Тварь, присосавшаяся к сердцу, притихла, чуть разжала челюсти. Яр поднялся на ноги, огляделся. Горы — лесистые, зеленые, расчерченные бурыми мазками почвы — смыкались с пронзительно-синим небом. Он стоял на площадке, в десятке шагов от обрыва. Комки сухой глины впивались в подошвы босых ног. Яр перебрался на клочок высохшей травы — хоть чуть-чуть, да помягче. Голос окреп, приблизился:

— Где ты, якорь?

И знал бы — не сказал. На всякий случай. Яр уже понял, что кошмары, в которых хворец отрывает и разжевывает кусок его сердца, сменяла не явь, а другой сон. Потому что появляющаяся в небе точка неотвратимо приближалась, обретала четкие контуры и обращалась в разговорчивого крылатого змея. В первых снах змей кружил высоко в небе, потом стал спускаться ниже, пару дней назад едва хвостом по лбу не врезал. А сегодня приземлился, сложил крылья, подполз. Жесткая блестящая чешуя — "стальная?" — крошила глину в рыжую пыль. Крылатая напасть оказалась немаленькой, размером с бульдозер, и перла так же неотвратимо. Захотелось попятиться, но не получилось: узкий гребень змея встопорщился, тяжелый синий взгляд пригвоздил к месту.

— Скажи мне, где ты?

— Тебе виднее, — с трудом пожал плечами Яр. — Я тут в гостях.

— Слышь, — в хрипловатом голосе прорезалась злость, — ты лоха не включай. Скажи, где живешь, я приеду. Ты мне нужен, якорь.

Яр подивился — пасть не двигалась, словно говоривший прятался где-то внутри змея. Выражение стальной морды не менялось, только глаза гневом горели.

— Ты мне нужен!

"Это сон, — напомнил себе Яр. — Надо проснуться и змей исчезнет".

Он стряхнул оцепенение, тремя прыжками достиг края обрыва, и, уже падая навстречу верхушкам сосен, огрызнулся:

— А ты мне — нет.

Глава 1

Все беды начались с больницы... нет, не так. Все беды начались с аварии. Не сам за рулем сидел, никто не спьяну — нападение на инкассаторов. В фирму-спрут, раскинувшую по городу щупальца — залы игровых автоматов — Яр устроился сразу после дембеля. Сосед наводку дал, и поручился поначалу, потому что молодых и одиноких в тамошнюю охрану брали неохотно, опасаясь, что сбегут с деньгами.

Первые полгода Яр стерег девочек-кассирш, выручку и железные коробки, жадно глотавшие монеты и неохотно выплевывающие выигрыши. После этого пошел на повышение: встал в холле казино, в костюме и при галстуке, встречая жаждущих куша игроков, которых под утро приходилось деликатно выпроваживать вон — зачастую, промотавших всё, до последней десятки. Еще через год его вызвали к начальнику охраны и предложили стать ночным инкассатором. Ни бронежилетов, ни спецмашин в фирме не водилось. Забирали выручку по-простому: трое охранников, дремавших в комнате отдыха при казино, получали вызов от кассира игровых автоматов, грузились в "Ниву" и ехали на точку, где скопился нал. Обменивались в подсобном помещении криво нацарапанными расписками: "Я, такой-то и такой-то, старший смены, принял у оператора N тысяч рублей", пересчитывали перетянутые резинками пачки и отвозили деньги в сейф казино. А в случае необходимости доставляли суммы на выплату выигрыша. Но такое случалось очень редко.

Нельзя сказать, что работа была проще или легче, чем стоять в зале или в холле. Зато платили больше. И два раза в месяц полагался дополнительный выходной. Яр тогда радовался: отлично устроился, деньги вовремя выдают, еще и премии в конверте перепадают, а что ночью не спать — какая разница? Где он, без высшего образования — за плечами только школа и армия — работу с хорошей зарплатой найдет? В супермаркете или ювелирном на дверях вполовину меньше платят, не говоря уже об автостоянке.

Радовался Яр без малого десять лет. Дорос до старшего смены, почти правой рукой начальника охраны стал — проверял салаг, перебрасывал охранников с точки на точку, если замечал, что спелись с кассиром, штрафовал, только что не увольнял, и имел право голоса при любых разборках. Лафа закончилась, когда "Ниву" раскатал самосвал, едва не в лепешку. Нападавшие отжали заклиненную дверь ломом, забрали сумку с деньгами — выручку с четырех точек — и были таковы. Внутреннее расследование показало, что наводчицей оказалась тетка-кассирша, шумливая, всегда приветливая, угощавшая инкассаторов чаем. Вот тебе и не бери молодых и одиноких — тетка-то племянников на дело подтянула. Чем дознание кончилось, Яр не знал. Пока он валялся в больнице с разбитой головой, сломанными ребрами и ключицей, вышел закон о запрете азартных игр. Фирма побулькала и пошла ко дну. Яра уволили по сокращению штатов, всё чин-чином, запись в трудовой, печать, даже конверт с двойной зарплатой передали. Только эти деньги кончились быстрее, чем зажили швы на обритой голове.

Тогда казалось, что жизнь разрушена. Ни денег, ни здоровья, ни личного счастья — пока лежал в больнице, бухгалтерша Жанна собрала свои вещи, которые по пакету перевозила в квартиру Яра пару лет, и оставила ключи у соседки, даже Дрону не удосужилась занести. И номера телефонные в черный список забила, чтоб не слушать претензии. Яр-то с левого номера прорвался, парой фраз душу отвел, однако эта мелочь ничего не меняла. Главный вопрос: "Куда податься немощному охраннику?" оставался открытым. Кости срослись, швы зажили, но голова кружилась так, что Яр сам понимал: не годен ни в зал, ни на двери. Врачиха в поликлинике говорила: "Все пройдет после периода реабилитации". Яр верил и надеялся, что не мешало ему, непривыкшему к немочи, злиться на собственное тело. Бывали дни, когда хотелось руки на себя наложить.

Вот странность: при шансах, что всё выправится, лезвие в руках вертел, а как вынесли приговор, зацепился за жизнь, считая дни. Тогда от глупостей его удержал Дрон — к худу ли, к добру, непонятно. Приезжал с крестником, шевелил, вытаскивал на прогулки. Помог найти работу, подтолкнул зайти в детский сад, куда Яра охотно взяли сторожем. Пусть за копейки, зато напрягаться не надо и зарплаты хватало на оплату квартиры и хлеб. Замаячило и личное счастье. Воспитательницы в детском саду смекнули, что у Яра только голова битая, а руки-ноги и прочий комплект не повреждены, и начали забегать по вечерам за забытыми сумочками. Хохотушка Света жила неподалеку, возвращалась чаще всех, и пирогом к чаю покормить не забывала, и Яр решил — а чего ждать? Годы идут, хата пылью зарастает, борщ самому варить уже надоело. Детский сад не игровые автоматы, Света не запрыгнет в постель, потому что проиграла три зарплаты в монетник, и ей надо недостачу прикрыть-перекрыть.

На Свете-то его первый раз и прихватило. Думал, сладкая смерть пришла. Не вздохнуть, ни выдохнуть, сердце болит, будто куски отрывают. Сполз, очухался, назавтра пошел в поликлинику. И завертелась чертовщина: ни кардиограмма, ни платное УЗИ, на которое у Дрона деньги занимать пришлось, ничего не показали. Сердце теперь болело чуть не каждый день, а кардиолог только разводила руками и выписывала Яру витамины с магнием. Она-то, добрая женщина, Яра к биоэнерготерапевту и направила. Обычно таких специалистов в поликлинике не было, все сидели в платных центрах, бешеные деньжищи за астральную диагностику драли. А тут, можно сказать, свезло — прислали барышню молоденькую, только из Академии. Недели еще в поликлинике не проработала, то-то под кабинетом очередь и не сидела, не пронюхал еще народ, что бесплатную диагностику дают.

Барышня, когда Яр сунулся в кабинет, недовольно зафыркала. Прочла записку от кардиолога и выставила навязанного коллегой пациента в коридор, промариноваться на банкетке. Гнев на милость она сменила довольно быстро, минут через десять разрешила зайти, перелистала пухлую карточку, задала пяток стандартных вопросов: "Как давно начались сердечные боли? Головокружения после аварии остались?" Выслушала заученный наизусть список жалоб и велела снимать рубашку.

Сеанс диагностики затянулся. Сначала барышня Анна Алексеевна унимала бешено крутившуюся рамку, потом достала из ящика кольцо с подвеской на цепочке, долго водила им по груди, возле сердца — аж сосок затвердел, и шерсть дыбом встала. Судя по изменившемуся выражению лица — Анна Алексеевна стала хмурой и бледной, как форменный халат — то ли с кольцом, то ли с Яром что-то было не так.

Предварительный диагноз "хворец сердечно-сосудистый" Яра поначалу не напугал, а выписанное Анной Алексеевной направление в краевой Астрально-Диагностический Центр вызвало глухое раздражение. Чтобы подписать направление у главврача и поставить все нужные штампы, пришлось задержаться в поликлинике на лишний час. А завтра еще день коту под хвост — езжай через весь город, толкайся в очередях...

Осознание неотвратимой беды навалилось дома, после чтения медицинских сайтов и форумов, где подробно описывались распространенные астральные паразиты. Обычные хворцы снимались биоэнерготерапевтами на "раз-два". А вот сердечно-сосудистые были не извлекаемыми. К сердцу присасывались старые, матерые особи, уже отправившие на тот свет пару хозяев. Присасывались, чтобы сдохнуть на пару с последним носителем.

В Центре диагноз барышни Анны Алексеевны подтвердили. Об отпущенном сроке не говорили, только посоветовали не тратить деньги на шарлатанов — хворца, мол, могут предложить снять, и обманут, если только прямо при попытке в могилу не сведут. После этих речей Яра чуть не разорвало от противоречивых желаний. Приперло поискать какого-нибудь шарлатана — в смысле, проконсультироваться с независимым специалистом. Если поманят обещанием снять и надуют, сил набить морду и отобрать уплаченное хватит. Но боязно стало, что угробят... жить вдруг захотелось со страшной силой, хоть с болью в сердце, хоть задыхаясь, хоть считая дни.

В поликлинике, увидев заключение из Центра, заохали. Сердобольные дамы и барышни в белых халатах дружно жалели Яра, уверенно говорили, где к нему мог прицепиться хворец — в больнице, там такого добра навалом. Толку от этих разговоров был пшик, Яр не чувствовал нужды вызнать, где именно он эту тварь подцепил. От предложения кардиолога "попытаться оформить инвалидность" Яр отказался. Шансы пройти ВТЭК малы, диагнозам биоэнерготерапевтов там не доверяют, волокиты будет много, и бесценное время потратится на сидение в очередях. Нет уж... не на поликлиники надо расходовать оставшийся хвост лета и последнюю осень.

А на что? Бурный секс и пьянки сразу пришлось вычеркнуть — оттянуться по полной программе хворец не позволял, рвал сердце, когда улавливал хозяйское удовольствие. Дела Яр привел в порядок быстро. Написал завещание, чтоб квартира — невеликая ценность, однушка — досталась сыну друга, а не двоюродной тетке отошла. Тетка ни разу в больницу носу не показала, а Дрон жратву и компоты таскал, и деньгами помогал, отмахиваясь от слов: "Я тебе отдать не смогу". Теперь Яр умрет и разом расплатится — Дрону-младшему, когда вырастет, будет куда съехать, подарить папаше спокойную старость.

Оформив завещание, Яр тряхнул и без того похудевшую кредитную карту, и поехал в район — дали ему адресок бабки-ведуньи, которая, по слухам, людей из могилы вытаскивала, снимая всякую астральную погань легким щелчком пальцев. В очереди пришлось сидеть долго. Людей в маленький дворик набилось, как килек в банку, кто на своих ногах, кто в креслах-колясках, а одного мужика вообще на носилках принесли.

На заветную веранду Яра допустили вечером. Бабка велела покатать яйцо по треснутому блюдцу, поводила ладонью по спине, прошамкала:

— Снять не возьмусь. Иди, милок, с богом. И поостерегись. Ищет тебя кто-то.

Недаром в Центре советовали на шарлатанов деньги не тратить! Для такого вердикта яйцо можно было и дома погонять, не трясясь в автобусе и не высиживая в очередях. Кто ищет, зачем ищет? Подпустила туману, прохиндейка старая, лишь бы трешку за прием взять!

На подходах к вокзалу обнаружился дополнительный эффект — Яра дружелюбно приветствовали все дворняжки округи. Некоторые просто виляли хвостом и тявкали, некоторые шли следом. Билет Яр покупал, чувствуя себя клоуном из бродячего цирка — хоть шапку в пыль клади и заставляй танцевать разномастных собачек. Ну, удружила бабка! Домой пришлось по закоулкам идти, чтоб ни родителей, ни воспитателей из садика не встретить. Что скажут, если увидят, как за сторожем сарафан из семи дворняг тянется? Сразу ведь решат — на рабочем месте по ночам прикармливает. И начнутся крики: "Это негигиенично! Это опасно! Бродячие собаки детей покусают!"

Эффект пропал на третью ночь. Яр привычно вылил ведро воды на стаю, собравшуюся перед калиткой садика. Дворняги обиженно завизжали, разбежались, отряхиваясь и поджимая хвосты. И только один пес — здоровенный кавказец с обрывком цепи — не сдвинулся с места. Смотрел на Яра пристально, не опуская глаз. Тогда-то, в первый раз, на грани слышимости раздался шепот: "Где ты, якорь?"

Голос окреп на следующую ночь, во сне. Яр сначала решил, что его зовет бывший напарник по инкассации, потом понял — не он. Голос ниже. И звучит властно — вроде и просит, и одновременно приказывает. Наглый мужик, недаром бабка поберечься советовала.

Кошмары и сны с вопросами приходили каждую ночь, прямо как по расписанию, к пяти утра. Яр вскакивал с дивана в холле детского сада, прикасался к "тревожной кнопке", убеждаясь, что вернулся в реальность, и шел во двор, дышать свежим воздухом — в предрассветной мгле не было ни намека на дневную июльскую духоту. А небо какое! Черно-бархатное, подмигивающее звездами. Если бы еще сердце не болело, вообще бы красота...

Яр усаживался на перила веранды, мял грудину, бесполезно надеясь — вдруг хворец возьмет, да и отвалится. К злости на паразита примешивалась обида на самого себя: надо было не ходить к биоэнерготерапевту. Не знал бы ничего, и дожил последние дни спокойно. Внутренний голос осаживал: "Дела уладить успел". Яр уныло кивал, обещал себе, что именно сегодня позвонит Дрону и зазовет почаевничать. Надо объяснить, как обстоят дела. Отдать завещание. Пожаловаться.

На пункте "пожаловаться" Яр слезал с перил и брел обратно в холл. Даже в мыслях не знал, как рассказать о бродячих собаках и странных снах. И малодушно откладывал разговор на прохладный день: какой чай, когда в тени сорок градусов?

Дрон позвонил первым. За неделю начал выть в телефон: "Ты чо-о-о?.. Наш же день!" Какой уже "наш"? Дембеля пусть в фонтанах купаются. В такую жару водку пить — железное здоровье нужно. А потом подумалось: авось от экстремальной ситуации кто-то сдохнет.

— Или я, или этот паразит... — пробормотал Яр. — Есть шанс, что паразит, я-то к водке привычный.

Дроновы вопли и горячие речи разогрели, заставили изменить решение и пойти на встречу — однако, без всякой надежды на приватную беседу. Поздним утром второго числа летнего месяца августа Яр смыл ледяной водой паутину прилипчивого сна и вызвал такси, чтобы добраться до традиционного места сбора — Царских ворот. В пакетах позвякивали бутылки: беленькая, два пива в стекле и полторашка кока-колы. Надо же чем-то запивать. Голова кружилась — ночь выдалась очень душной. В этот раз распоясавшийся гость его снов не деликатничал, пригвоздил взглядом к земле, накинул на шею удавку-хвост и потребовал: "Скажи, где ты!" Беззащитность, жесткая чешуя, сдирающая кожу с горла, преследовали до сих пор. Яр не помнил, выдал ли он врагу военную тайну. Вроде бы, глотая воздух в перерывах пытки, упомянул сбор на воротах. А может, и нет.

123 ... 151617

↓ Содержание ↓