Марсианин. Книга первая

ПРОЛОГ

Москва. Большой светлый кабинет. В нем двое. Один из них — в штатском — сидит за столом и просматривает бумаги. Второй — в погонах полковника — рядом со столом в позе готовности давать пояснения. На столе папка из красного пластика. Цвет и бумажное содержимое — сами по себе уже показатели важности содержащегося в ней материала. Бумага значительно тщательней хранит тайны, чем электронные носители. В верхнем правом углу листочка, который держит в руке сидящий за столом, пометка: "Шифрограмма. Марс — Земля. ГРУВС. Секретно'. По центру крупно: 'Материалы расследования гибели сотрудника внешнекосмического сектора пятого отдела Управления Разведки ВС старшего лейтенанта Кулькова А.П."

Чуть ниже: "Из показаний маляра-художника поселка Нижний Марс Гущина В.А." Далее: "26 марта около 12.00 мы вместе с геологом Кульковым А.П. вышли в Зону наката. Он сказал, что ему нужно сделать забор проб в озерах. Когда мы пришли к озерам, Кульков ушел набирать пробы и осматривать берег, а я начал делать этюды для будущей картины. Кульков долго не возвращался, я забеспокоился и пошел его искать. Увидел его не сразу, потому что он ушел за валуны, и с берега его не было видно. Когда я нашел его, Кульков лежал на левом боку, его спецкостюм был пробит на уровне груди. Маска повреждена не была. Я перебинтовал рану поверх комбинезона, так как в зоне наката снять защитный костюм с неадаптированного человека означает нанести ему непоправимый вред. После этого я отнес Кулькова к контрольному армейскому пункту, расположенному примерно в трехстах метрах. Старший патруля связался с дежурным по части, но прибывший врач, осмотрев Кулькова, сказал, что он уже мертв. Возле озер я никого не видел, в совершении нападения никого не подозреваю". Число, подпись.

Эти показания были сняты в день происшествия. А вот еще одни, которые Гущин дал 28 марта.

"Я, Гущин В.А., сегодня в 9.00 вместе с начальником штаба в/ч 77652 майором Вахтюченко А.Ф., помощником дежурного по в/ч77652 прапорщиком Кубенком С.Л., участковым уполномоченным поселкового отдела внутренних дел капитаном Треядкиным В.П. вышел в район происшествия для того, чтобы показать место гибели Кулькова А.П. Издали мне показалось, что на месте гибели Кулькова кто-то лежит. Сначала я подумал, что это обман зрения, но, подойдя ближе, увидел, что там действительно находится человек. Он лежал в той же позе, что и Кульков два дня назад, но был мёртв. Когда я заглянул в лицо сквозь защитную маску, то увидел, что человек очень похож на Кулькова А.П."

Из записи в журнале дежурного по части. "Тела погибшего Кулькова А.П. и похожего на него человека помещены в отдельный холодильник морга санчасти поселка Нижний Марс. Холодильник опечатан печатью в/ч 77652."

Из медицинского заключения: "В ходе внешнего осмотра, проводившегося на территории в/ч 77652 установлена высокая схожесть тел." Далее: " Вскрытие тела Кулькова А.П. показало, что смерть наступила от острой дыхательной недостаточности, сопровождающейся обильной кровопотерей в результате поражения левого легкого колющим предметом." И следом: "Вскрытие тела человека, похожего на Кулькова А.П., произведено не было по причине его бесследного исчезновения. Печати на двери холодильника целы. Служебное расследование причин исчезновения тела не установило."

Человек, листающий странички, перевернул сразу несколько. Подержал в руках бланк сравнительного анализа отпечатков пальцев. Впрочем, какое может быть сравнение: у Кулькова-2 они напрочь отсутствовали. Кульков... Что на него есть?

Из докладной записки старшего координатора внешнекосмического сектора пятого отдела Управления разведки: " Ст. лейтенант Кульков А.П. — далее анкетные данные — откомандирован на Марс для проведения начального этапа операции "Стекло". Цель операции: обнаружение места изготовления задающих элементов, используемых в куполообразующих генераторах, выявление лиц, причастных к их нелегальному производству и контрабандной транспортировке на Землю, установление каналов поставки. Кроме того, ему было поручено изучение личности, физиологических, психических возможностей объекта "Землянин", установление пределов его аномальных способностей, а так же возможности их полезного применения как в рамках операции "Стекло", так и в других направлениях."

Читавший не стал вникать ни в суть операции, ни в ее обеспечение. Видно, был хорошо о ней осведомлен. Закрыв дело, хлопнул по обложке ладонью и сказал с усмешкой: "Двойной агент, да и только!"

Стоявший рядом полковник, терпеливо ожидавший пока САМ ознакомится с материалами, развел виновато руками, и, хотя уловил иронию, сыграл простачка, ибо не отреагировать на замечание такого порядка не имел права.

— Никак нет, товарищ генерал, проверяли.

Тот в ответ и бровью не повел, сбив тем самым полковника, который, не сумев уловить настроения начальника, не знал какой выбрать тон. И потому решил показать, что, пусть и с опозданием, но шутку понял и даже чуть хмыкнул, но не явно, ибо смешки в его положении были бы совершенно неуместны. Какой смех, когда операция провалена уже в самом начале? Притом не просто провалена, а самым невероятным, необъяснимым образом. Но лучше уж так, необъяснимо и с полтергейстинкой, чем по халатности или недоработке.

— Что думаешь по этому поводу, Иван Палыч? — Голос у генерала был доверительно тихим.

— Думаю, Сергей Александрович, Кульков вышел на цель. Но резко вышел, нашумел, обнаружил себя. Потому и убрали. А двойник... Чертовщина какая-то. Не знаю. Что за двойник, куда делся...

— Ты не знаешь, я не знаю, на Марсе не знают. А кто знать будет?

— Меры принимаются... — полковник потёр затылок, напряжённо пытаясь определить генеральское настроение. Пока трудно было понять: казнить настроен начальник или миловать.

— А этот... Гущин? Что о нём имеется?

— Родился на Марсе. Мать умерла, когда ему было 5 лет. Предполагаемый отец — офицер. Находился на Марсе в двухгодичной командировке. После окончания ее, еще до смерти матери Гущина, вернулся на Землю. Гущина воспитывали в чужой семье. В возрасте четырнадцати лет он по его настоянию был направлен на Землю. Десять лет прожил здесь. Закончил школу, художественное училище. С отцом встречался, но отношений у них не сложилось. Гущин во время пребывания на Земле был в хороших отношениях с семьей генерал-майора медицинской службы Климова. Тот его лечил. С сыном его подружился. Каникулы у них проводил. И вообще был, как член семьи. Сына Климова, капитана ВДВ, он идет у нас под обозначением Десантник, мы планируем привлечь к операции. Вместо Кулькова. Я вам докладывал. На Земле Гущин не смог прижиться. Часто болел. Лежал в госпитале. Четыре года назад вернулся на Марс.

— Много вокруг него накручено, Гущина этого... И стекло, и трупы какие-то непонятные. А он у нас без прикрытия остался. Десантника вводить в дело немедленно. — Он задумался на секунду, как выяснилось, искал окошко в напряженном дневном графике завтрашнего утра. — Завтра в десять ноль-ноль Десантника ко мне... Что еще?

— Не получается завтра, товарищ генерал. Десантник в операции. Командование его уперлось... — беспомощный выходил ответ, и полковник, почувствовав это, замолчал.

Генерал однако не заледенел, как ожидалось, не выпятил губу: знал как сейчас договариваться с армейцами, буркнул только недовольно: "Ты их спрашивай больше. А убьют его в этой операции, что будешь делать? Не получается добром — арестуй. Выкради. Там разберемся. Что ещё?

Полковник помялся.

— Куратор операции до сих пор не утвержден...

Генерал взглянул на него в упор, насмешливо-понимающе. Пошевелил губами. Выдержал паузу.

-Ладно, если сумеет твой зятек завтра к десяти Десантника доставить, проявит, так сказать, инициативу и оперативную смекалку, то и назначим его куратором.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Это случилось на третий день после того, как вахта поднялась в погрузочный блок. И события эти — отлет на Землю горняцкой смены и видение — были между собой связаны. Конечно, полторы сотни горняков, металлургов и обслуги, отмотавших по контракту два года в катакомбах Марса, были здесь ни причем: со сменой ушла Лариса.

Видению предшествовал сон. Длинный, путаный, тревожащий. Снилась Володе Земля, но по-марсиански скученная. Он бродил по улочкам-коридорам, плутал, попадал в какие-то дворики-тупики и долго из них выбирался. Потом неожиданно оказался на лестничной площадке: близко — рукой дотронуться — обшитая по провинциальному обычаю искусственной кожей дверь. Сердце редко и тяжело забухало: где же он видел такую? Толкнул ее, болезненно предчувствуя тщетность своих надежд, прошел длинный узкий коридор... И оказался на пороге своей марсианской квартиры. Прошел в комнату. Сел на кровать.

В ванной шумела вода, светилась полоска у неплотно прикрытой двери, а на спинке стула висели ее шорты и футболка. И вот тут произошел какой-то непонятный, неуловимый сбой, словно он задремал во сне и сразу же проснулся... Что-то изменилось? Нет, и вода в ванной шумела, и шорты висели на спинке стула. Плохо соображалось: мысли были неповоротливы, как бывает и во сне, и сразу после пробуждения от тяжелого забытья. И тут шум воды оборвался и из ванной вышла Лариса: тонкая, упругая с блестящими счастливыми глазами.

Кутаясь в банное полотенце, тряхнула тяжелыми черными волосами, разбрасывая вокруг себя брызги. Встретились на середине комнаты. Влажные руки охватили его за шею, полотенце соскользнуло к ногам, загасли, утонули в ресницах зрачки и губы ее, тонкие, нетерпеливые, требовательно раздвинули его губы. Было так, как бывало, когда все хорошо. Но было и что-то другое — знакомое и тревожащее. Он не хотел признаваться себе в этом, отстранялся от мыслей, которые уже начали смущать его, отвлекать от происходящего. Он точно знал, что это не сон: сны настолько реальными не бывают. Но лучше бы сон... Потому что, вернуться она не могла, это не реально. А то что реально — лучше бы этого не было. Он бессознательно напрягся, прислушиваясь к ощущениям. Ее губы, как бы в ответ на это ослабели и отодвинулись, а потом вдруг Володя перестал ощущать ее тело: некоторое время видел его, но не чувствовал. И потом вдруг пустота: Лариса погасла, словно ее выключили...

Он стоял посреди комнаты в позе до крайности нелепой: с выставленными вперед полусогнутыми руками. Одежды ее на стуле уже не было, но там, где они встретились, остались на полу влажные тапки и сложившееся дугой полотенце. Володя, сам не зная зачем: не искать же! — бросился в ванную: идеальный — ее — порядок. И заколки ее забытые, а, может быть, нарочно оставленные три дня назад, были на месте. А шорты со стула исчезли! Наваждение? Помутнение разума? Но вот тапки посреди комнаты, полотенце — влажное. Ванна сырая и теплая еще от воды, и мокрые следы босых ног на кафеле. Значит не галлюцинация? А, может быть, сложная галлюцинация, с развитием? Может быть, она еще и не закончилась?

Долго сидел, пытаясь мысленно нащупать момент пробуждения, но не смог. Неверными руками взял из шкафчика бутылку и стакан, там же налил, собрался выпить. Постой! А если?.. Но они ОТТУДА, а Лариса жива! Или? Он поднял руку с переговорником, закрепленным на ремешке, как много лет назад закрепляли на запястье часы, вывел на экран номер дежурного по "залу ожидания" и дал вызов. Как сказать, чтобы не очень походить на сумасшедшего? Не спросишь же впрямую: жива ли такая-то? Да просто позвать к переговорнику, а там выяснится.

Дежурный не стал ломаться и говорить, что не положено. Во-первых, звонивший — он это сразу определил по коду, сообщающему категорию допуска, — был не из "общаги" — из "особняка", а значит начальство или кто-то "иже с ним", но главное то, что Володя оставался, а не улетал со всеми. А это значит, что он не вахтура, что возят его не "коротким путем", который устанавливается между Землей и Марсом раз в два года, в период противостояния, а по экстренному, как спеца. И ответил потому довольно дружелюбно, хотя мог и не разговаривать вовсе: "Сейчас посмотрим вашу знакомую". И почти сразу же: "Опоздали, только что пошли на погрузку."

— Все там нормально? — теперь этот вопрос был к месту.

— У нас всегда все нормально. Да не отчаивайтесь, — дежурный позволил себе лирическое отступление, — новых привезли. Скоро у вас будут. Только они, особенно которые посимпатичней, уже по парам. Налету спарились, — хохотнул он по поводу остроты, которую, видно повторял уже не единожды. — Успеете отбить до отлета? У вас когда график?

-Я марсианин,— ответил Володя и дал отбой.

Глава вторая

Оказавшись в прохладном кабинете, неостывший еще после боевой операции и стычки с Мишиным, Антон не сразу понял, зачем его с такой срочностью доставили в главное управление разведки Вооруженных сил и что от него хотят.

Гущин?... Знаю, конечно. Когда виделись в последний раз? Четыре года назад. Отношения? Дружеские. Приятельские или дружеские? Дружеские, несомненно.

— Садитесь. Дело вот в чем...

Что ж там такого натворил Володька, если генерал ГРУВС отдает распоряжение снять главного исполнителя с операции, находящейся под контролем у Президента? В виде объяснения перед ним положили папочку с несколькими листками бумаги, на которых синели аккуратненькие штампики с номерами, начинающиеся с двух нулей, а затем оставили на полчаса, отобрав предварительно подписку о неразглашении. Бумажка эта — первое звено в цепи, которой прикуют его к тайне и которая отныне станет определять степень его свободы. Материалы были о Володе, и говорилось в них о его уникальных способностях, представляющих государственный интерес. А способности эти, как следовало из текста, проявляются по отношению к "стеклу". Что за "стекло", почему пишется оно в кавычках и какое он — капитан Климов — к нему имеет отношение, понять было трудно. Но на данном — подготовительном — этапе разъяснений не предусматривалось. Разъяснения должны были начаться на следующем этапе. Но когда мелькнуло "задающий цилиндрик", начало кое-что проясняться. Вчера только, будь он неладен, в руках его держал.

И тогда уже начал соображать, что к чему. Дело, видимо, серьезное и, кому попало, его не поручишь. А он погоны носит, человек государственный и к некоторым секретам изначально допущен, так что бумаги оформлять долго не придется. Потом в доверительном разговоре дали понять, что ситуация в марсианском поселении сложная, что Володю надо охранять. Совершено убийство одного из тех, кто отвечал за его безопасность. И неизвестно еще, в кого метили.

То, что листочки эти из дела секретного ему без всякого предоставили, о многом говорило: отказ не предусматривался. Действительно, согласие на участие у него буквально выдавили... Вынудили сказать "да". Дергаться некуда: мишинский рапорт, наверняка, уже в особый файлик внесен. И если он от высокого доверия откажется, то, если не трибунал, то прощай армия — точно. А с рапортом вот как вышло...

Это случилось за несколько часов до разговора в прохладном генеральском кабинете. Уже загружались в "бесшумку", когда его вдруг окликнул капитан из группы координации взаимодействия штабов. Чего уж они там координируют, черт их знает. Видно, группа эта — прикрытие для одного из подразделений "конторы". Капитану тому что-то пропели по спецсвязи, и он аж подпрыгнул, бросился к ним, головой затряс, руками замахал: подождите, мол, 'оттуда' требует. Знаем мы откуда это оттуда. Перестраховщики. Не любил Антон, когда его под руку дергают. Настроился уже на операцию, а все эти срочные вводные хороши для учений, а не для боевого задания. Если бы что важное, ему бы на его связь сообщили. Потому и ответил грубовато: