Холодная осень сорок седьмого

Все события, описанные в данном тексте, не являются вымышленными, а происходили в реальности, в снах и фантазиях автора. Любое совпадение имен и событий не случайно, а преднамеренно и документально.

Снится мне, значит, сон, про советских биороботов и товарища Сталина

Значит, сначала идет общий план и голос Копеляна за кадром.

(Ессесно под кадры кинохроники. Стандартной и невыразительной — бегущие солдаты, пыляшие танки, горящие самолеты, стреляющие пушки, тонущие корабли, взрывы, взрывы, кровь-кишки-распидарасило, рушатся дома, горит сажа, рыдают младенцы.)

...Шел тяжелый сорок седьмой год — шестой год войны.

Германия была повержена в начале сорок четвертого года. Но мир не успел наступить — сразу же после падения нацистского режима, и продвижении Красной Армии во Францию, на части ее территории вспыхнули проанглийские восстания. Бандиты из 'резистанс', легко разоружавшие деморализованные гарнизоны и захватывавшие город за городом, обеспечили пусть и неорганизованную, с огромными небоевыми потерями от спешки, но все же — высадку англо-американцев в Нормандии.

Ответ Сталина был суров. Сначала стальные клешни танковых армий, прикрываемые реактивными Ла-262, рассекли вторгшихся захватчиков, полностью освободив территорию ФССР, а так же БелССР, ГолССР, ДССР. После этого настала очередь Норвежской ССР принять освободителей. Исландская ССР пока еще стонала под пятой угнетателей. Но недолго ей оставалось ожидать избавления.

Стальной рукой Лаврентия Павловича был наведен порядок и в области ракетостроения, и в области ядерной физики. Все наработки, имевшиеся в ГССР, были доведены до ума, и тридцать первого июля сорок пятого года была впервые испытана атомная бомба.

На Британии.

В количестве семьдесят четыре штуки.

После чего ядерный полигон 'Архипелаг Англия' был объявлен закрытым для посещения на ближайшие двадцать лет.

После проведения столь масштабных ядерных испытаний война на Атлантическом фронте временно утихла, продолжались лишь морские сражения.

На Востоке дружественная Япония, с которой после денонсации договора о ненападении был заключен пакт о военной взаимопомощи, получая советские ресурсы в обмен на технологии и вывод своих войск из Китая, сдерживала атаки американских агрессоров. Бои велись на Гаваях, Алеутских островах, и намечался десант на Ванкувер. На новозеландском направлении союзные японские войска атаками плавающих танков и смертников прогрызали оборону австралийских захватчиков. В Индии бушевала гражданская война, в Южной Африке потомки буров вспомнили рассказы дедушек, и резали англичан неторопливо и обстоятельно. (на экране в лучших традициях советского научфильма показывается карта, по ней ползут стрелочки ударов, значки корабликов и самолетиков, образовываются зубчатые рубежи обороны и вспыхивают взрывами места ожесточенных боев)

Советский союз готовился к решительному броску через океан. Разрабатывались специальные реактивные мотопланеры

(показывают схематично в 'советском 3-дэ' — ну, очертания как бы прозрачного аппарата, в нем высвечиваются внутренности, все конечно черно-белое и подрагивает — ну как старый учебный фильм. Броневик типа отощавшего БТР-40 или раскормленного БА-64 без башни, составляет 'кабину' к которой приделаны крылья, рули направления прямо на крыльях, типа летающее крыло, подвеска броневика как шасси, планер одноразовый, двигатель — пульсирующий реактивный. Пишут цифры — скорость двести кэмэчэ, дальность полета сто сорок километров, старт с плавучей платформы катапультный, экипаж пять человек, вооружение — автоматы и 82мм реактивный миномет, радиостанция, масса бронемашины три с половиной тонны. Идут кадры взлета с земли, с воды — огромный хвост пламени, клубы дыма от пороховых ускорителей, полет этой кракозябры, приземление, натужно-веселые десантники с ППСами и трубой гранатомета выруливают из развалин планера — крылья при посадке обламываются штатно — и уруливают вдаль. Показывают одновременный пролет нескольких десятков таких монстров. Страшно, хочется обосраться и не жить вовсе ).

Спущены на воду первые дальние подлодки с атомной паросиловой установкой (картинка — океан режет чудовище, с рубкой едва выступающей вперед из огромного горба за ней, похлеще, чем на первых ракетных ПЛ — но там не ракеты, а реактор) Новые корабли подавляюще превосходят все прежние субмарины (на экране крутится 3-Дэ лодка и появляются цифры) — их подводная скорость достигает двадцати семи узлов. Глубина погружения — боле трехсот метров. Дальность плавания — НЕОГРАНИЧЕНА (большие буквы занимают весь экран) Автономность составляет 120 суток (цифра наплывает заполняя весь экран) Каждый подводный крейсер несет сорок восемь новейших электроторпед, с самонаведением на акустическом принципе и неконтактным взрывателем. Первые двенадцать лодок уже вышли на боевое дежурство в моря и океаны нашей Родины.

Стратосферные бомбардировщики продолжают производить налеты на ненавистного врага нашей Родины (кадры какого-то огромного самолетия с четырьмя двигателями, что-то вроде Ту-95, сменяется кадрами смеющихся летунов на аэродроме, в гермокомбезах все, только что из полета). Особенно отличились выпускники Берлинской летной школы, сержанты Новотны и Хуйдайбергенов, нанесшие ядерные удары по военным заводам Филадельфии и Нью-Йоркской военно-морской базе, а так же летчик-североморец лейтенант Валерий Мясоедов, потопивший авианосную группу в Норвежском море, и неоднократно бомбивший аэродром противника на Фарерских островах...

Тут Копелян наконец-то затыкается, и начинается самое интересное — я как бы уже не смотрю кино, а наблюдаю все дальнейшее изнутри тела.

Причем не своего — хозяин низенький, корявый весь и хриплый. Бывший чекист, а сейчас командир особой группы, забрасываемой в американский тыл, для подготовки мест высадки первого десанта...

Фамилия этого товарища — Юрьев, а имя — непонятно, не то Александр, не то Михаил, обращаются по-разному — ну, может, так надо. Группа у него необычная. Не красноармейцы или там спецы НКВД, осназ и прочие. Ему доверяют провести первые испытания киборгов. Биороботов.

Еще в 44м году, после ампутации обеих простреленных при задержании ног и отбитых при неоднократном падении с лестницы почек, подключенный к аппаратам жизнеобеспечения, Иосиф Менгеле старательно отрабатывая возможность еще немножечко пожить, создал первые биомеханические протезы.

Опыт оказался на редкость удачным, уникальная технология на самом деле работала — разве что стоили биомеханические протезы слишком дорого, и производились считанными единицами в год. Применяли их в основном для спасения людей, так сказать, уникальных — например, потерявший в боях над Гибралтаром руку трижды Герой Советского Союза Кожедуб — получил протез, и сейчас продолжает терзать чешуйчаторылых стервятников, освобождая Исландию. В основном протезы шли летчиками и танкистам, изредка морякам — а в пехоте только генерал Ватутин ломал штабные столы и кости нерадивым подчиненным ударом гидромеханической ноги. Танковый ас, уроженец ГССР Виттман, командир тяжелого танка ИС-3-100, щеголял аж тремя протезами — вместо правой руки и обеих ног(одна — по колено), сгоревших в танке, подорвавшийся на мине-ловушке в захваченной ВМБ Тронхейма герой-подводник Маринеско — двумя ногами по самый пояс. Двумя механическими руками обладал и 'Северный Лис', адмирал Головко. У него в добавок ко всему, были оптикомеханические протезы глаз и речевое устройство (тяжелый английский снаряд разорвался на мостике флагманского эсминца, убив или покалечив всех там находившихся, спасли всего троих, включая Головко, но только адмирала сумели вернуть в строй — остальные остались инвалидами). Справедливости ради надо отметить, что оптикомеханический глазной протез был и у снайпера Молдагуловой — но у нее была упрощенная модель, без биоэлектрического привода, фокусировать зрение ей приходилось вручную, вращая маховичок.

Однако, эти опыты, хотя и являлись невероятным прорывом — все же не воспринимались, как что-то нереальное — всего лишь уникальный, сложный механизм, но вживляемый живому человеку. Да и изготавливать их приходилось индивидуально, и порой не по одному месяцу, в единственной лаборатории в Аушвице. Собственно, именно эта лаборатория и была известна на весь мир. И известна именно как медицинский центр передовых, если не сказать, опережающих технологий. Дошло до того, что после попытки англоамериканских военных преступников разбомбить Аушвиц массированным налетом из тогда еще оккупированной Норвежской ССР, возмущение этим выразили практически все страны — в особенности внезапно приобретшие вес Бразилия с Аргентиной. Тем более что, по счастью, все три самолета, несшие атомные бомбы к городу, были сбиты (ценой огромных потерь перехватчиков Миг-9 и Як-15) на подлете к городу, бомбы не взорвались. Зато, поскольку все силы ПВО были брошены на перехват легко отличимых 'беременных' самолетов с атомными бомбами — остальные почти триста самолетов прорвались почти без потерь, и стерли несчастный городок вместе с фильтрационным лагерем с лица земли. Еще более удачно было то, что подоспевшие наконец тяжелые перехватчики Лавочкина сумели буквально засыпать разбомбленный городок сбитыми Б-29, приземлив не менее полусотни машин только в окрестностях города. И уже на следующий день дипломатические делегации, привезенные скоростными транспортниками Ту-234-блиц, осматривали руины, туши сбитых 'крепостей', отчаянно фонящие Айч-бамб типа Толстяк (советские ВКС применяли более простые и компактные бомбы 'пушечного' типа). И особенно — почти не пострадавший многоуровневый бункер Биомедицинского Центра (забитый, правда, телами и раненными из городка и лагеря, переодетых в белые халаты с эмблемой центра).

И никто не знал о небольшом, и по правде-то говоря и вовсе не существующем ни по каким бумагам, учреждении, находившемся в самом центре Карельского перешейка (переданного, после воссоединения, обратно в состав ФССР). Точнее сказать — сам объект находился под центром перешейка, на глубинах от 10 до 60ти метров, простираясь на сотни метров по площади.

Сверху же все это венчала территория небольшого санатория, окруженного чистым сосновым лесом. Сегодня в этом лесу было очень тихо и людно. Люди в пятнистой форме, с автоматами и снайперскими винтовками находились, такое впечатление, за каждым пнем, кустом и валуном. Над лесом временами перемешивали воздух пары новейших Ка-282 'Колибри' и одиночные тяжелые Ми-223'Дракон'. Около полудня на поляну рядом с санаторием, внезапно оказавшуюся замаскированной взлетно-посадочной полосой, приземлилось три 'блица', и из них высыпали на поле сначала вооруженные люди в форме, а потом вышли несколько человек в полувоенной одежде. Один из них заметно прихрамывал. Прибывшие прошли через сосновую рощу к одноэтажному главному корпусу санатория, и вошли в него. Внутри был идеальный порядок, но никто гостей не встречал. Единственный человек в здании, сержант НКВД, стоявший по стойке вольно у входа и наблюдавший через мутно-желтое стекло прилегающую территорию, не оборачиваясь, козырнул, не прерывая занятия. Впрочем, гостей это не удивило и не расстроило. Они сержанта вообще не удостоили вниманием, и сразу же прошли дальше, разделившись. Большинство осталось в просторном холле, а четверо в полувоенном, включая прихрамывающего, прошли в неприметную дверь прямо напротив входа.

Стало быть, товарищу Юрьеву, очень не нравятся эти его новые 'бойцы'. И сами по себе и их, так сказать, 'родословная'. Шутка ли сказать — Анненербе, Менгеле, еще чорт знает сколько бывших нацистов приложили свои руки к созданию этих ребят. Именно так. Созданию. Все шестеро его бойцов — искусственные создания. Вроде бы — как машины. Но... не машины. Настоящие, и живые. Хотя и туповатые... ну как звери, что ли. Да и то сказать — для спецбойцов туповаты. Для пехоты обычной — очень даже и ничего, сообразительны. Да и по спецухе — тактика там, языки иностранные, техника и радиодело — все им в головы 'загружено'. На третьем уровне, смешно сказать — стоят огромные машины, с катушки на катушку проволоку переметывают. А от них — провода, в другую машину , а от нее тонкие проводочки к креслу. На нем, на кресле, сидит, даже и не привязанный, спецбоец, и ему, прямо в загривок все эти проводки через штекер подключены. Разъем у него установлен в шею, прямо под огромным черепом. Огромным, по сравнению с человечьим, раза в полтора больше, но по сравнению с самим спецбойцом — голова у него малюсенькая, и едва выступает из бугра плеч и шеи. Вот значит, такая вот 'загрузка'. Самое смешное, что и его с Михалычем так же 'загружали' — хорошо хоть никуда штекер не втыкали, просто сетку с электродами на бритую башку нацепляли и снотворное кололи. Эффект, надо сказать.... Так себе. Ничего толком вроде бы и не прибавилось в башке. Зато потом, на тренировках и занятиях то и дело выплывает — то вдруг на автомате начинаешь заряжать и наводить английскую зенитку, хотя первый раз в глаза видел, то соображаешь, как проверить отказавшую радиостанцию, то вдруг понимаешь фразу на французском, которого никогда и не знал. Медики и ученые хмурятся, ругаются и чуть не плачут, так расстраиваются:

— Система! Нет никакой системы, Арнольд Иванович! Нет, успехи, конечно, налицо — но Наркомат не пропустит! Стабильности нет — не сможем гарантировать!

— Надо больше подоп.... Испытателей, Семен Иваныч...

— Да как? Кто ж даст? Секретность, хоть на себе пробуй!

— И думать забудьте, Семен! Я запрещаю! Вы...мы не имеем права рисковать собой. И не потому что, а потому что некому будет продолжить, если что. И эти парни... Если что — то и им только мы надежда, а если что случиться?

— Да понимаю, понимаю я Арнольд Иванович... Только все равно, до чего же обидно!...

Так вот. Эти спецбойцы — вроде и знаниями и умениями заполнены. И все делают по специфике правильно, на тренировках безукоризненно и безупречно... как автоматы. А однако, как что из 'обычного', что-то, что, видать, 'не загружено' — тут все. Как дети малые, и то сказать — дурачки, например. Пожалуй, именно дурачки — не обижаются, типа беззлобные. Вот только представьте себе дурачка весом двести десять килограмм, и ростом под два сорок. Который броню на крыше у старого броневика кулаком пробивает, и об колено рельсу гнет, и между лап каску в блин плющит. При этом стреляет, словно автомат в станок зажали, гвоздем с пяти метров муху на стене убивает, и движется тихо-тихо... если, конечно, перекрытия в принципе его вес держат. Да и не только тихо — он при этом еще и бежать может со скоростью под тридцать кэме часа три без перерыва. В общем, неуютно с ними.

С их командиром — Михалычем, чуть проще. У Михалыча интересная судьба. Был он сначала летчиком в авиации КБФ. Хорошим летчиком, пикировщиком-ювелиром, к Ордену Ленина приговорен за потопление броненосцев при подготовке освобождения Финляндской ССР. Но не повезло, при штурмовке Выборга — рванул малокалиберный зенитный снаряд прямо в кабине. Штурмана в клочья, стрелка навылет, у Михалыча бок вырван и руку правую как ножом отхватило. Как он машину смог довести до своих — непонятно. Рухнул только что не прямо на рейде Кронштадта, и на мелководье вылетел. И утонул. В смысле — и самолет, и оба убитых, и Михалыч. Пока моряки кинулись, зацепили, вытащили из весенней воды самолет прямо на берег — полчаса прошло. Конечно, умерли все. Но, как оказалось — не совсем. Холодная вода свое дело сделала — и Михалыч не до конца помер.