Смерть его игрушка

1.

Солнечный, тёплый, светлый день. Чистое, насыщенно-лазоревое небо. Лёгкий ветерок, раздувающий по городу сладкий цветочный запах.

Природа определённо издевалась.

Весна оказалась чудесной. Ранняя, тёплая, с пахнущими свежестью грозами, яркими зелёными листочками.

Мне во всей красе демонстрировали мир, который придётся покинуть.

И радостно не было нисколько. С чего бы?

Каждый вечер доставала из ящика косу. Толстую, чёрную, шёлковистую. Остатки волос длиной чуть ниже плеч казались совсем невесомыми, и мне постоянно чудилось, что на голове у меня ничего нет.

Скоро действительно не будет.

Я плакала, хотя говорили, что радость и оптимизм поможет в борьбе с болезнью. С чем там бороться? Четвёртая стадия.

Последние анализы — химиотерапия — для чего?

Я была готова отдать грудь совсем. Даже отдать обе.

Я хотела жить.

Но метастазы внутри органов решили иначе.

Я ненавидела этот мир за то, что он хочет быть без меня.

Ненавидела этот радостный оскал солнца, удушливый аромат цветов, суетливый щебет птиц. Шумных прохожих, блестящие автомобили, бетонные коробки домов.

Всех ненавидела.

2.

В последнее время я просто ходила и глядела. Рассматривала людей, это казалось почему-то безумно интересным. Я придумывала про каждого — кто он, кем работает, есть ли дети, какой характер.

Я проживала множество чужих жизней — и не могла прожить свою.

Где моя жизнь?

Мне улыбнулся мужчина в джинсах. Пристально посмотрела на него. Кажется, принимает за интерес. Интерес, да не тот. Потёртые, но не старые джинсы. Наверное, он турист. Или часто бывает в командировках. Или просто не умеет носить одежду, решила я, и ехидно улыбнулась. Чуть худощавый, двигается ловко, хорошая фигура. Восточные единоборства? Танцы? Нет, для танцев резковат. Пусть будет ушу. Гладкая причёска, которую постоянно треплет ветер, но волосы каждый раз укладываются обратно. Хорошие волосы, следит за собой. Красивый тёмный цвет, но он, несомненно, природный.

Мужчина улыбнулся, и я равнодушно отвернулась и пошла к магазину.

Визг тормозов заставил вздрогнуть. Резко обернулась: 'десятка' влетела в ограждение перекрёстка, там же, практически насаженное на столбик оградки, висело то, что осталось от человека, которого я только что разглядывала.

Командировки, ушу, причёска — всё схлопнулось в обвисшее тело, заляпанное кровью и грязью.

Я потянулась было к мобильнику — потом одумалась. Какая ещё скорая? Его почти размазало по этой оградке.

Развернулась и пошла прочь.

В магазин больше не хотелось. Пошла, посидела в кафе за чашкой мятного чая. Шок позволил отвлечься от себя — хорошо. Ещё чашка и пирожное. Нервы всё натянуты.

Пошла гулять. Просто бродила по улицам, глядела на прохожих.

Он мне встретился на пешеходном переходе. Прошёл навстречу, и я даже замерла на пару секунд.

Он же мёртв. Висит в размазанном виде на столбиках дорожного ограждения.

Ещё раз глянула вслед. Он тоже обернулся, удивлённо посмотрел на меня.

Отвернулась и поспешила уйти с дороги.

Нет, не он. Тот был в светлой ветровке, этот — в чёрной вельветовой рубашке. Причёска растрёпанная, никакой укладки. И лицо вроде другое. Но на мгновение показалось...

Он догнал меня уже при мигающем светофоре.

— Привет.

Как объяснить, что мой интерес — не тот, о котором он думает?

Никак.

— Привет.

— Мы знакомы?

— Нет, извините, приняла вас за другого.

— Ничего. Так похожи?

Пожала плечами.

— Роман.

Я поглядела на него отстранённо, и он уточнил:

— Это моё имя.

— Даша, — пожала плечами. Почему бы нет?

— Куда идёшь?

— Просто гуляю.

— Как насчёт кафе?

— Я там была.

— Кино?

— Можно.

Взял меня за руку, развернул и повёл в другую сторону. Куда мы? На остановку?

Впрочем, какая разница?

Что я делаю? Нечего терять?

— Что предпочитаешь смотреть?

— Всё равно.

— И всё-таки?

— Мультик.

— Найдём.

Почему я с ним? Не собираюсь пускаться во все тяжкие только потому, что умираю. Просто человек с улицы.

Что ты делаешь, ненормальная?

Кино. Мультик. Тупой, но смешной. Такси. Он меня практически не трогал, только держал за руку. Почти всё время молчал и разглядывал.

— Что? — не выдержала наконец.

— Ты красивая, — с лёгкой, чуть насмешливой улыбкой.

И эта улыбка заставила мурашки пробежать по коже. Если до этого в глазах его была лёгкая сумашедшинка, то теперь внутри явно прыгали черти. Пьяные, обкуренные и психованные.

Я ничего про него не знаю. Он, может, маньяк. И я умру незадолго до смерти.

Забавно. Смешно.

Такси остановилось у моего дома. Когда я успела назвать адрес? А вот успела. Он собирается зайти ко мне? Не спросив, есть ли кто дома? А вдруг я замужем, или с родителями живу?

Всё так же, за руку повёл меня наверх. Одно только лёгкое:

— Пойдём.

И я иду.

Захожу в квартиру, уже в каком-то странном состоянии. Лёгкая отстранённость, вдруг показалось, будто я — гостья в этом теле.

Не маньяк — гипнотизёр.

Впрочем, одно другому не мешает.

Чувствую себя так, как будто это не я. Как будто не меня ведёт в зал практически незнакомый мужчина, усаживает на диван. Медленно снимает с меня кофточку, расстёгивает лифчик.

Не сопротивляюсь. Почему? Происходящее кажется чем-то нереальным.

Руки у него прохладные. Он медленно обводит пальцами груди, замыкая спираль на сосках. От его кожи лёгкий холодок и покалывание, как будто бегают слабые электрические разряды. Это... приятно. Даже очень.

Наклоняется к груди, так, что чувствую его дыхание, тоже прохладное. Покалывание постепенно расходится от кожи в грудь и глубже, по всему телу. Словно ледяные огоньки вспыхивают во мне. Нарастает возбуждение, и уже с нетерпением жду, что будет дальше.

Он чуть сжимает мою грудь пальцами. Мне это нравится.

Отключаюсь в самый неподходящий момент.

3.

Пришла в себя я уже утром. Часы на стене показали восемь. Анализы с девяти до часу, — первая мысль.

Вторая — о том, что было вчера.

Лежу, укрытая пледом, на том же диване. Заглядываю под плед. Раздета по-прежнему по пояс. Джинсы на месте, даже ремень не расстёгнут.

Что такого было вчера?

Я заснула и он ушёл?

Хоть бы так и было. Сама не понимаю, что на меня нашло. Надо было надавать по мордасам и выгнать. Умереть хочу достойно.

Вспоминаю его очень ясно. Красивый. Крупные, правильные черты. Про таких папа говорил 'породистый'. Серьёзное выражение лица, но совершенно шальной взгляд.

Может, стоило...

А и ладно. Всё равно всё получилось само собой.

Встаю, одеваюсь. Чувствую себя необыкновенно легко — даже не болит практически. Может, всё-таки что-то вчера было?

Ну нет, я бы уж точно заметила.

Оделась и вышла. Приеду пораньше, ну и пусть. Вдруг будет много народу.

Череда анализов в онкоцентре казалась бесконечной, но длилась всего два дня. Вечером я гуляла. Несколько раз ходила там, где его встретила, убеждая себя, что просто хочу-таки сходить в этот магазин, что мне понравилось в кафе.

А на третий день меня направили на анализы повторно.

Для порядка позлилась. Но, честно говоря, отсрочка перед казнью — химиотерапией — мне понравилась. С другой стороны — зачем? Не хотелось ничего. Ни путешествовать, ни покупать вещи, хотя деньги у меня были — после увольнения с работы я продала вторую, бабушкину, квартиру. Зачем мне она? Денег до конца жизни хватит, оставлять что-либо мне некому. Завещание написала на друзей.

Так что я гуляла.

А на четвёртый день, наконец, получила результаты.

4.

— Дарья, это бывает.

Мой врач всегда обращался ко мне так. Просто по имени — но очень официальным тоном. Всё правильно, онкологам не стоит привязываться к пациентам. Кандидат наук с большим опытом, Ельцов умел обращаться с больными. Я его всегда очень хорошо понимала, но не в этот раз.

— В смысле?

— Я про ваши анализы. Да, это антинаучно, это чудо, это необъяснимо — но время от времени такое случается. Мы несколько раз проверили, всё точно.

— Что? Чудо?

В голове шумело, и я никак не могла понять.

— Дарья, вы больше не больны.

И он, совершенно неожиданно, тепло улыбнулся.

— Я здорова? — снова бестолково спрашиваю.

— Ну, насчёт вашего здоровья сказать ничего не могу, но рака у вас нет. Посмотрите результаты. Вот здесь, здесь и здесь.

Оригинал книги лежит на Самиздате при библиотеке Мошкова. На размещение в платных и требующих обязательную регистрацию и рейтинг библиотеках согласия не даю.

5.

Я села в коридоре на скамейку и заревела. Всё чудовищное напряжение последних недель, все страхи, вся ненависть к абстрактным миру, судьбе — всё выходило из меня.

Очистительные слёзы.

— Девушка, — ласковый голос над ухом. Мужчина, едва за тридцать. Приятный, уверенный... больше не хотелось придумывать чужие жизни. Хотелось жить свою.

— Девушка, всё ещё будет. Это ещё не конец.

Вымученная улыбка. Зачем такая вымученная? Всё хорошо. Хорошо.

— Не... конец. А н-начало. С-самое начало.

Я уткнулась в колени и рыдала, а незнакомец гладил меня по спине и голове. Что в последнее время мне везёт на незнакомцев?

Наконец самая густая волна облегчения сошла, оставив чувство сумасшедшего счастья. Я выпрямилась:

— Я здорова, — пояснила почти шёпотом. — Совершенно неожиданно. Куда всё девалось?

— Это просто замечательно, — он казался искренним. А что?..

— А что вы делаете в онкоцентре?

Сам? Родственник?

Лёгкое сочувствие заползло в сердце. Ну никак не способна сейчас сильнее сопереживать.

Но и не пришлось. Он закатал рукав, обнажив большую родинку чуть выше запястья.

— Да я вот... только проверить. Просто вы так плакали.

— Спасибо, — с облегчением улыбнулась. — И простите... хочу домой, ладно?

Он просто улыбнулся в ответ. Обычный хороший человек.

— Спасибо.

6.

Домой я не пошла. Конечно нет. Что там делать?

Я пошла в супермаркет и накупила вина, экзотических фруктов, икры и пирожных.

— Алло, Андрюх! Я к тебе! Сегодня вечер мой! Отказаться ты не можешь.

Под конец — серьёзный тон, и он понял:

— Звать Ланку и Алёну, или что-то случилось?

— Звать, обязательно звать! Очень даже случилось!

Я была у него через пятнадцать минут. Андрей не был единственным мужчиной в нашей компании — ещё муж Алёны Егор. Когда-то мы клялись на крови — серьёзно! — что никаких любовных отношений между нами не будет. И этой дурью занимались в восемнадцать лет! Но клялись серьёзно. А через год Алёна с Егором по секрету зарегистрировались.

И нам оставалось только отметить свадьбу. Весело, с размахом — мы любили отмечать.

Поэтому я не хотела приглашать их на похороны. Я могла разделить с ними горе, проблемы — мне просто не захотелось. Вот такой каприз.

— Андрюх! — я улыбнулась во весь рот, раскладывая на кухонном столе фрукты. — Я вылечилась от неоперабельного рака! Правда, здорово?!

Он посмотрел на меня непонимающе, потом было улыбнулся... перевёл взгляд на вино и икру...

И тяжело осел на стул.

— Дашка...

— Не ругайся, ладно? Не говори ничего. Я просто хочу рассказать как. Может быть и так. Но я не знаю. Это не секрет от остальных, просто не тема для застолья.

Я принялась мыть яблоки.

— Я гуляла. Познакомилась с одним... Мы пошли в кино, потом поехали ко мне. Не надо таких удивлённых глаз, что мне было терять?

— Даш, что за рак, откуда?..

— Рак груди, четвёртая стадия, метастазы. Поздно нашли. Сейчас неважно. И я чувствую, ничего не болит.

— Секс лечит рак? — скорее для порядка, чем реально пошутил.

— Не было секса! Может быть... Он трогал мою грудь, потом я отрубилась. Он даже не раздел меня до конца. Но не важно, что он там делал, просто это очевидно — это он.

— Даш, скажи, что это не шутка.

Да, мы любили шутки. Но не такие же!

Я вытерла руки и молча протянула анализы. Старые и новые.

Он их изучал долго. Зачем, ведь не медик?

— Ну что?

Андрей поднял голову и предельно серьёзно сказал:

— Я мало знаю людей, способных вылечить рак четвёртой стадии.

— Знаешь? И молчал?!

— Во-первых, молчала ты. А во-вторых, я понятия не имею, где находятся те немногие, и как их искать. Я пробовал. Не из-за рака. Но пробовал. Он представился?

— Сказал, что зовут Роман. Больше ничего.

Он задумался.

— Я знаю человека с подобным именем. Возможно... Иди-ка сюда.

Он провёл меня в кабинет, к компьютеру. Полистал несколько папок:

— Этот?

Снимок средневекового портрета. Какой-то аристократ. Лицо немного другое.

— Похож. Но не он.

Андрей вздохнул.

— Даш, прошу тебя, держись от него подальше. От человека, способного вылечить рак крайней стадии, стоит держаться подальше. Поверь. А особенно от этого.

— Ты его знаешь? — я была в смятении. Что происходит? Случайно ли я встретила Романа? Что знает Андрей?

— Потом. Не сейчас.

Он закрыл картинку, встал и пробормотал:

— Интересно получилось... И, Даша, — уже громко, — ты правда должна держаться от него подальше.

Уже выходя из комнаты, добавил:

— А от нас больше ничего не скрывай. Это едва не привело к трагедии.

Я была намерена допрашивать его и дальше, но в дверь позвонили. Им я расскажу про рак и чудесное излечение, но не про Романа. Про это — потом.

7.

Я была совершенно счастлива. Впрочем, это и очевидно. Я шла по тем местам, где гуляла раньше, и они уже казались весёлыми, радостными, живыми.

Я жива!

Люди сновали по оживлённым тротуарам, машины мельтешили мимо суетливых светофоров. Мне было просто хорошо в этом городе. В этом мире.

Сзади над ухом — мягкий баритон:

— Привет.

Я застыла. Потом вздохнула, и, не оборачиваясь, ответила:

— Привет. А у меня прошёл рак. Совсем. Внезапно.

— Я очень рад.

— Спасибо.

Кажется, внутри что-то задрожало, и возникло чувство, что я готова расплакаться. Замерла без слов и движений, пытаясь изгнать это чувство.

Он шагнул вперёд и взял меня за руку:

— Пошли в кино?

Надлом растворился, плакать больше не хотелось. Хотелось смеяться.

— Пошли!

— Что будешь смотреть?

— Мультик.

— Мультик? — усмехнулся.

— Мультик, мультик. Тот же самый.

Вздёрнув вызывающе бровь, смотрю на него. Он открыто смеётся.

— Всё, что ты хочешь.

И я тоже смеюсь. Мне хорошо.

8.

Вечер прошёл так же, но... совсем по-другому.

Снова такси. За руку довёл меня до моей квартиры. Снова усадил на диван.

Затащил на колени и принялся целовать. Нежно, увлечённо. С чувством.

— Эй, стой-ка! — я оттолкнула его. — Это ведь не лечение какое-нибудь?

Снова эта улыбка. Жуткая. Дьявольская — именно так она выглядит, это точно.

— Нет.

Лёгкий, как пёрышко, поцелуй. Но у меня словно вспыхнул огонь внутри.

— Если хочешь, считай, что теперь твоя очередь кое-что для меня сделать.