Встреча сестёр

Встреча сестёр

Глава 1. Человечество сошло с ума

Мехико, однажды летней ночью во второй половине XXI века.

Ночная тишина нарушалась только шелестом шин редких автомобилей, проносившихся по шоссе. Столица Мексики, освещаемая ночными фонарями и рекламными огнями, свет которых пробивался сквозь пальмы и пышные тропические кустарники, погрузилась в сновидения. Жители самого большого города Центральной Америки отдыхали после знойного дня и готовились к новым испытаниям, которые пошлёт им судьба.

Внезапно в десятках, сотнях домов зажёгся одновременно свет. Спустя несколько минут улицы огласились криками женщин и детей. Тысячи женщин и детей столицы Мексики закричали оттого, что в их квартиры неожиданно вломились незнакомцы.

Нападающие избивали свои жертвы, выбрасывали их в окна, выгоняли на улицу для расправы. Прошло лишь несколько минут, а перед многими домами уже лежали сотни убитых людей. Других гнали по улицам — раздетых, босиком. Над их жалобными криками насмехались. Тех, кто не мог идти, привязывали за ноги к машинам и тащили волоком по асфальту, раскрашивая проезжую часть в кровавый цвет. Полицейские исчезли с улиц, словно их там и не было никогда.

Зловещие процессии направлялись с разных сторон к центральной площади города. Рядом с правительственными зданиями уже сооружались кресты и столбы, вокруг которых горожане с радостным смехом наваливали сухие ветки, старые газеты и тряпки. Несчастных — выброшенных из их собственных квартир, окровавленных, полураздетых — спешно привязывали к крестам, обливали бензином и поджигали. Гибнущие в мучениях люди корчились от непереносимой боли, а их крики неслись к чёрным небесам. Охранники правительственных учреждений и муниципалитета скучающе смотрели на народное веселье. Некий толстяк в разорванной грязно-серой рубашке и зелёных шортах истово орал, ни к кому не обращаясь:

— Почему вы пришли к нам? Мы вас не звали! Вы нам не нужны! Вы должны были сдохнуть в вашем проклятом прошлом! Понимаете — сдохнуть! И тогда бы мы вас любили! За то, что вы дохлые! А вы пришли незваными, отняли нашу работу, наших жён и детей! Вам нельзя жить! Горите же теперь на наших кострах!

Какой-то священник с безумным выражением лица стоял рядом, воздевал руки к небу и, запинаясь, вещал:

— Когда ворота ада отворятся... восстанут мёртвые... и зашагают по Земле... и превратят они города в кладбища, и кладбища в свои города...

Крики жертв, корчившихся на кострах, заполнили ночной Мехико. Толпы убийц радостно носились вокруг с самодельными факелами и канистрами бензина в руках и кричали:

— Ведьмы, колдуны! Мертвяки проклятые! Не спасли вас гринго со своей дьявольской машиной! Все вы сдохнете здесь, на наших кострах!

Пламя разгоралось всё жарче, и крики несчастных жертв постепенно слабели. Тишина понемногу возвращалась в Мехико, отравленный запахом горелого человеческого мяса.

Сан-Франциско, те же дни

Жанна

Она прилегла было отдохнуть после утреннего перехода, но странный звук разбудил её:

— Бум!

Она подняла голову и удивлённо осмотрелась. Что это?

— Бум!

Тревожное чувство охватило её. Надо выйти в коридор, посмотреть, что происходит, спросить всё равно у кого...

— Бум!

А, вот как раз идёт хозяин дома, господин Жак Буше.

— Господин Буше, скажите, что это за звуки? Удары какие-то...

— Это пушки, Жанна!

Она вздрогнула. Так вот, значит, как стреляют пушки...

— Пушки? Почему? Что происходит?

Буше гордо улыбнулся:

— Сразу после того, как вы прибыли с войском, Дюнуа повёл отряд на форт Сен-Лу, и сейчас там кипит бой! Мы выбьем оттуда презренных годонов!

Вопреки довольному виду хозяина дома, чувство тревоги у Жанны усилилось. Зачем Дюнуа повёл в бой людей, которые только что совершили трудный и опасный переход? Им бы сейчас отдыхать, набираться сил. Но сделанного не воротишь.

— Господин Буше, вы поможете мне надеть доспехи?

Буше удивился:

— Зачем, Жанна? Отдыхайте! Вы и так сделали для нас очень много — привели обоз, армию, спасли Орлеан от голодной смерти!

Девушка нетерпеливо топнула:

— Там льётся французская кровь, а я буду отдыхать? Пожалуйста, помогите мне надеть доспехи! Иначе мне придётся идти в бой без защиты!

Лицо Жака Буше выразило смущение:

— Хорошо, Жанна, как пожелаете... Сейчас мои слуги помогут вам...

В доме поднялась суета. Менее чем через полчаса Жанна, одетая в доспехи, на своём вороном коне уже скакала к форту Сен-Лу. Увы! То, что она там увидела, не порадовало её. Французы получили мощный отпор и уже отступали в беспорядке. Многие из них были ранены, истекали кровью. А с холма, на котором располагался форт, спускались торжествующие англичане, намеревающиеся добить отступающих.

— Солдаты! Ни шагу назад! Не показывайте врагу спины! Только вперёд!

Французы узнали Жанну:

— Дева! Зачем вы пришли? Уходите! Англичане атакуют! Здесь опасно!

— Англичане атакуют — отлично! — закричала Жанна. — Мы разобьём их и вместе с ними ворвёмся в форт! Кто любит меня — за мной! Да здравствует Франция!

Развернув знамя, она поскакала на врага, не желая думать, что случится с ней, если никто не последует её призыву. Однако солдаты и ополченцы уже остановились, повернулись лицом к врагу, вступили в бой. Прежде чем Жанна приблизилась к противнику, её обогнали два десятка вооружённых кавалеристов:

— Пехотинцы, все к знамени! Защищайте Деву!

Англичане, рассчитывавшие на лёгкую победу над отступающими, опешили от неожиданного поворота событий. Сотни французских солдат и ополченцев, которые только что в страхе бежали, внезапно остановились, будто по велению волшебника, развернулись, подняли оружие, двинулись уверенной поступью к форту. То тут, то там закипели рукопашные схватки. Воздух наполнился звоном мечей и криками раненых.

— Все к форту! Победа с нами!

Теперь уже англичане беспорядочно отступали, тщетно пытаясь уйти от наседающего превосходящего противника. Жанна остановила коня и огляделась. Из города шло подкрепление — сотни вооружённых ополченцев. Девушка спешилась: сейчас придётся идти на штурм...

— Солдаты! Следуйте за англичанами! Не дайте им уйти! Все к форту!

Схватка разгоралась уже на холме. Английские солдаты в форте, испуганные тем, что французы вот-вот ворвутся, стреляли по всем, кто на склоне холма, не разбираясь, где противник, а где свои. Французы уже дрались у самого укрепления. Ну что — ещё немного, и победа?

Жанна оглянулась — и обмерла: со стороны другого английского форта приближался большой отряд. Ещё немного — и годоны ударят в тыл французам, которые сейчас на холме. Надо что-то срочно делать...

Девушка схватила за руку первого попавшегося ополченца:

— Быстрее — в город! Скажи — пусть вышлют подкрепление, людей с пиками! Надо остановить годонов! — и она указала на приближающихся англичан. Ополченец оглянулся, молча кивнул и бросился в сторону Орлеана. Жанна заметила копейщика:

— Кто ваш командир?

Солдат посмотрел с недоумением:

— Я командир отряда копейщиков.

— Разворачивай своих людей — и на годонов! Вон они! — девушка указала на приближающийся отряд.

— Как же так, Жанна? Мы не будем брать форт?

Девушка недовольно покачала головой:

— Всё равно от ваших копий мало проку среди стен, люди будут драться мечами! А вы прикроете нас от удара в спину!

Командир копейщиков неуверенно кивнул и закричал:

— Копья, ко мне!

Поднявшись на середину склона холма, Жанна с тревогой следила за происходящим. Её люди уже дрались внутри форта, но англичане приближались сзади, до них оставалось совсем немного... Но нет — вот первая группа копейщиков преградила им путь... Плохо, их слишком мало, англичане сомнут... Но вот ещё и ещё люди с пиками и копьями... Из городских ворот выбегают — на помощь нашим...

— Жанна, англичане в форте сдаются! Что с ними делать?

— Не убивайте пленных!

— Там три десятка монахов, но это переодетые солдаты!

— Не убивайте никого! Заберите пленных в город, там разберёмся!

Она поднималась на холм, то и дело оглядываясь назад. Французский отряд копейщиков был уже раза в два больше английского. Противник остановился, не решаясь атаковать, а из Орлеана шли ещё и ещё ополченцы. Кажется, там всё хорошо...

Жанна поднялась на вершину холма и переступила через порог деревянного форта. Вот он, бастион Сен-Лу. Взят. Первая победа. Но что это?

Вокруг лежали десятки, а возможно, сотни людей. Мёртвые люди. Они были залиты кровью. Англичане... но какая разница? Они мертвы... Господи, почему свободу нельзя получить без пролития крови?

От зловещего запаха ей стало дурно. Девушка зашаталась.

— Жанна, вам плохо? Эй, кто-нибудь! Помогите Деве!

— Дева, вам лучше выйти на воздух! Вы одержали сегодня большую победу! Блокады Орлеана больше нет!

— О, да! Первая победа Франции за несколько лет! А ещё час назад казалось, что нас снова побьют!

— Да здравствует Дева! Мы победили благодаря Деве!

"Да здравствует Дева! Мы победили благодаря Деве!" — этот крик сотен солдат и ополченцев звучал у неё в голове, когда видение уже уходило. Она проснулась. Что это было? Сон? Да, конечно. Но как всё явственно! Гром пушек, крики раненых... запах крови погибших... Словно действительно вела солдат в бой, отдавала команды...

Лёгкая дрожь, волнение от ещё не забытого сражения — там, во сне — не давали вернуться сразу в объятия Морфея. Она встала с кровати, накинула на себя белый халатик и тихо, чтобы никого не разбудить, прошла на балкон. Тепло. В Сан-Франциско не бывает холодно. Запах роз из сада — дедушка любит цветы, в память о бабушке. Розы — это прекрасно, самые лучшие цветы. Вон море плещется невдалеке, сегодня волн почти нет... Всё хорошо, тихо, спокойно, а где-то вдали, в другом времени, в чужой стране, только что кипело сражение за свободу народа...

Борис

Человечество опять сошло с ума.

Иначе об этом и не скажешь. Тяжелейший экономический кризис, обрушившийся на человечество во второй половине века, лишил сотни миллионов людей работы, куска хлеба, жилья. Обездоленные вышли на улицы, громя магазины, нападая на полицейских и солдат, устраивая вооружённые бунты.

Однако главными жертвами беспорядков стали те люди, которых мы с таким трудом вырвали из небытия прошлого, вернули в нормальную жизнь. Они оказались повинны в том, что слишком терпеливы, не участвуют в забастовках и демонстрациях, а потому чересчур привлекательны для работодателей. Виновны в том, что дорожат семейным счастьем, любят детей, не устраивают борьбу за первенство, а потому очень привлекательны как женихи и невесты.

Но самое главное их преступление — они чужаки. Они пришли из далёкого прошлого, где им грозила неотвратимая гибель, и посмели стать нашими полноправными согражданами. Пока мир жил в сытости и спокойствии, на них не обращали внимания: пусть себе вкалывают на чёрных, тяжёлых работах за нищенскую оплату. Даже позже, когда спасённые люди ушли от нищеты, стали неплохо зарабатывать, а иногда и руководить предприятиями, министерствами, а то и странами — и это им снисходительно прощали. Однако едва только загрохотал мировой экономический кризис, на людей, познавших ужас смерти в далёком прошлом, снова обрушилась всеобщая злоба толпы.

Сотни, тысячи лет проходят. Развивается научная мысль, создаются новые машины и технологии, решаются вековые проблемы. Однако сущность человеческой массы неизменна: грязь. Злобная, неблагодарная, ополоумевшая, перетрусившая грязь.

Жанна

— Мам, привет!

Я только что вернулась из колледжа, настроение было не очень. Хорошо, что мама в ответ просто кивнула рассеянно, а то мне не хотелось сейчас говорить об учёбе, да и чём-либо другом. Ни с ней, ни с братом. Хотелось поскорее остаться одной и прийти в себя. Я побыстрее проскочила к себе, зашвырнула сумку в угол и прилегла на диван.

Обидно. Третий экзамен подряд заваливаю. Причём не понимаю, что такого неправильного делаю. Ведь всё учила, готовилась, и нате. И ведь другие, я точно знаю, не так уж занимались, а у них всё в порядке.

Ладно. Надо подумать о чём-нибудь другом. О ком-нибудь. О Джеффе, к примеру. А что о нём думать? Вроде у нас с ним всё кончено, и хватит. Мы оба не считали, что это всерьёз, обошлись без лишних слёз со скандалами, и довольно. Мама, правда, ещё не знает, что мы разошлись. Не хочу спешить её огорчать, ей Джефф нравится. Да и мне нравился — раньше. Ладно, хватит о нём.

Подремать, что ли? Хм, а вот сон мне привиделся этой ночью... странный очень. Про рыцарей, войну, штурм какой-то крепости. Это, наверное, из-за моего чрезмерного увлечения историей бабушки. Когда это началось? Сейчас еле помню. Маленькая тогда была. Однажды я что-то спросила у тёти Сюзан, и она вдруг сразу принялась рассказывать мне... ой, нет, не совсем. Не сразу. Чем-то мой вопрос её тогда задел, причём довольно сильно. Что именно я у неё спросила, теперь, конечно, не припомню, а выяснять неудобно, но как сейчас вижу: она почему-то вздрогнула в тот момент всем телом, тихо ахнула... как мне показалось, даже заплакала. Потом вдруг сразу успокоилась и начала рассказывать. Вернее, рассказывала она совсем немного, недолго, а затем повела меня в дедушкину библиотеку и начала читать вслух "Приключения Тома Сойера".

Потом были другие книжки, я уж не всё запоминала, хотя было очень интересно. Ах да, "Принц и нищий". И вдруг она начала читать мне одну очень странную книгу... про войну. Столетнюю войну. И... неожиданно мне показалось, будто я всё это уже читала. Я даже просила тётю Сюзан пропускать некоторые неприятные места, а иногда и поправляла её. Она странно посматривала... и вдруг сказала, что всё это про мою бабушку Джоан... Жанну. Ту, которая погибла незадолго до моего рождения. Я тогда даже обомлела. Моя бабушка — командовала армией? Она спасла Францию от кровавых английских захватчиков? Её предали король и соратники... инквизиторы едва не казнили на костре... но её спас мой дедушка! Не тот, который англичанин Джордж, а дедушка Борис. "Какой хороший у меня дедушка", — подумала я тогда.

Тётя Сюзан рассказала, что мой дедушка Борис спас не только бабушку Жанну, в честь которой меня назвали, но и многих других людей. Но моя бабушка была первая. И тогда же они полюбили друг друга...

И всё это время, пока тётя Сюзан рассказывала о бабушке Джоан, мне казалось, что и это я давно знаю, хотя перебивать не хотелось, слушать было интересно. Кстати, у бабушки Жанны тоже были нелады с точными науками. Она, правда, поступила в университет, но учиться ей было трудно, пришлось отказаться от карьеры программиста. Она сначала была очень огорчена этим, замкнулась, ушла в семью, хотя иногда писала мемуары. Однако позже её уговорили стать фотомоделью. Вот уж профессия, которой я бы для себя не хотела. Хотя... если вылечу из колледжа за неуспеваемость... как знать, может, изменю своё мнение о подиуме.

Всё-таки желательно приобрести полноценную профессию. Правда, не идёт у меня физика, приходится это признать, и всё же хотелось бы заниматься темпоральными переносами. Впрочем, и биологом мне тоже хотелось бы стать. И всё же физика меня привлекает больше. Жаль, моя любовь к ней не взаимна. Значит, не смогу разобраться в темпоральных переносах. Семейный наш бизнес подведу, не смогу работать в ТЕМПОРА. Да... вот это, конечно, обидно.