Зорро: новая история

История эта давным-давно не является правдивой. Очевидцы тех событий уже много лет мертвы — как ни грустно, однако век человеческий не долог. Те же, благодаря кому эта история дошла до наших дней, кто пересказывал ее из года в год, из поколения в поколения, постепенно исказили ее до неузнаваемости. И сейчас легенда эта настолько невероятна, что невозможно понять, какие события имели место быть, а какие — всего лишь выдумка рассказчика.

Возможно, нам бы так и не представился случай узнать реальную историю, но одна уважаемая сеньора, современница интересующих нас событий, имела привычку вести дневник, подробнейшим образом описывая не только свою жизнь, но и важные события, происходящие вокруг. Тайник, скрытый в старинном секретере, сохранил небольшую книжицу, ставшую теперь настоящим сокровищем. И теперь мы можем увидеть все эти события глазами их современника.

1.1.

"Второе августа одна тысяча восемьсот семнадцатого года от Рождества Христова

Сегодня у нас в доме большая радость! Мой младший сын прислал письмо, в котором говорится, что обучение его в академии закончено и в ближайшее время он отправится домой. О, как же мне хочется, наконец, увидеть моего дорогого Диего!"

Солнце еще не успело прогреть землю настолько, что все живое стало бы искать тени. Двое молодых людей сидели на террасе, окружающей гасиенду, любуясь на цветущие розы и лениво переговариваясь.

Они были давними друзьями, но и нарочно сложно было бы найти настолько непохожих внешне людей. Один из них был высокого роста, широкоплечий и стройный, с крупными, резкими, словно вырезанными из дерева чертами лица. Впрочем, лицо его, хотя и не являло собой образец классической красоты, тем не менее, было достаточно приятно, чтобы местные сеньориты считали его обладателя желанным кавалером. Это был сеньор Игнасио Гомес Молина — хозяин прекрасной гасиенды, на которой и началась эта история.

Второй, был полной его противоположностью. Даже сейчас, отдыхая, он ни минуты не мог усидеть в одной позе, в темных глазах горел настоящий огонь. Он первым прервал молчание.

— Ну что же, Начо, полагаю, что я слишком задержался у тебя. Необходимо ехать домой — я отправил им письмо, так что они ждут меня.

Погруженный в свои мысли, молодой человек рассеянно разглядывал бокал в своих руках.

— Жаль, что ты не можешь остаться еще на некоторое время. Мы так давно не виделись и неизвестно, когда встретимся снова.

Дон Игнасио был огорчен отъездом своего старого друга, но тот был прав. По возвращении в Калифорнию Диего должен был, прежде всего, отправиться к родителям, уже несколько лет не видевшим своего сына.

Его собеседник, словно прочитав мысли дона Игнасио, произнес:

— Ты же понимаешь, что оставаться здесь далее — значит проявить неуважение к родителям. Да я и сам горю нетерпением вернуться в родные места.

— Да, Диего, я прекрасно это понимаю. Чем ты планируешь заняться дома?

Диего, ответил после недолго молчания.

— Знаешь, мне повезло больше чем иным младшим сыновьям. Дядя в Испании питал ко мне симпатию. И, поскольку прямых потомков у него не было, мне после его кончины досталась в наследство крупная сумма. Если б не это обстоятельство, я, должно быть, так и остался бы жить с отцом и помогал ему и брату в делах. Но теперь я хочу иметь собственный дом.

— И каким ты его представляешь?

— Это хороший вопрос... Думаю, что куплю большую гасиенду недалеко от отцовских владений. Буду разводить скот и лошадей.

Дон Игнасио развернулся в кресле так, чтобы видеть лицо собеседника.

— Тогда я очень угадал с памятным подарком в честь нашей встречи. И, поскольку ты уезжаешь уже завтра, то думаю сейчас самое время тебе его увидеть. Диего, ты ведь знаешь. что лошади из табунов нашей семьи славятся далеко за пределами нашего округа? Хочу, чтобы у тебя была возможность оценить это.

Диего был удивлен:

— Начо, не слишком ли это дорогой подарок для блудного друга?

В ответ на это Игнасио только рассмеялся:

— Возможно, конь из моего табуна чаще будет приносить тебя на своей спине ко мне в гости?

С этими словами он позвал слугу и приказал, чтобы привели жеребца. Мужчины не спеша направились на конный двор.

Увидев подарок, молодой человек восторженно ахнул, вызвав у своего друга вполне заслуженное чувство гордости.

Конь был превосходен. Его лоснящаяся шкура не имела ни единой белой отметины и была черной, словно уголь. Роста жеребец был среднего, широкогрудый, с мощным крупом, длинной, красиво изогнутой шеей и аккуратной, чуть горбоносой головой. Конь раздувал ноздри, его сухие стройные ноги ни секунды не стояли на месте и всем видом показывал, что готов в любую минуту сорваться с места и унести своего всадника за горизонт. Картину дополняла богатая сбруя, украшенная серебром.

Диего, не сразу обретший дар речи, молча стоял, разглядывая свой подарок. Дон Игнасио махнул рукой слуге и тот провел жеребца по двору, чтобы друг смог лучше его оценить. Движения жеребца были полны грации, он гордо нес себя над землей.

— Диего, я пробовал на нем ездить — веришь ли — ход у Вьенто до того мягкий, что на седло можно ставить полный бокал и вино не прольется. И он быстрый, как ветер, в честь которого назван.

— О, его зовут Вьенто? Хорошее имя для такого коня.

Дон Диего не спеша приблизился к жеребцу, осторожно коснулся рукой морды.

— Не совсем так, Диего. Вьенто — это если коротко. Его зовут Вьенто дель Норте. Возможно, ты его даже видел раньше. Я привез его и еще нескольких коней из табуна Яго. Помнишь, мы гостили у него в поместье, ты еще тогда много времени проводил, наблюдая, как обучают коней для корриды.

— О, Начо, это замечательное имя! Особенно для такой жаркой страны! Я, кажется, помню его, но, возможно, и ошибаюсь. Я тогда, кстати, не только наблюдал! Пока вы мучили несчастных быков, я учился выезжать коней для корриды. Это гораздо интереснее!

Дон Игнасио сделал приглашающий жест.

— Сядь верхом — как он тебе покажется? Его обучали еще у Яго, в корриде Вьенто не участвовал, но все умеет.

Диего не заставил себя упрашивать и, не касаясь стремян лихо вскочил в седло.

— Хвастун! — воскликнул дон Игнасио.

Его друг не ответил, только коснулся слегка полей шляпы в своем любимом приветствии и, с места послал жеребца в галоп.

Сделав небольшой круг, он вернулся и, не дожидаясь пока Вьенто остановится, спрыгнул на землю.

Дон Игнасио, смеясь, упрекнул его:

— Диего, когда же ты перестанешь выставлять напоказ свою удаль при каждом удобном случае? Тебе не помешало бы немного скромности, право слово.

Молодой человек в ответ лишь рассмеялся, похлопав жеребца по шее.

— Ах, Игнасио, у меня будет достаточно времени, чтобы обрести этот недостаток! Боже, что за конь! Ты подарил мне крылья! Такое чувство, что он слышит малейшую мысль и тут же делает то, что я хочу!

Вернувшись в дом, друзья расположились в библиотеке, окна которой выходили в сад — там было не так жарко. Диего, дождавшись, пока Игнасио нальет себе вина и усядется в кресло, решился наконец приступить к важному для себя разговору.

— Начо, после такого подарка, просьба моя может показаться тебе откровенно дерзкой, но... Скажи, есть ли у меня шанс уговорить тебя продать мне несколько хороших кобыл?

Тот ненадолго задумался. Но все же кивнул.

— Только для тебя, друг. Ты знаешь ведь, что я не продаю лучших кобыл моего разведения. Но я разрешаю выбрать тебе семь кобыл, и еще двух жеребцов. Это будет отличная основа для табуна, если хочешь, я даже сам пригоню их тебе — примерно через полгода буду в ваших краях по делам.

— О, друг мой, я даже боюсь думать о том, как близка теперь моя мечта! За полгода я успею найти себе поместье и обустроить его.

Вечером друзья объехали табуны, и Диего выбрал себе лошадей.

1.2.

"Пятое ноября одна тысяча восемьсот семнадцатого года от Рождества Христова

О, как же я ждала этого дня! Мой дорогой сын, последнее и самое любимое дитя (хотя и грешно это, любить одного ребенка более, чем других) вернулся домой. Он сильно изменился за эти годы. Вместо едва сложившегося юноши вернулся молодой мужчина. Мой сын прекрасен как ангел!"

Рано утром Дон Диего отправился домой.

Счастливая случайность сделала его землевладельцем еще до того, как молодой человек приехал в отцовский дом. Встретив в таверне знакомого нотариуса, он попросил его разузнать о продаваемых поместьях или землях. Тот, даже не дослушав Диего, сразу предложил ему посмотреть гасиенду Ла Монтана Бланка. Так Диего, задержавшись в столице еще на несколько дней, стал землевладельцем. Гасиенда находилась недалеко от поместья семьи де ла Вега. Если ехать по дороге, то путь занимал около полутора суток. Напрямую же через пастбища можно было обернуться за несколько часов.

Хозяйский дом был достаточно большим и богато обставленный — старый хозяин, уезжая, не стал брать ничего с собой. С широкой террасы открывался великолепный вид на реку и гору, давшую название гасиенде и находящуюся как раз на границе с Россарио — гасиендой де ла Вега.

Диего оставил большинство вещей здесь, взяв с собой только одежду и подарки для родных. Вороного жеребца он тоже не взял с собой, решив ехать в карете.

В гасиенде Диего оставил одного из двух слуг, которые приехали вместе с ним из Испании. Хесус был его управляющим, в Испании он заведовал всем хозяйством дона Диего. Здесь его обязанности тоже не изменились. Хесус остался на гасиенде, чтобы устроить в доме все для удобной жизни, присмотреться к тем, кто служил еще на старого хозяина, и подготовить все для прибытия первых лошадей, и будущих табунов.

Второго слугу, Бернардо, он взял с собой. Когда-то с ним приключилось большое несчастье — разбойники отрезали ему язык. Но, изувечив парня, они совершенно случайно определили его дальнейшую судьбу. Дону Диего показалась весьма привлекательной мысль, что слуга не сможет никому даже случайно сболтнуть лишнего про своего хозяина. И вот уже пять лет они были неразлучны.

Последние мили пути Диего провел в нетерпеливом ожидании, ему казалось, что вот, еще секунда, и покажется родной дом. Он пытался представить, как могли измениться за годы разлуки родные и как они его встретят.

Наконец показался дом. Был уже поздний вечер, но в окнах еще горел свет. Его не ждали — Диего не стал сообщать точную дату приезда, желая сделать сюрприз.

Слуга, вышедший встречать позднего гостя, увидев, кто приехал, бегом бросился в дом, порадовать хозяйку, нетерпеливо ждущую сына. Поднялась суматоха, в доме осветились почти все окна.

Ожидая, пока Бернардо вытащит из кареты его вещи, дон Диего здоровался со старыми слугами, вышедшими посмотреть на нового господина и знакомился с новыми.

Во двор выбежала сеньора Исабель де ла Вега, мать дона Диего. Расплакавшись, она обняла сына. За годы разлуки его мать почти не изменилась, по-прежнему оставаясь очень красивой женщиной. А вот отец, оставшийся стоять немного в стороне, сильно постарел. Как и старший брат, успевший за шесть лет нажить себе седины.

Поскольку время было уже позднее, а Диего изрядно утомлен долгой дорогой, то все разговоры перенесли на завтра.

Но Диего, несмотря на усталость, долго не мог уснуть, прислушиваясь к полузабытым шорохам старого дома.

На гасиенде Россарио было принято завтракать достаточно рано, но дон Алехандро приказал не тревожить приехавшего вчера сына. Дон Диего проснулся только после обеда. На гасиенде воцарилась сонная тишина, но молодой человек даже обрадовался этому. Теперь у него было время погулять по дому, вспомнить его и увидеть, насколько все изменилось за годы его отсутствия. Пройдя по комнатам и выйдя на террасу, дон Диего с облегчением сделал вывод, что изменений в доме очень мало. Почти все осталось таким же, каким было с самого его детства.

После дневного отдыха семья собралась в гостиной, и дон Диего долго рассказывал о своей учебе в Испании и путешествии по Европе.

Но вскоре инициативу в разговоре перехватили дамы, которым оказалось мало привезенных в подарок журналов мод, где рассказывалось о последних новинках — они хотели услышать обо всем от Диего. Молодой человек, заранее предвидя подобную пытку, еще в Европе не поленился узнать все тонкости (что, впрочем, не доставило ему много проблем, даже напротив, было в удовольствие, поскольку Диего за время пребывания в Испании свел весьма близкое знакомство с некоторыми модницами). Сам он в Испании славился своим пренебрежением к подобным мелочам, за гардеробом хозяина следил Хесус, но в невнимательности его никто не мог обвинить. Так что дон Диего смог порадовать женщин рассказами о моде, танцах и жизни высшего света.

Дон Алехандро, однако, не оценил предусмотрительности своего младшего сына. Он был расстроен тем, что Диего обращает так много внимания на бесполезные вещи. Глава семейства полагал, что это больше пристало молодым девушкам, да и то до замужества. А мужчине полагалось интересоваться совершенно другим.

Диего, заметив недовольство отца, из чувства противоречия продолжил в красках расписывать особенности покроя платья в зависимости от случая, для которого оно предназначалось. Когда же отец, потеряв терпение, попытался довольно резко перевести разговор на более подходящие, по его мнению, темы, молодой человек весьма натурально разыграл возмущение отсутствием у дона Алехандро интереса к столь важным в жизни каждого благородного человека вещам.

— Отец, разве можно сейчас занимать высокое положение в обществе и не подчеркивать его самой лучшей одеждой и обширными познаниями в музыке и поэзии! Разве это не является отличительной чертой благородного и образованного человека? Коровами и политикой может интересоваться и пеон.

— Да, сын мой, я считаю, что мужчине более пристало интересоваться серьезными вещами, а не всей этой мишурой! Поскольку мужчина должен представлять из себя что-то сам по себе, а не прикрываясь модными тряпками!

Дон Алехандро был настолько возмущен, что почти кричал. Диего стало неловко за свое поведение, но остановиться он уже не мог.

Старший брат, дон Эстебан, наблюдая за разговором, пытался понять, насколько серьезно поведение Диего. Он подозревал, что, несмотря на прошедшие годы, брат его не слишком изменился и по-прежнему из чувства противоречия пытался обмануть людей, создавая о себе ложное мнение, а потом разбивая его в прах.

Но Диего казался совершенно искренним, расписывая тонкости стихосложения. Эстебан решил не впадать в столь презираемый младшим братом порок и не стал делать выводы, опираясь лишь на первое впечатление. Со временем станет ясно, изменился ли Диего до неузнаваемости, или, напротив, остался собой.

Дамы встали на защиту дона Диего. Жена Эстебана, донья Соледад, вовсе не поняла, чем вызван гнев свекра, а донья Исабель настолько слепо любила своего сына, что, приняв его речи за чистую монету, беспокоилась только о недовольстве супруга.