1. Один шаг навстречу

— ...Мы уже проиграли, это очевидно. Для них наша добровольная капитуляция — вопрос престижа, для нас — выживания. У нас еще есть шанс восстановить гильдию и начать все с нуля. Мы можем спасти наши семьи. Мы можем выторговать жизнь хотя бы для учеников, еще не прошедших второе посвящение.

Но для этого всем собравшимся здесь придется умереть. Не столь уж высокая цена, не так ли?

* * *

Кантон Хора, двенадцать лет спустя. Точное местонахождение неизвестно

Если существует на свете вещь, которую я по-настоящему ненавижу, то это безвыходность.

Нет, говоря откровенно, есть еще множество других замечательных вещей. Целый список, ненавидь хоть по пунктам, хоть скопом, но... какой смысл делать хоть что-то, если от этого ничего, совершенно ничего не изменится? Серый — цвет неба в окне из переплетенных веток, серый — цвет облетевших рощ и замшелых валунов, серый — вечные зыбкие сумерки, туман, сырыми мохнатыми лапами заползающий в душу и смотрящий на мир через мои глаза. Иногда хочется лечь и не двигаться — или просто шагнуть с обрыва — но останавливает мысль, что в этом тоже нет смысла.

Очередной безымянный город — три дома, два трактира, шлагбаум — выглядел так, словно на него сошел сель. Ничего страшного, это кантон Хора, буферная зона, наши северные границы. Низкие горы, где всегда идет дождь, или снег, или все вместе, города, медленно умирающие вместе тем, как истощаются шахты, и люди, давно махнувшие рукой на все, включая самих себя.

То, что началась улица, отмечали только разливы грязи, поверх которых кто-то кинул тонкие доски. По большему счету, мне было не интересно, куда я попал в этот раз — последовательность действий затвержена до автоматизма. Найти приют, пережить еще одну ночь, а завтра... завтра все начнется заново. Есть принципы, есть совесть, а есть такая штука, инерция, и я живу с ней в полном согласии.

Знакомая речь заставила сбиться с шага, а сердце замереть в предчувствии беды. И, преодолевая малодушное желание зажмуриться, я поднял взгляд, уже зная, что увижу.

Сбитый шлагбаум валялся на обочине, но дорога за него отомстила. Древняя самодвижущаяся повозка проехала буквально пару метров, завязнув колесом в глубокой луже, и водитель, высунувшись по пояс, переругивался с таможней. Взаимопониманию не помогала плохая погода, плохое настроение, упрямство сторон и то, что говорили они на разных диалектах. Но страсти кипели довольно вяло — все понимали, что договариваться придется.

Двое пассажиров стояли у лужи и курили. Плотные накидки, боевые цепи, черные семилучевые звезды магов... Как будто герои кошмаров, в которых я много лет представлял эту встречу, шагнули из воображения в реальность. Темные.

Холодок в груди превратился в ледяную глыбу. Тревога требовала натянуть капюшон глубже и броситься в укрытие, но я заставил себя идти ровно, не прибавляя шага. Мало того, что ползущий в тени домов человек обязательно привлечет внимание — тут и утонуть недолго. Они здесь не за мной, они не могут быть за мной. Гильдия не вспоминала обо мне столько лет, не может быть, чтобы она прислала карателей только сейчас!

...Путешественники проводили меня равнодушными взглядами и вернулись к перепалке. Действительно, почему бы им не приехать просто так? Хора — свободный регион, и темных здесь нет только потому, что ни один нормальный человек по своей воле сюда не поедет. Не иначе как проштрафились перед высшими и отправились в ссылку. И не стоит мнить о себе слишком много; нет причин. Все закончилось. Все. Остается только в это поверить.

Размокшая дверь поддалась с трудом. В лицо пахнуло теплом, дымом и прогорклым запахом еды; жировые свечи на большом колесе, скорее чадили, чем освещали, но уж лучше так, чем промозглая хмарь за стенами. Пауки с потолка не падали, рокот голосов мерно бился о стены, но даже взрывы смеха, какие-то придушенные и натужные, не скрывали повисшего в воздухе напряжения. Люди не смотрели, старательно не смотрели в дальний угол, где в плотных тенях, за широким пустым столом устроились двое — в покрытой узорами одежде и расшитых налобных повязках.

Я помедлил на пороге и осторожно двинулся вперед, стараясь никого не задеть. Гончие — далеко не самые опасные существа, призванные из другого мира, но самые упертые и прилипчивые. Наивно думать, что они меня не заметили; это первое, что они сделали, и убегать сейчас... без проблем. Это мое предназначение, мой дар, мое проклятие. Просто достало.

— Добрый вечер, — мокрый плащ полетел на скамью, и я дружелюбно кивнул Призванным, садясь напротив. — Тхиа.

Левая фигура угрожающе дернулась и затихла, повинуясь короткому жесту соседа. Командир гончих наклонился вперед, сверкнув рдяно-красными искрами в глазах и на удивление ровно спросил:

— Кэрэа. Ты издеваешься?

Шепот за спиной стих, и я практически почувствовал, как посетители навострили уши, ловя каждое слово. Гончая предупреждающе сощурился поверх моего плеча — люди мгновенно притворились, что крайне заняты и не обращают на нас ни малейшего внимания — и чуть понизил голос:

— Долго ты еще собираешься шататься за нами по пятам?

Стальные загнутые когти постукивали по столу, отбивая неровный ритм. Я едва не брякнул, что у гончих хотя бы есть цель — после этого меня точно выгонят на улицу, в холод, дождь и непогоду.

— О, прости за навязчивость.

— Сидеть! — Тхиа резко хлопнул по столу, и чуть мягче добавил: — Всегда приятно тебя видеть. Хоть убедиться, что ты действительно существуешь, и мы не охотимся за призраком.

— Даже и не знаю, что на это сказать.

— Лучше ничего, — кисло признал собеседник и откинулся назад, подзывая трактирщика. — Эй, ты, человек за стойкой! Тащи сюда...

— Никакого вина и крови, в любых пропорциях. Тут нет ни того, ни другого, а то, что есть, лучше так не называть.

— ... травяную бурду со жгучей отравой. Что бы со мной сделали дома за такую встречу?

Хозяин постоялого двора шел к нашему столику как на эшафот, разом уверовав во все слухи о заарнах сразу. Гончие, как и многие другие Призванные, были заарнами; заарны назывались так из-за своей родины, Заарнея, а Заарней назвался так, потому что так выговаривали люди. Хотя для меня этот набор звуков всегда звучал как Хсаа'Р'Нэа или что-то вроде того, но на двух апострофах никто язык ломать не будет.

— Мята, корица, имбирь, — расшифровал я с извиняющейся улыбкой. — И, Тхиа, к желанным гостям ты и я не ближе, чем к твоему миру.

— Большое спасибо...

— Вашему нанимателю?

Заарн бессильно отмахнулся.

Тепло медленно расходилось по телу. Не хотелось никуда идти, ни о чем спорить — просто молчать, наслаждаясь похищенной у судьбы минутой покоя, и слушать, как в трубах завывает ветер. Или не в трубах, или не ветер, так ли это важно? Гораздо больше гармонию нарушал спутник Тхиа, совсем еще юный, с едва начавшими темнеть волосами нелюдь, и от чьего голодного немигающего взгляда хотелось спрятаться за бронированной дверью с непременно серебряными шипами.

— Новичок?

— Это... — гончая подцепил младшего за подбородок, с долей брезгливости заглядывая в лицо: — Это Ингви. Прислали вместо.

— С Хэльджи все в порядке? — я почти не ждал ответа, и ответа не последовало. — Ну, ты хотя бы его не убил и не выпил душу, как у вас принято.

Тхиа равнодушно передернул плечами, показывая, что традиции есть традиции, а он сам себе поражается.

— Это же тот самый... — на этот раз новичок таращился на командира, с недоумением и злой обидой. Цель сидела совсем рядом, до цели можно было дотянуться, и цель нельзя было тронуть — подобные противоречия оказались за гранью его понимания.

Где же моя вежливость? Наверное, издохла еще тогда, когда был зачитан первый смертный приговор. С тех пор ее воскрешения выглядят так себе.

— Да, Тсо Кэрэа Рейни. Это я.

Про приятное знакомство говорить не буду. До такой степени лицемерия даже я еще не докатился.

— Последний магистр светлой гильдии, — с каким-то садистским наслаждением закончил Тхиа.

— При мне она перестала существовать, так что гордиться тут нечем.

Как сказать, как сказать. Не всем такое удается.

— Вот именно его мы ловим уже восьмой год.

— Семь лет и четыре месяца...

— ... пятнадцать дней.

— Ты тоже считаешь?

— Отмечаю. Крестиками, — с ненавистью процедил собеседник, до полусмерти перепугав подошедшего трактирщика. — Жду, когда по твоей милости можно поставить крест на всем остальном.

Я с наслаждением вдохнул ароматный пар; холод окончательно ушел, и глаза сами собой начали слипаться. Когда нужно идти вперед несмотря ни на что, нельзя останавливаться; но у меня просто не осталось сил. Лимит исчерпан, и я больше не могу лгать себе, что в этом есть смысл.

— В городе темные.

От новости Тхиа попросту отмахнулся, перегнувшись через стол и с отвращением глянув на листья, плавающие в воде:

— Кэрэа, как ты способен это пить?

Просто — я почти не чувствую вкуса, да вообще мало что чувствую. А то, что вызывает эмоции, чаще сдвигает их далеко в отрицательный спектр.

Движения Ингви, все это время изображающего невидимку, я не уловил. Вот он маячит напротив — и вот он уже скорчился на скамейке, прижимая к себе выбитое запястье, Тхиа вновь брезгливо щурится, а я пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце и свернуть почти раскрывшуюся сеть перехода. Расслабишься в такой компании, как же...

— Я объясню, хорошо? — я дождался согласного кивка и обернулся к яростно зыркающему новичку. — Ингви, ты действительно думаешь, твой командир сидит здесь и мирно разговаривает со мной от хорошей жизни? Мой дар — мгновенное перемещение. Ты можешь меня схватить, но он все равно сработает быстрее.

И меня не спросит, что показательно.

Повинуясь непонятному мне жесту, младшая гончая выскользнул из-за стола и сгорбившись двинулся к лестнице. Он мне не поверил, я это знал, и он обязательно попытается — пускай, это все равно ничего не изменит.

Тхиа подпер голову рукой и тоскливо произнес:

— И не надоело?

А вот это слово вообще реальность не передает.

— Сдайся, а?

— Отступитесь?

— Тебе никогда от нас не скрыться.

— Вам никогда меня не поймать.

— За безнадежность!

— За бессмысленность! — мы стукнули кружками и почти с сочувствием переглянулись.

Есть некая гармония в этом равновесии. Хотя о чем это я? Им-то за это платят.

Нам всем, светлым, необходимо ощущать чужие эмоции. Необходима поддержка, необходима привязанность. Одиночество много хуже, чем голод и пытки; вместе можно пережить все. Разумеется, это не оправдание разговоров с врагом, но кому нужны оправдания? Так даже лучше. Обрывать эту нить будет не так больно.

— У нас контракт, — с отчаянной надеждой напомнил гончая. — Кэрэа сдавайся уже по-хорошему. Все равно ты рано или поздно ошибешься. Мы тебе ничего не сделаем, обещаю, просто довезем до Лонгарда и сдадим на руки Лоэрину, и забудем как страшный сон. Только надень это, и все, уберемся уже из этой гнилой дыры!

Я провел пальцем по гладкой поверхности и взял ошейник со стола. Широкий, с атласной мягкой подкладкой внутри, с перламутровыми чешуйками и тонким серебряным узором; от места касания пробежали переливающиеся волны, и белоснежная змейка сонно зевнула, показывая длинные алмазные клыки. Один укус — и полная блокировка способностей к перемещению. Творения Лоэрина раз от раза становились все прекрасней.

— А прошлый был проще.

— Тебе лучше не знать, сколько стоил даже тот.

— Мои глубочайшие сожаления. Наверное, его еще можно достать... ну, из той пропасти, куда я его закинул.

— Кстати, Лоэрин посылает тебе письмо, — не стал пререкаться Тхиа.

Я вяло посмотрел на толстый конверт, заверенный печатью.

— Сулит златые горы?

— Златые горы были в прошлый раз.

— Он уже начал писать мне целые романы. Оставь, я все равно не буду это читать.

— Слушай, Кэрэа, он ведь не отвяжется. Передай хоть пару слов. Должно же существовать хоть одно условие!

— Трон гильдии. Тогда, быть может, я подумаю.

— Понять не могу, чего ты добиваешься, — недоверчиво протянул собеседник. — Что ты дальше собираешься делать, Рейни?

Эти вопросы слишком сложные, я отвечать не буду.

— Сколько можно поминать прошлое? Война давно закончилась, твою гильдию реабилитировали, светлых больше не преследуют, все! Там полно других проблем, о вас уже забыли. Тебе предлагают идеальные условия — что тебя не устраивает, в конце концов?!

Что самое печальное, он был прав. Почти.

Лоэрин Дэлла Гефаро был исследователем, гениальным мастером и нейтралом, то есть достаточно богатым, чтобы откупиться от гильдии. В отличие от других, он желал получить секреты и светлого дара. Я мог остаться еще тогда, что-то изменить, но... когда выдался шанс, я просто сбежал — от страха, от боли, от выбора и от ответственности. Но вот как раз от них я сбежать так и не смог.

Мир чуть дрогнул, смазываясь, и я привычно скользнул на Путь, легко проходя между прозрачными лепестками, окружающими гостиницу со всех сторон. Они смыкались, готовясь заключить здание в непроницаемый шар; еще десяток секунд, и я бы оказался заперт внутри, полностью во власти гончих, а так...

Как обычно, в общем.

Не стоило сегодня так наглеть, но отчаяние и скука толкают на опасные вещи. Тхиа, Тхиа, длинные монологи не по твоей части, я даже успел прихватить плащ. Так, а это еще зачем?! Я потряс рукой, но обвившаяся вокруг запястья змейка только насмешливо сверкнула глазками-бусинами и ласково боднула ладонь. Тьфу, зараза. Опять что ли выверты светлого дара? Стоило бы разбить ее о камень, но... она неживая, но все равно жалко. Всегда жаль портить чужое творение.

Без мысленного приказа ошейник не сработает, а потом что-нибудь придумаю. Хора — это туман, грязь и пропасти.

Едва прикрытая листьями грязь хлюпала под ногами. Вновь начался дождь, заволокший даль серой пеленой с мелькающими то тут, то там желтыми и красными пятнами. Гладя артефакт, уютно свернувшийся на руках, я шел вглубь рощи без особой цели. Возвращаться было некуда; передо мной были открыты все пути, но среди них не было единственного — того, по которому я мог бы пойти.

История стара, как мир. Жили-были две гильдии, не слишком мирно, потом поссорились, и одна гильдия уничтожила другую. Начиналось это глупо и бестолково, когда все уже готовы были сражаться, но никто не знал — с кем конкретно и как. Закончилось все быстро и кроваво, и дольше тянулись суды. В любой войне есть победители и побежденные. Нам не повезло.

Светлая гильдия перестала существовать. Мир не рухнул, равновесие не пошатнулось — не было никакого равновесия — а уцелевшим приходилось жить дальше. Пока получалось... так себе.

Война закончилась уже давно. Аринди лежала по ту сторону туманов, не отпуская и не позволяя забыть о себе. У меня не осталось сил прятаться; но сил сделать шаг и разорвать замкнутый круг не было тоже. Я прижался затылком к дереву, запрокинув голову к небу. Наверное, мы действительно слабее. Слишком легко ломаемся, слишком легко поддаемся давлению, слишком легко сдаемся... Я не могу выбирать. Не сейчас. Слишком рано!