|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Пролог
Не всякая птица долетит до середины Днепра. Однако это утверждение верно не на всем протяжении великой реки — в районе карийской переправы ширина русла не превышает ста сажен. Отличное место для засады — стрела из печенежского лука легко перелетает с берега на берег.
Хан Куря, щурясь от света весеннего солнца, всматривался в спокойную гладь воды. Он уже несколько дней ждал, когда из-за поворота выплывут русские ладьи. И терпение степного вождя подходило к концу.
— Где же русы, ромей? — обратился хан к находящемуся рядом смуглолицему человеку, — ты говорил, что они проплывут именно здесь.
— Не будь так нетерпелив, хан. Скоро они появятся, и ты получишь свою добычу.
— Смотри, ромей, если ты меня обманул, тебе не сносить головы.
— Хан! Хан! Хан! — раздался крик.
К Куре и его собеседнику, изо всех сил погоняя коня, спешил всадник. Еще издали криком он пытался привлечь к себе внимание своего вождя. Резко осадив скакуна, воин выпалил:
— Русы пытаются обойти нас сзади. Их воины были замечены в степных балках недалеко отсюда.
— Они как-то узнали о нашей засаде, — проговорил Куря, положив ладонь на рукоять меча.
— Була!
— Слушаю, хан, — подъехал стоявший чуть позади седоусый сотник.
— Бери своих нукеров и отрежь русов от реки.
— Сделаю, хан, — поклонился Була, и лихо вскрикнув, погнал скакуна к своей сотне.
Куря направил своего коня к основному войску печенегов. Его нукеры любили, когда их вождь давал напутствие перед боем.
— Храбрые воины! — обратился вождь к своим людям. — Сегодня вас ждет великая добыча и славная битва, а что еще надо вольному сыну степи!? Сегодня наши копья отведают русской крови, а наши возы будут полны добычи! Вперед!
С гиканьем и улюлюканьем конная лава двинулась с места. Через час скачки перед взором кочевников появился отряд русов, состоящий из четырех сотен бойцов. Заметив надвигающуюся орду, воины пустили коней в галоп, рассчитывая оторваться от преследователей. Печенеги, при виде врага, еще интенсивней начали настегивать своих скакунов. По всей степи раздался свист и залихватские крики — так степняки подбадривали себя и нагоняли страх на врага. Всадники выстроились полукругом, отрезая противнику возможные пути бегства и прижимая к реке, где их уже ждал еще один отряд под командованием Булы. Степняки, не обремененные доспехами, на своих быстроногих скакунах быстро сокращали расстояние до уходящего от погони отряда.
Заметив нукеров Булы, русы изменили направление движения. Путь к отступлению был отрезан и, больше не надеясь уйти, воины направили своих коней к ближайшей господствующей высоте, рассчитывая там продать свою жизнь подороже.
Русский отряд остановился на вершине холма, люди начали спешиваться и выстраиваться фалангой. Наиболее удачное построение от конной орды. Большие щиты в человеческий рост надежно защищали от вражеских стрел, а длинные копья не подпускали врага для удара мечом. Внутри небольшой крепости из людей находились лучники, которые обстреливали врага. Во время преследования орда кочевников растянулась, самые резвые из них, размахивая мечами, уже неслись к вершине холма. Но русы успели приготовиться к обороне. Господствующая высота и более мощные (не чета коротким степным) луки позволяли русским войнам издали разить противника, не подпуская на расстояние выстрела.
Быстрота коней сыграла с их хозяевами злую шутку — самые первые всадники начали заваливаться со своих лошадей. Стрелы русов нашли своих первых жертв. Появились раненые и убитые, как среди людей, так и среди животных. Ответные выстрелы не приносили должного эффекта — большие, каплевидные щиты и отличная броня хорошо защищали русских от печенежских стрел. Потеряв два десятка всадников, кочевники решили ретироваться. Теперь врага с наскока не взять, а с холма им все равно не уйти. Высоту, на которой расположилось четыре сотни русов, обступила пятитысячная орда печенегов. Всадники ждали лишь приказа своего хана.
Степной вождь стоял в некотором отдалении и наслаждался своим величием. Некогда могучий князь русов теперь в его руках вместе со всеми своими приближенными. И теперь Куря будет решать жить им или умереть. Хотя чего там решать, все уже давно решено. Хан уважал русского князя. Печенежский вождь никому бы в этом не признался, но еще он боялся Святослава. И даже сейчас, когда рус в его власти, где-то глубоко в душе присутствовал страх. И из-за этого хан ненавидел Святослава. Поэтому, когда посланник василевса пришел к нему с известием о том, что князь с малой дружиной и большой добычей пройдет через днепровские пороги, Куря долго размышлять не стал. Не столько из-за добычи, сколько из-за своего страха решил хан, во что бы то ни стало, уничтожить Святослава Храброго.
— Как я и говорил, русы тут, — вывел хана из задумчивости подъехавший ромей.
— Да, но они готовы к бою, и немало моих нукеров погибнет, прежде чем мы уничтожим этот отряд.
— Их в десять раз меньше, хан, — с ехидной улыбкой произнес посланник Царьграда.
— Ты не видел, как могут биться русы, ромей. Особенно эти русы. Особенно, когда с ними их князь. Я видел. И не только видел, но и сражался рядом с ними. И все ваше войско не смогло ничего противопоставить нам. Не ваши ли хваленые легионы разбегались от вчетверо меньшего войска Святослава? Не вы ли предпочли откупиться оружием, когда дружина русов стояла под стенами Царьграда?
— Может, ты просто боишься Святослава, хан? — с презрительной ухмылкой произнес человек василевса.
— Что! — Куря выдернул меч из ножен и злобно зыркнул на собеседника.
— Запомни, ромей, — прошипел он, приставив острие клинка к горлу посланника империи. — Печенеги никого не боятся.
— Труби атаку! — крикнул хан в сторону своей свиты.
Весна не самое лучше время года для конницы — копыта лошадей скользят и застревают в раскисшей земле. И тем более тяжело коням идти на подъем. Особенно когда подниматься приходиться под ливнем стрел.
Конная лавина со всех сторон захлестывала возвышение, на котором оборонялись русские войны. Кочевники осыпали отряд стрелами. Но видимых результатов это не приносило. Большие щиты и прочные доспехи надежно берегли своих хозяев от стального ливня. Но все же обстрел был не совсем бесполезен. Нет-нет, да какая-нибудь стрела находила щель между стальными пластинами, и раненого воина затаскивали вглубь импровизированного укрепления. В отличие от своего противника кочевники не имели прочных доспехов, и ответные стрелы русов собирали щедрую жатву. К тому же раненые кони скидывали своих седоков или падали сами, ломая кости своим хозяевам. Некоторым удальцам удавалось добраться до вершины, но тут их встречали копьями и мечами. Раз за разом серая волна, разбивалась о красную скалу и откатывалась назад, оставляя у не поддавшейся твердыни тела убитых. Хан, злобно скрипя зубами, смотрел на это избиение — так действительно можно потерять половину людей.
— В этой суматохе Святослав может уйти, а я этого допустить не могу, — снова заговорил византиец. — Позволь мне вмешаться в битву.
— Что ты можешь, ромей? — презрительно бросил вожак степняков.
— У меня есть один предмет, который может уничтожить русов.
— Что за предмет? — заинтересовался Куря.
— Копье судьбы. Когда-то этим копьем был заколот сам Христос, и оно имеет великую силу. Василевс вручил его мне, чтоб я исполнил его волю, — с пафосом произнес ромей демонстрируя среднее копье, ни чем не выделяющиеся среди прочих.
— Твой царь не доверяет мне!? — разъярился хан.
— Доверяет, конечно, доверяет, — в примирительном жесте выставил перед собой руки византиец. — Но решил подстраховаться. Среди русов есть колдун, силу которого сможет преодолеть лишь копье. А уничтожение этого князя слишком важно для судьбы Византии, чтоб оставить это на волю случая. Судьба всей империи зависит от этого.
— Так иди и воспользуйся им! — приказал хан, глядя на то, как его воины снова скатываются с холма. — Ты прав, ромей, без колдовства русы бы не продержались столько. Используй свое копье, если оно поможет.
Поудобнее перехватив копье, которое все это время держал в руках, ромей дал шенкеля коню и поскакал в сторону сражения. Десяток личной охраны ринулся за ним, прикрывая щитами от шальных стрел. Ромей остановился у подножия холма, спешился, воткнул свое оружие пяткой в землю и начала что-то шептать. Русы не пытались стрелять — расстояние слишком большое, а в их положении каждая стрела на счету. Шептания посланника василевса продолжались минут пять. Затем копье засветилось ярким белым светом и к нему, поднимаясь от тел убитых людей, поплыли облачка тумана. Заподозрив неладное, с высотки колдуна начали поливать стрелами. Но верные телохранители надежно прикрывали заклинателя. Так продолжалось около двух минут, пока копье не вобрало в себя облачка тумана ото всех убитых людей. За это время русские стрелы нашли бреж в доспехах и щитах троих телохранителей, но на место поверженного воина становился новый, и до мага пока стрелы не долетали. Когда последнее облачко исчезло в сиянии копья, ромей гортанно крикнул и, выдернув из земли свое оружие, направил его в сторону высотки. Из острия ударил ослепительно белый луч, который направился вверх по склону, расширяясь с каждой саженью. Где проходил луч, земля чернела, молодая трава и камни превращались в прах. К вершине ширина мертвой зоны достигла двухсот саженей. Казалось, еще мгновение и от храбрых воинов не останется ни следа. Но в последний момент, на расстоянии пары сажен от первого витязя русов смертельная полоса замерла, будто встретив невидимую преграду. На границе встречи двух сил появилось свечение, которое через некоторое время охватило всю вершину холма, а еще через полминуты вершина вспыхнула, ослепив на время всех, кто не додумался закрыть глаза.
Когда хан проморгался и, наконец, сквозь слезы в глазах смог различить хоть что-то, кроме прыгающих пятен, он увидел абсолютно пустую вершину высотки. На холме не было ни людей, ни коней, ни вещей. Лишь черная земля.
— Хорошее у тебя копье, ромей, — произнес Куря подъехав, к сидящему на земле посланцу Василевса. — Вот только почему ты его не использовал сразу? Зачем гибли мои нукеры?
— Копью нужны были жертвы, для того, что бы оно сработало, — устало вздохнув проговорил византиец. — Ты видел, как задержался луч судьбы в конце? Это колдун русов пытался сопротивляться.
— Мне не нравиться, что ты сделал, ромей. Где я теперь найду сокровища русов? Вместе с воинами ты уничтожил и нашу добычу. Выходит, мои нукеры погибли просто так.
— Но мы же уничтожили Святослава с дружиной. Разве этого мало? — оперевшись на копье судьбы ромей с натугой поднялся с земли.
— Мне бы и этого хватило, но моим воинам нужна добыча. Они приехали сюда не за головой русского князя, а за золотом и серебром. А ты их оставил ни с чем. Кто-то должен за это ответить.
Молниеносным движением Куря выхватил меч и рубанул, стоящего на земле византийца. Уставший и не ожидавший подобного предательства человек успел лишь дернуться, прежде чем его голова покатилась по траве. Оставшиеся телохранители ромея также не успели ничего предпринять. Сопровождавшие хана воины в одно мгновение изрубили застигнутых врасплох людей.
Наклонившись с седла, хан ловко схватил за волосы отрубленную голову, поднял ее на уровень взгляда и, внимательно посмотрев в потускневшие глаза, произнес:
— Моя мечта была сделать чашу из черепа Святослава Храброго, но раз ты его убил и лишил меня этого, то твой череп послужит неплохой заменой черепу русского князя. Пожалуй, когда сделаю чашу, я даже буду говорить, что этот череп принадлежит князю русов.
Глава 1
Остромысл открыл глаза и застонал — голова болела, будто он вчера выпил добрый бочонок не самой лучшей браги. К тому же еще и подташнивало. Да и первая мысль не отличалась оригинальностью:
— Где я? — подумал Остромысл.
Судя по первым ощущениям, он лежал на траве, взгляд его был устремлен вверх. Небо, казалось, светло-розового цвета. Но Остромысл счел это последствием своего состояния. Собрав всю волю в кулак и переборов тошноту, парень кое-как поднялся на ноги и огляделся. Он был не одинок в этом месте: его окружали товарищи — воины, которые так же с трудом поднимались на ноги, держась за головы. Кое-кого даже выворачивало. Весь их отряд оказался на берегу широкой реки, недалеко виднелась зелено-синяя полоса леса. Тряхнув головой, Остромысл протер глаза и снова всмотрелся в лес: нет, он не ошибся — листья на кустах и деревьях были действительно синеватые. Он снова поднял глаза к небу, но оно по-прежнему не хотело становиться голубым. Теперь он еще и обратил внимание на солнце — оно было светло-синего цвета и ощутимо больше того, что он знал все свои девятнадцать лет жизни. Последнее, что помнил парень: странный луч, уничтожающий все на своем пути. И рядом что-то кричащий учитель, волхв Всевед. Мысль о Всеведе заставила юношу оглядеться в поисках своего наставника. Волхв обнаружился саженях в двадцати в стороне: он уже о чем то разговаривал с князем. Остромысл направился в ту сторону, чтоб выяснить все о случившемся.
— Так как ты объяснишь это, Всевед? — проговорил князь, обводя рукой приходящих в себя людей. — Мы что, угодили в Ирий? Или это Пекло?
Великий князь с ожиданием смотрел на старого волхва. Всевед в задумчивости чесал уродливый шрам на лысой голове — след от ожога. Нынешний волхв отряда, когда-то и сам был воином. Ходил с отцом Святослава на Царьград. Именно после этого неудачного похода Всевед обзавелся уродливым шрамом практически на всю голову и полспины — с греческим огнем шутки плохи. После этого путь воина был для него заказан, но остался путь жреца.
— У меня нет сейчас разумного объяснения, княже, — голос волхва был похож на хруст сухих веток в осеннем лесу. Но это точно не Ирий и не Пекло. Иначе нас бы тут встречали, либо предки наши, либо очищающий огонь. Да и Калинов мост мы не переходили. Могу сказать одно: далеко мы ныне от нашей земли — богов наших здесь присутствия не чую я.
Постепенно все воины начали собираться вокруг беседующих князя и волхва. От своих товарищей по битве Святослав никогда ничего не скрывал и со всеми разговаривал открыто и честно. Не счел он нужным утаивать свой разговор с кудесником и теперь.
— Рад, что ты жив, Нехристь, — услышал Остромысл шепот над ухом.
— Взаимно, Ксандр, — прошептал в ответ ученик волхва, улыбнувшись.
Александр дружил с Остромыслом с детства. Парень с иноземным именем имел обычную славянскую внешность. Был широк в плечах (в отличие от худосочного Остромысла) имел длинные волосы цвета зрелой пшеницы, которые обычно заплетал в косички, когда находился в походе, широкий нос, серые, большие глаза и отличался огромными кистями рук, которые были больше похожи на две лопаты. Дома двух друзей стояли напротив, и все детство два парня провели вместе. Родители Александра еще до его рождения приняли христианскую веру, впоследствии приучив к ней и сына. И с самого детства Александр пытался переманить друга в свою религию. Но Остромысл всегда предпочитал родных богов иноземным.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
