Последнее желание

Мохнатая низкорослая лошадка медленно тянула воз с дровами. Ею правил пожилой мужчина, рядом с которым сидел крохотный мальчонка.

— Гед, стой! Ох, дурной знак, — крикнул ему вдогонку мужчина, остановил лошадь и побежал следом.

Кым спешил в лагерь. Ноги так сильно вжимались в бока лошади, что казалось, вот-вот раздаться треск ребер. И все равно тщедушная скотина плелась еле-еле. Три месяца пути, больше похожего на бесконечное бегство, ни для кого даром не прошли. Сил почти не осталось. Умом парнишка понимал, что быстрее ехать не получится, но слишком страшно было подвести генерала Веломри и дело Стражей. Кым и без того не чувствовал себя достойным прислуживать им, слишком ничтожным он был и слабым для такой чести. Ни на мечах толком драться не умеет, ни двух слов связать не может, даже дар и тот абсолютно бесполезный достался. А сейчас бы кстати пришлась телепортация — щелк и ты уже на месте, опередив этих негодяев.

Кым что есть мочи заорал на лошадь, завидев на поляне меж расступившихся сосенок и елей палатку, к которой крадучись подбирались трое мальчишек. Скотинка честно попыталась прибавить, но от излишнего рвения споткнулась. Кым взмыл в воздух, влетел в палатку вперед головой и приземлился на что-то мягкое. Снаружи послушался дружный хохот, а прямо над ухом раздался полувсхлип-полувздох.

— Что за шум? — загремел голос генерала Веломри. Кым сжался в комок. — А ну вон пошли, паршивцы!

Снова кто-то вздохнул совсем рядом. Только тогда Кым сообразил, что придавил собой находившегося в палатке человека. Парнишка поспешно встал и протянул руку незнакомцу. В этот момент шторка со входа отвернулась и лучи восходящего солнца осветили лежавшую на полу женщину. Кым затаил дыхание. Он в жизни не видел подобной красоты. Короткие пепельные волосы обрамляли круглое личико с идеальными чертами. Огромные серые глаза, казалось, горели каким-то внутренним огнем. Именно они завораживали больше всего.

— Что здесь происходит? — на входе показалась внушительная фигура генерала.

— Все в порядке, дорогой, — отозвалась женщина.

— Я вижу, — генерал недовольно уставился на Кыма, от чего тому захотелось сквозь землю провалиться. — Что ты здесь делаешь, наглец? Разве ты не знаешь, что нарушил мой приказ, войдя сюда.

— Но... мальчишки, я хотел помешать им подсмотреть.

— А подсмотрел сам. Ты знаешь, что наказание за нарушение приказа генерала — смерть?

— Микаш, прекрати, ты пугаешь мальчика, — осадила его женщина, поднимаясь с земли. Невысокая и худенькая, на фоне генерала она выглядела сущим ребенком.

— Я забочусь о твоей безопасности.

— Если бы ты действительно заботился о моей безопасности, то не стал бы настаивать на остановке в Будескайске.

— Лайсве, давай не будем ругаться при посторонних. Что прикажешь с ним делать? — генерал махнул рукой в сторону испуганно взиравшего на их перепалку Кыма.

— Не знаю. Пусть будет моим помощником, раз все равно меня увидел.

— Какой-то безродный недоучка будет твоим помощником?! — опешил генерал.

— Ты так говоришь, как будто сам не был когда-то таким же безродным недоучкой.

— Лайсве, не при посторонних же!

Женщина закатила глаза.

— Мальчик, как твое имя?

Под ее ласковым взглядом Кым почувствовал прилив непонятной пьянящей удали.

— Кым, то есть Кымофей из Ясеньки, что в Заречном крае.

— Хорошо, Кым. Клянись честью Стража, что никому не расскажешь, что видел и слышал здесь.

— Клянусь.

— А теперь ступай, мне с мужем надо потолковать еще.

Поймав на себе свирепый взгляд генерала, Кым поспешил быстрей убраться из палатки. И все-таки он был рад, что так вышло. Мальчишки-конюхи гадали, что за таинственную персону сопровождает генерал, а, оказывается, это всего лишь его жена. Нет, ничего не всего лишь — она замечательная, самая лучшая женщина на свете. И теперь он, Кым, будет ее защищать, как верный Страж, не щадя даже собственной жизни.

— Лайсве, я устал, — продолжался разговор в палатке генерала.

— Я тоже. Все устали.

— Я устал от того, что ты постоянно недовольна. Я стараюсь, честное слово, стараюсь. Знаешь, чего мне стоило выпросить это сопровождение?

— Я не понимаю, зачем оно понадобилось. Без него мы бы двигались быстрее и уж куда как незаметнее. И нам бы не пришлось останавливаться в Будескайске.

— Но дорогая, я действительно не понимаю твоего предубеждения против этой стоянки. Петрас заверил нас в полной безопасности...

— Петрас заверил?!

— Он твой кузен. Я помню его с нашей свадьбы. Тогда он показался мне хорошим человеком.

— Ты не знаешь его так, как я.

— Больше нам никто помогать не согласился. Что ты предлагаешь делать? Бросить отряд, совсем еще юных мальчишек и стариков, посреди глуши?

— Это было бы для тебя не впервой. Вспомни, как ты заставил меня бросить сына, моего маленького Геда.

— Лайсве, прекрати! Он и мой сын тоже.

— Не заметно.

— Пойми, он слишком мал и слаб. Он бы не выдержал такого тяжелого пути. К тому же у него нет дара...

— Так вот в чем дело? Ты его бросил, ты заставил меня его бросить, потому что он пропущенный?

— Да нет же, Лайсве, просто без дара его не тронут. Так ему безопаснее. А когда... когда закончится война, когда мы победим, то вернемся к нему.

— Микаш, война уже закончилась. И мы проиграли. А сейчас мы бежим так, что только пятки сверкают. Никакое подкрепление нас уже не спасет. Им бы самим спастись. И не стоит кормить меня пустыми надеждами, я не один из твоих мальчиков. Я знаю, что происходит, и что еще произойдет, я видела то, что не видели даже слепые вельвы.

Микаш не стал отвечать. Пауза затягивалась.

— Жалеешь, что вышла за меня?

Лайсве поморщилась и махнула на него рукой.

— Пойду развеюсь, — сказала она, накидывая на плечи плащ.

— Только возьми кого-нибудь с собой! — крикнул ей в след муж, сомневаясь, что она послушает.

Кым приметил фигуру в плаще, когда кормил лошадей, и почему-то сразу решил, что это Лайсве. Доделав работу, паренек тут же кинулся следом за женщиной — не хотел еще раз подвести генерала и... Она ведь такая хрупкая, вдруг ей в лесу попадется дикий зверь или разбойники? Нет, он просто обязан ее защитить!

Найти Лайсве оказалось не так-то просто. Шаг у нее был удивительно широкий для такого роста. И двигалась женщина быстро, почти бесшумно. Если бы не звериный нюх, доставшийся Кыму в довесок к дару понимать речь животных, то ему бы вряд ли удалось ее отыскать. Когда ее теплый нежный запах начал усиливаться, впереди послышались глухие удары. Сердце стремительно ухнуло вниз. Он опоздал! На Лайсве напали, а он не смог ее защитить! Кым со всех ног бросился на звук, но, не добежав до показавшейся в просвете между деревьями фигуры всего пару шагов, попал ногой в яму и распластался на земле. Услышав шум, Лайсве повернулась.

— Ловкости тебе не занимать, — усмехнулась она, помогая ему подняться.

— А где разбойники? Я слышал удары.

— Ах, это! Я решила размяться немного. Не хочешь поучаствовать?

Женщина подала Кыму длинную палку и себе взяла такую же.

— Становись наизготовку. Чего ты ждешь?

— Я... я не умею. Я в деревне вырос: землю пахал, скотину на луг гонял, но драться меня не учили.

— И с такими воинами он собирается войну выиграть? — непроизвольно вырвалось у Лайсве.

Паренек понурился.

— Выше нос. Я тебя научу. Палкой махать много ума не надо. Стань, чтобы ноги у тебя были на ширине плеч, выпрямись и не держи палку, как лопату...

Она еще долго объясняла ему, как замахиваться и как двигаться, чтобы избежать удара, потом показала много разных приемов, и заставила их отрабатывать до тех пор, пока Кым не свалился от изнеможения. Он в жизни так не уставал.

— Вот теперь, хоть даже меч тебе пока доверять нельзя, но с палкой ты любому деревенскому громиле надерешь зад, — подбадривающе подмигнула она, усаживаясь на бревно. — А если присовокупишь к этому свой дар, то запросто целую банду забияк одолеешь.

— Я звероуст. Мой дар для сражений абсолютно бесполезен.

— Это неправда. Ты просто еще не нашел ему должное применение.

— Когда в отряд набирали, то сказали, что у меня этот... как его... потенциал. Я когда-нибудь стану настоящим оборотнем. Хорошо бы это был медведь. Большой и сильный, чтоб я вас ото всех мог защитить.

Лайсве звонко рассмеялась.

— Что, вы не верите, что я cмогу обернуться медведем?

— Откуда мне знать, я же не ясновидящая. Просто... — ее голос вдруг сделался очень грустным. — Боюсь, что меня не сможешь защитить ни ты, ни медведь, ни даже мой муж.

Они оба молча уставились в землю.

— Нам возвращаться надо, мы и так долго отсутствуем, — наконец, выдавил из себя Кым.

— Иди, я тебя догоню. Дай мне пару минут помолиться в одиночестве.

— Помолиться? — переспросил Кым. За время путешествия он ни разу не видел, чтобы кто-то из отряда молился, а дома в Ясеньке Стражей вообще называли безбожниками.

Лайсве ничего не ответила, лишь склонила голову на грудь, и, перебирая в руках деревянные бусики, начала что-то бормотать. Кым не решился ее беспокоить и пошел обратно в лагерь.

То, что раньше получалось с великим трудом, сейчас происходило само собой. Достаточно было лишь закрыть глаза и сосредоточиться. Становилось холодно, темно и... пусто, а потом она видела свет, приглушенный, бледно-голубого оттенка. Постепенно свет начинал уплотняться и принимать очертания человеческой фигуры.

— Спящий! — позвала Лайсве. — Мне надо поговорить с тобой.

— Говори, я слушаю, — наконец, фигура стала совсем осязаемой. Это был мужчина. И одеждой, и выправкой он напоминал генерала Веломри, только вот лицо было совсем иное, точеное, с очень правильными чертами, яркими синими глазами и волосами цвета воронова крыла. Голос его был тихий, но полный достоинства, таким повелевали короли древности, да что там короли, сами боги.

— Не знаю, с чего начать, я... — Лайсве громко всхлипнула и расплакалась. Она бы никогда не стала делать этого наяву, но здесь рядом с ним позволила себе эту слабость.

Он обнял ее, мягко, по-отечески, как делал это всегда, и начал успокаивать.

— Почему он так себя ведет?

— Он поступает так, как считает правильным.

— Ты бы на его месте никогда не наделал таких глупостей. Ты бы послушал. Ты бы понял.

— Но я не на его месте.

— Иногда я действительно жалею, что согласилась за него выйти.

— Не говори так. Он любит тебя, а ты его... Такие моменты просто надо пережить.

— Но мой сын...

— Согласись, оставить его было самым лучшим, что вы могли сделать. Теням нужны только телепаты, а ребенка без дара в этой суматохе они и не приметят. Он будет жить.

— Долго ли? Сколько еще мы продержимся?

— Лайсве, прости. Мне не стоило тебе это показывать. Я отобрал у тебя надежду.

— Плохая правда лучше хорошей лжи. Ответь, почему ты не хочешь нам помочь.

— Я не могу, я Спящий, забыла?

— Почему ты не скажешь мне, где твое тело? Мы везде искали, но так и не нашли. Если бы ты только намекнул, то мы бы смогли тебя разбудить.

— Не смогли бы, пойми, я не Спящий, я Мертвый. Ты единственная, кто меня видит, да и то только потому, что для тебя это стало навязчивой идей. И пора бы уже с ней расстаться. Возвращайся в реальность, борись, пока жива, а не прячься в моем безмирьи и не дари свою любовь мертвецу. Прощай.

Спящий резко отстранил Лайсве и исчез в яркой вспышке. Женщина снова оказалась посреди поляны. Накрапывал мелкий дождь. Надо было возвращаться.

Будескайская долина встретила отряд промозглой погодой. Лошади еле волочили ноги, да и люди выглядели не намного лучше их. Дорога измотала всех без исключения, поэтому возвышавшийся на холме неестественно белый замок казался им волшебным пристанищем, где, наконец, можно будет безопасно отдохнуть. Одна Лайсве мучилась от беспокойства, и чем ближе становился замок, тем сильнее тревожило это чувство. Кым ехал в карете вместе с ней — генерал Веломри решил, что раз Лайсве назначила паренька своим помощником, так пусть тот хотя бы следит за ней... на всякий случай. Уж больно странной становилась она в последние дни.

Чтобы отвлечь Лайсве от мрачных мыслей, Кым решил завести непринужденную беседу, но она выходила какой-то натужной.

— Госпожа Лайсве, скажите, а вы тоже телепат, как и генерал Веломри?

— Такой, да не такой. Я отражающая.

— Отражающая? Никогда про такой дар не слышал.

— И вряд ли еще услышишь. Это большая редкость. Я могу отражать направленный на меня чужой дар, управлять им.

— Ух ты! Наверное, ваши родители гордились таким даром.

— Вовсе нет. В детстве я была совершенно обычной девчонкой. Мой отец принадлежал к очень знатному роду. Он все время думал только о том, как бы повыгодней меня замуж выдать. А мне совершенно этого не хотелось. Хотелось приключений, дальних странствий, неведомых опасностей... знаешь, как в сказках о подвигах древних Стражей. И я сбежала вместе с братом, которого отправили на Охоту. Мы совершили путешествие в сердце Хельхейма к северной червоточине. Помню, как мы ехали такой же дождливой осенью по этой самой дороге и гадали, вернемся ли когда-нибудь обратно.

— И вернулись?

— Вернулись, правда, порознь и больше никогда не встречались. Он затаил на меня обиду: я, которая вообще не должна была идти на Охоту, прошла Испытание Стражей, а он нет. Брат мне этого так и не простил.

— Где он сейчас?

— Слышала, он погиб на войне, как и многие другие.

— Мне так жаль.

— Не жалей мертвых, Кым, жалей живых.

Паренек выждал положенную паузу, а потом продолжил:

— Так ваш дар открылся после Испытания? Как бы и мне хотелось его пройти. Может, тогда бы я научился оборачиваться. Жаль, на Охоту Стражей больше не отправляют.

— Да, жаль. Испытание помогает человеку раскрыться, понять себя, повзрослеть... Похоже, эта традиция умрет вместе с нами в пожарах этой войны. Когда я прошла Испытание, то поняла, что мне уже никто не может указывать, что делать. Я выбрала свой путь сама и ни разу об этом не пожалела, — Лайсве вдруг запнулась и выглянула в окно. — Что это за шум? Кто-то заступил нам дорогу?

Кым не успел сказать и слова, как она на ходу выпрыгнула из кареты и побежала туда, где толпились люди. Над ними парил штандарт — черный ворон с кольцом в когтях на зеленом фоне. "Хозяева замка гостей встречать выехали", — догадался Кым и тоже выпрыгнул из кареты.

— Кузина, а ты ничуточки не изменилась, — приветствовал Лайсве высокий темноволосый мужчина в расшитом зеленым бархатом камзоле с золотыми позументами. "Опять он рисуется. Неужели не понимает, что сейчас не время для этого?"

— Ни прожитые годы, ни перенесенные тяготы не в силах умалить твою красоту, — продолжал он.