Николай I - попаданец. Книга 2

Николай I — Попаданец. Книга 2.

Глава 1.

— Иш ты, отдыхають, — усмехнулся Макар, рассматривая из-за пригорка небольшую группу людей сидящих в тени куцей рощицы.

— Брать их надо, дядя Макар, просительно сказал Сава.

— Брать то оно надобно, но вдвоем можем не сдюжить, — ответил сухощавый и черноволосый казак, — Подождем малеха. Сейчас Пашка и Семен к им в тыл зайдуть, вот тогда и можна будет.

— А ежели ускачуть? — азартно настаивал Сава, — опять за ними полдня гнаться?

— А куды они ускачуть? — усмехнулся казак, — Вона сидять и кумыс свой пьют. Кони видать у них устали. Так шо не торопись. Как Пашка вон с того пригорка махнет, тогда и мы выскочим. Ты токмо за мною скачи, а то мало ли шо.

Макар оказался прав. Киргизы никуда не спешили. Стреножив коней, они расположились в неширокой низине и открыли походные сумки, дабы подкрепиться. Было уже позднее утро и, проскакав без остановки часов пять, Джаркин, глава небольшого отряда, решил дать отдых коням и людям. Четкой границы между владениями русского царя и степью не существовало. Может на картах она и была, но кочевников эти тонкости не интересовали. В полупустынной степи легко скрыться, а Кокандское ханство закрывало глаза на разбой и с радостью учувствовало в дележе угнанной добычи, буде по стадо, табун или рабы. Поэтому, отъехав километров пятьдесят на юг от русских поселений, кочевники почувствовали себя в безопасности. Погони за собой они не видели, а степь широка, и найти в ней небольшой отряд почти невозможно. А посему Джаркин решил передохнуть. Куцая рощица давала тень и была скрыта среди окружавших ее холмов. Усевшись в круг, киргизы даже не выставили охранения, а споро разлив кумыс и достав нехитрую снедь, поспешили набить желудки, прежде чем продолжить путь.

Но то ли казакам в этот день сопутствовала удача, то ли рано пустившись в погоню, Макару со товарищи удалось напасть на след угонщиков — все таки табун оставляет заметные следы на ковыльной степи, так или иначе, но им удалось выследить угонщиков. Далее все шло по отработанному временем плану. Отряд казаков разделился и двое из них: Семен и Пашка зашли кочевникам в тыл, дабы отрезать путь к отступлению. А Макар с племянником затаились за холмом, ожидая пока товарищи выполнят свой маневр. Для пятнадцатилетнего Савы это была одна из первых стычек, вот Макар и волновался за племяша.

В это время из-за соседнего пригорка едва заметно взмахнула чья-то рука и Макар сказал:

— Вот теперича самое время. Только смотри, за мной держись, — строго сказал он и дал шенкеля своему гнедому, переходя в галоп. Сава не заставил себя долго ждать и, подстегнув коня, ринулся вслед за дядькой. Только пыль взметнулась вверх сквозь редкую, пожухлую степную траву.

А с противоположного пригорка раздался лихой пересвист, и другая пара всадников метнулась вниз к роще, где отдыхали киргизы с угнанным табуном. Степняки оказались людьми бывалыми и успели оказаться в седле до того как их окружили казаки. Но Макар ударом нагайки по лицу сбил одного из киргизов с лошади и вытащив саблю, накинулся на здорового киргиза в зеленом войлочном халате, который наседал на неопытного еще, молодого Саву. Схватка закончилась за минуту. Из шести степняков, троих зарубили на месте, а еще трое уступив напору, сдались и были сноровисто повязаны. Джаркин оказался среди убитых, жизнью заплатив за свою неосмотрительность.

— Не горюй, — сказал Паша, взвихрив молодому казачонку непокорный чуб, — ты хорошо держался. Эвон, какой молодец на тебя пошел, а ты не испугался, — одобрительно сказал он, указывая на верзилу-киргиза, который лежал на земле с прорубленным черепом, — А то, что Макар тебе малехо подмог, так и ты, когда вырастешь, другим поможешь. Дело ратное, оно тоже сноровки требует. Главное, что дух казачий в тебе есть, а опыта в здешних краях ты быстро наберешься.

Сава улыбнулся. Раз Пашка сказал, значить так оно и есть. Он ужо три года как несет службу в здешних краях. А ведь тоже совсем еще мальчишкой приехал в это далекое приграничье.

— Паш, а дашь из 'Ворона' пострелять? — с хитрецой в голосе спросил казачонок.

— Опосля, — ответил тот, — Вот в станицу вернемся, тогда и постреляешь. Сава довольно улыбнулся.

'Вороном' казаки называли первый российский револьвер, созданный тульским мастером Воронцовым Максимом Даниловичем на основе американского 'Кольта'. Вдобавок, револьвер был из вороненой стали, так что шансов на какое либо другое наименование у револьвера не оставалось. С 1841 года, после налаживания производства, револьверы стали поступать в приграничные части русского фронтира и в жандармский корпус. Среди казаков револьвер пользовался большой популярностью, так как давал весомое преимущество в ближнем бою и довольно легко перезаряжался, без нужды спешиваться. Жандармы полюбили оружие за скорострельность и небольшой, по сравнению с обычными пистолетами размер, позволяющий нормальное его ношение на ременной кобуре.

— Все молодежь, хватит балакать, — сказал Макар, — Пора возвращаться. До станицы пятьдесят километров, так шо нам до темноты поспеть бы. А с табуном, да с этими басурманами быстро не поскачешь, — Он подбородком указал на трех потрепанных после боя киргизов, которых привязали к седлам лошадей.

Семен, коренастый мужичек с обветренным лицом, покрытым сетью маленьких морщинок, предложил:

— Макар, а можеть их того, — он сделал знак рукой у горла. Чего воров то ентих везти?

— Нельзя, — степенно ответил тот, бывший в маленьком отряде за главного, — Сотник велел всех пленных в станицу свозить. Там на месте разберутся, что с ними делать. Так шо в путь.

Семен сплюнул и, дав шенкеля своему кабардинцу, тронулся вперед, вслед за Макаром, а молодежь, в лице Савы и Паши, замыкала небольшую кавалькаду, следя за табуном.

Казачья станица находилась в десяти километрах от Верного*, что на реке Алматинка. Основанный два года назад, городок быстро рос благодаря притоку переселенцев из метрополии. Станичники имели от этого свою пользу, ибо в Верном имелось уже несколько рынков, где они могли продать свой урожай и купить все необходимое. Теперь для этого не надобно ехать за тридевять земель, как раньше, или ждать заезжих коммивояжеров. Вдобавок казачки получали премии за поимку угнанного скота, да и поток новых переселенцев в этот благодатный край породил спрос на товары, которыми некоторые станичники торговали. Так что те старожилы, которые переселились в эти края четыре года тому назад, остались очень довольны. Служба оказалась и прибыльной и нескучной. Ведь на границе всегда что-нибудь да случается. Кочевники, жившие в этих краях, сызмальства были приучены к разбою и, хотя большинство из них откочевали дальше в Китай или на юг в Кокандские и Хивинские земли, набеги на русские поселения не прекращались. Граница проходила не далеко и поэтому, совершив набег, кочевники могли быстро испариться в пустынных степях. А для казаков — потомственных воинов, стычки с кочевниками были, что бальзам на душу.

К станице всадники успели аккурат к заходу солнца. Макар, как старший, подъехал к дому сотника отчитаться. А молодежь споро заводила пойманный табун в обширное стойло.

— Везет тебе Макар на разбойников то, — усмехнулся сотник Николай Афанасьевич, после короткого рапорта первого, — Ужо третий раз за месяц басурманам укорот дал.

— Ну дык, мы службу свою знаем, — улыбнулся польщенный Макар, — а на ловца и зверь бежит.

— Это ты верно сказал, — ответил сотник. — Так шо насчет премии не волнуйся. Честно заслужил.

— Так я и не волнуюсь, — ответил казак. — Мы же на совесть служим, а не за премию. Хотя конечно деньжата лишними не бывають, — Макар хитро улыбнулся.

— Экий ты дипломат стал, Макарыч, — ухмыльнулся сотник, — Вот пошлю тебя к киргизам послом, глядишь, и воровать перестанут, — тут он не выдержал и засмеялся.

— А чего, — ответил тот, — ты дай мне десяток молодцов, да прикажи за границу наведаться, — мы ентих нехристей под корень изведем.

— Ладно, ладно, — сказал сотник, прекращая ненужный разговор, — Поздно уже, так что задерживать тебя более не буду. Пленных киргизов запрете в сарае, и передай Миколе, чтобы покормил их чем. Он сейчас в наряде. А с утра отвезете их в Верный и передадите приставу. Нечего нам этих разбойников за свой счет кормить.

— Лады, — ответил Макар. Козырнув, он вышел от сотника на обширный двор, где его дожидался Семен. Молодежь Макар отпустил по домам. Пусть Сава похвастается своим, как-никак, а племяш действительно проявил себя хорошо.

— Ну как? — спросил Семен, имея в виду, прежде всего, причитавшуюся премию.

— Все хорошо. Будет тебе премия. Так шо можно по домам. Завтра возьму с собою Саву, пленных к приставу повезти.

— Ну, тогда прощавай, — ответил довольный товарищ, — Пойду Катерину обрадую. Я ей платок обещал. Вот тяперича точно куплю. Ты же знаешь, какая она у меня.

Семен овдовел два года тому назад, оставшись один с тремя детьми. Но долго бобылем не ходил. Уже через год он опять женился на молодой и красивой Катерине. Что Катерина нашла в немолодом, по местным меркам, сорокалетнем Семене, никто не знал. Тем более что сваталось к ней чуть ли не пол станицы. Но, каким-то неизвестным образом, она остановила свой выбор на нем. Казак души не чаял в своей молодой жене и как мог, потакал ее прихотям. Было удивительно видеть как суровый, коренастый мужичек, прошедший и огонь и воду, вдруг становиться мягким как глина при виде жены. Казалось, что складки на его лице разглаживаются, а взгляд из жесткого, становиться немного маслянистым. Но никто вслух это не высказывал. Слухи по станице разлетаются моментально, а ссориться с Семеном никто не хотел.

— Будь, — так же коротко ответил Макар. С Семеном они служили уже не один год, и понимали друг друга с полуслова. С тем оба казака и разъехались.

Следующее утро выдалось солнечным, и петух спозаранку прочищая свое горло, оповестил Саву о том, что пора вставать. Полевые работы были в самом разгаре и в поле требовались и стар и млад. Все, кто не находился в охранении, работали в поле. Но служба есть служба и молодой казак должен был сопровождать пленных в город. Отец немного ворчал, но остался доволен тем, как старший сын вел себя во время стычки со степняками, а посему отпустил его с легким сердцем — заслужил паренек.

Выехали спозаранку, когда от степи еще веет ночной прохладой и воздух немного вибрирует от пыли и влаги. Дорога к городу шла через поля, которые колосились пшеницей — урожай уже повсеместно созрел, и наступило время жатвы. Все поселенцы трудились в поле и средь желтого фона пшеницы белели рубахи крестьян, которые размеренно косили колосья. Сава сидел на вожжах телеги, на которую посадили пленных. Руки и ноги у киргизов были связанны и вдобавок их связали между собой, дабы не пытались бежать. Но пленные вели себя тихо, то ли смирились со своей участью, то ли попросту боялись казацкой нагайки.

Ближе к городу, где протекала быстрая Алматинка раскинулись фруктовые сады. Завезенные недавно переселенцами яблони хорошо прижились, а местные персики оказались настолько хороши, что поставлялись даже в метрополию. Сама дорога оказалась ухабистой, и телега часто подпрыгивала, норовя выбросить Саву и его живой груз в придорожный арык. Благо, Верный находился всего лишь в десяти километрах, поэтому уже через час казаки подъехали к местной управе — одному из немногих каменных строений в городе. Управа служила местной мэрией, судом, и жандармерией. Город был небольшой, в пять тысяч жителей, и пока одного здания хватало на всю немногочисленную чиновничью братию.

Часовой знал Макара, который иногда приезжал по делам в управу и поэтому пропустил его без проволочек. Сава остался сторожить пленных.

— Опять басурмане разбойничали? — скорее утвердительно спросил часовой.

— Табун из Алексеевки угнали, — ответил Сава, — Еле нагнали у самой границы.

— Ишь ты, — присвистнул часовой, — небось тяперича вам премию выпишуть.

— А то ж, — с гордостью ответил молодой казак, — Часть порубили, а этих, — Сава кивнул на пленных, — повязали.

— Тяперича их в Павлодар пошлють, — сказал часовой.

— А чего это в Павлодар то?

— Так там доргу енту, железную строют, а работников не хватает. Вот сам губернатор и распорядился разбойников, кои пойманы, на стройку посылать. Отседова почитай каждую неделю арестантов везуть.

— Вона оно что, — сказал Сава. То-то дядя Макар говорил, что пленных трогать нельзя.

Неспешный разговор оказался прерван появлением пристава Николая Никифоровича Сологуба. Пристав был из старослуживых, которые после сокращения армии подались в жандармы. Уже немолодой, но крепко сложенный с густыми седыми усами и бакенбардами на красноватом лице, он слыл фигурой колоритной. Несмотря на свои сорок пять лет, он оставался полон сил и решителен. Местные кочевники и перекупщики сразу почувствовали на себе его крутой нрав. Привыкшие к безнаказанности и чувствовавшие себя в безопасности в своих кочевьях, они поначалу и не поняли, что правила игры изменились, и в Семиречье пришла новая власть. Но когда за кражу или налет Сологуб попросту разгромил кочевья, которые укрывали преступников, и вынудил их откочевать южнее, в Верном и за двадцать километров округ стало тихо. Теперь нарушители спокойствия появлялись из-за границы, но эта напасть была полегче и затрагивала только приграничные селения.

— А это племяш мой, Сава, — сказал казак, представляя молодого паренька приставу.

— Макар говорит, что боец из тебя растет хороший, — одобрительно заметил пристав. — Как тебя по батюшке то величать?

— Никодимыч, — ответил Сава.

— Ну что ж, — сказал Сологуб, — приятно познакомиться Савелий Никодимыч. Хорошую смену растишь, казак, — похвалил он Макара. — Эвон, какой молодец вымахал.

— Дык, стараемся, — ухмыльнулся Макар, — Наша порода она вся такая, жилистая, но крепкая.

— Вот и лады. Не буду вас более задерживать. Ты пленных только в острожек заведи, а я тебе расписку дам, что принял их. Он пожал руки Макару и Саве и вошел вовнутрь.

А казачки, сдав пленных в острожек, поехали посмотреть на строящийся еще кафедральный собор.

Глава 2.

День выдался облачным и над сопками медленно проплывали тучи, чтобы уступить место лучам солнца, которые пробиваясь сквозь них, окрашивали сопки из салатового в ярко изумрудный цвет. Океан в этот утренний час выглядел величаво спокойным, из серого превращаясь в серебристый, когда солнце рисовало на нем причудливый узор из бликов.

Капитан Геннадий Иванович Невельский с восторгом смотрел на приближающийся берег. Было в этом моменте что-то торжественное, и штиль, и изумрудный пейзаж из сосновых и кедровых деревьев на горизонте, и тишина вокруг, изредка нарушаемая матросскими выкриками, лишь подчеркивали торжественность момента. Еще час и его транспорт 'Байкал' бросит, наконец, якорь в бухте 'Золотой Рог', и вековой покой этой бухты нарушиться звоном пил и перестуком топоров. Ибо именно ему, Геннадию Ивановичу Невельскому, было поручено основание русского поста в этой бухте, который со временем превратиться в большой морской порт — ворота империи на Тихом океане.