Кукла

Пролог.

Из дневника Николаса Фламеля.

Мир постоянно меняется — возникают пустыни и рушатся горы, образовываются и гибнут страны, возвышаются или находят свой конец целые народы. Всё это так привычно и естественно, но как же тяжело осознавать, если из реального мира на страницы истории уходит целый биологический вид. Твой вид. Хотя, почему уходит? Сколько в мире осталось истинных магов? Хорошо если десятка три наберётся, причем подавляющее большинство из них это древние старики тихо и спокойно доживающие свой век. Ну и парочка таких уникумов как я. Вот и всё, что осталось от тех, кто способен видеть саму суть. Так что нет, можно смело сказать, что мы уже вымерли.

Но горше всего осознание того, что ты сам в числе тех, кто во всём этом виноват. И что же остаётся? Пытаться что-то исправить? Слишком поздно. Надеяться на лучшее? Даже не смешно. Верить в то, что мир изменится к лучшему? Нет, не изменится. По крайней мере, если ты сам об этом не позаботишься. Забавно, но наверное сейчас я как никогда близок к понимаю действий и мотивов собственного отца, человека которого некогда я так сильно ненавидел. Какая жестокая ирония... Но реальность ещё жестче.

Май одна тысяча девятьсот сорок пятого года стал поворотным моментом для человечества. И далеко не только потому, что закончилась возможно самая кровавая война в истории нашей агрессивной расы. И не потому, что итоги этой бойни на многие годы вперёд определили лидеров геополитической гонки, фактически разделив мир на сферы влияния. Нет, всё это, безусловно, важно, но самое главное в другом. Некогда доминирующая ветвь человеческого рода, маги, дошла до точки невозврата.

Геллерт Гриндевальд — великий маг, лидер, политик, стратег, воин и... наивный глупец. Он верил, что сможет изменить мир и вернуть магам то, что "принадлежит нам по праву". Верил, что служит высшему благу. На деле же он лишь реализовывал собственные амбиции даже если сам верил в обратное. Впрочем, имею ли я право его судить? Наверное, нет — сам был, а может и до сих пор остаюсь, таким же. И всё же я пытался предупредить его, пытался объяснить, чем всё это кончится. Не послушался — молодости свойственна вера в собственные силы. Кого волнуют бредни древнего затворника? Правильно — никого.

Изменилось бы что-то, если бы у него было больше сторонников? Или если бы другой великий маг выступил на его стороне, а не на противоположной? Подозреваю, что нет. Даже объединись все маги Европы, войны против всего остального мира им не выиграть. Силы и возможности уже не те. А больше сторонников брать и не откуда. Азиаты? У них своя, веками складывавшаяся система взаимоотношений с неодарёнными, куда более мирная и взаимовыгодная. А тот факт, что после нас они станут следующими, до них, похоже, не доходит. Да и с чего бы? Сейчас то мы вполне себе живём и на первый взгляд очень даже неплохо. Африканцы? Слишком погрязли в собственных разборках и практически игнорируют остальной мир. Америка? Эти и так не стали сидеть в стороне, но при сравнимой с Европой общей численности населения, магов там до смешного мало. Местных в своё время истребили, а с континента приехали единицы.

Наверняка магловские историки долго будут ломать голову, почему начало войны было столь успешным. Будут анализировать каждую битву, выдвигать теории о преимуществе технологий, стратегии, тактики и даже простых солдат. Отчасти оно, конечно, именно так, но куда важнее, что маги той же Франции, Чехословакии, Испании и Польши были на стороне агрессора. Так что начало было обречено на успех, но вот потом... Нет, поражение было полностью закономерным. Как и его последствия.

Сотни молодых магов погибли, тысячи потеряли свободу, а остальные замерли в ужасе от осознания случившегося, но это было только начало. Ни мирские власти, ни религиозные лидеры не могли забыть о том, кто на самом деле виноват и делали всё, чтобы обезопасить себя от повторения подобных катастроф. И Международная Конфедерация Магов вынуждена была идти на уступки. А что ещё им оставалось? Начать войну до полного истребления? Нет, вольнице магов, пусть во многом она уже давно была лишь мнимой, пришел окончательный конец. И я прекрасно понимал, что это только начало. Зубцы капкана, расставленного многие сотни лет назад, окончательно сошлись, впиваясь в плоть своей беспечной жертвы.

С самого начала я понимал, что с политиками можно договориться, собственно это и было сделано, но Церковь не отступиться. Не для того они веками, шаг за шагом, кроху за крохой, ослабляли нас. И ведь ждать они умели, этого не отнять. Теперь же терпеть осталось совсем немного — пара прецедентов и новые правила можно будет распространить повсеместно. Сотня лет и каждый маг станет клеймённым от рождения рабом. А потом... потом нас просто не станет.

Разумеется, я прекрасно осознавал всё это и не собирался стоять в стороне, наблюдая как наше наследие в лице обычных одарённых идёт прахом. Подготовительные работы идут уже очень и очень давно. И, наверное, я бы всё же мог предотвратить восстание Гриндевальда, в конце концов, одного мага всегда можно устранить физически, но подсознательно жаждал именно такого расклада. Почему? Всё просто — впервые за многие века враг увидел близкую победу и начал выходить из тени. Более того, теперь простой маг-обыватель должен был начать, наконец, понимать, что мир не так прекрасен, как ему казалось ранее. И это дарило определённую надежду.

У меня были планы и средства для их исполнения, проблема была лишь в одном: что может сделать один единственный человек? Да, у меня были те, на кого можно возложить все задачи, но... человек слишком слаб. Они не знают того, что знаю я, они не видели того, что видел я, они не прошли через то, через что прошел я. В них нет внутреннего понимания того, что начатая сотни лет назад война на выживание всё ещё идёт и протекает она далеко не в нашу пользу. Даже те, кого я учил лично, не в состоянии до конца это осознать и поверить, чего уж говорить об остальных? Короткий людской век не позволяет смотреть так глубоко.

Я же по-прежнему скован, заперт в своей гигантской клетке и могу лишь направлять, подсказывать, учить. Отчасти мне удалось обойти своё проклятие, но это мало что давало. Факт оставался фактом — все ключевые события придётся поручать исполнителям, и именно этого я боялся больше всего. Любой план, изощрён он и продуман до мелочей или же наоборот предельно прост, не выдерживает столкновения с реальностью. И если что-то пойдёт не так, а это обязательно случится, то всё очень быстро выйдет из-под моего контроля.

И как же мне быть? Продолжать ждать, зная, что время играет на стороне врага? Или рискнуть, осознавая, что ошибка станет последней в истории магов? Невозможный выбор, который мне рано или поздно всё же придётся совершить. Это неизбежно. А пока... пока остаётся лишь завершать все приготовления и верить в лучшее. Как же это иронично — маг, которому только и остаётся, что верить в лучшее.

Глава 1.

Франция, 70-ые.

Отделение скорой помощи как всегда было преисполнено суетой. Казалось, движение здесь вообще не останавливалось ни на мгновение — бесконечная вереница пациентов со всевозможными травмами, заразами, отравлениями, а зачастую и банальными простудами, при которых особо наглые личности умудряются добраться аж сюда, минуя терапевтов. К этому добавлялось броуновское движение медсестёр, постоянно что-то приносящих, меняющих, уносящих, убирающих или попросту помогающих кому-то из врачей. Последние, соответственно, тоже на месте не сидели, внося свою долю в царящий вокруг хаос. Даже мебель как-то умудрялась постоянно оказываться в разных местах, будь то койка, стул или даже массивный шкаф с медикаментами.

— Этьен, кончайте витать в облаках! — мелодичный, пусть и с лёгкой хрипотцой, женский голос привлёк внимания молодого лекаря, заставляя вынырнуть из своего отрешенного состояния. Уже далеко не впервые он погружался в атмосферу этого, по-своему чарующего места — было здесь что-то волшебное. Причем не магическое, а именно волшебное, хотя, окинув взглядом этот типичнейший муравейник крупной городской клиники, вряд ли бы кто-то с ним согласился.

— Оу! — подняв взгляд на остановившуюся около него медсестру, парень виновато улыбнулся, — извините, Марта, задумался.

— Бывает, — молодая, невысокая и несколько полноватая, хотя, по мнению Этьена, всё равно достаточно миловидная девушка, слегка улыбнулась в ответ, — но извиняться вам нужно не передо мной.

— Оу! — вновь воскликнул парень, поскольку именно в этот момент до него дошло, что он тут собственно не для красоты сидит, после чего рывком повернулся в сторону своего пациента, — прошу прощения.

Впрочем, полулежащий на койке около него сухонький старичок никак не отреагировал на поведение молодого лекаря. Ему, казалось, вообще всё было безразлично, и тусклый взгляд был устремлён куда-то в никуда. Не удивительно: жить ему, насколько мог судить сам парень, оставалось считанные недели, он сам об этом знал и попытался наложить на себя руки. Неудачно — может рука дрогнула, а может кто-то не вовремя вмешался, но по факту имелся лишь неглубокий и совершенно не опасный для жизни порез. Теперь незадачливого самоубийцу подлатают и пронаблюдают до самого конца. Вот такая вот насмешка судьбы: умирающего будут лечить от мелких болячек, чтобы вскоре смерть всё равно забрала своё.

Не в первый и явно далеко не в последний раз Этьену Ренье доводилось видеть подобных людей. Что поделать, современная медицинская система такова, что многие люди приходят в клиники именно умирать. Ну, или не обязательно приходят, но суть от этого не меняется. Единственное, что было необычного в данном случае, так это увидеть подобного человека в отделении скорой помощи.

Собственно, именно по этой причине молодой лекарь предпочитает работать здесь, в скорой. Ведь большинство врачей быстро смиряются с реальностью и стараются сосредоточиться на тех, кому действительно нужно помощь, такова специфика работы. Но сам-то Этьен прекрасно знал, что легко может помочь умирающему, а значит и смириться было практически невозможно. Делов-то на пару заклинаний. Ну, точнее на пару часов напряженной работы с палочкой в руках, десяток зелий, пяток мазей и так далее по списку, после чего рак если и не отступит окончательно, то пяток лет полноценной жизни точно вырвать удастся. Вот только нельзя: Статут о секретности никто не отменял, как и закон о невмешательстве в жизнь маглов, а незаконные воздействия подобного уровня... м-да. Потом поди докажи министерским, что ты действовал из искренних побуждений и тебе никто не заплатил. Да и даже если получится, то вместо тюремного заключения получишь полный запрет на применение магии сроком в два-три года. Приятного мало. Ну а если случится чудо, и ты отделаешься лёгким испугом, то членом гильдии тебе уже не быть, это факт.

Тяжело вздохнув, парень сосредоточился на своём деле, проверяя швы и заканчивая перевязку. Откровенно скучная работа, но кто поручит большее молодому интерну? Здесь-то, в обычной магловской клинике, его удостоверение старшего ученика в гильдии лекарей никому не предъявишь. К тому же, если быть откровенным, действительно сложные процедуры он бы и не смог выполнить — его же никто этому не учил. Ну а опыт, даже такой, лишним не будет, да и деньги тоже. Платят, конечно, откровенно мало, но всё же лучше чем ничего. На гильдийной стипендии особо не разгуляешься, а до собственной практики ещё расти и расти. Не живи он в доме, оставленном родителями, так вообще беда бы была. Так хоть он именно живёт, а не выживает, как некоторые знакомые.

Конечно, сам бы он предпочел получать больше практики именно в магических медицинских учреждениях, но там работы не особо много, а потому пристроиться в разы сложнее. Без протекции так считай и вовсе без шансов. Что поделать, не у всех за спиной длиннющая родословная, связи и сундуки с золотом в гоблинских хранилищах. Точнее, с наследственностью у Этьена всё было вполне неплохо. Всё же его мать вроде как потомок древнего, пусть и давным-давно выродившегося рода. Один третий октан, причем его середина на данный момент и это ещё не потолок, чего стоят. Именно это позволило парню с отличием закончить Шармбатон и попасть в гильдию лекарей, куда всегда был высокий конкурс. Но вот с финансами всё действительно было так себе.

Воспоминания о перекошенных от зависти лицах некоторых богатеньких, но не столь одарённых сверстников, и по сей день неплохо поднимали настроение. Даже протекция на самом высшем уровне не поможет прыгнуть выше головы в плане личного дара, и эта мысль откровенно грела душу. Он, Этьен Ренье, даже будучи сыном обычной чистокровной волшебницы и мага-полукровки, имел очень неплохие шансы хорошо устроить свою жизнь. Главное — не лениться. И тогда через десяток лет перед ним будут открыты все дороги.

— "Так, ладно. Нужно завязывать с мечтаниями пока опять нагоняй не получил", — пришел к мысленному выводу Этьен, после чего встал и быстро осмотрелся. Не требуется ли где его помощь? И если нет, то может стоит изобразить какую-нибудь бурную деятельность, чтобы не припахали к чему-нибудь не особо приятному?

Невольно взгляд парня зацепился за вновь оказавшуюся под боком Марту и плавно пошел вниз, оценивая изгибы и цепляясь за соответствующие выпуклости. А зацепиться там было за что... Следом в его голове уже далеко не впервые мелькнула мысль, всё же рискнуть и предложить ей сходить куда-нибудь вечерком после смены. В кино там, театр или в какую-нибудь кафешку на крайний случай. А что? На новом месте он всего три недели, и эта медсестричка подозрительно часто оказывается поблизости. Чем не знак? С другой стороны, эти подчеркнуто вежливые обращения...

Хотя, рискнуть, наверное, всё же стоило. Не убьют же его за простое, в рамках приличий, предложение? Тем более, что с личной жизнью с момента окончания школы дела у него обстояли практически никак. Не до того было. Пока до старшего ученика не дорос — вообще не продохнуть было, а сейчас со свободным временем получше стало, можно и о себе подумать. Разумеется, какие-либо далеко идущие планы он не строил априори, всё же едва третий десяток разменял. Да и начинать серьёзные отношения с маглой — не лучшая мысль. Но почему бы не доставить друг другу немного взаимного удовольствия? Ну, это если что-то выгорит, конечно...

— Хм, Марта, а что... — но планы так и остались планами, поскольку именно в этот момент, главврач клиники мадам Бошен буквально влетела в отведенное под скорую крыло здания. Причем вид у этой дородной дамы был какой-то взвинченный, что ничего хорошего не сулило по определению.

— Господа и дамы, у нас беда! — громко и без предисловий начала главврач, привлекая к себе всё внимание, — самолёт из Лондона совершил вынужденную посадку в нашем аэропорту. Не знаю, как и что там произошло, но приземлился он крайне неудачно, в том числе речь идёт о возникшем на борту пожаре. Пострадавших развозят по ближайшим клиникам, в том числе и к нам, так что все, чьё состояние не вызывает серьёзных опасений, срочно переводятся в приёмный покой. Ими займёмся позже, а сейчас готовьтесь принимать пострадавших.