1. ''Близнецы''

ПРОЛОГ. ПРОЩАНИЕ.

Ветер свободно гуляет по полю перемешанному сотнями солдат, битва закончилась несколько часов назад. Закончилась всеобщим истреблением.

Двое.

Высокий воин... а может и боевой маг, с аскетичным, волевым лицом, но ехидными глазами, смотрит на своего компаньона, рассеяно поглаживая эфес узкого клинка, висящего у пояса. Второй человек... существо... эээ — спутник, да, он необычен. Клочья Тьмы вьются вокруг фигуры, словно саваном укрывая тело, под глубоким капюшоном все та же Тьма. Ничего более сказать нельзя. Низок. Метр шестьдесят, шестьдесят два.

Зловещая фигура с громким хрустом старческих костей, который, — хруст, свел на нет весь его жутковатый имидж, присела рядом с одним из убитых. Осторожно перевернула труп, над которым постарался какой-то снайпер, всадив стрелу в сочленение доспехов на шее. Из-под темного балахона появилась тонкая рука, обвитая выступающей синью вен. Слегка подрагивающие пальцы сняли шлем, пригладили всколоченные волосы, перемазанные кровью и грязью. Спутник старика скривился: запах мертвого не особо приятен.

Вдруг труп резко распахнул веки. В помутневших после смерти глазах не мелькает даже отблеск мысли, только жажда живой крови.

Убить! Выпить!

Чтобы продлить свою не-смерть еще на несколько часов, а может даже дней...

— Спи...

Голос старика надтреснут, но в нем чувствуется сила.

Сила и... и любовь.

Оживший труп послушно прикрыл веки, вновь замер. Но одновременно с этим стали шевелиться мертвецы, окружающие пару.

— Превосссходно! — старик доволен.

Сопровождающий его воин-маг с интересом, но без малейшего трепета, смотрит на происходящее. Умерших он не боится.

— Откуда столько нежности к мертвому, друг? — фраза человека полна ехидства, усмешки. Но не злой.

Старик устало всплеснул руками (видимо, этот вопрос ранее был задан уже не единожды), мелкие клочки Тьмы разлетелись по сторонам словно пух. Красиво вьются...

Словно люди в курятник попали.

— А почему их не любить, Сет? Посмотри на эти добрейшие лица! — темный тычет пальцем в нос ближайшему зомби. — Милая улыбка, живой блеск глаз, ну а тонус кожи...

Его перебили:

— Гнилая вонь начавшегося разложения, стеклянный взор, лицо словно после проказы... Милые. — Названный "Сетом" кивнул... со все той же усмешкой. — Да, согласен.

— Вот видишь. А ты еще споришь! — откуда-то из Тьмы скрывающей лицо раздался короткий смешок. — Мое присутствие действует на тебя положительно...

Старик (под капюшоном не видно, но четко ощущается — улыбаясь от души) почесал ближайшего зомби под шлемом. В ответ раздалось довольное похрюкивание.

— Свиноферма... — раздраженно высказался воин-маг.

— Ну-ну, откуда столько негатива? Ведь и ты когда-нибудь умрешь! — старик пихнул своего спутника в плечо. Того передернуло, он неистово коснулся левого, правого плеча, живота, тыльной стороной ладони губ и зашептал молитву.

Сет что, бессмертия просит? Ха. Наивный... Допросится. Ему его обеспечат. Как раз в таком виде — мертвом.

— Умрешь, умрешь... — довольно посмеивается старик.

— Не дождетесь! — Сет довольно, даже мечтательно, смежил веки. — Зря я, что ли, столько с тобой по всяким захоронениям и подземельям лазил, изучая останки древних рас? Вот этими руками, — мужчина потряс кулаками, — именно ими я заработал свое бессмертие!

Опять смешок старика, которому вторит скулеж мертвых, просящих свою порцию ласки.

— Заработал... заработал. Подглядывал за Старшими Расами, даже втерся в близкое доверие к одной Высшей...

— Стоп! — Сет вытянул руки в умоляющем жесте. — Не нужно! Не вспоминай! Я до сих пор ту ночь стереть из памяти не могу, а тут ты еще напоминаешь...

Старик ехидно:

— Ладно. Мы же друзья, не буду сыпать мандрагору на рану...

Двое людей уже в окружение полусотни мертвых. И все новые и новые не-мертвые спешат на огонек чужой жизни.

— Может приступим? — поинтересовался воин. — Или ты собираешься все эту тысячу поднять?

Старик пожал плечами. Балахон мягко колыхнулся.

— Ты же знаешь — я не специально: мне нужно-то всего с десяток мертвых. Меня и выгнали-то из Союза Городов по этой причине: не могу контролировать магию. Даже во сне кладбища вокруг поднимаю, если энергетика рвется наружу.

— Знаю, друг, знаю... — Сет слегка толкнул старика в плечо, улыбнулся. — Ты великий некроф...

— Некромант!

— Упс... — усмешка. — Ошибся буковками.

— Я не некрофил, запомни!

— А ночные похождения с Анубисом? Ну, помнишь, когда вы собрались в бордель, а он оказался закрытым?

Старик стушевался. Ладонь на шее не-мертвого, которого тот гладил, дрогнула.

— Я был пьян! И ничего не получилось! Забудем этот инцидент...

— Ага, не получилось... — засмеялся воин. — А почему тогда Анубис потом меня месяц тряс, желая обучиться некромантии?

Старик закашлялся.

— Он хотел стать Волей Мертвых?

— Скорее — некрофилом!

— Да достал ты! — вспылил старик. — Повторение одной и той же шутки — это уже не весело. Так что, он тебя просил натаскать его в магии мертвых?

Сет кивнул.

— Да. Так что, как я понял, все-таки у вас там что-то там получилось... на кладбище том. И не зря же вы на следующий день так оттуда рванули.

Старик почесал висок кончиком пальца, выдал:

— У меня не получилось. Я был пьян. Трупы-то я поднял, в профессионализме моем можешь не сомневаться, но вот на горячую ночь меня не хватило — алкоголь взял свое.

— А Анубис...

Старик пожал плечами.

— Анубис по части пьянства заткнет всех нас вместе взятых. Так что, что было дальше у него с теми мелкими инферналами вселенными в тело мертвых, я не знаю. Закроем тему. Тем более — количество нежити уже достаточное... — вздох полный горечи. — Ну что ж, нам пора прощаться.

Сет мгновенно стал серьезным. Порывисто сдавил старика в объятьях, прошептал:

— Прощай, Учитель... Мне будет тебя не хватать.

— Не "прощай"... — ласково проговорил старик. Чувствовалось — столь бурное прощание ему приятно. Приятно, когда тебя любят и ценят. — Мы еще встретимся. Постарайся за эту сотню лет не умереть. Прошу... — улыбка, скрытая Тьмой балахона.

Спутник старика, еле слышно:

— Постараюсь. Но ты меня знаешь — обещать не могу.

Маг, окруженный Тьмой, вновь улыбнулся.

— Передай остальным, чтобы ждали. Ждали и готовились!

Воин и маг, настоящее имя которого никто не знал, и которое забыл даже он сам, а отзывался для других как "Сет", сидит на холме, смотря издали на крохотную фигурку Учителя, окруженного плотным кольцом мертвых.

... Яркая вспышка Тьмы.

Именно так, как не парадоксально звучит.

Пустота. Человек исчез. Одновременно с этим в одной из пещер близвысящихся предгорий еле видимо засветился глубокий колодец, изрезанный изнутри рунами. А из темной сферы, висящей над ним, упала первая тягучая маслянистая капля полночно-черного цвета.

В этот день для мира, в котором живет с пол десятка различных рас, в горах Фатаар'ра'Шаг умер главный враг всего живого...

Некромант Осирис.

Не единожды поднимающий кладбища на живых, из-за философских учений Пути Смерти которого произошла кровопролитная война, закончившаяся полным разгромом его сторонников, да и вообще, в этот час мир покинуло злобное, чуждое всему хорошему, светлому и доброму существо, которое даже человеком уже не хотелось назвать.

Расы Эруда вздохнули с облегчением. И даже не удивились, когда в радиусе чуть более полутысячи километров от места смерти Осириса стала плодиться нежить. Подобное тянется к подобному. Не в силах искоренить не-мертвых, на границах Зоны поставили кордоны, и о проблеме благополучно забыли, понадеявшись, что все само собой успокоится. Через пару десятков лет, когда нежить притихла и перестала пересекать Границу, воинов убрали — слишком дорого их держать в пусть некогда и важном, но теперь совершенно бесперспективном месте.

А сам Осирис отдалился в область преданий и легенд.

... До поры.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРОБУЖДЕНИЕ.

Тугие струи душа жестко бьют в тело, обтекая, даря наслаждение, словно после массажа. Прикрыв глаза, я наслаждаюсь покоем. Минуты отдыха и единения с собой... много ли человеку нужно? В голове крутится любимый мотив, нога притопывает, отбивая ритм слышимый только мне.

— Лилит! Хватит витать в небесах, опоздаем!

Проклятье! Вот так всегда — только расслабишься и... брат тут как тут.

... Или не брат, а скорее — некое существо внутри моего разума. И отнюдь не из разряда тех, кого называют "внутренний голос". Вполне самостоятельная личность. Порой, даже излишне самостоятельная.

"Таль! Извращенец старый! А ну пошел вон из моей головы! Сколько раз говорить — не мешай, когда отдыхаю!"

— А потом до вечера слушать нытье — "почему опоздали? почему не сказал, что нужно спешить?", ­- сварливо взвился брат. - Благодарю, мне нервы еще дороги... Побери их! — смешок. — Все-таки — общие же...

"Все равно — пшел вон из моей головы, шизофрения! И не подглядывай, когда я буду одеваться!"

— Больно надо...

Кажется, братик обиделся. Проклятье! Потом полдня выслушивать его брюзжание и упрашивать, чтобы простил. Нда... День не задался.

"Таль... А, Таль?"

— Уйди, неверная! Я в Астрале. — Нда... Словно дитё! - Все. Я обиделся.

Действительно ребенок.

"Ну что ты как маленький?" — Продолжала уламывать я свою шизофрению, которая завелась у меня в голове с самого раннего детства и которая давно уже именует себя моим братом. Старшим. — "Ты же должен понимать, что я девушка, мне нужно иногда остаться одной для инти..."

— Лиля... — Таль перебил голосом полным яда. — А ответь мне — что я там не видел? Так что, перестань ломать комедию и брысь из ванной одеваться! Машина будет через пятнадцать минут. Все! Разговор окончен!

Я вздохнула. Трудно с ним... Хотя, трудно нам обоим. Легко ли, по-вашему, человеку, у которого под одной черепной коробкой, живет сразу два разума? Причем, противоположного пола? Тут даже в туалет ходишь с оглядкой, ожидая какой-нить подлости от соседа по телу, а не то, что просто принять душ!

Маленьким вихрем — метр шестьдесят восемь, я пролетела по квартире.

Так, штаны...

Дверца шкафа открылась, оттуда на меня удивленно воззрился кошак. Гневное "мяу" мигом замолкло, когда под усатый нос был явлен сжатый кулак. Осторожно его обнюхав и для проформы пару раз лизнув, кот вальяжно спрыгнул на пол, удаляясь на кухню. Снятый с ноги тапок опоздало впечатался в стену, где только что находился мохнатого зад злыдня...

Мазила!

Непонятно, кто первым это сказал — я или мой брат.

Допрыгав на одной ноге до стола (вторая никак не хотела лезть в узкую кожаную штанину), ударила по клавиатуре. Из подключенных к компьютеру динамиков музыкального центра полилась душевная песня.

DIGIMORTAL. Люблю я их, пусть и местами.

Одеться. Не сказать что для меня эта такая большая проблема — люблю функциональность и тягой к различным платьям, сарафанам и мини не страдаю, впрочем, как и не люблю краситься. Тем более — это мне не идет: кожа слишком смуглая. Поэтому, исходя из всего сказанного, одеваюсь я с рекордной для девушки скоростью — десять минут.

... С такими сроками хоть сейчас в армию. Женскую.

Наконец, борьба с нижней частью одежды закончилась моей безоговорочной победой. Рубашка на шнуровке. Посмотреть в зеркало.

Нда... Откровенно обтягивает. Все-таки, грудь третьего размера (ну, почти... ладно-ладно — второго!) никуда не спрятать. А! Плевать...

Куртка сверху, кожаные перчатки с кольчужной окантовочной. Один удар — челюсть набок. Я усмехнулась.

Да! Да — я кровожадная, да — я садистка. От братика перепало. Именно эта сволочь меня с шести-семи лет заставляла бегать, прыгать и гнуться во всех суставах, дабы детское тело не утратило пластичность. Ну а после начал учить рукопашному бою... и до сих пор учит. Только уже не как новичка. Далеко не новичка.

Приведя прическу в рабочий беспорядок, замерла на месте.

Так... А теперь самый главный вопрос на повестке дня — где оружие, поглоти его Бездна? Выражение опять же перепало от брата и опять же, кажется, придется обращаться к нему.

"Таль, а Таль?"

— Чего? — мигом отозвался недовольный голос. Опять, наверное, думал... философ недоделанный.

Почему "недоделанный"? — а пользуется он все-таки моим же телом. Поэтому и неполноценный.

"Где меч? А? Ну Таль... ну скажиии..." — моя любимая тактика общения с братом: давить на нервы... очень помогает. — "Я плакать буду."

— Где оставила, там и ищи! Я что — память твоя? Или вакцина от склероза?

"Нет, ты моя язва мозга! Но любимая язвочка! Скажиии..."

Таль смягчился. Почему-то именно теплые чувства ему доставляли самое большое удовольствие. Не знаю почему. И не знаю, почему я его люблю. Люблю как брата. Хотя, порой, придушить хочется. Сильно хочется.

— За креслом посмотри. Опять там оставила, а кошак скинул.

Я его прибью! И кота и Таля. Но расправу над последним пока оставим. Выбивать себе мозг чем-нибудь тяжелым мне что-то еще не хочется.

Под окнами просигналили, одновременно с этим мобильник маякнул драйвной музыкой.

Надо спешить!

Высокие ботинки военного образца, обитые стальными пластинами — моя гордость и предмет тихой ненависти мамы. Оберег от Светлых Сил на шею (шипастый ошейник, украшение), в карман — от темных. Гопоты местной. Амулет мой в простонародье зовется — ножом. Город наш маленький, как величаво называют — горно-перерабатывающая столица. Аул. Тьфу ты! Подцепила словечко от друга по инету откуда-то с Азии. Деревня. Деревня городского типа. Все пьют, дерутся и пристают друг к другу. Вот что значит — наш город. Поэтому переступать через закон "о ношении холодного и огнестрельного оружия" приходится постоянно — вынужденная мера, чтобы тебя вечером не убили или не изнасиловали.

В дверях меня нагнала очередная песенка. Опять плююсь — комп забыла выключить. Секундой позже доходит, что и плеер на столе оставила. Уже нецензурно. Приходиться возвращаться, а под окнами уже сигналят не переставая, поторапливая меня. Знают — если дать передохнуть, то могу попросту забыть о них.

Выскочить на балкон, махнуть рукой. Пусть видят — знаю, помню, спешу.

— Билет! — это Таль. — Лиль, что с тобой? Или ты собираешься зайцем ехать?

Вот за такие моменты я своего сожителя по голове готова расцеловать.

"Чтобы я без тебя делала!" — мягкая волна нежности, брат растаял.

— Что, что... — сварливо ворчит Таль. — Была бы простой глупой блондинкой со вторым размером груди. Мозгов у тебя нет, все мной занято. А тем, что осталось все равно не пользуешься.

Язва!

— Что ржем? — я метко свалилась на заднее сиденье, поправила бардак на голове, поудобней устроив рядом клинок.