Школа гейш

Школа гейш

Часть первая. Между Беркутом и Тигром

Глава 1. Лучшая ученица

Их подняли в шесть утра, вывели на улицу в одних коротеньких рубашках из тонкого полотна и велели построиться.

Мия переминалась с ноги на ногу в первом ряду, вместе с другими выпускницами-майко, судьба которых окончить в этом году школу 'Медовый лотос' и впервые в жизни познать мужчину. Она зябко поводила плечами, вслушиваясь в восторженный шепоток подруг. Всем хотелось посмотреть на нового директора, ради которого их выгнали, запретив даже одеться. Стоять на по-утреннему прохладном воздухе в рубашке, едва прикрывавшей ягодицы, было стыдно. От холода соски затвердели и чуть терлись о грубоватую ткань.

Тревожно стукнуло сердце. Сегодня случится что-то. Что-то, что изменит ее жизнь.

— Говорят, он настоящий красавчик, — Ичиго захихикала.

Все воспитанницы были взбудоражены до предела. Шептались, улыбались. Атмосфера возбуждения витала во дворе.

Нет, в 'Медовом лотосе' были, конечно, мужчины. Старик Ихурэ, обучавший воспитанниц искусству массажа и разминавший натруженные после многочасовых занятий танцами мышцы. Или Нику — сын поварихи.

Но это были совсем другие мужчины. Знакомые. Привычные. Неинтересные. Не такие, как господин Акио Такухати — молодой мужчина, воин и маг из знатного рода.

— Летит! — пронеслось над головами.

Госпожа Оикава грозно сверкнула глазами на воспитанниц и ударила молоточком по гонгу, призывая к тишине. Густой медный звук поплыл по двору.

А потом тень заслонила солнце. Крылья забили по воздуху, от поднятого ими ветра волосы Мии взлетели вверх черным полотном.

И во двор опустилась гигантская птица фэнхун. По ярко-алому оперению пробегали волны, оранжевые и красные, как языки огня. В груди летуна, за тонкой пленкой лишенной перьев полупрозрачной кожи бушевало пламя. Птица опустила крылья и устало закрыла глаза. Пламя чуть угасло и теперь пульсировало, как бьется сердце.

Будущие гейши выдохнули хором, а со спины птицы спрыгнул мужчина в дорогом шелковом кимоно и брюках хакама.

На этот раз в слитном вздохе воспитанниц без труда можно было уловить восторг.

Новый директор был и вправду хорош собой: высокий, широкоплечий, подтянутый; длинные иссиня-черные волосы зачесаны в высокий хвост. Тонкие и немного порочные черты лица портила надменная складка у края губ. Ярко-синие глаза чуть светились, выдавая в мужчине мага. Он спрыгнул со спины гигантской птицы, с хищной грацией прошел по двору, до выстроившихся девочек.

Красивый...

Сердце Мии забилось чуть быстрее. Не от близости мужчины — от тревоги.

Слишком жадным и высокомерным был взгляд нового директора.

Она почувствовала себя слабой продрогшей добычей рядом с сильным и опасным хищником. Хотелось потянуть подол коротенькой рубашки ниже, скрыть себя, спрятать от этого изучающего взгляда.

Госпожа Оикава склонилась в традиционном приветствии. Она говорила и говорила: о школе, о том, как они все рады видеть нового директора. Он слушал, вглядываясь в лица выпускниц, пока не вернулся снова взглядом к Мие.

— Выйди, — приказал господин Такухати.

Кровь бросилась Мие в лицо. Одно дело стоять вот так, среди других воспитанниц. И совсем другое, когда тебя выталкивают вперед из строя.

Стыдно.

Она шагнула, ощущая на себе презрительный хозяйский взгляд. Наступила босой пяткой на камушек и ойкнула, поджав крохотные пальчики.

Мужчина оглядывал Мию изучающе, как товар на рынке. Мерил взглядом снизу вверх: от изящных ступней и стройных длинных ног перешел к бедрам. Их округлая женственность угадывалась даже под мешковатой рубашкой. Тонкая ткань натягивалась на вдохе, обрисовывая контур девичьей груди красивой формы и съежившиеся от холода соски.

Мия вспыхнула и скрестила руки, пытаясь закрыться. Ей всегда казалось, что выражение 'лапать взглядом' — просто поэтическое преувеличение. Но сейчас новый директор именно что лапал ее без единого прикосновения, только взглядом.

— Мия Сайто — наша лучшая ученица, — представила ее госпожа Оикава.

— Лучшая, — господин Такухати скептично приподнял бровь. — Надо проверить.

Он еще раз взглянул на Мию, задержав взгляд на двух одинаковых браслетах на запястьях — широких бронзовых полосах с клеймом школы, и велел:

— Чуть позже в моем кабинете.

* * *

В одежде Мия почувствовала себя увереннее. Она выбрала самое скромное кимоно: из темно-синего шелка, без вышивки. Убрала волосы в намеренно скромную прическу сакко — тугой узел на затылке, как носят замужние дамы и даже не стала украшать волосы цветами.

Но на душе все равно было неспокойно. Мия вспоминала высокомерный и жадный взгляд нового директора и боялась, что все ухищрения окажутся напрасны.

Она опустилась на колени у тонкой перегородки, затянутой расписной рисовой бумагой, звякнула в маленький колокольчик, дождалась отрывистого 'Входи' и отодвинула дверь.

Комната, которую Акио Такухати назвал своим кабинетом, еще недавно принадлежала госпоже Итико. Мия бывала здесь, как и все ученицы школы — получая советы и наставления в искусстве доставлять наслаждение мужчине.

Школами гейш исконно заведуют женщины. Опытные гейши, сами в свое время прошедшие этот путь от неумелой девочки, купленной за копейки у родителей до распустившегося чудного цветка, услаждающего своим видом и ароматом мужские вечера.

Но на прошлой неделе 'Медовый лотос' постигли сразу две утраты. Погиб маг, создававший обучающие иллюзии, а его супруга — госпожа Итико серьезно заболела и слегла. И никто не объяснил ученицам, почему новым директором прислали господина Такухати.

— Закрой дверь.

Акио Такухати успел снять верхнее кимоно и сейчас сидел в одних хакама и тонкой полотняной рубашке — даже не завязанной. Против воли Мия уставилась на его обнаженную грудь: четко прорисованные мышцы притягивали взгляд, как и мощные, покрытые короткими черными волосами руки с широкими запястьями.

В этой комнате еще ощущался дух прежней хозяйки: еле заметный аромат лаванды от вышитых подушечек, статуя кошки с поднятой лапкой в углу, изящная чернильница на низеньком столике. Но новый директор, резкий, полный опасной силы, уже заполнил это пространство целиком. Он словно сожрал одним присутствием весь воздух. Мие казалось, что она может ощущать его присутствие даже кожей.

Он поднялся с татами единым движением и подошел к ней с кривой ухмылкой.

— В утреннем наряде ты мне больше нравилась, лучшая ученица Мия Сайто.

— Простите, господин, — ответила Мия, опустив взгляд, — но меня учили, что гейша всегда должна услаждать взор и слух мужчины, являя собой образец изысканности и утонченности. Боюсь, мой утренний наряд никак не подходит для этого.

— Отчего же, — синие глаза сверкнули, по губам поползла масляная улыбка. — Еще как подходил. Смотреть на тебя в нем было наслаждением.

Мия стояла все так же, потупив взгляд, пока он обходил ее по кругу, словно примериваясь, с какого бока цапнуть. Рядом с ним и без того миниатюрная Мия почувствовала себя совсем крохотной. Скрытая сила, которую источал этот мужчина каждым своим движением и даже просто присутствием, заставляли ее чувствовать себя слабой.

Он склонился к ее шее, вдыхая запах сандалового масла, а потом медленно, наслаждаясь каждым движением, вынул шпильки — одну за другой. Волосы упали за спину, подобно струям воды, плащом укутали тело, спустившись до земли. Мужчина восхищенно выдохнул.

— Значит, лучшая, — его пальцы очертили ушко Мии, спустились ниже на шею. — Самое время переходить от теории к практике.

Она молчала, тяжело дыша и кусая губы, чтобы не закричать. Да, она знала, что рано или поздно достанется мужчине. Незнакомцу, который заплатит большую цену на аукционе, выкупая девственность девушки. Знала, что этот мужчина может оказаться неприятным или даже жестоким...

Но все это было в каком-то далеком, призрачном будущем. В 'потом', которое может и не случиться. И это 'потом' было судьбой, для которой Мию растили с восьми лет.

Школа обучала науке любви, но не поощряла бесстыдство. И сейчас целомудрие Мии и ее гордость протестовали хором, горячо и резко. Стать игрушкой господина Такухати, отдаться ему просто оттого, что он выбрал ее среди прочих выпускниц и пожелал взять, было унизительно.

В этот миг Мия поняла, почему директор прибыл так рано и отчего распорядился, чтобы их всех вывели к нему в таком непристойном виде. Директор с самого начала желал выбрать себе постельную утеху.

Да, он был красив, но внешняя красота словно подчеркивала безжалостность этого мужчины.

— Пожалуйста, прекратите, — резко сказала Мия. — Или будет больно.

Ее тонкая ладонь полностью утонула в его лапище. Он провел пальцем по запястью. Ухмыльнулся:

— Ты про браслеты? Не будет. Я все же маг, девочка.

Мия сглотнула. Браслеты на руках защищали собственность школы — учениц. От мужского внимания и собственных блудливых желаний. Стоило какому-то мужчине попробовать овладеть будущей гейшей против ее воли, как его ждал очень болезненный магический удар.

— Я не хочу! — сказала она, когда директор распустил пояс на ее кимоно.

— Захочешь! — самоуверенно отозвался он. — Тебе понравится.

— Я буду кричать, господин Такухати.

— Если только от страсти, — он запустил руку в ее волосы, заставляя запрокинуть голову.

И тут же возмущенно отпрянул, когда вроде бы покорная девочка до крови прокусила ему губу при попытке поцеловать ее.

— Ах ты... — дальше шло слово, значения которого Мия не знала.

Она была готова к насилию и понимала, что не сможет противостоять ему, но Акио Такухати не предпринял повторной попытки. Вместо этого он отошел к столику и налил себе сливового вина из темной пузатой бутыли.

— Хочешь? Нет? Ну и ладно, — он отхлебнул и сверкнул белыми зубами. — Чего ты боишься? Думаешь, я не знаю об особых уроках, которые проводила Итико?

Мия залилась краской от этого напоминания.

— Это твоя судьба — ублажать мужчин, — жестко продолжал он. — Так что тебе не убудет быть со мной поласковей сегодня, не так ли?

Она запахнула кимоно.

— Нет, господин Такухати. Я не буду с вами поласковее.

— Почему?

— Не хочу. Вы можете взять меня силой, но по доброй воле я вам не отдамся.

— Отдашься тому, кто больше заплатит? — зло спросил он. — А ты знаешь, как все это происходит, маленькая принцесса? Думаешь, все будет красиво, нежно, романтично? Или что тебя выберет сам сегун?

— Я не наивна, господин Такухати. Но я не позволю опозорить себя. Майко, которая не сумела сохранить целомудрие до выпуска, никогда не станет гейшей. Только дешевой шлюхой.

— Какая разумная девочка, — издевательски протянул он и залпом допил вино. — Я не собирался забирать твое целомудрие. Есть много других способов. Тебя уже научили играть на флейте?

Наглая улыбка господина Такухати свидетельствовала лучше любых слов: под 'флейтой' он имел в виду совсем не сякухати, на которой Мия и вправду любила играть.

Да как он смеет?!

— Нет! — она отступила, ускользнув от слишком жадных рук.

— Не учили? Какое упущение. Нужно будет исправить.

Уроки госпожи Итико включали в себя искусство минета. Ученицы обучались ему в мире грез, который создавал для них маг 'Медового лотоса'. Не познавшая прикосновений мужчины Мия умела многое. Она была лучшей во всем.

— Я не нуждаюсь в дополнительных уроках, господин Такухати.

Теперь на его лице появилась настоящая злость. Еще полчаса назад под этим яростным взглядом Мия пожелала бы забиться в угол, спрятаться. Однако сейчас она вдруг поняла, что ее страх перед этим мужчиной растворился. Мия выступила против него и смогла устоять.

Почему он не стал прибегать к силе? Почему ограничился словами?

Она чуть не задохнулась, когда поняла, почему.

— Ты учишься в моей школе, — процедил директор. — Ты принадлежишь мне. Так что будь послушной шлюшкой — встань на колени и покажи чему тебя научили.

Тут Мия чуть не рассмеялась.

— Школа принадлежит не вам — гильдии. И я принадлежу гильдии. А вы — вор, и пытаетесь забрать то, что вам не принадлежит, — по тому, как изменилось лицо мужчины, она поняла, что попала в цель.

— Умная, да?

— Я недаром первая ученица, господин Такухати, — сказала Мия, пряча улыбку.

Он снова приблизился и вцепился в ее волосы, заставляя смотреть ему в лицо. Его взгляд давил, как пресс давит спелые сливы, но Мия не отвела глаз.

— И в чем же ты первая? — его губы презрительно скривились.

— В музыке, чайной церемонии, каллиграфии, искусстве составлять хокку и икебаны... — ровным голосом перечисляла Мия. Горячее дыхание касалось ее губ, синие глаза светились магией, наполнявшей тело мужчины.

— ...сегодня будет состязание по танцам. И на нем я тоже стану первой.

Это прозвучало хвастливо, но пренебрежение, с которым господин Такухати слушал о ее успехах, разозлило Мию. Он словно показывал всем своим видом, что любое ее искусство и сама она — ничто перед его статусом, магической властью и знатным происхождением. Мия же себя ничем не считала.

— Станешь первой.

Она выдержала его взгляд.

— Стану.

Если на то будет милость Амэ-но удзумэ, но этому мужчине нельзя показывать сомнение, или он подомнет, сотрет, уничтожит Мию.

— Ты слишком уверена в себе для безродной девки, — он сощурился, а потом коварно улыбнулся. — Слушай, первая ученица, как насчет пари? Если ты победишь, я оставлю тебя в покое. Если проиграешь, покажешь мне все, чему тебя научила Итико.

Опасность! Где-то в его словах таилась ловушка. Но где?

Директор не судит состязания, это делают гейши-наставницы. И у него нет власти приказать им судить нечестно. Почему же он тогда так уверен, что Мия проиграет? Она и вправду хороша в танцах, одна из лучших среди майко...

— Подумай, — все с той же улыбкой добавил господин Такухати, — сколько у меня возможностей испортить жизнь строптивой лучшей ученице, чтобы научить ее послушанию и скромности.

— Я согласна на пари, господин Такухати. Прошу, разрешите мне удалиться. Я должна подготовиться к состязанию.

Он выпустил ее волосы.

— Иди.

Только покинув комнату, Мия позволила себе бессильно сползти по стене. Ноги не держали, руки тряслись при одном воспоминании о случившемся.

Зачем она это сделала? Зачем согласилась на безумное пари?

Она вздохнула и начала медленно собирать волосы, чтобы уложить их заново в узел.

Теперь она не вправе проиграть!

* * *

С солнечными лучами во двор пришло тепло. Туман еще стоял над горными сопками, стелился меж сосен, но здание школы, низкое и приземистое, с чуть загнутыми вверх краями крыши, уже прогрелось. Солнечный свет рябил, отражался от водной глади маленького пруда с лотосами. Если бы не порывы пронзительного зимнего ветра, можно было бы поверить, что пришла весна. Но рано, пока рано.

Солнце гладило по крышам маленьких домиков, где ночевали и жили наставницы и ученицы.