Всё могут короли

Миротвор Шварц, ОлегМ

Всё могут короли

" — Ах, с вами вижусь я, милорд...

— Затем, что я вам дорог.

— Ах, нет, затем, чтоб вам сказать:

Нам видеться не след.

— Но без меня ужель ваш день

Не скучен и не долог?

— Я не сказала "да", милорд.

— Вы не сказали "нет"..."

"Д'Артаньян и три мушкетёра"

Кристофер Уильям Хилл не любил утро. Особенно утро понедельника. Особенно утро зимнего понедельника, и особенно в Лондоне, где обычный зимний дождь, смешиваясь с уникальным лондонским смогом, создаёт в атмосфере неповторимую среду. Среду одновременно вонючую, холодную, мокрую, слизкую и всепроникающую. Всепроникающую, несмотря на любые ухищрения инженеров "Регаты" — производителя лучшей в Британии спортивной и туристической одежды.

С этими мыслями мистер Хилл наблюдал за полускрытыми смогом силуэтами прохожих, едва различимыми из окон его кабинета — кабинета главного редактора независимого издательства "Фабер и Фабер", расположенного на пятом этаже всем известного Издательского Дома на улице Печатников. Редактора интересовала парочка с яркими зонтами. Эти двое суетились, наклоняли зонты то в одну, то в другую сторону и старались влезть с зонтами под козырек автобусной остановки, не понимая всю бесполезность этих ухищрений. Явно туристы. Причем с континента, подумал мистер Хилл, обратив внимание на их одежду. В последние годы число туристов-континенталов продолжало неуклонно расти, и они уже перестали восприниматься лондонской публикой как опасная экзотика. К ним привыкли — несмотря на то, что сами континенталы продолжали одеваться и вести себя, мягко говоря, странно. Вот, например, сейчас — суетятся, толкают прохожих, не понимают, что от лондонского дождя прятаться под козырьки и зонтики бесполезно. Он атакует вас сразу со всех сторон. "И если уж хвалёные регатовские плащи не помогают..." — с грустью подумал мистер Хилл, ощупывая мокрое пятно на рукаве Костюма Для Особых Клиентов.

"И дёрнуло же меня сегодня пройтись пешком! В дождь — и в этом костюме, понадеявшись лишь на обещания "Регаты", какого чёрта?"

Мистер Хилл знал простой и очевидный ответ на этот вопрос. Костюм Для Особых Клиентов был связан с утренней встречей, а прогулка пешком — с тем фактом, что мистеру Хиллу абсолютно не хотелось на эту встречу идти. Встречу, которую нельзя было ни отменить, ни даже перенести. И тайные надежды, что во время утренней прогулки случится какое-нибудь чудо — например, мистера Хилла собьёт зазевавшийся кэбмэн, или же по ошибке арестует полисмен — были абсолютно тщетны. Мистер Хилл понимал, что он явится на эту встречу даже с переломанными ногами и с наручниками на запястьях. Слишком уж важные люди просили его об этом. Такие важные, что главный редактор вот уже три ночи не мог спокойно спать, сжигаемый любопытством — зачем столь важным и серьезным господам понадобилось, чтобы паскудную книжонку какого-то никому не известного автора опубликовало ведущее независимое издательство Британии, вдобавок ко всему специализирующееся на классической литературе и поэзии?

Ведь мало того, что рукопись была написана откровенно непрофессионально — нет ни вступления, ни концовки, рваный алогичный сюжет, весьма убогий язык. Причём автор почему-то постоянно перескакивал с одного стиля на другой, добавляя хаоса в и без того сумбурное повествование. Хуже всего было другое — по всей видимости, автор хотел написать детектив, причём политический. Детектив, однако, не получился — получилась скорее историческая хроника. Историческая хроника, которую автор безбожно исковеркал, подгоняя под задуманный сюжет. Исковеркал настолько, что новейшую историю было трудно узнать! И благо бы автор писал фантастику, так нет! Он использовал реальные государства, реальных политиков и даже реальные репортажи трёхлетней давности из средств массовой информации. Как на такое отреагирует читатель, привыкший к тому, что если уж "Фабер и Фабер" и печатает историческую литературу, то это проверенная веками классика, а не фантастический бред, повествующий о событиях новейшей истории?! К счастью, основным полем деятельности автора стала новейшая история Франции, но и Британии, к сожалению, тоже досталось.

Поначалу мистер Хилл обрадовался этому факту, предполагая, что сможет книгу "завернуть" — как порочащую честь и достоинство Королевы. В этом случае автору не помогли бы никакие покровители. В крайнем случае редактор даже планировал написать Королевскому Цензору анонимку на себя самого. Пусть его оштрафуют, а тираж изымут. Неприятно, конечно, но это не худший вариант. К сожалению, автор оказался хитёр, или же его рукопись прошла через знающего издательские секреты редактора. К своему величайшему удивлению, мистер Хилл не нашел в книге ни тени оскорбления Её Величества! Последняя лазейка, позволяющая избежать публикации, закрылась. Главному редактору оставалось лишь попытаться убедить самого автора или добровольно забрать рукопись или, как минимум, подвергнуть её серьёзной доработке.

Наблюдая за тщетными попытками туристов-континенталов остаться сухими, главный редактор чуть было не пропустил то, ради чего вот уже полчаса торчал в неудобной позе перед окном. На улицу Печатников медленно вполз длинный черный "Роллс". Он с трудом разминулся с двухэтажным городским автобусом и плавно подрулил к подъезду издательства. Мистер Хилл понял, что не ошибся в выборе костюма. Он быстро оглядел обстановку в кабинете, поправил ящик для сигар и быстро проинспектировал небольшой бар. Всё было готово к приёму клиента самого высокого ранга. Ещё через несколько минут секретарша оповестила главного редактора о том, что клиент ждёт в приемной. Выждав точно отсчитанные по хронометру три минуты, мистер Хилл попросил проводить визитёра в кабинет.

Автор оказался в точности таким, каким главный редактор его себе и представлял. Высокий, статный мужчина лет пятидесяти с волевым холёным лицом. Всё — лицо, одежда, жесты, походка — выдавало в нем аристократа. При этом довольно простой плащ и несколько старомодный костюм говорили, что автор или небогат, или же редко выходит в свет. Это было хорошей новостью.

Мгновенно оценив обстановку, мистер Хилл решил попробовать вариант "строгий редактор". Этот вариант предполагал, что ему с первых же секунд предстоит взять быка за рога. Редактор поднялся с кресла и, не выходя из-за стола, указал гостю на один из стульев, изобразив на лице лишь подобие улыбки. Автора это, похоже, ничуть не смутило. Он коротко кивнул, молча проследовал к указанному стулу и удобно устроился в нём, заложив ногу за ногу.

"0:1" — мрачно подумал редактор.

— Мистер... — редактор сделал вид, что ищет в бумагах имя гостя.

— Корси, — быстро ответил автор. — Пол Корси.

— Корси... — редактор сделал вид, что наконец нашел рукопись в стопке других. — Пол Корси, "Всё могут короли"?

Автор коротко кивнул, не отводя от редактора глаз. Редактор тем временем делал вид, что листает рукопись. "Спокоен. Слишком спокоен..." — мелькнула предательская мысль.

— Сигару? — неожиданно спросил редактор, устремив на автора взгляд.

Ещё один кивок.

"Да, болтливым его не назовешь," — подумал редактор и предложил гостю заранее подготовленную коробку. Впрочем, это была не коробка а целый ларец сандалового дерева с богатой инкрустацией. Обращенная к гостю сторона ларца была утыкана разнообразными стрелочными приборами, обычно вызывающими ужас у тихих авторов-гуманитариев и жгучий интерес у авторов с техническим образованием. Гость на приборы не прореагировал. Он спокойно и как-то лениво взглянул на коробку. В открытой коробке, аккуратно завёрнутые в золотую фольгу, лежали континентальные турецкие сигары. Редкие и очень дорогие — однако по качеству уступающие обычным кубинским. Лет десять назад турецкие сигары вместе с чёрной икрой были наиболее известными предметами запрещённой контрабанды, всеми правдами и неправдами доставляемой на Остров. Обычно турецкие сигары производили неизгладимое впечатление на авторов — но не в этот раз.

— С вашего разрешения... — сказал автор, и достал из внутреннего кармана портсигар. Редактор успел заметить мелькнувшую монограмму. Что-то знакомое. Мистер Хилл попытался вспомнить эти вензеля, он их явно уже видел раньше. Причём не один раз. Что-то очень знакомое, что-то важное. Но что? Мысль ускользала. Тем временем по кабинету начал распространяться запах хорошего кубинского табака. Чтобы окончательно не потерять лица, редактор закурил сигару из своей коробки.

Настроение его окончательно испортилось. Ему казалось, что он курит двадцатифунтовую банкноту — что, кстати, было не так уж далеко от правды. Но одно дело — курить сигару стоимостью в месячное жалование своей секретарши пред восхищённым взором поверженного в шок молодого автора, и совсем другое — давиться едким турецким дымом под насмешливым взором мистера Корси, который явно знал в сигарах толк. Бросив на спокойно курившего гостя беглый взгляд, редактор понял, что показывать гостю роскошь бара, пожалуй, не стоит. Не сработает. Или будет ещё хуже.

Следующая минута прошла в молчании. Гость, похоже, никуда не спешил, а главный редактор делал вид, что расслабился, наслаждаясь сигарой. На самом деле он спешно менял план разговора. Битва обещала быть жаркой.

— Итак, мистер Корси, — неожиданно начал редактор. — Я вспомнил вашу повесть. Интересная вещь. Необычная... — мистер Хилл затянул паузу, ожидая комментария автора, но тот промолчал.

— Да. Необычная. Я хотел сказать, необычная для нашего издательства. Мы же печатаем в основном поэзию, классическую литературу. А у вас... Я даже как-то затрудняюсь определить жанр... — редактор решил все-таки дождаться ответа, затянув в этот раз паузу дольше всяких приличий.

— Я не специалист в области литературы, — нарушил наконец гость молчание. Голос его был полон спокойствия.

— Никогда раньше не издавались? — быстро ухватил нить разговора редактор.

— Нет.

— Не писали, или...

— Не издавался, — отрезал автор, давая тоном своего голоса понять, что тема ему неприятна.

— Значит, в первый раз, — широко улыбнулся редактор. — Это замечательно. Написать книгу. Знаете, мне всегда тоже хотелось что-то написать, но... работа, семья. Это, наверное, странно — редактор крупнейшего независимого издательства Империи, а сам не написал ни строчки?

Мистер Корси неопределённо дернул плечом и как бы невзначай посмотрел на часы.

— Да, да, время. Никогда нет времени, — посетовал редактор. — Да и не напечатают здесь меня. Я сам себя не пропущу, — редактор усмехнулся. — Вы знаете, я ведь тоже люблю детективы, в том числе политические. И, наверное, написал бы что-нибудь в стиле Джеймса Бонда. "Казино Рояль", красотки с пистолетами под бикини, гонки по ночному Парижу на танке, злобные киборги из "Секюрите"...

Мистер Корси скривился — и редактор понял, что настало время брать быка за рога.

— Да, да. Без шансов. Не напечатают у нас такое. "Фабер и Фабер", многовековая репутация, специализация на серьёзной литературе! Не пропустят. Даже если я пропущу, то управляющий "зарубит"...

Гость молчал. Редактор вздохнул и заговорил, уставившись на гостя преданно честными глазами.

— Вы понимаете, мне в целом нравится ваша книга, но наше издательство... Хотите, я порекомендую вас "Торчвуду"? — Редактор даже снял телефонную трубку.

— Я хочу, чтобы книгу напечатало ваше издательство! — отчеканил гость неожиданно жёстким тоном. И тут же добавил, по-видимому смутившись: — Ваше издательство представляется мне наиболее подходящим. Его порекомендовали мне мои... друзья. Они обещали вам позвонить, но если они вам не звонили, то... — гость начал подниматься с кресла. Внутри редактора все упало.

— Что вы! Что вы! Конечно, звонили. Конечно, я всегда рад помочь сэру... — редактор замолчал на полуслове, подумав, что незачем называть имён.

— Я же не против. И сделаю всё возможное. Но управляющий...

— Думаю, что он уже в курсе, — прервал редактора автор.

— Что ж, тогда остаются детали. — редактор нашел в себе силы улыбнуться. — У вас есть немного времени, мистер Корси? Думаю, это займет не более часа...

Мистер Корси коротко кивнул.

— Хорошо. Тогда давайте пройдемся по тексту, а потом, если вы не возражаете, я укажу вам на места, которые мне кажутся несколько спорными...

* * *

Император Наполеон скучал.

Нет, эта скука вовсе не была вызвана одиночеством. Как раз наедине с собой, в Лувре или Фонтенбло, Наполеон Восьмой не скучал никогда. В конце концов, интеллигентный человек и без собеседников найдёт, чем бы заняться. Скажем, почитать очередную интересную книгу. Или послушать классическую музыку на лазерном диске. Или, на худой конец, выпить анжуйского вина. А уж в самом крайнем случае — просто завалиться на диван и сладко поспать.

Однако в данный момент император находился не в Лувре, не в Фонтенбло и вообще не во Франции. И даже не в Империи. Находился он в Лиссабоне, столице нейтральной Португалии. И от одиночества страдать Наполеон также никак не мог, ибо вместе с ним в зале находилась добрая сотня коллег — глав государств и правительств. Собравшихся, как и он, на заседание Ассамблеи Наций.

И потому император, сидя в зале заседаний, не мог ни читать, ни слушать музыку, ни тем более пить вино. Не говоря уже о том, чтобы спать — хотя именно этого ему хотелось больше всего. Оставалось лишь рисовать всяких чёртиков в блокноте, делая вид, что это не чёртики, а комментарии к очередной речи, произносимой очередным оратором.

Рисовать. И думать.

"Не понимаю, какой смысл в этом заседании — да и вообще в Ассамблее Наций как таковой? Что толку собирать тут всех этих делегатов, когда почти никто из них не имеет собственного мнения? Вернее, не мнения, а право на таковое. Скажем, в третьем ряду сидят канадец, австралиец и индус. Но ведь их страны — не более чем доминионы Британии, верно? Или возьмём Мексику, Бразилию, Японию — ну да, формально они независимы, но на самом-то деле эти государства — не более чем сателлиты англичан. Подобно тому как русские, пруссаки, австрийцы — всего лишь наши марионетки. Конечно, есть и нейтралы — Эфиопия, Сиам, та же Португалия — но их нейтралитет напоминает известный канадский анекдот о Неуловимом Джо... Так что настоящих-то Держав с большой буквы, способных влиять на международную политику, существует всего две. Мы и англичане."

Мысленно произнеся слово "англичане", Наполеон нахмурился. Англичан он не любил. Что в общем-то было совсем не удивительно.

"Да, англичане... Вечно они нам ставят палки в колёса. Ещё, пожалуй, с самой Столетней Войны. А с тех пор, как мы, Бонапарты, сменили Бурбонов на французском троне, война с Британией и вовсе не прекращалась ни на секунду. Пусть и зовётся сейчас эта война "Прохладной". У нас сильнее армия, у них флот — вот и идёт вечная схватка слона с китом. И ведь знают англичане, что в честном бою их нам не одолеть — вот и гадят исподтишка. Используют любую возможность, чтобы подорвать нашу мощь и стабильность. То подкинут денег русским большевикам, то поддержат немецких нацистов. А в прошлом веке и вовсе подбили коммунаров на восстание в самом Париже. И ничего не попишешь — приходится все эти волнения подавлять. А ведь тушить — не разжигать, ломать — не строить. Эх, зря тогда дед, когда ему немцы с венграми атомную бомбу сделали, не швырнул её на этот паршивый остров. А потом уж она и у англичан появилась — всё, поздно.