Поймайте мне Снарка

Глава 1. Девушка со змеиными головами

Это была девушка. Красивая девушка. Пластиковые змеиные головки, вплетенные в пряди русых волос, при каждом ее движении сталкивались с едва слышными щелчками.

И еще она мешала моему одиночеству.

Только что я находился у бушующего океана Посейдона. Здесь безумствовал ураган, который перемешивал ледяное крошево, отчего казалось, что вода вокруг кипела. Надо льдом бегали морозные призраки. Странные объекты, похожие на живых существ. Они выскакивали из воды и некоторое время стремительно перемещались в воздухе — так, что камера робота-наблюдателя фиксировала лишь смазанный след.

Тогда я впервые почувствовал, что был не один. Здесь присутствовал кто-то еще. Там, впереди, мелькал чей-то силуэт.

Шаг — и океан сменился болотами Сальери. Бесконечная топь вспучивалась пузырями, которые лопались с кваканьем лягушки. Некоторые из них вырастали до огромных размеров и застывали, ожидая, когда давление болотного газа превысит их прочность, после чего взрывались, разбрызгивая вокруг склизкие клочья.

Теперь я четко видел незнакомку.

Еще шаг. Уныние болот уступило место жаркому солнцу Осириса — царству пустыни и танцующих миражей. Говорят, что здесь никогда не бывает одинаковых видений, они чередовались, словно картинки в калейдоскопе. Завораживали, заставляли любоваться собой вновь и вновь.

Но я шел вперед.

Девушка, слегка склонившись, разглядывала крохотную птицу, порхающую вокруг плотоядного цветка. Голограмма тропического леса Слез Златовласки отлично передавала напряжение ситуации — еще секунда-другая, и птица приблизится к хищному растению. Последует едва уловимый бросок, столь быстрый, что взгляд увидит лишь конечный результат — несколько опускающихся на зеленый мох перьев.

— Красиво, правда? — спросила девушка, поднимая голову и поправляя волосы, это выглядело так, будто она заложила за ухо тонкую змейку. — Вы ведь Матеуш Бартольд, ксенобионик?

— Да, — кивнул я. — Но экспозиции все равно не передают всей прелести дикой природы.

— Знаю, — улыбнулась моя собеседница. — Тут все ненастоящее. Запах. Цвет. Звук. Осязание... — Она протянула руку, и птица пролетела сквозь ее ладонь, удаляясь от цветка. — А еще — опасность. Здесь этого нет.

'Сильвер о ней не предупредил', — шепот Пака в голове, будто по сознанию провели кистью художника. Легкие прикосновения, от которых хотелось отмахнуться, прогнать надоедливые чужие мысли.

В голограммной чаще раздалось рычание тигроида. Если стоять достаточно долго, то этот хищник появится на поляне. Создатель экспозиции знал, чем привлечь внимание посетителей — дикий лес и смертельная опасность. Все смазано в утренней дымке, будто джунгли нарисованы акварельными мазками.

— И ветра тоже нет, — добавила девушка. — Там он пахнет грозой. Знаете, такое ощущение, что гроза вот-вот начнется, но на небе ни облачка.

— Вы бывали на Слезах Златовласки? — спросил я.

— Да. Работала там над бакалаврским проектом.

Девушка кивнула в сторону экспозиции, и змеиные головы в ее волосах столкнулись, как кастаньеты. Я бросил взгляд на табличку. 'Панорама создана студенткой четвертого курса Космической академии Вестой Кмит. 2122 г.'

'Сильвер должен был предупредить человека'.

Я помотал головой, избавляясь от навязанных мыслей.

В вечернее время после закрытия на втором этаже Космического музея обычно бываем только я, Сильвер и Пак, хотя последний мало чем отличается от экспоната. Я медленно хожу вдоль голографических панорам с пейзажами иных планет, подолгу задерживаясь возле тех, что в тот момент отражают мое настроение. Это помогает сосредоточиться и направить мысли в нужное русло. Здесь все стало привычным, словно собственный дом, даже стоящее у входа в зал чучело грифона с горных пиков Данте, которого когда-то добыл сам Алексей Гарнов по прозвищу Сильвер. Сейчас бывший космонавт работает здешним смотрителем. Когда он обходит свои владения, то стук металлического протеза разносится далеко по залам музея.

Я привык к этим вечерам, наполненным иными мирами, ворчанием Сильвера и болтовне Пака. Но сейчас девушка вносила диссонанс в гармонию множества миров.

— Вы читали у нас несколько лекций, — сказала Веста. — Я тогда еще подумала, такой молодой, а уже профессор. Извините, что помешала. Я тут немного подправила настройки и уже ухожу.

Когда девушка проходила мимо меня, я уловил тонкий запах ее духов — смесь жасмина и корицы, разбавленная маслом плавающего дерева с Корайи.

— Вы мне не мешаете, — быстро сказал я.

— Правда? — Веста остановилась. — Но тогда я могу замучить вас вопросами. Я ведь очень любопытная. Меня ужасно заинтересовала ваша лекция по ксенобионике. Даже захотелось выучиться, чтобы работать... вместе с вами.

'Осторожнее, — прошептал Пак. — Девушка со змеями на голове превратит человека в камень'.

— Не по 'ксено', а 'астробионике', — поправил я. — 'Ксено' — устаревшее слово и его употреблять... не корректно. В общем, астробионики его не оценят. Наша наука специфическая. Она не для каждого. Надо мыслить немного нестандартно, чтобы научиться чувствовать, какие свойства инопланетных существ возможно применить в технике, а какие нет. Тут многое может просто натолкнуть на мысль, подсказать решение проблемы. Вот вы, например, на Слезах Златовласки где жили, во временном лагере?

— Да, — кивнула Веста. — Такие полупрозрачные дома-палатки. Казалось, будто находишься внутри мыльного пузыря.

— Идемте.

Я быстро пошел по залу, затем остановился, чтобы проверить, последовала ли за мной Веста. Девушка оказалась совсем близко и мы едва не столкнулись.

— Узнаете? — кивнул я на большой засохший пузырь, что вырос у края панорамы болот Сальери.

Веста нахмурилась.

— В похожем вы жили, — улыбнулся я. — Тот же принцип. Поверхность пузыря покрыта коркой простейших организмов. Миллиарды крошечных панцирей, которые скрепляются друг с другом, словно крючочки на молнии. Дай нужное количество пищи — и за минуты родится бесчисленное множество строителей, чтобы тут же погибнуть, создавая прочную стену. Палатку теперь не надо переносить — ее можно вырастить прямо на месте.

Веста зачаровано смотрела на болотный пузырь.

— И вы это сами придумали?

— Ну, в том числе и я. Вернее, идея полностью моя, а вот практическая реализация — это уже работа других людей, — развел я руками. — К нам обращаются за идеями, способностью по-новому взглянуть на проблему.

— А я в зоопарке работаю, — тихо сказала Веста. — Зоологом. Еще на практике. Обычная работа на Земле. А вы, наверное, побывали на множестве планет?

Я промолчал. Из джунглей Златовласки вышел тигроид, и его рев прокатился по залу. Веста вздрогнула.

— Я его убила, представляете. Он выскочил прямо на меня, и я... Не знаю, когда выставила десантный парализатор на максимальную мощность. Тигр свалился прямо у моих ног, а я стояла и держала оружие. Мне говорили, что иначе он бы меня съел, мне даже тогда влетело от начальника группы, за то, что пошла к лесу сама, но в тот момент я замерла и смотрела на мертвое тело. Шерсть была черной, а кровь красной, как у нас. И я... Я больше не хочу никуда летать.

Над пустыней Осириса взошло второе красное солнце, и глаза змеиных головок в ее волосах блеснули отраженным рубиновым светом.

— Я смотрела ваши передачи по сети, — сказала Веста. — Целый цикл про работу ксе... астробиоников. Кажется, сейчас вы ищите одного зверя, способного к телепортации. Ведущий еще в шутку назвал его Снарком.

Она с улыбкой продекламировала:

— Был отряд на подбор! Первым шел Билетер

Дальше следовал шляпный Болванщик,

Барахольщик с багром, чтоб следить за добром,

И козы отставной Барабанщик (1)

Простите, но вы мечтатель, Матеуш. Гоняетесь за несуществующим, словно персонажи поэмы Льюиса Керрола.

(1) Льюис Кэрролл. 'Охота на Снарка'. Перевод с английского Григория Кружкова.

— Барабанщик, Бобер и Бартольд, — усмехнулся я в ответ. — Неплохая подобралась компания. Хотя вместо Снарка я предпочитаю называть гипотетическое животное 'зверем икс'. Разве плохо быть мечтателем? Ведь во вселенной может существовать все, что угодно. Почему бы не дать шанс природной телепортации? Допустим, на какой-то планете развитие жизни пошло по пути, где животные научились создавать червоточины в пространстве? Это ведь очень удобно. Мгновенное перемещение — спасение от хищников.

'Человек не скажет правду?' — спросил Пак.

— Нет.

— Что? — удивилась Веста?

— Это я не вам. Извините.

— И ваш Снарк выглядит, как черный кот?

— А как иначе объяснить сходные изображения аборигенов на Сириусе и Хладе?

— В передаче вы еще упоминали про суеверия космопроходчиков, когда они оставляют на корабле блюдца с молоком. Думаете, подкармливают вашего Снарка?

— Все может быть.

Почему-то этот разговор не казался раздражающим. Было легко и спокойно.

— Простите меня, я, наверное, пойду. Удачи вам, — неожиданно сказала Веста.

Она развернулась и направилась к выходу.

Стойте! Нет, я не крикнул, просто смотрел ей вслед. Веста, словно подчиняясь моему взгляду, вдруг остановилась.

— Совсем забыла, — улыбнулась она, вернулась и что-то положила мне в карман.

— Возьмите.

Затем она ушла.

Я проводил ее взглядом, а затем достал из кармана маленький кристалл. Свет красного искусственного солнца отражался от множества граней, и казалось, что в глубине кристалла течет своя жизнь. Там зажигались сверхновые, чернели провалы сингулярностей и закручивались спирали галактик.

— Что это? — вслух спросил я.

'Обычный кварц'.

Пак появился из-за панорамы Посейдона, переваливаясь с ноги на ногу, словно утка. Видение исчезло. Звезды внутри кристалла погасли, галактики прекратили свое вращение, и по моей ладони побежали солнечные зайчики от преломленного света. Я сжал пальцы, пряча в кулаке подарок Весты.

'Почему человек-мужчина не остановил человека-женщину? Пак почувствовал его мгновенный порыв'.

Он владел телепатией и часто лез в мои мысли. Несуразный, сгорбленный, покрытый сухими дубовыми листьями, Пак обитал на первом этаже музея, где рос вековой дуб. Могучее дерево олицетворяло древность Земли. Символ. Герб Научного совета.

Не знаю, почему Пака не фиксируют системы сканирования, но его присутствие на нашей планете до сих пор оставалось незамеченным. После крушения его космического корабля вся команда обосновалась на Земле. С древних времен люди по-разному называли таких, как он: гоблинами, домовыми, народом с холмов. Спустя много веков, Пак остался один — остальные его соплеменники не дожили до эпохи, когда люди смогли выйти в космос. Сейчас появилась возможность вернуться, но Пак все равно продолжает жить в дупле старого дуба. Мне кажется, он просто забыл, откуда прилетел.

Пак открылся только мне. Наверное, его можно назвать моим другом, хотя он сам считает меня скорее объектом для изучения. Пак собирает психологические портреты существ, с которыми встречается, и хранит их в своей голове, чтобы потом передать соплеменникам. Психоматрицы, с помощью которых можно менять поведение. Но я предпочитаю не пользоваться его услугами — привык оставаться самим собой.

Я вернулся к голографическим джунглям Слез Златовласки. Тигроид все еще стоял на поляне, и я встретился с ним взглядом. Затем ткнул в зверя указательным пальцем.

— Бах!

Хищник скрылся в зарослях, ступая величественно, словно император, возвращающийся на престол после изгнания.

'Человек охотится?' — мысленно спросил Пак.

Он рассматривал панораму прищуренным взглядом. Острые уши слегка подрагивали. Кончик длинного толстого носа, казалось, ходил вслед за его взором, как у выхухоли, ищущей, чем бы поживиться.

'Человек не признался человеку-женщине, что никогда не был вне Земли'.

Из джунглей снова донеся рев тигроида.

'Человек не рассказал, что Снарка искал еще его отец, и есть другие доказательства существования зверя'.

— Это не доказательства. Это всего лишь фантазии моего отца.

'И — да, человек не признался, что боится летать'.

— Надо будет — полечу, — сказал я.

'Психологический портрет своего друга я навсегда сохраню в памяти. — Пак прикоснулся к моей рубашке своими длинными пальцами. — Человек в возрасте двадцати пяти оборотов его планеты. Его разум полон противоречий и страхов. Он добился уважения среди соплеменников из-за своего склада ума. Наблюдать и анализировать — вот его призвание. Но в глубине него скрывается другой 'я' — тот, который рвется в неизведанные дали. Который желает быть похожим на своего отца. Ему не хочется прятать свои страсти, он мечтает действовать, бежать, лететь, искать... Как и девушка, с который он сегодня повстречался. Их психологические портреты очень схожи. Они словно части мозаики, которые складываются в одну картину. Но храбрость — отнюдь не отличительная черта человека'.

— Все ты сочиняешь, — бросил я.

'Сочиняю?! — Пак выпрямился и стал выше моего пояса. — Человек, Пак видел, как люди добыли первый огонь, как изобрели колесо, и как сменялись целые поколения, но ваша сущность осталась такой же, как и тысячи лет назад'.

Он вынул из кожаной складки на животе желудь и, сунув в рот, принялся звучно чавкать.

'Пусть человек подумает над своим другим 'я', не пора ли что-то менять в своей жизни?'

— Ты же знаешь, что я не люблю перемен. Минуточку...

Я наклонился и забрал у него свой карандаш. Пак тяжело вздохнул, наблюдая, как я прячу его обратно в нагрудный карман.

'Не понимаю, зачем человеку такое старье, — проворчал Пак. — Все давно пользуются квантумами(2)'.

(2) Квантум — переносной квантовый компьютер, работу которого для меня можно охарактеризовать одним термином: 'квантовая неопределенность'. То есть, совершенно неопределенно, как он поведет себя в моих руках. Единственное, что я в нем самолично настроил — это виртуальный ханг — музыкальный инструмент, похожий на маленькую летающую тарелку.

На спине Пака среди наколотых на острую щетину листьев уже виднелся блокнот для записей. Пришлось ощипать воришку, возвращая назад свою собственность.

Пак тащил все, что попадало под его загребущие руки. Зов старых времен, мимикрия, когда народ с холмов приспосабливался к жизни в опасном мире. Думаю, что копирование психологических портретов встреченных существ — тоже ее разновидность.

Пак достал изо рта шляпку от желудя и критически ее осмотрел.

'У Пака для человека новость'.

— Какая? — насторожился я.

Он отправил шляпку обратно в рот.

'Одноногий человек оставляет молоко. Наверное, думает, что Пак — еж. Это хорошо, потому что сначала он ставил мышеловки. Хотя, признаться, сыр в них был неплохим. Но молоко уже успело изрядно надоесть. Вчера Пак видел, как одноногий человек пил из бутылки красную жидкость, сидя у зеркала и разговаривая сам с собой. Ее запах и аромат напомнили Паку прошлое, когда рядом с дубом стояла мельница, и живущий в ней человек угощал вкусным напитком. От той жидкости по телу разливалось тепло и кружилась голова. Пусть человек принесет похожую пищу'.

12345