прода 18/01

Глава 10.

К своему стыду должен признаться, что первым слежку заметил Борис. Точнее, даже не слежку, а постоянное направленное внимание. Мы с ним как раз в очередной раз посещали ателье, собираясь приодеться перед ноябрьскими торжествами у Задунайских. Большой прием предполагал присутствие кого-то из императорской семьи, может быть даже самого самодержца с супругой, поэтому в грязь лицом ударить не хотелось, а очередные пять сантиметров роста ненавязчиво намекали, что летний гардероб теперь годится только для церковной лавки, или как там этот благотворительный пункт называется.

Потихоньку, но свои комплексы насчет светских тусовок и необходимого для них дресс-кода я изживал, все больше вписываясь в местную жизнь, так что впервые принимал участие в обсуждении будущего костюма, а не стоял молчаливым истуканом с выражением лица "Застрелите меня немедленно".

— Вот здесь вот еще укоротите, и немного заузьте! — высказал свои пожелания мастеру, крутясь перед зеркалами в сметанной "на живульку" заготовке.

Портной, молча кивнув на мои предложения, вынул изо рта булавки, мешающие ему нормально разговаривать, и заколол в требуемых местах.

— Борь, как теперь? — уже отмучавшийся Черный, задумчиво рассевшийся на диване примерочной, оторвался от занимавших его мыслей, и оглядел получившийся образ.

— Нормально, — рассеяно согласился он.

— Что, значит, нормально? Не хочу нормально, хочу великолепно! Где преклонение перед моей гениальностью и красотой? Где цветы и аплодисменты?

— У меня в комнате кактус засох, приедем — отдам, — вырвался из плена меланхолии гаситель.

— Боря, кактус засохнуть не может! Он, к твоему сведению, растет в пустыне и в принципе способен обходиться без воды достаточно долгое время! — я продолжал изучать собственное отражение, прикидывая, требует ли еще что-то переделки, или и так хорошо.

— Может, его предки так давно эмигрировали, что память об этом утеряна?

— Есть такая наука, генетика называется. Так вот, она говорит, что ты не прав!

— Скажи это мумии моего кактуса. Вернее, уже твоего.

— Вот еще! Я с кактусами, а тем более с их подозрительными мумиями принципиально не разговариваю!

— Они успели тебя когда-то оскорбить?

— Да, они оскорбляли и продолжают оскорбляют мое чувство прекрасного!

— Согласен, это повод ответить им презрительным молчанием! Поставь его в комнате и мсти! Для тебя — не жалко!

Достойного ответа у меня не нашлось, так что решил подколоть по-другому:

— Спасибо, друг, я знал, что ты меня поймешь! Но ты забыл о причине подарка: я требую восхвалений, а ты пытаешься отделаться упорством, да еще бракованным! Я помню тот великий момент, когда удостоился от тебя мудрости языка цветов.

— Значение — оно относится к дарителю, а не получателю, так что все справедливо. И мое упорство в привитии тебе зачатков воспитания не бракованное! А за восхвалениями обращайся к сестричкам.

— "Каспатина карашо, каспатина спасибо" — передразнил я скудный словарный запас китаянок, — Из чего следует, что для них я хорош в любом виде, а это необъективное мнение!

Мастер, ставший свидетелем нашего разговора, улыбаясь, аккуратно освободил меня от будущего костюма и вынес его из примерочной, оставив меня одеваться. Настроение было отличное, легкая пикировка с товарищем привела меня в еще более благодушное состояние, потому что последнее время Борис успешно примерял на себя образ печального рыцаря. Возвращение язвительности я посчитал хорошим признаком.

— Так и не хочешь с ними разбираться? — терпеливо дожидаясь моего облачения, спросил приятель.

— Не-а! То, что мог — уже выяснил, даже на таможню через Бока запрос посылал, но что они могли ответить? Да, были такие, пересекли границу в сопровождении дяди Чжоу Ву. Виза на год с возможностью продления.

— Негусто.

— Вот именно.

— А сдать их тому же Рогову? Он же служит сам знаешь где.

— По подозрению в чем?

— Ну, я, конечно, не знаток китайских церемоний, но уж крестьянку от аристократки отличить смогу и без твоих талантов.

— А вдруг это принцессы в беде? А ты их сразу в ПГБшные застенки! Не жалко?

— Аргумент...

— То-то и оно! Пока не вредят — пусть живут, лишь бы концертов больше не устраивали.

— Да, я заметил, искусство музыки тебе чуждо! — приятель показушно вздыхает, состраивая преувеличенно печальную мину, но долго не выдерживает и прыскает. Смеюсь в ответ.

Перед самым выходом веселое настроение Бориса куда-то исчезает, сменившись поднадоевшей мне тоской.

— Ты сегодня ничего странного не замечаешь?

Теперь я понимаю, что лицо у приятеля в кои-то веки не скорбное, а тревожное.

— Нет. А что?

— Да, какое-то ощущение... Как-будто... Не знаю, ерунда, наверно... — отмахнувшись от вопросов, парень выходит на улицу, я следом. Но теперь и мне кажется, что в окружающем пространстве что-то не так. И, бредя до "Касатки", мучительно пытаюсь сообразить: я действительно чувствую чье-то недоброе внимание, или это у меня обострение паранойи после слов Бориса?

Поселившаяся в сердце тревога никуда не исчезает и на следующий день, все больше и больше заставляя нервничать. Ни с чем несравнимое чувство, что ты на прицеле, заставляло все время нервно оглядываться, но ничего выбивающегося из обычного пейзажа обнаружить не удавалось.

— Слушайте, я вам верю, но слежку я точно не обнаружу. У нас в команде есть один бывший полицейский, может, с ним посоветуемся? — спросил Земеля, когда мы с Борисом выложили ему свои подозрения, завалившись после школы в офис "Кистеня".

— Францев? — вспомнил я личное дело одного из бойцов.

— Он самый. Он сейчас на втором отстойнике, пошлю кого-нибудь на замену, придется подождать немного.

— Нормально, подождем.

Две площадки, которые требовалось охранять — это две стройки: одна в порту, а другая на южной окраине города, причем вторая — не так уж и далеко от нашей основной базы. Свободные рода, занимавшиеся строительством комплексов, предпочитали не связываться с клановыми службами, решая такие вопросы самостоятельно или нанимая нейтральные агентства, типа нашего, что всех устраивало. Никто их штурмовать и разрушать не собирался, защита требовалась от банальных воров, так что их охрана была спокойным и нудным делом, а среди кистеневцев к ним прочно прилипли названия отстойников.

Меня, да и остальных моих родичей их наличие полностью устраивало — это давало возможность бойцам отдохнуть от опасных миссий, упор на которые собирались делать дальше. В принципе, слава о нас, как о боевых ребятах уже пошла, на сопровождение грузов в "горячие" районы уже даже расписание на пару месяцев вперед составили, так что может еще снова придется людей искать.

Пока дожидаемся нужного человека, Борис уносится просматривать бумаги "Кистеня", а я остаюсь надоедать Олегу. Впрочем, он и сам рад отвлечься.

— Как новенькие?

— Пока рано говорить, но, вроде нормальные. Единственное...

— Что-то не так?

— Да, как сказать... Там два майора, Леха — майор, а получается, что я, капитан, над ними стою.

— Забей, мы не в армии. У меня вообще звания нет, кого-то это волнует?

— Ты хозяин.

— А ты — мой наследник. Не знал разве? — реагирую на отчетливо выраженное удивление Олега.

— Нет. Не подозревал даже, что у тебя завещание есть. Думал мать или брат твоими наследниками являются.

— Ну, завещание, кстати, тоже неплохо бы оформить, с нашей жизнью совсем не лишнее будет, и вам всем тоже рекомендую. А насчет наследования — мать или брат официально мне теперь не родственники, как это ни смешно звучит. Они в другом роду — Васильевы. И если специально в последней воле не упомянуть, то только Васины смогут получить имущество.

— Век живи — век учись. А я почему?

— В порядке очередности приема: ты, Леха, Саша, Ваня. О, кстати, хотели же отметить это событие. И офис новый обмыть? Как идея?

— На базе? Или здесь?

— Не хочу на базе и здесь не хочу. Давайте вообще в ресторан какой-нибудь завалимся, а? Есть ведь деньги. А я потом к вам?

— Продолжить банкет, — понимающе ухмыляется Земеля, — Принимается. Заодно и наш переезд обмоем. Самому развеяться хочется. Только давай сначала со слежкой разберемся.

— Вызывали? — занося в кабинет следы первого снега, на пороге появляется долгожданный Руслан Францев.

Вообще — парадоксальный парень: слабенький маг молнии (остальные углы отсутствуют как класс) перечитал в детстве детективов и отправился служить в полицию, ловить преступников. Но эта была та редкая область, где одаренность с сопутствующими эмоциональностью, неусидчивостью, азартом и склонностью к риску до определенного возраста категорически не приветствовалась. Силовиком — пожалуйста, а вот в оперативники, следователи и прочие подобные профессии при показателях свыше 30УЕ и примерно до тридцати лет вход был закрыт. Негласно, конечно, но от этого парню было не легче. Несмотря на отчаянное сопротивление начальства, он пробил этот барьер, занявшись тем, чем бредил с малых лет, был неплохим оперативником, в управлении на него надышаться не могли. Но прошло время, и пришлые стали занимать должности выше, делая карьеру, а Руслан опять уперся в свои несчастные 31УЕ, осложненные теперь еще и отсутствием герба на рукаве. Потому что то же самое начальство на повышение предпочитало выдвигать или родовитых, или более сильных одаренных. Второй раз штурмовать препятствие Руслан не стал. То ли устал, то ли не обиделся, предпочтя уволится и уйти в свободное плавание.

Наша контора была уже третьей в его послужном списке, и мужчина с самого первого собеседования не скрывал, что хочет выбиться из рядовых бойцов в командиры, а в идеале — в руководство "Кистеня". Учитывая, что его связи и таланты никуда не делись, а "детектор лжи" в моем лице он успешно прошел, — вполне реальные перспективы.

— Да, проходи, садись. Нужна твоя профессиональная помощь.

— Слушаю, — расположился он напротив меня.

— Короче, дело в следующем...

Изложив проблему, подвергся настоящему допросу. Хватка у мужика была бульдожьей, вытянул из меня и вызванного Бориса все подробности, вплоть до детального распорядка последних дней. Бомбардировка резкими вопросами так напомнила некоторые неприятные моменты, что опять ловлю себя на поглаживании седой пряди, что, кстати, тоже не укрывается от его цепкого взгляда.

— У вас есть враги?

— Полно. От недовольных нашими действиями у старых Задунайских до личных.

— А у вас? — обращается он к Борису.

— Личных нет, разве что отцовские недоброжелатели.

— А отец у нас кто?

— Ярцев Лев Романович.

— Да уж. А не пробовали определить, за кем из вас двоих слежка?

Переглядываемся с Борисом — что-то мы затупили.

Ладно, еще Черный, а я-то старый пень, чего лопухнулся? Видимо, нервозность сказалась. Хотя, это, наверно от того, что не сомневался — слежка за мной.

Отвечаю за обоих:

— Нет, последнюю неделю практически везде вдвоем передвигаемся. Я почти стопроцентно уверен, что это по мою душу, про Борю даже не подумал.

— Наверно, так и есть, но давайте всё же уточним.

— Согласен.

— Тогда так. Я сейчас позвоню, вызову знакомых, а вы под охраной, но поодиночке отправитесь домой. Олег Петрович, сможете обеспечить?

— Да, с Борисом поедет Алексей, он как раз скоро появится, а с Егором сам отправлюсь.

— Куда поедете?

— На основную базу, куда еще?

— Нормально, я вас тогда там догоню.

На базе опять ждем Францева. Ужин, поданный вопреки традициям в кабинет, который я только-только себе организовываю, проходит в молчании, только Борис уточняет при нашем прибытии:

— Ну, как?

— Все так же.

— А меня отпустило. Так что, похоже, ты прав — за тобой.

Францев появляется, когда мы уже прогнали кучу версий не по одному кругу. Самим ясно, что строить предположения при отсутствии данных глупо, но нас это не останавливает. В основном, варианты, конечно, вертятся вокруг последнего дела у Задунайских, слишком уж мал временной разрыв между этим событием и предполагаемой слежкой, но с таким же успехом это может оказаться и что угодно другое.

Руслан, появившись на пороге, удивляет тем, что первым делом учиняет тщательный осмотр кабинета. Долг гостеприимного хозяина требует накормить гостя, прежде, чем расспрашивать, а мудрость предков: срубить голову гонцу, приносящему плохие вести, потому что по сосредоточенному лицу бывшего полицейского видно, что ничего хорошего он нам не скажет. Иду на компромисс: вручаю тарелку с остывшей порцией и сам про себя усмехаюсь: браслеты-фенечки, подаренные сестричками, если их расплести и связать между собой вполне заменят шелковый шнурок, который, кажется, было принято вручать неугодным на востоке.

— Здесь телефон есть?

— Нет, у нас один аппарат, стоит внизу.

— Это хорошо. Жучков, вроде тоже нет, — говорит этот тип, подхватывая рукой с тарелки котлету запихивая в рот целиком. Борис морщится, а мужчина жует, как ни в чём ни бывало.

— Маловероятно,

— Докладывать при всех? — спрашивает он, прожевавшись.

— Да, здесь только свои.

— Слежка есть, довольно профессиональная. Как вы и предполагали — за вами. За Борисом Львовичем либо маскировались лучше, либо никого не было.

— Скорее второе, внимания не ощущалось, — подтверждает Черный.

— Что-то еще удалось узнать?

— Наверняка заметили только один автомобиль, собственно, именно по нему их и обнаружили. Номера московские, — поясняет он нам.

— Москва?.. — переглядываемся с пилотами, — Все равно непонятно...

— Пробили, — продолжает он, не обращая внимания на наши возгласы: — "Фаворит", подмосковное агентство вроде нашего. Были еще подозрительные машины, но там глухо: либо случайные люди, либо просто зарегистрированы на третьих лиц. Владельцев мне по базам пробьют, но рассчитывать особо на информацию я бы не стал.

— По этому "Фавориту" можно что-то узнать?

— Подождите, еще не все.

— Мм?

— Здешний телефон на прослушке, причем, аж три раза.

— Сколько?!

— Три! Во-первых, на АТС, но я вам этого не говорил, — оглядывает он нашу компанию, отчетливо намекая на некую госслужбу, — второй свежий жучок стоит в щите базы, третий — тоже в щите, но классом на порядок выше и установлен гораздо раньше, навскидку — с месяц-полтора назад.

— П-ц! "Приказчики", богатенькие неизвестные и свежие неизвестные! Все стало так ясно! — саркастически комментирует Шаман.

— Интерсно, а как вторые не увидели первый жучок? — задает вопрос по делу Земеля. Кстати, хороший вопрос!

— Там устройство гораздо миниатюрнее и спрятано очень хитро. Если б раньше с таким не сталкивался — ни за что бы не нашел. А последний передатчик гораздо крупнее, в то место просто не влез бы, вот и не обнаружили.

— Ладно. Все ясно, что ничего не ясно... Принимаем за рабочую версию, что слежка и последний жучок — дело рук "Фаворита", объявившегося на днях. — Подвожу итог отчету, — Что и как можно про них узнать?