Негатив

В рамке из красного дерева — спокойное, умиротворённое лицо. Бледное, будто мгновение назад нарисованный на картине человек увидел что-то, испугавшее его до смерти. До смерти. Рыжие волосы яркими мазками контрастируют с чёрным бархатом фона. Красивое полотно, искусно выполненное самым правдивым художником в мире. Это если не знать, что лицо — единственное целое, что осталось он нарисованного человека. Все, что ниже — прикрытое крышкой тело забирали с поля боя буквально по частям. Картина вздрогнула — гроб поставили на загрузочный стол в кремационную печь.

— Не закрывайте крышку, — голос старика был совсем безжизненным: смерть ученика сократила и так недолгий промежуток времени, который ему осталось прожить, до нескольких месяцев.

Хотя, стоит отдать ему должное, держался он отлично, — Канда даже зауважал Книжника — только молчал теперь почти всегда. Потому что ему больше не с кем было разговаривать.

В Чёрном Ордене не хоронили павших товарищей — слишком велик соблазн для друзей погрустить на могиле — зачем рисковать? Урна с прахом будет сброшена в море.

Канда не стал дожидаться окончания церемонии — зачем? Дань уважения надо воздавать живым. И говорить о своей любви надо тоже живым — какое дело мёртвому до красивых речей? Уходя, он заметил взгляд Комуи, брошенный в его сторону. Неужели заставит остаться силой? Нет, не заставит — кивнул и потерял интерес к склочному экзорцисту. Знал, что Канда не любитель подобного — лучше погрустить о павшем друге у себя. А потом уйти на задание и не вернуться.

Но вожделенное одиночество не продлилось долго — в его комнату без стука вошёл старый Книжник. Канда даже не успел разозлиться — старик начал с порога:

— И что ты теперь будешь делать, мальчик?

— Какое тебе дело, старик? — грубость всегда заменяла мечнику все остальные проявления эмоций. А злость — все эти эмоции. Почти всегда.

Но Панда не обратил внимания на хамство, а просто продолжил:

— Что, решил уйти и погибнуть? А как же твоя цель? Неужто Лави настолько тебя переделал?

Канда ошарашено посмотрел на старика: конечно, он знает. И про них с младшим Книжником, и про Канду... Но никогда до этого момента старикан не показывал этого. Что же изменилось? Конечно, помимо смерти человека, который был одинаково дорог им обоим. А какая разница? Захочет — сам расскажет. Ведь не просто так пришёл?

— Я сменил приоритеты, — кислая ухмылка. — А что?

— Не спеши умирать, экзорцист. Кто знает — вдруг вы ещё встретитесь?

Похоже, старику совсем плохо — умом тронулся. "А ты, Канда, сам не тронулся?" — зазвучал ехидный голосок в голове, который мечник усилием воли заставил молчать.

— На том свете встретимся?

Панда покачал головой:

— На этом.

Ну да. Точно. Старик совсем сдал.

— Что значит "на этом"? — разговор пора было прекращать. Канде совершен не хотелось тратить время на обезумевшего с горя старика.

— То и значит. Лави не завершил свою работу, а её надо заканчивать. В общем, дело твоё, — Книжник кивнул и вышел за дверь, оставив экзорциста в одиночестве.

Канда попытался понять, что именно хотел сказать ему этот человек, но не смог. Нет на земле силы, которая позволяет мёртвым возвращаться к жизни. Конечно, кроме его лотоса, но у Лави ничего подобного не было — он бы знал. Но надежда, затрепетавшая внутри после слов старика, не умирала. Даже сейчас, когда разум опроверг саму возможность существования чего-то подобного. Это злило: Канда уже смирился с тем, что произошло там, в разбомбленном городе. И был спокоен. А сейчас выходило, что всё это спокойствие было настолько хрупким и зыбким, что бред полоумного старика снова перепахал всё внутри. Но умирать расхотелось...

Старый Книжник умер через два месяца. Не в бою, как это могло показаться, а во сне. Сердце старика просто остановилось. В Орден тут же прислали нового Книжника, на которого, впрочем, было наплевать всем, кроме Аллена. А он и не тяготился — просто делал свою работу, дружбы ни с кем не заводил, на вопросы отвечал так, что желание продолжать разговор отпадало сразу. В общем, Книжник, каким он и должен быть.

Текли годы, умирали экзорцисты, погибшим искателям вовсе не было числа. После смерти Линали на задании Комуи-таки перевёлся в какой-то секретный научный отдел в Центре — больше его в Ордене нито не держало. Аллен в Ордене не появлялся, выполняя какую-то свою миссию... За двадцать лет, что прошли с того памятного разговора со стариком, не осталось почти никого из прежних знакомых. Только сам Канда, который сдержал обещание не умирать, и Книжник, так и не ставший в Ордене своим. Естественно, Лави не было, и Канда почти уверился, что та фраза, сказанная ему стариком, была направлена только на то, чтобы экзорцист остался в живых. Хотя зачем это индифферентному, казалось бы, Книжнику — кто знает... Хотя жить было уже в тягость.

Гроза, как ей и положено, грянула внезапно. И бесшумно.

Канда не собирался спать этой ночью. В последнее время его не покидало ощущение, что этих ночей осталось уже совсем мало — так зачем тратить время на сон? Он сидел на подоконнике и, потягивая горячий чай, прислушивался, как по листьям деревьев барабанит частый дождь — эта осень вообще выдалась дождливой, но в плачущем небе была своя красота. Интересно, сколько ещё красивого в обыденных вещах он не замечал? Наверное, очень много чего...

Орден спал — на землю не падал свет из окон. Сам экзорцист тоже сидел в темноте, так было приятнее. Наверное, именно благодаря этой своей привычке он и заметил смутную тень, метнувшуюся между деревьев. Враг? Рефлексы сработали быстрее разума — через мгновенье Канда уже приземлился на вспаханную водой почву и положил руку на рукоять Мугена, готовый броситься навстречу опасности. От прыжка с такой высоты ныли ноги — давал знать о себе возраст. Шутка ли — самый старый в Ордене экзорцист, не считая маршалов. Ведь ему уже далеко не двадцать лет...

Тень появилась снова — теперь было видно, что это свой. Ну, почти свой — Книжник куда-то направлялся, и было понятно, что сопровождения он не желает. Кого угодно другого Канда бы и оставил без своего внимания, но только не этого человека: у экзорциста была очень давняя история отношений с данной организацией, а потому он, стараясь быть как можно незаметнее, пошёл следом.

Идти пришлось недолго: Книжника ждали. Правда, кто — непонятно. Лицо незнакомца было наглухо скрыто надвинутым капюшоном, а голос оказался звонкий, молодой. И как контраст — спокойный, немного отрывистый голос Книжника.

— Дальше это — моя работа.

— Я знаю, — Книжник кивнул и смахнул с лица мокрую светлую прядь. — Надеюсь, что мы никогда больше с тобой не встретимся.

— Я тоже на это надеюсь, Крис. Прощай.

Книжник, которого, как оказалось, звали Крисом, исчез. Просто был — и нету. Его собеседник же постоял несколько минут, глядя на замок Чёрного Ордена, будто не решаясь подойти ближе. Потом кивнул каким-то своим мыслям и широким шагом пошёл к главному входу.

Канда задумался: он точно знал, что Книжник пишет историю в одиночку. Кроме тех случаев, когда он умирает — тогда другой приходит на его место. Но чтобы вот так меняться с кем-то местами — это было впервые...

Позже он вспоминал эту мысль: он, как всегда, оказался прав. Но хотел ли он быть правым на этот раз — ответа не было.

Догадавшись, кто же пришёл в Орден, Канда сразу потерял интерес. Ну, очередной Книжник. Наверное, не лучше предыдущего. Ну, поменялись — кто их разберёт, какие у них там правила. А потому наутро он, как всегда, сел за свой стол в одиночестве, чтобы позавтракать, и был неприятно удивлён, когда совсем рядом с ним оказался сосед.

— Не помешаю? — тот же звонкий голос, который он слышал ночью. Ну, да. Новоприбывшему ещё не объяснили, что Канду трогать не стоит. Особенно когда он ест.

— Только если ты будешь молчать, — не отрываясь от тарелки, процедил он.

— А ты всё также невыносим, Юу... — знакомый голос, знакомые интонации, знакомая фраза...

Канда замер, не решаясь смотреть в его сторону. Этого не может быть. Он медленно повернул голову: рыжие вихры, чёрная повязка на глазу, серёжки-колечки в обоих ушах.

— Ты... — договорить ему не дала ладонь Лави на губах.

— Не сейчас. Я зайду к тебе вечером, когда все улягутся. Поговорим, — дождавшись ответного кивка, Лави убрал ладонь и пулей выскочил из обеденной залы. Канда ошарашено уставился на нетронутый завтрак Книжника — видимо, тот тоже не был готов к встрече, раз не смог справиться с собой. Сердце билось в груди так, что грозило выскочить через глотку: через двадцать лет после собственной смерти Лави выглядел все так же. Даже запах от его волос был таким же — Канда уловил аромат. У Лави впереди целая жизнь, чего нельзя сказать о Канде, который уже чувствовал подступающий конец. До обидного глупо. А до вечера ещё целый день...

Лави, а нынче просто безымянный Книжник, не юлил и пытался оттянуть момент разговора, который и так откладывал слишком долго, — просто на повестке дня был серьёзная, а значит, очень долгая беседа с нынешним Директором Ордена Анной Монтегю. Стройная немолодая женщина с острым взглядом, скрытым за тёмными очками — Орден сменил лицо. Нынче он являлся серьёзной силой, способной не бояться внезапных проверок из Ватикана. И прикрываться напускным идиотизмом, за которым всегда прятался Комуи, стало совершенно бессмысленно. В каком-то смысле Анна стала каменной стеной для экзорцистов, которых Лави за завтраком насчитал пятеро: самого Канду, а также четверых совсем молодых — двух парней и двух девушек, имён которых он ещё не знал. Они видели в ней защиту и опору, от чего собственные мотивы для боя отходили на второй план: жёсткая и авторитарная Монтегю сразу давала установки, по которым следует жить, отвечая тем самым на самый сложный для экзорциста вопрос — "зачем?" С Комуи же было всё иначе: видимость анархии, царившей в Ордене, заставляла их самим находить ответы, которые подчас являлись стимулом почище, чем простое спасение мира. Потому что каждый доходил до них сам, не опираясь на мнение начальства.

После череды нудных разговоров, большая часть которых касалась его прихода в качестве сменщика для предыдущего Книжника, наконец, состоялось знакомство с действующими экзорцистами. С четырьмя — Канда, как и предполагалось, приглашение проигнорировал, но никто не огорчился. Слишком уж тяжёлым и склочным был его характер, совсем как в старые добрые времена.

— Я оставлю вас, чтобы вы могли нормально пообщаться, — Директор Монтегю улыбнулась, но Лави был готов поставить фунт против пенса, что улыбка не дошла до скрытых очками глаз.

Сидящие на диване экзорцисты вежливо кивнули выходящей Анне, а Книжник с неудовольствием отметил, что они, пожалуй, засиделись: за окном стремительно темнело.

— Ну, э-э... — самая общительная экзорцистка несмело улыбнулась. — Меня зовут Джудит. Это Дамиан, — кивок на угрюмого паренька лет двадцати. — Это Кевин и Керолл, — два абсолютно одинаковых подростка помахали руками, Керолл улыбнулась.

— Зовите меня Книжником, — Лави даже не попытался улыбнуться.

— У тебя нет имени? — один из близнецов, Кевин, которого можно было отличить от сестры только по отсутствию бюста, покачал головой. — Предыдущий Книжник тоже не представился.

Лави устало покачал головой:

— Мы не помним своего настоящего имени. А совсем теряем его только когда перестаём быть учениками Книжников.

— Но ведь ты наш ровесник, — Дамиан чуть прищурился, чем слегка напомнил Книжнику Канду. — И уже полноценный Книжник?

— А вы разве не полноценные экзорцисты? — в тон ему ответил Лави. Отчего-то ему показалось, что именно этот мальчик, Дамиана, может доставить неприятности. Знать бы ещё, какие... — Кстати, не вижу ещё одного среди вас.

— Канда редко разговаривает с новичками, — буркнул тот же Дамиан.

— Но я видела, что утром он как раз говорил с Книжником, — Джудит заинтересованно посмотрела на Лави. — И выглядел очень удивлённым, когда увидел тебя.

— Да, мы были знакомы... Раньше, — отчего-то так спокойно начавшийся разговор о Юу стал тяготить. Будто эти детишки без прошлого и цели для будущей жизни могли как-то запятнать единственное имя, которое значило для него очень многое.

— И каким он был раньше? — Керолл наклонилась вперёд в предвкушении истории. Как и следовало ожидать — замкнутый Канда оставался самой интригующей персоной в Ордене.

— Как и сейчас, наверное. Взрывной характер, нежелание считаться с мнением окружающих и раздражение, когда его называют по имени.

— А ты знаешь его имя? — от неприкрытой зависти в голосе Дамиана Лави усмехнулся.

— Знаю. Ведь я Книжник, — ответил он, будто это всё объясняло.

— А чем вы, Книжники, лучше нас? — похоже, Дамиана ответ не устроил, и теперь он явно нарывался на конфликт.

— У нас есть цель в жизни, юноша, — впервые за весь разговор Лави позволил себе толику высокомерия, но экзорцисту хватило и этой искры — он покраснел от злости, но вступать в перепалку пока не стал. — А какова же твоя цель, Дамиан?

— Спасти мир от Графа и его порождений, — без запинки ответил тот и с вызовом посмотрел на Книжника. — Они — суть зло.

Лави лукаво посмотрел на него:

— А вы встречались с детьми Ноя?

Экзорцисты переглянулись и посмотрели на него уже как-то пришибленно. Конечно, глупый вопрос: с их уровнем подготовки из стычки с Ноями выйти было сложно.

— Можно подумать, вы встречались... — слабая обида звучит в голосе Дамиана, который ещё не знает, какие воспоминания вызвал в душе Книжника. Роад Камелот, старшая из детей Ноя, пыталась обнажить всю правду тогда уже сомневающегося Лави. Лави... Хорошее имя у него было когда-то.

— У них своя правда, — Книжник пожал плечами. — И то, что сейчас я на вашей стороне, не отменяет оной. Хоть мне и не нравится их мировоззрение.

— Я встречался с Ноем, — жёсткий, сухой голос ударил в спину.

— Ты видел его Гнев — не самую лучшую ипостась, — Лави не надо было поворачиваться, чтобы видеть выражение лица внезапно появившегося Канды. Он ждал его раньше — при всей нелюдимости Юу бы не удержался от созерцания подобного шоу.

Молодые экзорцисты испуганно притихли — Канду в Ордене почитали как сильнейшего и опытнейшего. Конечно, ведь он до сих пор жив.

— Я видел достаточно, — голос также сух и безразличен, слова вылетают с трудом, будто он давно не пользовался этой формой общения. Что ж... Сейчас Лави был с ним согласен — нынешние экзорцисты и в подмётки не годились прежним. Уже несуществующим. — Ты долго будешь тратить с ними время?

— Канда?! — Керолл постаралась изобразить праведный гнев — негоже показывать чужаку истинную расстановку сил в Ордене. Лави хмыкнул: всегда найдётся тот, кто мог бы попытаться пойти против Юу.

— Ты считаешь, что разговор с нами — пустая трата времени? — в голосе Дамиана сквозила обида. Только теперь Лави начал догадываться об истинных причинах его поведения. Мальчик ступил на очень узкую тропинку. И жаль, что она ведёт в тупик.