Эскалаторы людей (Си-проект)

Проект "Эскалаторы людей" объединяет не только различных авторов Журнала Самиздат. Он объединяет жанры, растворяя границы между ними, срывает покровы с человеческого сознания, обнажая квинтэссенцию мыслей, передуманных нами на лестнице, движущейся в неизведанное...

Trinity

СОДЕРЖАНИЕ

Тихонова Т.В. Эскалатор номер один

Ермакова М.А. Эскалатор номер два. Уроборос

Васильева Т.Н. Эскалатор номер три. Встреча

Foltorian Эскалатор номер четыре. Прялка

Мудрова Т.А. Эскалатор номер пять. Путь к Вереску

Неделько Г.А. Шестой эскалатор, или Решение в движении

Голиков А.В. Эскалатор номер семь. Тринадцать ступенек над пропастью

Куликовс Сергейс Эскалатор 8-9-02-2006.16/l30.9-12b

Куликовс Сергейс Эскалатор 8/1. Downshift*

Куликовс Сергейс Эскалатор 8/2. Меняла

Башлакова Надежда Номер девять. Небесный эскалатор

Башлакова Надежда Эскалатор номер 9/1. Когда-нибудь я долечу до дна

Макарка, Гыррр Эскалатор номер десять. Изнанка

Зеркало Эскалатор номер одиннадцать. Бег

Хорунжий Дмитрий Эскалатор номер двенадцать. Путь к Свету

Гафурова Ирина Эскалатор номер тринадцать. Рывок

Алавин Александр Эскалатор номер четырнадцать. Нулевой билет

Зикевская Елена Эскалатор номер пятнадцать. Эскалатор

М. Анна Николаевна Эскалатор номер шестнадцать. Мой эскалатор

Терехов Борис Эскалатор номер семнадцать. Мечта

Сфинкский Эскалатор номер восемнадцать. Притча о 666 ступенях эскалатора см. коммент номер 47

Белов Олег Эскалатор номер девятнадцать. Психи на заказ, или Разговоры ни о чем

Минасян Татьяна Эскалатор номер 20: Четыре минуты покоя

Дуров Алексей Викторович Эскалатор номер 21. Вверх и вниз

Шило-Намылин Эскалатор номер 22. Победитель

Охрануэль Эскалатор номер 23. Эскалатору сейчас очень больно...

Дуров Алексей Викторович Эскалатор номер 24. Все для пассажиров

Дуров А.В., Коваль Л.Э. Эскалатор номер 25. Наудачу

Дуров А.В., Сухоруков А.Ю. Эскалатор номер 26: Ступеньки

Лазарева Л.В. Эскалатор 27: Эскалатор жизни для Семени Маиса

Тихонова Т.В.

Эскалатор номер один

...Эскалатор, клацая, ощеривается металлическими ступенями, угодливо подставляя их мне под ноги, он тянет меня вверх, заставляя подчиняться его неизбежности... Я не могу его остановить... Вцепившись в ласковые мягкие поручни, пытаюсь удержаться, чтобы не побежать назад, туда, во вчера, к тебе... Там ты еще со мной... с нами. Твои глаза смотрят на меня и улыбаются. Ты улыбаешься, обнимаешь за плечи и убиваешь меня нежно, твои слова лишают меня воздуха, медленно сдирая с меня кожу, оголяя нервы, заставляя их дергаться нестерпимой болью... Малыш, которого ты так ждал и который стал тебе не нужен теперь, больно толкает меня от страха своими маленькими ножками, — он испугался тебя, он испуган страшным безмолвным криком моего отчаяния...

Она проснулась. Утренний луч добрался до ее ладони и согрел ласковым теплом. Она сжала ладонь в кулак и отвернулась к стене. И почувствовала сильный толчок, там, внутри себя...

— Спи, малыш, я справлюсь... — прошептала она, вновь проваливаясь в тяжелое забытье.

...Эскалатор, лязгая железным нутром, заглушая шумом неумолимой машины мои мысли, продолжает свой бесконечный путь в никуда. Что там, за его выгнувшимся равнодушно горбом? Малыш толкается больно и все сильнее, словно пытается разбудить меня, предостеречь... От чего? Зачем? Если вокруг темно и не слышно ни звука... Я так хочу спать... Не будите меня... Вереница ступеней ползет бесконечно вверх. И долгожданная пустота открывается мне. Вздрагиваю от болезненного прикосновения безжалостной памяти... Лестница тянет и тянет меня... Хочу стать пустотой, зевающей, безразличной... хочу разорвать этот круг... "Как сильно ты толкаешься, малыш... Мне больно... Мне так больно..."...

...Ветки березы мечутся за окном. Женщина склонилась над детской кроваткой. Луч выглянувшего не надолго, неласкового осеннего солнца скользнул по лицу спящего ребенка. Ребенок сморщился, закрутил головой и улыбнулся во сне. Женщина тихо рассмеялась.

— Спи, малыш, мы справимся... — прошептала она.

Ермакова М.А.

Эскалатор номер два. Уроборос

Василий Петрович вышел из вагона в крайне раздраженном состоянии. Высокий, подтянутый мужчина, рано начавший лысеть, в дорогом черном пальто, в расстегнутом вороте которого виднелась серьезная белая рубашка и гуталиновый узел галстука, ощущал себя помятым, грязным и неприятно пахнущим. Немудрено. Синяя кишка поезда, всосала его, перемешала с человеческим калом, истерла в порошок безликой толпой, после чего выплюнула на перрон, и унеслась за следующей порцией наполнителя на следующем пункте назначения. Василий Петрович постоял немного у колонны, прижавшись к ней спиной и судорожно выхаркивая спёртый вагонный воздух из легких, после чего медленно пошел в сторону выхода со станции. "Действительно, дурак! Мог бы такси взять, нет, попёрся в метро!" — думал он. — "В конце концов, можно было дождаться, пока машину в сервисе починят — три царапины на дверце заполировать, велика ли работа? Ну, накинул бы пару зелененьких сверху — они бы вмиг заросли сами собой — эти царапины. И какая же сука их прочертила! Ключом, не иначе. И где? На кладбище! Нигде нет порядка...".

Тут вспомнились ему коряжистые памятники, зелено-желтые холмы погребальных венков, белые и желтые ленты, трепещущие на ветру. Леночка любила желтый цвет. Желтые сумочки, желтые туфли, желтое белье, сквозь ажур которого манила ее гладкая золотистая кожа.

Василий шагнул на первую ступень лестницы, его ощутимо дернуло и потащило наверх. Воспоминания, споткнувшиеся на жене, ныне упокоившейся на престижном лежбище, тоже скакнули вверх — к приятному. Ничего более не стояло между ним и фондом, которым они управляли вдвоем, и который жена, то ли от ревности, то ли от дурости, то ли, решившись, наконец, стать самостоятельной, надумала продать по частям. Но самое главное — никто не стоял теперь между ним и молочно-белой плотью двадцатилетней Аннушки, с которой он познакомился в Куршавеле на склоне, после чего ощутил себя не тоскливым сорокапятилетним мужиком с начинающимся простатитом, а Кинг-Конгом, Зорро и Аленом Делоном в одном лице. Проблема решилась просто — один звонок человечку, знакомому еще с периода накопления капитала. Знакомый был должен и долг отдал — продиктовал телефончик, объяснил, что и как говорить. Деньги были оставлены в шкафчике дешевого спортклуба, куда Василий Петрович зашел "случайно, позагорать". А когда через 10 минут загар начал пощипывать кожу — сумки в шкафчике не оказалось и он пошел отсчитывать ступени к новой жизни без истеричной Леночки (и кто бы мог подумать, что из нее выйдет первоклассная стерва?), без отчетных звонков — где, с кем, зачем? Без ремарок — нет, туда мы не вкладываемся, это не рентабельно, а вот туда в самый раз...

Василий Петрович слегка распустил галстук. Эскалатор вез вверх, но свежего воздуха больше не становилось. Рекламные щиты с двух сторон смотрели на него одинаково веселыми глянцевыми лицами, и в их улыбчивой неподвижности ему почудилась угроза. Ах, как было душно! Закружилась голова, сжалось сердце... Так же было и тогда, когда ему сообщили, что Леночкин Audi A5 coupe на скорости вылетел на встречку и столкнулся с грузовой "Газелью". Перед похоронами в пустой квартире заистерил телефонный звонок.

— Клиент доволен? — спросил тихий голос с того конца провода.

— Вполне, — сглотнув, отвечал Василий Петрович.

— Тогда прощайте.

И гнал от себя обрушившуюся тишину, но она лезла ватой в уши, забивала рот, зашоривала глаза. Он был сильным человеком — жизнь потрепала его за сорок пять лет, потому быстро справился с паникой и на похоронах, организованных по высшему — Леночке бы понравилось! — разряду казался элегантным, печальным и загадочным. Знакомые незамужние дамы дружно демонстрировали поведение кошек во время течки.

Глаза с чертовых плакатов глядели прямо в душу. Будь прокляты глянцевые боги, плодящие своих клоноподобных детей на улицах города и в его внутренностях! Василий Петрович перевел взгляд вниз и уставился на свои ботинки. Ни морщинки на них, ни царапинки не было. И какая сука начертила на дверце машины три загогулины? Хотя кладбище — извечное место тусовок сатанистов. Ей-богу, поймал бы, заставил бы полировать дверцу собственным языком! Шестьсот шестьдесят шесть раз...

Эскалатор был старым, медленным. Время его реконструкции еще не наступило, и потому он не торопился, вез Василия Петровича, подрагивая, будто в старческой судороге, утягивал его руку резиновой лентой поручня, бегущей чуть быстрее, отдельно от всего остального. Руку, набравшую номер... Василий Петрович вздрогнул и руку отдернул. Поручень показался ему нестерпимо горячим. Ступени под ногами заволновались, словно мышцы гигантского змея и он едва не упал. Короткое, звучное и емкое слово вырвалось из глубин подсознания, в котором он его так долго и тщательно топил — убийца! Он дернул галстук, снова вцепился в поручень, лизнувший его черным, горячим языком. Лица с приклеенными улыбками дружно смотрели на него пустыми глазами, руки в едином жесте взметнулись, дружно тыча в Василия Петровича длинными пальцами, безмолвный хор скандировал коротко, звучно и емко... Истаяла вдали сладкая плоть Аннушки, заухмылялась распадами ужа начавшая гнить — Леночкина. Света в конце тоннеля не показалось. Страшное слово писали глянцевые танцующие божки прямо на черном куполе вестибюля станции. Само по себе слово было просто словом. Страшно оно было тем, что для Василия Петровича несло в себе мощный заряд — правды. Не будет липких объятий на далеких курортах, не будет наращивания мощи личного фонда и диверсификации бизнеса, не будет тихой и спокойной старости. Он-то считал себя сильным — а оказался слабым. И испуганным. Мир обернулся против него, спешил вытолкнуть прочь. И повинуясь приказу, эскалатор уносил его в другое измерение — косое, сумрачное, неправильное. Измерение для тех, кто сделал не тот выбор. Кто ошибся. И чью ошибку уже не исправить.

Стальной Уроборос, гремя и лязгая, выкинул Василия Петровича в вестибюль. Толпа шла мимо, толкая и ругая застывшего человека с пустыми глазами и приклеенной кривой улыбкой. Василий Петрович постоял немного, затем развернулся и ступил на первую ступень эскалатора, ведущего вниз. Там, в конце тоннеля, виднелись всполохи пламени. Адского пламени.

Васильева Т.Н.

Эскалатор номер три. Встреча

"Уважаемые покупатели! На шестом этаже нашего Супермаркета расположено уютное кафе. Мы ждем вас на чашечку ароматного кофе. На третьем этаже..."...

А вот про это могли и не объявлять — на третьем этаже была я и уже давно безуспешно пыталась перебраться на четвертый или пятый...Красивая рыжеволосая девушка, с маленькой родинкой над правой бровью, ехала сверху на эскалаторе и постоянно меня тормозила. Я не знаю зачем, но мне очень нужно было с ней встретиться и срочно поговорить. О чем? Я и сама не знала...

Все началось с губной помады. Я мучительно долго подбирала нужную косметику, пока не подняла глаза и не увидела девушку... Было в её лице что-то странно знакомое, я не смогла понять, но отчего-то сильно испугалась. Она протянула руку и безошибочно достала из коробочки именно ту, мою помаду, нанесла на запястье, кивнула и унесла с собой.

"Это же моё", — прошептала я и бросилась вдогонку...И вот уже несколько часов мы катаемся на эскалаторах навстречу друг другу и никак не можем встретиться...Она постоянно ускользает от меня.

А я... Я понимаю, что дело вовсе не в помаде. Я все равно догоню её. Мне нужно, очень нужно её остановить, предупредить.

Я устала и измучилась, и, когда в очередной раз она проезжала мимо , я закричала:

"Остановите эскалатор!" — и схватила её за руку. Я не видела, как поднялась паника, как меня пытались оттащить от девушки, вырвать из моих её руки. Я торопилась успеть, у меня совсем не оставалось времени:

"Послушай меня", — кричала я на весь супермаркет, — "Я знаю, что послезавтра твоя свадьба. Отмени её! Ты не можешь, ты не должна выходить за него замуж"...

Она уехала, надо мной склонились продавцы: "Вам плохо, может вызвать скорую?"

Я плакала и качала отрицательно головой...Я же не успела крикнуть, что мой жених, став её мужем, будет издеваться над ней, оставит без жилья и денег, с маленьким ребенком на руках. Я не рассказала, как она будет подметать летом пыльные улицы , а зимой в любые морозы отбивать лед от тротуаров. И только ребенок поможет ей не опуститься, не стать пьяницей и проституткой, не выброситься с пятого этажа клоповной коммуналки. Она не знает, что будет тонуть в пролитых слезах. Закрыв лицо руками, я горько плакала, что в очередной раз не смогла помочь...

Эскалатор увез её от меня в море ужаса и горя.

Продавцы накапали мне корвалолу и разрешили умыться. Приводя себя в порядок, я достала ту самую помаду и расческу. Да, у меня все ещё рыжие волосы, но в них течет широкая седая прядка, у меня красивая родинка над правой бровью, но очень много морщинок вокруг глаз...

Почему я не встретила её раньше?

Foltorian

Эскалатор номер четрые. Прялка

Хочешь под землю —

бери элевейтер.

В. Маяковский

Колесо прялки вертится, словно эскалатор. Десятки ступеней лестницы ползут вверх, переворачиваясь и опускаясь, снова поднимаются. Пряжа скручивается в моих руках в клубок. В детстве я боялся ездить на эскалаторе. Пугался того, что не сумею спрыгнуть на твердый пол второго или третьего этажа с движущихся ступеней. Вдруг мои брюки попадут между ступеней и их зажуёт. Меня вместе с ними. Дивился чуду автоматики. Ну как так — ступени лестницы сами идут вверх, но и злобные старушки — смотрильщицы кричат, что идти вверх по этим ступеням нельзя. Стоять смиренно. Ждать своей очереди. А следовать против движения ступеней, словно гладить кошку против шерсти. Бежать от своей участи.

Вертись, колесо прялки, всё равно больше нечем занять себя. Эскалатор — великая машина. Заменяет лифт. Олицетворяет лифт. И жизнь. То вверх, то вниз. А ты стоишь и ждешь. Иногда пытаешься пробраться вверх вперед других, обогнать зазевавшихся. Но нет. Либо старушка -смотрильщица, либо жизнь вернут тебя на исходную. Такой уж эскалатор. Я пряду шерсть и лён. Колесо вертится, словно колесо эскалатора, передвигая ступени, похожие на решётку гриля. Такие же полосатые. И если их подогреть, как иногда нас греет жизнь, на этих ступенях можно жарить мясо. Если его не зажуёт. Так, как тебя. Ведь ты — человек, то же мясо.