Ловец Зеркал

Может, ты наяву

примерещилась мне,

или ты мне привиделась

ночью во сне

или старая лютня

о встрече с тобой

мне поёт -

и струна

отвечает струне?

Саид Акль (в переводе М. Курганцева)

Глава I

Сегодня снова увидел тебя во сне. Ты улыбалась, мило и непринуждённо. Будто бы всю жизнь только этим и занималась. Твой образ, подернутый нечёткостью и размытостью, будил во мне странное чувство. Любовь? Может быть. Правда, я до сих пор так и не узнал, как можно полюбить сон...

Сон N1

Я увидел его под утро, уже, когда собирался вставать. Я выключил прозвеневший будильник и лёг полежать ещё несколько минут. И уже даже не заметил, как снова заснул...

Остановка, стеклянная, удлинённая. Никого нет, только тихо моросит дождь. Утро совсем ещё раннее, около шести часов, машин тоже нет. Асфальт сухой, странно, правда, это только сон, поэтому всё можно списать на причуды моих мозговых клеток. Я стою под навесом, слышу, как шелестят капли по стеклу и смотрю в сторону, откуда должен прийти мой автобус. Мне ужасно грустно, не знаю почему: от этих моросящих капель или оттого, что нет людей вокруг. Оглядываюсь в своём черно-белом пространстве и не нахожу ничего нового — это место мне знакомо. Почти каждый день я выхожу на такую же пустую остановку возле своего дома и сажусь на первый из автобусов. Он выезжает из утреннего тумана, всё ещё сонный и медлительный, водитель не скрывая зевоты, открывает мне дверь и кивает, здороваясь. Я захожу, сажусь на первое сиденье, за водителем и открываю книгу — люблю читать по утрам...

Но сейчас я просто стою, вслушиваясь в дождь, и жду его. Тумана нет, дорога просматривается отлично, но время ведёт себя странно. Смотрю на свои часы и вижу, как стрелка вращается по циферблату с бешеной скоростью: часы стремятся соскочить со своей орбиты. Наверное, за эти несколько секунд на моих часах проходит несколько дней...

Оборачиваюсь на шаги. Зонт довольно-таки красивый, с японскими иероглифами на рукоятке и рыбками, плавающими по его мокрой поверхности. Девушка подходит к стеклянной остановке и смотрит на меня: у неё большие, красивые и широко открытые глаза — она совсем не похожа на японку. Я тону в омуте этого взгляда, он завораживает и лишает силы, берусь за стеклянную стенку и отвожу глаза. Она медленно стряхивает зонта брызги и достаёт зеркальце: поправляет волосы и краем глаза смотрит на мою реакцию. Я пытаюсь что-то сказать, но ком в горле и этот воздух, который внезапно уплотняется, мешает мне это сделать. Я пытаюсь подойти к ней, но не могу сдвинуться с места. Она недовольно хмуриться, смотрит на меня ещё раз так, словно, я её старый друг и так нагло игнорирую её. Я не понимаю того, что происходит — сон приобретает краски. Она поворачивается ко мне спиной — вижу, что на её красном плаще, синим, вышито моё имя. В удивлении, я окликаю её, но из моего рта не доносится ни звука. Она открывает зонт и выходит на встречу моросящим каплям и подъезжающему автобусу. Водитель другой, не тот, что обычно, он даже не собирается приветствовать меня. Наверное, ему всё равно сяду я в его автобус или останусь стоять на промокшей остановке. Пытаюсь сделать шаг, но воздух всё ещё не даёт мне этого. Смотрю, как автобус закрывает створки своих дверей и увозит её по сухой дороге. Она подходит к заднему стеклу и машет мне рукой, а я лишь силюсь помахать ей в ответ...

Я запоминаю каждое её движение, мне кажется, что я знаю всё про неё, и когда воздух отпускает меня, я лишь в бессилии бью по стеклу.

От звука бьющегося стекла я просыпаюсь и сквозь зашторенные веки вижу осколки стакана, куда я наливаю воду, если вдруг мне ночью захочется пить. Я называл его "ночной стакан" — видимо непроизвольно задел его рукой, когда слишком вошёл в роль своего сна. В моих мыслях всё ещё присутствует её лицо. Я вглядываюсь в свою память и пытаюсь подобрать ей имя: на языке вертится несколько имён, но очень сложно выбрать нужное. Сон блекнет, когда я окончательно раскрываю глаза. Когда я смотрю на будильник, понимаю, что уже опоздал. Встаю и иду звонить на работу. За время пока я дойду до телефона необходимо придумать какое-то объяснение моего отсутствия...

Сижу и смотрю на небо. Мне нужно написать новую статью, но настроения нет. Я всё ещё думаю об этом сне, почему-то мне хочется вернуться туда, на эту застеклённую остановку. Мне хочется, чтобы время остановилось и я снова оказался там, в своём удивительном сне. Мне хочется вернуться к ней.

Небо напоминает мне о времени, когда я стремился жить ради жизни, а не ради чего-то другого. Оно напоминает мне о детстве. Речка и удочка в руках. Долгие часы ожидания и, наконец, долгожданный улов. Бьющееся живое тело в твоих руках, в твоей абсолютной власти. Ты понимаешь, что распоряжаешься чужой жизнью, и от этого на мгновенье становится страшно. Но потом руки снова обретают твёрдость, а взгляд уверенность и ты выпускаешь рыбу в ведёрко, которое принёс с собой. Она движется по кругу, пытаясь найти выход из новой жизни, которую ты создал для неё, не понимая, что всё уже решено заранее, и что это ведёрко, последний оплот её свободы, перед уходом в вечерний обед или живительную уху, которой так приятно закусывать алкогольные напитки...и так каждый раз. Когда ты держишь в руках чью-то жизнь, когда всё зависит только от тебя очень сложно сделать выбор, поднять большой палец вверх и наживить ещё одну корочку хлеба. Я смотрю на блики на воде, которые оставляет мой поплавок и пытаюсь думать, что во всём виноват лишь ветер. Вслушиваюсь в шорох камышей и вдыхаю речной воздух, с небольшой примесью болотной тины и растворяюсь в природной гармонии, опускаюсь до первобытного уровня, превращаюсь в охотника, ждущего свою добычу. Пытаюсь не думать, что каникулы кончатся, и придётся возвращаться в город, где тебя ждут учебники, новые школьные дисциплины и детские разочарования. Я хочу остаться здесь, освободится от ответственности. Но я не властен над этой жизненной причудой и приходится лишь послушно идти у неё на поводу. Я снова перебрасываю удочку, меняю усталого червяка на более живого и аппетитного, пытаюсь соблазнить рыбу этой нехитрой канителью. Внимательно смотрю на поплавок, не двигаюсь, задерживаю дыхание в ожидании поклёвки — я могу сидеть так часами, лишь изредка разминая затёкшие ноги и меняя наживку. Если я добьюсь своего, то все эти усилия будут потрачены не напрасно. Детское желание добиться своей цели терпением и собственным усилием похвально, но во всём этом есть что-то ещё: характер, желание сквозь стиснутые зубы возразить, встать на гречку и простоять там хоть весь день, глотая слёзы и не прося прощения. Воля, собранная в кулаке и взгляде, который ты никогда не отведёшь первым.

Поплавок дёргается, совсем чуть-чуть, практически незаметно, но я сразу же напрягаюсь и смотрю на него, рука дрожит от напряжения и долгого ожидания, но я заставляю её успокоится. Он дёргается ещё немного, с каждым разом всё больше и больше погружаясь под воду. Я жду — ещё немного, теперь после часов ожидания не хочется потерять добычу. Дыхание учащается, а глаза горят возбуждённым огнём — поплавок медленно идёт вправо. Потом всё быстрее и быстрее: повело. Я подсекаю, одним простым движением, и вытаскиваю рыбу на поверхность. Удочка прогибается: рыба попалась не самая маленькая, теперь главное не упустить в самом конце. Ловлю рукой бьющееся тело со стальными боками и вытаскиваю застрявший в жабрах крючок. Не самое приятное, что могло бы быть: теперь долго она не проживёт. Бросаю её в ведро, в котором она сможет прожить несколько последних кругов своего жизненного пути и, довольный, выбрасываю пожёванного червяка. Насаживаю нового, и снова терпеливо забрасываю — хочется добиться солидных результатов. Сливаюсь с ветром и камышом, вытираю о штаны, пахнущие тиной и рыбой, мокрые руки и беру удочку покрепче. Здесь я наедине с ними, они мои единственные соперники и всё зависит лишь от моих возможностей и умения, здесь нет препятствий и хитрых уловок (разве что только с моей стороны). Я смотрю на рыбу в моём ведре — она всё ещё не может поверить, что она несвободна, она тычется в стенки и глотает воздух своей реки, запах которого ещё живёт в уголках этого ведра. Она отказывается верить, что у неё больше нет будущего. Мне становится жаль её, именно в этот миг. Я складываю удочку и сматываю лёску, выбрасываю мокрого червя и выпускаю его неиспользованных соратников. Я оканчиваю рыбалку, позволяю им жить в этом мире. А потом я, выпуская её, смотрю, как она мигом уносится в спасительную тьму водорослей, и споласкиваю ведро. Потом мою руки и встаю, окидывая последним взглядом место своей охоты — всё в норме, просто пора идти домой...

Последний поцелуй, и ты

ушла в мечты.

Туда, где даль со всех сторон

уходит он.

И на корме сигнальный свет

сошёл на нет.

Вольфганг Борхерт (в переводе В.Куприянова)

Глава 1

Клайв стоял на крепостной стене и всматривался в неспокойную даль. Гроза надвигалась медленно и бескомпромиссно. Он вытянул вперёд руку и посмотрел на мелкую дрожь, которая встретила его смелое движение. Следствие недавней травмы давало себя знать: теперь лишь серьёзные тренировки могли вернуть ему былую форму. Воин покачал головой и снял шлем, ветер приятно холодил мокрые, вспотевшие волосы: ему хотелось избавиться от ощущения этой постоянной тяжести в голове, но он не знал, как это сделать. Гроза была уже совсем близко — воздух изменил свой вкус и травма начала напоминать о себе всё мучительнее и болезненнее.

Он спустился по винтовой лестнице во двор. Там было всё спокойно, только собаки лаяли в ожидании непогоды. Клайв мельком взглянул на её окно: она стояла и смотрела на него. Пауза ожидания и миг теплоты, которая повисает в воздухе, находя отклик в душах. Он почтительно поклонился принцессе и продолжил свой путь. Краем глаза воин увидел, как она улыбнулась ему...

Это началось около месяца назад, возможно, тогда, когда он увидел её в первый раз. Тогда Клайв ещё был одним из тех странствующих рыцарей, которые ищут приключений и пикантных любовных историй. Он ехал возле красивого озера на коне, которого подарил ему отец. Клайв немного проголодался и собирался остановиться и перекусить: походная сумка была полна снедью, которую он заработал, когда немного подсобил плотнику в его нелёгком труде. Конь вёл себя очень смирно, наверное, поэтому его и прозвали Бурей, словно в отместку за характер. Озеро манило чистой прохладой, и Клайв даже подумал, что выкупаться перед едой будет не плохой идеей. Он подъехал к самой воде, позволив животному утолить жажду. Соскочив с коня, воин размялся и снял нагрудный доспех — дышать стало сразу же легче. Набрав в шлем воду, Клайв припал к прохладе и удивился вкусу этой воды: она напоминала ему о доме, точно такая же вода текла в его колодце. Он сделал ещё несколько глотков и потом разделся. Солнце нежно грело спину, когда он входил в воду. Пугливые рыбы разбегались под его ногами, а он заходил всё дальше и дальше, нырнул, не закрывая глаз. Подводный мир, размытый, нечёткий, захватил его. Он делал несколько сильных взмахов и выныривал, и так несколько раз. Тело наполняла непонятная энергия — казалось, что это озеро, огромная батарейка, которая делиться с тобой своим зарядом. Выйдя на берег, Клайв почувствовал себя прекрасно, словно после нескольких часов здорового сна — отдохнувшим и довольным. Конь мирно щипал траву и рыцарь снял с него седло, чтобы животное немного походило налегке. Расстелив покрывало, он разложил на нём продукты, в алфавитном порядке, чтобы ничего не забыть. Так учил его отец: раскладывай вещи в алфавитном порядке — тогда ничего не забудешь...Клайв отпил из фляги красного вина, воду во флягу наливать было как-то не принято, а дешёвую бурду не позволяла юношеская гордость, поэтому он останавливался на среднем варианте: неплохое вино, не слишком дешёвое, но и не баснословно дорогое. Приличное. Хлеб, ржаной, свежий, его пекла жена плотника, на нём ещё чувствовалось тепло её рук. Домашний сыр, несколько кусков жареного мяса, яйца — намечался королевский обед.

— Сегодня ты встретишь её...— прозвучал голос возле его уха...

— Что? — Клайв оглянулся, но никого не увидел.

— Ты жаждал приключений? — голос удалялся...

— Да, — он отвечал осторожно, рукой нащупывая верный клинок.

— Я здесь! — голос прозвучал прямо у него за спиной.

Клайв обернулся. Маленькая девочка смотрела на него расширенными, удивлёнными глазами. Изучала его.

— Кто ты? — спросил он.

— Это не важно, — девочка взяла его за руку. — Главное кем ты хочешь быть. Сегодня у тебя будет возможность выбирать.

— Откуда знаешь? — недоверчиво спросил он.

— Я много о тебе знаю? Ты мечешься от ночных кошмаров и ведений. Ты просыпаешься в холодном поту, потому что ты ищешь, всю жизнь ищешь что-то главное, ради чего стоит умереть. Ты ищешь подвиг, достойный тебя. Но потерпи, и он найдёт тебя сам.

— Я не ищу смерти.

— Все герои не ищут её, она сама находит их. Это единственная поблажка, которую она делает для них.

— Что будет сегодня?

— Сегодня ты спасёшь, чтобы навсегда потерять себя. Ты исчезнешь от холода, но никогда ты не добьёшься ответной теплоты. Ты будешь бороться всю жизнь и пойдёшь ради этого своего желания на всё. Пройдёшь множество испытаний, обретёшь друзей, потеряешь близких тебе людей. Ты поумнеешь, наберёшься мудрости. Победишь, но принесёт ли тебе это счастье?

— Неужели уже ничего нельзя изменить? — Клайв смотрел, как у девочки меняется цвет глаз.

— Я редко ошибаюсь, — девочка загадочно улыбнулась. — Но лишь в самом конце пути у тебя будет развилка. Вспомни тогда, то, что будет нужно тебе, будет находиться у тебя под руками. Тебе лишь нужно будет открыть глаза...

— Я запомню, — Клайв задумчиво сжал меч. — Мне следует поблагодарить тебя?

— За предсказания не благодарят, а то они не сбываются...— улыбнулась девочка.

— Неужели? — удивился он.

— Шутка, — малышка присела рядом с ним. — Можно мне поесть с тобой?

— Конечно, — Клайв протянул ей лучший кусок мяса, — ешь, чтобы росла лучше.

— Смешной ты, — сказала она и растворилась в воздухе. Клайв так и застыл с куском мяса в руке. Он оглянулся, протёр глаза жирными руками и потом отпил ещё немного из фляги. Ничего не поменялось. Откусил мяса и принялся сосредоточенно жевать, заедая яйцом и сыром. Он даже и представить себе не мог, что такой голодный...