Вождей не выбирают

-ВОЖДЕЙ НЕ ВЫБИРАЮТ-

Из зеркала на меня смотрело Нечто. Именно, что Нечто, с большой буквы. То есть — абсолютное. Я в глубокой задумчивости покрутила в руках коробку с модной краской для волос. И это у них называется "Лиловая Дымка"... Нет, может, это и дымка, конечно, но если лиловая — я тогда балерина Большого театра Майя Плисецкая! Потому что мои волосы стали цвета перезрелой малины, выросшей на окраине Чернобыля... Я взлохматила шевелюру и вгляделась в свое отражение:

— М-да, живенько...

Идея покрасить волосы явно была не из лучших. Сама по себе я рыжая. Ну, что ж поделаешь, теперь буду красная... Все мои знакомые будут делать большие глаза, мама схватится за сердце, папенька из дому выставит... но не это самое обидное! Главное, что через два часа у меня свидание! Причем не абы с кем, а с шикарным блондином-пятикурсником Юрой из моего института, по которому сохнут поголовно все наши вузовские девицы и половина преподавательниц... Столько усилий, столько интриг, в ходе которых я разругалась со всем потоком и растеряла всех кавалеров, столько нервов потрачено, сколько денег на французские духи угроблено — страшно же вспомнить! И вот — он таки пригласил меня в кино! Намекнуть пришлось, конечно, но это не суть... А что теперь?! Куда я пойду с таким, пардон, костром на голове?.. Да он сбежит, едва меня увидит!

Заметила надпись на упаковке: "Самое стойкое окрашивание". Тьфу, блин!..

В клетке заскребся Мыш. Вообще-то он не мышь, а крыса. Крыс. Серый, с длинным розовым хвостом и умными черными глазками. Сейчас эти глазки смотрели на меня со здоровым недоумением...

Я вытащила крыса из клетки и посадила себе на плечо. Мыш вцепился в майку коготками и фыркнул мне в ухо. Мог бы и не фыркать, самой на себя смотреть не хочется... Бросив злополучную коробку в угол, я подошла к окну. Весна плавно переходит в лето, погода — просто курорт, что для Питера совсем нехарактерно. Полгода представляла себе, как пройдусь это я, в легком прозрачном платьице, по Невскому под ручку с блондином Юрочкой, и все будут мне завидовать, оборачиваться... угу! Оборачиваться-то будут непременно...

Из подъезда, сгибаясь под тяжестью кое-как увязанных растрепанных книг, вышел наш новый сосед с первого этажа. Неприятный парень, страшный, как моя жизнь и культуры — ну никакой! Пивные бутылки в окно выбрасывает, до трех ночи на полной громкости слушает "Радио-Шансон", а вчера бабу Клаву из двенадцатой квартиры послал туда... ну, в общем, понятно, куда — куда ей по старости лет ходить не положено... Даже не верится, что он внук академика Попретинского, который умер год назад. Вот то был человек! Таких сейчас мало. Он был какой-то крупный историк, тихий, как мышка, и вежливый просто до изумления — даже к пятилетним детям обращался исключительно на "вы"! Несмотря на то, что был, как говорит моя мама, Светилом Науки... ну, всем известно, что на детях гениев природа отдыхает... а уж на внуке академика она просто оторвалась! Вон, дедовскую библиотеку на помойку поволок... Не знаю, кому как, но мне в детстве за разорванную книгу влетало сильнее, чем за двойку по поведению! И спокойно стоять и смотреть, как какой-то гопник тащит на мусорку то, что академик собирал всю жизнь... нет уж, увольте!

Не снимая с плеча Мыша, я вышла из квартиры, оставив дверь открытой, и, сбежав по лестнице, бросилась вслед за вандалом. Нагнала я его, когда он, побросав книги у контейнера, вразвалочку направлялся к пивному ларьку. На языке вертелось подходящее выражение, но, подумав, я мысленно плюнула — только нервы себе портить, такому раздолбаю что ни скажи — как слону дробина...

Книги сиротливой горкой валялись в пыли, рядом с битыми бутылками. Я ухватила стопки и, пыхтя, как паровоз, потащила ценный "трофей" домой. Там разберемся. Если уж мне совсем ничего не пригодится, сдам в научную библиотеку. Не пропадет! Я сложила книжки возле своей кровати — займусь ими, когда вернусь, и сняла со шкафа купленные еще зимой ботинки. Бешеных тыщ стоили, между прочим, специально для такого случая... Надела. Полюбовалась. Настоящий "Мартенс", красота! Родственнички, правду сказать, в тихом ужасе от моего прикида ( майка — "три шва, пять разрезов", рэпперские штаны и ботинки военного образца...), но ничего не запрещают, говорят — перебесится, станет, как все... Угу! Хотели бы, чтоб была как все, назвали бы по-людски! Станислава — это ж разве нормальное женское имя?! Говорят, редкое — и это единственное, что меня утешает...

Зазвонил телефон на столе. Я схватила трубку:

— Алло?

— Стася?

— Юрка, ты?— с деланной небрежностью переспросила я, расплываясь в самодовольной улыбке.

— Я. Слушай, тут такое дело... В общем, ничего не получится сегодня вечером.

— То есть как?— остолбенела я.

— Ну,— заюлил он,— семейные обстоятельства... не телефонный разговор. Увидимся в универе, расскажу. Не обижаешься?

— Да все нормально...

— Тогда до скорого!— повеселев, сказал он, и из мембраны понеслись быстрые гудки.

— Вот сволочь!..— взвыла я, швыряя трубку на рычаг. Она жалобно дзинькнула. Мыш, бегающий по дивану, оторопело посмотрел в мою сторону. Да уж, давненько меня так не обламывали... Семейные обстоятельства... ага, держи карман шире! Кипя от злости, я, не снимая новых ботинок, плюхнулась на ковер рядом с диваном и посмотрела на книги.

— Ну и пошел он!— решительно тряхнула головой моя оскорбленная светлость.— Козел! Правда, Мышель?.. Что мы себе, других не найдем?.. Тоже мне, Ален Делон, блин... Мыш, отвали от книги, она невкусная. Мыш! Кому говорят?..

Так как положительной реакции на мои увещевания не последовало, пришлось брать увлекшегося грызуна за шкирку, и отдирать он толстой книжищи, лежащей самой последней в стопке. Чем она ему так приглянулась?.. А-а, так это же чистая кожа! Ёлки-палки, раритет! Этому тому, наверное, лет двести!.. Вот это да... Я раскрыла книгу посередине, наугад. Полистала. Жёлтые, будто пергаментные, листы, обтрёпанные края страниц, причудливые рисунки, странные письмена. Непонятно, но... красиво!.. Пожалуй, оставлю себе. Я полистала картинки. Одна, с изображением грозовой ночи, так и притягивала взгляд: чёрные тучи, расколотые сине-белой молнией, необъятная степь, странное сооружение из веток, треугольной формы, сверху клинком вверх воткнут меч, лезвие которого блестит от чего-то тёмного... от крови, что ли? Ничего себе!.. Вокруг сооружения — коленепреклонные кочевники, суровые мужчины в кожаной одежде, замершие с поднятыми к небу, мокрыми от дождя лицами. Чудная реалистичность иллюстрации завораживала. Даже Мыш, перебравшийся со спинки дивана ко мне на плечо, замер, настороженно блестя глазами.

Под рисунком было что-то написано. Не похоже ни на один из известных языков. Что-то между арабской вязью и китайскими иероглифами. Буквы порыжели от времени, но не стёрлись. Эх, знать бы, что они означают!.. Жаль, нет уже академика, он-то, наверное, смог бы это прочесть... В груди снова вспыхнула злость, усиленная досадой на вероломного Юрика. Нет, ну это же надо — выбросить на помойку такую вещь! Старик Попретинский в гробу бы перевернулся от подобного святотатства — он относился к книгам как к детям... А его внучок, аллергию ему на пиво и поражение "Зенита" в шести сезонах, взял — и просто... просто... Что такое?.. Я в изумлении уставилась на разворот библиографической редкости. Мне показалось, или тучи на картинке шевельнулись?.. Так, надо валерьяночки заглотнуть... Я усмехнулась и, стараясь успокоиться, провела пальцами по странице. Она была тёплой и шероховатой... буквы горели под рукой, изгибались, чётче проступая на пергаменте, неуловимо изменяя форму... Мыш больно вцепился острыми коготками мне прямо в плечо и запыхтел. Но мне было не до его переживаний. Потому что до сих пор непонятные письмена вдруг... стали вполне читаемы!

— ... "Услышь нас, Арес, великий и яростный! Услышь и вними нашей боли! Пошли нам свой знак, не оставь нас в минуту отчаянья"...— обалдев, прочитала я,— ну ни фига себе!.. а вот тут дальше — "Отмстить ли за смерть, иль исчезнуть с позором, оставив врагу наши земли? Ответь, мы взываем к тебе! Пусть разверзнется небо, и громы его пусть разят всё живое, что не склонится перед тобой, темноликий..." Елы-палы! Нет, Мындер, ты слышал?!

По спине у меня побежали мурашки, даже голос охрип. Осталась последняя строчка.

— "Мы ждём, повелитель!"... Блин, вот это да! Хотела бы я на это посмотреть...

Мурашки стали холодными... и мокрыми. В воздухе запахло гарью. Мыш придушенно заверещал. Чёрт, что такое?! В комнате потемнело, потом яркая вспышка молнии озарила ночную степь...

Степь?! Я ошалело завертела головой и заверещала не хуже Мыша. И было, ёлки-палки, от чего верещать! Комната исчезла. А я стояла на верхушке веточной пирамиды с картинки из проклятой книги... из книги, которой у меня в руках больше — не было!.. Холодный ветер вперемежку с дождём хлестал в лицо. Внизу с разинутыми ртами замерли кочевники...

Я усиленно заморгала, отгоняя наваждение. Ничего не изменилось.

— Мамочки...— просипела я, затравленно оглядываясь.— Это что же делается?! Где я?!

— Женщина?!— взревели кочевники, обретя дар речи. Судя по интонации, меня тут не ждали...

— Смилуйся, великий Арес!— возопил здоровенный бородач, стоявший ближе всех,— В ответ на наши мольбы ты послал нам... женщину?!

— Да ещё и такую... страшную!— брякнул чей-то голос из толпы. Ну ни фига себе! Нахалы!..

— На себя посмотрите, обезъяны волосатые!— возмутилась я.— Уж покрасивше вас!..

— А-а-а!— дрогнули кочевники.— Она... оно... разговаривает!!

— А вы что думали, барбосы — что я вам тут молчать буду?!— со страху меня понесло во все тяжкие.— Да кто вы такие, вообще?! А ну, варежки захлопнули и тихо отвалили!..

От такой несусветной наглости даже молнии перестали высверкивать... Бородач смущённо оглянулся на товарищей. Те пожимали плечами.

— Арес послал нам знак!— наконец заговорил он.— Мы будем мстить!.. Вперёд, воины, окропим свои топоры жертвенной кровью, ниспосланной нам повелителем!

Все дружно загалдели и двинулись в сторону пирамиды. Это они про чью кровь?.. Уж не про мою ли?! Э, не-не-не! Так не пойдёт!

— Вы это...— запаниковала я,— это самое!.. Мужики!.. Не надо!

Ноль эмоций. Кочевники медленно, но верно окружали пирамиду. Господи, неужто — всё?..

— Чего стоишь, ядрён батон?!— завопил кто-то мне прямо в ухо нервным фальцетом. Я шарахнулась в сторону, зацепилась штанами за острие меча и, ломая ветки, кубарем скатилась сверху прямо на землю.

— А-а-а!..— вопил тот же голос, не затыкаясь даже во время моего падения.— Ты что делаешь?! Я чуть без хвоста не остался!

Я села и потрясла головой. На колено мне спрыгнул Мыш. Сверкая глазами, он погрозил мне лапкой:

— Сидит!.. Она сидит! И ждёт, пока нас зарежут, как кроликов! Что смотришь?! Валить надо!

— Кого?..— брякнула я. Ум начал плавно заходить за разум. Моя крыса... мой крыс — разговаривает?..

— Сзади-и!— взвизгнул Мышель, вытаращив глаза. Я дёрнулась. Это меня и спасло — клинок кого-то из нетерпеливых мужиков просвистел мимо моего уха и рубанул грязь. Хвостатый взлетел мне на плечо:

— Меч бери! Меч, кому говорю?!

Я увидела в двух шагах от себя тот самый меч, который был воткнут в пирамиду пару минут назад. Я перекатилась в сторону и схватила холодную, склизскую от дождя рукоять. Вскочила на ноги.

Кочевники, не ожидавшие подобной прыти, заворчали и, сплотив ряды, двинулись на меня. Да что они, очумели совсем?! Такой толпой на беззащитную девушку!.. Дрожащими руками я подняла меч над головой и приготовилась помереть с честью. Нашли, понимаешь, козла... козу отпущения! Фигу вам!.. Ну-ка, суньтесь, я вам покажу... кузькину мать!

— Ну чё, кто тут первый на кастрацию?— воинственно заподпрыгивал на плече Мыш.— В очередь становись!.. Ща мы вам тут устроим варфоломеевскую ночь! Что, крутые, да? Кучей на одного?.. Да кто вы после этого?!

— Разговаривает!..— уже во второй раз обалдели кочевники и притормозили.

— Видала?— зашептал мне на ухо крыс.— Учись, пока я жив! Вот что значит — сила слова!

— Угу... только вряд ли их так напугали твои пламенные речи...

— А что же ещё?— изумился он.

— Женщина!— подталкиваемый в спину, вперёд выдвинулся бородач.— Кто ты, и для чего Арес послал тебя?.. И что это за зверёк, столь умело изъясняющийся на человеческом языке?..

— Я тебе дам — зверёк!— возмутился хвостатый полиглот.— Подбирай выражения, дедуля!.. Эй! Эй!.. Ты чего?

Я перестала дёргать плечом, на котором восседал серый приятель, и прошипела:

— Умолкни!

— А я-то чё?..— обиделся Мыш.— Я вообще молчу...

— Послушайте,— обратилась я к кочевникам.— извините, если помешала, только... я тут не при чём. И никакой Арес меня к вам не посылал. Ну, ей-богу, случайно вышло!.. Сижу себе, книжку листаю, картинки разглядываю, никого не трогаю... а тут — бац! И я здесь!

— Это воля богов!— непреклонно заявил бородач.— Если Арес внял нашему зову и прислал тебя, значит, ты нам и поможешь.

— Да чем я могу вам помочь?!

Он посмотрел на меня оценивающим взглядом.

— Стоп! На "жертвенную кровь" даже не надейтесь!— торопливо добавила я.— Я вам тут не донор!

— Значит, ты воин...

— А... ещё варианты есть?

— Нет.

— Хреновенько...— я краем глаза покосилась на сердитого Мыша.— Что делать будем?..

— Сама влезла, сама и думай.— последовал ответ. Ладно... Я повернулась к бородачу:

— Как вас по имени-отчеству?..

— Таврус имя моё,— с достоинством ответил тот.— Позволишь ли и мне спросить?..

— Станислава.— Я протянула ему руку.— Приятно познакомиться.

Мы обменялись рукопожатиями.

— Нет, я с неё обалдеваю!— бухтел Мышель,— Её минуту назад чуть не прирезали, а она им ручки жмёт...

Я пропустила мимо ушей его бормотание.

— Послушайте... э-э... Таврус! Вы тут, как бы это выразиться... главный?

— Увы...— печально опустил плечи бородач.— Наш вождь, неукротимый Торосар, пал героем на поле брани, от меча коварного Деймера. Мы скорбим...

— Извините.— мне стало неудобно, как будто я заглянула в чужую замочную скважину.— Я не знала...— мне на ум пришли строчки из книги.— А-а, так вы поэтому просили помощи у Ареса?

— Истинно.— кивнул он.— Деймер знал, что без предводителя варвары не смогут противится его тирании. Зло захватит наши земли...

— Ну... зачем же так сразу? А вы бы провели выборы, как в культурных странах, подсчитали бы голоса, да и вперёд, с песнями — крушить неверных!.. Делов-то! Только не говорите мне, что у вас выбрать не из чего!— я кивнула на молчавших воинов.— Вон, какая команда. Один другого круче... да и вы, между прочим... вполне!

Таврус польщённо заулыбался и пожал плечами:

— Нельзя! Исстари наши вожди приходили по велению Ареса. Только он может указать сильнейшего из достойнейших! Мы молились ему сегодня, и он...

— Тэк... это я уже слышала... Только тут вышла маленькая несостыковочка — я не воин! Ну, то есть — абсолютно!.. Чего-то там ваш верховный перепутал...