Другая грань

Неповоротливое с виду существо с огромными зубами, которые скорее годились для перекусывания хребта лошади, а не чаепития, на котором они и встретились, сняло цилиндр и слегка поклонилось:

— Добрый вечер, Книжник. Я слышал о вашей организации, а потому с удовольствием приму вас к себе. К сожалению, некоторые члены моей семьи могут не понять, что вы придерживаетесь политики невмешательства, а потому будет умнее, если ни вы, ни я не расскажем остальным об истинной сущности вашей миссии.

— И за кого же вы собираетесь меня выдать, Граф? За акума? Но эти тупые создания...

— Не надо обижать моих акума, мальчик, — хохотнул Граф и сделал глоток. — Книжники... Вы настолько идеальны в умении контролировать свои эмоции, что мне ни разу не удалось почувствовать ваше горе. Как тебя звать?

— У меня нет имени.

— А как бы тебе хотелось, чтобы тебя называли?

Книжник помолчал, припоминая имя, которое ему когда-то нравилось:

— Зовите меня Крис.

— Крис... — повторил Граф и довольно кивнул. — Хорошо, Крис. Я скажу, что ты — акума новой модели и подчиняешься только мне. Никто не усомнится в моих словах.

Книжник поморщился: выдавать себя за изобретение Графа, пусть и даже навороченное, ему не хотелось, но особого выбора у него не было. Да и какая разница, кем называться, если это не помешает ему выполнить задание?

— Вижу, ты согласен, — хихикнул Граф, что заставило Книжника нахмуриться: неужели на его лице что-то отразилось? — Идём, нечего терять время — я слышу, Роад уже ищет меня.

На семейном обеде Ноев ему присутствовать, конечно же, не разрешили. Но способность Книжника становиться незаметным для человеческих глаз в очередной раз ему очень пригодилась. Не вовсе невидимым — было бы глупо иначе выдать себя, наткнись на него кто-нибудь, — а именно незаметным, будто пустое место. Граф, конечно, его видел — умение действовало только на людей, а считать Тысячелетнего человеком мог только безумец, но остальные Нои его не замечали. Книжник прислонился к стене и стал наблюдать за теми, с кем он проведёт в одном лагере ближайшее время: Граф вряд ли мог обеспечить Книжника достаточным количеством информации, а потому связи надо налаживать сразу же.

За столом их сидело всего шестеро, включая Графа — меньше половины, но Тысячелетний говорил, что остальные его приближённые редко выходят на арену мира, предпочитая оставаться за кулисами его игры. Франт лет двадцати пяти негромко переругивался с двумя странно одетыми Ноями — Тики Микк, Джасдеро и Дебитто. Ещё двое ели молча, не отвлекаясь на гомон за столом: высокая брюнетка — Страсть Ноя — и явно недалёкий гигант со странными гастрономическими пристрастиями — Гнев Ноя.

Слишком семейная атмосфера для существ, готовящихся изменить этот мир к лучшему (в своём понимании, конечно); их нечеловеческую природу выдавал пепельный цвет кожи да линия стигматов на лбу.

Конечно, проще было бы сблизиться с кем-то из них и получать информацию напрямую, но Книжник не видел ничего, что сейчас помогло бы ему осуществить эти намерения. А собирать данные по кусочкам, чтобы потом из них складывать полную картину — занятие для Книжника, конечно, привычное, но утомительное. Да и потеря времени колоссальная, но пока возможности что-либо изменить у него нет: да и кто из детей Ноя будет общаться с простым акума, хоть и усовершенствованным? В их глазах он будет только инструментом. Хорошим, в какой-то степени необходимым, но инструментом. А не кем-то, с кем можно разговаривать.

— Джасдеро, Дебитто, вы уже нашли маршала Кросса? — вот и первый колокольчик.

Нои как-то подобрались, пропустив язвительное замечание от Микка — как укол булавкой, не смертельно, но обидно и неприятно.

— Ещё нет, господин Граф, — Уза Ноя (или уз? Книжник пообещал себе ещё подумать над тем, как он будет их называть, не для истории, конечно, для себя), — кажется, Джасдеро, повесил голову.

— Но мы идём по его следу, — попытался загладить общую вину Дебитто.

— Поторопитесь, — в голосе Графа не было ни намёка на неудовольствие. — Мариан Кросс далеко не глуп, и может смешать наши планы.

Узы Ноя как-то виновато переглянулись и уткнулись в свои тарелки, больше не обращая внимание на подколки Тики — видать, поиски маршала были делом не из разряда простых.

Наконец, обед кончился, и Граф, незаметным жестом, приказал Книжнику идти за ним.

Единственное, что Книжник вообще признавал во всём этом прогнившем мире — это наличие в нём красоты. Совершенно бесполезной вещи, которая никого на самом деле не спасает, но, как специи к мясу, придаёт воздуху какое-то новое ощущение. Перед ним в кресле-качалке сидел Граф, гротескно воплотивший в себе изнанку красоты, — Крис не признавал пряностей, мешающих понять истинный вкус.

— Когда мне можно будет отправиться на задание?

Граф издал какой-то свистящий звук и оттолкнулся от пола. Натужно застонали деревянные полозья, рыдая от усталости.

— Думаю, что уже завтра ты сможешь отправиться куда-нибудь вместе с моими акума. В мире сейчас неспокойно и так интересно...

— Благодарю, — Книжник кивнул, с тенью неудовольствия смахнув длинную прядь с красивой маски, когда-то заменившей ему лицо.

Сзади открылась дверь, и серо-белый вихрь пронёсся мимо него прямо на Графа — на какое-то мгновение удивлённый Крис пожалел бедное кресло и уставился на оранжевую тыкву, которая, в свою очередь, смотрела на него вырезанными в мякоти глазами. Похоже, странный зонтик был удивлён не меньше самого Криса.

— Кто это? — тонкий детский голосок разорвал повисшее молчание.

Книжник замер, готовясь играть в ложь, придуманную для него Графом — притвориться даже умным акума было несложно.

— Это Книжник, — прозвучал ответ довольного Графа. — Но ведь ты и сама догадалась, не так ли, Роад?

Крис молча смотрел на подползшую к нему девочку. Пару мгновений они просто смотрели друг другу в глаза, пока Роад не улыбнулась:

— Значит, ты поможешь сделать мне математику!

Крис молчал, стараясь выглядеть спокойным, хотя вихрь мыслей в его голове никак нельзя было назвать плавным: эта Роад сразу догадалась, кто он. Но в его мысли она не лезла — Крис бы это почувствовал. Значит, она прочитала его память, как масть на игральной карте. А память нужна только...

— Мечты Ноя? — приподнял бровь он, дождавшись довольного кивка девчушки. Та будто прикидывала, стоит ли этот человек её внимания, или лучше пойти и пристать к кому-то, кто будет более отзывчив. Книжник уже чувствовал, что сейчас будет проверка, он был к ней готов.

Роад его не разочаровала: Крис тут же ощутил давление на щит, которым он окружил сознание. Повинуясь силе Книжника, щит тут же прогнулся, открывая искусно сделанную брешь, пропуская её внутрь. Девочке был нужен его самый сильный страх, но дать ей понять правду — значило обречь себя если не на вечные, то на очень и очень долгие разговоры с Роад в закромах собственного сознания. Осталось лишь выпустить ей навстречу что-то склёпанное наспех из всего, что подвернулось: обрывки мыслей, шлак из чувств, нежеланные образы из чужого прошлого. Выпустить и надеяться, что она не заметит подделки. Не заметила — и из оцепенения Криса уже вывел чуть укоряющий голос Графа:

— Роад, разве так можно встречать гостей?

— Прости-прости! — девочка замахала руками и умоляюще посмотрела на Тысячелетнего. — Только не лишай меня сегодня конфет!

Последняя фраза Камелот и завершила образ этого странного Ноя: ребёнок, разум которого развивается уже много лет, а тело так и остаётся неизменным. Будь Книжник кем-то другим, он бы её даже пожалел. Но она, видимо, пожалела его, потому что вопрос, брошенный напоследок, ещё минуту звучал у уходящего Книжника в ушах: "А тяжело бояться чувствовать?".

Прошёл месяц, другой, третий... Книжник быстро понял преимущества своей новой личины, хоть поначалу и был недоволен: никто из Ноев, не считая Роад, не видел в акума ни объекта для беседы, ни ещё чего-то, что заставило бы Криса как-то изменять свой план работы. Что до Камелот — та сразу поняла, что Книжник не представляет для неё никакого интереса: обычный человек с обычными страхами. Конечно, наивно было бы предполагать, что та попытка останется единственной, но, учитывая срочность, обманка для неё тогда была изготовлена превосходно.

Но оказались в его бытии акума и существенные минусы: источником информации для него служили только собственные глаза да редкие беседы с Графом, а тот в последнее время был весьма немногословен. Конечно, ещё имелась обширная библиотека Тысячелетнего, но на то, чтобы прочитать и перевести все имеющиеся в ней книги, Книжнику бы потребовались годы, а таким количеством свободного времени он не располагал. Конечно, выходы в поле были интереснее, но Крис быстро выучил как тактику боя акума первого и второго уровня, так и умения их противников-экзорцистов, а потому очередное задание отдавало смертной скукой. Нои в этих битвах почти не участвовали, ограничиваясь невмешательством и простым наблюдением. Конечно, до поры.

Так и случилось в очередной раз: сравнительно небольшая группа акума — около двух десятков — напала на провинциальный городок неподалёку от Парижа. К несчастью для них где-то рядом находился искатель Чёрного ордена, который и вызвал экзорциста. Будь акума больше, они бы победили, но уже через полчаса над пустырём, который был выбран для битвы, расстилался только едкий дым, да валялись вокруг обломки покорёженного, ещё раскалённого от встречи с Чистой силой металла — всё, что осталось от этого небольшого отряда Тысячелетнего Графа.

Экзорцист быстро ушёл — действительно, какой смысл оставаться среди поверженных врагов, искателя тоже не было видно, потому Книжник решил прогуляться по пустырю — раньше у него не было возможности посмотреть, что же остаётся от акума после боя. Просто праздный интерес, который мог бы дать ключ к разгадке способности Графа оживлять машину при помощи человеческой души.

Под ногами хрустела опалённая трава, а воздух был настолько пыльным, что скрываться от чьих-либо глаз было просто бессмысленно. Книжник сбросил свой полог незаметности и теперь просто прогуливался между обломками, выискивая хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы помочь ему получить ответы. Безуспешно: остывающие груды металла просто валялись, безжизненные глаза кукол, так недавно бывших машинами для убийств, смотрели в закопченное небо. Крис нагнулся, чтобы поднять железный прут и рассмотреть его ближе.

— Кто вы? — послышалось откуда-то сзади. Книжник медленно обернулся: на него во все глаза смотрел невысокий худой человек в грязно-бежевом балахоне. Искатель.

Крис думал, что ему делать: исчезнуть сейчас значило дать Ордену ложную информацию о том, что у Графа новый приспешник. А это хоть немного, но могло качнуть чашу весов — ошибка для Книжника крайне нежелательная. Значит, стоит попытаться его обмануть.

— Просто человек. Услышал взрывы — решил узнать, что произошло, — Книжник попытался улыбнуться. Кажется, искатель ему поверил, потому что дальше он заговорил совсем другим тоном:

— Лучше уходите отсюда. И не прикасайтесь к этим обломкам — вы заразитесь смертельным вирусом... — тут его взгляд упал на кулак Криса, в котором как раз-то и был зажат фрагмент павшего акума. Глаза искателя расширились от ужаса, Книжник выругался про себя и отбросил железку. В образовавшейся тишине лязг, сопроводивший её падение, был особенно противным.

Искатель отступил на шаг назад и, достав пистолет, нацелил его на Книжника:

— Вы — Ной?! Не подходите ко мне!

Рука с пистолетом дрожала, лоб искателя покрылся испариной — видимо, он был довольно молод, раз не умел держать себя в руках. И везуч, раз до сих пор уцелел, прячась за спинами экзорцистов. Впрочем, Крису уже было всё равно: живым отпускать искателя было нельзя. В Ордене, как он знал, их было в изобилии, так что потеря одного не будет считаться чем-то из ряда вон выходящим. А знание о новом "Ное" может помешать Книжнику и дальше выполнять свои обязанности.

Книжник снова посмотрел на искателя: тот был на грани истерики. В глазах плескалась неприкрытая паника, палец на курке дрожал, готовый вот-вот сорваться — это Книжника не устраивало совершенно: с такого расстояния нанести смертельную для человека рану было несложно.

— Мне очень жаль, — пробормотал он и со скоростью, которую человеческий глаз уловить не в состоянии, приблизился к искателю и, сжав ладонь на его горле, просто раздавил его. Противный хруст трахеи, брызги крови из разорванной артерии — и мёртвое тело кулем валится на землю. Пустырь стал могилой и для человека, в чьих глазах паника в последний момент успела смениться растерянностью.

— Значит, драться ты всё-таки умеешь... — прежде, чем снова оглянуться, Крис успел подумать, что голоса из-за спины начинают подбираться к первому месту в списке вещей, которые он не любит.

Тики Микк, так нелепо выглядевший в своём элегантном костюме среди всего этого мусора, подкидывал на ладони серебряную пуговицу. И ухмылялся.

— Я уж думал, Граф дошёл до того, что создаёт не боевых акума.

Книжник молча ждал окончания разговора — вряд ли Ной рассчитывал на какой-либо диалог, а потому должен был уже уйти. Но Микк, прищурившись, смотрел на него, затем достал из кармана какой-то предмет, бросил Книжнику:

— Лови!

Рефлексы сработали чётко — и в руке человека оказался слабо светящийся осколок Чистой силы. Книжник нахмурился и бросил его обратно Ною — все его прикрытие только что лопнуло, как мыльный пузырь. Ной в ответ усмехнулся и, придержав рукой цилиндр, кивнул. И исчез. А Крис ещё минут десять бездумно ходил по пыльному пустырю и пытался прогнать мерзкое чувство разочарования в этом дне.

*

Задание до глупости простое — Тики даже подумал оскорбиться, когда Граф приказал ему идти в Барселону и припугнуть не в меру распоясавшихся экзорцистов. Не разделаться с ними — просто припугнуть, будто свору оголодавших дворняг: выстрелишь в одну, остальные с воем разбегутся. Неужели простые акума не в состоянии выполнить эту простую работу? Впрочем, всё неудовольствие иссякло, когда ему в сопровождающие дали этого Книжника. Тики он нравился: этот непонятный человек умудрялся мирить в нём обе его половины: человеческую и Ноя. И теперь Книжник стоял у окна, как-то обречённо глядя на шпили недостроенной церкви, которые медленно плавились под безжалостными лучами последнего для этого города мирного заката.

— Так и будешь молчать, Книжник?

Не обернулся, даже не вздрогнул — "хвост", стянутый лентой, еле заметно качнулся:

— Значит, догадался? — глупый вопрос, да и не ждал Книжник на него ответа. Просто констатация факта, известного им обоим.

— Значит, догадался, — кивнул ему в спину Ной, отчего-то не желавший, чтобы тот повернулся: было в этом что-то... завораживающее. В этой напряжённой позе, которая, казалось, впитала в себя всё марево безымянного ужаса, витавшего над городом. Тики невольно поморщился: страх и обречённость — слишком терпкий коктейль для Ноя, питающегося удовольствием. Можно было ждать, что в этом Книжнике проснётся такое близкое всем людям чувство — жалость к себе подобным, но если она и была, то оказалась запрятана очень глубоко.