Глава 1. Велкам!

Идеальный сосед

1. Велкам!

Я когда только приехал, меня велосипеды очень удивили. И дорожки для них специальные. Красные. Зачастую шире, чем для пешеходов. Я подумывал машину взять, особенно, если осяду, но посмотрел вокруг... Надо покупать велик. Дёшево и сердито. Куда я в Универ на БМВ. Я ж студент. Надо держать марку. Я так как-то... с Москвы привык, что студенты — это особенная раса, они должен быть голодными, лохматыми и с горящими глазами. А как немок увидел, семнадцатилетних причём, у меня и... В общем, задор поугас. У них тут эпидемия подросткового ожирения. Как в Америке. Где это видано, чтоб у девки в семнадцать лет живот из-под ремня выпирал?

В общем... Я не первый раз заграницей, но всё, что было раньше, то на короткий период, из разряда "здрасте, я турист" и "сфотографируйте нас с мамой, пожалуйста, на фоне этого памятника". Жить — совсем другое дело. Уверен, вы в курсе. Когда живёшь в чужой стране, то приобщаешься к культуре, втягиваешь в их ритм, привычки появляются странные, как, например, выключать свет, выходя из кухни. Или выключать батарею, когда открывать окно проветрить. А потом закрываешь окно и снова включаешь батарею. Чудеса! Яичницу с плиты вовремя не убрал — трагедия. Пожарная система воет, на весь дом. Все соседи сбегаются. С телефонами, с огнетушителями, что, мол, случилось, дорогой-ненаглядный? В общем, дикие люди. В трамваях улыбаются. В булочной желают доброго утра, дня и вечера. А в пятницу — хороших выходных. Мистика просто, особенно после Москвы, знаете. Отвык, что в городе нет метро — слишком маленький. Нет толкучки. И много негров.

Ну, что ещё сказать? Меня зовут Саша, мне на момент приезда двадцать два. В суматохе стал искать квартиру, не вышло с той, что запланировал раньше. Там хозяин турок оказался и наплёл мне с три короба, что типа деньги надо перевести. Я, будучи идиотом, перевёл. Типа, на будущее. Чтоб он не отдал сиё благодатное место кому другому. А когда приехал, то понял, что не квартира — каморка, всё течёт, всё отваливается. И райончик... Турки, негры, пьянь какая-то по ночам шатается. В общем, я оформился в Универ и кровь из носа стал искать новое место. Как ни странно, нашёл быстро, по университетской почте. Зашёл, поглядел, понравилось. Условия жилья — рента на двести евро в месяц, интернет, телефон, телевизор, огромная кухня и ванная, прихожая, полки, шкафы, моя комната, соседская, гостиная общая, окна большие, выходят на парк и на футбольное поле. Чего ещё желать? А, ну да, радио за отдельную плату почему-то. Да на фиг оно мне? Мне бы от турков съехать, и слава богу. По гроб благодарен буду. Снимать второй этаж дома за двести евро... Я когда в Москве студентом был, хотел съехать от предков и жить самостоятельно, тоже снимать комнатёнку, ну, так очень скоро понял, что для семнадцатилетнего студня шестьсот баксов в месяц просто нереально. И это ещё без учёта поесть-одеться-потрахаться. Да на трамвае проехать. Это тут студентам всё бесплатно, а в Москве неееее-ет. Плати, дарагой, долгих лет тебе и обширного здоровья.

В общем, я длительно с родителями жил. Стыдно за это, но что поделать? Я что где зарабатывал, тратил на дело. Например, камеру себе купил профессиональную, одевался всегда за свои... Но внутри, конечно, грызло. Вроде двадцатник уже, мужик, а всё с мамой-папой живу. Не катит. Не хорошо, не солидно. Поэтому сюда приехав, расслабился. Счастья были полные штаны. Вот она, свобода. Весь второй этаж мой. Ну, и соседа, конечно, но хозяйка сказала, он на каникулы домой уехал, в Гамбург. Вот, и славно. Значит, думаю, пока один поживу, обживусь хорошенько, с документами разберусь, банковскую карту заведу, медстраховку. Это дело долгое, муторное, как мне говорили.

Начал жить. Две недели всё было прекрасно, потом приехал сосед. Я в субботу из ванны вышел, в полотенце, слышу — шум. Сначала подумал, хозяева на крышу зачем-то полезли, потом с сожалением понял — вернулся парень, второй этаж больше не мне одному принадлежит.

Первое, что увидел — чемодан в коридоре. Прикольный, кстати. Старомодный, жёлтый, пухлый такой, кожаный и в наклейках, как раньше делали. С чёрной блестящей ручкой. И ещё — кеды рядом. В красную полоску. Жесть. Что это за циркач приехал, думаю. Может, всё-таки не сосед?

Пошёл зубы чистить и заканчивать водные процедуры. Спешить никуда не надо было, времени полно, суббота. Единственное что — за продуктами сходить, а то в воскресенье ничего ж не работает. Вот к этому я долго привыкнуть не мог: воскресение — выходной. Такой, знаете, реальный выходной. Мёртвые улицы. Закрытые магазины. В городе — ну почти ни души. Аж страшно. Работают только турецкие забегаловки с кебабом и шавермой, сомнительного вида грязные бары да бензоколонки. В последних цены — в три раза выше магазинных. Покупать чипсы за пять евро, это ж уму непостижимо. Это надо только один раз купить, чтоб говорить потом, что ел такие чипсы.

В общем, у меня никаких планов не было на субботу кроме магазина. Ну, и ещё быть может в парке прогульнуться с фотоаппаратом. Где-то в углу сознания таилась мысль сходить в клуб, подвыпить да потанцевать, девочку какую найти, но, если честно, хороших клубов я пока не знал, идти было не с кем, да и просто лениво.

Кухня изменилась с тех пор, как я почистил зубы. Здесь теперь были полотенца. В ромашку. Появилась стопка новых тарелок, какие-то пакеты, вероятно, с продуктами, и ящик пива на столике. Хмм. Я заглянул в гостиную, понял, что сосед у себя в комнате и пошёл одеть что-нибудь поприличнее трусов с полотенцем. Надо ж поздороваться. Он, говорят, немец. Звать — Петер. Петька, короче. Пётр. Тож студент. Как охарактеризовала хозяйкаЈ очень хороший, очень аккуратный и тихий. Тихий, это хорошо, подумал я. Ведь я намерен учиться, очень усердно. Это вот то, что удержало меня от поселения в студенческой общаге, у Универа. Во-первых, я не желал видеть Универ каждый день, из всех окон, а с общагой он был стена к стене. Во-вторых, у студней, как водится, шумно и пьяно. Мне стоило зайти к ним на этаж, понюхать этих грязных пакистанцев, потом сходить отлить после того, как в туалете посидела негритянская футбольная команда, и желание жить там как-то улетучилось. Да и не солидно, знаете... Двадцать два уже. Снимать вот так комнату ещё нормально, а в общаге... С семнадцатилетками... Пусть там и постарше меня есть, но всё равно. Не хочу. Просто не хочу. Я уже наигрался, буду строить серьёзную жизнь. Найду себе даму. Получу степень. Шикарно!

Меня особенно отвратило то, что общага на мужскую-женскую половину не делится, а всё перемешано, и бельё вместе сушится, и тампон, бывает, на лестнице заваляется. Нет, спасибо. Девок надо дозировать. А в таких количествах, когда их по три за стенкой... Лучше не стоит. Да ещё и непонятно, с кем тебя самого поселят. Вот, разместят с пакистанцем. Или каким-нибудь плешивым индусом. На хрена мне это? Такое счастье.

Лучше жить с немцем. Тем более, он аккуратный. Вон, уже и полотенца в кухне повесил, с ромашками. Это даже мило. Но ещё милее пиво, надеюсь, он, как гостеприимец, поделится.

Я натянул джинсы, футболку с "Лед Зеппелин" и вышел познакомиться. Дверь в его комнату была распахнута, парень растянулся на заправленной кровати как морская звезда. Ноги-руки раскинул в стороны. Глаза закрыл. Устал, конечно, усмехнулся я и тихонько постучал в открытую дверь. Он открыл глаза, посмотрел сначала в потолок, словно приходя в себя, затем на меня. Улыбнулся.

Так и познакомились.

— Привет, я Александр. Можешь звать меня Алекс, так проще. Из России, из Москвы. Новый студент, программист.

— Привеее-ет. Приятно познакомиться, я Петер Шнайнер, международные отношения и прочая дребедень.

Мы пожали руки, поулыбались.

— Прочая дребедень?

— Ага. Я из Гамбурга.

Ну, что я могу о нём сказать? Я начал убеждать и успокаивать себя, что все немцы такие. Особенно, если они изучают международные отношения. Какие именно? Ну, как вам сказать... Это сразу чувствуешь. Прямо вот как в лоб бьёт. Джинсы светло-голубые, в обтяжку, как девки носят, и причём с низкой талией, так, что бедренные кости видны... Сапоги до колен, футболки какие-то, куртки, шарфы... Точнее сказать, курточки-шарфики. Сви-тер-ки. Под горлышко, странных цветов. Сам невысокий, ниже меня на голову, и весь такой стройный, тонкокостный. Лицо ухоженное, брови выщипанные в тонкую полоску, волосы светло-светло русые, ну блондин почти, истинные ариец. Короче, мечта пидараса.

Я судорожно сглотнул, пока он отвернулся, распаковывая свой жёлтый чемодан. Ладно, думаю. Я же знал, что всё не может быть прекрасно. Что-то обязательно будет из рук вон плохо. А в принципе, убеждал я себя, кого лучше иметь соседом: пьяного плешивого пакистанца, вечно потного и воняющего, или немца-пидараса? Но зато хоть аккуратного. И думаю, уж он-то точно моется.

Я вздохнул, смирился с судьбой и поплёлся на кухню поставить чайник. Вскоре настроение поднялось: он пиво, оказывается, в расчёте на меня купил. Типа, отпраздновать мой заезд и начало семестра. Я сбегал в магазин, прикупил закуски, чипсов, колбасы, сыра разного. Так и посидели, в кухне, благо она огромная, в креслах. Ящик пива на двоих хорошо довольно пошёл, потом зашёл хозяин, лэндлорд, Рихард. Выпил с нами, попросил бутылки не выбрасывать, а сдать потом в магазин, типа, нам вернул за них какие-то копейки. Я уже понял, что для каждого немца полтора цента — деньги, и не стал спорить. Рихард ничего так мужик, спортсменом раньше был, как говорит, боксом занимался. И жена у него ничего, хорошенькая, только полная немного. И дети есть, две девчонки, детсадовского возраста: Бетти и... Забыл как вторую. Короче, Рихард выпил пива, поинтересовался, как там в Гамбурге и Москве дела, пожелал нам счастливого сожительства и спустился к себе.

— Приятный мужик, — сказал Петер. — Добрый и не скряга.

Я кивнул, отхлёбывая из бутылки.

"Приятный мужик". Вот, думаю, блядь. А что ж он обо мне думает?

— Ты готовить любишь? — спросил меня и снова запустил руку в пакет с чипсами.

Мужик и готовить?

— Не особенно, — признался я. — Готовлю, когда выхода другого нет, а так без энтузиазма.

— Эх, — вздохнул, — а я надеялся на борщ.

Я невольно рассмеялся. Даже приятно как-то стало, что немец знает о таком истинно русском блюде.

— Ты что, — говорю. — Борщ позволительно готовить только очень древним русским бабулькам, только они знают рецепт настоящего русского борща! Всё остальное не в какие ворота! Даже не пробуй.

— Серьёзно?

— Без комментариев, — замотал я головой.

— Окей, — кивнул, — тогда я завтра сварю, а ты мне скажешь, насколько похоже на настоящий.

Я пивом подавился.

— Ты что, умеешь борщ??

— Ага. Кто его не умеет, это такое знаменитое блюдо.

Вот так-то. Я тогда изрядно налился пивом и вскоре отправился спать в свою комнату. Но прежде, так как меня мучила неопределённость, я решил всё прояснить.

— Слушай, — говорю, — ты кажется идеальный сосед: тихий, пивом угощаешь, готовить любишь, тем более русские блюда... Да и девочкой с тобой делиться не придётся. Я верно понял?

Петер как раз убирал последние бутылки и вытирал стол полотенцем в ромашку.

— Верно, — кивнул, усмехаясь. — Девочкой со мной не делись, я тебе за это спасибо не скажу.

Так я и уснул в ту субботу, пьяным, расслабленным, немного озадаченным, но в принципе счастливым. Проснулся вечером, Петера не было, и я тупо смотрел телек, часто переключая каналы. Друзей у меня тут ещё не завелось, за две недели. Пришлось поговорить по скайпу с родителями, успокоить их, что всё хорошо, что я тут даже не один жить буду, а с соседом. Потом, кажись, снова уснул. Ночью Петер так и не явился, и я с облегчением вздохнул: если он такой "домосед", то тогда вообще всё прекрасно. И заботиться об этом не надо и переживать по поводу, что живу с геем в одной квартире, тоже.

Петер оказался заядлым любителем клубов. Каждую субботу, вечером, он улетучивался в какую-нибудь "Какаду" или "Багамские слёзы", названия клубов я запомнил потому, что рекламки и билеты постоянно валялись на журнальном столике в гостиной. Пока я не приглашал никого в гости, меня это как-то особо и не волновало, наоборот, давало повод усмехнуться лишний раз. Но как только я повёл к себе Ирку, мою землячку, тоже, кстати, с международных отношений, меня вдруг озарило. Чёрт! А ведь я не хочу, чтобы кто-то знал все эти дела.

— Ирк, пошли лучше выпьем куда-нибудь.

Она была вся такая москвичка. Если вы понимаете, о чём я. Чуточку в теле, большая грудь, глаза ярко накрашены, ресницы длинные, ногти тоже, глаза красивые и наглые, смешливые, сама на каблуках, в кожанке и с тонкой сигареткой. Умная девка. Пробивная и наглая, конечно. Папа у неё в Мск банкиром. А мама, как она сама говорит, "учителка младших классов". И всё время у неё это: "Да у нас на Маааа-аскве лучше!".

— Чё? — она обернулась на меня и поджала пухлые губы. — В бар имеешь ввиду? Да ведь мы уже дошли почти что. Давай, не стыдись, показывай, как живёшь, землячок.

Ну, вот, я сам напросился. Я хотел-то всего лишь её трахнуть, а тут такие дела. Сейчас она всё узнает. Я был уверен, что узнает, у таких девок нюх, не передать. Она всё чует, сама мне на днях жаловалась: "Ох, да вся Мск опидарасилась". Хоть бы уж на меня ничего не подумала, растреплет.

Ну, мы походили по квартире, поболтали, я ей вискаря налил. Конфеты шоколадные были в вазочке, Петер на днях принёс. Самого его, к счастью, дома не оказалось, и я ненароком смахнул рекламки-проспекты по стол, чтоб не привлекали внимание. Ну, вот так, слово за слово, под коньячок, с лимоном и шоколадом, начали целоваться. Резинки у неё были с собой, она была вся такая мягкая и тёплая, у меня немедленно встал, и мы, не вытерпев, расположились на диване в гостиной.

Она стонала и царапала мне спину, оказалась широкой, горячей и умелой. Ну, впрочем, что тут удивительного. Мне особо даже стараться не пришлось, просто выпустил пар с ней, разрядился, и она обмякла в моих руках. Дело сделано, теперь бы попить чего-нибудь прохладного и поспать.

— Ир... Ир!.. Пошли на кровать, а.

Я помню следующее утро, когда мы сидели на кухне вяло завтракая, а Петер собирался на учёбу. Я их быстро друг с другом познакомил и извинился, что мы съели все конфеты. Он улыбнулся, сказал, конфеты для того и лежали. Вежливый. Немец.

Потом он ушёл в комнату упаковывать свой ноут, и Ирка начала. Я уже надеялся, она никогда не начнёт. Просто ничего не скажет и всё. Зря я так думал.

— Он чё, педик??

— Ирка, — вздохнул я, не зная, что сказать.

— Не, реально? — говорить тихо москвичка просто не умела. — Трындец!

Я попытался перевести разговор на другую тему, поставить ещё чайник, но девка только подала мне свою кружку и опять за своё:

— Да как ты тут живёшь?

Я пожал плечами.

— Мне нравится квартира. Недорого и место удобное.

Пожалуй, надо кое-что прояснить. Я вообще не любитель кого-либо защищать, тем более пидарасов, но мама с папой меня хорошо воспитали, и я знаю, что не мне лезть в чужой монастырь да со своим уставом. Не моя страна. Не мой дом. И он мне никто, просто сосед, к тому же вежливый и ничем мне не мешает, зачем портить отношения?