Скандал, приключившийся на "круглом столе" всколыхнул всю школу. Да что там — школу! В Фейсбуке сразу же появились ролики, снятые во время заседания, и обсуждение вышло за пределы школьного сообщества. На следующий день об "отпоре, данном фальсификатору истории подмосковными школьниками" упомянули на популярном ток-шоу, и слава возмутителей спокойствия из 8-го "Б" достигла немыслимых высот.

На переменках вовсю обсуждали выходку новичка из 8-го Б; одноклассники хлопали Витьку с Мишкой по плечам, восхищенно говорили: "Ну, вы дали!" Учительская ограничилась тяжелым молчанием: педагоги упорно делали вид, что ничего не произошло, и лишь на уроках Маркуши нет-нет, да проскакивали ехидные намеки на разгром, учинённый "известному историку, блогеру и режиссеру".

Все это нисколько не радовало виновников происшествия. Одноклассники недоумевали: самое время лопаться от гордости и пожинать плоды, наслаждаясь положением на верхней строчке школьного рейтинга — но ничего подобного и в помине нет! Сугорин и Серёжин держатся замкнуто, пресекают любые попытки заговорить с ними о скандальном происшествии. Общаются только друг с другом, от расспросов уклоняются...

Пробить блокаду удалось только Лешке Долотову из 10-го "В" — тому самому долговязому знатоку артиллерии. Он был известен всей школе фанатичной страстью к военной истории: пачками глотал монографии и мемуары, регулярно выигрывал исторические викторины и олимпиады, посещал кружок при истфаке МГУ, собирал коллекцию солдатиков и даже состоял в клубе военно-исторической реконструкции. Маркуша разрешила ему свободное посещёние истории и ставила пятерки в четверти автоматом; Лёхины одноклассники утверждали, что историчка попросту боится его вопросов и радуется, когда не видит нахального эрудита на очередном уроке.

Страничка Алексея Долотова в Фейсбуке полна фотографий и видеороликов с исторических фестивалей: то он в старинном мундире держит ружьё с примкнутым штыком, то стоит в строю таких же, как и он, реконструкторов, то прочищает банником ствол возле низенькой пушчонки...

Тогда, в актовом зале, ребята плохо разглядели неожиданного союзника. Долотов написал им вечером того же дня, когда пошла волна постов в соцсетях и школьных сообществах. Предложил встретиться и поговорить; Витька, внимательно изучив его страничку, согласился.

Историческая встреча состоялась после уроков. После недолгого обмена мнениями о заезжем светиле исторической науки — да что о нем говорить: гад, и все тут! — Витька перевел разговор на историческую реконструкцию. С этого момента редята только слушали: Долотов, мог часами рассуждать на эту тему. Начал с рассказа о состоявшемся на прошедших выходных "Бородине"— этот фестиваль происходил ежегодно, в первые выходные сентября, в память о грозных событиях 1812-го года. На поле "постановочной" баталии выходило до тысячи человек — пехотные коробки, кавалерия, пушки. Лёха демонстрировал ролики на экране смартфона, и ребята с удивлением узнавали знакомые кирасы и конские хвосты "железных людей", квадратные уланские шапочки и темно-зеленые мундиры русских егерей. А когда в кадре замелькали в белые с синим французские мундиры, Витька невольно вздрогнул: вот-вот появится изломанная шеренга барабанщиков...

Он прикусил губу — до того хотелось вытащить из рюкзачка планшет — "на, смотри, как это было на самом деле!" Мишка, угадав мысли друга, больно стиснул пальцами его руку повыше локтя.

А на экранчике разворачивалась русская кавалерия: пестрые гусарские ментики, колеты и каски кирасир, алые казачьи полукафтаны — все вперемешку, в одном строю. Строй то и дело ломался — то один, то другой всадник вырывался вперед или отставал от товарищей. До ощетинившихся штыками французов, доскакала не шеренга, а нестройная толпа. Но вместо того, чтобы ударить с разгону во вражеский строй, смять, раздавить, изрубить, конники закружили вокруг "неприятеля" карусель, несильно звякали клинками по штыкам, а пехотинцы поднимали их повыше, чтобы, не дай бог, не поранить лошадь или всадника...

Полюбовавшись на эту "кавалерийскую атаку", Мишка хмыкнул и совсем было собрался отпустить что-то язвительное; пришлось уже Витьке незаметно щипать друга за локоть. В конце концов, на фестивалях не место рискованным трюкам. Так ведь и поубивать друг друга можно!

— А это кто, павлоградские гусары? — Мишка ткнул пальцем в экранчик, где галопировали с полдюжины всадников в зеленых мундирах. После возвращения ребята перелопатили немало информации, и теперь точно знали, в мундир какого полка носил их "крёстник".

— Они самые, клуб "Павлоградский гусарский полк". — Десятиклассник с уважением посмотрел на собеседников. — Зеленое мундирное сукно, приборный цвет красный. Вот уж не думал, что вы в этом разбираетесь!

— Тоже мне, бином Ньютона! — с деланным пренебрежением ответил Мишка. — Инфы в сети полно...

Ему явно польстила похвала нового знакомого.

-Кстати, с их мундирами есть забавная история. Смотрели "Гусарскую балладу"?

Мишка вопросительно глянул на друга. Так далеко его эрудиция не распространялась.

— Это где "жил-был Анри Четвертый?" — Витька знал эту песенку. Отец часто напевал её, когда был в хорошем настроении.

— Да, верно. Так вот: когда поручик Ржевский встречается с главной героиней, Шурочкой Азаровой, переодетой в гусара, то спрашивает: "Мундир у вас, конечно, павлоградский?" А она в мундире сумских гусар: серый ментик с красными чикчирами! Вот и наших павлоградцев все, кому не лень, изводят этой фразой. Они, как услышат эту фразу — бесятся, прям за сабли схватиться готовы!

Мишка только хмыкнул. Он понятия не имел, что "поручик Ржевский" — это не только персонаж из скабрезных анекдотов.

— Леш, а ваши реконструкторы только мундирами и конями занимаются, или историей своего полка тоже? — спросил Витя. — Всякие там списки личного состава... Павлоградский полк ведь участвовал в Бородинской битве, раз этот клуб пригласили на фестиваль?

Витька выяснить хоть что-нибудь о том юноше-гусаре. Кто он, что с ним случилось после Бородина? Погиб в одном из сражений, или прошел с русской армией всю Европу и вступил в Париж?

Долотов замялся.

— Вообще-то, на поле могут выйти любые клубы. Большинство зрителей вообще не отличит русского гусара от французского: Мундиры похожи, все разноцветные, какая им разница? Да вот, к примеру, наши друзья из Новосибирска, Третий гусарский полк армии Наполеона. Этот полк в 1812-м вообще не был в России, а воевал в Испании. Однако же — ездят на все фестивали.

— Французы? — удивился Мишка. — Наши — и французов изображают? Как же так, они же были враги?

— А как иначе? Лет тридцать назад, в советские времена, когда реконструкция, только начиналась, иностранные клубы в СССР не приглашали. Они и сейчас не очень-то ездят... А что за баталия без неприятеля? Вот и пришлось части клубов пошиться на французов.

— Значит, павлоградских гусар на Бородино не было? — Витька вернул энтузиаста к интересовавшей их теме.

— Не было. Полк не состоял при Главной армии, а действовал на Киевском направлении..

Мишка состроил удивленную гримасу: "как так не было, мы же собственными глазами..." но возразить не успел.

— Могли, правда, оказаться отдельные офицеры или даже команды. Один эскадрон павлоградцев квартировал под Москвой, возле города Ногинска — тогда он назывался Богородск, — и гусары даже участвовали в деле на речке Вохна, помогали партизанам Герасима Курина. Тоже, наверное, не слышали?

Витька помотал головой.

— Не, мы только недавно...

— Да я и сам не очень в курсе. — признался десятиклассник. — Наш клуб каждый год ездит на вохонский фестиваль, вместе с "трешками" — ну, с ребятами из Третьего гусарского. Это совсем скоро, в конце сентября. В прошлый раз я не смог поехать, а сейчас обязательно выберусь. Наши говорят — отличный фестиваль!

— А павлоградцы там будут? — не отставал Витька.

— А как же? Это же их мероприятие, они там главные организаторы.

— Слушай, а можно с ними как-то познакомиться?

— Собираешь инфу по кому-то из павлоградских гусар? — понимающе кивнул Долотов. — У них в городском краеведческом музее, там целая экспозиция, посещённая 1812-му году и Вохне. Наверняка есть что-то неопубликованное.

— Ну-у-у, это в другом городе, — разочарованно протянул Мишка. — Когда ещё мы туда попадём...

— Это недалеко, всего час на электричке. А то поехали с нами на Вохну? В субботу в клубе собрание, приходите. Осмотритесь, познакомитесь, прикинем, как вам помочь.

— С вами? — удивился Мишка. — У нас мундиров нет, ранцев всяких, ружей. Или нам зрителями ехать?

Мишка кривил душой — ружье у них как раз было. Точнее — французский кавалерийский мушкетон. Приклад, правда, расщеплен пулей, но палит раритет исправно.

— Можно и зрителями. — ответил Лёха. — Мы автобус заказываем на клуб, места всем хватит. Можно подобрать для вас рабочую форму, поможете возле пушек. Народу в расчетах всегда не хватает, дело найдется. Предки-то отпустят? А то мы на три дня едем...

II. Реконструкторы

Последняя суббота сентября баловала любителей военной истории, съехавшихся на фестиваль со всей России, бабьим летом. Утренний дождик прибил пыль, поднятую колесами автобусов и лошадиными копытами. Воздух над излучиной речки Вохна и сосновым бором — прозрачнее хрусталя, французы на другой стороне луга было видно преотличнейше. Правда, их то и дело затягивало легким белым дымком, и тогда до батареи долетали тугие пушечные удары. В пелене мелькали ряды парижских волонтеров в обносках и "революционных" треуголках; на фоне бутафорских изб разворачивались уланы Великого герцогства Варшавского. За мостом, в ивняке, маячили серые с красным гусары Третьего полка.

Избам и небольшой часовенке с ярко-желтым куполом предстояло сгореть. Их соорудили специально для баталии и обложили соломой и хворостом. Перед обреченной "деревенькой", в траве то тут, то там торчат маленькие, сантиметров двадцати в, фанерные елочки — ими пиротехники обозначили закладки — чтобы кавалерия в пылу потешной баталии не вылетела на взрывы. Такое иногда случалось, и тогда по всему полю приходилось ловить ошалевших от страха лошадей без седоков.

Впрочем, взрывы, огонь — это тоже завтра. А пока пушки палят вполсилы, заряды экономят для главного действа.

Офицер перед шеренгой "трешек" взмахнул рукой, закричал, приподнимаясь на стременах.

Сабли разом взлетели: серые не крутили ими над головой на казачий манер, а дисциплинированно взяли "на плечо". Витька знал, что, перейдя на рысь, гусары вытянут сабли вперед -так же, как делали это кирасиры Коленкура — в той, настоящей битве...

Вот, сейчас! Ребята уже второй раз наблюдали эту атаку, репетиция продолжалась с самого утра. В лощинке, куда направлялись гусары, колыхалась буро-сизая масса в крестьянских суконных армяках и обшитых мехом безрукавках. Это были местные, павлово-посадские школьники, изображавшие партизан Герасима Курина. Навстречу серо-алым хлопнуло несколько выстрелов; "партизаны" сгрудились, ощетинились частоколом двурогих свежеоструганных вил, фанерных кос, насаженных торчком и бутафорских пик.

Гусары, совершенно расстроив ряды, доскакали до самых острий, приняли влево и по одному поскакали вкруговую колючей массы, с замаха рубя по выставленным древкам. "Партизаны" с всем пылом кидались на "супостатов", в запале стараясь ткнуть вражин своими дрынами. До Витьки доносились выкрики — порой испуганные, но, по большей части, задорные. От крестьянских дрючков и рогатин летели щепки.

— Чего встали? — рявкнул Красильников.. — Давайте, поворачиваем!

Ребята, засмотревшиеся на атаку гусар, кинулись к пушке. Витька, вместе с Лешкой Долотовым и двумя "артиллёрами" подхватил хобот лафета, Мишка вцепился в спицы колеса. Навалились, крякнули, повернули: двадцатифунтовый единорог, самое большое орудие "потешной" артиллерии, весил немало.

— С дороги! — заорали сзади. Витька обернулся и едва успел отскочить — вплотную к батарее проходили кавалергарды. Старший, высоченный дядька с закрученными до висков усами, принял вправо коня, остановился. Кавалергарды в черных кирасах и белых мундирах стоял выстроили шеренгу; за их спинами мелькали черные с серебром гусары александрийского полка.

— Вахмистр?

Из шеренги гусар выскочил невысокий, всадник, ладно сидящий на вороной лошади.

Кавалергард махнул рукой в сторону атакующих серых. Унтер кивнул, вскинул пальцы к киверу и вернулся к своим.

— Са-а-бли вон! Рысью — марш!

Эх, трубача нет, подумал Витька. А без него — что за кавалерийская атака! Никакого шика. По правилам следовало трубить к галопу, а потом — "марш-марш", и кавалеристы, выставив перед собой клинки, пускаются в карьер...

Все эти тонкости им поведали вечером, у костра. Ребята слушали, невольно сравнивая собеседников с теми, другими — с егерями прапорщика Яковлева, с ополченцами, с раненым драгуном. Результаты, увы, выходили не в пользу современников. Умом Витька понимал, что реконструкторы не виноваты: ни точностью в деталях обмундирования, ни знанием "исторических реалий, ни увлеченностью не заменить того, настоящего: ожидания битвы, близкой смерти, всеобщей готовности пострадать за Отечество. Ну и манера говорить, разумеется: ребята осознаи, насколько речь предков отличается от современного языка. Кое-кто из реконструкторов старательно подражал "старорежимной ", как манере изъясняться — но разве почерпнутое в книгах и фильмах заменит опыт реальной жизни?

Жаль, мы не догадались тогда, на биваке яковлевских егерей, хоть аудиозапись включить, сокрушался Витька. Дали бы послушать, вот бы пригодилось...

Ему, и правда, хотелось помочь — кто ж виноват, что это им, двум восьмиклассниками, а не этим увлеченным людям выпало увидеть своими глазами Бородинское поле, настоящее, а не постановочное сражение...

А репетиция шла своим чередом. Серые поспешно поворачивали навстречу угрозе. Поздно; закрутившись вокруг крестьянских "ежей", они не успели собраться, сплотить шеренгу и встретить неприятеля. Да и сами "партизане", воодушевленные подоспевшей помощью, кинулись отбивать крайних гусар от строя. Мальчишки окружали "французов" вопящей толпой, и те крутились на месте, ловко отмахивая саблями тянущиеся со всех сторон древки.

Но часть "трешек" все же успели выстроить встретить кавалергардов лицом к лицу. Перед самой сшибкой кавалеристы с обеих сторон заученно разредили шеренги, и картинно, работая на публику, прошли сквозь строй неприятеля "гребенкой". Залязгали клинки, серые гусары разворачивали лошадей, чтобы ударить в спину кавалергардам. Но с фланга уже налатели черно-серебряные, прижимая серо-алых к партизанскому дреколью.

Пушка грохнула, выбросив двухметровый столб ватно-белого дыма. Бутафорский заряд был слишком слаб, и единорог, вместо того, чтобы откатиться на несколько шагов и зарыться хоботом в дерн, лишь подскакивал на высоких колесах. Витька помнил, как отлетали назад тяжелые орудия Курганной батареи; как номера налегали на канаты и гандшпуги, возвращая их на место.

123 ... 789

↓ Содержание ↓