Моя любимая заноза

Моя любимая заноза

Пролог

Надя Полякова стояла у дверей загса и не знала о чем говорить с человеком, который еще вчера был ее мужем, а сегодня грубая тетка вдруг объявила их брак расторгнутым. Вот так просто, сухим казенным языком. Им даже не дали время на примирение, как это делали с другими парами. Детей и общего имущества нет, поэтому достаточно было оплатить госпошлину, и — свободны.

— Надь, ты это самое, не реви только. Я как бы ни тот, кто тебе был нужен и все такое. — Фраза вышла насквозь фальшивой и казенной. Надя это понимала, но возражать не было сил.

Тощий, сутулый парень в облегченной дубленке, пошарил в кармане и протянул девушке носовой платок. Дубленку эту она купила ему год назад, в кредит. Потому как зарплаты не хватило бы на подобную роскошь, а в осенней куртке в мороз не разгуляешься.

— Не реви, слышишь. На вот, утрись.

Надя посмотрела на предложенный платок, перевела взгляд на смущающегося отчего-то Лешку. Слез не было совсем, а поплакать надо. Неудобно как-то, все же развод, да и Лешка вон платок пихает. Она взяла протянутый кусочек ткани и приложила сначала к одному глазу, потом к другому. Подумала немного и на всякий случай высморкалась в него. После чего машинально сунула платочек в карман, не обратив внимания на протянутую руку своего, теперь уже бывшего, мужа.

— Я тогда пойду, Надь. — Засуетился Лешка. — На неделе за вещами заеду. Сам или Пашку пришлю. Позвоню предварительно. Договорились?

Она кивнула и потянулась застегнуть верхнюю пуговицу на его дубленке. Привычка.

Пуговица, болтавшаяся на одной ниточке, осталась у нее в руке, и Надя мысленно отругала себя за то, что плохо ухаживала за мужем, вот он и решил от нее уйти. Ведь хороших жен мужья не бросают. Хорошим дарят цветы и носят на руках, читают стихи и поют серенады под балконом.

Лешка принес ей цветы только однажды. Правда вручить так и не смог, потому как оказался в отделении полиции, откуда Наде его пришлось забирать

— Надюха, я так рад, что ты за мной приехала, — улыбался пьяный Лешка, протягивая ей помятые тюльпаны, — я ведь к тебе мчался на крыльях любви, а эти меня схватили и притащили сюда. Вот ведь коршуны.

Лешка сжал губы и сощурил глаза.

— Гражданочка, — обратился к ней один из полицейских, — это ваш муж?

Она кивнула и робко поинтересовалась, за что его сюда забрали.

— Рвал цветы на клумбе возле здания администрации и нецензурно выражался об органах местной власти, — отрапортовал служитель закона, — хорошо бы его подержать у нас пятнадцать суток, но так как это было впервые, обойдемся только штрафом.

Тюльпаны Надя в тот день так и не получила, их изъяли как вещественное доказательство. А Лешка с того самого дня больше не пил, но и цветы дарить перестал.

Говорят, к хорошему быстро привыкают. Надя привыкнуть не успела, потому согласиться или поспорить с этим выражением не могла. Она вообще не успела очень многого. Не успела разлюбить, не успела возненавидеть и самое главное не успела понять, когда же она вдруг из милой и нежной превратилась в "ты мне всю жизнь испортила"? Они и прожили-то вместе с Лешкой всего два года. Разве два года это вся жизнь? Только случилось то, что случилось. Однажды Лешка вернулся домой с работы и сказал, что хочет получить развод. Именно тогда прозвучало это страшное:

— Ты мне, Надька, всю жизнь испортила!

Она растерялась и не знала, что ответить. Робкое блеяние не произвело никакого эффекта, муж ее даже не расслышал.

А ведь Лешкина мама всегда говорила, что причины всех бед в самой Наде, потому она не стала скандалить и выяснять отношения, а просто постелила себе на диване.

А теперь он ушел. Надя еще долго смотрела вслед удаляющейся фигуре и все не могла понять, что происходит у нее внутри. Было немного грустно от того, что придется встречать Новый год в одиночестве. Еще она забыла покормить кота, и тот теперь наверняка перевернул половину кухни, как поступал всякий раз, когда его кошачьи права ущемлялись.

А еще было очень холодно. Но это не тот холод, о котором пишут в женских романах, мол, душа покрылась льдом, а сердце сковали морозные узоры. Вовсе нет. Продрогла она до самых костей из-за тоненького пальто, которое совсем не согревало. Можно было бы купить новое, но тогда придется влезать в долги...

Постаравшись, Надя смогла извлечь из ситуации и плюсы. Теперь можно сэкономить на подарке и лечь спать пораньше, сразу после боя курантов. Не придется строгать оливье, который так любит Лешка, но совершенно не переносит она сама. Да и без нового пальто она вполне обойдется. Живет Надя в двух шагах от работы, супермаркет, куда ходит за продуктами, расположился на первом этаже ее дома, да и Лешка вот ушел...

Пришлось признать, что плюсы у нее получились хилые, больше похожие на кресты.

Улица вдруг поплыла у Нади перед глазами, щеки залило жаром, а в носу немилосердно защипало. Плакала она очень редко. Для нее это было почти роскошью. И порой Надя завидовала девушкам, которые могли запросто разрыдаться, дабы выпросить у любимого новую шмотку или просто напомнить лишний раз о своей слабости и необходимости в защите.

Папа постоянно твердил, что дочь военного не имеет права распускать нюни по пустякам. Правда, не уточнял при этом, когда все-таки можно поддаться слабости. Папа давно умер, а слова его навсегда засели в памяти. И как Надя не старалась, уже не могла ничего изменить.

Но вот сейчас она была почти готова отступиться от навязанных убеждений и расплакаться прямо здесь. У нее есть веская причина: развод. И вообще на душе гадко. Но как она не старалась, ничего не получилось. Только рот кривится, как у грустного клоуна. Вон, какая жуткая физиономия отражается в стеклянной двери. Поддавшись неведомому порыву, Надя показала отражению язык, а оно в ответ покрутило пальцем у виска.

Надя зажмурилась и потрясла головой, а когда открыла глаза, отражение уже не строило ей гримасы, а смотрело грустными глазами. Наверное, сочувствовало. От него ведь тоже ушло отражение Лешки. Значит, теперь будут грустить вместе.

— Как бы в психушку не загреметь с такими мыслями, — вслух сказала Надя и посмотрела на отражение еще раз. Ничего нового не увидела.

Надя никогда не считала себя красавицей, а окружающие как-то не спешили переубедить девушку в обратном. Она и сама понимала, что хвастать особо нечем. И понимание это висело над ней персональной грозовой тучей, которая время от времени выпускала в темечко молнии самоуничижения и горькой жалости к собственной персоне.

Надино тело перестало расти и трансформироваться в шестнадцать лет. К тому моменту она имела плоскую грудь, костлявую попу и тощие куриные ножки. Прошло еще десять лет, но ситуация особо не изменилась. И каждый раз, подходя к зеркалу, Надя видела одно и то же: тощий подросток с глазами уставшей лошадки, которую кормить уже накладно, а пристрелить все еще жалко. Всю свою сознательную жизнь она боялась, что на этакую красоту вряд ли кто-то позарится. А упрямые факты доказывали, что она не так уж и далека от истины.

Поэтому никто из мужчин так и не задержался в ее жизни надолго, пока не появился Лешка.

Неизвестно какие струны он задел в девичьей душе, но сердце Нади затанцевало румбу и девушка поняла, вот оно — ее счастье. Это уже потом она рассмотрела в Лешке всего лишь пародию на прекрасного принца, а мысль, что страх остаться в старых девах был принят за чистую любовь, гнала прочь. К тому же Лешка уже через полгода позвал ее замуж. До него о свадьбе никто даже не заикался.

И вот теперь она стояла на пронизывающем до костей ветру и держала в озябшей руке пуговицу, все, что осталось от разбитого семейного счастья.

Надя укуталась в пальто, надеясь хоть немного согреться, и пошла прочь. А из-за стекла на нее смотрела удивленная девушка, которой она пару минут назад показывала язык.

Глава 1

Про обиженную невесту и резиновую грудь

Максим Макаров сидел в своем кабинете и в спешке докуривал сигарету. Конечно, ему давно уже не нужно скрывать пагубную привычку, но этот страх быть застигнутым с сигаретой придавал азарта.

Максим до сих пор так и не смог понять, какое удовольствие люди получают от курения, но привычка укоренилась, и избавиться от нее никак не получалось. В юности это было баловством, потом показателем "крутизны" перед девчонками, а теперь стремительно гробило его здоровье. В какой-то момент Максим решил, что сможет легко бросить курить, но уже через пару дней понял насколько ошибался. Не помогала в этой борьбе не только сила воли, коей Максим мог гордиться, но и растиражированные средства. Чудодейственные пластыри, никотиновые пастилки не давали того эффекта, что обещала реклама. Более того, как только молодой человек начинал очередной курс лечения, к нему во сне приходила странного вида женщина, похожая на продавщицу из сельмага. Одетая в синий халат из грубой ткани, поверх которого был накинут фартук, заляпанный жиром. Женщина улыбалась, показывая крупные желтые зубы, в которых сжимала толстую сигару и подмигивала Максу. После чего вынимала сигару изо рта, зачем-то вытирала руки о фартук и хриплым голосом говорила:

— Напрасно стараешься, милок. Никуда ты от меня не денешься.

Смех, похожий на воронье карканье, звучал в ушах даже после пробуждения.

Макс так и не смог привыкнуть к кошмару и всякий раз, просыпаясь с криком, бежал на кухню и жадно закуривал. Только тогда колотившееся как отбойный молоток сердце успокаивалось, а ночная гостья не появлялась до следующей попытки избавиться от вредной привычки.

Да и как здесь не закурить, когда дел невпроворот, а еще Лиза затеяла свадьбу. Он просил ее перенести все на январь, когда схлынет праздничный ажиотаж и появится возможность взять целую неделю отпуска. Неужели она не понимает, что перед Новым годом в агентстве по организации праздников самая горячая пора и сотрудники носятся, словно ужаленные? И что за средневековье в голове современной девушки?

— Макс, — растягивая гласные ныла Лиза, сидя недавно в его кабинете, — я дала себе обещание, что выйду замуж до Нового года. По восточному гороскопу следующий год для меня неудачный, одинокие овцы так и не найдут своего барана. Только не смотри на меня так, я по китайскому календарю — овца. Мне уже двадцать три года и я не хочу остаться в старых девах из-за каких-то там китайцев. Ну, Макс! Ты меня не слушаешь?

Максим просматривал сценарий для корпоратива клиники пластической хирургии и ему уж точно было не до восточных календарей. Костюмы не готовы, актеры не подобраны, а сам праздник через три дня. Сказать, что он зашивался, значило бы не сказать ничего.

— Макс! — Лиза захлопнула крышку ноутбука, едва не ударив молодого человека по пальцам и уселась на край стола, гневно сверкая глазами, — кто тебе дороже, я или твоя работа?

Максим не любил этих дешевых спектаклей ни в своей работе, ни тем более в реальной жизни. Но он любил Лизу, и приходилось сдерживаться, притворяться, что все в порядке. Поэтому он встал, обошел стол и, обняв девушку за талию, притянул к себе.

— Осторожно, платье не помни, — хихикнула она, однако, не особо сопротивляясь, — мне еще на маникюр идти, не хочу выглядеть, как лохушка. Ну так что скажешь?

— Лиз, — мы не успеем расписаться до тридцать первого декабря, это обсуждалось много раз. — Макс потянулся губами к мочке ее уха, но девушка его оттолкнула.

— Что за глупое слово "расписаться"? У нас будет свадьба, самая роскошная в городе. Все обзавидуются, какой ты у меня красавчик. Помнишь то платье, что я тебе показывала? Его могут привезти хоть завтра.

— Лиза, это мы тоже обсуждали, — Максим вернулся на рабочее место и открыл ноутбук, — платье слишком дорогое. Зачем огромные деньги за наряд, который ты наденешь только один раз? Выбери что-то подешевле.

Девушка раскрыла рот, но так и не смогла его закрыть. Она смешно двигала пухлыми губами, словно ей не хватало воздуха.

— Как это подешевле? Что значит подешевле? — Она, наконец, справилась с эмоциями. — Ты что, считаешь меня дешевкой? Макс, да свадьба бывает один раз в жизни!

— Не перегибай палку, дорогая! — На последнем слове он сделал особый акцент, — ты в любом платье будешь выглядеть принцессой, а это действительно дороговато. Я все же не олигарх. Это первое. И свадьба у тебя уже была — второе.

Девушка побледнела. Она склонилась над столом, отчего вырез на ее платье стал неприлично откровенным, и уставилась в глаза Максиму, точно пыталась прожечь в нем дыру.

— Ты попрекаешь меня моим прошлым? А ведь мы договорились никогда не вспоминать о бывших. Кто не делает ошибок в юности? Тогда я была совсем наивной. Неужели я не заслужила прощения теперь?

Макс сглотнул слюну и ослабил галстук.

— Лиз, не начинай. Прошу тебя. У меня и без того голова кругом.

Девушка прошипела нечто нечленораздельное и пулей вылетела из кабинета. Ровно через минуту у Максима завибрировал телефон, на дисплее отразился номер Лизы.

— Да, дорогая, — вздохнул он.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — Всхлипнула трубка.

— Извини, дорогая. Я люблю тебя.

— Это всё?

— Я никогда не буду ревновать тебя к прошлому.

— И?

— И никогда не напомню об этом разговоре.

— И?

— И ... всё. Я люблю тебя, — неуверенно добавил Максим.

— А платье?

— Лиза, платье слишком дорогое. Эти деньги можно потратить на путешествие.

— Я все поняла. Прощай, Макс. Свадьба отменяется. — Пафосно сообщила трубка.

— Лиза, не горячись.

Последние слова он сказал в тишину.

Макс отложил телефон в сторону и продолжил работу. Подобные разговоры случались с периодичностью в пару дней, а настроение у Лизы скакало, как кардиограмма у гипертоника. Сценарий был всегда один: он просил перенести свадьбу на вторую половину января, Лиза возмущалась и кричала, что свадьба отменяется. Вечером Максим приходил домой с цветами и шампанским, выслушивал ее обиды и обвинения в его черствости, после чего следовало бурное примирение в спальне. И ради этого Максим готов был терпеть выходки взбалмошной невесты.

Максим не понимал, почему все носятся с Новым годом, как курица с яйцом? Что за традиция отмечать смену цифр в календаре, да еще с таким размахом? Воспитанные, образованные люди вдруг превращаются в безумных зомби, осаждающих магазины подарков и супермаркеты, закупаются продуктами, словно завтра война или конец света. Хорошо еще, что апокалипсис, который все с ужасом ожидали пару лет назад, прошел. Максим еще помнил ту истерию, нарастающую с приближением назначенной даты. Какие-то индейцы в незапамятные времена начали вырезать на камне календарь, но по неизвестной причине остановились. Им просто надоело, или камень закончился, а люди буквально сходили с ума. Макс решил, что лишился рассудка вместе со всем миром, когда его постоянный заказчик, сорокалетний владелец мясокомбината, у которого день рождения двадцать второго декабря, вдруг попросил перенести все на двадцатое.