Ничуть не страшно

Действие книги происходит в 2012 году.

ПРОЛОГ

Когда человек, солнечным утром обещающего стать жарким летнего дня, посмотрелся в зеркало в небольшой прихожей, первой его мыслью стало признания себя сумасшедшим.

Потом возникла твердая уверенность в дальнейших планируемых событиях, и он накинул на голову капюшон, скрывая лицо. Серая бесформенная толстовка, длинные дутые штаны и тяжелые армейские ботинки превратили его фигуру в манекен лишенный каких-либо половых признаков. По одежде было трудно — если ни совсем невозможно догадаться — кто под ней скрывался — мужчина или женщина. И уж тем более узнать лицо.

Удовлетворившись собственным внешним видом, человек... хотя этим понятием он предпочитал лишний раз не пользоваться, взял в руки тяжелую дорожную сумку с вещами, ключи от съемный квартиры и с легкой предвкушающей дрожью во всем теле сделал шаг в новое будущее. Которое он с некоторых пор решил построить сам.

Возвращение в небольшой городок, где когда-то ему пришлось пережить столько приятных и неприятных событий далось легче, чем он мог ожидать. Залитые летним солнцем улочки, знакомая набережная, зигзагообразная речушка, на берегах которой раскинулись тайны людей, которые только прикидывались таковыми, не вызывали прежний восторг. Спустя огромное количество лет скитаний по миру, этот город, просто обязанный по возвращению встречать тебя словно "дом родной", сейчас казался другим. Пустым. Унылым. Одним из тех, в которых ему за годы пришлось побывать.

А ведь здесь случилось так много! Здесь он был счастлив. Здесь он страдал. Здесь он встретил свою любовь, обрел семью, друзей, поднял на новый уровень свою карьеру. И здесь же он ее потерял. Не только ее. Здесь среди высоких современных домов, на берегах реки, название которой ровным счетом не значило ничего теперь, в каждом дворике, за каждым деревом Соснового бора, осталась его жизнь. Люди, которых он любил, друзья, без которых он обходился в последние годы, но все-таки скучал.

Все они были теперь его воспоминанием.

Нет, они не умерли. Они продолжали жить, и возможно еще ходили по этим улочкам и набережной, вспоминая былые "приключения". Но его — одного из их компании — они больше не помнили.

Он — и он точно не мог понять каким именно образом — умер для них, хотя согласно всем мыслимым физическим законам оставался жив. А потому, все последние годы своего существования — а ничем иным его жизнь теперь не являлась — человек пытался найти ответ на вопрос "почему?". Хотя на самом деле, все его вопросы в последние несколько лет начинались с этого слова.

Почему они предали меня?

Почему они выгнали меня?

Неспешным шагом, прогуливаясь по набережной, после того, как оставил свои вещи в Империя-сити, он смотрел на тихую гладь воды и размышлял. Искал подтверждения своим ответам.

Потому что.

Потому что появилась она.

Остановившись рядом со свободной лавочкой, человек присел на край и напряженно замер, сутуля спину — привычка из прошлой жизни. Он так делал, когда сомневался в чем-то или просто чувствовал себя неуютно. Сейчас оба этих качества тревожили поровну.

Человек заставил себя вспомнить ее фотографию: длинные золотистые волосы, травянисто-зеленые глаза и кукольное личико. С виду она казалась типичной блондинкой с недалеким умишком и низким уровнем собственных притязаний. И оттого все задуманное человеком сегодня представлялось ему заранее проигрышным.

Он считал, что она не справиться с отведенной ролью. Слишком значимой для него. И для всех.

Но, тем не менее, человеку нужно было рискнуть. Поставить все на глупую пешку, чтобы возвысить свою цель в умах миллионов. Пожертвовать одной фигурой, чтобы избавить от мучения многих...

Спустя еще несколько минут раздумий, человек встал со своего места и направился в сторону гостиницы. Чтобы подготовиться и сделать первый ход.

— Е2-Е4, — тихо прошептал он в пустоту летнего воздуха, обращаясь к городу, который когда-то его растоптал.

Он уже не надеялся, что окажется услышанным.

ГЛАВА 1. Шахматная доска: ход первый! Цена выигрыша — жизнь...

— Ты когда-нибудь задумываешься о своем будущем?

Я сидела за столиком в кафе и вместо того, чтобы с интересом слушать собеседника полностью окунулась в свои мысли, то и дело переводя взгляд то за окно на утонувшую в сумерках улицу, то на зеркало, отражавшее наши фигуры.

Может, если бы парень, пригласивший этим вечером меня поужинать, не был так сильно увлечен собственным голосом и бородатыми шутками, которые по неизвестной причине казались ему смешными, он бы давно обратил внимания, что в ответ на его вопросы я лишь киваю головой, говоря что-то вроде "Ага" и "Да ты что?". А Костя — именно так зовут бедолагу — слишком увлечен, чтобы, наконец, сообразить, что мне с ним ужасно скучно.

"И на кой черт, я вообще согласилась на это свидание?" — Пролетела в моей голове мысль, когда взгляд вновь коснулся отражения за нашими спинами. — "Что я нашла в этом парне?"

Мы отличались с ним как лето с... я даже не могла подобрать красивого поэтичного сравнения, чтобы описать внешность парня. Хлюпкий, худощавый, белобрысый с тем неприятным оттенком волос, который нельзя причислить к благородному золотистому или же к светлому платиновому. У Кости на голове скорее был пушок, как у цыпленка, только не мило-желтый, а противно-белый. Рост ниже среднего — если поставить меня и Костю рядом, то парень будет едва-едва дотягивать мне до плеча. Глазки тусклые, желтоватого цвета. Хотя тут, скорее всего, постаралось освещение кафе, так как днем Костины глаза похожи на карамель, однако их разрез слишком... неправильный, что ли. Но это я уже придираюсь. А во всем виноваты скучные беседы о ядерной физике и каком-то там холодном реакторе, а может и наоборот, реактор был ядерным, а физика — холодной.

Рядом с ним, Костей, то бишь, я была похожа на принцессу, даже если учесть полное отсутствие косметики на лице. Высокая, ну по сравнению все с тем же Костей, а так всего лишь метр семьдесят от пола, с густыми золотистыми прядями, которые когда намокают — начинают виться безобразными кудрями. Личико кукольное — с высокими скулами, разрезом глаз, делающим их похожими на кошачьи, и пухлыми губками. Цвет радужки — травянисто-зеленый, как у нимфы из волшебного леса, цвет кожи — золотистый, благодаря жаркому южному солнцу Египта, где мы с семьей отдыхали на прошлой неделе.

— Лиль?! — Окликнул меня тем временем Костя. — Что ты думаешь об ускорении частиц и их механическом разгоне в лабораторных условиях?

— А?! — Я попыталась принять умный вид и с озадаченным выражением произнесла: — Да ты что? Разве такое возможно?

При этом я округлила глаза и для еще большей наглядности моего удивления ахнула, а Костя видимо уцепившись за новую тему, продолжил своим монотонным голосом дальше.

А я продолжила разглядывать наши отражения, невольно сравнивая теперь уже одежду. Не буду говорить, что одеваюсь от кутюр и имею в своем гардеробе лишь шмотки от именитых дизайнеров. Нет. Такой роскошью госпожа Виноградова похвастаться не может. Зато мой внешний вид хотя бы соответствует девушке двадцати трех лет, у которой есть свой стабильный заработок в виде колонки советов, недавно появившейся в одном из глянцевых модных журналов. Что-то вроде аналога "Космо" только в более мелких масштабах. А вот наряд Кости был каким-то призрачным отголоском парня из девяностых, когда черные кожаные куртки и металлические цепи на рваных джинсах были популярны. Впрочем, общий вид его якобы брутальности портила симпатичная мордашка явного студента-отличника технического университета. И это притом, что Косте уже двадцать пять.

— А чем ты в жизни занимаешься? — Вновь обратил на меня свое внимание белобрысый.

— Бездельничаю, лентяйничаю, прожигаю свою жизнь, потому как умирать здоровой не хочется, — сострила я, видя, как лицо парня бледнеет, а глаза сами собой выкатываются из глазниц. — Но в перерывах между угарными вечеринками в ночных клубах, где я напиваюсь до поросячьего визга и зеленых чертей, и попытках наладить собственную личную жизнь с помощью беспорядочных связей и нетрадиционных отношений (я все еще ищу себя, занимаюсь, так сказать, самопознанием), пишу для одного из журналов статьи...

Костя обомлел. Если не сказать больше. Я даже сначала подумала, что у бедолаги случился сердечный приступ, или инсульт, или еще чего, способное объяснить его мертвенно-бледное лицо, немигающий взгляд и пересохшие растрескавшиеся и нервно подрагивающие губы.

Впрочем, не удивительно, что белобрысый воспринял мои слова настолько близко к сердцу. Если бы передо мной сидел человек, рассказывающий подобное спокойным уравновешенным и размеренным голосом, я бы и сама поверила в правдивость таких слов. А может уже в обмороке валялась где-то под столом и наслаждалась временным спокойствием. Сейчас же я откровенно издевалась и еле сдерживала внутри подступающий смех. Жалости, которая вроде бы должна в таких случаях просыпаться в глубинах подсознания и пытаться накричать на рассудок, заставляя извиниться, дрыхла беспробудным сном, видя в своих мечтах широкоплечего мускулистого красавца на черном Bentley. Кто же знал, что у моего принца на самом деле окажется несколько иное средство передвижения?!

— Н-н-н-н-надеюсь, ты шутишь? — Дрожащим голосом пропищал Костя. — Правда, Лиля?

— Правда, — хохотнула я над отсутствием чувства юмора у парня. — А если серьезно, то по профессии я — журналист. У меня собственная колонка советов в журнале "Fashion". И пожалуйста, называй меня Лилит, ладно? — О том, что эту самую колонку я получила благодаря ослепительным травянисто-зеленым глазкам, понравившимся моему начальнику, а не красному диплому одного из вузов, я предпочла умолчать. Все-таки риск сердечного приступа еще не миновал, судя по недоверчивому лицу Кости.

— Снова шутишь? — С подозрением произнес белобрысый, прищурившись. — И почему именно Лилит, а не Лиля, или хотя бы Лилия?

Усмехнувшись его вопросу, я полезла в сумочку, ища в ней августовский выпуск "Fashion", где красовалась одна из моих статей.

— Вот, — открывая на сотой странице, я протянула глянец Косте. — Читай подпись!

— Лилит, — произнес он недоверчиво, приглядываясь к напечатанному тексту, будто тут мог исчезнуть с бумаги. — Твой псевдоним?!

— Почти угадал, — еще раз усмехнувшись, я мысленно улыбнулась тому, что очередной знакомый ОПЯТЬ озадачился необычностью имени. По паспорту я являлась Виноградовой Лилией Владимировной, но многочисленные родственнички еще с детства окрестили меня Лили, позже — Лилит. Наверное, всем этим тетенькам и дяденькам просто нравились негодования маленькой девочки, которая еще плохо понимала, что та самая ненавистная ей "Лили" просто еще одна производная от ее красивого цветочного имени. С тех пор имя Лилит уже казалось более привычным, чем остальные обращения. Да и главный редактор был в восторге от такого необычного псевдонима.

— Неплохо написано, — тем временем, читая статью, вынес свой вердикт Костя, видимо уже забыв о том, что ждет ответ на вопрос о псевдониме. — Но вот тематика... Ты действительно веришь, что своей колонкой советов помогаешь глупым школьницам в решении их проблем?!

— Эй! — Возмутилась, я, уже начиная серьезно злиться. — Не обижай моих читателей! Может, эта колонка действительно полезна для них. И кстати среди них, не только "глупые школьницы"!

— Ну, вряд ли глянец будут читать профессоры...

— Да уж, — с легкой улыбкой ответила я. — Пусть профессоры лучше увлекаются своими научными трактатами. Хотя... я не отказалась бы от помощи им, если хоть одна светлая голова нашей науки, наконец, осознает тот факт, что ее стрижка давно уже вышла из моды, а костюмчику пора бы прогуляться на свалку.

Костя фразы не понял — лишь серьезно нахмурился, пролистал журнал, останавливаясь на странице с модными тенденциями, после чего задумчиво перевел взгляд на свой наряд. Мгновение спустя, он вновь вернулся к журналу, неприязненно поджал губы и, закрыв глянец, словно бульварный роман, брезгливо кинул его на стол.

"Один-ноль в нашу пользу!"

Остаток вечера прошел примерно в таком же духе — Костя вновь принялся рассказывать про какие-то там научные новинки, оставляя за мной право кивать и поддакивать, при этом продолжая с любопытством оглядывать интерьер кафе и через каждые десять минут, незаметно для собеседника, переводить взгляд на часы.

К десяти вечера моим пыткам пришел конец — Косте позвонила мама и позвала его домой!

— Мне пора, — вежливо улыбнувшись, мой кавалер приподнялся со своего места, доставая из кармана бумажник. — Приятно было провести с тобой время, Лиля! Может, встретимся еще?

"Ни за что!" — Улыбаясь во все свои тридцать два идеально-ровных и белоснежных зуба, я мысленно навешала на этого белобрысого физика все возможные ругательства, при этом не забывая помянуть его мамочку, папочку и остальных родственников до десятого колена включительно, вслух лишь ангельски произнеся:

— Конечно, с удовольствием!

— Рад это слышать, — улыбнулся в ответ Костя, кладя на стол несколько тысячных купюр. — Я тебе позвоню...

— Буду ждать, — мысленно уже придумывая причину моего отсутствия на втором "свидании" и провожая Костю очередным смачным эпитетом, я перевела взгляд на стол и только тут осознала, что Костиных денег не достаточно для оплаты полного счета.

— Что это? — Указывая на жалкие несколько тысяч рублей, проговорила я. — Кость, я конечно не калькулятор в юбке, но даже по нехитрым подсчетам наш... ужин обойдется в несколько более увесистую сумму.

— Я знаю, — пояснил белобрысый. — Но у нас ведь современное общество, в котором женщины борются за права платить за себя в ресторанах и выбирать мужские профессии... Вот и...

— Ты хочешь сказать... — начала я, чувствуя, как мои глаза становятся размером с два блюдца. — Что, это только твоя часть, да?

— Да, — Костя улыбнулся еще шире, видимо радуясь тому, что ничего не пришлось объяснять самому. — Даже моя мама говорит, что на первом свидании девушка должна сама за себя платить.

— Кто говорит? — Два блюдца превратились в глубокие тарелки из-под супа.

— Мама, — гордо улыбнулся Костя. Прямо-таки начищенный медяк воплоти.

— Ну раз так, то тебе, пожалуй, действительно не стоит расстраивать ее и пойти домой, — улыбнулась я с некой брезгливостью, однако мой ответ прозвучал решительно и твердо. — И передавай привет мамочке обязательно!

Засиять еще ярче человек просто бы не смог, иначе его уже давно сослали бы в кунсткамеру, или в качестве экономии энергии вкрутили бы в патрон вместо лампочки. Если в ближайшее время Костя не покинул бы помещение кафе, я начала бы серьезно задумываться о втором варианте для нашего подъезда, где вечно воруют сей ценный предмет, оставляя в итоге бедных жителей во мраке лестничных площадок. Но Костя оказался умен, в этом плане, быстро ретировавшись. К моему сожалению.