|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
No Владимир Датыщев
Бог мучился с похмелья
Когда-то не было ничего.
И первым было Слово.
И первым было Предложение.
И Предложение это было:
"Твою мать, что же я наделал!.."
Мимо уха пролетела молния и ударилась в стену. Мелкие оранжевые брызги раскаленного мрамора пыхнули в разные стороны. Пахнуло жжеными спичками и разводом.
— Ты, почему так бесишься?, — спросил я жену и прикрылся старым звездным щитом. Надо будет его потом отчистить и подарить какому-нибудь герою из будущего мира...
О щит со страшным грохотом ударился фаербол и, заставив меня отшатнуться, умчался куда-то в окно.
— Где, скотина, пропадал? Я тебя спрашиваю?!!
Нежный голосок моей жены превратился в крылатого ужа и попытался прорваться сквозь оборону на моей головой. Я сотворил стаю крыс и они мигом разодрали его в клочья, но он, паршивец, успел таки отщипнуть кусок от нимба. От этого, шляпа съехала на ухо и я стал выглядеть как обиженный матрос.
— Где был!!!
Все-таки она немного успокоилась и присела на стул. Движением пальца я превратил его в мягкое кресло и, устало отбросив щит, присел на подлокотник.
— Миры создавал...
— Миры? — заорала жена и попыталась вскочить, но из кресла мигом проросла виноградная лоза, мигом приковав женушку к сидению. — Да ты, олух старый, небось, все этих семь дней пил амброзию с полужопниками из соседней вселенной.
Я сконфуженно молчал, лихорадочно выдумывая отговорки. В голове не находилось ничего умного, лишь невнятные воспоминания о запотевших бутылках, небритых рожах соседей и сексапильных ляжках юной гидры.
— Молчишь, козел?!!
Жена уже освободилась от виноградника и стояла надо мной, уперев сильные руки в боки.
— А, ну, дыхни, — осенило мою половину и она, резво вскочив ко мне на колени, наклонилась к моему рту.
От внезапной встряски меня качнуло, и я судорожно выдохнул, когда бесконечный залп тошнотворного перегара и перегоревших алкалоидов не смог больше держаться в груди. Самый первый запах, в моем мире, распространился по комнате со скоростью протуберанца и устремился в Космос. Ближайшие звезды потухли и попрятались за тучи метеоритного мусора. Все забываю напомнить жене поработать во дворе метлой...
Как бы ожидая от меня такого выдоха, Арфика щелкнула пучками пальцев и огонек уцепился за мои потуги, успешно спрятанные в легких на протяжении полчаса — перегарчик мгновенно воспламенился, заливаясь огоньками. С ревом, радостное пламя устремилось от моих губ и, опаляя мне бороду, пронеслось на улицу. Мусор со двора мгновенно вспыхнул и исчез, оставляя беззащитные звезды отмыто блестеть. И правда, не мыть же их водой, огонь — лучшее средство гигиены для любого белого карлика.
В дверь несмело постучались.
— Кто?!! — Завизжала жена и запустила сотворенной сковородкой. Металлическое изделие ударилось об косяк и со стоном отскочило.
Пилот тарелки Чужих, что было просунул обиженную пасть в зал, перепуганно втянул щупальца и бросился вон. Его почерневший от моего перегара корабль вонзился в надир и, вспыхнув, исчез. Яркая термоядерная вспышка озарила Космос.
— Перегрев! — Со знанием дела отметила Арфика и посмотрела на меня.
— Ты видишь, к чему привело твое пьянство? И это все вместо того, чобы помогать мне растить детишек...
— Да любой из наших титанчиков больше от меня ростом в пятьсот раз! Они уже целиком самостоятельные...
Жена презрительно окатила меня взглядом. Ее зрачки напоминали кометные головки. Они сузились и я еле ушел от ментального проклятия любимой.
— Изыди, — вырвалось от меня охранное слово. Сразу же сообразив, что наделал, я судорожно сглотнул и втянул голову в плечи. На них посыпался град ударов быстро сотворенным и мокрым от слез кухонным полотенцем.
— Родной жене?!! — Шмяк!
— Изыди?!! — Шмяк, шмяк!
— Козел!!! — Шмяк, шмяк!
Где-то я уже слышал... Минуту назад и год назад, и столетие, и тысячелетие. Глупые смертные... Мечтать быть богом? И прожить сотни годов с этой...
Шмяк! Жена продолжала работать полотенцем, не давая сосредоточиться. Я не старый бог, мне всего двенадцать миллионов. И в таком возрасте уже почти дослужился до Высшего пантеона. А эта!.. Да она же мне всю карму портит своими благоВОНИЯМИ. Вот брошу все и поселюсь в борделе для астронавтов. Там на ближайшие тысячи-две годков какие-то герки заправляют. У них богини те еще... Но, вот, говорят, сволочные ужасно. Проведешь с такою ночь и все, если не женитьба, нарожает всяческих многоруких гермафродитов, так потом перед Высшей Комиссией не отчитаешься, какого антимира на свет пустил недоделков... Нет уж, лутше дома посижу, жена хоть и не готовит, но, иногда, и доброе слово скажет, или прилелеет.
Пару лет назад еще помнил как надо обходиться со своей женщиной. Тогда был молодым, падким на красоту и любовь богом, любил экзотику и ласки. Теперь тащусь от порно и пивка... Я порылся в памяти: ага! Вот оно!
Вскочив, я сграбастал ее за талию и, притянув к себе, поцеловал. Некоторое время она отбивалась, молотя меня кулачками по груди, но как-то легко сдалась и слезы исчезли.
В воздухе явно ощущался вкус подвоха. Но, все же, что не сделаешь для разрешения семейного конфликта... Надо стерпеть любое решение жены.
Я напрягся. И правда: она удобно примостилась на моих коленях, куснула за ухо и зашептала:
— Милый, мне от тебя надобна небольшая помощь...
Я закатал глаза и мысленно застонал.
— Для начала, вынеси мусор из дома, а то соседки уже шарахаются и на чашечку чаю отказывают.
Все так же мысленно я загнул первый палец, одновременно отращивая еще с десяток. Любая 'небольшая помощь' для жены всегда подразумевала серьезные трудности.
— Потом детей покорми, поменяй подгузники, проветри оба материка и, заодно, можеш все дождиком промыть.
Арфика вопросительно смотрела мне в глаза, ожидая реакции.
Я оптимистично расправил плечи и постарался улыбнуться. Вышло не очень кисло, но в голове еще шумело от недельной попойки.
— Когда закончишь, — продолжила моя ненаглядная, — полетим посмотрим, что ты там за миры такие понаделал, алкоголик бородатый!
Вот оно! Тот самый подвох: полетим посмотрим... Да я там по пьянке перед друзьями так попонтовался... Антимир, просто, а не Вселенная... Э, нет, красавица, я там первым буду! Лось я уже стреляный — помню то столетие, которое провел соляным столбом в пустыне. Если бы амрумочки не заглядывали полизать, так все время без секса и торчал... Крылатые бестии!
— Понял, дорогой?
Вопрос скорее утвердительный, чем риторический.
Тугая голова кивнула.
— Сначала дом!
Я поднял руку и ногти засветились полярным сиянием. В воздух ввинтился вихрь озона. Развернулась моя мощь и стены застонали от эфирных вибраций. Уборочный вихрь гордо возвысился под потолком. А я, оказывается, и после пьянки сотворить пол-километровое творение могу... Вихрь набрал веса и направился вглубь комнаты. И тут же упал, пронзенный ледяным ветром.
— Нет, любимый муженек! — Ласково улыбнулась жена, — ручками работай, ручками.
Опять печальный вздох. Я поднялся на ноги, легонько ссадив Арфику наземь. И похолодел, вспомнив, что трусики гидрочки засунул в безопасное от жениного взгляда место — сзади за пояс. Вырастить плащ времени не было.
Спиной чувствуя, как скользят прищуренные глазки любимой по моей шее, я выкрутился.
— Вот, — вынул я галантерейное изделие и протянул жене, втихаря постирав.
Арфика вопросительно подняла бровь и дотронулась до 'подарка'.
— Ты же знаешь, что я не переношу змеиную кожу, а тем более, медузью!
Криво улыбаясь и пятясь на более безопасное расстояние, я обьяснил:
— А я хотел тебе сделать экзотический подарок... Оденешь вечером, когда полетим в мой мир.
В голове стонало и гудело. Куда полетим? Кто ж его помнит, в какую галактику нас на гульдебос потянуло?
— Почему гидрой пахнут? — Прервала жена мои переживания.
— Дык, э-э, в лучшем бутике покупал, возле гидра-парка...
Арфика не поверила, она знала меня больше, чем родная мать, которая, кстати говоря, уже миллениум отдыхает в далеком серном океане. Помогает, говорят, от морщин.
— Ну-ну! — Протянула жена, — щупая трусы в попытке отыскать ауру. Как же хорошо, что перед возвращением я моюсь в контрабандном лосьоне, скрывающем любою помаду, а уж тем более, ментальные следы. Все боги моего возраста занимаются этим! Мне, что, нельзя?
Я развернулся и тяжело потопал к двери до Детских Гор.
— Милый, — позвала моя ненаглядная, чтоб ее... — Сначала уборка, а детки еще и полгодика поспать могут.
Мне в руки плюхнулись швабра с метлой. В глазах потемнело, ибо ведро наделось на голову.
— Извини, солнышко, промахнулась, — сконфуженно промолвила жена.
Я снял железяку со лба, щелкнув челюстю через деревянную ручку и культурно промолчал. Я женат на богине точности, стрельбы и удачной охоты! Промахнулась...
Нет ничего приятнее утренней уборки в родном доме, думал я, протирая лысый череп убиенного мною космического чудовища. Несколько движений тряпкой и уже третий трофей красиво блестит на стенке гостинной. Осталось всего несколько сотен голов... Я оптимистично вздохнул и почесался. Ну почему меня после пьянок всегда свербит? Или я всегда где-то пропускаю подлый сглаз нежных очей моей любимой. Надо будет в следующий раз замотать причинное место полипропиленом. Говорят, от сглаза, лучшего оберега нет...
В нашем дворце три материка жилых и один, самый разбомбленный, детский. Вот где мне придеться изрядно пропотеть. Кроме грязных подгузников, разломанных дворцов, воздвигнутых в младенчестве нашим старшеньким Днижом, подбитых самолетиков и обломков кораблей, там спят наши дети. Кормить их — одно удовольствие, учитывая, что самый кроткий ребенок подпирает плечом небо, а уж ест! Папе столько и за пару лет не слопать...
Я уже прошелся по всех материках небольшими, мили с две размером, торнадо и напустил дождя. Поманил пальцем Солнце. Он обиженно отвернулся ко мне спиной. Что же я ему ночью наговорил, когда в нетрезвом виде зацепился за порог и отбил задницу? Или просто нахамил кому-то из его двадцати сестер Лун? Помню, построил их все в ряд и заорал не совсем благим матом:
— Э-ге-гей, лампочки, парад планет, мать вашу, почему за прошлый год отчет по свету не явили? Вот сброшу вас всех к метеоритовой бабушке... Чтоб хорошо светили, беру одну из вас к себе заложником, в карман, плохо будете работать — съем одну за другой. К пиву...
Гре-то в дали, в гробу заворочалась выше упомянутая старушенция. Так ей и надо, она мне в детстве никогда пряников не давала, одуванчик межзвездный. Вот хорошо, что она по старости лет не подняла шлагбаум на метеоритном Большом кольце и вся Высшая Комисия, после заседания, вместе с девками, на полном ходу влепилась о стену своего Высшего Дома. Крылатые спасатели когда растягивали энту кучу малу из рук, ног, зубов и шишек, так бабке и сказали:
— Пора тебе, многоуважаемая богиня небесных камней, пора.
И отправили бабушку после этого в дом для престарелых и переспелых...
— Еще раз так про меня подумаешь, озорник, — выкрикнула мать метеоритов из своего теплого пристанища, — и тебе Большое кольцо не откроется, когда на роботу поедешь.
— Извини, матушка, — про себя ругнулся я. — Больше не буду.
— То-то же, — довольно прошамкала издали она и успокоилась, сложив руки на груди.
Я показал в ту сторону некрасивый жест, специально отращенной сотней рук. Слишать-то она слышит, а вот со зрением у нее и при жизни плоховато было...
Я вышел из размышлений и обернулся к Солнцу.
— Если еще раз поманю пальцем, то засуну его тебе по самое ядро.
— Чтоб тебе пусто было, бог провинциальный, — проныл Солнце, но подлетел ближе и разогрелся, тихо гудя.
— У остальных Солнц, боги как боги, а мне этот сельский покровитель смертных попался, — бормотало оно. — Вот уйду в отставку и в Черную Дыру, вот увидим, кто кого! И буду светить когда захочу и кому...
Я спокойно пошел по земле, среди белых мириадов пара от влажной после влажного дождевого покрытия. Правильно заметил — в горах под барной стойкой прошло несколько небольших селей. Не страшно, надо взять еще один мешок для мусора. Подумаешь тоже, Солнце в спину угрожает. Да у меня самого две Черные Дыры связанные лежат. Одна — в уборной, а вторая используется как мусорник в Преисподнюю. Вот мой двоюродный братишка там тешится под землей, когда после меня доедает... Любит он это дело!
Может в гости брата позвать? Нет, не придет, он, после того, как ослеп, из-под земли уже вот тысячелетия три не выползает. Это я его из рогатки подбил, когда он к жене цеплялся... За это он обиделся и ушел к своим крысам и паукам, поделом ему, достойному богу мерзостных зверей. А я, вот, недостойный бог смертных, по словам жены. Зато уже на два Пантеона выше! И зарплата больше, тоже раза в два...
Земля прогрелась и даже местами потрескалась.
— Иди, — сказал я Солнцу, — а то мне всю природу попортишь.
Он обиженно заворчал, но убрался, видимо, понял сегодняшнее настроение своего бога.
Войдя в ясли, я не стал сразу снимать сонный туман. Надо сперва убраться немного. Все пошло намного быстрее, когда, воровато озираясь, попользовался-таки своей Силой. Присутствие жены не наблюдалось, или спит, или с планеты улетела. Или спряталась! В ожидании карающей молнии, я весь напрягся. И почему она мне Силой не позволяет пользоваться после попоек? Я же сотворил обратно ту гору и океан, которые сожрал прошлым разом. Стоят как были, даже лучше, а она — мамин подарок, мамин подарок... Не нравиться, так и катись к теще...
Отрастив мускулы, я подвинул сынка Брариея и вытащил из-под него грязную простыню. О как наложил, даже папа, то есть я, в детстве на такое не сподобился. Перерастут папу, с гордостью подумал я, меняя белье другому сыну. Как выросли за последних триста лет.
Пособирав обломки игрушек и оловянную орду, я направился к долине дочерей. Вот молодчины, доченьки. Все как всегда чисто и убрано. Потрепанные тела смертных в разных одежках элегантно сложены в кучку. Пудренницы и зеркальца — в другую. Они даже меняют грязное сами! Умницы! Не даром двое — богини правды и порядка, остальные, поменьше — доброты, злости, козней и проклятий. Главное, все красивы, как на подбор. Все в папу. Мама, почему-то при таких словах всегда ехидно улыбается. Надо будет к братцу под землю заглянуть... Хоть они и на меня похожи... Обязательно зайду! Кофейку попробовать...
Окончив уборку, принялся за самое трудное. Дочери уже во всю лопали, когда я добудился до первого сына. Он недовольно скорчил рожицу и пнул меня локтем в бок. Отряхивая пыль со штанов за два километра от места удара, я навсегда себе пообещал отшлепать их по попам. Что за уважение к родному божественному отцу?
Сыны сидели у сотворенной мною горной цепи и лупились титановыми ложками. Вот хохма, титаны дерутся столовыми приборами из титана. С божественной силой. Я вспомнил молодость. Бывало, как воткну вилку старшему брату, а он как развеет меня по ветру. Потрем ушибы, да как засмеемся!
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
