Попаданка. Общий файл.

ПРОЛОГ.

Молодая девушка вбежала в пещеру так стремительно, что создавалось ощущение, будто за ней гонятся демоны. Она несколько секунд постояла в проходе, привыкая к полумраку, зажгла факел, который сама же несколькими днями ранее принесла сюда и спрятала около стены, и уверенно двинулась вперед, ни на секунду не задумываясь на разветвлениях о том куда свернуть. Через несколько минут ее путь был закончен в небольшом гроте круглой формы, его стены были ровные и гладкие, без единой трещины, сужающиеся кверху как шатер. В самом центре грота было озеро, в котором отражалась полная луна из идеально ровного круга на верху пещеры. На песчаном берегу озера стояла черная статуя женщины, Проклятой Матери, древней богини, чей культ давно был забыт с приходом новых богов, но до сих пор почитаемой теми, кто помнил.

Девушка подошла вплотную к статуе и склонилась в поклоне, затем достала из складок длинной юбки кинжал и прочертила на песке круг, заключая себя и статую в него. Девушка встала на колени лицом к статуе богини и зарыдала, горько с надрывом, ее губы шептали слова, неразличимые для слуха, но такие искренние, идущие от сердца. Круг на песке вспыхнул огнем и поднялся до самого потолка, огонь опал, но на его месте воздух как будто уплотнился и заискрился, чтобы никто не смел помешать таинству молитвы, а может даже и просьбы к Проклятой Матери. Девушка все говорила и говорила, слезы текли по ее лицу, не переставая, и в этот момент статуя засветилась. Девушка взяла кинжал, которым чертила круг, обеими руками и вонзила себе в сердце и уже не видела, как в пещеру вбежал старец с длинными седыми волосами, седобородый с морщинистым лицом и полными слез глазами. Так же она не увидела, как с постамента статуи сошла женщина с темной почти черной кожей, волосами цвета крови до земли и лиловыми без белков глазами. Женщина с материнской лаской провела по залитому слезами, но уже мертвому лицу девушки, шепнула что-то, и тело исчезло.

— Что ты забыл здесь, человек? — женщина приблизилась к старику и внимательно на него посмотрела.

— Верни мне ее, отдай обратно, умоляю! — старик с мольбой смотрел на Проклятую Мать и молился. Кому, он и сам не знал, лишь бы она согласилась, лишь бы отдала.

— Она — моя! Она сама пришла сюда, добровольно. И добровольно же принесла жертву, иначе пещера бы не пропустила ее.

— Она не знала, что творит. Она была безумна! — старик уже кричал, срываясь на визг.

— Нет, человек! Она не была безумна, она прекрасно понимала, что делает. И осознанно совершила это. — Голос забытой богини был холоден и сух, — а знаешь ли ты, старик, зачем она пришла? Знаешь ли ты, какое горе привело ее сюда? Ты ведь понимаешь, что обо мне знают немногие, да и те считают сказкой. А кто знает точно, побоится прийти сюда, потому что мое утешение для этих несчастных только одно — смерть. А она пришла, принесла добровольную жертву, и не одну.

— О чем ты? Какую еще жертву? — старик был сам не рад этому разговору, но внезапно осознал, что не все так просто. Что он упустил, где недоглядел?

— Она была беременна, старик! Я не вижу смысла в продолжение этого разговора, так что ты можешь идти. Двери скоро закроются. — Богиня развернулась и медленно пошла к постаменту.

— Подожди, прошу тебя! Скажи мне, что она попросила, за что отдала две жизни? — глаза старика лихорадочно блестели, руки тряслись. Казалось, что он сошел с ума.

— Мести, старик. Точнее она попросила отмщения, и она его получит.

— Велизар, что ты здесь делаешь? — Разнесся в пещере голос, и на освещенный лунным светом пятачок вышел человек. Это был мужчина лет тридцати на вид, худощавый, с аристократическими чертами лица, черными волосами, завязанными в хвост на затылке и голубыми глазами. Одет он был в темные брюки, приталенную куртку, а в руке держал дорожный плащ.

— Мастер, я пришел сюда за Элайей, но опоздал. Я не спас ее, Мастер. — Губы старика затряслись, из глаз полились слезы.

— Элайя, значит. Подожди меня снаружи, Велизар. Я хочу поговорить с леди.

Старик, тяжело шаркая ногами и опустив голову, медленно пошел на выход. Мастер рассматривал стоящую перед ним женщину с любопытством первооткрывателя, но заводить разговор не торопился.

— Мастер, значит. Ну — ну. — Богиня окинула пренебрежительным взглядом стоящего напротив мужчину и как бы для себя произнесла, — сколько вас сменилось за эти столетия и каждый последующий намного слабее предыдущего. И каждый мнит себя Мастером. Помню я первого Мастера, вот это был действительно сильный, умный и ловкий соперник. А какой хитрый. Если бы не он, то.... Впрочем, не важно. Что тебе нужно, Мастер?

— Мастер Элван де Кортон, Магистр первой ступени посвящения Высшей Академии Магии, председатель магического совета, леди.

— Как все серьезно — то. Ну что ж, разрешите представиться — Проклятая Мать, Забытая Богиня. — Богиня в открытую издевалась над мастером и даже не скрывала этого. И с интересом ждала ответной реплики собеседника.

— Вот оно что. И как малышке Элайе удалось разбудить тебя. Сам Первый Мастер заточил Проклятую Мать в статую. — Казалось, Элван говорит сам с собой.

— Боль, страх, отчаяние могут все, Мастер. Боль этой девочки была настолько сильна, что я не имела права не откликнуться. Что вы с ней сделали, Мастер, что сотворили с этим миром? — в глазах богини стояла грусть, легкая, но достаточно заметная.

— Что произошло, Забытая, что привело Элайю сюда?

— Почему ты спрашиваешь об том у меня? Ты ведь знал ее намного лучше.

— Я ее воспитывал с детства, обучал магии в Академии, был куратором и должен был стать свидетелем брачной клятвы через две десятины в храме. Но случилась беда: возлюбленного Элайи насмерть задрали волки в лесу на окраине империи, когда он возвращался из Гномьих гор с брачными браслетами, которые заказывал сам лучшему ювелиру.

— Как много ты не знаешь, Мастер, или делаешь вид, что не знаешь? Молодость ли твоя тому виной или глупость, я не знаю. Возлюбленного Элайи убили, но не волки. Это сделали люди, точнее нелюди. И она пришла ко мне, когда не нашла справедливости у других. Справедливость будет восстановлена, виновные наказаны. Слушай мои слова, Мастер и запоминай, ибо неведомо тебе то, что знаю я. Да будет проклят тот, с чьим именем на губах умирала Элайя, и не найти успокоения его душе ни в жизни, ни в смерти. Не держать ему на руках детей своих, не качать внуков и правнуков. Не быть ему отцом, дедом и прадедом пока мир этот стоит на твердыне своей. Да отвернутся от него боги мира этого и миров других и не найти ему прощения, пока я не решу что довольно, потому что жизнь была отдана добровольно и кровь пролита на алтаре моем. Да будет душа Элайи свободна от оков мирских, найдет она своего возлюбленного в круге перерождения, но никогда не вернутся они в мир этот. И придет в мир Зло великое, погрязнет мир в войне, не спасут вас боги ваши бессильные, ибо не смогли сберечь любовь чистую, чувства истинные. Да будет так, по Слову моему, по Воле моей. Тьма сгустилась в гроте, ветер поднялся непонятно откуда, задрожала земля. Мастер упал на колени, подполз к Проклятой Матери и взмолился:

— Забытая, ну как же так? Неужели ничего сделать нельзя и слова твои страшные исправить? — Элван был в ужасе, не мог поверить, что стал свидетелем предсказания на будущее.

— Хочешь исправить, значит. — Богиня удовлетворенно посмотрела на Мастера, — тогда ответь мне, знаешь ли ты, почему меня называют Проклятой Матерью? Почему святилища мои разрушены, а саму меня давно забыли?

— Нет. — Элван был уже и сам не рад, что затеял разговор с богиней, но и уйти без ответов не мог.

— Когда то давно, во времена расцвета этого мира, пришел ко мне его создатель и попросил присмотреть за новорожденным. Я тогда была свободна, путешествовала по другим мирам и его идея пришлась мне по душе. Сказал он тогда: 'Нарекаю тебя, Иридия, Антерой — богиней судьбы, даю власть вершить справедливость, карать и миловать по твоему усмотрению. Быть тебе старшей в пантеоне, чтобы младшие не вздумали играть с жизнями и судьбами, как смертных, так и бессмертных'. Многие века соблюдался завет создателя, а потом вашим богам стало мало места, захотели они моей власти и попытались заключить меня в камень. Но тут воспротивился мир, можно сказать, что я его вырастила, и свою мать он не позволил обидеть. Постепенно обо мне забыли, я могу уйти в любой момент куда захочу, но не уйду. Ко мне приходят такие как Элайя за утешением и местью. Когда больше некому помочь. И я с нетерпением жду, когда родится Воин, который отнимет у ваших богов власть и это время почти пришло.

— Забытая, а как же твое предсказание? Как все исправить и откуда придет зло, о котором ты говорила? — Мастер чувствовал, что время, отведенное на разговор, стремительно утекает.

— Зло придет из пустыни, которая в скором времени появится, а где, не скажу. Там спрятано кое-что вашими богами, но теперь и они не смогут это достать. Слушай же мое пророчество, смертный! Придет в мир Воин, сам вершащий свою судьбу и судьбы всех, кто с ним соприкоснется, и когда умрет и воскреснет он, тогда и решится жить этому миру или умереть. А теперь Договор, Мастер. Божественный Договор. Слишком многое ты узнал из того, что не дано знать смертным.

Мужчина и женщина взялись за руки и скрылись в пелене тумана, который появился неоткуда и исчез в никуда. А вместе с ним исчезли и двое, заключивших Договор. Не дано смертным знать такие тайны, ибо чревато....

ГЛАВА 1.

Я сидела возле костра, варила гречку с мясом и соображала, как быть дальше. Кругом шумел лес, ветерок ласково гладил волосы, закатное солнце пробивалось сквозь листья и окрашивало мир в красноватый оттенок. Мысли скакали в голове как стадо баранов. Ага, мои мысли — мои бараши. Здесь я примерно неделю, а где это здесь знает только одно коварное растение, которое хозяйки в соленья добавляют. Хрен, в общем. Вчера ходила на разведку и узнала, что поселений поблизости нет, никаких, примерно на протяжении пяти километров во все стороны. Дальше не рискнула заходить. С трех сторон лес, слева озеро. Замуровали. Живности дикой типа волков и иже с ними не видать, прыгают какие то полутушлики, то ли кролики, то ли тушканчики, птички поют, ягоды растут, только я их больше не ем. Еле откачалась после пробы, хорошо немного съела. До сих пор потряхивает, но хоть есть могу.

А все так хорошо начиналось. На работе попросила отпуск за свой счет на несколько дней, купила путевку на двоих в одно очень интересное место с походами, кострами ну и всей прочей атрибутикой бродячей жизни и...все. Ну, конечно, не совсем все, но поход пошел без меня. А дело было так: путевку я купила, отпуск взяла, парня своего обрадовала и побежала собирать сумку. Опыт походной жизни у меня большой, но не потому что люблю природу, а потому что ненавижу людей. Ну да, я — социапат, мне плохо среди людей, но за близких голову оторву. Что-то я отвлеклась. В общем, сумку собрала, продуктами, консервами, посудой запаслась и уселась ждать милого. Живу я на шестом этаже в квартире-студии, сама все переделывала своими ручками, чтобы место для тренировок было, да и не только. Зачем мне студия? А, так я ж танцовщица приватных танцев. Да, да, стриптизерша. Ну а что, тоже профессия, причем отлично оплачиваемая, на квартиру и ремонт хватило, еще и на хлеб с маслом. Подъезд, конечно, жуткий, ремонт все никак не доделают, на первом этаже какие-то обломки плит, куски арматуры торчат, зато потолки высокие и перила не налеплены друг на друга. Звонок в дверь оказался неожиданным, опять я задумалась, замечталась. Ну, не ходят ко мне гости, да и я ни к кому не хожу, так что когда слышу звонок в дверь, немного нервничаю.

— Привет! — Я была рада видеть своего парня. Мы видимся не особо часто из-за специфики моей работы: я работаю ночью, сплю днем, а он наоборот. К тому же я сама себе завидую, что достался такой красавчик под метр девяносто, шатен с короткими волосами (ежища мая), зелеными глазками, накаченным тельцем.

— Привет! Ты уже все собрала? — на мой уверенный кивок он подхватил сумку и пошел на выход, — гитару не забыла?

— Нет, конечно. За спиной. — Да, у меня музыкальное образование по классу струнные инструменты и хоровое пение, еще и хореография. Поэтому выбор профессии тоже немного музыкальный.

Так-с, электроприборы проверила, свет выключила, закрываю дверь и в путь. Опять какой-то гад выломал перила на моей площадке, ну как медом намазано. Не проходит и недели, чтобы не повредили что-нибудь. Вандалы, блин. Мой милый ждал меня ниже на один лестничный пролет и так улыбался. За такую улыбку можно полцарства отдать. А вообще мне повезло найти самостоятельного, самодостаточного человека при нынешнем потребительском отношении ко всем без разбора, да и по росту он мне подходит. Я высокая, метр восемьдесят, девушка, с шоколадного цвета волосами и черными глазами. У мамы были зеленые, но видно папины гены перебили. А что это мы делаем? А мы целуемся, оказывается, а я опять не в своей голове. Быстрей бы на природу, а то соскучилась жутко.

Внезапно что то изменилось: руки парня сжали мне плечи как тиски, он посмотрел мне в глаза, скривил губы в усмешке и швырнул меня назад. Там же нет перил, я разобьюсь! Полет, удар, боль, последнее, что я видела, как из моей груди торчит кусок арматуры. Темнота.

Очнулась я в лесу, вокруг шумели деревья такие огромные как корабельные сосны, только непохожие ни на одно мне известное растение. Рядом валялась моя походная сумка, а в паре шагов гитара. Вроде ничего не болит, никаких следов на теле не видно, блин, меня ж убили. Я обсмотрела каждый миллиметр своего тела, особенно грудь, но дыры от арматуры не нашла. Я живая — это хорошо, но неизвестно где и это плохо. Ладно, валяться хорошо, но надо найти место для ночлега, а то как то темновато становится. Взвалив сумку на одно плечо, а гитару на другое, я двинулась по тропинке, которая мелькала в зарослях травы и примерно через час вышла на полянку диаметром метров пять. Деревья с трех сторон обступали ее вплотную, а с четвертой было озеро достаточно большое и по виду глубокое. Интересно, а здесь водятся водяные или лешие? Сказки то я читала, да и в деревню к бабушке ездила. Помню, она всегда говорила:

— Вася (зовут меня так, Василя), никогда не забывай оставлять гостинец Лесному Хозяину, иначе не видать тебе покоя в лесу. Найдешь пенек и положи на него хлебца, сладкого чего-нибудь и молока. А если воду на пути встретишь, то Водного Хозяина поприветствуй, налей в чашку масло подсолнечное и вылей в воду. Брось в воду колечек несколько, бусы или браслеты. Русалкам подарки сделаешь и водяного заодно задобришь. Он за своих жен, невест и сестер обиженных что хочешь может сделать. А угодишь, так отблагодарит по-царски. Только не забудь слова заветные сказать, да разрешения попросить лесными и водными дарами пользоваться.

Пенек нашелся тут же, угощение я еще дома собрала на всякий случай. Хлеб черный бородинский, булочки, конфеты и бутылочка молока заняли свое место на пеньке. А теперь слова заветные, бабушкины: