Рассказ "Случай в пиетэте"

Германия, 201... год

Пришедши из колумбария, находившегося частично на территории нашего похоронного бюро, граничившего с церковью, я разложил привезенные из типографии новые каталоги с гробами и урнами на полки отдельно стоящей витрины, и уже посматривал на часы, мысленно готовясь к предстоящему свиданию с Биргит — моей невестой, как услышал через открытое окно шум подъезжающего автомобиля. Еще один служащий — мой коллега Штефан — дождавшись меня и закончив свои дела, сказал мне прощальное "чус!" и смотался домой. В бюро я остался один, не считая шефа.

Была половина шестого и мне оставалось всего полчаса до окончания рабочего дня. Мысленно я был уже с Биргит. Я сгорал от нетерпения сообщить ей новость о том, что меня ожидает повышение по службе — я назначался заведующим нового филиала нашего бюро, открывающегося в городе N. И поэтому приезд клиентов к концу дня был для меня сегодня некстати. Чертыхнувшись про себя, я подошёл к окну.

Из черной "ауди" новой модели одновременно вылезли пожилой мужчина и женщина лет сорока, славянской внешности. Женщина была стройна и элегантна. Я сразу же обратил внимание на то, как хорошо и со вкусом она была одета.

За годы, проработанных в пиетэте, а по простому говоря, в похоронном бюро, я насмотрелся на разных посетителей. Были среди них люди разного достатка, разных национальностей, разных религий, разного возраста и разного темперамента. Приезжали по одному, и парами, и небольшими группами. На лицах одних читалось большое неутешное горе, другие же совершенно спокойно, по-деловому обсуждали все детали погребения, внимательно изучая цены на наши услуги, рассматривая каталоги с венками и гробами, пытаясь выторговать скидку. Приезжали и такие, на лицах которых я читал тайную радость.

О, мы, служащие похоронного бюро, были хорошо обучены читать по лицам, по поведению клиентов не только состояние их кошельков, но и состояние их душ на момент смерти близкого или не очень им человека. Наше бюро брало на себя все формальности траурной церемонии от начала и до конца и я вот уже в течение пяти лет почти каждый день принимал посетителей, внимательно выслушивая их желания, показывая каталоги и рассказывая о разных ритуалах.

Нужно сказать, что народу умирало много и дела у нас шли хорошо.

Я отошёл от окна и встал у широкой двустворчатой стеклянной двери, ожидая пару, поднимавшуюся на второй этаж в лифте. Мужчина — я бы дал ему лет шестьдесят с небольшим — вышел первым и подал даме руку, словно она выходила не из лифта, а из кареты. Лицо мужчины было мрачное, взгляд потухшим и горестным. Он как-то сутулился и на фоне своей спутницы выглядел мертвецом. Дама же, с дорогой кожаной сумкой в руках, ступала легко и плавно. Она высоко держала голову, на лице её играла лёгкая улыбка, взгляд с любопытством скользил по стенам и обстановке холла, хотя весь облик говорил о том, что пришла она сюда по делу. По тому делу, по которому сюда приходят только в случае чьей-нибудь смерти.

Вошедши в приёмную, в которой на тот момент никого кроме меня не было, пара остановилась у порога. Бросив быстрый взгляд сначала на меня, потом на своего спутника, стоящего у неё за спиной, женщина стала открывать сумку. Я поздоровался, представился, слегка галантно поклонившись и задал стандартный вопрос: чем могу быть полезен?

Дама подошла ко мне, всё еще роясь в сумке и сказала: "Мы бы хотели обсудить вопрос похорон, конфиденциально".

Она говорила хотя бегло, но с акцентом, иногда твёрдо выговаривая "р", что дало мне повод подумать, что она не немка. Пригласив пару присесть на один из мягких кожаных диванов, я сел напротив и, придвинув к ним стопки различных рекламных проспектов, сказал:

— Я вас слушаю.

— Видите ли, — первой заговорила дама, — речь идет, естественно, о похоронах, но мы хотели бы выяснить некоторые моменты...

Я прервал её:

"Как это ни печально, каждый человек рано или поздно должен уйти в мир иной. Наше бюро поможет сопроводить близкого вам человека в, может быть, лучший мир. Мы берём на себя абсолютно все формальности и в это траурное время поддержим вас от начала и до конца, но в первую очередь нам нужно свидетельство о смерти человека, который должен быть похоронен. У вас есть уже свидетельство или вы хотите, чтобы мы сами позаботились о бумагах?"

Глаза женщины на мгновение вспыхнули, мне показалось, что в них блеснула слеза, но дама справилась с волнением и, снова легко улыбаясь, сказала:

— Видите ли, может быть у нас... — здесь она споткнулась и поправилась. — У меня, может быть, несколько необычная просьба, но речь идёт о моих похоронах. Я знаю, что я через месяц умру и хотела бы уже сейчас заказать всё необходимое для своих похорон. Я хотела бы сама лично посмотреть гробы и венки, и вообще то, что вы можете мне предложить... Мой муж, — она посмотрела на мужчину, сидящего в напряженной позе, — мой муж всё оплатит.

Я обомлел. Непостижимо. Самой себе заказать гроб? Я внимательно бросил взгляд на женщину, потом на её мужа. Муж, устало махнув рукой, сказал: "Делайте всё как сказала моя жена. Я плачу".

Я растерялся:

— А почему Вы, извините, решили, что скоро умрете?

— Видите ли..., видите ли, у меня быстро прогрессирующий рак, и мне осталось жить недолго — от четырех до восьми недель. Я хочу завершить все свои дела и умереть, зная, где, как и в чем меня похоронят.

— Но вы можете составить завещание на этот случай.

— Нет, я хочу посмотреть всё сама. Какой смысл в этом завещании? А если я умру уже завтра?

Я несколько секунд оторопело смотрел на эту странную пару. Я бы лучше сказал, что в этот момент претендентом на тот свет был скорее её муж, нежели эта цветущая дама. Но она достала наконец из сумки то, что искала.

— Вот мой паспорт. А я бы хотела посмотреть ваш ассортимент.

Автоматически я взял аусвайс и бегло взглянул на него. Ольга Аульбах. По паспорту женщине было 55.

— Но... Вы уверены в том, что диагноз вашей болезни правильный?

Я растерянно смотрел на супругов, не зная, как вести себя дальше, но мужчина жестко посмотрел на меня и с раздражением произнёс:

— Вы услышали всё что нужно. У нас есть другие дела на сегодня, поэтому давайте ускорим процесс сделки.

Я стушевался. Попросив их подождать только одну минуту, я быстрым шагом отправился в кабинет шефа, являющегося владельцем пиетэта. Он оставался в бюро обычно часов до шести. Коротко стукнув, я вошел к херр Краузе.

Херр Краузе был один. Он сидел за столом, пил кофе и просматривая, перекладывал какие-то бумаги. Взглянув на меня, он меланхолично спросил:

— В чем дело, Юрген?

Юрген — это я. Я ходил в любимчиках у шефа, поэтому когда не было посторонних глаз, то есть других работников бюро, шеф обращался ко мне по имени.

— Херр Краузе, там пришла клиентка с мужем, которая хочет заказать полные ритуальные услуги для себя. Для себя! Причем заказ срочный!

— Не волнуйтесь, мой дорогой. Чем я-то могу быть полезен?

— Так дама еще жива... Жива! И выглядит прекрасно, она не похожа на умирающую! Как же можно...

Но шеф прервал меня:

— А почему нельзя? Желание клиента для нас закон! Делайте всё как хотят клиенты!

Ещё через секунду он, опять глядя в бумаги, осведомился:

— А что вас удивило, мой дорогой Юрген? Да, бывает, приходят престарелые люди, и делают заказы на будущее. Практично и удобно.

— Но они не престарелые еще... И, похоже, женщина просто неадекватна, она просто не соображает что делает.

— Ну а муж? Он тоже неадекватен? Они что — производят впечатление психов или сумасшедших?

— Да нет...

— Ну, вот видите, мой дорогой, всё в порядке. Идите оформляйте заказ. И без всяких скидок! А остальное не наше дело — умрёт-не умрёт. Главное — чтобы всё было оплачено!

Шеф отхлебнул из чашки кофе и склонился к бумагам, показывая, что разговор окончен. Я вышел.

Вернувшись в холл, я прошел к столику, за которым сидели странные клиенты. Мужчина сидел по-прежнему скованно, безучастно издалека смотря невидящим взглядом на страницы, которые перелистывала его жена. Ольга Аульбах с неподдельным интересом разглядывала глянцевые страницы каталога с урнами.

— Ну надо же... смотри, Клаус — кто бы мог подумать, что столько всего: на любой вкус. А какой дизайн! Красота какая! Может быть, Клаус, лучше выбрать не погребение, а кремацию? Смотри, какие красивые урны... И это всё у вас есть, чтобы посмотреть сейчас? — обратилась она ко мне, показывая на раскрытые страницы каталога с урнами.

— Нет, у нас в наличии есть только самый ходовой товар. То, что в этом каталоге, нужно заказывать. Это штучный товар от дизайнеров и нужно время на его исполнение.

— Ну как раз, если я завтра выберу себе что-то из каталога, то времени хватит.

И Ольга — я позволю себе для краткости называть так мою героиню — облегченно вздохнула.

— Я вам сейчас расскажу о том порядке, который существует у нас при оформлении заявки на похороны, и после этого вы, если хотите, можете посмотреть некоторые выставленные экземпляры урн, гробов, венков и другого ритуального ("хлама" — произнес я мысленно) ...инвентаря.

Женщина оживилась и спросила:

— А одежда для покойников у вас тоже есть?

— Да. Я вам принесу каталог, по которому вы при желании можете заказать себе погребальное платье и даже аксессуары. Некоторые вещи вы можете посмотреть и прямо сейчас. У нас есть для этого образцы.

— А как лучше — погребение или кремация?

Эта мысль, вероятно, не давала ей покоя. Фрау Аульбах смотрела на меня, будто ожидая, что я начну её убеждать лучше похоронить её в гробу, или лучше предпочесть кремацию, и как я это буду аргументировать. Мне было всё-равно, мне всегда всё-равно, какой поступит заказ. Прямого участия я ни в том, ни в другом процессе не имел — это делали другие. Моя задача — только принять заказ и соотвествующим образом оформить его.

— Я, право, не знаю... Вы это должны решать сами, Вы или ваши родственники, — я посмотрел в сторону её мужа.

Затем я рассказал о других формах погребения и кремации. Дама сидела вполоборота ко мне, с неподдельным интересом слушая излагаемую мной информацию о тонкостях погребального дела, временами восклицая "Как интересно!", словно она слушала сказку. Её мужа вдруг заинтересовала диамантовая кремация. "Как! — воскликнул он. — И у меня будет частичка моей жены в виде бриллианта?"

— Частичка праха вашей жены, — поправил я его и предложил взять пару каталогов домой, чтобы в спокойной обстановке выбрать всё необходимое. Фрау Аульбах выразила желание посмотреть некоторые образцы, относящиеся к ритуалу погребения.

Мы спустились на первый этаж и прошли в заднюю часть здания, где находилась выставочная галерея нашего инвентаря. Галерея была достроена к бюро относительно недавно и представляла собой удлинённое здание в современном стиле: высокий стеклянный потолок с галогенными лампами, открывающийся с помощью электроники и впускающего свежий воздух, стены местами со стеклянными вставками, крупная кафельная плитка светлого цвета. Стены были разрисованы пастельными, зелёными и голубыми тонами с картинами, навевающими мысли о вечном и о том маленьком отрезке времени, который приходится на человеческую жизнь. Заходя в галерею, посетители невольно понижали голос.

Мы остановились на пороге и Ольга, подняв голову, восхищённо смотрела в открывшееся пространство с живыми елями, кустами акаций и шиповника, с клумбами живых цветов. Галерея была гордостью нашего пиетета.

Первым отделом был маленький отдельчик искусственных венков. Но Ольга, не задерживаясь около него, целеустремлённо быстрым шагом направилась вперёд по галерее и остановилась только перед довольно большой и широкой витриной с урнами. Я и её муж безмолвно следовали за ней.

— Никогда бы не подумала... Никогда просто и мысли не было, что придётся столкнуться с этим... Что, оказывается, существуют такие вот заведения как ваше (она слегка повернула голову ко мне) и здесь всё так интересно...

Несколько минут она рассматривала витрину, потом попросила меня достать одну из урн и сняла крышку. Заглянув в урну, она спросила:

— И сюда помещается прах после сжигания тела?

— Нет. Прах помещается в специальную капсулу с герметичной крышкой, а уже капсула помещается в урну.

— Что, всё, что остаётся от человеческого тела, помещается сюда?

На лице её было написано изумление.

Я рассказал, что при сжигании тела взрослого в среднем получается от 2,5 до 4 кг золы. И вкратце рассказал, какими способами происходит захоронение урны.

— В таком случае, я могу хранить урну дома? — спросил муж Ольги, держа её сумку и глядя на урну, которая была всё еще у меня в руках. Он не смотрел на меня.

— В Германии это запрещено законодательством.

— А хранить прах в виде диаманта или кристалла?

— Не запрещено.

Я уже исподтишка поглядывал на свои часы и вдаваться в подробности мне не хотелось. Подробное объяснение требовало времени, выходившего за рамки моего рабочего дня. Представив, что Биргит уже ждёт меня в кафе за столиком и не понимает, почему я опаздываю, я достал из кармана сотовый и, извинившись перед супругами, отошёл назад, к венкам. Там, на расстоянии, на котором меня не могли услышать, я, отвернувшись, тихо сообщил Биргит, что свидание переносится на завтра, и, вытянув губы трубочкой, послал ей тихое "куси-буси".

Затем я убрал сотовый и вернулся к о чём-то горячо спорящей паре.

При виде меня супруги притихли и Ольга, осматриваясь по сторонам, медленно прошла вперёд. Она молча подходила к витринам с подсвечниками и свечами, к комплектам внешнего и внутреннего убранства гробов, долго рассматривая покрывала и подушки. Настроение её при этом менялось, кажущаяся веселость и беззаботность улетучивались. Я опять повторил, что комплекты могут быть выбраны из каталогов, только стоимость их будет гораздо выше.

Наконец она подошла к просторной камере "Ритуальная мода", где отдельно друг от друга на высоких стойках на плечиках висели принадлежности женского и мужского туалета, в середине камеры стояло большое двустороннее зеркало, а на полках стояла обувь и лежали шляпки, шарфы и другие аксессуары. За стеклом высокой витрины находилась и бижутерия, в основном представляющая собой ювелирные изделия из жемчуга разного цвета, черных кристаллов и родинированного металла. Были и украшения из серебра.

Фрау Аульбах долго разглядывала имеющийся у нас ассортимент, потом достала чёрное длинное платье и подошла к зеркалу. Приложив платье вместе с плечиками к себе, она постояла несколько секунд, правой рукой подправляя его то снизу, то у ворота.

О, как чёрный цвет был ей к лицу! Как элегантно оттенял бледность её красивого лица с роскошно падающими на плечи каштановыми волосами! Я, вероятно так же как и её муж, стоял и тайно любовался её стройной изящной фигуркой, точеными руками с длинными пальцами. Как-то не верилось, что ей уже 55 лет!

Ольга вдруг побледнела и пошатнулась. Я и муж моментально бросились к ней, но она устояла, уронив платье, которое я тотчас же поднял и подал ей вновь. Фрау Аульбах, однако, не взяла платье, а вышла в сопровождении мужа из камеры в галерею. Муж придерживал её за талию и призывал выйти на свежий воздух и вообще, прекратить весь этот спектакль. "Зачем тебе всё это надо! Поехали домой!". Но жена была упряма. "Клаус, мы же с тобой обо всём договорились! Ты же обещал мне, что дашь мне возможость посмотреть всё — ВСЁ", — подчеркнула она, гневно сверкая глазами. Клаус развёл руками, виновато глядя на меня.