Науфрагум: Под саваном Авроры - Том третий, глава седьмая

Науфрагум:

Под саваном Авроры

ТОМ ТРЕТИЙ — Заброшенный край

Глава седьмая

Охота на волков

Днём раньше

Гардарика, место сброса гондолы 'Олимпика'

Второе сентября, три часа ночи

Пролог

— Проклятье!..

Принц Яков в раздражении стукнул кулаком по подлокотнику резного кресла, которое возвышалось в носовой части бального зала. Плексигласовые световые панели на окнах выдержала удар при падении гондолы, и внутри с виду всё ещё сохранялась привычная атмосфера роскошного прогулочного лайнера-дирижабля. Впрочем, отключение мощных бортовых генераторов, оставшихся в моторных гондолах на корпусе 'Олимпика' или сорванных при падении, привело к тому, что температура упала существенно ниже комфортной. Украшенные искристым хрусталём вычурные люстры под потолком, конечно же, не горели. Оставшихся в сброшенной на грунт гондоле аварийных генераторов хватало лишь на тусклые плафоны, и они с трудом рассевали темноту в обширном зале. Картина напоминала любительскую постановку какой-то второразрядной пьесы про благородных рыцарей и разбойников. Словно дети распотрошили бабушкин гардероб и напялили дедушкины мундиры с потускневшими позументами.

Глядя в уныло согнутую спину второго помощника капитана, удаляющегося в сторону выхода из зала, принц требовательно обернулся к своему камердинеру, сутулому лысоватому субъекту с тонким хрящеватым носом, украшенным бородавкой на самом кончике.

— Так ты выяснил хоть что-то, Трумэн?!

— Да, ваше высочество. Он пропал.

— Что значит, 'пропал', идиот?

Камердинер ещё ниже согнул длинную тощую шею и скорчил унылую гримасу:

— В буквальном смысле, ваше высочество. В трюме осталась только лужа крови на палубе возле внешнего люка. И одна из парных шпаг. Вторую, если мне не изменяет память, я видел потом на поясе бешеной горничной её высочества...

— Так что же, она его и прикончила?.. — принц в задумчивости покусал гладкий, изящно опиленный ноготь. — Они ввалились в зал откуда-то снаружи, эта дикая девка и тот наглый проныра из Йеля, что осмелился танцевать с малышкой Гри и потом испортил мне все дело. Это из-за него сестричка раскрыла мой маленький спектакль. Хм, по крайней мере, в части, направленной на то, чтобы снискать её благосклонность. Получается, Якоб не убил его, а затеял какую-нибудь дурацкую дуэль, как в прошлый раз. Вот тупица, все испортил!

— Но вы же сами сказали: 'Преподай ему урок', — напомнил зануда-камердинер, прищурив водянистые глазки. — Надо полагать, пока он развлекался, появилась телохранительница, расправилась с ним и выкинула за борт.

— Это я и имею в виду. Глупо было доверить такое дело самонадеянному наглецу. Сколько я растил его, сколько бился, сколько извёл медикаментов! Как же это получилось? Кто же виновник?..

— Затрудняюсь ответить, ваше высочество. Но наверняка здесь торчат уши его высокопревосходительства Магнуса.

— Ещё бы. Без старого лиса наверняка не обошлось. Я запомнил эту псевдо-горничную ещё тогда, в папочкином замке... — на лице принца ненадолго появилось совершенно несвойственное ему выражение сомнения, чуть ли не растерянности. — ...Впрочем, всё так странно обернулось — до сих пор не помню, что именно там произошло. Лишь потом мне сообщили, что это одна из его выкормышей, и весьма вероятно, что именно она сумела вскрыть папочкин сейф. Надеюсь, сейчас она не успела вытянуть из Якоба чего-то лишнего...

— Увы, ваше высочество, именно она вас и обвинила в заговоре, ссылаясь на его признание. Но имеет ли это значение? Телохранительница, скорее всего, погибла вместе с её высочеством и прочими...

— Не смей каркать, мерзавец!.. — вскинулся Яков, грозно сверкнув глазами. — На горничной был парашют, и она наверняка спасла малышку Гри. Я сам видел, как они улетали... — Яков снова треснул по подлокотнику и скрипнул зубами: — Проклятье, это не сойдёт ему с рук!

— Что не сойдёт, ваше высочество?

— Не твоё дело. Но нужно непременно узнать, что стало с сестрицей, нужно послать людей на поиски. Радиостанция развёрнута?

— Да, ваше высочество. Судя по паническим запросам с радиостанций Карантинной комиссии с побережья, кто-то из тех, кто был с принцессой, успел дать сигнал СОС. Карантинщики приняли и оттранслировали радиограмму за океан, а теперь без конца вызывают нас.

— В Либерии все наверняка стоят на ушах. Скоро и мы выйдем в эфир. Но я должен появиться в самый нужный момент, чтобы снискать лавры спасителя. Пусть все знают, что их деточки остались живы лишь благодаря мне. Что же касается той радиограммы... — принц взялся за подбородок. — Значит, они все же успели — наверняка это опять работа милой сестрицы. Надеюсь, она не сообщила ничего лишнего.

— Помощник сказал, что отделившаяся оболочка должна была упасть в радиусе примерно пятидесяти или ста миль.

— Уверен, что она выжила — упрямство малышки Гри нельзя недооценивать, — решительно проговорил Яков. — Вопрос в том, что они там успели передать?

— Как только натянем большую антенну, выйдем в эфир и установим связь с Кейп Норманд, запросим текст её радиограммы у 'Галла'. Он ждёт лишь нашего сигнала и будет нам подыгрывать, согласно договорённости, — напомнил камердинер и льстиво ухмыльнулся: — Подкупить старшего радиста метеостанции было по-настоящему гениальной мыслью, ваше высочество.

— Ещё бы. Ведь план сочинил именно я, — высокомерно поднял подбородок Яков. — Распорядись собрать пассажиров, чтобы внимали моему выступлению — мне нужно полное подчинение.

— Это можно гарантировать, ваше высочество. Да полдела уже и сделано — вы так умело запугали второго помощника, обвиняя его в попустительстве заговору Кёмница, что он совершенно раздавлен и будет следовать каждому вашему слову. Великолепно! — ещё разок польстил камердинер.

— А ещё Уэстморленд, — презрительно фыркнул Яков. — Удивительно, как такую тряпку назначили третьим человеком на борту. Впрочем, мне это на руку. Раз Готти вовремя разбил аварийную радиостанцию, то наш передатчик остался здесь единственным, и мы можем водить всех за нос, сколько потребуется. Пусть Миллс сидит за рацией и даже по нужде ходит в наушниках. Эфир надо слушать постоянно. И, наверное, пока сохраним интригу, и не будем передавать наше точное место.

— Как прикажете, ваше высочество. Готти смог бы подменить Миллса, когда тот вырубится, но он умеет только слушать. Да и кто-то должен вас охранять.

— Пусть сидит до упора, ничего с ним не случится, если и не поспит пару дней. А с охраной пока справятся трансильванцы.

— О да, не устаю восхищаться вашим красноречием, сир! Стюарды за обещанное прощение готовы служить вам, словно верные псы, а эти глупые музыканты-инсургенты и их раненый бывший предводитель заперты на гауптвахте.

— Жаль, что Софи куда-то запропастилась. Прячется где-то? Или забралась в оболочку и разбилась в лепёшку вместе с ней? Впрочем, в таком случае плевать, поделом ей, — принц равнодушно махнул рукой. — Попозже допросим того мужлана, как там его — Тодор? Нужно выяснить, что говорила сестрица. Тогда, может быть, я пойму, что она задумала. Да, Миллс уже связался с нашими здесь?

— Так точно, ваше высочество. Ян Луттер уже ответил — я только что расшифровал. Он направлялся к Оппау, но немедленно повернул сюда. Обещает прибыть примерно через двое суток.

— Сколько с ним верных людей?

— Два десятка, ваше высочество. Но он нанял ещё два отряда и заручился поддержкой нескольких местных баронов.

— Это хорошо. Они мне понадобятся здесь, на случай, если команда и пассажиры вздумают не подчиняться. А местные пусть немедленно ищут место падения оболочки и сестрицу. Теперь, оставшись одна, она вряд ли сможет мне навредить и даже будет рада, когда я спасу её из дебрей. И, конечно, ей придётся меня как следует отблагодарить, — хищно усмехнулся принц. — Ладно, вели собрать высокородное стадо.

— Вы успокоите их, объявив, что мы скоро выйдем на связь, ваше высочество?

— Да. Хотя и немного попугать тоже не помешает — в конце концов, мы посреди мёртвого материка, а здесь всякое может случиться, особенно с непослушными детишками, — Яков многообещающе сверкнул крупными белыми зубами. — А ты поскорее выясни, кто этот выскочка, с которым танцевала малышка Гри, и собери слухи. Наверняка его одноклассники смогут что-то рассказать.

— Но, ваше высочество, они могут и не захотеть!

— Тем хуже для них.

1.

Гардарика, деревня Ве́лки До́мы

Второе сентября, полпервого ночи

Проложив себе дорогу через заросли и сломав пару ограждавших пастбища и огороды частоколов, танк снова выбрался на зады главной улицы посёлка. Над горящими поодаль хижинами и сараями поднимались языки пламени, сзади падали мятущиеся отсветы титанического пожара в главном геодезике, но впереди всё тонуло в мокрой чернильной темноте — пришлось включить лобовые и артиллерийские фары. В наушниках шлемофона прозвучал голос принцессы:

— Хильда, Золтан, будьте наготове. Никто ещё не знает, что мы одержали победу в бою с тяжёлым танком. Разбойники наверняка примут нас за своих возвращающихся сотоварищей. Этим надо воспользоваться, пока они не поймут, в чем дело. Хильда, помни, что наша пушка — слишком разрушительное оружие, поэтому стрелять нужно лишь в крайнем случае, только если будешь уверена, что не заденешь жителей.

— Так точно, госпожа.

Хм, кажется, выправка и вышколенность телохранительницы получили объяснение — Брунгильда явно прошла какое-то военное обучение, поскольку едва ли Грегорика требует от своих горничных и служанок рапортовать, словно королевские гвардейцы.

Не желая подставляться под пули, я прикрыл водительский люк, но оставил открытым лючок-пробку, через который было хоть что-то видно, в отличие от триплексов. Только поэтому я сумел разглядеть несколько смутных фигур, прошмыгнувших в тень высокого овина — кто-то пытался спрятаться от нас. Левая гусеница притормозила, и ослепительные лучи фар выхватили беглецов из темноты. Пожилая крестьянка в длинной ночной рубашке споткнулась и упала, в ужасе заслоняя глаза от режущего света, а босой растрёпанный мальчишка всё дёргал и дёргал её за руку, пытаясь утащить за собой.

— Тетка Николина, це ж я!.. — вдруг воскликнула девочка, которую держала на коленях Весна. Высунувшись в лючок пулемётной башенки, Ромика изо всех сил замахала руками. — Це же мы, не пужайтесь!

— Ромика?.. — едва выдавила крестьянка, задыхавшаяся от бега и пережитого ужаса. Пожалев её, я выключил лобовые фары. В свете артиллерийских прожекторов на башне женщина смогла рассмотреть танк и узнать девочку. — Куда ж они тебя заволокли-то, нехристи?..

— А вот вовсе и не нехристи! Наоборот, они добрые, на выручку к нам взялись! — радостно ответила та.

— Кто добрый?.. Разбойники нешто? Разве тебя не изобидели там? — крестьянка пребывала в полной растерянности.

— Да не разбойники же, тётка Николина! — Ромика шустро выбралась из пулемётной башенки, спрыгнула на землю, подбежала и схватила женщину за руку. — Бабки Вадомы постояльцы, странники мимоезжие! Не бойся, они нам в подмогу приехали!

— В под... подмогу?.. Но вот же танк ихний... которым окаянцы деревню погромили...

— Не тот танк, другой, другой! Того сожгли под купольцем — вон, полыхает до небес!

— Сожгли?.. А где же разбойники-то?— сбитая с толку крестьянка никак не могла поверить в чудесное спасение, и даже Весна, высунувшаяся из люка и робко помахавшая рукой, её не убедила. — Нешто не гонются за тобой?

— Да спеклись, поди, как бульба! Завместе с танком со своим! Мы их из пушки — бабах!.. — Ромика даже подпрыгнула на месте от распирающих чувств. В этот момент из-за амбара выскочило с полдесятка мужиков с узлами и вилами в руках. Увидав танк, они остановились, точно налетев на каменную стену. За ними подтянулись ещё несколько подростков и женщин с детьми на руках, донёсся плач и испуганный писк. Те, кто стояли впереди, неуклюже нацелили вилы и начали пятиться, толкая друг друга. Кто-то споткнулся и упал.

— Спокойно! — властный голос принцессы, высунувшейся по пояс из открытого командирского люка главной башни, заставил их замереть на месте. — Мы не разбойники. Напротив, мы пришли вам на помощь по просьбе бабушки Вадомы с хутора. Тяжёлый танк больше не представляет угрозы, не бойтесь. Кто знает, в деревне ещё остались бандиты?

Ошеломлённые крестьяне, которые, судя по всему, собирались сбежать за околицу, ответили лишь нестройным гулом. Грегорика внимательно осмотрела их и строго спросила, устремив взгляд на рослого мужика с растрёпанной рыжей бородой и густо-волосатой грудью, торчащей из-под исподней рубахи:

— Кто здесь главный?

— Староста наш, Нэндру... — пробурчал тот неохотно.

— Да токмо зарезали его, убивцы, погубили старика! — крикнули из-за его спины. — Заставляли, чтоб всех громадян в церкви собрал, чтоб заложников выдать!

— Девок чтобы им!..

— И зерна, бульбы да солонины велели нести...

— Но дед-то наш с перепугу ни бэ, ни мэ, вот они и осерчали. Так что, выходит, без старосты мы нонче остались, — мрачно пояснил рыжий. — И все равно согнали всех, и атаман этот ихний, одноглазый, кричал, что он теперь над нами господин, и про всех прочих...

— ...Где он сейчас? — нетерпеливо перебила принцесса.

— На площади с танка говорил — эт куда они добро все волокли. Но опосля, как громыхать на околице почало, заспешил вдруг и уехал на танке куда-ть.

— Он собрал всех разбойников с собой или оставил кого-то? Сколько их всего было, и сколько машин?

— Танк тот огромадный, с рогами, да грузовой трактор с варнаками. Ну, сверх того ещё конных с десяток.

— Где они?

— Кто их поймёт... господарыня, — мужик, кажется, даже и не подумал спросить, по какому праву его допрашивает какая-то пришлая девица. Или, может быть, дело было в золотых аксельбантах на ментике, украшавшем бальный наряд? Аллюзия на гусарский мундир попала в точку, прекрасно дополняя командирские манеры принцессы. — Мы ж-то перепугамшись шибко, особливо как из пушек почали стрелять, да избы ломать. Караульные тож сорвались, поскакали за атаманом, а мы, знай, бежать. Навроде как у корчмы только пешие варнаки остались — ну, знамо дело, давай грабить по избам.

— Хорошо, — кивнула принцесса. — Какой дорогой попасть на площадь?

Проследив направление, в котором указал рыжий крестьянин, я развернул танк. Ромика отчаянно замахала руками, и пришлось подождать, пока она залезет обратно. Затем я повёл машину между домами, поневоле сломав пару изгородей.

— Крестьяне идут за нами, — вдруг проговорил в наушниках голос Брунгильды.

— Пусть, — ответила принцесса. — Это ведь их деревня.

Путешествие оказалось недолгим, и скоро наш танк снова оказался на той самой площади, где не далее часа назад протаранил грузовик разбойников — только на этот раз с другой стороны. На пересечении двух рядов строений возвышалась чисто побеленная церковь с маковкой и колокольней в южно-христианском стиле, судя по всему, перестроенная из какого-то кирпичного утилитарного здания. В глаза бросились распахнутые настежь сломанные двери, какие-то тряпки на ступенях. Напротив возвышалось ещё одно довольно большое здание, но уже бревенчатое, с четырёхскатной тесовой крышей и поддерживаемой резными столбами широкой галереей. Судя по всему, это и была упомянутая корчма. У коновязи рядом со входом равнодушно мотали хвостами четыре верховых коня. К сёдлам были приторочены многочисленные перемётные сумки и мешки. На галерейке разбойники устроили временный пункт сбора награбленного — там громоздились тюки с какой-то мягкой рухлядью, кули с картофелем и капустой, корзины с разнообразной снедью и отчаянно визжащие связанные поросята. Машинально отметив глубокие следы гусениц сухопутного дредноута, которые пролегли поперёк площади, уходя в ту сторону, где развернулась первая, короткая и беспорядочная часть нашего танкового боя, я притормозил гусеницу, нацелив фары на корчму.