Багровый дневник (Закончено)

Ольга Мигель

Багровый дневник

Глава 1

Книга в красном переплете

Сон не хотел отпускать ее — словно липкая паутина, обволакивающая хрупкое тело с головы до ног. Сильнее всего она вцепилась в веки, и Диане пришлось приложить немало усилий, прежде чем большие темно-серые глаза увидели полоску света, пробивающуюся сквозь тяжелые бархатные шторы.

Найдя взглядом часы, девушка немного успокоилась: всего лишь полвторого. За те восемь из восемнадцати лет своей жизни, что она провела вместе с Кадо, Диана полностью перешла на ночной режим и, обычно ложась спать на рассвете, редко когда вставала раньше пяти часов вечера. Ее же опекун всегда просыпался после заката — когда она уже успевала перекусить и нарядиться в так любимые им готические платья.

Потянувшись в постели, Диана довольно прищурилась и сладко зевнула. Вот только ощущение нежного восторга все сильнее перебивала непонятно откуда взявшаяся тревога, которую девушка никак не могла объяснить. И чем больше она думала о Кадо, тем сильнее сжималось сердце. Эти чувства стали так невыносимы, что Диана, растеряв остатки сна, села в кровати и потерла виски.

Кадо удочерил Диану чуть менее чем через месяц после того, как ее родители погибли в авиакатастрофе. Но при этом девушка даже тогда не видела в нем отца — скорее друга, который помог залечить душевные раны; друга, который возродил в ней желание жить. Кадо всегда поддерживал ее и обеспечивал всем, в чем она нуждалась. С самого первого дня Диана проводила с ним все ночи напролет и даже как-то не задумывалась о том, чтоб потратить свое время на общество кого-либо другого. Став спутницей Кадо, она никогда не ощущала себя отдельно от него. В глубине души девушка понимала, что это неправильно — строить весь свой мир вокруг одного единственного человека, но и смысла в том, чтоб жить как-то иначе, она для себя не находила.

Встав с кровати, девушка накинула халат и вышла в коридор. Дверь комнаты Кадо находилась напротив и сегодня Диана, сильнее, чем обычно, ощутила желание войти в нее... но так же, как и за все семь лет до этого, не решилась ослушаться приказа опекуна никогда не заходить в его комнату.

"В самом деле, чего это я мельтешу? — выругала себя Диана. — Он ведь никогда не просыпается так рано, да и я тоже".

Сама не понимая, зачем вышла из комнаты в таком виде, девушка вернулась к себе. Не в силах снова заснуть, она переоделась и уложила длинные вьющиеся каштановые волосы. До пробуждения Кадо у нее был впереди целый день, который Диана решила посвятить чтению.

"А почему бы мне сегодня, собственно, не побыть плохой девочкой до конца?" — улыбнулась про себя Диана и помчала в библиотеку вместе с разогретыми в микроволновке куриными ножками, которые остались после ужина. Она любила жевать что-нибудь во время чтения, из-за чего регулярно получала выговоры от Кадо, который был категорически против такого небрежного отношения к книгам. Каждый раз, когда он ловил ее за этим занятием, Диана получала долгий, суровый, но при этом не лишенный искренней нежности выговор. И конечно же, каждый раз обещала Кадо, что больше никогда так делать не будет! Но... ей так нравилось лицо и наигранно строгий голос опекуна, когда он ее отчитывал, что порой девушка специально оставляла на страницах жирные пятна, лишь бы снова услышать этот будоражащий душу поучительный тон.

Увы, но сегодня Кадо ее так и не застукал — что с куриными ножками, что с чипсами, что с макаронами с сыром. Притом последнее Диану даже порядком взволновало, потому что на момент поедания спагетти над томиком Булгакова пробило восемь вечера. Именно в этот момент девушка поняла, что уже давно не находит себе места от беспокойства, и отложила книгу. Сжимая кулаки, она несколько минут походила по библиотеке из стороны в сторону, пока, наконец, не уткнулась взглядом в окно, на укутанный снегом сад. Дом хорошо отапливался, и, тем не менее, Диана вздрогнула от лизнувшего ее спину холода и потерла плечи, которые покрылись гусиной кожей.

Теперь ей уже никак не удавалось переубедить себя в том, что что-то было не так. Сорвавшись с места, Диана со всех ног понеслась к комнате Кадо, по дороге едва не запутавшись в юбке бархатного платья.

Дверь по-прежнему была закрыта, и по ту ее сторону не было слышно не звука.

— Кадо! — робко позвала девушка дрожащим голосом, но услышала только пугающую тишину. Тогда она, собравшись, постучала, но ответа также не последовало.

Да, дом хорошо отапливался. Дом по-прежнему хорошо отапливался. Но когда Диана тянулась рукой к дверной ручке, та дрожала, словно не было ни отопления, ни стен — только просторный зимний сад, по которому гулял ледяной ветер. Никогда, ни разу за семь лет Диана не нарушала строжайший запрет своего обожаемого опекуна... но и никогда, ни разу за семь лет ее не одолевала столь жуткая тревога.

Вскрикнув, девушка закрыла себе рот ладонью: из-под двери — медленно, словно мед, — сочилась густая багровая кровь. Вокруг не было ничего — только всепоглощающая чернота, белая дверь комнаты и это жуткое кровавое пятно, которое, казалось, жадно тянулось к ней. И Диана, не раздумывая больше ни секунды, повернула дверную ручку!

Перед глазами все плыло. Но когда дрожащие пальцы нащупали выключатель и комнату заполнил мягкий свет электрических ламп, девушка не увидела ни крови, ни того, откуда она могла бы сочиться. Комната Кадо была безупречной — чистой, опрятной, изысканной. Ни одного окна, стены обиты темно-синим ситцем, на полу мягкий ковер. Шкаф, пара кресел... и обитый черным бархатом гроб.

Едва не лишившись чувств, Диана сделала шаг назад, и собралась было бежать прочь, но сумела взять себя в руки. Кадо. Что с Кадо? Где он?

Не в силах унять гулкие удары обезумевшего сердца, девушка сделала первый шаг вперед. Ну, а следующих шагов она уже просто не ощущала, словно плыла по морю из мокрой ваты. Больше всего на свете Диана боялась, заглянув в гроб, увидеть там бездыханное тело своего опекуна — умершего от болезни, покончившего с собой, убитого неизвестным преступником... не важно.

К ее величайшему облегчению, гроб был пуст. Более того, если бы снаружи он не выглядел идеально чистым, Диана бы решила, что его выкопали из могилы и, выкинув труп прямо на кладбище, притащили сюда. Именно на такие мысли ее натолкнула серая грязь, покрывшая саван неровным слоем. Но... что этот странный предмет делает здесь, в комнате ее опекуна?

Разрываемая страхом и любопытством, Диана осторожно потянула за покрывало и увидела край багрового кожаного переплета. На миг девушка отпрянула, а потом наклонилась и взяла книгу в руки. Так же, как и саван, переплет был испачкан противной серой грязью, и девушка брезгливо положила его на пол. Несколько секунд спустя она нашла в кармане носовой платок, вытерла им книгу и только после того открыла.

На приятной желтой бумаге изящно лежали тонкие строки, написанные черными чернилами. Диана сразу узнала его — почерк Кадо: такой красивый, каллиграфический, словно утонченный курсивный шрифт. Потянувшись к нему глазами, девушка выхватила первые строки:

"Близился рассвет. Стоя на пороге особняка, я окликнул Мари и Анну: несмотря на приближение утра..."

Словно вор, пойманный на горячем, Диана захлопнула дневник своего опекуна и инстинктивно прижала его к сердцу. У нее ведь... нет права читать это!.. правда ведь, нет?

Но что же с Кадо? Где он? Куда мог подеваться? И... не может ли быть такого, что он специально оставил этот дневник здесь, потому что знал: она войдет в комнату, наверняка заглянет в гроб и найдет его. Все эти мысли были чересчур нереальными. Однако... Диана не видела опекуна с минувшей ночи, за пару часов до рассвета. Кадо ничего ей не говорил, не предупреждал, что куда-то отлучиться, хотя прекрасно понимал, как она будет волноваться! Он просто не мог так поступить с ней! А значит, была какая-то причина.

Собравшись с силами, Диана решилась. Она не стала уходить в библиотеку — даже эти несколько шагов до нее казались ей невыносимыми. Потому девушка села в стоявшее в углу мягкое кресло и, тяжело вздохнув, открыла багровый переплет.

Ночь 1

Близился рассвет. Стоя на пороге особняка, я окликнул Мари и Анну: несмотря на приближение утра, двойняшки с кудряшками и фарфоровыми лицами продолжали качаться на качелях, вызывая море восхищения у своих обожателей. Те гуляли с девочками всю ночь и даже не заметили, как некоторые "удалились", даже не попрощавшись.

Светловолосая Анна сразу спрыгнула с качелей и забежала в дом. Черноволосая Мари, в свою очередь, привычно сообщила мне взглядом, что побудет на улице еще минуту. Ну и пусть, она уже девяносто лет как не ребенок, сама разберется. У меня же просто не было сил вновь спорить с ней.

Я не закрыл дверь на замок, чтобы Мари могла войти, и оставил ключ в замочной скважине — она сама знала, куда его положить.

— Сладких снов, Кадо-сама, — изысканно улыбнулась Аюми, встретившись со мной по дороге в свою комнату. Я ответил ей кивком и направился темный угол под лестницей, мое любимое место для отдыха. Частенько я сидел там, в мягком кресле. Обычно — вечерами, когда остальные еще не проснулись. Хотя иногда, как и сегодня — под утро.

— Кадо, скоро рассвет, — услышал я шепот за спиной. Мне даже не пришлось оборачиваться, чтобы понять, кому принадлежит этот голос.

— Да, я знаю, Виолетта, — вздохнул я, не меняя позы. Дверь особняка открылась, и забежавшая в дом Мари быстро закрыла ее на ключ. Похоже, так и не заметив меня, девушка положила ключ в большую черную шкатулку и резво побежала в сторону комнаты, где жила вместе с сестрой. — Просто хочется еще немного посидеть...

— Кадо, что с вами? — настойчиво спросила Виолетта. Странно, я даже не заметил, как она оказалась прямо передо мной.

— А в чем, собственно, дело? — апатично пожал плечами я.

— Скажите честно, сегодня ночью вы пили кровь?

— Нет. Кажется, я не делал этого уже где-то неделю. Ну, по крайней мере, ночи три уж точно.

— Вы в своем уме?! — шокировано прошептала девушка, нависая надо мной. — Почему вы так долго голодали?

— Не знаю. Не было желания охотиться. У меня, кажется, вообще не было желания что-либо делать. Просто хотелось поразмышлять.

— О чем?

— О многом. Даже слишком о многом. Потому про охоту я даже как-то не вспомнил.

— Вы с ума сошли, — прошептала Виолетта. Так близко, что я почувствовал ее дыхание... дыхание, разогретое выпитой кровью. — То-то, я смотрю, вы на ногах не держитесь.

— Не обращай внимания, — вздохнул я, отводя взгляд.

— Не могу, Вы слишком ослабли. Вам обязательно нужно поесть! Вы хоть понимаете, что можете не проснуться? Если тень крови не будут регулярно питаться, не будет получать алое тепло каждую ночь, то быстро остынет, просто превратится в холодного, спящего живого мертвеца!

— Ну и что? — равнодушно ответил я, хотя меня это уже порядком раздражало. — Какая разница, проснусь я следующей ночью или нет?

— Упрямый осел, — резко прошипела Виолетта, заставив меня обратить к ней возмущенный взгляд. — Хватит валять дурака! Пейте! — скомандовала она... и подставила мне свою шею!

— Даже не подумаю, — сглотнул я. Черт, похоже, дрожащий голос меня все-таки выдал. Кто бы мог подумать, что чувство голода так резко даст о себе знать?

— Пей, Кадо, — прошептала Виолетта, на этот раз мягче... садясь мне на колени. И я, изнуренный голодом, уже просто физически не мог сопротивляться. Всего одно мгновение понадобилось мне для того, чтобы обвить руками ее талию, прижать к себе, коснуться губами мягкой кожи.

Я чувствовал, прекрасно чувствовал, как под ней пульсирует артерия. Плавно вынырнув из языка, полое пятисантиметровое жало легко прокусило кожу, и сладкая, горячая кровь полилась по нему из артерии в мое горло. Губы Виолетты были прямо над моим ухом, и я отчетливо слышал ее учащенное дыхание. Мои руки пролезли под шаль Виолетты и скользили по гладкой ткани белой блузки — такой тонкой, незначительной преграды. Впрочем, я пил ее кровь и потому чувствовал ее так, как не чувствовал бы, даже будь мы совсем без одежды. Но мне все равно хотелось прижимать ее сильнее, крепче. А ведь я мог и отказаться... или, раз уж на то пошло, насытиться, просто вонзив жало в тонкое запястье. Но почему-то пил именно из шеи, и почему-то Виолетта предложила мне испить своей крови именно так.

Хотя... все равно не стоило увлекаться. Нужно было прекратить, иначе я забрал бы у нее слишком много. Но как же не хотелось отрываться от этой шеи! Я уже остановился, но мои губы еще касались ее кожи.

— Кадо, — прошептали ее губы рядом с моими. Такие мягкие... и теплые от крови, выпитой этой ночью.

— Солнце уже начинает вставать, — проговорила Виолетта. — Пора спать, иначе мы погибнем в ближайшие несколько минут.

Я понимал, что она права, однако все равно не могу пошевелиться. Виолетта попыталась встать, но я удержал ее, не отпустил. Не хотел терять это чувство так быстро!

— Пора, — снова прошептала она, коснувшись моих губ кончиком пальца.

Глава 2

Осколки разбитого прошлого

Всего несколько минут назад Диане казалось, что она дрожит. Но тогда она ошибалась. Тогда она просто не понимала, не представляла, что такое дрожь. Так же, как не представляла, что такое страх, замешательство и истерика. Это ведь... какая-то нелепая шутка? Жестокий, неумелый розыгрыш, подстроенный Кадо? И вот буквально сейчас, через минуту, он ворвется в комнату и отчитает ее за то, что она зашла сюда! Ведь не нарушала бы запрета — не попалась бы на эту уловку!

Но минута прошла, и даже не одна, а Кадо так и не заходил. Диана не обыскивала каждый уголок этого дома, но отчего-то прекрасно понимала, что опекуна в нем нет. Все, что у нее было — это странный дневник в багровом переплете... Дневник? Да скорее похоже на какой-то фантастический роман, подброшенный ей ради издевательства! И хуже всего, что больше ничего другого у нее сейчас нет. А значит все, что ей остается — читать его дальше. Так ведь? Это же будет правильно?

Вытерев слезы, Диана направила взгляд на строки: написанные рукой дорогого человека, и лежащие на страницах, словно украшение.

Ночь 2

Мне довольно долго не хотелось вставать, что бывало крайне редко. Может это кровь Виолетты так подействовала на меня, да еще и после столь продолжительного голода?

В конце концов, я нашел в себе силы и лениво открыл крышку гроба. Кажется, еще никогда я не ощущал так остро тишину, в которую вечно погружена моя комната. Хотелось поскорее вырваться отсюда в гостиную, пусть и не очень шумную.

Когда я спускался, то понял, что почти весь клан уже в сборе. Каждый подходил ко мне, чтобы лично поприветствовать.

— Добрый вечер, Кадо, — спокойно проговорила Виолетта, подойдя ко мне с невозмутимым видом и изысканно кивнув. Сразу за ней очаровательная Наоми сделала мне реверанс и отошла, чтобы уступить место Йори, затем — Аюми, а потом — Мари и Анне... Обычное приветствие, которое я видел каждый вечер.