно. А сколько в Сочи собачек всех мастей? До фига.

— Знаешь, Линна, что-то мне расхотелось в Кургородок нырять.

— А что, мы туда разве собирались? — спокойно уточнила Ковтун, захлопывая дверку и разворачивая машину лицом к стае.

Надо же, совершенно не боятся движущейся техники. А я-то наивно рассчитывал, что псы в разные стороны посыплются.

— Думал... Тут ведь к морю дороги хорошие, короткие. Правда, потом под железной дорогой пройти нужно будет, машину оставить. Впрочем, может, и проехали бы, не знаю, не примерялся.

— Только не здесь, тут пешком не получится. Да и не постоишь на берегу спокойно с такими соседями.

Это точно. Четыре псины подошли уже совсем близко, синхронно зарычали. Плохо дело, никуда это не годится, охамели. Если эти твари плотно оккупировали весь Кургородок, то внутри комплекса никто не выживет, рано или поздно они всех выцарапают. А чего бы им не оккупировать такую удобную территорию? Питаться стае есть чем, найдут... Я поёжился, вспомнив зловещий "додж-калибр" на эстакаде.

— Всади-ка по ним пару-тройку, уважаемая, — вежливо попросил я Линну. — Чтобы нюх раньше времени не теряли.

Бах! Бах! Бах!

Высунув руку в форточку, Линна стреляла с одной руки, но получалось у неё не менее точно, чем с двух.

Две собаки легли сразу, одна мощно прыгнула в сторону и успела уйти из-под огня, четвёртую Линна подранила, но не до финиша. И дальше, вдогон, стрелять не стала, женщина всё-таки... Ну, я вот о такой причине подумал.

Основная часть стаи очевидный огневой намёк поняла правильно, не совсем им ещё головы выстудило в дикой и азартной эйфории чистого естественного отбора. С каким-то удивлением, недоумением и даже с самой настоящей обидой собачья банда развернулась и бодро скрылась за густыми деревьями. На прощанье нас никто не пугал, не обещал взглядом "айл би бек", в естественном отборе таких понтов нет, потому он и естественный, всё честно. Зачистить бы их всех, по-хорошему. Мы же пока лишь фотографируем и запоминаем.

Вскоре Кургородок закончился. "Коралл", "Дельфин", "Нептун", "Фрегат", "Смена", Аквапарк "Амфибиус", Океанариум — знаменитые корпуса остались позади. Впереди постепенно проявлялся частный сектор, застроенный мини-отелями на выделенных в былом дедушкам-ветеранам стандартных шести сотках, как в центре Адлера и за Мзымтой. Этот район проехали всего с одной остановкой для осмотра. И никто нас не остановил, как и везде, почти все ушли, а уцелевшие одиночки, которые несомненно где-то прячутся, не проявились.

Брошенных машин стало больше. Часто они откинуты к обочинам, не иначе, броня пролетала. Опять остановка, фотографирование.

Пш-шш... Стационарная рация "Диско" вдруг ожила. После постоянной гнетущей тишины вокруг звук вызова был настолько резок, что сердце невольно забилось чаще. Быстрей нужно привыкать, Гарик, быстрей.

— "Тунгус" вызывает "Сармата"! Выхде! Йолки, скока можно орать!

"Сармат" это мы, если на ногах устоите, — это шкипер такое сериальное погоняло придумал, историк, блямба... да и ладно, покатит. А вот с дисциплиной в радиоэфире надо что-то делать, что за колхоз такой, честное слово!

— Мы на трассе, идём на выход из Адлера. А вы где?

— Возле "Бургаса" стоим, ждём, санаторную жизнь рассматриваем. Вам как, далеко?

— Скоро подойдём.

— Что-то медленно ты, Игорь Викторович, ползёшь!

Пш-шш... Что-то зашипело, защёлкало, потом послышался короткий мат.

Не, ну просто молодец! Катит себе по пологим волнам, и никаких тебе сумасшедших навстречу! Медленно ему...

— Шкипер, на вас акулы не нападали? — отомстил я деду.

— А могут? — насторожился Василий Семёнович.

— Да мне почём знать. Просто Океанариум увидели, вот и подумалось, что персонал любимую живность освободил. У нас тут свои акулы бегают, сухопутные.

Тут уж шкипер заволновался конкретно!

— Ета, и што? За борт смотреть теперь надо? В натуре акулы?

— Да и просто так, гипотетически. Но я бы смотрел.

— А... Ладушки, будем. Вам там помощь не нужна? Мы ж сразу, пулемётом.

— Ждите пока у "Бургаса", посмотрим, есть разворот в том районе или нет. Если в ближайшее время не появимся, двигайте дальше, к Кудепсте. Конец связи.

Ну, хорошо. Мы с Линной облегчённо переглянулись.

— Видишь, Игорь, всё у них нормально.

В районе "Бургаса" разворота сразу не заметил, а искать не захотелось, да и ладно, рано свиданья назначать, определились, что всё в порядке, и в путь. Передал по рации старику, что иду дальше.

Адлер закончился, а с ним и улица Ленина, началось Сухумское шоссе. Прямо по курсу убегала вдаль ровная асфальтовая полоса, за ней — долгожданная длиннющая эстакада с мостом через речку Кудепсту. На подъезде к посёлку мы впервые почувствовали Запах. Жуткий, тяжёлый.

МЧС-овские ребята сработали ровно на столько, на сколько им хватило оперативной дальности, здесь организованной вывозки трупов явно не производилось. Чувствую, дальше будет круче, срочно нужна придорожная аптека. Проклятье! Почему возле Кургородка не присмотрели! Собачки отвлекли? Нет, так дело не пойдёт, нужно обвыкаться, мне критически нужна собранность и трезвость ума.

Поехали медленно, старательно вглядываясь ближние и дальние надписи на домах.

И тут нас ждал очередной сюрприз.

Пш-шш...

— Эй, вы, орлы, — раздался в эфире незнакомый хриплый голос. — "Тунгус", мангуст, как вас там... Проезд по мосту запрещён, подойдёте ближе, открываю огонь! Сейчас обозначусь для ясности.

Вдалеке тут же грохнул выстрел из гладкоствольного ружья.

Конечно, мы сразу же встали, как вкопанные, я чуть головой не ударился.

Мост через речку длинный, широкий, высокий — да нахрена бы вообще его блокировать? Это же не тупичок к сладкому автономному анклаву, это обычная сквозная магистраль, в таком месте стоять себе дороже, только так можно на люли нарваться.

— Ты кто будешь? — осторожно поинтересовался я.

— Какая тебе разница, Тунгус. Кудепста закрыта, тебе туда дороги нет.

— Да вы и на хрен мне не нужны со своей драной Кудепстой, мы транзитом на Сочи идём, — я попробовал чуть разъяснить мотивы и цели.

— Вот и ходите! Мимо. А по мосту не пройдёшь!

Есть такие люди, и всё им мало. Что ты будешь делать.

Сейчас-то, когда весь оставшийся мир, считай, в кармане... Бери, осваивай, пользуйся найденным, если есть силы и желание. Нет! Таким нужно обязательно проглотить сразу в три горла, урвать в защёчные мешки без всякой меры и ума. Нет бы поставить нормальный блокпост, забиться в Администрации, ксиву у них отжать, крышу получить, встать прямо, для контроля и порядка, как у нас на Мзымте — проезжай после предъявления, так нет, закупорят такие умники вену, и хоть убейся!

Мудро придумали местные, радикально. Раз, и закрыли трубу.

Вот только напор сопротивляющейся среды вы там выдержите, затыкальщики драные? Ведь на каждую креативную гайку обязательно найдется свой простой народный болт, как это можно не понять уже к двадцати годкам? А тут люди явно постарше сидят... Ага, вижу вас, хлопчики, вижу. Две бесхозные легковушки, поставленные рядом. Справа машина рабочая, разъездная белая "Нива", несколько мешков с песком. Для комфорта постовых — большой пляжный зонтик в крупный горох, полная жесть.

Невелик редут у вас, богатыри, невелик.

Пш-шш...

— Слышь, барбосы кудепские, давай разойдёмся культурно. Мне ведь бычьи терки не нужны, пропустите нас лучше с миром, тихо проедем, а?

— Да с какого перепуга! Разворачивайся, давай, борзый!

— Добром прошу. Я из Администрации, экипаж не один, надо будет, БТР сюда подтяну, раскатаем вас в асфальт, кто дал право магистраль перекрывать?

— Ты даёшь, Тунгус... Напугал ежа голой задницей. Валите! Пугальщик.

Ба-бах! Опять со стороны "заставы" грохнул выстрел, показывая мне, что переговоры фактически провалились, толком и не начавшись.

— Ну, вы индейцы... Щас поговорим.

Нужен рычаг, и он у Гарика имеется. Сколько тут до них будет? Метров четыреста от силы. Для СВД вполне нормально, можно пострелять, особенно, если с упора.

Пш-шш...

— Принимайте телеграмму с нотой протеста!

Положив ствол на корзину багажника, я открыл огонь — неторопливо, с поправками и последующим разглядыванием в бинокль. Внизу Линна, взяв бинокль, и странно уложив его на ребро открытой дверцы, помогала мне корректировкой, и весьма эффективно.

— Игорь, по людям не надо бы, давай просто приглушим гонор.

После третьего магазина, когда несчастная "Нива" начала конкретно проседать, а крайние мешки бестолкового редута растопорщились по углам рваными пятнами, из которых посыпался жёлтый, никак не местный песочек (на какой-то стройбазе подрезали), я опять взял в руки рацию.

Пш-шш...

— Слышь, индейцы! Как, понимание уже лезет под пилотку? Просветление в уму появилось, или ещё повоюем? А ведь сейчас с другой стороны пулемётчики подойдут. Могу и вертолёт вызвать из Центра с НУРС-ами, раз не понимаете простое людское слово.

Команчи думали недолго.

— А ты точно из Администрации?

Тьфу ты... Ну почему бы с этого и не начать!

Угробил хорошую технику, пожёг патроны. Обыкновенные гражданские люди, зачем таким лезть не в своё. Хотя и их понять можно, боятся кудепские, изо всех стараются сохранить остатки. А в принципе, молодцы, что вылезли, не очкуют, надо дружить.

— Никого там не задел?

— Спрятались мы... Ладно, ехайте сюда.

— Я те дам "ладно"! Сколько вас там есть, выходите на природу, оружие положите, знаю таких дурных, хватит ума выстрелить в представителя Администрации... Будут потом ваши бабы гробы колотить.

Их было всего двое, средних лет русские мужички, решившие создать здесь оплот. Два ружья, один карабин "Барс" с тремя патронами, охотничьи ножики на поясах...

— Какого чёрта! Вы что на самой видухе встали-то! Как на плацу, — деланно удивился я после того, как аборигены внимательно изучили удостоверение.

— Дык мы ж хотели, чтоб не лезли же, — свиноватился старший.

— Ну, так и вгрызлись бы на съезде к посёлку, среди деревьев, чтобы не было видно, а магистраль пусть открытая стоит!

Младший помялся, но возразил:

— Страшновато в лесу, брат, очкуем немного, не скрою. Тут-то повеселей будет.

И это есть великая правда.

Сейчас в тесноте и чащобе выжившим особо страшновато. А будет ещё страшней. Что каркаю-то? Я тут же вспомнил наши локальные "чудилки" — скачет кто-то по крышам, прячется... Мы тоже очкуем, геноссе... И что теперь делать, слиться и спрятаться? Влезть в схрон и замолчать, не рассказывать никому, боясь заполучить трусливую масть? Раз уж действительно существует некий непонятный феномен — физический или психический, если накоплены какие-то наблюдения и уже пережёвываются первые домыслы, то замалчивать их просто глупо. Имеются факты — вымышленное или реальное обитание рядом с нами каких-то мистических "чужих". Сам знаю, что в жизни бывает так, что правду говорить нельзя... Не тот случай. Сейчас необычное неизбежно будет пробуждать взрывной интерес, и обтирать станут раз за разом — муссировать, как говорят учёные и политики. Навыдумывают люди лишнего, потом не поднимешь.

Бывает и так, что разгадка приходит гораздо позже, когда раскрываются архивы спецслужб, либо же косвенные данные позволяют слегка прояснить вопрос. И то, что еще вчера считалось абсолютной наркотной обкуркой, вдруг приобретёт реальный окрас, превращаясь в детали бытия. Лично я склонен относить такое дело к шалостям головного мозга, его реакциям на стресс, налетевшими мозговыми тучами.

— Мой младший говорит, что это гоблины, — попытался хохотнуть тот, что был за главного.

Хотел я поинтересоваться и про эльфов, для комплекта, но промолчал.

— А в Хосту ездили?

— Староста туда катался, с братом, на своём "дастере".

— Туннели целы?

Вопрос на все сто. Хостинские туннели могут быть неработоспособны либо забиты брошенной техникой, и тогда нам, если сразу не найдём круговой объезд, придётся уходить правее, выезжать на новую дублирующую трассу.

А крюки не по плану, мне надо контролировать прибрежную полосу.

— Туннели чистые, но наши туда не сунулись.

— Что так? Темно?

Мужики помялись, потом тот, что помладше — старшему такая муть как бы не в уровень — нехотя признал:

— Так страшно... Примерещилось им. Чёртики какие-то с рогами.

— Так похмеляться надо.

Ещё одна отметочка. Но лишнего интереса я им пока не показал. А может зря? Может, он и не лишний вовсе?

— Знаете, у нас ребята тоже нечто подобное видели, — признался я. — Чёртики это или нет, пока непонятно, цепляли краем глаза, никто толком не рассмотрел.

Они даже обрадовались.

— Так и я говорю — да хоть ты упохмелись! Рассмотрите! Василий, расскажи-ка ему, что ты лично видел, да подробней, раз человек не смеётся.

— Насчёт чертей, конечно, это я так, для хохмы... Мы поначалу тоже лишь движение замечали. А вот последние три дня уже серьёзней, без балды. Короче, я одного видел чётко.

— Прямо-таки чётко? — прищурился я.

— Не, подождите, я же не сказал! Ну, не в том смысле, что вот прямо по деталям. Типа видел, потому что он сидел неподвижно...

— Один?

— Да не перебивай ты! — возмутился старший. — Чё давишь! Он и так потом сутки в себя приходил.

— Я и говорю! Мы с пацанами на склады фирмачей ходили, ну, вскрыли их, короче, когда всё это началось. Набрали там разное, посидели, пивка попили. Ребята сидеть остались, пиваса много, а я домой пошёл, мать болеет, надо было побыстрей. И вот, когда возвращался, проходил мимо сарая. Там Вазген — был у нас такой — угнанные тачки с корешами разбирал. Потом их менты хлопнули, месяца три назад, сарай фактически бесхозный. Иду я, значит, и вдруг вижу — на крыше кто-то сидит...

— Ночью дело было? — не выдержал я.

— А? Не, не ночью. Так, вечерело. Но стемнело уже хорошо. Да там заросли вокруг, склон лесистый, высокий, и днём-то плохо видно, если тучи... Короче. Смотрю и думаю: обезьяна откуда-то сбежала, хрена себе! Ну, из тех, что фотографы по пляжам таскают на развод отдыхающих. Вот только крупная какая-то, фиг её просто так потаскаешь — люди бояться будут. Но не испугался, чё обезьян бояться-то... Фонарь достал, посветил. А она как прыгнет!

— На тебя что ли? — я поёжился, представив картину.

— Если бы на меня, не стоял бы тут сейчас, помер бы со страху, — признался Василий.

Сейчас ему уже было не сложно рассказывать, чувствуется, парень не раз заводил эту шарманку, соседи и знакомые его выпотрошили по полной программе.

— В сторону сиганул, там ангар низкий, вот на него и ушёл... Выматерился на меня тоненько так, и ушёл. Ну, а дальше я уже не видел, домой ломанул, даже упал пару раз. Такие дела.

— Так и спасибочки, Вася, расскажу своим, пусть пасут, — поблагодарил я. — А что ещё рассмотрел? Как обезьяна, точно?

— Не-а. С первого взгляда попутал. Как человек, только уродливый такой, худой и скрюченный. И весь чёрный, это правда. Прыгает очень хорошо. Быстро и далеко.

— А рога-то были?

— Говорю же, для красоты добавил, — смутился он.

— Красиво, — признал я к его радости.

Глаза блёклые, губы сухие... Пивко, говоришь? Не сомневаюсь. Только вот не пыхнул ли ты там с друганами? Тем не менее, это данные, и мы их сложим в копилочку.

Говорили ещё долго, постепенно отходя в сторону более реального, обоюдно узнавая расклады, последствия и скупые ныне новости.

По всей Кудепсте в живых осталось всего четырнадцать человек, основную массу свалило генкой, жители частью эвакуировалась, и что там с ними стало дальше, оставшиеся не знают. МЧС здесь не появлялось вообще, армейцы практически тоже, в последнее время лишь один раз на Адлер прошла пара машин. В этом тихом месте поселковые обошлись без бандитов, а дальше жители никуда не суются, особенно к Кургородку, нарвались пару раз на одичавших собачек за "Бургасом".

Я коротко рассказал им про Адлер, его нынешнее состояние, показал наши резоны, предложил уходить на Поляну, если прижмёт. Они обещали передать старосте, подумать коллективно, на обратном пути дадут ответ. Чтоб я лопнул, если не знаю, каким он будет! Эти люди уже отстоялись, обвыклись. Не бросят, и правильно, в моём понимании, сделают, — будущее за такими маленькими автономными анклавами, сумевшими прицепиться на территории к остаткам цивилизации.

Попрощавшись с новыми знакомыми, мы отъехали чуть дальше по эстакаде, и я решил связаться с нашими. Или с вояками, с кем получится, короче. Неизвестно, как там дальше будет со связью, не перекроют ли горки радиовидимость? Получилось связаться и с теми, и с другими. Доложился Мокшанцеву, потом рассказал новости Ною. Распорядился срочно сообщить матушке молодого матроса, что с сынулей всё ништяк, покоряет.

Чуть дальше по дороге, уже напротив ажурного железнодорожного моста через реку в море виднелся силуэт родного баркаса. Вид спокойно барражирующего по акватории "Тунгуса" несколько поднял упавшее было настроение. В устье реки тихо, река на выходе в море широкая, "Тунгус" вполне может зайти. Да вон, смотри, — по левому берегу речки стоят какие-то суда. На ремонте, скорей всего.

Вот пусть и заходят наши тунгусские мореманы, пообщаемся, обменяемся мнениями и данными разведки.

— Линна, вызови, будь добра, нашего Крузенштерна, пусть нежно вкатывает в Кудепсту, к правой стороне реки, скажи, сейчас съезд найдём, спустимся к ним. И попроси их там в камбузе чай поставить.

Пш-шш...

Нормально продвигаемся, бодренько. Разведываем, разгребаем ситуацию.

А она, если честно, гораздо хуже, чем я мог себе представить перед стартом.

В этот раз съезд мы нашли быстро, быстро же ушли от чужих глаз вниз, под бетонку эстакады. Здесь, в тенистой прохладе, было как всегда у нас: даже после ударной стройки красота появилась лишь поверху, в подвалах же — одно и то же: строительный мусор, самостройные гаражи из контейнеров, обрезки труб и арматуры, брошенная тара...

Когда Линна вывела джип к набережной, "Тунгус" уже пришвартовался к причалу напротив облезлого адмиралтейского катера, уныло стоящего на том берегу.

Мужики нас ждали, тревожно поглядывая с бортов по сторонам, у юного матроса в руках подрагивал ДП. Место здесь не самое лучшее, с точки зрения безопасности, сверху над речкой тяжело нависает эстакада, рядом — железнодорожный мост, по правому берегу заросли, на левом лепятся в ряд мелкие строения, эллинги, ангары и ангарчики. Есть, где спрятаться. Но и нашу стрелку обнаружить непросто, для этого нужно заявиться прямо сюда.

Линна остановилась рядом с баркасом, встала на ручник, не заглушив двигатель — пусть остынет спокойно на малых оборотах, заслужил, трудяга.

— Данила, давай на фишку с пулемётом, потом я тебя сменю.

Как же, оказывается, хорошо оказаться в родной компании!

Вся группа собралась на набережной, мы сели на скамеечку, на которой совсем недавно местные морские люди впаривали устно горячего или же просто грели уши после выходов коллег на воды. Линна сходила за чаем. Мужикам тоже было, что рассказать интересного, хотя в плотности событий мы их явно переигрывали.

— Докладываю! Значит так, ребя, по Адлеру тихо, — для начала сообщил Василий Семёнович, имея в виду непосредственно центр города. — Судов в море не заметил. Людей на берегу тоже. Ни на Маяке, ни дальше по набережной ничего и никого, шевелёнки не видно. С моря в "Южном Взморье" движений тоже нет, а ведь там точно живут и процветают... Но у самого моря не ходют.

— Дядь Вась! — тут же возмутился Данила, ёрзая наверху от желания тоже вступить в разговор.

Фишка у нас, как сами видите, весьма относительная. Ничего, пока всё нормально.

— Не колготись, матрос, капитан усё помнит! — громко успокоил подопечного шкипер. — Один хулиганский человек на пляже был, возился с небольшим катером.

— А я сразу предложил Семёновичу с пулемёта гада приложить! — вновь проявился Манченко, сдав ситуацию с потрохами.

Нет, так дело не пойдёт.

— Даня, ты там часовой сам из себя или глотник заволжский? — поинтересовался я, но не слишком строго, жмёт пацана побазарить за живое. — На территорию смотри! Пропустишь подходящие полки...

Малец что-то пробурчал, но послушно отвернулся, поправив на рубке "дегтяря", взял бинокль, показал службу.

— Знаешь же, у молодых дурней всегда пулемёт вперёд мысли. Пулемёт ему... Да, не дал я! А смысл! Разозлить их выше порога? Этих бесхозных катеров да скутеров по берегу хоть задницей ешь, на раз себе найдут, если ихий продырявим! А патроны на судне счётны, у меня учёт строгий.

— Правильно сделал, кэп. А вот в "Орхидею" сообщить надо, пусть пацаны Марика и в сторону устья поглядывают, — поддержал я старика. — Как противник себя повёл?

— Да никак не вёл. Сначала дёрнулся, волосан позорный, потом разглядел пулемёт на баке и почти успокоился.

— Хм. А почему дёрнулся?

— Боятся они кого-то, — без особой уверенности отозвался старик. — Кто покрупней да позлей, чем мы.

Тут всем стало понятно, что имеются более интересные новости.

— Выкладывай, — я поставил кружку прямо на травку и полез за сигаретами.

Можно расслабиться. Часовой наверху был спокоен, вокруг — уже привычная тишина. Привычка к ней, правда, не превратила её в нормаль, в какой-то момент даже показалось, что я слышу вдали шум подходящего грузового поезда: ещё немного, и мощный сине-белый электровоз вынесет длиннющий состав на грохочущие рельсы моста через Кудепсту, наполнит дельту горной реки живительным гулом и стуком.

— Кто-то стрелял по "Охотнику", вот что я думаю, Игорь Викторович, — по-прежнему не совсем твёрдо сказал Василий Семёнович. — Пансионат такой старый есть, на пляже "Огонёк", почти с краю. Видел, не?

— Знаю. Кто стрелял, из чего?

— С моря садили. Похоже, из орудия, там дыры в фасаде, хорошо видно.

Зачем бы кому-то понадобилось палить из пушки по пустому стандартному пансионату, там что, президент отдыхал?

— Да от злости они палили! — заорал сверху Данила, не выдержав тяжести наших непоняток. — Не фиг тут думать! Говорю же вам, это грузины подходили на катере или сторожевике каком, и лупили, думали, что это мы всё заварили!

И я опять не вставил фитиля говорливому часовому, — может, он и прав, я, во всяком случае, никаких других мотивов дурного обстрела не вижу.

Грузины, не грузины... Да хоть турки или воинственные болгары, тут на кого угодно грешить можно!

Дальше, по словам Будко, по берегу опять царит полное безлюдье, с моря в Курортном городке признаков человеческой активности отмечено не было, правда, и собачьих стай на пляжах не видели — а что пёсикам делать на пляже, на голодных чаек романтически смотреть и мечтать о дальних странах? Солидных катеров нет, хозяева ими воспользовались, одна мелочёвка.

Следующий удар странные неизвестные нанесли по пансионату "Бургас", почерк тот же: подплыли поближе и продолбили несколько дыр в тощем южном бетоне.

— Слушайте, моряки... а если вы в море на таких психов нарвётесь? — нехорошо поинтересовалась Линна Литке, словно намекая мне: "Не пора ли нам переводить водную часть экспедиции на асфальт?"

— А радар на что! — только отмахнулся шкипер. — Смотрим же... Бдим.

— Ты там это, не геройствуй, если какой замес, к берегу рви, — посоветовал я и сразу нарвался.

— Поучи, поучи-ка старого моряка, мазута сухопутная! — гневно затрепетал дед. — А то сам не соображу! Конечно, стикаем, уж не замешкаемся.

— Но сначала из пулемёта надо хлопнуть, — вполне традиционно предложил часовой.

Это было последней каплей.

— Два наряда по камбузу! — не выдержав, заревел дед. — Я те хлопну! Забурел совсем, салажонок!

Покрутив Будко на подробности, я немного упокоился.

Вся эта мутная пальба по зданиям уже случилась, и вряд ли повторится ещё. Картина в прибрежном районе поменялась, расстановка сил определяется теперь собственно "силами" — а их у всех одинаково — с гулькин хрен. В конце концов, шкипер идёт рядом с берегом, успеют они удрать, тем более, что радар работает исправно, знай, следи за экраном.

После уточнения информации и я приступил к рассказу — экипаж "Тунгуса" слушал авантюрное повествование, открыв рты. Чувствовалось, что Данила, приплясывая на фишке, отчаянно жалеет, что не попал в шальную приключенческую группу. Терпи, пацан, ничем помочь не могу, такой стрелок, как Линна, мне нужен критически. Да и хладнокровна она не по-женски, сложную машину держит крепко, на асфальте не ёрзает, в нестандартных ситуациях работает верно. Очень надежный человек, что называется, репутация. Конечно, у Данилы тоже плюсы есть — этот волчонок к чёрту подмышку залезет и волосики выдернет.

Пусть стажируется у деда, точка. Рано ему по суше.

— По Кудепсте что-то думаешь? — поинтересовался Будко.

— Ничего не думаю, пусть сами решают.

— На обратном пути не нарешают тебе в минус?

— Да им в облегчение, что мы появились, хоть какая-то ясность! К чему тут быковать, не по-житейски.

Тем временем у Линны как-то сам собой приготовился лёгкий обед. Полноценный и не по душе: нервишки шалят, желудок спит, начинается дневная жара, скоро на кондиционере пойдём. Да и позавтракали плотно. Но постепенно охотка появилась — культурно сидим! Супец, котлетки, солёные огурчики, крупные помидоры, яички вкрутую... Пикник.

Подменив парня, я дал ему поесть первым, организм у пулемётчика молодой, резвый, ещё и мамаша спросит, как кормили чадо.

Сам же спокойно пообедать не успел.

— Наблюдаю дым! — крикнул Данила несколько ленивым, сытым голосом. Сразу же исправился, напрягся. — Густой дым, чёрный, дядь Гарик! И недалеко!

Я отложил ложку, резко встал, чуть не пролив жиденький куриный супчик.

Дым увидел сразу, точно — тяжёлый, плотный, чёрный. Поднимается над деревьями по правую сторону трассы, источник... не совсем понятно, что это может быть и где, даже дистанцию прикинуть непросто.

— Здание горит, — предположила Линна без особой уверенности.

— Склад какой-нибудь запалили, с отделкой или ГСМ, — чуть помедлив, дополнил её шкипер.

Ба-бах! Вдали прилично громыхнуло, в небо поднялся чёрный гриб взрыва — да, ёлки, же, утро перестаёт быть томным!

Что это за взрывы пошли по округе? Не, такое соседство не годится.

— Встали, братва! Резво снимаемся с якорей, расходимся по маршрутам, — быстро решил я. — Здесь, смотрю, не покемаришь. По машинам!

Глянул на наручные часы, блямба, какое утро, уже первый час дня! Охренеть, столько времени в пути, а мы даже до Хосты не добрались. Так якобы скоростной рейд растянется дня на три.

Шевелиться надо.

Но сначала супчик, вот так, прямо из миски, тремя глотками через край, под взглядами довольной женщины. И пару котлет в лапе зажать. И ещё хлебушка, да и помидорку возьму. Ай, хорошо!

Ну, что, можно работать дальше.

Дожёвывал в салоне. Вкусно.

Участок шоссе между Кудепстой и Хостой ничем не запомнился.

Прямой, разгонный, жми себе железку в пол, да гони вперёд.

Здесь бы не на "дискавери" прокатиться с ветерком, а на двудверочке, что из лёгких. Была у меня как-то двухдверная "целика", ей тут самое место, притопил, и только в путь. Самый настоящий автобан, и опять почти чистый, правда, не с самого начала событий: то тут, то там виднелись мятые корпуса автомобилей, скинутые на обочины какой-то тяжёлой техникой, скорее всего бронёй — вояки или спасатели готовили пути скоростной эвакуации, не жалея крашеную жесть, дорогую и не очень.

Докладываю и я: настроение нормальное.

Совсем рядом вдоль берега уверенно телепает "Тунгус", мы легко его обгоняли, порой останавливаясь, чтобы подождать, порой издевательски сигналя. Так слаженным звеном и шли, практически параллельно.

Линна даже музычку в салоне включила. Перебрав пару флэшек, она почему-то поставила Челентано. Не особенно люблю итальянца, а вот сейчас покатило по душе, в меру грустно, но драйвово. Я до того пробовал было слушать бодренькое — категорически не то, сразу хочется выстрелить в аппарат. В книгах герои в постапе легко катаются под самое разное. Докладываю второй раз — в таком продолговатом стрессе, который вообще неизвестно, закончится или нет, слушается только грустное, тягучее, мозг не собирается разрываться в парадоксах восприятия.

Всё, мы в Хосте!

Сухумское шоссе превратилось в улицу Железнодорожную. Вниз не спускались, так и шли поверху, может, на обратном пути прокатимся по этому красивому, удивительно уютному и домашнему району Сочи, сейчас же были нацелены на проход под горой.

А вот и она, большая, зелёная.

Откуда берётся мрачность в восхитительном южном пейзаже?

— Останавливаемся.

Хлопнув дверью, я подошёл к самому краю, перегнулся через парапет.

Есть Запах.

Внизу в тревожном ожидании замерла Хоста, спрятавшаяся в буйной южной зелени. Наверняка и здесь остались живые люди, может, кто-то из них сейчас смотрит на меня, может, даже через оптический прицел винтовки. Не боюсь, в этом деле сверх меры бояться нельзя. Особо боязливых и осторожных, рассчитывающих отсидеться в маленьких личных убежищах, вскоре доедят хищные собачьи стаи. Кучей держаться надо.

Справа за спиной остались конструкции аквапарка — пустого. Мог ли я такое представить: пустой аквапарк! У самого моря... в курортном мае. В отличную погоду! Слева на склоне среди зелени выделялась белая гостиница с синей крышей и надписью "Аквамарин" крупными буквами.

А впереди нас ждали чёрные жерла туннелей. И я позавидовал экипажу "Тунгуса".

— Поехали?

Кивнул, Линна тронулась и тут же остановилась, глухо кашлянув.

— Прочитай, Игорь.

Я нагнулся, заглянул в лобовое стекло. С огромного синего щита, установленного у обочины, на нас смотрела издевательская надпись. Когда-то у неё был совсем другой смысл.

"Все только начинается".