Эпик

Название: EPIC

Автор: Conor Kostick

Переводчик: Кристина Коровкина

Вычитка и адаптация: Андрей Васильев

Аннотация: Действие происходит в далеком будущем. Все люди живущие на планете является гражданами так называемой Новой Земли. Каждый гражданин вынужден всю жизнь играть в виртуальную игру Эпик, потому что, только так можно заработать себе на пропитание, подняться по карьерной лестнице и вообще, добиться чего-нибудь в этом мире. В общем, все люди загружены в Матрицу, которая выполнена в стиле фэнтези и весьма напоминает мир игры World Of Warcraft. Главного героя зовут Эрик. Его отец был отправлен в ссылку за игровое правонарушение, и теперь парнишка хочет восстановить справедливость. С этой целью он удаляет своего старого перса и создает новый аватар, меняя пол на женский и тратя все начальные поинты на прокачку характеристики "красота". Начав игру заново, Эрик в образе красотки неожиданно идет к успеху, и со временем решает устроить революцию в игровом мире, свергнув хозяев Эпика, которые по совместительству являются правительством Новой Земли.

Глава 1

Туман, как и всегда, пришел с моря. Он обнимал маленький фермерский домик своими белесыми лапами и оседал на окне кухни мелким бисером, зачаровывая Эрика, и полностью изгоняя из его головы мысли о том, в какую опасную и неприятную авантюру ввязалась его мать. Юноша сидел совершенно неподвижно и глазелна то, как из маленьких капель формировались более крупные, как они стекались друг к другу, а после сливались воедино. В конце концов, капля, поглотившая остальных, капля-победитель вырастала до такого размера, что больше не могла держаться на стекле, и в тот же миг стремительно падала вниз, двигаясь все быстрее, как горная лавина и оставляя за собой мокрый след.

Эрик был в кухне не один. Напротив него сидел и молчал его отец, которого звали Гарольд. Говорить друг с другом им не хотелось, но вместе было как-то комфортнее, поскольку ожидание — это тяжкий камень, который удобнее нести в компании. Его старик не мог оставаться без движения, не было у него такой привычки, и, чтобы как-то себя занять он разглаживал скатерть, то и дело водя узловатым натруженным пальцем по ее пестрым узорам.Несколько раз он вскидывал голову, хотел что-то произнести, но не решался это сделать. Тишина, молчание и напряжение, напряжение от которого кружится голова, трещат нервы и ломит спину, как от перетаскивания мешков — вот что сейчас царило в маленькой кухне обычного фермерского домика.

Так они сидели долго, пока наконец не раздался звук шагов, причем было слышно, что сначала скрипела рассохшаяся деревянная лестница, потом идущий перешел на кафельный пол, а после скрипнула и дверь, ведущая на кухню. Это была мать Эрика и её изможденное, бледное лицо не предвещало хороших новостей.

— Ну как? — спросил Эрик, хотя это было уже просто формальностью, он уже все понял.

— Я умерла — ответила она дрожащим голосом.

Гарольд встал и отодвинул стул для неё, она сжала его спинку дрожащей рукой и села, избегая даже смотреть в их сторону.

— Фрея, Фрея, успокойся — замахал руками Гарольд и уточнил деловито -Значит, яд не помог?

— Нет — покачала она головой и то ли кашлянула, то ли всхлипнула — Он даже не проник под броню.

Гарольд придвинулся к жене поближе и взял ее руку в свою, он всегда делал так, когда хотел ее успокоить:

— Ты сделала всё, что смогла. Мы ведь все понимаем, что это было почти невозможно.

— По крайней мере, она боролась. — Эрик неожиданно вскочил: количество энергии, накопившейся за часы ожидания все-таки перешло в качество, такова была его суть. Он был не слишком похож на своего отца, которого местные кумушки всегда называли "славным малым" и "редким добряком". Эрик был другой. Нет-нет, он не резал собак и не лупил соседских парней, но при этом он не мог контролировать жестокость, время от времени появляющуюся из ниоткуда и захватывающую все его сознание. И еще он не любил отступать, прятаться или просто бежать от проблем. Потому он сейчас и вскочил — мама хотя бы вошла на арену от их имени, она хотя бы не струсила. А вот его отец, Гарольд... Он показал себя не с лучшей стороны. Впрочем, Эрик давно заметил, что он трусоват и это открытие было ему неприятно — как-никак родной отец.

— Мы найдём выход — Гарольд проигнорировал слова Эрика и приобнял жену.

— Правда?-Фреясглотнула поступающие к горлу слёзы.

Вот теперь Гарольду стало не по себе. Его жена никогда не плакала. Никогда. Она всегда знала, что и как делать, она всегда была собрана и готова к любым поворотам судьбы.

— Давайте будем честны друг с другом— Фрея снова всхлипнула и две слезинки скатились по ее бледным щекам -Мы будем перераспределены.

Сильная женщина даже в своей слабости смогла произнести главное. Перераспределение — это слово как молотом ударило по сознанию Эрика. Нет, на их ферме жизнь была не сахарная, но по сравнению с угольными шахтами или солевыми полями... И это если не вспоминать о Новой Земле. Перераспределение — это значит, что следует проститься с роднымОстерфьёрдом, что Эрику можно забыть о своих друзьях, и возможно, даже о родителях. Да, и о них тоже. Ни его жизнь, ни жизнь его стариков больше им не принадлежат.

— Пап, почему ты молчишь? — Эрик сжал кулаки так, что ногти впились в ладони — Пап, ну ведь еще не все? Можно же еще...

— Замолчи -строго сказал Гарольд. — Мальчишка. Ты все равно никогда меня не поймешь, ты слишком еще... Мальчишка. Хватит, я сказал!

— Да, папа! Не пойму! И не приму! — уже почти крикнул Эрик, понял, что на него опять накатывает приступ безумия, и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться -Па, что может быть хуже, чем перераспределение?

— Бывает хуже — сказал, как отрезал Гарольд.

— Прекрати, Эрик. Мы обсуждали это много раз — неожиданно для сына присоединилась к отцу Фрея, и, наконец-то обвела взглядом свою семью, в первый раз с того момента, как вошла в кухню — Твой отец не может сделать невозможное. И — все. Этот разговор окончен.

— Почему? — в голосе Эрика уже не было злости или гнева. Это, скорее, была уже мольба.

— Да не скажу я это тебе, сынок. Не поймешь ты меня — теперь уже Гарольд уставился в пол, его голос звучал глухо.

— Кровь и возмездие — не стал выбирать выражения Эрик — Мне уже 14. Я достаточно взрослый. Я хочу это услышать, па!

— Нет.

И тут Эрик сорвался. Он и сам не понял, как в руках у него оказалась глиняная кружка и когда она полетела в стену.Осколки, жужжа как шмели, разлетелись по кухне, они звякнули о кафельный пол, и оставили красноватые следы на побелке стен.

Родители молча уставились на последствия его выходки и губы Эрика исказила ироничная усмешка. Он знал, о чем они думали: родители жалели копеечную кружку, мигом забыв о том, что огромная катастрофа вот-вот сокрушить их семью. Ну да, кружка разбита сейчас, а семья... Это будет завтра и думать об этом можно будет тоже завтра. И тут его злость утихла, более того — Эрик почувствовал смущение и вину. Ну, вот такие у него старики, что теперь?

В этот самый момент в дверь постучали — в наступившей тишине этот звук был слышен отменно. Фрея, как настоящая хозяйка, не терпящая беспорядка на кухне, тут же всплеснула руками и кинулась собирать осколки кружки. Впрочем, Гарольда подобное не смущало, и он гаркнул —

— Входите! -

Как будто весенний ветерок впорхнул в угрюмый дом — в кухню, как на крыльях, вбежала золотоволосая голубоглазая девушка, за ней следовал крепко сбитый и плечистый парень. Это был ее брат.

— Ингеборга, Бьёрн, добро пожаловать — помня о вежливости, первым поприветствовал гостей Гарольд.

Фрея высыпала осколки в мусорное ведро и приветливо улыбнулась молодым людям.

— Добрый день — сказала Ингеборга и негромко продолжила — Я знаю о результатах дуэли. Мне так жалко...

Бьёрн, стоящий за ней,деловито кивнул, присоединяясь к сказанному сестрой. Он был не слишком разговорчив и предпочитал словам дело, в крайнем случае — жесты.

Натянуто улыбнувшись, Фрея заправила выбившуюся седоватую прядь за ухо:

— Спасибо тебе за твои слова, девочка. И спасибо вашим родителем за меч и зелье, они ведь им тоже не с небес упали. И все впустую...

— Не волнуйтесь вы так, тетушка Фрея, не надо. И они не жалеют об этом! Это же не просто так было, это ради вас. Мы будем ужасно по вам скучать, если вам придется уехать. — и тут лицо девушки омрачилось, будто она захотела забрать свои слова назад.

Гарольд понял, что девушка сейчас очень жалеет о сказанном и, кашлянув, сказал сыну -

— Эрик, давай-ка, одевайся и иди прогуляйся с друзьями. Мне, видишь ли, надо кое о чем поговорить с твоей матерью, без всяких сопливых советчиков. И дверь закрой за собой, а то вечно забываешь это сделать!

Эрик захлопнул за собой дверь, громыхнув ей даже больше положенного, сбежал по лестнице и накинул на голову капюшон шерстяной толстовки, аналогичной тем, в которые были одеты его друзья. Собственно, они сделали то же самое — так было теплее и... И еще капюшон для каждого из них был тем индивидуальным пространством, которое они хотели иметь. Иногда ведь человеку надо побыть самому с собой наедине?

Эрик шёл молча и так быстро, что Ингеборге приходилось время от времени ускорять свой шаг, чтобы не потерять его в тумане, казалось, он вовсе забыл о том, что он не один. И только когда они достигли холма и увидели море, Эрик наконец остановился и скинул капюшон с головы.В конце концов ребята совершенно не виноваты в том, что произошло сегодня и не стоит вымещать на них свое зло. И потом — во всех переделках они всегда были с ним, что бы не происходило. Да и сейчас они хотят ему помочь.

Эрик любил это место, отсюда можно было увидеть всю деревню Остерьфьёрд, которая была его домом. Нет, пейзаж был не слишком веселым, особенно для какого-нибудь городского пижона — бесконечные поля оливковых деревьев, аккуратно посаженных рядами возле шести небольших ферм да большое круглое сооружение, в котором был пресс для давки оливок. Впрочем, он просто знал, что там все это есть — в таком тумане как сегодня, все равно это было невозможно разглядеть.

Впереди, у моря, раскинулся пустой песчаный склон, близ которого высился огромный валун, надежно закрывающий от свежего бриза, под которым они и разместились. Впрочем, как и всегда — это было их тайное место.

— Не расстраивайся, Эрик — Ингеборга как-то очень робко и потому трогательно накрыла своей теплой рукой его руку — Не так уж все плохо.Наверное.Да, тебя теперь скорее всего перераспределят, но ведь ты можешь попасть и на солевые поля? Это значит, что ты будешь жить в Хоупе, а он не так уж и далеко отсюда.

— Ерунда — как всегда лаконично и веско заявил Бьёрн, — Центр Распределения не принимает решения до окончания школы, это факт.

— Вы видели, как это было? — Эрик решил сменить неприятную ему тему. И потом — он хотел знать детали того, что случилось.

— Да — Бьерн был парнем резким, но при этом ему была свойственна определённая деликатность в общении с друзьями. Впрочем, друзей у него было немного, в первую очередь потому что он был резким парнем — Мы все были на арене, все из Остерфьёрда, это как минимум. Да и из изХоупа народ подтянулся.

— Если бы вы знали, как это было жутко — ждать — изумрудно-зеленые глаза Эрика сверкнули — Но, елки палки — она же моя мама, как я мог уйти из дома?

Парень помолчал, а потом все-таки спросил -

— Как она билась?

— Это было что-то! — Ингеборга явно обрадовалась тому, что Эрик немного оттаял — Как она владеет ятаганом — это не описать словами. Но ты же знаешь, кто вышел против нее? Это ведь Рагнок. Он только в броню вложил десять тысяч золотых монет, не меньше.

— Больше. — Бьёрнне очень хорошо читал и писал, но вот в броне и оружии он разбирался, более того — по этой части он был экспертом, каких мало.

— Несправедливо — Эрик сжал зубы — Это все несправедливо.

Эрик был максималистом, это свойственно ярким натурам в юном возрасте. Он никого не жалел и не терпел, чтобы кто-то жалел его. Мысль же о том, чтобы пожалеть самого себя вообще казалась ему абсурдной. Так было всегда — но сегодня...Сегодня все было не так, как всегда. Перераспределение, которое забросит его в чужие места к чужим людям, да еще старики, которые не видят дальше носа и почему-то по-прежнему считают его ребенком, нервным и ненадежным. Они даже не позволили ему остаться, когда собрались чтобы обсуждать будущее, которое повлияет на них всех. И на него тоже! Разве он хоть раз, хоть один раз подвел их? Он был их сыном — верным, надежным и способным держать язык за зубами.

— Конечно — несправедливо — раскраснелась Ингеборга. В этот момент, когда ее обычно бледные щеки запунцовели, стало заметно сходство с ее братом, у которого румянец на щеках был всегда — Все обвинения из пальца высосаны. Разве это вина вашей семьи, что солнечная батарея сломалась? Это могло случиться с любым! Так почему наказывают вас?

— Да — подтвердил Бьёрн, шнуруя воротник толстовки, ему становилось холодно — К тому же новая семья не может заполнить квоту, это всем понятно. Нет у них права на ваше перераспределение.

Эрик молчал. Друзья говорили простые и правильные вещи, но ему от этого легче не становилось.

— Центр Распределения вообще понимает, что творит? — Ингеборга разошлась ни на шутку, но сказав последнюю фразу, она как-то сникла и отвела глаза в сторону -Вот только — что мы можем сделать? Бросить им вызов даже в принятии маленького решения — это значит одно — смерть на арене. Твоя мама это сегодня наглядно доказала.А у них ведь есть еще другие радикальные меры, я слышала, как папка об этом с дядей Свеном говорил. Не знаю точно, какие, но думаю — ничего хорошего в этом нет.

Эрик взглянул на нее и улыбнулся -

— Ты когда-нибудь мечтала о сражении с Центром Распределения и победе над ним?

— Всегда — немедленно откликнулась Ингеборга и взглянула в его глаза, прямо и открыто. Она поняла, что Эрик сейчас задал ей может быть самый главный, самый важный для себя вопрос.И даже если бы ей пришлось в этот момент соврать, то она пошла бы на это. У этого парня, который, что уж там — небезразличен, у него сегодня отняли все. Почти все. И она не может, не должна отбиратьу него последнее — мечту в то, что есть кто-то еще, кто-то, кто думает, как он.

— Никогда -Сказал Бьёрн, далекий от душевных терзаний — Не тот случай.

В этот момент на черный камень спланировал зяблик, который выискивал себе укрытие от холода, который проникал к нему под оперение ипо этой причине озабочено вертевший головой. Казалось, что ничего не могло укрыться от его крошечных чёрных глаз.

Теплая рука, лежащая на руке Эрика, сжалась, когда Ингеборга неосознанно застыла, стараясь не спугнуть птицу.

И тут Эрик впервые за этот день почувствовал что-то, что отличалось от мрака тоски и безнадежности, который его окружал, это было похоже на луч света, который пробился сквозь непроглядные тучи.