Happy Ending

Then live the rest of our life,

But not together.

(с)

Ницца-Неаполь-Париж... Теперь вот Амстердам. Грязный и холодный, как вода в каналах, по которым они плыли уже около получаса. Бешеная гонка продолжалась уже несколько недель, и было совершенно непонятно, отчего обычный торговец живым товаром так припустил. Словно пытался сбежать от самой смерти, хотя приказа на убийство у них не было. Впрочем, откуда знать это обычному торговцу людьми? "А с каких пор Орден посылает за обычными?" — вмешался, в свою очередь, внутренний голос.

Парень прикрыл глаза, пытаясь внутренним взором поймать ниточку, которая вела к герру ван Дрейку, скрывающемуся где-то в Новом Вавилоне. Нити путались, не давались в руки, рвались, словно будущее только-только начало оформляться и походило на вязкую глину, не поддающуюся лепке. Впрочем, так всегда, если имеется слишком мало входных данных. Провидение — точная наука, насколько точной может быть теория вероятности. И верность предсказания очень во многом зависит от заданных параметров. Которых сейчас явно было недоставало.

— Прибыли, — лёгкая ладонь учителя коснулась плеча, каблуки форменных сапог приглушённо зазвучали на мостовой. — Айвен?

Парень моргнул — алые нити перед глазами рассыпались мириадами точек. Кивнув, он выбрался из лодки вслед за уже удалявшимся учителем, по запаху определяя, что прибыли они далеко не в самый благополучный район.

— Что-то увидел? — учитель не поворачивал головы и говорил очень тихо, но Айвен всегда его слышал. Будто голос этого человека воспринимался каким-то другим уровнем сознания.

— Каша, — вздохнул он. — Странно, вроде простое задание: поймать и спросить. А тут эта беготня по Европе...

Его прервали взмахом руки. Пришли. Дом в классическом стиле этого города притёрся к двум другим точно таким же. Но давно некрашеный фасад убивал всё очарование непривычной постройки. И уж совсем дико смотрелась приоткрытая дверь. Первая ниточка, в которую можно вцепиться сознанием: внутри их жизням ничего не угрожает. Хотя Айвен ни разу не вытягивал вероятность, в которой хоть что-то угрожало бы его учителю.

Они вошли внутрь, почти сразу наткнувшись на витую лестницу. Ещё один жест рукой — идти на пять шагов позади — сохранился ещё со времен раннего ученичества, когда он не мог пользоваться своей Чистой Силой для предсказывания действий противника в реальном времени. И учитель всегда шел первым, принимая удар.

Наверху, видимо в спальне, горел свет. И, как только Айвен приблизился к двери, послышались голоса, хотя слов он разобрать не мог. Учитель разговаривал с ван Дрейком?

Он толкнул дверь шире и практически оцепенел: ван Дрейк, без сомнения, находился в комнате. Правда, он говорить в любом случае не мог бы: неровный свет лампы выдёргивал из полумрака расплывающееся тёмно-бордовое пятно на белой рубашке, голова безвольно свесилась на грудь. Говорил его учитель, а фигура собеседника только проглядывала силуэтом на фоне окна.

— Пора, — усмехнулся незнакомец и, порывисто обняв учителя, выпрыгнул вон.

Развилка. В каждой нити — по несколько опорных точек. Обе нити короткие, будущее не определено. Точки схожи — вероятность событий велика. А значит, с незнакомцем он ещё встретится.

От полутранса заболела голова — Айвен поморщился. С того момента, как ван Дрейк впервые ускользнул от них в Ницце, он держал себя в постоянном напряжении, чтобы не упустить любую развилку, которая могла бы вспыхнуть при получении малейшего клочка информации. Но данных не было, как не было и смысла продолжать вглядываться в вероятности теперь: с появлением странного человека, скрывшегося в оконном проеме, алые нити заплясали и спутались в такой клубок, что для его разбора явно требовалось нечто большее, чем перегруженный погоней мозг. Тем более, что сам Айвен не понимал ровным счетом ничего, а надеяться на словоохотливость учителя — всё равно что молить скалу о воде.

Он очнулся, только почувствовав, что его внимательно разглядывают. Учитель молча ждал.

— Ничего. Вы же знаете, что я не могу предвидеть, не понимая ничего, — в тоне Айвена был скрытый намёк — единственная форма недовольства, которую он мог себе позволить.

— Я пока сам мало что понимаю, — снизошёл тот до ответа. — Потому предпочту не путаться и не запутывать тебя, прежде чем поговорю со Смотрителем. Нам пора.

Чёрные волосы, затянутые в высокий хвост, несильно стегнули Айвена по плечу — и в следующее мгновение учитель уже спускался по лестнице. Парень, догоняя его, в очередной раз посетовал на отсутствие такой же физической подготовки, как у его учителя. Нет, потягаться с обычными людьми он мог, и вполне успешно, но только не в том случае, когда выносливость и скорость получают дополнительную поддержку от Чистой силы.

Эти, ставшие привычными, мысли отвлекали от вопросов, которые требовали, чтобы их задали. Хотя бы о том, кто был человек, перерезавший горло их жертве. И почему учитель его отпустил. И почему дал себя обнять — за все время, что Айвен знал Канду, ещё никто не осмеливался обращаться с ним настолько... по-дружески. Некоторые пытались — взять хотя бы маршала Уокера, но тот всякий раз в ответ слышал такой поток брани, что уши краснели даже у портретов рыцарей, развешанных в столовой. Хотя учителя и маршала связывало явно очень многое...

*

До Кале добрались быстро, но паром на острова уже отошёл, так что, к тайному облегчению Айвена, им пришлось заночевать на постоялом дворе в компании таких же путешественников. Учитель был обыкновенно немногословен, хотя Айвен заметил, с каким подозрением он оглядывает собравшихся в трактире людей. Утолив голод, Айвен всё-таки рискнул осторожно спросить:

— Я успел понять, что с этим человеком мы ещё встретимся, — уточнять, с кем именно, смысла не было.

— Ну, в этом не сомневайся, — буркнул учитель. — Так просто он не отстанет.

Айвен ждал продолжения, но учитель мрачно рассматривал донышко своей кружки, словно желая проверить старинную поговорку. Он рискнул продолжить:

— Но кто это? Я не смог предвидеть нашу встречу в первый раз.

Учитель пожал плечами:

— Это служитель Ордена ещё более древнего, чем наш. И, судя по тому, что он нарушил основной запрет, встретившись со мной, назревает что-то нехорошее. Вероятно, это связано с неприятностью, произошедшей с нами около двадцати лет назад.

Айвен медленно кивнул: о том, что случилось ещё до его рождения, он знал поверхностно, но даже эта информация навевала неприятные ощущения. Двадцать лет назад Орден был организацией несколько иного профиля, чем теперь: основным и единственным противником экзорцистов являлся Тысячелетний и его приспешники, хотя сам Айвен ни разу ни с кем из них не встречался. Принцип отношений Ордена и Графа основывался на балансе сил: когда одна сторона получала конкурентное преимущество, вторая моментально наращивала потенциал, добиваясь равновесия. Однако наступил переломный момент, когда обе стороны не поскупились на ресурсы, чтобы раз и навсегда расправиться с противником. Это и послужило началом кризиса: Орден, стремясь завоевать первенство в своеобразной гонке вооружений, начал создавать искусственных воинов огромной силы, а Тысячелетний... Что именно сделал Граф, до сих пор оставалось загадкой, однако создание, порождённое им, вышло из-под контроля, начав уничтожать всех без разбору: своих и чужих. Очевидцы, которых, к слову, осталось совсем немного, утверждали, что это был демон такой силы, что Орден тогда сделал, по их мнению, немыслимое: пошёл на союз с этим самым Графом. И тот факт, что Чистая сила не взбунтовалась против такого странного взаимодействия, говорил об очень многом. Чем кончилась страшная битва — неизвестно до сих пор. Но Граф с того момента потерял практически всех своих демонов, и вот уже много лет ни его, ни его монстров видно не было. Сам Черный Орден потерял большинство экзорцистов и тоже не был в состоянии продолжать хоть какие-то военные действия. Только то обстоятельство, что Чистая сила всё ещё действует, и новые воины пополняют состав Ордена, свидетельствовал о том, что Тысячелетний всё ещё жив.

Мысли Канды были заняты примерно тем же: в той паре реплик, которой они успели обменяться с Книжником, не было никакой точной информации. Кроме самого факта разговора: не будь дело настолько серьёзным, Книжник никогда бы не нарушил главное правило своего Ордена о невмешательстве. Хотя если тварь всё-таки появилась, здесь уже не до правил: если не будет мира, некому и незачем будет писать его историю. У Канды не было причин не верить Книжнику — тот редко ошибался, но проверить факты у Смотрителя Ордена было необходимо. Равно как и собрать тех, у кого ещё есть право называться экзорцистами, а не мальчиками на побегушках, как сейчас. После исчезновения Графа бойцы Ордена всё ещё продолжали так называться, и Канда иногда спрашивал у себя, почему никто ни разу не поинтересовался, при чем здесь изгнание демонов. Впрочем, об уровне интеллекта так называемых "воинов Ватикана" у Канды всегда было свое мнение.

*

Паром отправлялся на рассвете, так что уже к полудню Канда был на пороге кабинета Смотрителя. Сказать, что этот человек был ему неприятен — значило покривить душой. Он честно выполнял свои обязанности, не отправлял своих людей в заведомо безнадежные передряги, имел наглость спорить с Ватиканом по поводу того или иного задания... Но не вызывал у него уважения. Просто не мог сравниться с Комуи Ли, который, казалось, делал всё то же самое, но одновременно совсем иначе.

— Как прошло ваше задание? — Смотритель каждый раз вполне искренне интересовался исходом любой операции.

— Когда мы его настигли, ван Дрейк был мертв, — ровно произнес Канда, только сейчас осознав, что говорить об участии в этой истории Книжника явно не стоит. Это порождало массу неудобств: в Айвене он был уверен — мальчишке не надо объяснять, кому и о чем можно умалчивать, однако сказать про тварь и при этом не выдать источника информации... Он был не силен в придумывании легенд.

— Это очень неприятно, — вздохнул Смотритель. — Но хоть свое грязное дело он оставил.

Канда кивнул и чуть сжал пальцы на рукояти меча: такое объяснение было крайне сомнительным, но чем черт не шутит...

— Смотритель, я хотел бы попросить доступ к материалам по делу высшего акума.

Мужчина аж выронил ручку из толстоватых пальцев и ошарашено уставился на него:

— Зачем тебе? Ведь прошло столько лет. Да и ты участвовал в той войне.

— Я знаю немногое, и у меня были другие дела, — уклончиво ответил Канда. — Ведь не доказано, что тварь была убита. А значит, история может повториться.

Смотритель недоверчиво взглянул на него и жестом пригласил сесть. Что ж, его хотя бы не прогнали с порога.

— Пока ты не убедишь меня в том, что этот разговор действительно стоит продолжать, я не скажу тебе ничего.

Это уже было завуалированным отказом. Во всяком случае, Канда понял, что папки с делом ему не дадут. Остался последний шанс.

— Я устал убивать людей, Смотритель.

Как ни странно, эта уловка сработала и сейчас. И это было ещё одним обстоятельством, согласно которому нынешний Смотритель никогда не заменит Комуи. Тот был достаточно нечеловечен, чтобы видеть ложь в таких вещах насквозь. А этому только и сказали, что партия созданий, к которым относился Канда, не отличаются от людей — вот он и рад увидеть хоть какую-то вспышку любви к людям со стороны мечника. Глупо, но срабатывает.

— Послушай, Канда... Я очень уважаю твои чувства, ведь ты — один из тех, кто ещё сражался не только с людьми. Но ты выбрал неверный путь. Твари больше не существует.

Канда мрачно смотрел на него, не решаясь заговорить. Истолковав этот взгляд как-то по-своему, Смотритель тяжело вздохнул и извлек из стола немного помятые листы бумаги и протянул их ему:

— Я не имею права показывать это тебе, так что читай быстрее. И не думай, что у меня в столе постоянно лежит эта папка — просто совпало, что именно этот отчет оказался под рукой, я недавно перечитывал. Сплошные совпадения...

"Совпадений не бывает", — подумал про себя Канда, пробегая глазами строчки. Это действительно был крайне необычный документ: отчет не главе Ордена, а напрямую Ватикану. Отчет был весьма кратким, если не представлять, что именно стояло за сухими канцелярскими фразами: искусственные экзорцисты, которых, судя по цифрам, Святой Престол наклепал просто в невероятных количествах, были просто брошены на демона из расчета, что хоть один да справится. Погибли сотни, однако тварь была мертва.

Будь это любой другой документ, Канда бы уже трижды усомнился в написанном, однако отчет Ватиканских Воронов... Канда прекрасно знал, как обстоят дела с проверкой данных в Ордене: если б не изворотливый ум одного из товарищей, им бы не удавалось выходить сухими из воды так часто. И то каждый раз Комуи смотрел так, словно дыра в груди уже давно существует, а он просто пытается разглядеть, бьётся ли сердце. Впрочем, он ничего не говорил, хотя после таких взглядов сомнений в его осведомленности не оставалось. Нынешнего смотрителя провести проще, но это не его вина: война как таковая кончилась, и Орден превратился в что-то наподобие элитного клана наёмников. А для этой работы мастерство прежнего Смотрителя уже не требовалось.

Зато Ватикан провести было невозможно никогда. Шпионская сеть папистов была легендарной: они следили за Орденом, друг за другом, за ещё бессчетным количеством подчиняющихся им организаций. И уж точно не прошляпили бы такое событие, как убийство акума, выкосившего практически весь Орден и вообще половину населения Старого света.

— Благодарю вас, — Канда с поклоном вернул бумаги ожидавшему его Смотрителю.

— Это бесполезно, — кивнул тот. — Всё, на что ты можешь надеяться — это возвращение Графа. Но я бы не стал следовать твоему примеру.

Канда мастерски изобразил на лице усмешку в ответ на явную попытку пошутить и, дождавшись разрешения, вышел из кабинета. Следовало о многом подумать и лучшее, чем он мог сейчас заняться — это медитация. Благо в Ордене все прекрасно знали, что в такие минуты его лучше не отвлекать.

Книжник не лгал. Это факт. Отчет лгать не мог. Это тоже истина. И это противоречие просто не могло существовать, однако оно было. Видимо единственное, что ему оставалось — это ждать объяснений от Книжника и надеяться, что тот всё-таки ошибся. Канда привык быть честным с собой и никогда не отрицал, что скорее принял бы переход какого-нибудь маршала на сторону Графа, чем возвращение этой твари. Сейчас действительно осталось слишком мало свидетелей той битвы: часть погибла на месте, выживших можно пересчитать по пальцам одной руки, новичкам неоткуда брать опыт в сражениях с нелюдьми. Скверно... Из тех, кто действительно способен сражаться — шпендель, который ненавидит тварь до ядовитых слез, однако втягивать его в это дело Канда не желал до последнего: слишком плохая из них получается команда. Вампир Крори выжил в той битве только чудом и уже много лет совершенно бесполезен: тварь что-то сделала с его мозгами. Маршала Кросса никто не видел с момента сражения и, по чести, мало кто верил, что он остался жив, хотя он оказался бы незаменим. Вот и всё. Остальные либо погибли раньше, либо потеряли свою Чистую Силу. Расклад пока получался совсем не в их пользу.