Кареглазый юноша тяжело вздохнул и изобразил вымученную решимость на бледном лице. Его предполагаемый собеседник развязно полулежал на мягкой ароматной траве. Зеленоватые тени от кроны высокого и наверняка очень старого дерева лениво скользят по коже, путаются в растрепанных светлых волосах, чертят узоры на одежде...
— Ну и кто тут у нас? — сладко, почти мурлыча, интересуется этот странный любитель природы. Судя по вопросительно-насмешливому изгибу бровей, гостей сегодня не ожидалось.
— Ты — Гаап? — юноша начинает сердиться. Что это... этот вообще себе позволяет?..
— Верно, малыш, это я. Все узнал, что хотел, или есть еще вопросы? — улыбка на красивом лице почему-то вызывает смутное отвращение и неприятный холодок между лопаток.
— Я... Меня зовут Мид. Из семьи... — лежебока машет рукой, от чего голос у юноши пропадает на середине фразы. Страх волнами накатывает откуда-то из глубины сознания, застревая чуть ниже горла.
— Ясненько. Раз ты так вежливо назвал мне свое имя, хоть и очевидно, что тебя от одного моего вида воротит, значит, пришел по делу. Так бы сразу и сказал, малыш, я ведь не кусаюсь, — а вот в этом Мид как раз сомневался. Слишком уж неестественно все это — и чертово дерево, и одуряющий запах цветов, и сам Гаап. — Ладно, рассказывай! — тугой комок в горле пропадает так же внезапно, как и появился. От пережитого напряжения по телу расплескивается сонная слабость. Ну уж нет, не до нее сейчас!
— Я хочу избавиться от проблемы.
— Похвальное желание. И так в духе людей — избавляться от того, что, по логике, следовало бы решать, — улыбка становится коварной. Гаапу явно весело. Мысленно выругавшись, юноша пропускает столь явную поддевку мимо ушей.
— Мне сказали, что ты можешь сделать это. Забрать все, чего я больше не хочу знать.
— Допустим. Про мои расценки тебе тоже сказали? — ни малейшей серьезности в голосе. Где, спрашивается, деловой тон? Будто заведомо фальшивую сплетню обсуждаем...
— Да. Я в курсе. Что надо делать? — Гаап старательно изображает удивление. Недолго — секунд тридцать, после чего решает, что перегнул с театральностью — Мид на глазах сереет от злости.
— В общем-то, ничего. Тебе, по крайней мере. Я все сделаю сам, малыш. А ты просто смирно постоишь, хлопая ресничками, пока я избавляю тебя от ненужного хлама. Ну, не надо так сверлить меня глазами!
— Хорошо. Можешь... можешь начинать.
— Прекрасно, малыш. Что ж, давай! — показалось? Или приторно-фамильярный ублюдок действительно облизнулся в предвкушении? Мерзость... какая... — Покажи мне! Покажи мне свою маленькую грязную тайну...
*несколько дней спустя на том же месте*
— Кто ты? — голос звучит буднично и сонно. Чувствуется — тому, кто напротив, глубоко наплевать, что она стоит сейчас перед ним с искаженным от едва сдерживаемых боли и ярости лицом.
— Я пришла услышать ответ на свой вопрос.
— Вот как? Любопытно. Тебе нравится ставить окружающих в неловкое положение своим напором? Или только один я удостоился чести быть допрошенным прежде знакомства и приветствия? — интонация не изменилась, а вот лицо озарилось какой-то детской мечтательностью. Похоже, фантазии о мотивах юной посетительницы его забавляли.
— Что ты сделал с парнем, который приходил сюда на днях?
— Информативно. У меня, знаешь ли, немало клиентов. Откуда я знаю, кого ты имеешь в виду?
— Его зовут Мид, — уверенность дрогнула, расползаясь густой паутиной мелких трещинок. Что выдало ее с головой.
— А, так ты о том малыше? Такой надменный неженка, до сих пор млею от восхищения его необоснованной дерзостью. Твой любовник? — сладкий аромат жухлой травы усилился, отяжелел... и налился отчетливой гнилостью, заставляя поморщиться. Ветер стих, словно захлебнувшись очередным вздохом.
— Возлюбленный, — тягучая горечь на языке скомкала всю гордость и вызов признания.
— Ясно. И что дальше? Был такой, я уже это подтвердил. Ты еще здесь? Возможно, тоже желаешь получить от меня что-то? Или наоборот — отдать?
— Что. Ты. Сделал. С ним. Отвечай! Он вернулся, забыв обо мне! — придушенный крик прозвучал жалко и истерично. — Он забыл все, что между нами было... из-за тебя.
— Вот оно что. Ты хочешь, чтобы я признал свою вину? Или вернул все, как было? Так дела не делаются, знаешь ли. Хочешь исполнения своего желания — плати. Если, конечно, ты знаешь, чего на самом деле хочешь. Ведь знаешь? Прилетела сюда на крыльях праведного гнева, виноватым меня выставить вздумала... За это мне также полагается компенсация. Видишь? Ты еще ничего не загадала, а уже влезла в такие долги. Не боишься?
— Тебя? — презрение окатило его с головы до ног. Как ведро ледяной воды из сырого и затхлого колодца. Какая она интересная, надо отдать девочке должное.
— Значит, не боишься. Ладно. Тогда я дам тебе совет: забудь его. Забудь этого парня, свои чувства, ваше прошлое... Забудь! Видишь ли, я не могу отменить сделанного мной из-за твоих переживаний. Отомсти ему той же монетой. И заодно избавься от печали, она старит твое хорошенькое личико. Так как?
— Он... он больше не вернется? — что-то горячее и едкое защекотало кожу. Слезы.
— К тебе? Никогда. Так что я — твой счастливый билет в один конец, девочка. Я подарю тебе легкость. Свободу от прошлого! Соглашайся. Я в своем деле мастер. Пара минут — и ты умчишься за горизонт, оставив невзгоды позади... — обещания и уговоры льются кольцом вокруг нее, силуэт собеседника расплылся перед глазами, слова текут сразу отовсюду.
А если... Если это и правда выход? Если она уже действительно потеряла любимого, потеряла окончательно, просто еще этого не поняла и не признала? Тогда стоит согласиться. Почему нет? Откажется — и все равно умрет от жгучей боли в растерзанном сердце. Что она теряет? Ничего важного...
— Я согласна.
— Твое имя? Я должен знать. Иначе сделку не заключить.
— Финис...
Демон довольно кивает и мягко, почти ласково, прижимает заплаканную девушку со спины к себе. Голубые глаза широко распахиваются от удивления, рывок — но хватка не ослабевает.
— Что ты?..
— Тихо, моя леди, не подумай ничего дурного, — вкрадчивый голос, внезапно ставший донельзя вежливым, так и сочится ядовитой сладостью. — Это лишь часть ритуала. Если ты вдруг невзначай дернешься, то я могу ранить твое нежное сердечко, а мы ведь этого не хотим, верно?
— Ранить? — демон широко растягивает женственно красивые губы в ухмылке, обнажая клыки, после чего демонстрирует замершей девушке свою правую руку. Светлая кожа, изящные пальцы прирожденного музыканта... и когти. Не грубые и черные, как в выдуманных историях про всякую нечисть, а нечто, больше похожее на излишне экстравагантный маникюр — прозрачный розовато-белый цвет, хищные острые кончики, почему-то навевающие мысли о кошках. Прекрасная рука-лапа сжимается в кулак и снова расслабляется, словно разминая затекшую кисть, а затем вонзается в грудь девушки. Ни боли, ни даже ни малейшего намека на рану — просто едва заметная перламутровая дымка в том месте, где чужая рука плавно перетекает в ее тело. От пристального взгляда на эту картину начинают болеть глаза, поэтому она спешит зажмуриться. Да, так действительно легче... Странное ощущение нереальности собственного тела заполняет собой сознание, мелькает нелепая мысль — наверное, именно так себя чувствует стоячая вода, если медленно, без всплеска, погрузиться в ее зеркальную гладь.
— Поразительно... — жаркий шепот смущает и неприятно щекочет ухо. — Я и не думал, что у тебя настолько большое сердце. И его до краев наполняет такая сладкая боль! Я восхищен тобой, моя леди. Эти чувства действительно прекрасны, мне давно не доводилось пробовать ничего, что могло бы сравниться с этим волшебным вкусом. Неужели все это — действительно тоска по тому ничтожному человечишке? Как его там звали, кажется, Мид?
— Ты... — хрипло и с вновь всколыхнувшейся яростью. — Не смей говорить о нем!
— Ммм, вот тут и ошибаешься, девочка. Я знаю о твоем возлюбленном куда больше, чем ты можешь себе представить. Пожалуй, будет справедливо, если я и с тобой поделюсь этими знаниями, ведь ты доставила мне такое наслаждение страданиями своего юного сердца... Тебе ведь будет любопытно услышать, что я не заключал договора с этим юношей?
— Что? Но это... невозможно! Он же был здесь, у тебя! А потом вернулся обратно уже... Лжец!
— Ох, этот нежный привкус слепой веры в любимого... Прекрасно, действительно прекрасно! А особенно волнующе то, что я не лгу, моя леди. Зачем мне это? Твой драгоценный Мид и правда приходил сюда, предлагая мне свое сердце. Он промолчал о причинах своего желания, но отказываться от дармового угощения не в моих правилах. Поэтому я сделал с ним то же, что и с тобой сейчас — попробовал его чувства на вкус. Знаешь, что я при этом ощутил? Ничего! Он и близко не испытывал к тебе того, что у вас, людей, принято называть любовью. Только уже остывшее желание, страх, неуверенность, раздражение и капельку стыда — никакого вкуса, одна липкая горечь! То ли дело ты... Я прогнал его. Мне не нужна плохая пища. И не прогадал, как видишь — ты сама пришла ко мне с настоящим деликатесом.
— Значит, он... — слезы, неожиданно вновь хлынувшие обжигающим потоком, темной кляксой растекаются по воротнику небесно-голубой блузки.
— Солгал тебе, верно, — если демоны могут испытывать снисхождение, то именно оно сейчас звучало в его словах. — Солгал всем, захотев избавиться от тебя и любых последствий своего "маленького развлечения" — именно так его сердце назвало то, что между вами произошло. Он тебя не любит. Никогда не любил. И уж точно не собирается продолжать ваши, если можно так сказать, отношения. Ему и не нужно было ко мне приходить, но он побоялся скандала, который ты могла устроить, поэтому... Тсс, не вырывайся, кому сказал! Прости, моя леди, но я не могу сейчас тебя отпустить. Если я это сделаю, твое сладкое сердечко быстро зачерствеет от обиды и станет невкусным. Я бы очень не хотел лишаться такого угощения! Не бойся, я заберу твою боль, пока она еще ничем не испорчена... всю без остатка... обещаю...
Закатное небо разлилось оранжево-багровой краской над холмами. Красивый зеленоглазый мужчина взъерошивает золотистые волосы и с удовлетворенным видом складывает руки на груди. Сегодняшний день принес немало сюрпризов. А под конец — и воистину королевское лакомство. Вкус чистого сердца, разбитого первой любовью...
Молодая девушка, стоящая неподалеку, неосознанно прячет лицо в ладонях. Странно, как будто влага... Я что, плакала? Да нет, быть того не может! С чего бы? Ведь... действительно, сердце совсем не болит. Такая приятная опустошенность... Показалось, наверное. Все же хорошо! Я... счастлива. Только, кажется, что-то потеряла. Не помню, что. Вроде бы ничего важного...
Демон расслабленно откидывается назад, прислонившись спиной к столетнему дереву. Изумрудные, нечеловечески красивые глаза наблюдают за тонким женским силуэтом, быстро удаляющимся от места, где только что умерло еще одно искреннее чувство...
