ЧуднАя фантазия
Рассказ
Вот уж и впрямь чуднАя фантазия пришла Полечке. Да мало ли приходит фантазий — посмеялась и забыла. Ан нет. В этот раз непременно захотелось ей осуществить свою странную выдумку.
В послеобеденный час, когда в доме все затихло, Полечка вышла на крыльцо и негромко позвала: "Митя! Митя!". Дворовый мальчик — босой, рыжий и веснушчатый весь с ног до головы, появился тут же откуда-то из-за угла, словно он только и ждал, когда позовет его маленькая хозяйка. Митя, сын мамашиной горничной Дуни, был только годом младше Полечки (ему исполнилось 13), но ростом почти на голову ниже ее. И вообще, рядом с ней он казался совсем маленьким мальчиком, тогда как Полечка начинала понемногу смотреться девушкой.
— Подойди поближе, не бойся, — ласково позвала Полечка, и наклонившись к самому Митиному уху, горячо зашептала что-то.
Митя посмотрел на нее, широко раскрыв глаза, потом громко отрывисто сказал: "нет!" и собрался было убежать, но Полечка удержала его за рубаху и тоненьким голосочком почти запела:
— Митя, миленький, пожалуйста, я тебе конфет дам, и пряников, и денежку дам тебе, когда мне батюшка подарит. Ну что хочешь, тебе все будет. Пожалуйста!
Мальчик кивнул молча и пошел за Полечкой в господский дом.
А через полчаса из дома вышли две нарядно одетые девочки — Полечка и с ней хорошенькая веснушчатая барышня в красивой шляпке, в шелковых чулочках, в синеньких новых башмачках, в прелестном голубом платьице. Если бы кто-то встретил их тогда, то конечно удивился бы, увидев незнакомую девочку, неизвестно откуда взявшуюся здесь. Но все вокруг спали, а те, кто не спал, заняты были делом, и детей не видел никто. Крепко держась за руки, они прошли парк, обогнули озеро и через сад вышли на дорогу.
— Куда идем-то мы, барышня? — Каждую минуту испуганно спрашивал Митя. Его ладонь вспотела, но мучительница крепко сжимала руку своей невинной жертвы.
— Мы просто гуляем, но чтобы тебя никто не увидел, уйти надо подальше, — деловито объясняла Полечка. — И как тебе идет все это, Митя! — восхищалась она. — Право, девочкой тебе быть гораздо лучше. Такая чудесная барышня, просто душка! Подруженька, милашка! — Полечка была вне себя от восторга. Она расцеловала "подруженьку" в обе щеки и заставила кружиться и танцевать с ней.
В своем восторженном забытье Полечка уводила все дальше и дальше от дома Митю. Вот они очутились уже на большой пыльной дороге, ведущей к соседскому лесу. Голова у него под шляпкой страшно чесалась, но он не смел ее трогать. Ноги гудели, зажатые в тиски новых праздничных башмаков, которые Полечка незнамо как умудрилась стащить у его матери. Спина под платьем намокла. Наверное, Полечка тоже устала от такой далекой прогулки, и они, не сговариваясь, опустились отдохнуть на пригорочек, заросший клевером и ромашкой. Девочка взялась срывать вокруг себя цветы и плести из них веночек, а Митя, тяжело дыша, лег на спину и закрыл глаза.
— Едет кто-то, — сказала Полечка, — незнакомый, кажется. Митя приподнялся, посмотрел на дорогу, ничего не увидел, посмотрел в другую сторону, и действительно, поднимая огромные клубы пыли, к ним приближался всадник. И скоро уже можно было рассмотреть его здоровенную вороную лошадь и его самого. Гусарский офицер, как на картинке, в расшитом брандербурдами мундире, с закрученными в кольца усами, с ногами, плотно обтянутыми чикчирами, и ментиком на левом плече, остановился возле них и спрыгнул на землю. Дети встали ему навстречу. Полечка слегка присела в знак приветствия. Гусар церемонно поклонился.
— Добрый день, сударыни, — сказал он, приветливо улыбаясь. — Как же это вы одни тут в чистом поле? Не заблудились ли часом? Может быть вас проводить?
— Нет, merci, — ответила смелая Полечка, — мы не далеко здесь живем, вон там наше именье — она махнула рукой в сторону дома, — а теперь мы просто гуляем и присели отдохнуть.
— Так мы с вами соседи! — обрадовался офицер. — Позвольте рекомендоваться — Олег Юрьевич Бобров. Вы, может быть, слыхали о батюшке моем, помещике Юрии Дмитриевиче, и Бобровка наша не далеко совсем.
— Конечно! — откликнулась весело Полечка. — Мы отлично знаем вашего батюшку, он к нам на папенькины именины приезжал.
— А вы, стало быть, Сергея Ильича дочки?
— Да, я его дочка Полина.
— Очень рад, Полина Сергеевна, очень рад, позвольте вашу ручку.
И гусар поцеловал руку смущенной и гордой Полечке, а затем оборотился к Мите, который не смел поднять глаза от страха и, глядя на свои башмачки, тяжело дышал.
— А-а э-это...— протянула Полечка, — это...
— Вероятно ваша кузина? — улыбнулся офицер.
— Да-а. Это Юленька, она у нас гостит.
— Позвольте же, сударыня, и вашу ручку.
Митя попятился и спрятал руки за спину.
— Простите мне мою дерзость, — сказал офицер, но при этом он вовсе не выглядел смущенным или раскаявшимся, а напротив, улыбался во весь рот очень даже задорно. — Я вовсе не хотел обидеть вас, милая Юленька! Надеюсь, вы ко мне не будете в претензии. И все же осмелюсь доложить вам, что вы прелесть. Совершенная прелесть! — Он громко, озорно расхохотался и вдруг, так быстро, так неожиданно шагнул к Мите. Никто ничего не успел сообразить. Олег Юрьевич взял в свои руки Митино пылающее лицо и крепко поцеловал его в губы. Снова рассмеялся, вскочил на лошадь и поскакал прочь.
Не помня себя, не разбирая пути, Митя бросился бежать через поле, а ошарашенная Полечка стояла на месте и только всплескивая руками, кричала сначала вслед офицеру:
— Какой вы наглец! Я папеньке скажу!
А после уже далеко бежавшему мальчику:
— Митя! Постой же! Вернись! Митя!
На другой день Полечка проснулась очень рано. Она второпях натянула платье, подобрала волосы кое-как и побежала на двор разыскивать Митю. И хотя Полечка именно его и искала, она вздрогнула, когда Митя шагнул ей навстречу из-за старой конюшни. В руках у него был сверток — аккуратно сложенные и завернутые в чистый ручник голубое платьице и чулочки. Шляпку он тоже держал в руках.
— Митя, милый, ты прости меня! — затараторила Полечка. — Я тебе все, что хочешь теперь достану. Ну вот те крест! Все, что хочешь!
Митя молча разглядывал свои босые ноги. Полечка потрясла его за плечи.
— Ну что ты молчишь? Ну, скажи мне, чего тебе хочется?
Он взглянул на нее мельком, но снова потупился и вздохнул.
— Говори же, не бойся!
— Вы вот что, барышня, — он кашлянул, опять тяжело вздохнул, — вы позвольте мне вот это, вещички эти, то есть, у себя оставить.
— Ты хочешь платье и шляпку? — не на шутку удивилась Полечка. — Ну, изволь. Ведь я обещала, что захочешь... Только...— Она не сказала ему ничего больше, повернулась и пошла медленно к дому. На пороге остановилась, тихонько хмыкнула и проговорила себе под нос:
— Зачем ему? Что за чуднАя фантазия?
