КНИГА ВТОРАЯ.
Часть первая.
Глава 1.
Возвращение короля Годара.
Громадная пещера. Огненные знаки на потолке. Серебряные надписи на стенах. Диме смутно знаком этот язык. Маг смотрит на блестящие строки и бессмысленно улыбается, ритмично повторяя сладкозвучные, пьянящие слова. Перед глазами пляшут радужные точки, то сливаясь в блестящие всполохи, то взрываясь разноцветным фейерверком. "Какой приятный сон", — мелькает ленивая мысль.
"Всё правильно, мальчик. Взгляни на свой перстень", — звучит в голове вкрадчивый голос, и Дмитрий послушно смотрит на руку: металл плавится, впитываясь в кожу, камень выскальзывает из оправы, ударяется о плиты и, прощально сверкнув рубиновым светом, катится в темноту. Маг провожает его равнодушным взглядом и закрывает глаза...
Матёрый серебристый Волк тенью выскользнул из-за белоствольных деревьев, принюхался и стал подкрадываться к дому провидицы. Широкие лапы мягко и бесшумно ступали по росистой траве, чуткие уши ловили каждый подозрительный звук, шоколадные глаза блестели азартом. Подобравшись к крыльцу, зверь радостно оскалился, отряхнулся, и в тоже мгновенье входная дверь едва слышно скрипнула.
— Здравствуй, сынок. Я жду тебя.
Волк обиженно заскулил: "Всегда так! Хотел сделать сюрприз, но ты всё знаешь наперёд".
— Глупышка...
Провидица ласково погладила зверя по мягкой, влажной шерсти, и тот заурчал, жмурясь от удовольствия. На глазах Марфы выступили слёзы — с тех пор, как Артём вернулся из Камии, она, как ни старалась, не могла смотреть на него спокойно. Неизлечимое безумие сына разрывало сердце матери, да ещё провидческий дар нашёптывал, что исцелить страшный недуг способна только смерть. "Смерть..." — скорбно подумала магичка, и в душе шевельнулась безрассудная надежда — ночью у неё случилось видение. Короткое, но ясное и чёткое. Слёзы на глазах высохли, и Марфа потрепала разомлевшего от ласки Волка по загривку:
— Идём в дом, Тёма. Я напою тебя чаем. Или кофе?
— Кофе! — воскликнул Артём, мгновенно обернувшись человеком.
Почти бегом он влетел в гостиную, сбросил радужный плащ прямо на пол и плюхнулся в низкое кресло у камина. Марфа вошла следом, перед ней плыл серебряный поднос с тонкими фарфоровыми чашками и бронзовой изящной пепельницей. Провидица не любила запаха табака, но ей пришлось смириться с вредной привычкой сына. Артём одобрительно кивнул, взял с подноса чашку, а в пальцах задымилась длинная коричневая сигарета. Тонкие запахи дорого табака и кофе смешивались с тоскливым, пугающим ароматом безумия, и лишь огромным усилием воли женщина сдержала слёзы.
— Ты повзрослел, мой мальчик, — задумчиво проговорила она, обдумывая как начать разговор.
— А как же! — весело откликнулся временной маг. — Я стал искусным чародеем, правителем Лирии, а скоро ещё и женюсь. Пусть только Ника чуть-чуть подрастёт!
Артём глубоко затянулся, выпустил витиеватую струю дыма и растянул губы в радостной улыбке. Марфа со вздохом кивнула: сын улыбался, но его шоколадные глаза оставались скорбными и безжизненными.
— У меня было видение, Тёма, — тихо сказала магичка, словно боясь, что кто-то может подслушать.
Временной маг подобрался. Взмахом руки накрыл комнату защитным полем, наклонился вперёд, лихорадочно вглядываясь в лицо матери, и севшим от волнения голосом спросил:
— О Диме?
— Да. Он скоро вернётся, Тёма.
— Когда?
Артём нервно вертел в руках сигарету и смотрел в рот провидицы, точно опасался, что слова убегут, не достигнув его ушей.
— Я же сказала — скоро.
— Здорово! Где он появится?
— Ты слишком многого требуешь от меня, Тёма, — грустно улыбнулась Марфа. — Я видела только Диму. Он вернётся в Лайфгарм — это всё, что я могу сказать.
— Не густо, но всё равно спасибо, — проворчал временной маг, снял щит и поднялся: — Пойду, прогуляюсь.
Он подхватил с пола радужный плащ, накинул его на плечи и, не оглядываясь, покинул гостиную. Лёгким движением Марфа уничтожила поднос, чашки, пепельницу, перенеслась на балкон и вцепилась пальцами в деревянные перила: по дорожке стремительно нёсся огромный серебристый Волк. Теперь, когда сын ушёл, можно было не сдерживаться, и по щекам потекли слёзы. С каждым днём Артёму становилось хуже. Его всё чаще охватывали приступы бессильной ярости, и только Белолесье могло успокоить своего любимца.
Марфа смотрела, как, подвывая и мотая лохматой головой, Волк катается по мокрой траве, и пыталась убедить себя, что возвращение короля Годара принесёт сыну исцеление...
Ранним утром длинная вереница гномьих повозок выехала из крепости Краст и вдоль каменных склонов Инмарских гор направилась в Рогул. Торговцы пребывали в приподнятом настроении: они выгодно продали товары в Илисе, Вирэли и Литте и возвращались домой с приличным кушем. Мохноногие лошадки неторопливо ступали по пыльной дороге, полупустые телеги мерно поскрипывали, а гномы слажено распевали песни о родном Герминдаме.
Неожиданно песня оборвалась, возницы натянули поводья: из-за поворота показался худой высокий человек в ветхой, заношенной до дыр одежде. Длинные, давно не мытые волосы походили на стог полусгнившей соломы, свалявшаяся клокастая борода грязным комком била по тощему животу. Оборванец брёл по середине дороги, как чумной, и не собирался сворачивать в сторону.
Гномы недовольно загалдели, и Яков ван Дрейк, старшина обоза, поднял руку. Повинуясь молчаливому приказу, с головной повозки соскочил возница и ходко направился к бродяге.
— Эй, дед, сойди на обочину, нам нужно проехать!
Но оборванец никак не отреагировал на слова гнома, он продолжал идти, пока не наткнулся на лошадь, впряжённую в первую телегу. Ткнувшись в морду животного, бродяга застыл, похлопал глазами, попытался сделать шаг, однако, вновь столкнувшись с препятствием, замер и тупо уставился перед собой.
— Да ты пьян, приятель, — насмешливо воскликнул гном, но путник не ответил.
Мотнувшись из стороны в сторону, он сел в дорожную пыль у ног лошади и закрыл глаза.
— Здрасте, приехали, — с досадой проворчал возница и брезгливо коснулся тощего плеча: — Эй, вставай! Ты меня слышишь?
Бродяга покачнулся и, точно подрубленный куст, завалился на землю. Гном недобрым словом помянул всех его родственников и, склонившись, принюхался. Вопреки ожиданиям, вином от мужика не пахло.
— Больной, видать!
Ворча и переругиваясь, гномы слезли с повозок, столпились вокруг оборванца и вопросительно уставились на старшину. Яков ван Дрейк оглядел костлявую фигуру бродяги, почесал густую бороду и сокрушённо вздохнул.
— Не гоже оставлять больного старика на дороге. Грузите! Довезём до ближайшего постоялого двора и оставим на попечение хозяина.
Гномы перенесли босяка в повозку, подложили ему под голову скатанный плащ и прикрыли одеялами. Однако бедняга не хотел лежать спокойно. Он стонал и ворочался, порываясь встать, так что герминдамцам стоило большого труда удержать его на месте. Яков отвязал от пояса флягу, влил в болезненно кривящийся рот крепкого инмарского вина, и только после этого бродяга затих.
— Лежи спокойно, мы тебя не обидим, — мягко сказал ему старшина, забрался в повозку и устроился рядом с больным. "Главное, чтобы не заразный!" Яков ещё раз взглянул на измождённое лицо незнакомца и велел трогаться.
Колёса натружено скрипнули, и караван пополз по извилистой торной дороге. Возницы больше не пели. Появление больного немощного старика притушило веселье, и гномы молчали, словно опасаясь потревожить его сон. Тишина сморила ван Дрейка, и он начал клевать носом. И вдруг, на грани яви и сна, услышал тихое бормотанье. Сначала гном не понял, что слышит голос бродяги, а потом встрепенулся, навострил уши и разочарованно скривился: мужчина бормотал на неизвестном ван Дрейку языке.
"Откуда ты? Из какого мира занесла тебя судьба?" — хмуро подумал Яков, и тут незнакомец совершенно отчётливо произнёс:
— Стася...
Старшина вздрогнул и озадаченно взглянул на бродягу: лишь одна женщина в Лайфгарме носила это имя.
— Стася... — вновь прошептал оборванец и чуть громче повторил: — Стася...
Яков заволновался: "Неужели я накликал на нас неприятности?" Гном склонился над бродягой и пристально всмотрелся в грязное желтоватое лицо, постаравшись представить его без бороды и всклокоченных сальных волос.
— Вот те раз...
Ван Дрейк распрямился, опасливо глянул по сторонам, будто ждал, что из-за деревьев появятся бандиты, и закричал:
— Разворачивайтесь! Мы возвращаемся в Литту!
Странный приказ Якова застал гномов врасплох, но, непреклонная решимость в голосе, заставила безропотно развернуть повозки...
Три дня спустя гномий обоз достиг главных ворот Литты. В столице хорошо знали ван Дрейка, и его неожиданное возвращение вызвало множество недоумённых взглядов. Однако старшина их не замечал. Он решал сложную задачу: как лучше поступить — ехать прямиком во дворец или прежде схоронить ценный груз в укромном месте. Осторожность победила, и Яков велел гномам ехать в "Приют Мефодия", маленькую гостиницу на окраине Литты, хозяин которой был его старинным приятелем. А, главное, надёжным и неболтливым магом. Яков поручил помощнику устроить больного со всеми удобствами, а сам слез с повозки и зашагал к центру города.
Во дворце ван Дрейка приняли любезно, но на просьбу об аудиенции у правителя лишь развели руками: Артёма второй день не было в столице, и, зная его сумасбродную натуру, никто не мог с уверенностью сказать, когда именно он вернётся. Заручившись обещанием управляющего, немедленно сообщить о прибытии временного мага, Яков вернулся в гостиницу и стал ждать.
Артём появился во дворце вечером следующего дня, о чём управляющий немедленно известил старшину гномов, однако пробиться к правителю Яков не смог: временной маг провёл несколько дней с Ричардом и Валечкой, и ему требовалось время, чтобы прийти в себя. Но гном не отступил. Утром он вновь напомнил о себе, и, как оказалось, не зря. Проспавшегося Артёма заинтриговала настырность ван Дрейка, и в полдень он принял его в малом тронном зале.
— Что случилось, любезный ван Дрейк? Мы виделись неделю назад, и мне показалось, что вы остались довольны посещением Лирии, — позёвывая, поинтересовался маг, и Яков порадовался тому, что у переменчивого как ветер Артёма хорошее настроение.
"Есть шанс договориться!" — обрадовался гном и со степенной размеренностью, присущей всем жителям Содружества, ответил:
— Дело в том, что, возвращаясь в Герминдам, мы нашли то, на что Вам необходимо взглянуть. Окажите нам честь, правитель, посетите гостиницу "Приют Мефодия".
Артём плюхнулся в кресло рядом с троном Вереники, которое год назад установили специально для него, и закинул ногу на ногу:
— Что-то я не пойму, к чему столько таинственности, Яков. Почему вы не принесли это что-то во дворец?
— Слишком велика ноша, да и к чему привлекать внимание, — многозначительно ответил гном, но временной маг не уловил намёка.
К тому же мысль о том, что придётся куда-то идти, претила Артёму, и он мгновенно потерял интерес к посетителю.
— Ладно, — отмахнулся маг и встал, — зайду как-нибудь. Может, завтра, а ещё лучше, послезавтра.
Яков ван Дрейк раздражённо поморщился и, собрав мужество в кулак, металлическим голосом произнёс:
— Дело не терпит отлагательства, правитель. Если Вы не пойдёте со мной сейчас, мы незамедлительно покинем Литту. Думаю, в Инмаре или Годаре к нашей находке отнесутся более серьёзно.
Шоколадные глаза наполнились изумлением: ещё никто из лайфгармцев не решался ставить временному магу ультиматум.
— Звучит, как угроза, — заинтригованно усмехнулся Артём и почесал затылок: "Интересно, из-за чего весь сыр-бор? Может, и правда глянуть?"
Почувствовав близкую победу, Яков ван Дрейк приосанился и с напором добавил:
— Простите, правитель, но сейчас от Вас зависит судьба Лайфгарма. Вы должны пойти со мной!
Временной маг помялся, вновь почесал затылок, прикинув в уме, во что выльется убийство старшины гномьего обоза, и неохотно кивнул:
— Хорошо, посмотрим, что вы там притащили.
И вялость, словно дождём смыло — Артём бодро вскочил на ноги и понёсся к дверям.
— Скорее, Яков! — нетерпеливо воскликнул он, остановился и, чертыхнувшись, вместе с ван Дрейком переместился в "Приют Мефодия".
Небольшой, но уютный общий зал был забит до отказа, вокруг царили несусветный гам и суета. Но шум тотчас смолк — ремесленники и торговцы, купцы и вояки огорошено застыли при виде радужного плаща Смерти.
Временной маг насмешливо фыркнул и обратил вопросительный взгляд на ван Дрейка.
— На второй этаж, правитель, — с поклоном вымолвил старшина и указал на узкую обшарпанную лестницу.
— Как тебя угораздило забраться в такую дыру? — Артём поморщился и зашагал по скрипучим, истёртым сотнями ног ступеням. — Клоповник какой-то!
Яков ван Дрейк проигнорировал ворчанье мага. Он прошёл по слабо освещённому коридору, распахнул неприметную дверь и отступил в сторону. Временной маг с кислым видом заглянул в комнату: шкаф, два колченогих табурета, простая деревянная кровать. На кровати лежал странный, невообразимо обросший человек. Артём недоумённо покосился на Якова.
— Я говорил про него, — кивнул гном, и, мысленно выругавшись, маг шагнул в комнату.
Приблизившись к кровати, он взглянул на грязного, оборванного мужчину и едва не упал. Ухватившись за решётчатую спинку, задрожал как осиновый лист и непослушными губами вымолвил:
— Дима... — Маг накрыл комнату щитом и схватил друга за руку. — Дима!!!
Но Дмитрий не отреагировал на зов, он спал неестественным тяжёлым сном. Артём присел на край кровати, вгляделся в родное, с трудом узнаваемое лицо: желтоватая кожа, впалые щёки, бледные сухие губы: "Что с тобой, Дима?" И вздрогнул, услышав печальный голос ван Дрейка.
— Мы пытались лечить короля, но ничего не вышло.
— Спасибо вам, — с искренней признательностью прошептал временной маг и положил ладонь на лоб друга.
"Это я. Позволь мне помочь".
Артём не был уверен, что друг услышит, но к его огромной радости Дмитрий распахнул сознание. Увиденное ошеломило: Диму изводила беспрестанная жгучая боль, а сон был защитой, помогающей магу не сойти с ума. "Я вырву сердце тому, кто сделал это с тобой", — прошептал временной маг и попытался заглушить боль, но единственное, чего добился, вернул другу привычный вид. Артём всхлипнул от досады и хотел встать, но тут Дима открыл глаза и прохрипел:
— Больно.
— Знаю. Я хочу помочь, но у меня ничего не получается.
— Попробуй ещё.
Артём послушно сосредоточился, надеясь отыскать источник боли и устранить его, но никакого источника не было. А боль была.
— Я не понимаю, — жалобно протянул временной маг и, сметая собственный щит, заорал: — Валентин!
Солнечный Друг появился мгновенно.
— Вот чёрт! — выпалил он и, взглянув в искажённое мукой лицо друга, присвистнул: — Какая сволочь посмела сделать тебя наркоманом, Дима?
— Наркотики? — опешил Артём. — Что за бред? Ты уверен?
