Глаза цвета неба

Я смотрел в окно на светящийся мягким ласковым светом голубой шарик такой близкой и такой далёкой планеты Земля. Моя память хранила совсем другие, непохожие, но до боли родные, планеты и созвездия.

Новая вселенная, новая галактика, новый дом.

Вздыхаю. Хочется отвернуться и задёрнуть шторы, чтобы не смотреть, не видеть... Это больно: помнить, и знать, что шанса на возвращение нет, потому что и дома твоего больше... нет. Но и оторвать взгляд от планеты, спутником которой является мой новый дом, не было никаких сил, ни физических, ни моральных.

Она тянула меня туда. Нить, что навек сплела воедино мою душу с душой человеческого детёныша, когда-то спасшего мне жизнь.

Я видел его лишь однажды, но абсолютная память моего народа позволяла в любое мгновение вытащить на поверхность сознания каждую мельчайшую деталь встречи почти десятилетней давности.

Дрэгарны — мой народ — всего лишь неудачный эксперимент генной инженерии некогда великой и могущественной расы. Последняя надежда, предсмертный крик отчаяния... Но выжить в том взрыве, превратившем наше солнце в сверхновую, не могли даже мы.

Жалкие остатки до катастрофы, процветавшей галактической империи, рискнули пройти сквозь воронку чёрной дыры без надежды на спасение, и спустя 270 лет сна в анабиозе, нас выкинуло на окраине небольшой солнечной системы, со всего одной крошечной населённой планеткой.

Жившая на планете раса только лишь совершала первые шаги в освоении малого космоса, в ближайшие лет 100 даже и, не мечтая выбраться за пределы своей системы, не то, что галактики. Раса называла себя людьми и, к великому изумлению наших учёных, биологически практически идентична нам, что давало хоть призрачный, но шанс не погибнуть окончательно, теперь уже банально от вырождения.

Уже 10 лет нашим домом является Луна — единственный естественный спутник Земли. Всего за каких-то полгода после первичного контакта с землянами, нам удалось преобразовать непригодную для жизни поверхность в плодородную почву, и установить купол атмосферы. Сейчас ударными темпами идёт терраформирование Марса и его спутников. Жизнь потихоньку налаживается и входит в накатанную колею. А я всё никак не могу выбросить из головы тот далёкий день и голубые как земное небо глаза...

Первые полгода, проведённые на Земле, были самым тяжёлым временем в моей жизни. Правительства многочисленных государств охотно шли на контакт, преследуя каждый свою выгоду и стараясь урвать лучший кусок. Мы, не таясь, делились знаниями, понимая, что пока ничего не можем противопоставить коренным жителям системы, которые могут быть и не довольны неожиданным соседством.

Особые разногласия и недопонимания у нас возникли из-за различных путей развития наших рас. Люди шли так называемым техногенным путём, насилуя природу и заменяя естественное искусственным. Дрэгарны же, изначально создавались как часть природы. Люди приказывают, мы просим.

А ещё мой народ очень чувствителен к энергетическим потокам, умение манипулировать которыми так же было заложено в наш генокод при создании. Люди называют это магией, и считают сказкой. Мы пока не стали их переубеждать.

Как главе одного из 9 великих родов дрэгарнов мне приходилось практически постоянно пребывать на Земле, ведя переговоры с главами различных государств. Особенно мне импонировала Россия, я даже выучил достаточно сложный русский язык, хотя и большинство переговоров велось на английском, которым так же пришлось овладеть в совершенстве.

В тот день я был вымотан как никогда. Представители разных стран и национальностей Земли спорили до хрипоты, иногда срываясь на откровенные оскорбления, и чуть ли не кидаясь друг на друга с кулаками. Я уже давно заметил, что люди очень экспрессивная, эмоциональная раса, не считающая нужным скрывать свои истинные чувства от окружающих. В начале они ещё как-то пытались "держать лицо", но к концу первого же месяца переговоров перестали сдерживаться. Особенно яростно они отстаивали свою правоту в двух случаях: если видели в чём-то ущемление своих прав, и, как не парадоксально, когда были не правы.

Многочасовые практически непрерывные заседания могли вывести из равновесия кого угодно, вот я и не выдержал. Я сбежал. Сбежал от духоты и тесноты кабинетов на простор природной воли. А если говорить менее поэтично, то попросту построил портал в один из городов России. И, как оказалось, это было ошибкой, практически стоившей мне жизни.

Дипломаты и политики это одно, а простой народ боялся и ненавидел нас. Ведь это так обыденно — бояться неизвестного и ненавидеть то, чего боишься.

Одним из пунктов договора между людьми и дрэгарнами, была договорённость о праве на любую женщину и любого мужчину, свободного от обязательств и уз брака, для продолжения и во имя не угасания нашей расы. Мы долго выбивали из людей это соглашение, но в итоге всё же добились своего. Раз в год 10 юношей и 10 девушек в возрасте от 16 до 22 лет должны были навсегда покинуть свой дом, обретя новый в семье одного из дрэгарнов. Жестоко? Возможно. Но и обрекать на медленное вымирание самих себя мы не желали.

За это нас и ненавидели. В каждой семье были сыновья, дочери, братья, сёстры, которые совсем не горели желанием попасть в лапы пугающе-странным и непонятным пришельцам. Когда договор был оглашён средствами массовой информации, людей охватила паника. Каждый боялся, что придут именно в его (её) семью, за его (её) родными, а то и за ним (ней) самим.

По молодости, наверное, я как-то упустил этот момент из виду, решив отдохнуть и прогуляться по человеческому городу без охраны и сопровождения. Результат был очевиден. Да, дрэгарны сильнее, быстрее и выносливее людей, но их было слишком много, а я, в самом начале нападения, совершил несколько непростительно грубых ошибок в защите. Моя раса вообще не отличается агрессией, и оружия как такового мы практически не имеем. Нет, контактными видами борьбы мы владеем в совершенстве, и если бы со мной был мой посох, у меня ещё возможно имелся бы шанс... Это только в фильмах у людей, если главный герой владеет боевыми искусствами, то враги от него отлетают сами собой, стоит тому лишь рукой махнуть. В реальности всё намного сложнее.

Я пришёл в себя с бесчисленными ушибами, парой переломов и ножом в сердце. Как всё же предусмотрительно создатели расы дрэгарнов одарили нас двумя, независимыми друг от друга сердцами. Пока левое сердце не функционировало по причине ножа находящегося в нём, правое, взяло под контроль всю систему кровообращения и продолжало перекачку во всех смыслах бесценной жидкости по венам. Но как бы там ни было, долго протянуть на работе гудящего от натуги "запасного" сердца я не мог, да и сил, чтобы сплести энергетическую связку сообщения своим у меня не было по той же причине.

И тогда я увидел его. Человеческий детёныш. Мальчик, лет 5-6ти со странным для людей сочетанием чёрных как смоль волос и пронзительно голубых глаз. Детёныш. Это бездна нерастраченной энергии боли и страха, способной восполнить мой истощённый резерв. Сейчас я не думал о мучениях и смерти, ожидающих этого неизвестного мне детёныша, с любопытством в просто-таки огромных глазёнках, рассматривающего меня, стоя на расстоянии всего пары шагов. Я знал одно — нужно как-то выжить и вернуться к своим, иначе неминуема война, способная привести к уничтожению обоих рас.

Я уже потянулся энергетическим щупом к детёнышу, с намерением высосать из него жизненно необходимую мне энергию, и даже прикоснулся... И замер в изумлении. ОН МЕНЯ НЕ БОЯЛСЯ!

Мальчонка вдруг улыбнулся, потом и вовсе рассмеялся и, подойдя совсем близко, опустился на корточки, проведя рукой по стремительно заживающей от его прикосновений щеке. Я осторожно выдохнул, боясь спугнуть это чудо. А ведь действительно — чудо! Абсолютно энергетически совместимое со мной существо!

— Краси-и-ивый. — Протянул детёныш, каждым своим касанием вливая в меня новую порцию чистейшей энергии.

Я улыбнулся, не мог не улыбнуться. Сел, привалившись спиной к стене какого-то дома, образующего с ещё одним, стоящим напротив, небольшой тупичок, куда и забросили мою бренную тушку после "убийства". Сломанные рёбра не болели, с тихим чмокающим хлюпом встал на место вывернутый сустав, о синяках я уже и думать забыл, как всё же хорошо, когда ничего не болит.

Детёныш скользнул ладошкой ниже, по груди и испуганно отдёрнул руку, с изумлением глядя на нож. Я с трудом, но всё же подавил разочарованный вздох, когда поток энергии прекратился, но мальчишка почти сразу же вернул руку мне на грудь.

— Больно? — И столько сочувствия, столько сопереживания в этих глазах цвета неба.

— Нет. — И я не лукавил, пока он рядом, мне действительно не больно.

— А он тебе не мешает? — Так наивно. Я и забыл, что он совсем ещё ничего не смыслящий детёныш.

— Мешает. — Говорю и медленно вытягиваю из сердца нож. Края раны тут же стягиваются, сердце уже запустило процесс регенерации и через пару минут, полностью восстановившись, придёт на помощь "запасному". Тогда уже и можно будет попробовать встать.

Повинуясь какому-то наитию, передаю нож детёнышу. Он колеблется, но принимает подарок. И тут же режется острым лезвием, выпачканном в моей крови.

Только-только начавшее функционировать сердце даёт сбой, и от него, к руке детёныша протягивается тонкая, видная лишь мне одному энергетическая нить. Он — мой, а я — его. Навсегда. Но забрать его с собой я не могу. Не имею права. Не по дрэгарновским законам, по людским.

— Как тебя зовут, малыш?

Он вдруг становится очень серьёзным, и "взрослым" жестом протягивает мне руку для уже известной мне человеческой церемонии рукопожатия. Чуть сжимаю его ладошку в руке. Тёплая, нежная и такая маленькая и хрупкая!

— Денис. Соловьёв Денис Аркадьевич. — И немного помолчав. — А тебя?

— Кайру.

— И всё-о-о? — Казалось, детёныш был разочарован. Глупый. Я сразу сказал ему младшее имя, которым позволяют называть только близким родственникам.

— Не всё, но полностью ты не выговоришь.

— Это потому что я ещё маленький? — Обиженно сопит детёныш. Улыбаюсь, и ласково запутываюсь пальцами в мягких, шелковистых волосах.

— Нет, это потому, что оно слишком сложное, а произносить неправильно его нельзя. Поэтому просто Кайру.

— Ладно. — Словно делая великое одолжение, соглашается детёныш. Забавный.

— Кайруйран! — Из воспоминаний меня вырывает опять чем-то недовольный голос моего дражайшего дядюшки. Не переношу его (не голос, а дядюшку, хотя и голос тоже)! Холодный, жестокий, властный, иногда мне кажется, что он просто жаждет моей гибели. А ещё он спит и видит себя на моём месте — в кресле главы рода, за столом советов.

Выжидаю с полминуты, игнорируя нетерпеливое притоптывание за спиной, и медленно, с ленцой поворачиваюсь.

— Что вам, Жагриассар? — Эх, я бы ещё и имя рода прибавил, но, к сожалению, оно у нас одинаковое.

Судя по изначальному тону, дядюшка явно намеревался обратиться ко мне на "ты", но я вовремя определил границу дозволенного ему на сегодня.

— Прошу прощения, Родитель (официальное название главы рода, и ничего смешного!), прибыла ваша невеста. — Осторожный, гад, никогда не выходит за рамки, сколько ни пытался его подловить.

Тут до меня доходит смысл сказанного. Какая ещё невеста?! Дублирую вопрос вслух. Дядюшка замялся. Та-а-к, понятненько, значит, сплавить меня решил. Типа молодая жена, семья, дети, а с политикой и он разберётся? Не выйдет! Чтобы я доверил ему управление родом? Да я даже в глубоком маразме не допущу его до сколь-нибудь серьёзных полномочий!

— И кто же, позвольте спросить, рискнул взять на себя смелость и в обход меня, договориться о МОЕМ же браке?

Хотя чего это я спрашиваю?! Ведь и так всё понятно. Дядюшка лепетал что-то о заботе, о моём благе, повышении авторитета рода и прочую подобную чушь, но я его не слушал. Сердце сдавило болью, а по нити проходили одна за другой волны тревожного дрожания. А это могло означать только одно: ЕМУ плохо. И ОН здесь, на Луне, более того, в моём доме, я чувствую!

Фоном в сознании всплыла информация о том, что сегодня в род должны были привезти людей по договору, но я отметил это лишь вскользь, на пределе скорости несясь по коридорам. Зрение раздвоилось. Я всё так же продолжал бежать, сворачивая на поворотах и уклоняясь от препятствий, встречающихся на пути, но внутренним взором видел уже другую картину.

Вот ЕГО грубо толкают в спину, заставляя идти вперёд, как какого-то заключённого или раба. ОН огрызается и от резкого удара, падает на пол. Но тут же вскакивает и бьёт коротко, без замаха, но мощно и точно в цель. Ударивший ЕГО дрэгарн складывается пополам, жадно хватая ртом воздух, и зло дёргает на себя. Звон цепей. На НЁМ цепи? Да и на других людях тоже, но на них мне сейчас плевать, потому что НА НЁМ ЦЕПИ! Убью!! Голыми руками разорву того, кто это сделал!!!

Тем временем ЕГО отделяют от общей цепи, пинком ноги заставляют упасть на колени, и бьют освободившимся участком цепи по спине и плечам.

Из горла вырывается яростный рык. Из моего, от НЕГО же не могут добиться ни звука.

ЕГО поднимают на ноги, и, сорвав одежду, вновь швыряют на пол, на четвереньки. Чувствую всплеск паники, впервые за всю экзекуцию, ЕМУ действительно страшно. Дрэгарн, избивавший ЕГО, пристраивается сзади, и с силой, до боли, разводит полукружья ягодиц. Ещё чуть-чуть, родной мой!

Две картинки накладываются друг на друга, сливаются воедино, и я влетаю в зал, понимая, что опоздал.

* * *

Рабство. Слово отдавало древностью и уроками истории, но, кажется, скоро мне на своей шкуре предстоит узнать все прелести данного понятия.

Когда отец вернулся домой пьяный, и сказал, что проиграл ОЧЕНЬ крупную сумму, я даже не представлял, чем это может мне грозить. А потом отец, краснея и не поднимая глаз, рассказал о предложенной его кредитором сделке. В этом году по договору с дрэгарнами, отдавать 10 парней и 10 девчонок выпало именно нашей стране. Это была лотерея. Номера паспортов всех свободных от брака и удовлетворяющих возрастным ограничениям заносились в компьютер и бездушная машина, выдавала произвольный список номеров.

Вот так в список угодил и сын отцовского кредитора. А сделка проста, отдать дрэгарнам меня, вместо него. Правительству в принципе всё равно, кого отдавать инопланетянам, главное чтобы всех и в срок, так что проблем с подменой не возникнет.

Я понимал, что ту сумму, что должен отец, ему вовек не выплатить, а, значит, и выхода у меня нет. Ведь есть ещё малышка. Маша. Сестра. Её нужно растить, поднимать, ставить на ноги...

Это страшно, когда привычная жизнь рушится в 17 лет, а впереди только пустота неизвестности. Но я согласился, ещё и потому, что у меня была мечта. Увидеть ещё раз ЕГО. Дрэгарна, с которым я познакомился в детстве, и образ которого преследует меня по ночам. Я никогда не расстаюсь с тем ножом, что он подарил мне, как я позже понял, вытянув из своего сердца. Как он мог выжить после определённо смертельной раны, остаётся для меня загадкой до сих пор. Наверное, всё же правдивы слухи, о невероятных возможностях дрэгарнов, объяснить иначе, у меня не получается.