|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 3. Мы врага предупреждали: уходи, покуда цел
Поутру позволил себе подрыхнуть подольше — вчера вечером Сеяшантери, используя свой Талант, намагичила что-то с остатками рыбы, заверив, что ещё сутки по такой жаре с ней ничего не случится. Так что вершу вечером поставлю, если до этого, конечно, что-нибудь ещё из памяти не выужу.
Окончательно проснулся от неуловимо ритмичного шелеста песка и травы, басовитого гудения воздуха. Опрокинув в лицо скорлупку с водой, выбрался из расщелины, посмотреть, что же создаёт столь мелодичную музыку природы. Как вышел, так и залип.
По свободному от габаритной зелени пятачку перед разломом летала стремительная тень. Движения были настолько быстры, что детально разобрать картинку было невозможным в принципе: вот размазанный росчерк крутится у дальнего конца полянки, а вот — молнией преодолев всё свободное пространство, оставляя за собой медленно опускающиеся фонтанчики песка — уже вертится с противоположного края. Иногда тень замедлялась на сотые доли мгновения, замирала, застывала в простой с виду стойке, но настолько хитрой по части возможных вариантов дальнейшего действия, что становилось ясно — передо мной — настоящий Мастер.
Эльфийка использовала длинный шест, со стороны боевой части расщеплённый на метёлку из несколько длинных полос — совсем как бамбуковые шесты в китайских боевиках. Замерев на миг, Сеяшантери вновь срывалась в бой-танец, иногда всё же удавалось рассмотреть некоторые связки ударов, и в такие моменты приходило понимание: ничего подобного на Земле я не видел. Плавность движений, удары из самых невозможных положений, и всё это люто замешано на совершенно нечеловеческой пластике эльфийского тела.
Сколько любовался на её разминку, не знаю. Просто в какой-то момент осознал, что мельтешение тени на полянке прекратилось, а Сеяшантери, раскрасневшаяся, тяжело дышащая, но невообразимо довольная, стоит, опираясь на шест, и счастливо улыбается. Длинная коса, едва-едва не достающая до щиколоток, выглядит так, словно её только что заплели: волосок к волоску в сложном узоре плетения, и ни одного выбившегося, растрепавшегося.
Вчера я ей оставил обе рубашки — на выбор. Дивная предпочла чёрную, и во время её разминки я искренне считал, что она именно в неё и одета. Но нет, ошибался. С кожи Сеяшантери словно бы испарялась настоящая тень, со всеми сопутствующими эффектами: марево, струйки дыма, постепенно истончающиеся и теряющиеся в воздухе. Спустя несколько секунд эльфийка полностью избавилась от теневого дыма, оставшись в тугой узкой повязке на груди и чём-то, похожем на обтягивающие шортики, длинной на полпальца ниже промежности. И та, и другая часть туалета совершенно не отражали солнечный свет, разделяя бледное тело Сеяшантери на три фрагмента: ноги, живот, плечевой пояс с головой и руками.
Толкнув шест ногой, девушка обернулась вокруг оси, закручивая по спирали оружие, и, уместив его на плечах, подмигнула. Издевается, егоза! Знает ведь, что эстет во мне начисто давит всё половое влечение и просто исходится слюной по великолепию действительно совершенного, всесторонне развитого тела.
— А что это был за дым?
— Да так, — отмахнулась, словно от чего-то несущественного, Сеяшантери, — вторая боевая Печать, ранг два-тренировочный. Ничего особенного.
Угу, совсем ничего.
— А почему лицо не было укрыто?
— И это заметил? — удивлённо задрала бровку девушка. — Глазастый ты, Никас. Или я слишком медленная.
Ловко подхватив трепанированный кокос, эльфийка в пару глотков осушила его.
— Лицо открыто, потому что второго тренировочного ранга. На третьем и выше оно закрыто.
— Хм... А что даёт первая Печать? А есть третья?
— Любопытному гоблину в песках Шэннэнстали добрые дэвы нос обглодали, — хитро улыбнулась эльфа и вновь подмигнула. Потом уже серьёзным тоном добавила: — Надеюсь, тебе не придётся видеть использование три-тренировочной, и уж тем более — полноценной активации Печати.
Я пожал плечами:
— Хозяин барин, а мне просто интересно. А там, на корабле?..
Сеяшантери только покачала головой:
— Застали врасплох. Пока стабилизировала твои поля после Слияния, выложилась по полной, да и хватанула от какого-то твоего защитного механизма уйму сырой энергии, вот и пришлось срочно уходить в глубокую медитацию, упорядочивать свои собственные структуры, пока вразнос не пошли. Так и скрутили...
— А можешь просветить, что за чудной материал используется в твоём белье?
— Никас, ты порой так говоришь и спрашиваешь о таких общеизвестных вещах, словно из Леса только сегодня утром вышел. Как можно не узнать единственный в своём роде паучий шёлк, производимый исключительно кланами тирэльнаров и семейными мануфактурами ореад Срединных гор?
Я почесал в затылке и беспомощно улыбнулся:
— Кто все эти слова?
Сеяшантери, отправившаяся было вглубь микропещеры, споткнулась и едва не влетела внутрь головой вперёд — от этого действия её спас шест, уткнувшийся в скалу по обе стороны расщелины.
— Никас, а тебе точно ядром по голове не прилетало?
— Ну а что я могу ответить? Ведь действительно либо не знаю, либо не помню. Вообще, может, это эхо Слияния так шалит?
Сеяшантери задумчиво закусила губу.
— А ведь вполне может быть, Никас.
— Кстати, а ты о нём вчера так и не рассказала, — подловил я эльфийку. — Хотя и обещала.
— Минуту, — эльфа ненадолго скрылась в пещере, вернувшись уже в рубашке, наброшенной на плечи. Кивнула на кострище: — Пока готовим завтрак, расскажу.
И рассказала.
Говорила девушка долго, пересыпала речь множеством отсылок на труды каких-то древних и уберископаемых учёных, забивала промежутки просто цитатами из книг и буквально по памяти зачитанными здоровенными кусками текстов из различных философских, религиозных, изыскательных и публицистических трактатов, так что к концу её повествования спать хотелось неимоверно, а информация спокойно протекала промеж ушей, не оседая посерёдке.
Но, в целом, если отбросить пафос, достойный алогичного превозмогалища уровня сракотонника, кое-что становилось ясным. Имеются в Хинан-Дере некоторые разумные, способные хотя бы раз в жизни, но удачно пробудить свой Талант и использовать его по максимуму. Зачастую это выражается в известных даже на Земле деяниях, проходящих под общим шифром "скрытые возможности человеческого тела в экстремальных ситуациях": с дырой в груди, оставленной ядром, боец люто бьётся, не обращая внимания на вылетающие из него ошмётки внутренних органов, путешественница, ранее не державшая в руках ничего, кроме походного ножа, встретив медведя-людоеда или королевского червя Песков, умудряется сбежать от них либо, того веселее, ещё с живых спустить шкуру; нищенка из самых захудалых кварталов свободных городов, защищая детей от изъятия на эксперименты чёрным магам, голыми руками рвёт отлично вооружённый, готовый ко всему на свете отряд матёрых наёмников; брошенный посреди океана — доплывает до материка, попутно отбиваясь от морских хищников, и так далее.
Но, в целом, помимо таких относительно распространённых явлений, есть ещё уникумы, способные в краткий миг своей смерти Талант обратить в Чудо. Например, силой воли и желанием жить обратить вспять даже самые смертельные раны, срастить разорванное тело или же — удержаться в уже мёртвом теле. Из последних, кстати, и сформировались первые представители школы личей. Один такой, как рассказала Сеяшантери, преподаёт в её родном Храме основы биомантии и лекарское дело.
И даже среди уникумов есть свои редкие экземпляры особо отличившихся. Они не пробуждают на краткое время сверхмощный Талант, не совершают чудес, даже умирают без превозмогания и сложенных штабелями у ног тел поверженных врагов. Они просто передают свою Силу и память тому, кто сможет её воспринять. И без разницы, близко или за тридевять земель находится тот, чей конгломерат тела, души и иных тонких состояний и полей войдёт в резонанс с последним даром — передача мгновенная и охватывает весь изученный мир. Это и называется — Великое слияние.
Сила — не есть Талант, но Сила, объединившаяся с Силой, создаёт среду, благоприятную для его зарождения.
— То есть, — резюмировала Сеяшантери, — я могу уже сейчас начинать гордиться, что довелось общаться с будущим великим магом или воином. Слабых-то после такого слияния никогда не бывает. А в тебе целых три личности, Никас. Да, наверно, именно из-за этого у тебя и проблемы с памятью. Но ничего, — эльфийка ободряюще похлопала меня по плечу. — Пройдёт время, и всё встанет на свои места.
— Ага. Потом догонит и ещё раз встанет, — хмыкнул я, совершенно отказываясь верить в тройное совпадение.
Эльфийка, принюхавшись к рыбе, с довольной моськой облизалась и сняла с распорок прутики.
— Зря ёрничаешь, Никас, — серьёзно сказала девушка, тщательно прожевав первую порцию мяса. — Великое слияние — вещь настолько редкая, что практически все случаи тщательно описаны и задокументированы. По крайней мере, так делается последние десять тысяч лет. И на всю эту уйму времени — всего неполных два десятка таких событий. И среди подвергшихся Слиянию нет ни одного, — заметь — ни одного! — простого разумного. И тут уж без вариантов — ты рано или поздно либо пробудишь Талант, либо подчинишь себе Силу. Третьего не дано, смирись.
Ну и ладно. Как-нибудь потом из эльфийки вытяну нужные подробности. Или из кого-нибудь другого. Сейчас продолжать расспрашивать — только палиться ещё больше.
Лес оказался вовсе даже не лесом — так, узким пролеском метров на триста между срезом скалы и каменистыми холмами. Сеяшантери вновь удивила, парой метких бросков ножа завалив двух ушанов. Что ж, рыбное меню, значит, подразбавим диетическим, легкоусвояемым мясом.
Перевалив за невысокую, пологую гряду, узрели округлую долину, со всех сторон огороженную аналогичными холмами. Поверхность не впечатлила: тут и там земля топорщилась курганами, местами разливались широкие лужи, и везде, насколько хватало глаз, раскинулось море фиолетово-чёрных цветов. Густой, удушающий запах висел над долиной, и даже здесь — практически на самой вершине холма, — он вкручивался в ноздри, острыми коготками царапал мозг и гортань, вызывая головную боль и головокружение.
Эльфийка, потирая виски, со стоном опустилась на землю.
— Сеяшантери, сильно плохо?
— Пока — не то, чтобы сильно, — тихо ответила девушка, — но по органам чувств бьёт основательно. Не уверена, что не потеряю сознание уже на половине спуска.
— Аналогично, — кивнул я. — Сюда бы противогаз или дыхательную маску.
— Да, было бы неплохо, — согласилась Сеяшантери. Она сложила ладони лодочкой и накрыла ими рот и нос, отчего голос её звучал глухо и слаборазличимо. — Видимо, с обследованием долины придётся повременить до прибытия галеона, там в арсенале есть комплекты защитных костюмов и оснащённые фильтрами дыхательные аппараты.
— Предлагаешь пока совершить обход по периметру острова?
Сеяшантери, продышавшись, отняла руки от лица и улыбнулась:
— Есть другие варианты?
— Ни одного. Ну, только если заалхимичить какую-нибудь огнесмесь, горящую в очень влажном воздухе и дающую температуру, достаточную для выжигания этой славной поляны.
Эльфийка, сморщив носик, почесала его кончик ноготком.
— Увы, нет у меня таких познаний, всегда с боевой алхимией были проблемы.
А у меня есть. Точнее, у гвардейца, которым был один из тех, кто теперь я. Была в его жизни пара заданий в схожих условиях, и были рецепты в памяти, как из подножного хлама собрать добротный магический напалм. Одно плохо — там, где мы прошли, ничего необходимого из ингредиентов не найти.
В принципе, вместо загустителя вполне пойдёт рыбий клей и мыло, но без алхимического котла одну только эту часть буду делать не меньше месяца.
— У меня чуть получше, — признался я. — Но не настолько, чтобы на ровном месте из ничего сделать более-менее приличную огнесмесь. А ведь её мало сделать, надо ещё и распылитель собрать.
Эльфийка встала, ловко вскарабкалась на макушку холма и потянулась, сладко зевнув:
— И Бездна с этой долиной, никуда за две декады не денется. Пойдём вокруг?
— Пойдём, — согласился я, и, поудобнее перехватив заячьи тушки, связанные за задние лапы, поспешил наверх.
Так и прошли три недели: неторопливый обход острова, проверка каждой выемки, расщелины, распадка, пещеры, холма — с маниакальным тщанием съехавшего с катушек проктолога. Кажется, Сеяшантери не смогла заглянуть только в микротрещины, и то лишь благодаря отсутствию микроскопа. Эльфийка оказалась феноменально деятельной натурой в отношении всего, что касалось наследия эльнаров. Любая найденная безделушка — а таких оказалось весьма приличное количество — приводила её в неописуемый восторг, заставляла счастливо взвизгивать и скакать от радости, а в особо тяжёлых случаях и вовсе прыгать и повисать на моей шее, и, захлёбываясь эмоциями, щебетать прямо в ухо на не менее чем двадцати языках и диалектах. Штук восемь все те, которые я, худо-бедно знали или могли распознать, а вот об остальных приходилось догадываться, исходя из произношения, структуры слов и слогов, фонетического многообразия. В любом случае, впадающая в позитив девушка демонстрировала огромный словарный запас и непринуждённость поведения.
Иногда, во время очередного приступа взвизгиваний и повисаний на шее, у меня появлялось смутное предположение о том, что Сеяшантери хоть немного, но эмпатка. Или телепат. Ничем иным объяснить то, что её настроение во время таких всплесков передаётся и мне, я не могу.
А находили мы разное. В основном — действительно безделушки: запонки, пуговицы, ложки и трезубые вилки, какие-то сферы из прозрачного минерала всевозможных оттенков, прочую ерунду. Этого добра оказалось навалом в пещерах и пещерках, щедро усеявших все возвышенности острова. Очевидно, какое-то время после затопления континента тут ещё были выжившие, они-то и понаоставляли после себя богатые следы.
Казалось бы — сорок тысяч лет — за это время всё должно быть занесено пылью и пожрано землёй. Но — нет. Сеяшантери была права — многие артефакты исправно работали до сих пор. Аборигены когда-то давно вырезали себе кельи и анфилады комнат прямо в скалах, защищая каждый вход, каждую арку скрытыми механизмами. А может, эти механизмы в самом деле встраивались прямо в структуру камня, становясь принципиально неизвлекаемыми. В любом случае, жилища эльнаров, уцелевшие после обвалов, сходов породы и прочего, произошедшего за непредставимый временной промежуток, сохранились в первозданном виде вместе со всем своим содержимым.
Иногда попадались кости. Причём — отдельными фрагментами. Словно кто-то просто позабыл забрать их с собой.
Но вскоре выяснили: на самом деле скелеты настолько истлели и высохли, что порой хватало просто пройти мимо них, чтобы они рассыпались в пыль.
Эльфийка тщательно собирала рассыпанные по кельям кости и костяную пыль, заворачивала в широкие листья похожего на лопух растения — и сжигала по вечерам, на закате солнца. После этого она приходила в расщелину или, если за день обернуться не успевали, к месту временной стоянки, и, отказываясь от пищи и воды, засыпала мёртвым сном.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
