НАТАЛЬЯ БУЛЬБА
Время перемен. Воплощенные
И пусть я за выбор сполна заплачу,
Мне нужно, какие б ни дули ветра,
Любить, а не верить в иллюзию чувств,
И жить так, чтоб было за что умирать.
Наталия Фейгина
Часть первая
Возвращение
Пролог
Талина
Я не торопилась обернуться. Если они покинули свой мир и пришли сюда, то лишь затем, чтобы поставить точку в истории моей жизни.
Рано или поздно, но это должно было случиться. Они и так дали мне лишних двадцать лет жизни.
Темная вода билась о каменную набережную, разноцветные огни фонарей отражались в ней, лишая мрачного флера безысходности.
Вздох мне самой показался тяжелым, но... он был последним. Тянуть дольше — показать им свой страх.
— Князь Эриар! — Я развернулась резко, не давая себе шанса передумать.
И не оставив возможности скрыть удивление.
Он поприветствовал первым. Глубокий поклон, наполненный изяществом придворного щеголя, но не скрывающий опасности, исходящей от первого князя клана Дираков — трехипостасных воплощенных.
Невозможное, невообразимое зрелище!
Полный парадный костюм: чернь и серебро. Дираки никогда не считали золото благородным металлом. Черные брюки с серебряными лампасами заправлены в высокие сапоги, прямой черный килор с вышитым на плече знаком экси, олицетворяющим путь славы и доблести, стянут перевязью на талии. Два кинжала — символ официальной миссии.
Крупные, темные, как безлунная ночь, бриллианты в ушах, пепельные волосы стянуты в хвост узким ремнем. Лицо пересекает тонкая нить шрама — свидетельство нашей с ним последней встречи. Мой удар он тогда пропустил. Или... Я много лет задавала себе этот вопрос, не веря, что он мог сделать это намеренно, но вновь и вновь видя в воспоминаниях, как он чуть отводит руку, позволяя себя ранить.
Словно умоляя простить...
Трое сопровождающих его князей ввыдержали секундную паузу и повторили за ним поклон. Он — старший, говорить будет он.
Тогда тоже говорил он. И сколько бы ни прошло лет, я помню каждое сказанное им слово. И кинжал несправедливых обвинений вновь вонзается мне в сердце. И я снова снимаю с пальца перстень с белоснежным камнем, символом чистоты и непредвзятости той, которая имеет право решать чужую судьбу. И он вновь падает к его ногам, закатившись в трещину между мраморными плитами, покрытый грязью чужого обмана.
Каждое движение этих четверых точно соответствовало ритуалу. Все выверенно до мгновения, жесты четки и бесчувственны. Не нужно подбирать слова, не нужно облекать их в витиеватые фразы, достаточно лишь склониться и, выпрямившись, отступить на шаг назад, подтверждая официальность собственной миссии.
— Лери Талина. — Он выпрямился последним и, не глядя мне в глаза, медленно, давая полюбоваться своей хищной грацией, преодолел несколько метров, которые нас разделяли.
Я же радовалась тому, что вокруг царила ночь. Эти четверо совершенно не вписывались в антураж современного города этого мира.
— Изгнание показалось слишком мягким приговором, и Совет кланов решил избавиться от той, чье имя стало синонимом предательства? — За легкой язвительностью я пыталась скрыть страх, сковавший мое тело.
Я боялась. Не за себя, за своих детей.
Их отец был обычным человеком, которому удалось своей любовью вернуть к жизни мою душу. Если бы не он... Каждый мир по-своему жесток, этот исключением не был. Он сначала щедро одарил, а когда я поверила, что могу быть счастливой, отобрал все, что стало основой моей жизни. Муж погиб, когда двойняшкам, Сашке и Дашке, исполнилось три.
Несчастный случай.
Сейчас им было по пятнадцать. И за них я была готова биться до конца.
— Лери Талина, — я чувствовала, с каким трудом он заговорил, только причины этого не понимала, — Совет кланов уличил вашу сестру во лжи. Ваша честь восстановлена, ваше имя вновь внесено в хроники клана охраняющих. От имени совета я прошу вас вернуться на Лерикан и занять свое место в Круглом зале.
Это был удар, которого я никак не ожидала.
Я тяжело переживала ложные обвинения, я долго привыкала к новому миру, искала себя в нем, менялась, принимая то, что было чужим. Потом, не заметив, в какой момент это произошло, смирилась со своей судьбой и начала возрождаться, собирая себя заново. Полюбив своего будущего мужа, поняла, что способна начать все с начала, перечеркнув прошлое, забыв о нем.
Перенесла его смерть, ощущая свою вину — я слишком поздно поняла, как многое могла ему дать и насколько скупа была.
Но оставались дети. Наши дети. Он, воплощенный в сыне и дочери.
Я вновь воскресла. Ради них. Я снова была счастлива. Просто потому что живу, дышу, радуюсь вместе с детьми их успехам и делю из печали.
— Вы вновь получили право играть моей жизнью, князь Эриар?! — Я пыталась сдерживать бушующие эмоции, но сделать это было непросто.
Все мои беды, все изменения в моей жизни были связаны с ним. Он должен был стать моим мужем, но именно он зачитывал приговор, сделавший из меня изгоя. Он должен был стать опорой в делах клана, но вместо этого сам втолкнул в открытый портал. Он должен был стать отцом наших детей, но сейчас решал судьбу только моих.
— Это не требование совета, лери Талина. — Он на мгновение опустил голову, словно стыдясь когда-то совершенного, но тут же поднял ее. Он никогда и ни перед кем не склонялся. — Это просьба. Грядет большая война...
— Это требование, князь Эриар, — горько усмехнулась я. — Не заикнись вы про большую войну, возможно, я бы и поверила тому, что у меня есть свобода выбора. — Когда-то я его уважала, теперь... я смотрела на него с жалостью. — Каковы условия моего возвращения?
Он прекрасно осознавал, что означало изменение моего тона. Но на его лице не дрогнул ни один мускул. Он был все так же отстраненно холоден и подчеркнуто вежлив.
— Полное восстановление ваших прав и признание прав наследования за вашими детьми, лери. Единственное пожелание — их полноценное обучение.
— Я не могу войти в совет. — Я, так же, как и он, пыталась сохранить спокойствие. Мне это удавалось с большим трудом. Этот мир не требовал той сдержанности чувств, которой меня учили на родине. — Один раз они сделали для меня исключение, вряд ли это повторится вновь. Я не замужем. И вряд ли кто из достойных моего титула мужчин возьмет женщину с чужими детьми.
Я сказала то, что думала. Но я не догадывалась, что ошибаюсь.
— Это не совсем так, лери, — тихо произнес он и... опустился на одно колено. — Лери Талина, я, свободный князь клана Дираков, прошу чести для себя принадлежать вам духом и телом.
Дыхание перехватило, а на глазах выступили слезы.
Разве я могла предположить двадцать лет тому назад, что этот гордый и, как мне казалось, всесильный мужчина, будет просить о том, о чем в шести кланах Круга не слышали уже сотни лет.
Не мужем — консортом был готов он войти в мой дом. Не встать рядом, а быть со мной. Говорить лишь тогда, когда ему позволят высказать свое мнение.
Нет, консортами становились и раньше, но только после того, как произнесены другие клятвы. Вот тогда признанный всеми возлюбленный с полным правом посещал спальню, гордо проходя мимо мужа, который просто не мог оспорить желание женщины.
— Ваш клан...
Он не дал мне закончить. Заговорил с каким-то облегчением:
— Я свободен. Во главе клана встал мой сын, он же повелел исправить содеянное. — И с легкой грустью добавил: — Лери Талина, не будьте со мной столь же жестоки, как я когда-то с вами.
Эти мгновения были странными. Я смотрела на него, смиренного, но не видела смирения в его позе. Лишь силу и доблесть, славу его имени, которые он положил к моим ногам. Видела опасение и надежду, человека, на которого могла опереться, видела сильное тело, которое могло принадлежать мне.
И от меня зависело, будет так или нет.
— А мои дети...
— Я не могу стать им отцом, но постараюсь быть наставником и другом. Я воспитал четырех сыновей, приму в свое сердце и пятого. Дочерей же у меня нет, и я буду благодарен судьбе за то, что она мне ее подарила.
Он говорил, а я верила. Верила каждому его слову, потому что он никогда не лгал. Он лишь заблуждался...
Мелькнувшее воспоминание было так некстати. Я еще не поверила, что смогу вновь начать с чистого листа, но уже ощутила, насколько этого хочу. Он же вернул мне сомнения, которые ядом проникали в душу, заставляя заново проживать каждый день с начала моего изгнания. Унижение, боль, страх, ненависть...
Ласковое: "Мамочка!", разбитые коленки, незамысловатые рисунки, нежность прикосновений детей, полуночные разговоры за чашкой чаю, первая влюбленность — тайна, в которую они меня поочередно посвящали...
— Я, лери Талина, — начала я, уже зная, что произнесу не те слова, которые он приготовился услышать, — принимаю тебя, свободного князя клана Дираков, как равного. Мужем, верным спутником и отцом для своих детей. И в том даю свое слово.
Я не знала, что будет дальше, только надеялась, что мы оба запомним этот миг.
Миг, когда я переступила через обиду от нанесенного мне когда-то оскорбления, а он поднял на меня удивленный взгляд, в котором медленно появлялась надежда.
Глава 1
Талина
Замок встретил запустением и запахом гари, волнами сползавшим вниз по склону скалы.
Когда мы возвращались на Лерикан, Эриар просил нас стать гостями клана Дираков. Я отказалась. Будущее страшило, но со своими страхами я привыкла встречаться лицом к лицу...
Я попросила мужа...
Это было странно, но признать его мужем оказалось легче, чем осознать, что мне придется вычеркнуть из жизни те двадцать лет, когда не я садилась во главе круглого стола, не я произносила: "Да будет так", оставляя за собой последнее слово в принятии судьбоносных решений.
Но я должна была это сделать. Обязана, если хотела защитить тот мир, который, оболгав, отверг меня. И я знала, что с собственной обидой я справиться сумею.
Я попросила мужа открыть портал неподалеку от дозорной башни.
Она стояла на высоком холме, который в летние месяцы полностью покрывался алыми, кремовыми и ярко-желтыми асире, очень похожими на земные саранки. А у его подножия, на огромном лугу, где когда-то пали тысячи воинов, защищавших древнюю крепость Самар"Ин, символ единства кланов, струились нити плакучего таиля. Как память, как слезы, пролитые по погибшим матерями, женами, дочерьми и сестрами.
Моя просьба Эриара не обрадовала. По взгляду, который он торопливо отвел, я сразу догадалась, что моя первая после разлуки встреча с собственными владениями не будет радостной.
Но я даже представить себе не могла, как пронзит болью сердце, когда вместо поднятых над воротами вымпелов, я увижу покрытые сажей тряпки.
— Простите...
Князь остановился у меня за спиной, словно опасаясь, что от представшего перед моим взором зрелища я лишусь чувств. Признаться, у меня на мгновение возникло подобное желание. Но я не могла позволить себе слабость. Не сейчас, не перед детьми, которые стояли чуть в стороне, окруженные дюжиной воинов, одетых в форму цвета ночного неба.
Лишь ночь и день отделяли их от привычного прошлого. Лишь ночь и день — пропасть, в которую я падала, не надеясь на спасение.
Разговор с детьми дался мне легче, чем я предполагала. Но, тем не менее, он был трудным. Из-за лжи, которой я щедро перемежала свой рассказ.
Даша и Саша поверили мне сразу. Еще и заявили, что сами выдумывали разные истории, в которых я была то королевой в изгнании, то принцессой, которая вынуждена скрываться от злобного отца. Слишком чуждой, на их взгляд, была я для этого мира. Вроде, и такая же, как все, но от меня веяло тайной и приключениями.
Если бы они знали... Им рано было знать всю правду. Потому говорила я, а Эриар лишь стоял рядом и кивал, когда я переводила на него взгляд, подтверждая, становясь моим соучастником.
Когда-нибудь они узнают правду. Когда-нибудь они будут иметь право бросить обвинения нам с ним в лицо. Но прежде чем это случится, они должны полюбить этот мир настолько, чтобы простить.
— За что?
— За все, за что сможете.
— Нам с вами предстоит много работы. — Я догадывалась, чего ему стоило произнести это. Впрочем, многое из того, что он сегодня сделал, для мужчины его ранга и титула казалось невозможным. — Сколько воинов осталось в крепости?
Он принял мой тон. Тут же встал рядом, помня, что он равный, но зная, что это далеко не так. Я дала ему шанс, которым могла не позволить воспользоваться.
— Из тех, кому можно полностью доверять — не более четырех сотен. Многие покинули границы клана, когда вас изгнали. Я надеюсь, когда станет известно о вашем возвращении, они вспомнят, кому клялись в верности.
— Мы не можем ждать, когда это произойдет. Прикажите отправить гонцов в Вольные земли с известием, что я готова принять под свой флаг наймитов. Из тех, что придут за зов, вы отберете шестьсот лучших. Еще нужны работные и мастеровые.
— Не торопитесь ли вы, моя лери? — Эриар чуть отодвинулся, чтобы видеть мои глаза. Но любой, кто смотрел в этот миг на нас, не увидел бы в этом движении ничего, кроме желания лучше рассмотреть давно не ремонтированный мост через наполовину заполненный затхлой водой ров. — На то, о чем вы говорите, потребуется много золота, которого у нас нет. Кланы готовы помочь, но вряд ли эта помощь будет столь значительной.
— Я понимаю ваши опасения, князь. — Я обещала себе быть сдержанной, но уверить себя в том, что мне это по силам, оказалось легче, чем следовать сказанному. Между нами не было и не могло быть теплоты, но произнесенное ледяным тоном: "Князь" грозило отбросить нас на двадцать лет назад. — Но вы не подумали, ради чего моя сестра перекрасила правду в ложь и почему настаивала не на изгнании, а на моей казни?
Он думал об этом. Это читалось в его глазах, в пролегшей по лбу морщинке, в том, как губы тронула кривая усмешка. Но ответа он так и не нашел.
Наш клан умел хранить собственные секреты от тех, кто к нему не принадлежал.
— Князь Тамиран, — он назвал своего старшего сына официально, как подобало тому, кто больше не входил в семью, — отправил в крепость полсотни работников и сотню воинов. Малый джейсин готов к вашему приему. И... — он замялся лишь на мгновение, но и его мне хватило, чтобы догадаться о том, что я услышу дальше, — ваш родовой перстень с восстановленными нитями силы ожидает вас на алтаре святилища Великой Арлак.
Моей радости он не увидел, боль была слишком сильна, чтобы поглотить ее. Но я была счастлива, потому что лишенная собственного дара я чувствовала себя неживой.
Маркирер
Я стоял на верхней террасе и равнодушно наблюдал за тем, как скрывается за дальней вершиной солнце. Даже мысль о том, что через несколько мгновений тело скрутит неконтролируемой трансформацией, не могла лишить меня холодного спокойствия. Эта боль стала привычной и сладостной. Она напоминала о той мести, ради которой я продолжал жить.
— Князь Маркирер...
Гонец из клана Тароков не понимал причины затянувшегося молчания. Я же... Возвращение охраняющей в свой замок не могло изменить решения: война между нами была неизбежна. А время... Я готов был дать ей время, чтобы, победив, доказать ей нашу силу.
