Kämpfer: С улыбкой по жизни

Пролог.

Уже давно заметил, что наиболее неприятные события моей жизни всегда приходятся именно на такие вот мерзопакостные дни, как сегодня. Зарядивший с самого утра мелкий и противный дождик превратился в полноценный ливень, когда я уже собирался выходить из дома. Зонт, к слову, посеял где-то еще на прошлой неделе, и все бы сейчас отдал, чтобы остаться в тепле своей квартиры, но необходимость гнала вперед. Сегодня, наконец, вывесят результаты вступительных экзаменов. Этого дня я с нетерпением ждал вот уже без малого месяц — вторая попытка поступления, как-никак. Если провалюсь и в этот раз... то даже и не знаю, что делать. Все-таки без хоть какого-то диплома о высшем образовании надеяться на хорошую работу не стоит. Хотя нет, можно. Если бы у меня вдруг обнаружились таланты в какой-нибудь сфере, вроде программирования или юриспруденции. Но чего нет — того нет, специально проверял. Единственное, наверное, в чем я действительно хорош — это в качестве сторожа для своего любимого кресла. Да и с самокритикой все в порядке. Если бы был от нее еще какой-то толк...

Предаваясь таким вот невеселым размышлениям, я на автомате запер за собой входную дверь и побежал по лестнице вниз, перепрыгивая через ступеньки.

В тот момент я, почему-то, даже не помышлял о возможности узнать результаты экзаменов через интернет. Или просто сделав один звонок. А ведь поступи я так, и все могло сложиться совершенно иначе! Вот уж правду про меня говорят — задним умом я силен.

Ливень, подчиняясь закону вселенской подлости, шел косой, да еще в компании с сильным ветром, поэтому даже пластиковый остановочный навес не мог спасти от него. Так что, когда подошел автобус, я успел несколько раз промокнуть насквозь, да и продрог знатно. Как следствие, настроение испортилось еще больше. Всю поездку до ВУЗа провел, угрюмо уставившись в окно.

В самом университете царила атмосфера под стать погоде. Попавшиеся мне навстречу абитуриенты выглядели мрачными и подавленными. 'Похоже, в этот очень многим не повезло', — с каким-то внутренним удовлетворением подумал я, обходя группку о чем-то тихо беседующих парней и девчонок. Они покосились, оценивая мой непрезентабельный вид, и снова отвернулись, моментально потеряв всякий интерес. И я их понимаю — промокший насквозь невзрачный, длинный и худой парень не то зрелище, созерцание которого приносит сколь-нибудь заметное удовольствие.

Наконец достиг цели назначения — информационной доски, на которой вывесили лист с результатами вступительных экзаменов. Правда, перед ним собралась значительная толпа народу, но при помощи локтей и незлого слова мне удалось проложить через нее дорогу.

— Ага, вот ты где, — я нашарил глазами вожделенный лист и, потирая лапки от нетерпения, заскользил взглядом по стройным столбцам из фамилий успешно поступивших людей. 'Сейчас, вот сейчас я увижу свою фамилию. Вот прямо сейчас!', — радостное предвкушение близкого триумфа полностью завладело мной. Я уже воочию представил себе, как позвоню матери и обрадую ее сообщением о своем зачислении на первый курс... В прошлый раз сообщение о неудаче с экзаменами очень ее разозлило. Столько нового о себе за раз я не слышал ни разу за все двадцать три года жизни. Честно говоря — было жутко. Если бы люди обладали способностью убивать на расстоянии, или там проклятия насылать... Я бы вдоль треснул и поперек сросся. И это еще было самым безобидным из пожеланий.

Но что-то я размечтался, а список уже подходит к концу. Моей фамилии все нет и нет... 'Только не говорите мне, что и в этот раз облажался!', — я едва сдержался, чтобы не заговорить вслух. Кое-как взял себя в руки, сжал покрепче зубы и дочитал-таки до конца. Себя в нем так и не обнаружил.

Во всем нужно искать хорошие стороны. Например: теперь я точно знаю звук, с которым разбиваются надежды. Он очень звонкий и противный, сродни скрипу мела по школьной доске. И от него так же болят зубы.

Выйдя с территории универа и сунув руки в карманы, я пошел, куда глаза глядят. Дождь уже не беспокоил, как и холод. Видимо, постоянные неудачи, преследовавшие меня со школы, перевалили через какой-то условный предел, когда на переживания просто не остается сил. Все стало казаться таким бессмысленным... Апатия — так это называют по-умному, кажется. Хотя нет, вру, все-таки хотя бы одно желание, но осталось. Хотелось залиться чем-нибудь алкогольным, прийти домой и свалиться на кровать в забытьи. Сам знаю, что не панацея, но других способов просто не приходит сейчас на ум. А кого-то, кто ободрит и согреет, у меня и не было никогда...

'Бинго', — попавшаяся на глаза вывеска с названием бара вызвала слабое чувство иррационального умиления, словно встретил давнего и хорошего друга после многолетней разлуки. Открыв дверь, я шагнул внутрь, против воли криво улыбнувшись. — 'Может это такой знак судьбы и у меня в жизни начнется белая полоса?'

Ух... Голова кружится. И в глазах троится. Четвертый литр явно был лишним. Блин, мысли путаются, все как в тумане. Как до дома доберусь-то?.. Стоп. Надо отлить. Вон и подворотня какая-то, кажется...

* * *

Сторонний наблюдатель, окажись он здесь в столь поздний час, увидел бы картину вполне обычную для большинства городов и стран. Из дверей собирающегося закрываться бара крайне нетвердой походкой вышел молодой еще парень и, с трудом удерживая тело в вертикальном положении, пошел к ближайшей остановке, но по пути свернул к виднеющейся в темноте подворотне. Наверное, пиво попросилось наружу. Именно в этот момент из дверей бара вышли еще трое, не в пример более трезвые и прилично выглядящие. Отыскав приметную фигуру пьяницы, они поспешили к нему и нагнали как раз когда тот уже скрылся в подворотне. Слабый свет фонаря туда не доставал, поэтому разглядеть что-либо, не подходя практически вплотную, не представлялось возможным. Слабый же звук удара пустой бутылкой по голове заглушил шум ливня.

Спустя две минуты из подворотни вышла та же самая троица, и внимательно оглядываясь, поспешила прочь от места ограбления, оставив тело неудавшегося студента остывать, где его нашел поставивший жирную точку в истории злоключений удар.

То же время, где-то на границе реальности и пустоты междумирья.

— О, смотри, еще одна полетела, — тихо произнес кто-то глухим мужским голосом. — Берем?

— Да ну, какая-то она блеклая, — с отчетливым сомнением возразил приятный женский голос. — Вообще, души в этом мире слишком серые и невзрачные, того и гляди растворятся без следа. Неужели нельзя было выбрать из тех, где магия — обыденное явление?

— Сама знаешь, что нельзя. Вторгаться без спросу, нарушая все мыслимые и немыслимые законы, да еще и душу из круга перерождений вырывать... Это слишком. Такого не прощают — развоплотят сразу. А хозяин этой реальности — единственный, с кем удалось договориться за разумную цену. Из тех, кого я знаю.

— Вот казалось бы — Мультиверсум бесконечен. Но стоит появиться большой необходимости найти что-то конкретное, и сразу понимаешь — маленький он. — У говорившей в голосе промелькнула грустная усмешка, но сразу же исчезла, сменившись собранностью. — Хорошо, пусть будет эта. Все равно лучший вариант можно прождать еще очень долго, что в нашем случае — непозволительная роскошь.

— Да и время, отведенное нам местным хозяином, уже заканчивается, — подтвердил ее собеседник. В окружающей пустоте возникла маленькая, блеклая искорка, которую существа принялись изучать. По крайней мере — так можно было подумать, поскольку они оставались невидимыми и неощутимыми. — Хм. Ну и жизнь была у бедолаги. Кажется, он собрал на себя все наименее опасные, но чувствительные неприятности, встречавшиеся ему на пути. Как при всем при этом он не пытался ни разу совершить самоубийство — непонятно. Ладно, приступаем...

Искорка, до этого момента едва сиявшая, дрогнула в невидимых руках и постепенно стала набирать яркость и интенсивность свечения. Как-будто с лампочки бережно стерли накопившийся на ней за долгое время слой пыли.

— Вот, так гораздо лучше, — с удовлетворением от хорошо проделанной работы произнес все тот же голос. — Теперь ты чист, словно только что вышел из Купели. Лети, все уже давно подготовлено.

Ставшая гораздо более яркой, чем прежде, искорка послушно метнулась в сторону, и вскоре ничто не напоминало ее присутствии в окружающем эфемерном пространстве.

— Надеюсь, у него получится... — Первой тишину после исчезновения отправившейся в неизвестном направлении души нарушил женский голос.

— Не беспокойся об этом. Душа из проявленной реальности требуется только в самом начале, примерно год по времени смертных. А дальше процесс перехода мира из состояния простой идеи в качество проявленной реальности станет поддерживать себя сам.

— Тебе виднее, план твой, — сущность, обладающая женским голосом, неопределенно хмыкнула. — Пошли отсюда, раз ты закончил.

— Пойдем.

Глава 1. Новые впечатления.

Мне снился странный сон. Какие-то невидимые существа — то ли боги, то ли кто-то еще, рассматривали меня и что-то обсуждали. Я так думаю, что обсуждали, потому что ничего не слышал, лишь ощущал рядом присутствие кого-то очень могущественного и древнего. Потом они что-то такое сделали, и я ощутил себя очень необычно: легко и приятно, будто всю жизнь ходил с тяжелым грузом за спиной, а тут вдруг его взяли и сняли. Блаженство.

Солнечный луч, упавший мне на лицо, заставил сморщиться и оглушительно чихнуть. 'Наверное, вчера перед сном плохо задернул шторы', — зевок прервал мысль и я, наконец, разлепил глаза, уставившись в потолок. Отзываясь на это незамысловатое действие, в висках возникла противная, пульсирующая боль. С трудом перебарывая ее, как мог внимательно прислушался к себе. Во рту оказалось сухо, что в вашей пустыне, в районе желудка поселился неприятный комок, а тело ощущалось как чужое. Заболел, что ли? Вряд ли, симптомы очень уж знакомые... Аккуратно покопавшись в памяти, подтвердил свое предположение. Ну конечно, похмелье. Еще бы его не было, после четырех литров пива на пустой желудок, да еще после такой нервной встряски. И, зараза, до последнего казалось, что стекл, как трезвышко. Проклятье! Ведь обещал же себе, что больше не буду так надираться вне зависимости от того, есть повод или нет!

— Ух, как же плохо... — Выдавил из себя тихий стон, титаническим усилием принимая сидячее положение и сжимая раскалывающуюся голову руками. Нет, определенно, апатия еще не повод нажираться, как свинья. 'Боги, если вы есть — умоляю, помогите! Сил нет терпеть!', — истово взмолился в мыслях, поднимая глаза к потолку. Простой жест отчаяния, ничего более, но... кажется, меня услышали. По крайней мере, боль начала быстро слабеть, пока не исчезла без следа. 'Эм... Будем считать, что я ничего не заметил, но все равно спасибо', — с облегчением выдохнув, аккуратно встал с кровати, и даже пошатнулся только один раз, быстро восстановив равновесие. Беспокоиться о всякой метафизике сейчас не было ни сил, ни желания. Потом, как-нибудь потом...

— Что же, не все так плохо, как могло бы быть. С экзаменами я, конечно, облажался, но ведь есть еще другие ВУЗы. Нужного факультета в них нет, ну и что? — Какая-то неправильность в окружающем мире царапнула мой заторможенный мозг, заставив замолчать и сосредоточиться. Что-то было сильно 'не так', отличалось от того, что было мне привычно. Достаточно сильно, чтобы еще не оклемавшееся от сна и похмелья сознание сумело это заметить.

— Точно! — Я обвел взглядом комнату, мне совершенно незнакомую. 'Наверное, я отрубился прямо на улице и какой-то доброхот оттащил мою бессознательную тушку к себе домой вместо того, чтобы бросить под дождем. По крайней мере, на обезьянник это место совершенно не похоже', — я чуть не прослезился от умиления. Есть еще в мире добрые люди, есть! Впрочем, моя радость оказалась недолгой, потому что ощущение неправильности никуда не делось, наоборот — становилось только сильнее по мере прояснения моих мыслей.

В очередной раз попытавшись сосредоточиться, я прислушался к себе. Даже глаза закрыл для надежности. В итоге, спустя несколько минут анализа собственных ощущений, причина неудобства была найдена и заключалась она в том, как я ощущаю собственное тело. Совершенно неправильно я его ощущаю! Признаюсь честно — никогда не мог похвастаться широкими плечами, поэтому привык, что основной центр тяжести у меня расположен примерно внизу, сзади. А теперь он внезапно сместился вверх, да еще и вперед...

Дурное предчувствие завладело мной в тот же момент, но чтобы приступить к проверке, потребовалось еще несколько минут собираться с духом. Наконец, вдохнув, как пловец перед прыжком с трамплина, широко распахнул глаза и опустил взгляд вниз.

— Пиздец, — лаконично выдал я, когда вдоволь налюбовался на свою грудь. Да, обычную такую грудь. Женскую. Размера пятого. — Настоящая. — Отстраненно констатировал спустя еще несколько мгновений, несколько раз сжав пальцами незадокументированную часть тела. После действовал уже не так решительно, поскольку догадывался, что покажет дальнейшая инспекция. И оказался прав: вдумчивое ощупывание себя между ног обнаружило 'наличие отсутствия' чего-либо из того, что полагается иметь там нормальному парню традиционной ориентации.

Со стороны может показаться, что я воспринял произошедшее слишком спокойно, но это не так. Просто в тот момент мной овладело странное, философское спокойствие, совершенно не похожее на апатию, в которую я погрузился после неудачи со вступительными экзаменами. Наверное, мне слишком часто не везло в жизни. Развод родителей, когда их поддержка нужна больше всего, регулярные отказы девушек на предложения встречаться, пролет со вступительными экзаменами только потому, что я не смог дать на лапу кому надо в управлении ВУЗа и, как следствие — отсутствие даже тени шанса на перспективную работу в будущем. А про менее крупные неприятности и вспоминать не стоит, их было намного больше. Снова и снова получая от мира затрещины, я привык. Человек вообще ко всему привыкает со временем, это я как большой специалист в данном вопросе говорю.

Тело, ставшее внезапно очень непослушным, с трудом переставляло ноги, понукаемое мной. Раз уж начал проверять, то нужно довести дело до конца.

— Здравствуй, полярная лисичка, давно тебя не видел. Где была, что делала? — Когда в зеркале вместо привычного парня с постным выражением лица отразилась полуголая девчонка, и без того хрупкое спокойствие разбилось вдребезги, обнаруживая под собой жутковатый коктейль из боли, обиды, обреченности и черте знает, чего еще. То, что я с таким трудом сдерживал в себе долгие годы, подавлял, скрывал от окружающих, о чем старался не думать — в один момент вырвалось наружу. Если выражаться еще проще, то меня прорвало. Ноги подкосились и, шлепнувшись на пол, я вцепился руками в собственные волосы, глядя в одну точку перед собой. Хрипло хихикнул спустя несколько мгновений и сразу, без перехода, зашелся в истеричном хохоте, размазывая по лицу слезы и судорожно всхлипывая, когда заканчивался воздух в легких. 'Логическое завершение черной полосы неудач', — был и несомненный плюс в моем фатализме: никаких сомнений в реальности происходящего у больше не было.