Пролог
— Мне надоело слушать бесконечные мольбы, смотреть, как вы исступлённо бьётесь головой о землю... Вы — это тысячи людишек, не способных устроить даже собственную жизнь, — уточнил Мериад, презрительно скривившись. — В который раз ты просишь о помощи?
Визар промолчал, упорно сжав губы. Всё верно, он действительно слаб, а боги могущественны, но Визар никогда раньше не докучал им просьбами. Дело оказалось сложнее, нежели он полагал. Дракону покровительствовали могущественные силы, убить его никак не получалось. Оно и понятно — что мог обычный человек, пусть даже искусный мечник, и что какой-нибудь колдун? Последние всё ещё обитали в мире, созданном Виарматой и населённом Ильгрессой, но, как правило, либо сторонились людей, либо предпочитали свет тьме. Существовали, конечно, и те, кто верой и правдой служил короне, однако маги никогда не вмешивались в дела сопредельных стран. К сожалению, дракон обитал за пределами Лиэны и, значит, надеяться на помощь затерявшихся в городах и весях, тщательно скрывающих свой дар чародеев не стоит.
Безусловно, Визар ни за что не обеспокоил бы небожителей, если бы мог справиться сам. Он не хотел идти, а потом решился. И теперь пожинал плоды.
— Ну, что молчишь? — Мериад лениво потянулся и поморщился. — Утром был куда говорливее, на всех площадях кричал, что убьёшь дракона.
Богу не нравилось присутствие смертного в своём дворце. Мериад с трудом сдерживался, чтобы не выставить Визара за дверь. И давно бы выставил, если бы не Натали. Именно она привела Визара и заставила выслушать его.
Повод, по мнению Мериада, пустяшный — всего лишь жизнь сотен людей. Какая мелочь по сравнению с сонмом душ, томившихся в ожидании перерождения. Человеческая жизнь сама по себе никчёмная, а уж жизнь тех, кого не придётся даже судить после смерти, тем более. Мериад недоумевал, зачем Натали потребовалось вмешиваться. Видимо, попросила Ильгресса, а внучка не смогла отказать и послала человека. Нет, чтобы сделать всё самой, раз уж вообще во всё это ввязалась! Заодно бы приструнила распоясавшуюся девчонку, возомнившую о себе слишком много из-за крови могущественного отца.
— И убью, — буркнул Визар,
Он понял, что напрасно обратился за помощью не к тому богу. Этот для него и пальцем не пошевелит. Визар для Мериада — мелкая назойливая букашка, не более.
Бог смерти не отличался радушием. Его дурной характер стал притчей во языцех. Легче добиться внимания Амандина, который обычно глух к делам людей, нежели разговора с Мериадом. А если и добьёшься, тебя окатят волной равнодушия. Зато Мериад мог одним щелчком пальцев погубить целый город, не говоря о драконе. Поэтому к нему обращались все, кто жаждал мести. Иногда бог снисходил до просьб и отправлял злодея в гости к Дрегону(1).
— Ну, не обижай моего любимца!— рассмеялась Натали. Она сидела рядом с Мериадом, закинув ногу на ногу. — Он уже и так красный, как мак.
Богиня улыбнулась Визару и послала воздушный поцелуй. Тот смущённо потупился и заёрзал на коленях. Божественное внимание льстило и пугало одновременно.
— Что-то незаметно, — хмыкнул Мериад и, наклонившись к богине, прошептал, косясь на Визара: — Натали, скажи прямо, что тебе нужно? Ты ведь не просто так притащила сюда человечишку, не затем ведь, чтобы я пожелал ему доброго пути!
— Конечно, нет! Ты должен ему помочь.
— Ему или тебе? Поверь, это большая разница.
— Ну, мне, — помедлив, ответила Натали. — Этот дракон... Мальчику не победить без твоей помощи.
— Мальчику? — рассмеялся Мериад. — Люди стали больше жить, раз в таком возрасте он для тебя...хм... мальчик. Поверь, я бы первым узнал, смертью ведь заведую.
— Натали, — он лукаво прищурился, — а что ты ему посулила в награду? Не зря же он распинается, теща твоё самолюбие подвигами.
— Мериад! — вспыхнула Натали и отвернулась
— Что, любимчиков теперь иначе награждают?
Бог прищурился и пристально осмотрел Визара. Тому стало не по себе: Мериад оценивал его, будто барышник лошадь.
— Ну, возможно, — скептически вынес вердикт бог. — По идее, досуг скрасит, если рот открывать не будет.
— Да ну тебя! — отмахнулась Натали, покраснев до кончиков волос. — Вечно скажешь какую-нибудь гадость!
— И какую такую гадость? — невинно переспросил Мериад. — Мне просто интересно, ради чего он так распинается.
Боги разговаривали между собой, не стесняясь в выражениях, так, будто Визар давно ушёл, а не стоял в паре шагов и всё слышал. Ему оставалось только терпеть завуалированные намёки и смирится с надуманным званием постельной игрушки. Может, Натали и планировала сделать предложение, от которого нельзя отказаться, но Визар об этом пока не знал.
Гадко? Безусловно, но когда ты человек, нужно понимать, что для богов ты — всего лишь зверушка.
— Ну, а деньги ты ему хотя бы обещала?
— Умоляю, не своди всё к золоту! — закатила глаза Натали.
Она нервно теребила волосы, жалея, что флиртовала с человеком на глазах у Мериада.
— А к чему ещё? Люди корыстны.
— Не только люди, — возразила Натали.
— Деньги любят те, в чьих жилах течёт хотя бы капелька смертной крови. Все остальные знают, это всего лишь блестящие кружочки металла.
— Согласна, в мире есть много вещей важнее и дороже денег, но, может, мы отпустим Визара? Мальчику тут плохо и неуютно.
— Отпускай, я его не держу, — пожал плечами Мериад, окончательно потеряв интерес к потупившему взор в ожидании решения своей участи смертному. — Натали, хватит ходить вокруг да около! Что тебе нужно?
— Одну вещичку.
— Какую вещичку?
— Твой перстень.
— Какой перстень? — насторожился бог, догадавшись, о чём пойдёт речь.
— Тот самый. Не хочу называть при Визаре. Тот, что у тебя на правой руке.
— А больше тебе ничего не нужно?— хмурясь, саркастически поинтересовался Мериад. — Давай отдадим ему и Книгу судеб в придачу. А что, полный комплект!
— Перестань, ты же знаешь, я никогда...
— Ты в своём уме, Натали? Отдать такое смертному! — не выдержав, взорвался Мериад. Пальцы впились в каменный подлокотник кресла, едва не раскрошив его. — Стоило сто раз подумать перед тем, как даже заикнуться об этом. Мало того, что ты притащила сюда человека, сюда, где ему делать нечего, заставила меня выслушать полоумные просьбы, так еще и требуешь отдать перстень! Поверь, я был о тебе лучшего мнения.
Бог встал. Воздух вокруг него сгустился и заискрился.
Визар невольно вздрогнул и приготовился к худшему.
— Не кричи, не кричи, пожалуйста! — замахала руками Натали. Она испугалась не меньше Визара, понимая, что не сможет защитить ни себя, ни подопечного, если Мериад даст волю гневу. — Я догадываюсь, это не лучшая идея...
— Ещё бы! — Желваки исчезли со щёк, Мериад успокоился и сел. — Зато типичная для тебя.
— Но, может быть, как-нибудь...
— Как-нибудь что? — Бог одарил Натали пристальным взглядом. Та тяжело вздохнула и пожала плечами.
— Ну, уладим это... Пойми, он нужен не ему, он нужен мне. Мне-то ты его дашь? — с надеждой спросила богиня.
— Но ты просишь не для себя, — возразил Мериад.
— Значит, по-твоему, я должна сражаться с драконом? Кстати, один уже сидит передо мной. Перестань, мальчик с перстнем ничего не сделает, я прослежу... Ну пожалуйста! Это очень важно.
Натали молитвенно сложила руки на груди и сделала трогательные глаза.
— Разумеется, все твои прихоти крайне важны.
— Это не прихоть. Неужели ты допустишь, чтобы кто-то покусился на власть богов? А этот дракон... Ты же знаешь, кто его подкармливает. Неужели тебе не хочется хоть раз больно щёлкнуть его по носу?
— Ладно, — смягчился бог, — я одолжу перстень, но под твою личную ответственность. А человек пусть зарубит себе на носу, что если он хоть раз воспользуется им в корыстных целях... Словом, никакой самодеятельности!
Он неохотно снял с руки и протянул Натали перстень.
— Конечно, конечно! — заверила богиня, крепко сжав в кулачке заветную вещицу. — Я всё ему объясню.
— Только не здесь, если не затруднит.
— Не будь занудой!
— Это не занудство, а здравый смысл. Выметайтесь отсюда. Оба.
Выпроводив нежданных просителей, Мериад переместился из тронного зала в свои покои и в который раз перечитал давно мучавшие строки из книги Виарматы. В них говорилось о загадочной смертной. Ничем не примечательная в силу происхождения (о нем демиург не написала ни слова ) девушка 'победит смерть, мановением руки зажжёт светило, без стука войдёт в любые чертоги и будет воспета земными и небесными голосами'.
Интересно, чем она заслужит столь лестные отзывы, что такое сделает, раз Виармата не поленилась упомянуть о ней отдельно? Всего две строчки — но ведь о других людях она не упоминала вовсе. Родилась ли она? Если родилась, то любопытно взглянуть. Что-то Мериаду не доводилось встречать среди подопечных достойных столь громких похвал. Все души как души — серость и уныние. Если бы в Лену(2) попала особенная, готовящая вскоре переродиться, Мериад бы почувствовал. Но нет, у всех душ были мирские заботы и чаянья.
Мериад захлопнул книгу. Мысль о том, что кто-то из смертных может хотя бы частично посягнуть на его прерогативы, вызывала глухое недовольство.
За всю долгую жизнь бога существовал всего один человек, которого он ставил вровень с собой. Даже не человек, а полубог. Вернее, полубогиня, его дочь, которую Мериад любил больше себя и которой пророчил великое будущее.
Бог по-прежнему болезненно относился ко всему, что связано с именем Ринды, а это предсказание ещё раз всколыхнуло воспоминание о собственном бессилии.
Если бы она не была так упряма, если бы он довёл дело до конца, Ринда осталась бы жива. Тогда бы он знал, что у него есть достойная преемница, но судьба немилосердна даже к богам.
Коварная Марис сумела воспользоваться временной беззащитностью души Ринды, отправив её в небытие накануне великого дня, когда его девочка пополнила бы ряды Бессмертных.
Мериад ненавидел Марис, ненавидел за то, что Ринда лежит в серебряном гробу со стеклянной крышкой, и он не может оживить её. Если бы в Лене осталась душа! Но он везде искал, но не нашёл, даже на Островах блаженных.(3) Может, где-то в Атмире,(4) в этом жутком пугающем безвременье и безземелье? Бедная девочка!
Тогда, обезумев от горя, Мериад впервые просил, но Ильгресса не пожелала помочь. Она говорила, это не в её власти, он не верил. К матери Мериад идти не пожелал, предпочёл боль.
Мериад вздохнул. Да, ничего не вернёшь, и её не вернёшь. А тут ещё эта Натали со своим никчёмным протеже разбередила старую рану! Перстень, который она выпросила, предназначался Ринде, его красавице.
Бог закрыл глаза и вызвал в памяти образ дочери, рождённой ему Мелинсой. Высокая, гибкая, с искрящимися тёмно-зелёными глазами, отливавшими медью волосами. Она заплетала их в косы и укладывала кольцом вокруг головы. А когда Ринда распускала волосы, мягкие волны укрывали её с головы до пят.
Не знавшая страха, она была гордостью отца и любила его, любила, как никогда не любил никто. Пожалуй, стоило завести кратковременную интрижку с очередной женщиной, чтобы обрести счастье. Пусть недолгое, но такое сладкое избавление от одиночества.
Разве может какая-то смертная девчонка сравниться с Риндой! Не его ли дочери было предназначено очистить мир от скверны, не ей ли Натали подарила Камень богов, не её ли посвящала в свои секреты? Но Виармата отдала эту честь другой. Что ж, посмотрим, будет ли она достойна сделанных авансов.
Чтобы развеяться, Мериад окинуть взором земные дела. Жизнь людей неизменно вызывала на его лице усмешку. Ему бы их мелкие горести!
Перед божественным взглядом скользили пейзажи мира, где светит солнце, но ничто не привлекало его внимания. И вдруг Мериад замер и, приподнявшись в кресле, спроецировал изображение на стену. На ней отобразилась одна из комнат королевского дворца и девочка в белом платье. Рыже-каштановые волосы обрамляли живое личико с горящими любопытными глазами.
Девочка шаловливо осмотрелась, выглянула в приоткрытую дверь и опрометью бросилась к увешенной подарочным оружием стене. Придвинув стул, малышка, встав на цыпочки, потянулась к луку и, изловчившись, сняла его с крючка. При этом сама чуть не упала на пол.
Лук был больше неё, но девочку это ничуть не смущало. Нахмурив лоб, она отчаянно пыталась совладать с тетивой — разумеется, безуспешно. Одна из попыток кончилась тем, что лук больно ударил её по носу. Но девочка не расплакалась, только упрямо надула губки.
— Стелла, вот ты где! Что ты делаешь? Это нельзя трогать, ты поранишься!
В комнату вбежала королева Минара в сопровождении перепуганной служанки. Она немедля отобрала лук из рук девочки и повесила на место.
— Мама, я хотела просто посмотреть... Он такой красивый.
— Это не игрушка! Обещай, что никогда больше так не будешь?
— Обещаю, — нехотя ответила малышка.
Мериад сразу понял, она лжёт.
Пожурив дочь, Минара увела её пить чай.
Комната опустела, а бог ещё долго смотрел на лук. Да, для юной принцессы это всего лишь игрушка, но всё-таки... У Мериада тогда впервые промелькнула мысль, что Стелла и есть та самая девушка. Раньше он не вглядывался в лица королевский детей, а теперь вдруг обратил внимание на младшую принцессу. Как же она похожа на Ринду! Если бы бог не знал, что души дочери больше нет, подумал бы, что она возродилась в теле юной шаловливой принцессы.
Часть 1. Поручение
Глава 1
Стелла провела в Деринге половину зимы и задержалась до таяния снега. Она разделила своё пребывание там на два неравномерных периода. Один принцесса со смехом нарекла 'торжественной каторгой', другой — 'заслуженным отдыхом'. Первый характеризовался полным (ну, почти полным) соблюдением приличий и протокола, а второй — абсолютным пренебрежением ими.
В ту зиму в принцессе проснулась былая страсть к охоте. Каждую субботу утро она брала лук и в одиночестве выбиралась за город. То мартовское утро не стало исключением.
Стелла сидела на корточках посреди невспаханного, припорошённого снежком поля.
Кое-где, ободряемые солнцем, уже побежали первые робкие ручейки.
По небу быстро плыли облака, гонимые порывистым ветром.
Весна медленно, но верно вступала в свои права, и принцесса планировала через пару недель вернуться в Лиэрну.
На охоту Стелла одевалась просто, никто не заподозрил в ней бы особу королевской крови. В рыжей меховой куртке, штанах из простёганной ткани и высоких сапогах с меховой опушкой она походила на простолюдинку, но чуть этого не смущалась.
Сначала Нилла пробовала уговорить принцессу не гулять одной, но быстро поняла: трудно найти более бесполезное занятие. Стелла категорично заявила, что устала от пикников, охотничьих собак и придворных сплетен.
'Или мне что-то угрожает? Губернатор не в состоянии справиться с преступностью?' — отвергла последний аргумент в пользу охраны принцесса.
Возразить означало бы признать свою некомпетентность, поэтому высший свет смирился с чудачествами её высочества.
