|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
1.
"Имоджен Беркли
1922 — 1948"
"Гарри Лоуренс
1920 — 1948"
Я смотрел на свою могилу и никак не мог понять, что чувствую. Страх? Обиду? Отчаяние? Покой?
Да, пожалуй, в кладбище было что-то успокаивающее. В аккуратном его подстриженном газоне, залитом солнцем и словно зовущем прилечь, в ровных рядах надгробных плит... Впервые за много месяцев я ощутил во всем теле странную безмятежность.
Несколькими сотнями футов правее была многолюдная 37-ая. Гудящая клаксонами, кричащая газетчиками и уличными торговцами.
А здесь царила тишина.
— Здравствуй, Джен... — мой голос был чужд этому месту. Хриплый, режущий слух. За последнее время он изменился.
Все изменилось. Стало совсем другим...
— Джен, я принес тебе цветы. Ты, наверное, сейчас улыбаешься... Ты столько раз просила купить тебе цветы, а я сделал это лишь... сейчас.
Я положил букет у плиты с ее именем.
— Георгины, как ты хотела... — я не удержался и прикоснулся к надгробию. Холодный гранит — в нем не было ничего от моей Имоджен. Только замерзающий равнодушный камень.
А чего я хотел...
Каждая из этих могил была кратким пересказом чьей-то жизни. С неистово бьющимся некогда сердцем и устремившейся к недостижимым пределам душой. А сейчас... Имя, фамилия, восемь цифр. Иногда короткая надпись.
— Джен... Если бы я мог... — горло сдавило, и вязким комком внутри застряли опоздавшие слова.
2.
Я помню...
Мигающую вывеску кинотеатра иссекают струи дождя. За окнами фойе темно, и лишь проносятся вдоль полупустой улицы размазанные огни фар.
— Ты готова?
Джен прихорашивается у широкого, во всю стену гардероба, зеркала.
— Harry-Harry, — начинает она напевать под нос. — Harry likes to hurry...
Меня невольно распирает от улыбки:
— Пойду, попробую поймать такси.
— Хорошо, — Джен театрально надувает губы бантиком.
Я останавливаю такси, и сквозь умытый, в ночных огнях сверкающий город мы едем домой.
В салоне — душно и накурено. Мне хочется скорее вырваться из этой металлической клетки и вдохнуть запах грозы.
— Торопыга, — ее руки обхватывают мое предплечье. Даже сквозь ткань они греют...
Спрятавшись под одним пальто, мы от такси бежим к дому.
— Твои ключи далеко?
— Сейчас... — я хлопаю по карманам. — Где-то... Вот!
По брезентовой ткани плаща стучат бешеным маршем дождевые капли.
— Гарри, ты не думал купить зонт?
— Нет, — в темноте я никак не могу нащупать замочную скважину и начинаю раздражаться.
— Упрямый ты.
— Да, — замок хрустит и открывается.
— Я поставлю чай, — Джен идет на кухню и, с облегчением стаскивая галстук, я слышу, как она шуршит спичечным коробком. — Гарри, мне кажется или пахнет газом? Я же просила тебя посмотреть вентиль.
До меня доносится шипение загоревшейся спички.
— Я посмотрю, — с зеванием я сажусь на постель. В ожидании Джен с чаем меня незаметно затягивает в тихий омут сна. Куда-то... Куда-то...
Сквозь окно льется серо-голубой утренний свет. Призрачным ореолом окружает предметы в комнате и словно звенит на неразличимой для человеческого уха ноте.
Я понимаю, что уснул, так до конца и не переодевшись, и медленно поднимаюсь. Джен рядом нет, и нетронута с ее стороны постель.
— Джен, ты где? — падают в тишину слова, будто круглые камушки в зеркальную гладь озера.
Я иду на кухню, придерживаясь за стену рукой. На фоне окна темнеет силуэт сидящей за столом Джен.
— Что за... — липнут ноги в чем-то разлитом на полу. Я прикасаюсь к ее плечу и слегка сжимаю. — Ты чего? Пойдем спать.
Тело девушки валится беспомощным манекеном на пол.
— Джен! — кидаюсь я сначала к ней, потом — к выключателю.
В мертвенном свете лампы — кровь повсюду, одна кровь...
— Джен... — глаза любимой открыты и не подвижны, а горло разрезано, словно какая-то консервная банка.
Тогда один лишь человек поверил, что убил ее не я. Не знаю, почему этот уже пожилой, собирающийся через два года на пенсию полицейский стал мне помогать. Чутье?
Все факты были против, и, чтобы избежать электрического стула, мы инсценировали мое самоубийство. Больше Гарри Лоуренса официально не существовало.
Как и Имоджен Беркли... Теперь все, что осталось от нас — два безразличных камня.
— Я найду, кто это сделал. Богом клянусь, Джен. Доберусь и отомщу.
Почти год мы пытались отыскать хотя бы какую-то лазейку... Мотив... Что-нибудь... Но так и не придвинулись ни на шаг к пониманию того, почему и кто убил Джен.
А вчера Клайв оставил сообщение, что нашел новую информацию. Неужели это свершится? Я узнаю правду...
При мысли об этом внутри рождалось что-то темное, извивающееся, словно дождевой червь на асфальте...
Мое второе я, жаждущее отмщения.
3.
— Здесь не появлялся детектив О'Лири? Обычно он... в мятой шляпе и коричневом плаще... Может быть, вы знаете...
"Мертвый кондор" был баром для полицейских. Его хозяин — Бенджамин Лоу когда-то сам имел значок, но его уволили за драку с лейтенантом. По крайней мере, так рассказывал Клайв... Я, конечно, чувствовал себя неловко среди десятков служителей закона, но во всем Чикаго места безопаснее для встречи мы бы не нашли.
Бармен закинул на плечо полотенце, которым протирал стойку и нахмурился.
— Я знаю Клайва. Был позавчера.
— А сегодня?
— Эй, Лоу! Налей-ка мне той дряни, — крикнул бармену сидящий за стойкой посетитель.
— Одну минуту, — Лоу снова повернулся ко мне. — Нет, сегодня его я не видел.
— Спасибо.
Насколько я знал О'Лири, опаздывать было не в его привычках, но я ждал уже почти час.
— Harry-Harry... Harry likes to hurry, — вдруг запел голосом эстрадной дивы музыкальный автомат. Я вздрогнул и едва не раздавил в руках стакан с выпивкой.
Где он может быть? Сегодня четверг... В участке? На расследовании?
Нет, в полиции появляться опасно, значит... Направлюсь к его квартире и подожду там.
— Простите, — позвал я бармена. — Если детектив тут появится, то скажите, что Гарри будет в книжном напротив его дома.
— Я что, справочная? — нахмурился тот.
— Пожалуйста, это очень важно.
— Ладно-ладно.
— O, Harry... likes to hurry up! — голос певицы достиг наивысшей точки и дождем переливающихся осколков рассыпался в воздухе. — My... Ha-a-rry...
Я помню...
— Гарри, ты опять меня рисуешь?
— Да.
Ступни Джен почти скрылись в темном песке. За ее спиной несет свои суровые воды озеро Мичиган. Колышется, сверкает отражением вечернего неба.
— Не надо, — девушка откидывает рукой волосы, но ветер, этот невозможный изводящий ветер, продолжает кидать пряди из стороны в сторону... — Я лохматая.
— Мне нравится, когда ты лохматая. Настоящая...
— Гарри... — девушка замирает на фоне неба. И тонущее в зеркале вод солнце будто плавит ее фигуру, превращает в едва заметный темно-оранжевый силуэт.
— Что?
— Я хочу к тебе...
4.
Перед тем, как зайти в книжный, я все же решил проверить квартиру. Поднялся на четвертый этаж и постучался...
Тишина.
До этого я был здесь всего пару раз, когда мы собирались, чтобы обменяться идеями о расследовании. Построили этот дом еще в конце прошлого века и с тех самых пор не ремонтировали, кажется, ни разу — судя по надувшимся волдырями обоям и фасаду, который за долгие годы избороздили черные морщины разломов.
— Черт...
Я уже подошел к лифту, когда дверь за спиной открылась. В проеме стояла девушка, совсем еще молодая, со щенячьими заплаканными глазами и измазанным в растекающейся туши лицом.
— Вы стучались?
— Да... Я искал детектива О'Лири... А вы...
— Его дочь. Рейчел...
— Гарри. Мы вместе ведем расследование. Договорились встретиться, но он не пришел, и я... Простите, у вас все в порядке?
— Нет... Папа не мог прийти, — девушка оглянулась и прикрыла рот рукой, словно испугалась, что ее вырвет.
— Почему?
— Зайдите.
Я прошел за девушкой внутрь и замер. На полу комнаты лежало что-то накрытое покрывалом, сквозь белизну которого проступали неровные багровые пятна.
— Это...
— Я накрыла его... Не могла видеть, — девушка отошла к окну, превратившись на фоне дневного света в призрачную темную фигуру.
— Но, кто мог...
Неужели, из-за нашего расследования?!
— Когда я пришла, дверь была открыта, а он... Его... — теплый ветерок с улицы играл кружевом занавесок и оборками платья Рейчел, вызывая в памяти смутно различимые образы. Словно все уже было... Раньше? В другой жизни?
— Вы вызвали полицию?
— Да, они скоро приедут... Должны...
Девушка судорожно вздохнула и отвернулась, когда я приподнял простыню. Исколотое чем-то острым тело и вскрытое горло. Джен была убита также. Значит ли это...
Клайв подобрался к убийце вплотную. Но что он нашел?
— Рейчел... совсем не время, но вы должны мне помочь. Вашего отца убили, скорее всего, из-за этого расследования. Помогите мне найти его записную книжку... Вы, должно быть, видели ее, такая небольшая с зеленой обложкой. Наверняка там есть какая-нибудь зацепка...
— Да, я помню ее. Хо... Хорошо... — высморкалась девушка и пошла вдоль стены, осматривая полки, столик...
Я же начал обшаривать карманы трупа... Пусто!
Где еще мог он держать записную книжку? Я встал и пошел, как и Рейчел, по кругу. Но... Обойдя всю квартиру несколько раз, мы так ничего и не обнаружили. Пока не...
— Нашел! — на столике у телефона лежал листок из блокнота. Я уже несколько раз пробегал по нему мимолетным взглядом, и лишь сейчас всмотрелся: обведенная кружком надпись "142 х Вест-Хайрод-авеню?" и пять имен:
Матильда Левенштайн
Грета Сорено
Льюис Амортидад
Шон Авис
Ребекка Труман
142 — номер улицы? Но... Что это значит?
— Вы понимаете, что тут написано? — Рейчел подошла и взглянула на листок.
— Не совсем, но, видимо, нужно ехать на эту 142-ую.
— Я с вами.
— Что? — я обернулся и оказался почти вплотную к заплаканному лицу.
— Я еду с вами. Если я смогу чем-то помочь для поимки убийцы отца, то...
— Рейчел, я даже не полицейский! Это может быть опасно... И...
— Гарри, вы явно знакомы с этим больше кого бы то ни было... Из живых. Я еду.
Что-то решительное, не терпящее возражений проглянуло в щенячьих глазах, и я сдался:
— Хорошо. Завтра... В 10 утра, я заберу вас отсюда. Поедем на моей машине.
5.
— Скоро этот поворот?
— Если верить карте, миль шесть.
142-ая была обычной междугородней трассой, соединяющей Чикаго и Милуоки. Голые поля вокруг и отсутствия жилья — какой ответ мы могли здесь найти?
— Не возражаете, если я закурю? — бросил я взгляд на девушку. Сегодня она, кажется, была слегка лучше. Глаза хотя бы не заплаканные.
— Нет, дайте мне одну.
— Тоже курите? — я протянул открытую пачку Рейчел.
— Нет, — она вытащила сигарету и плотно сжала фитиль губами, говоря сквозь почти закрытый рот. — Раньше курила, но бросила пару месяцев... Теперь люблю грызть фильтр. Как-то успокаивает.
— Harry-Harry... Harry likes to hurry... — запело в машине радио. Я дернулся и покрутил рычажок частоты.
— Не нравится эта песня? — вытащила Рейчел изо рта изжеванный кончик сигареты и, рассматривая, повертела перед собой.
— Не нравится.
— Гарри... расскажите про это дело, которое вы вели с папой?
На обочине слева показалось ржавое крыло машины. Покрытое саваном пыли и грязи, с проросшей на месте стекла невзрачной травой — оно стало неотделимой частью этого мертвенно-бледного пейзажа.
— Уверены, что хотите знать?
— Да. Папа не взялся бы за расследование в стороне от полиции, если бы не был уверен, что... правда должна быть открыта людям. Так что... Да, я хочу знать.
— Тогда... слушайте... — и я начал рассказывать. Про гибель Джен, про бесплодные попытки поиска убийцы, тянувшиеся едва ли не целый год...
— Гарри... Как вы выдержали это...
— Я и не выдержал... — прошептал я и начал тормозить.
— Мы приехали?
— Да, тот самый поворот на Вест-Хайрод-авеню.
Я остановился на обочине, прошуршав днищем по пологому, сухой травой укрытому склону. Вокруг было пустое серо-песочное поле, без единого деревца или дома. Даже машины — и те куда-то пропали из виду и не появлялись уже несколько минут.
— Есть идеи, почему ваш папа написал этот адрес?
— Нет... Простите, Гарри. Толку от меня... — вздохнула девушка.
— Ладно, поедем по этой Хайрод-авеню. Не пойму только — Вест-Хайрод есть, а где тогда Ост? — судя по названию, 142-ая должна была разделять Хайрод на восточную и западную части. Но, если зрение меня не обманывало, здесь имелась только западная половина дороги. Восточной же, словно, никогда и не существовало.
Через несколько миль показалась одинокая заправка с мотелем-закусочной, и мы решили передохнуть.
— Доброе утро, что будете заказывать? — официантка была под стать безвкусной ярко-красной вывеске над забегаловкой — лет сорока, острый нос, кричащая помада и наскоро прилизанная прическа.
— Здравствуйте. Два кофе. Один со сливками и без сахара, а второй... — посмотрел я вопросительно на Рейчел.
— Я... — замялась та, оторвав взгляд от окна. На дороге, вдоль которой то и дело проносились подхваченные ветром облачка пыли, по-прежнему не было ни одной машины. Как не было, кроме нас, и других посетителей. — А... Мне так же.
— Хорошо, два кофе... Еще что-то?
— Да, мисс. Если вас не затруднит... — я достал записку Клайва и показал ей. — Вы не узнаете эти имена? Может быть, здесь рядом кто-то из них жил или живет?
— Матильда... Сорено... — официантка зашевелила губами. — Льюис... Нет, молодой человек. Не знаю таких.
— Ладно... Все равно спасибо.
— Да чего уж там... — женщина отвернулась и пошла к стойке. — Нет, погодите! — оглянулась она. — Ну конечно! Грета Сорено! Чувствую — что-то знакомое... Это же актриса немого кино — в конце тридцатых она разбилась на этом повороте со 142-ой. Кошмарная была авария — все газеты писали. Мне до сих пор не по себе, когда там проезжаем с мужем...
— О, Господи... — глаза Рейчел широко распахнулись. — Но при чем тут...
— А остальных вы не знаете? — спросил я официантку.
— Дайте, еще раз взгляну, — подошла она. — Ммм... Нет. Только ее.
— Спасибо...
Как же гибель актрисы, случившаяся почти десять лет назад, связана с Джен?
Клайв, Клайв... Что ты нашел?
6.
Я помню...
На мне еще одета форма военно-морского флота, а море все так же настойчиво зовет вернуться в ее бескрайние, открытые всем ветрам просторы.
Только под левой рукой — костыль. А волны, эти непокорные, переливающиеся мириадами отражений солнца гребешки — лишь воды озера Мичиган...
— Гарри... — Джен щурится от ветра. И, то ли от него же, то ли от чего-то еще в уголках ее глаз появляются слезы. — Мне спокойно тут... С тобой. Я не хочу, чтобы ты снова уходил... Не выдержу...
— Я не уйду, — поворачиваюсь я к ней. — Все будет хорошо, Джен. Теперь у нас все будет хорошо...
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
