Принесёт ли корона счастье?

.

.

Оглавление:

Глава 1 Радость детства

Глава 2 Обретение наставницы

Глава 3 Счастье

Глава 4 В путь

Глава 5 Первое путешествие

Глава 6 Битва

Примечания

Глава 1 Радость детства

[К оглавлению]

Верю я: ночь пройдет, сгинет страх.

Верю я: день придет, весь в лучах.

(Агузарова — Верю я)

Рассвет... Лучи солнца только начинают свое путешествие по земле. Они, словно малыши, вначале робко делают свои первые шаги, потом смелее и уже увереннее идут навстречу судьбе, даря радость нежными прикосновениями. На росе заиграла радуга, состоящая из самых разных цветов. Сама жизнь начинает просыпаться... Какие бы тернистые события ни происходили в моей жизни, я всегда встречаю рассвет. Это наполняет меня уверенностью — ночь закончилась, и новый день сотрёт её следы в моей душе и даст силы изменить все к лучшему. Закрываю глаза, мысли переносятся в прошлое. Туда, где любили, туда, где любила...

Радость детства

— Нари, Нари! Просыпайся! Да сколько можно спать! Нари, ты обещала мне помочь поймать лягушек!

— Сгинь, не помню.

— Ты же обещала!..

— Отстань, за девушками так не ухаживают, не пугай Дари, надо иначе... — Глаза мои никак не хотят открываться, я всё ещё плаваю в сновидениях, завернувшись в одеяло, и затыкаю уши, накрыв голову подушкой. Может, все-таки отстанет.

— Нари! — не реагирую.

— Ладно, сама виновата. Если сейчас не встанешь, — Нир пыхтит, и я чуть-чуть отодвигаю подушку, прислушиваясь. Он с прищуром смотрит на меня и добавляет: — Я тебе устрою холодный душ! Объяснять маме, почему кровать мокрая, сама будешь!

Приходится вставать. Ведь мой братишка — серьёзный "мужчина", слов на ветер не бросает. Если сказал, то обязательно сделает, чего бы ему это ни стоило. Зачем ему понадобились лягушки? Нет-нет, не на опыты: Нир влюбился в соседскую девчонку и придумал, как привлечь её внимание. Решил напустить полный двор квакушек. Дама его сердца их до ужаса боялась. А тут герой-рыцарь распугает чудовищ и спасёт принцессу от смертельной опасности, разве сможет Дари устоять? Богатая фантазия у братца.

Накануне вечером, забравшись на чердак, мы читали сказки. Я, позабыв обо всём на свете, ушла с головой в мир красавиц, волшебных драконов, героев.

— Нари, ты мне поможешь? — вернули меня в реальность слова брата. Он смотрел на меня с такой мольбой, что отказать ему просто не хватило духа.

— Конечно!

Знала бы я, на что соглашалась... Вот и приходится теперь шлёпать по болоту ни свет ни заря, отлавливая скользких тварей. Осторожнее нужно давать обещания... Зато лягушек мы наловили целый тазик, да таких здоровенных, зелёных, пупырчатых — настоящих красавиц! Ну и громкий же визг стоял в соседнем дворе! Дурочка, чего она их боится? Они же безобидные. Как ни странно, план Нира увенчался успехом: после чудесного спасения Дари стала проявлять к нему благосклонность, и он ещё долго ходил со счастливой мордашкой. Милый Нир, как я счастлива, что судьба послала мне такого брата, — самого лучшего друга и верного хранителя моих тайн.

В мой восьмой день рождения случилось событие, которое в моей жизни стало поворотным. Этот день я не забуду никогда. Ничто не предвещало беды. Вскочив с постели и надев платье, босиком побежала на улицу встречать рассвет. Взобравшись на утес, я зачарованно смотрела на небо. День обещал быть солнечным. Улыбнувшись, помчалась домой. Закукарекали петухи, тут и там раздавалось мычание коров. Пастухи собирали стадо, чтобы отправиться на пастбище. Быстренько ополоснув ноги в тазике у крыльца, вприпрыжку отправилась будить Нира. Хотелось побыстрее в лес, чтобы собрать ягоды для моего любимого пирога.

Мы перебегали с места на место; на солнечных полянках пахло хвоей и разогретой на солнце сосновой смолой, и там, под листиками, прятались самые крупные и сочные земляничины; во влажных, таинственно пахнувших мхом ложбинках, заманчиво сверкали россыпи красных ягод. Корзинка быстро наполнилась, и теперь сладкое душистое лакомство отправлялось прямо в рот. Я с утра как-то странновато себя чувствовала, вот и сейчас слишком быстро утомилась и присела отдохнуть на пенёк. Нир скакал вокруг меня молодым козликом и беззлобно поддразнивал:

— Нари, тебе уже восемь! Да ты совсем взрослая — невеста! А кто у нас жених? Эндри? Тили-тили тесто, жених и невеста, тили-тили...

— Нир, прекращай! — мои щёки заалели от смущения.

Не стану отрицать — мне нравился Эндри, но совсем не как жених: просто он добрый, хороший мальчик. Сын кузнеца и старше меня на три года. Многие на него засматривались: высокий, он выглядел не очень крепким, но довольно сильным. Девчонки постоянно бегали посмотреть, как юноша работает. И он дарил им железные колечки, которые сам мастерил. Я виделась с ним у нашей соседки — вдовы Марьям. Я присматривала за её маленькими дочками, а Эндри помогал по дому: то дрова нарубит, то утварь починит, то воду натаскает.

— О-о, Нари, ты покраснела, значит, я прав, — смеялся брат.

— Ну, все! Ты меня разозлил — получай! — И, подняв шишку, я запустила ее в Нира.

Неожиданно тело стал охватывать стремительно усиливающийся жар. С раскалённой руки в сторону Нира сорвался огненный шар. Дернув рукой, я испуганно завопила:

— Ложись!..

Он успел... Шар пролетел над его головой и врезался в большое дерево. Оно сразу заполыхало. В моей голове испуганно заметались мысли: "Нет туч, начнётся лесной пожар, дождь бы погасил". И в тот же миг, откуда ни возьмись, полил сильный ливень, погасив пламя. Огонь потух, осталось лишь обожжённое дерево. Испуганно примолкли птицы, в воздухе витал запах гари и беды. Промокшая и обессилевшая, я рухнула на землю.

Нир подбежал ко мне и затормошил. Сам перепуганный, он пытался утешить меня:

— Нари, все будет хорошо.

Я горько заплакала:

— Не будет, ты знаешь...

Брат крепко обнял меня и упрямо посмотрел в глаза:

— Я никому не скажу и не отдам тебя магам! Поверь, Асинария, мы что-нибудь придумаем.

И такой уверенностью повеяло от его слов, что я просто не смогла не поверить. Мы и до этого дня понимали друг друга с полуслова, а теперь наш союз скрепила ещё и общая тайна, и у нас появилась цель. Придя домой мокрыми, мы не рассказали никому про тот случай в лесу.

И сейчас иногда размышляю: магический дар — это награда или наказание? И почему он появляется у одних, а другие даже не понимают, что это такое? Вспоминается легенда о возникновения магии. Когда-то был единый народ — джанны, народ палящего пламени. Каждый джанн умел обращаться со всеми шестью стихиями: огнём, водой, землёй, воздухом, жизнью, смертью. Но со временем между джаннами стали происходить разногласия, которые переросли в ненависть, и они перешли все границы. Единый отправил к ним несколько своих небесных воинов, которые остановили бесчестие и войны, и создал для них скрытый мир, где они теперь обитают, иногда появляясь в нашем мире и оставляя частицу магии.

И если у человека проявляется магический дар, то его забирают из семьи для обучения в Цитадель, и на протяжении десяти лет он обучается магическим искусствам. Но и спустя эти десять лет новоиспеченный маг не видит свою семью: связь между обученным и семьей рвется навсегда. Конечно, жестоко разлучать родных людей, но, бывало, необученные маги не справлялись с переполнившей их силой стихии и уничтожали целые поселения. Поэтому дар стараются обнаружить как можно раньше, в детстве. Обученные же маги становятся на службу империи. Они — особая каста, стражи.

Об этом я узнала много позже, а тогда, маленькие перепуганные дети страшились утратить друг друга, боялись, что меня разлучат с семьёй, и я никогда больше её не увижу. Я и Нир не знали, с чего начать. Не хватало информации, ведь мы таились: стоило хоть кому-то узнать наш секрет — и меня бы тут же отдали на обучение.

Мы собирали знания по крохам — бегали в трактир и подслушивали беседы проезжих магов, читали книжки, где хоть как-то упоминалась магия, Нир заводил разговоры о магии со старшими ребятами. Главной моей проблемой были перепады настроения. Я могла весело смеяться и тут же, разобидевшись на какую-либо мелочь, бурно разрыдаться. Родители беспокоились, спрашивали — всё ли со мной в порядке? Приходилось обманывать, отводя глаза, а это не всегда правильно и в чем-то даже проявление трусости, отчего оставался неприятный осадок. Вот и стали мы с Ниром пропадать в лесу: на охоте, за сборами ягод и хвороста — лишь бы реже бывать дома. Вставали рано утром — и сразу в лес. Я училась сдерживать стихии. Тяжело, но у меня не было выбора: либо семья, либо без нее. Чтобы дар не вырвался из-под контроля, необходимо было научиться сдерживать эмоции. Нир дразнился, говорил обидные слова, любым способом пытаясь вывести меня из равновесия, я вспыхивала, по рукам начинали виться красные язычки пламени, и тут Нир охлаждал меня ведром холодной родниковой воды. А в день, когда я случайно подняла труп волка, и он загнал нас на дерево, нам пришлось ночевать на широких ветвях. Хорошо, что с рассветными лучами стихия смерти оставила волка и он буквально рассыпался на части. На всякий случай я его кости сожгла. Оказалось, нас искали всей деревней. Как же было много народу около дома, когда мы вышли из леса грязные и дико голодные. Как нам тогда попало от отца, долго сидеть на попе не могли.

Постепенно я научилась сносно владеть собой. Втянулась в ритм двойной жизни: утром тренировки, днём благонравная девица, прилежно изучающая кулинарные или швейные тайны, так необходимые настоящей хозяйке, а ночью опять за магию... Без брата я бы не справилась. Сколько раз мне хотелось сдаться, но Нир упорно заставлял меня идти вперёд: день за днём, шаг за шагом — и я безмерно благодарна ему за это.

Я подросла и начала подрабатывать в трактире дядюшки Сержа, всё ближе к источнику информации. Вы даже не представляете, сколько всяких, не предназначенных для чужих ушей, тайн может услышать посудомойка в задней комнате таверны. Трактирщик обучал воинским премудростям всю местную молодежь, и брат тоже пошёл к нему в ученики. Бывший наёмник, дядюшка Серж многое повидал на своём веку, поучаствовал не в одной битве. Воинское искусство было для него не просто набором приёмов защиты и нападения — это его жизненная философия. Он учил подростков владеть оружием, но не убивать, его цель заключалась в другом. Он считал, что воин не должен быть рабом своих желаний, он несёт ответственность даже за свои незначительные действия. Настоящий воин не станет доказывать своё превосходство над слабыми, он щедр и великодушен и не запятнает чести недостойными поступками. И только сохранивший в чистоте свою душу не боится последней битвы.

Он обучал и приёмам медитации, а Нир помогал мне овладеть этой глубокой мудростью, которая оказалась непростой задачей: ведь я такая непоседа, а тут — сосредоточься, сконцентрируйся. Если бы не Нир, у меня бы ничего не получилось.

Вот и сегодня сидим в лесу на земле, рядом лежат в корзине собранные орехи. Я упорно пытаюсь почувствовать стихии, даже глаза зажмуриваю. Мимо пролетает муха, рядом поскрипывает саранча, недалеко дятел стучит, подает голос кукушка. Я стала считать:

— Раз ку-ку, два ку-ку, три...

— Не отвлекайся, главное — практика.

— Практика, практика, я устала, больше не могу,— сердито посмотрела на Нира.— Ай!— прихлопнув на шее овода, стала растирать покусанное место.

— Можешь! Закрой глаза. Ощути мир вокруг, его звуки, щебетание птиц, журчание ручья, услышь не ушами, а душой. Узри закрытыми глазами его цвета: яркую синь бездонного неба и сочную зелень лугов, нежную белизну полевой ромашки и прекрасную тёмно-красную розу. Почувствуй всем сердцем гармонию мира, доверься ему, раскройся, пропусти через своё тело поток его жизненной энергии, и ты обретаешь внутреннюю свободу...

И вдруг со мной что-то случилось: моё Я растворилось. Я неожиданно почувствовала свободу и стала солнцем, дающим тепло; белым облаком, парящим в этом небе; лёгким ветерком, играющим в листве; холодным ручьем, бегущим по горным скалам. Это была моя первая победа, наконец-то моя натура обрела целостность. Я стала свободной.

Глава 2 Обретение наставницы

[К оглавлению]

Дорога памяти — она есть, и ты знаешь о ней всё. Незаметно стирает её время кисточкой воспоминания, слегка касаясь и оставляя островки или смутные очертания. Запах свежего хлеба, испеченной заботливой рукой матери; поцелуй отца перед сном... Рядом проносятся яркие эпизоды жизни, как радуга во время дождя, оставляя после себя шлейф луговых цветов, или же... наносятся черные нестираемые кляксы. Они, как заноза: пытаешься неумело вытащить, а она впивается все глубже, причиняя боль и превращается в гнойную рану, которая не заживает. Может, пришло время вскрыть нарыв?..

Десять лет — возраст, когда приходит новый статус и ощущаешь себя взрослой. Выбираешь новые обязанности, прощаешься с детством. С грустью вспоминаешь о беззаботно проведенном времени, хочется ненадолго вернуться обратно: ощутить радость открытий, пробежаться по лесу и почувствовать сладкий вкус наивной свободы от ответственности. В то время я попросилась прислуживать в таверну и мыла там посуду. Тем летом мимо нашей деревни проходил караван с товарами. В один из летних вечеров Сания (девушка, которая за кров и пищу обслуживала посетителей)разносила заказы, разбила чашку. Она порезалась об осколки битого стекла и попросила меня ее подменить. До этого дня я не выходила в зал. В тот период, когда мне приходилось самостоятельно обучаться магии и не было возможности ни к кому обратиться за помощью, я прислушивалась к разговорам посетителей таверны в маленькой подсобке: там хорошая слышимость. Сидела, внимательно вслушиваясь в каждое слово и сосредоточенно запоминая разговоры, где упоминалось о магии. Ведь не знаешь, какая информация может тебе пригодится.

Теперь мне предстояло выйти к посетителям. Я старалась не пролить и не уронить ничего, уворачиваясь от мужских похотливых рук. Не привыкла к их шуточкам, которые вызывали неприятное чувство. Завершив обслуживание, дала себе зарок: ни при каких обстоятельствах ноги моей больше в зале не будет. Как всегда, в сумерках, побежала домой с мыслью, что лучше уж гору посуды вымыть, чем еще раз выйти к посетителям, и не заметила, что за мной кто-то шёл. Меня схватили со спины и, резко повернув, прижали к дереву. Тело мгновенно онемело от страха, сердце словно куда-то провалилось, в голове зазвенел колокол. Подняв глаза, увидела лицо мужчины, который в зале постоянно, когда я проходила мимо, пытался посадить меня на колени. Угрюмые глаза преследовали меня весь вечер: куда я, туда и его взгляд. Эта встреча ничего хорошего не сулила. Он прикоснулся рукой к моему подбородку и повернул голову в одну сторону, в другую. Кривая усмешка расползлась по лошадиному лицу. Крик застрял в горле,и все, что я могла сделать в тот момент — мысленно просить о помощи. Он попытался меня обслюнявить, даже поцелуем это назвать было трудно: 'Не позволю украсть мой первый поцелуй!' Резко повернула голову в сторону. Его губы прошлись по щеке, тошнота подкатила к горлу.