Герцоги Искусства часть 1

ГЕРЦОГИ ИСКУССТВА

ЧАСТЬ 1

"ДРАМЕДИ"

У большого зеркала в коридоре издательства "ЛА-Мэн" (LA-man, LA — сокращение от "Лос-Анджелес" — прим.автора) Керри Соул поправляла сбившуюся прическу перед кабинетом своего издателя и главного редактора — Джулиуса Венгроффа, с которым у нее была назначена встреча. Сегодня должна была решиться судьба ее новой детской повести, которую она сдала в издательство две недели назад.

Платиновая челка липла ко лбу: на улице стояла невыносимая жара, и Керри, пока шла сюда, вся взмокла. За время ожидания в холле она, нервничая, обкусала все ногти. Четыре ее предыдущие повести Венгрофф беспощадно забраковал, и Керри терзало плохое предчувствие на счет этой. Точнее, забраковала их в первую очередь штатная рецензентка Нина Гомес. Аргументы были весьма туманными, и Керри теперь даже не надеялась на конкретику. Нина Гомес прославилась тем, что ввела в мир литературы одну известную даму-детективщицу.

Керри постучала в дверь кабинета и, услышав "входите", открыла дверь и переступила порог. Джулиус Венгрофф сидел за своим длинным столом, рядом с ним (даже чересчур рядом) сидела Нина, держа в руке пончик с розовой глазурью. Пончики и печение всегда стояли на столе, но Венгрофф их никогда не ел — он страдал диабетом. Так что все доставалось Нине. Нина отправила пончик в рот и стала пережевывать, смакуя каждую крошку. Она была весьма дородной дамой за пятьдесят, питавшей странную слабость к яркой одежде, которая ей совершенно не шла — особенно к своему любимому лавандовому жакету. Именно его она и надела сегодня.

— Итак, Керри, Керри, — пропыхтел Венгрофф и, выдвинув ящик стола, начал рыться в нем. Затем достал рукопись и положил перед собой. — О, садись, — добавил он, и Керри села на свободный стул, прямо напротив Нины. Сообразив, что не поздоровалась, Керри приветливо кивнула рецензентке, та кивнула в ответ, стерев рукой крошки со рта.

Нина выудила из ридикюля маленькое зеркальце и стала подкрашивать губы, так как ее ярко-малиновая помада слегка смазалась. Керри обратила внимание на свою рукопись, лежащую на столе, и пришла в ужас: почти все абзацы на первой странице были перечеркнуты красными крестами, а поверх печатных строк были нанесены мелким аккуратным почерком многочисленные поправки. Керри знала, чей это почерк. Кисло взглянув на Нину, она увидела, как та тщательно промакивает губы салфеткой.

— Ну, Керри, что же тебе сказать? — произнес Венгрофф, сложив руки в замочек и подперев ими подбородок. — Опять все те же ошибки, что и в прошлый раз: нет основы. Сюжет размыт — нет стержня. И морали тоже нет. Плюс, для детской сказки уж больно длинно, следовало бы сократить раза в три, а лучше — в пять.

— Так и было задумано, — объяснила Керри. — Я имею в виду, про мораль... ее там не должно быть. Не люблю детские книжки, в которых обязательно присутствует мораль в конце. Ребенок сам способен делать выводы, и, мне кажется, будет гораздо интереснее, если автор станет не навязывать, а показывать... понимаете, о чем я?

Похоже, Венгрофф не понимал. Похоже, он любил мораль. Керри осознала, что все бесполезно: вердикт уже вынесен. Вообще-то, ничего нового: этим заканчивались все ее последние встречи с издателем. Сейчас ей казалось по-настоящему удивительным то, что "ЛА-Мэн" когда-то утвердило две ее книжки рассказов.

— Попробуй доработать. Хотя, откровенно сомневаюсь, что это поможет — лучше начни что-нибудь новое. Только в этот раз хорошо постарайся.

— Хм, позвольте, Джулиус, я тут немного вмешаюсь, — сладким голосом пропела Нина. — Мне кажется, что наша очаровательная автор действительно старается, кропотливо работает над текстом.

Керри неловко улыбнулась в знак благодарности, искренне удивившись, что Нина встала на ее защиту.

— Проблема в том, что так умеют абсолютно все, — добавила Нина. Улыбка в миг сползла с лица Керри. — В твоих произведениях нет находок. Никакой новаторской струи. А сейчас читателям нужно именно это, — Нина придвинула к себе рукопись. ("Смотрите, не съешьте," — подумала Керри). — У тебя нет яркого стиля, собственного почерка, голоса. Не пытайся вернуться к истокам, наоборот — раздвигай границы! Пиши так, чтобы это не казалось красивым, но имело начинку, подтекст.

— Но, мисс Гомес, я ведь пишу для детей.

— Ну, и что? Сейчас детскую литературу в основном читают взрослые. Взрослые за нее платят. Если они не найдут в твоих работах чего-то стоящего, острого, сносящего крышу — они не купят книгу. И мы не получим денег.

В какой-то момент Керри захотелось достать из стола Венгроффа свой контракт с "ЛА-Мэн" и порвать на мелкие-мелкие кусочки.

— Хорошо, я постараюсь что-нибудь придумать, — неуверенно кивнула она, вставая из-за стола. Затем попрощалась и вышла из кабинета.

Когда Керри покинула здание, то обнаружила, что на улице начался сильнейший ливень. Сюда ее довез один друг на машине, потому что ему было по пути: он как раз собирался в Лос-Анджелес на уикэнд. Но обратно предстояло возвращаться своим ходом. В кошельке у Керри лежал билет на автобус, за который пришлось отдать пятьдесят долларов.

Немного отойдя от здания, Керри развернулась и еще раз взглянула на него: неоновая вывеска с надписью "ЛА-Мэн" рядом с постером, где был изображен мужчина в дорогом костюме, в одной руке державший бокал мартини, а в другой — книгу, делала здание больше похожим на какой-нибудь пафосный клуб, чем на издательство.

Когда после шести часов езды автобус остановился в одном из районов Сан-Францизско, было уже семь вечера или около того. Керри поднялась на второй этаж двухэтажного дома, где располагалась квартира ее и ее мужа Бенджамина. Отперев дверь и зайдя внутрь, она бросила ключ на полку.

— Бенджи? — позвала она. Ответа не последовало. Наверное, он все еще на заднем дворе, снимает фильм, подумала Керри. Он пропадал там сегодня с самого утра. Муж Керри, Бенджамин Соул, был режиссером — таким, о которых обычно говорят "еще не пробился", непризнанным широким кругом зрителей: его фильмы не транслировались ни в кинотеатрах, ни по телевидению. У него была всего лишь одна видеокамера и несколько друзей, которые выполняли роль всей съемочной группы и актеров во всех его фильмах. С большинством из них он познакомился в колледже. Они делали это просто так, ради удовольствия: им нравилось собираться вместе в свободное время, снимать разные сцены, болтать, пить пиво, а затем, когда очередной фильм был закончен — смотреть, что получилось. Эти же друзья, Керри и еще несколько знакомых и были пока что единственными зрителями Бенджамина.

Сценарии к фильмам он писал сам. Керри никогда не вмешивалась в его творческий процесс, а он — в написание ее сказок. Они знали, что так будет лучше. Каждый из них был слишком самостоятельным человеком. Единственное, чего они не могли делать друг без друга: жить.

Зайдя в маленькую кухоньку (всего шесть квадратных метров), Керри бросилась к холодильнику и, достав бутылочку холодного пива, сделала несколько больших глотков — ее мучила жажда. Затем, поставив пиво обратно и закрыв дверцу, она заметила на ней чью-то тень: кто-то стоял сзади. Керри обернулась. Там стоял высокий мужчина в спортивной куртке.

— О, привет, Энди, — поздоровалась Керри. — Почему ты не на работе?

— У нас перерыв, — ответил Энди и тоже полез за пивом в холодильник.

— Мы перекопали почти всю улицу. Какая-то клуша все время орет из окна, чтобы мы заканчивали сверлить...

— Ясно, — сказала Керри и направилась в гостиную проверить сообщения на автоответчике. Ее письменный стол был со вчерашнего вечера завален бумагами, около компьютера валялись пустые коробки из-под китайской еды. За еще одним письменным столом, стоявшем в другом углу комнаты, сидела женщина, полненькая, с короткими кудрявыми темными волосами, помогавшая восьмилетнему сыну делать уроки.

— Здравствуйте, миссис Ардман, — кивнула Керри.

— Здравствуй, милая, — с улыбкой отозвалась Шива Ардман.

— Фрэнк сегодня вернется поздно? — спросила Керри. Фрэнк был мужем Шивы.

— Он сегодня вообще не вернется. У него ночная смена.

Это не очень обрадовало Керри. Фрэнк работал по графику через сутки, и это означало, что все следующие сутки — субботу и ночь на воскресение — он проторчит в квартире, а Керри как раз собиралась помучиться над новой книгой. "Надеюсь, они с Шивой отведут Гэри в парк аттракционов на целый день," — подумала она.

Энди, Фрэнк, Шива, Гэри и Ганс (Ганс приехал из Кельна в Калифорнию и был тридцати четырех летним неудавшимся рокером, подсевшим на травку) являлись квартирантами Соулов. Иначе Керри и Бенджамин не смогли бы платить по счетам и покупать даже самое необходимое, так как у обоих супругов не было стабильной работы. Энди шесть дней в неделю работал на стройке. Ардманы несколько лет назад лишились дома, не выплатив закладную, Фрэнк потерял предыдущую работу, а сейчас устроился сторожем в супермаркет. Ситуация осложнялась тем, что у них был сын-школьник, Гэри, о котором надо было заботиться. Гансу периодически посылал деньги его брат. Он говорил брату, что снимает квартиру вместе с ребятами из группы, и что скоро их ожидает прорыв, и все эти трудности — временные. Это продолжалось уже больше двух лет, у Ганса давно не было никакой группы, и он мог позволить себе платить Соулам свою долю за жилье из денег брата, а на остальные покупал марихуану. Периодически он завязывал с травой, но затем начинал снова.

У всех этих людей не было средств на то, чтобы снять себе нормальное жилье, Соулы просили очень мало, так как жили в довольно тесной квартирке без особых удобств. Но наличие нескольких жильцов, пусть даже плативших мизерную арендную плату, давало супругам возможность получать раз в месяц хоть какие-то деньги.

Автоответчик показывал один пропущенный звонок от отца Керри — Марио Бриоторре. Квартиранты не имели права пользоваться телефоном (иначе Соулы разорились бы на счетах), у них у всех были свои мобильники.

Марио был страшно не доволен тем, что Керри три года назад переехала в Калифорнию, где сам он жил последние десять лет — с момента развода с матерью Керри. Раньше вся семья жила в Миннесоте, затем, после развода, Марио перебрался в Лос-Анджелес, где стал работать финансовым консультантом у маститого режиссера. В восемнадцать лет Керри шокировала мать своим отказом поступать в колледж и начала собирать вещи. Марио рвал и метал, говоря, что это никуда не годится. Он звонил каждый божий день и орал в трубку, в красках описывая то, как Керри разрушит себе жизнь. На самом же деле он боялся, что его дочь заявится с чемоданами на порог его холостяцкой квартиры.

Однако, по приезду, Керри сняла комнату на пару с одной мексиканкой в Пасадене (на метро до центра ЛА было добираться минут двадцать) и устроилась в закусочную через дорогу, работая в вечернюю смену, а днем безуспешно пытаясь пристроить свои рассказы в издательства, пока в один прекрасный, как ей тогда казалось, день не заключила контракт с "ЛА-Мэн". Тогда Керри думала, что перед ней распахнулись золотые врата в мир головокружительной литературной карьеры...

Керри Бриаторре познакомилась с Бенджамином Соулом, когда однажды шла по улице, а он налетел на нее с видеокамерой — снимал окрестности. Тогда у него были крашеные черные волосы до плеч. Керри жестко выругалась на незнакомца, так как из-за столкновения пролила сок на свое единственное приличное платье, а на другое такое у нее не было денег. Дважды или трижды назвав его козлом, она все-таки поинтересовалась, как его настоящее имя.

Чтобы загладить вину, он пригласил Керри посмотреть кино. Сначала она подумала, что он зовет ее в кинотеатр. Но Бенджамин повел ее к себе домой и достал запись одного из своих законченных на тот момент фильмов. Керри очень хорошо запомнила, что фильм был о мужчине, который, когда напивался, считал себя женщиной.

Бенджамин тоже снимал квартиру и жил как бог на душу положит. Когда они с Керри стали встречаться, она узнала от его нескольких близких друзей, что он не доучился в колледже, который бросил после того, как расстался со своей бывшей подругой. Его бывшая была заведующей кафедры кино и монтажного искусства, и была старше Бенджамина на двадцать с лишним лет. Когда он уже встречался с Керри, эта женщина пару раз звонила ему в надежде восстановить отношения. А затем он сменил номер телефона.

Керри и Бенджамин поженились около года назад, вскоре после двадцать первого дня рождения Керри. Бенджамину на момент их свадьбы было двадцать четыре. Тогда они решили, что могут себе позволить приобрести собственное, несъемное жилье. Молодожены потратили на эту квартиру в Сан-Францизско все деньги, которые накопили, работая на разных низкооплачиваемых работах. Повезло еще, что Керри заплатили неплохой гонорар за первый сборник рассказов для детей, иначе, вполне возможно, что они бы до сих пор снимали.

Набрав номер отца, Керри долгое время слушала длинные гудки, надеясь, что он и не собирается брать трубку. Интересно, зачем он звонил?

— Э-э-й, здорОво, Керри, — протянул развалившийся в кресле у окна Ганс, пребывая в промежуточном состоянии между вчерашней пьянкой и сегодняшним похмельем. Она добродушно улыбнулась ему, продолжая ожидать ответа. Спустя еще несколько гудков, голос Марио зазвучал в трубке.

— ... и чтобы завтра я про эту сволочь ни сном ни духом, вам ясно?! Гоните в шею, мать его, и пусть погасит все долги! — услышав эти вопли, Керри поняла, что отец на работе. — Проверьте каждую бумажку и пересчитайте каждый гребаный цент! Да, я слушаю, — наконец, ответил он.

— Привет. Я увидела твой пропущенный звонок.

— Да, да. Как у тебя дела? Все еще на мели?

Керри нахмурилась.

— Господи, папа, не начинай опять...

— Не трогай Господа, ты некрещеная!

— Я пишу новую книгу, — вздохнув, произнесла Керри.

— Когда ж ты всю эту хрень уже забросишь? — отрезал Марио, затем снова сказал что-то кому-то, на сей раз прикрыв рукой динамик мобильника. — Короче, вот что, — продолжил он. Я тут достал несколько эксклюзивных вип-бейджей на новую чумовую кинопремьеру. В общем, один из них могу тебе ссудить. Глядишь, случится чудо, и там на тебя обратит внимание хотя бы второсортный продюсер, выскочишь за него замуж, нарожаешь детей и будешь жить прилично.

— Папа! — возмутилась Керри, которой надоело, что ее отец всегда говорил так, будто у нее не было мужа. — Спасибо за приглашение, но я не смогу. Один бейдж — что мне там делать одной? Вот если бы ты пригласил нас с Бенджамином вдвоем...

— Керри, солнышко, у нас ведь не подворотня, по которым вы с этим крысенышем шатаетесь, у нас сливки общества собираются. Эти люди, мать их, рулят всем Голливудом, они миром рулят! Хотя, впрочем, решать тебе. Не могу же я насильно пытаться улучшить твою жизнь, которую ты так бездарно загубила.

— Моя жизнь только начинается, папа.

— Да, только через пару-тройку лет она у тебя уже закончится. И ни один нормальный, подчеркиваю, НОРМАЛЬНЫЙ мужчина не возьмет тебя замуж. Сейчас успешным мужчинам нравятся девушки твоего возраста, но, как только тебе стукнет двадцать пять — все, пиши пропало. И так ты и останешься в своей конуре с этим заморышем, которому впору не фильмы снимать, а аборты рекламировать. Лучше бы я прав оказался в свое время, когда говорил, что ты окончишь жизнь старой девой — может быть, тогда ты бы хоть карьеру сделала.