На восток! (Петербург - Порт-Артур)

Вперед-вперед-вперед! Ложечка тихонько позвякивала о край стоящего на столике стакана, вторя перестуку колес на стыках Великого Сибирского пути. Литерный вне расписания даже не мчался — он стрелой летел на Дальний Восток, унося с собой самую таинственную группу людей во всей Империи. Почти два десятка Особых Советников Его Императорского Величества с каждым часом удалялись всё дальше и дальше от Петербурга. Подальше от столичной суеты, сплетен и дворцовых интриг. На самый край земли. Во Владивосток, Маньчжурию и на Квантун. Туда, где они сейчас нужнее всего. На войну...

Только вчера они пролетели мимо Бугуруслана — красивого небольшого города, расположившегося на возвышенности у берега замерзшей реки в окружении живописных заснеженных полухолмов — полугор. На фоне этой сверкающе-белой оправы городок с его ярко разукрашенными строениями, с горящими на солнце золотыми куполами церквей был особенно красив и выразителен. Словно пришел из народных сказок на берег реки Кинель, да так и остался тут навсегда... А дальше к северу протянулась цепь низких гор, покрытая темными пятнами дубрав по гребням и распадкам — Кинельские Яры... Сами собой пришли на ум строки Аксакова:

Вот родина моя... Вот дикие пустыни,

Вот благодарная оратаю земля!

Дубовые леса и злачные долины,

И тучной жатвою покрытые поля!

Да, сии строки Сергей Тимофеевич написал именно об этих местах.

И вот уже остались позади Оренбургские степи, как до того — Новгород, Москва, Тула, Ряжск, Пенза, Самара... Поезд останавливался на станциях лишь на короткие промежутки — чтобы догрузить тендер паровоза углем и заправить водой, и снова — вперед-вперед-вперед!

Этой ночью проскочили Уфу, где остановка у тускло освещенных перронов вокзала губернского центра была такой же короткой — уголь, вода — и снова — в путь! На восток!

В свете утреннего солнца поезд мчался, оставляя вдоль пути роскошные белые усы мятого пара, а в морозную синь ясного февральского неба из паровозной трубы с пыхтением устремлялись клубы темного угольного дыма, моментально 'седея' на крепком уральском морозце... Ибо за окнами особого литерного уже величаво плыл Урал. Этот древний и прекрасный Каменный Пояс, отделявший европейскую Россию от Сибири.

Поезд постепенно поднимался всё выше среди гор, покрытых хвойными и лиственными лесами. Сергей сидел, периодически потягивая чай и молча глядя в окно на мягкие, округлые очертания древних гор. За миллионы лет природа сгладила острые вершины, и теперь уже почти ничто не напоминало о некогда бушевавшей здесь грозной силе миросотворенья, сжимавшей, перекручивавшей и поднимавшей из недр на огромную высоту миллионы тонн камня. Теперь всё это было обработано ветром и водой — неутомимыми скульпторами природы, создавшими этот своеобразный ландшафт, присыпанный снегом, словно сединой. Горы были почти сплошь покрыты лесом — его зелено-бурый ковер лишь изредка прорывался отдельными голыми скалами — их желтые, красноватые или бурые пятна разбавляли монотонность лесистых склонов, простиравшихся до самого горизонта и терявшихся в его голубоватой акварельной дымке.

— Серег, вот ты мне скажи — вы с Капером что, родственники? — спросил вдруг Илья, заставив Сергея оторваться от живописного пейзажа, проплывавшего за окном.

— Нет, адмирале, мы с Володей — однофамильцы! — улыбнулся Сергей, а сидевший рядом Капер тихо засмеялся в кулак — а к чему это вдруг такой вопрос?

— В смысле — однофамильцы? — глаза Ильи за тонкими стеклами очков округлились от неподдельного удивления.

— В смысле — Капер — морской разбойник, Вольф — лесной разбойник. Так что мы с Володей — однофамильцы, как ни крути! — Сергей сам не мог сдержать улыбку, глядя на вице-адмирала Российского Императорского флота, сидящего напротив него с круглыми, как пять копеек, глазами.

— Ты всё, блин, шутишь! — беззлобно бросил Илья.

— Да, есть такой грешок, но без этого в нашей ситуации можно просто умом тронуться. Так что лучше уж шутить, чем ловить поехавшую крышу. Так с чего был вопрос о родстве-то а, Илья?

— А ты что, не слышал, о чем мы минуту назад говорили с Володей?

— Честно? Не слышал. Отвлекся, наверное, глядя на горы. Прости... — была такая черта у Сергея — он мог увлечься чем-то своим, совершенно игнорируя всё остальное, происходящее вокруг, 'присутствуя отсутствовать', как он сам это называл, — Так о чем вы там с Володей говорили?

— Да он мне только что почти слово в слово повторил твой вчерашний монолог о том, что всё наше предприятие — чистой воды авантюра!

Сергей улыбнулся.

— Вот видишь, Илья, у умных людей мысли сходятся!...

— Ты опять со своими шуточками! Вообще-то мысли сходятся, согласно народной поговорке, у дураков!

— А вот сейчас обидно было! — пробасил Капер.

— Вот именно! — присоединился к разговору сидевший за соседним столом Флеш.

— А мне не обидно? — голос 'Адмирале' непроизвольно повысился, — вы уже в который раз заводите одну и ту же заезженную пластинку — 'авантюра', 'мальчишество', 'всёпобедизм'... Сколько можно-то, а? Как мы сможем победить, если вы сами не особо-то верите в победу? Я-то думал, что этот вопрос мы решили ещё там, в Елагинском, а вы — опять двадцать пять!

— Не 'опять двадцать пять', Илья! Просто это — правда. Авантюра такая, каких ещё свет не видывал, — Сергей несколько раз покрутил ложечку в стакане с остывающим чаем, а потом, подняв глаза, продолжил, — Я, если честно, до сих пор не понимаю, как Николай решился на подобное и чем ты его там убедил или заманил, но... Другого выхода у нас всё равно нет. Увы... Так что волей, а скорее — неволей, мы все вынуждены участвовать в этой затее. Так сказать — добровольно-принудительно...

— Ага, колхоз — дело добровольное! — вставил свои 'пять копеек' Гарик.

— Да, типа того, — продолжил Сергей, — И, поскольку деваться нам всё равно некуда, особенно, если учесть, что наш мир всё равно уже не вернуть...

— Не надо про наш мир, Волчара, пожалуйста... — при этих словах бас Капера прозвучал особенно печально.

— Хорошо, Володя, не буду, у самого на душе хреново..., — и, уже повернувшись к 'Адмирале', — Так вот, Илья, что б ты понимал — одной веры в победу не достаточно. Как и золотых погон на наших плечах. Никто ни в Артуре, ни ещё где-либо в Российской империи местного пошива не будет с радостью выполнять наши распоряжения и приказы только потому, что мы такие вот все раскрасивые.

— Я это понимаю прекрасно, чай не дурак — тут же отозвался Илья. Он хотел было что-то ещё сказать, но немного не успел — Вервольф заговорил первым.

— А никто и не говорит, что ты глупец, Илья. Твои планы в принципе правильные, но, как бы это сказать...

— Да как есть — так и говори!

— Хорошо! Так вот. Они — слишком оптимистичны.

— Возможно. И что ты предлагаешь?

— Немного подыграть нашим недругам. Думаю, они сами нам в этом помогут.

— В каком смысле?

— Ну, думаю ни для кого здесь не секрет, — Сергей обвел взглядом всех присутствующих Советников, — что сухопутной обороной Квантуна командуют Стессель и Фок. Если честно, то я даже не знаю, чего в этих людях больше — глупости или предательства. Так вот, не секрет также и то, что командовать им там осталось недолго. Это уж Илья Сергеевич обеспечит.

Илья расплылся в мечтательной улыбке, очевидно, уже предвкушая, какими пинками он будет гнать из Артура этих 'деятелей'. Вервольф тем временем продолжал:

— Но далеко они не уедут, это уж как пить дать. Никак не далее штаба Линевича и Куропаткина. Где-нибудь там и осядут. И будут гадить нам при любой возможности. Или, что ещё хуже, получат от Линевича какой-нибудь армейский корпус и организуют оборону на одном из направлений ударов японцев.

— И японцы эту оборону проломят в самый неподходящий момент, — продолжил за Вольфа Скиф.

— Да, тёзка, ты совершенно прав — проломят. Со всеми вытекающими последствиями. Да даже, если и не поставит их Линевич аль Куропаткин командовать каким-либо соединением, а оставит при штабе, то всё равно — на Ялу нашим японцев не остановить. Ты уж, Серёж, не обижайся, но дай-то бог, чтобы с твоей помощью смогли их остановить на линии перевалов.

— Ну, тут уж я постараюсь. И как можно раньше.

— Это если тебе дадут крылья расправить. А я, почему-то, уверен в обратном — Линевич у Николая на хорошем счету, Куропаткин — тот вообще у Государя Императора в любимчиках ходит. Так что, боюсь, что задвинут они твою группу Советников на самые задворки. И, что самое противное, нет у нас против них никаких козырей. Пока что нет.

— То есть, потом они у нас появятся? — нетерпеливо спросил Илья.

— Надеюсь, что да. Но, не раньше лета.

— А почему так долго? — не выдержал Флеш.

— Потому, Вань, что пока они не прокакают сражение на реке Ялу, а это — апрель, пока не нависнет угроза прорыва через перевалы и выхода к Инкоу, а это — уже июнь будет, до тех пор никто группу Скифа особенно в серьез-то и воспринимать не будет. А вот когда они обделаются по полной программе, вот тогда и бросят вас на съедение уже вошедшим во вкус японцам...

— Да уж, весёленькую картинку ты нарисовал, тёзка, — протянул задумчиво Скиф и подпер рукой подбородок.

— Обхохочешься просто! — поддержал Гарик, — То есть нужно потерять все выгодные рубежи обороны, положить кучу народу, чтоб до кое-кого в Петербурге дошло, что не всё то золото, что блестит?

— Как ни прискорбно, други, это звучит, но всё именно так, — Сергей на несколько мгновений замолчал, словно что-то обдумывая, а затем продолжил, — Если хотите знать моё мнение, то единственный выход в данной ситуации — забрать под непосредственное командование группы Скифа какое-нибудь армейское соединение. Скажем — гвардейские части, которые Его Величество обещал отправить нам в помощь, и за то время, пока наши 'великие стратеги' будут показывать себя во всей красе — успеть подготовить их к ведению современной войны и в критический момент спасти ситуацию на фронте. Как по мне — то это единственный адекватный выход из назревающей ситуации.

— Да уж... — протянул Скиф.

— Не раскисай раньше времени, Серёга! -постарался приободрить своего товарища Вольф, — Может, все ещё обойдется и к тебе начнут прислушиваться раньше. Например — после битвы на берегах Ялу.

— Да что-то мне подсказывает, что, пока гром не грянет, Куропаткин с Линевичем не перекрестятся. А время-то уйдет!

— Ты прав, время уйдет! — констатировал Илья, — так что готовься, Советник Скиф, стать 'фронтовым пожарным'. И команду свою подготовь, чтобы смогли вовремя потушить этот пожар...

Поезд начал замедлять свой стремительный бег на восток, вагон пару раз качнуло на стрелках. Илья посмотрел в окно.

— Что за станция?

Вервольф тоже глянул в окно. На берегу речки в долине меж невысоких, местами покрытых лесом гор, высились трубы, домны, цеха сталелитейных заводов. Над их трубами весело клубились струйки дыма, уходя в высокое зимнее небо. Сам город был практически невидим, скрываясь на берегу озера за поворотом реки среди лесистых гор.

— Златоустовские заводы, господа офицеры! — громко произнес Вервольф, — Предлагаю выйти — немного размяться. А то, чай, засиделись, поди!

Пока паровоз заправляли, советники группками прохаживались вдоль перрона. Прямо здесь же, на станции, продавались различные предметы утвари из стали и чугуна, инструмент и клинки. Завидев золотопогонную публику, торговцы наперебой стали зазывать их к своим товарам.

Вервольф тоже решил посмотреть на предложенное к продаже железо.

Утюги, сковороды, ухваты и всевозможные чугунные печки его не интересовали, а вот к клинкам он питал давнишнюю страсть.

— Господин генерал, что вам будет угодно приобрести? Сабли, шашки, кинжалы — всё к Вашим услугам!

Сергей улыбнулся. Торговец, не особо разбирающийся в тонкостях мундиров и знаков отличия, по ошибке принял его за сухопутного.

— С превеликим удовольствием, любезный. Только не генерал, а контр-адмирал флота Его Императорского Величества.

— Прошу-с прощения, Ваше превосходительство, не извольте гневаться — не силен я в военном мундире!

— Не волнуйтесь, уважаемый! Не престало человеку военному гневаться на то, что гражданский люд не разбирается во всех тонкостях воинского мундира.

Лицо торговца при этих словах Сергея заметно повеселело

— И, покажите-ка мне, любезный, что у Вас есть из сабель и шашек?

— Вот, пожалуйста, Ваше превосходительство — очень широкий выбор. Есть сабли с богато украшенными рукоятями...

— Нет, любезный, меня больше интересует сабля без лишних изысков на эфесе, но с хорошим качеством клинка. Если таковые есть — покажите.

— Есть, конечно, Ваше превосходительство, — тут торговец немного приостановился, очевидно, подбирая слова, дабы не обидеть ненароком покупателя столь высокого ранга, — Не извольте сомневаться, клинки у нас очень хорошего качества. Просто я думал, что человеку Вашего ранга... более пристало бы...

— Носить оружие, украшенное соответственно его статуса? — улыбнулся Вервольф.

— Совершенно верно, господин адмирал, именно это я и хотел сказать.

— Так то оно так, любезный. Да вот только едем мы не на парад, а в бою все эти украшения ни к чему будут. Посему, меня в первую очередь интересует качество клинка, его баланс, а уж всё остальное — вторично.

— Есть у меня такой клинок, Ваше превосходительство! Не особо богат украшениями, но сталь на клинке очень удалась. Вот, посмотрите! — и он протянул Вервольфу ничем издали не примечательную саблю.

Сергей взял её. Рукоять удобно легла в правую руку. Золоченый эфес, изготовленный без излишеств, был предназначен для выполнения своей основной функции — служить надежной защитой для руки, а не поражать богатством и роскощью отделки. Клинок выскользнул из ножен, тускло сверкнув в лучах февральского солнца. По долам изящно серебрился тонкой филигранью узор булатной стали. В меру тяжелая, сабля была удобной в хвате и производила впечатление добротно сработанной вещи. 'Взяв у руку — маеш вещь!' — вспомнилась тут же старая шутливая суржиковая поговорка, заставив его чуть улыбнуться. Отступив от лавки на два шага назад, оглядевшись по сторонам, чтобы случайно не зацепить прохожих, Вольф несколько раз взмахнул клинком — сначала медленно, а потом провел сразу серию быстрых финтов. Баланс клинка был изумителен — сабля словно стала продолжением руки. Это было то самое ощущение, что вот оно — твоё.

Через минуту, расплатившись с торговцем, он уже шел по перрону с покупкой в руке к группе стоящих у вагона товарищей.

— О, Волк себе 'ножичек' прикупил! — раздались веселые возгласы, Наверное — чтоб было чем колбаску порубить?

— Ага, и огурчики порезать, если что! — в том же духе ответил Сергей, подходя к товарищам вплотную, — Одно только плохо — тушенку открывать неудобно!

— Это ещё почему? — с притворным удивлением спросил Капер.

— Да сразу и крышку и дно банки откупориваешь — всё мясо выпадает! — рассмеялся Сергей.

— 'Только шашка казаку по степи подруга, только шашка казаку в степи жена!' — процитировал-пропел строки Розенбаума Скиф.