Путь лекаря

Сокращенный ознакомительный вариант.

Обложка

От автора

Памяти моих друзей детства,

Сергея Кислицина и Алика Савельева,

рано ушедших в страну вечной охоты.

Эта книга — память о детстве. О том беззаботном времени, когда мы (за отсутствием компьютерных игр) сами придумывали себе страны и миры, действующих в них героев, рисовали карты и писали хроники событий.

Поэтому пусть вас не удивляет появление здесь знакомых имен и названий стран .

Пролог

Любая достаточно развитая технология неотличима от магии.

А. Кларк

'За проигрыш всегда надо платить. Рано или поздно, деньгами, жизнью своей или чужой, но расплата неизбежна. И она уже приближается, неумолимо как воля Предтеч и неукротимо, как демоны Серых Пределов. Но демонов мы-то укрощали и не раз. А воля Предтеч — кто ее видел?' — сидящий на табуретке в окружении каменных стен, без единого окна, с единственной, закрытой металлической дверью человек встал. Несколько шагов — одна стена. Поворот, еще несколько шагов — вторая. И все. Весь мир сократился до камеры размером пять на пять шагов. Пока только до камеры, только пока. Что придумает пришедший к власти противник, не могли бы предсказать и самые лучшие футурологи, ибо магия бессильна перед манией.

Человек остановился у угла, взглянул на чуть-чуть, практически незаметно выступающий из стены камень и улыбнулся. Предусмотрительность надежнее магии. Пока все затихло, надо решаться. Оставить здесь предсказание Арта Тел-Контара и уйти. И пусть гадают, какие боги спасли его от мести соперника. Гадают и помнят: 'Придет время, и за выигрыш тоже надо будет платить'. Он прислушался. Вокруг стояла давящая тишина. Экранировка и звукоизоляция камеры, предназначенной для содержания демонов идеально задерживали любые возможные виды магэнергии и заклятий. Но он знал то, о чем не имел понятия больше никто — Жезл эта камера не экранировала.

— К серым демонам! — выругался человек вслух и хитрым нажатием на камень открыл тайник...

Карта Земли-2

Дни перемен

Ты слышишь печальный напев кабестана?

Не слышишь? Ну что ж — не беда...

Уходят из гавани Дети Тумана,

Уходят. Надолго? Куда?

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь.

'Как же я волнуюсь. Успокойся! Твою... ЗиЛ сто пятьдесят семь крестовину марать! Можно подумать, от этой беседы зависит жить тебе или умереть. А если подумать? Точно зависит. Денег осталось не так уж много и что делать, когда они кончатся, я пока не представляю. А это, считай последняя вакансия охранника, которую я нашел в городе. А куда еще можно устроиться без профессии бывшему военному-контрактнику? Только в охрану. Тем более, что у нас в городе кроме магазинов и оптовых фирм больше никто персонал не набирает, черт бы побрал эту рыночную экономику... '

— Расскажите о себе.

— Меня зовут Олег Тимофеевич Горшков. Родился в 1982 году, закончил десять классов, затем поступил в университет, на медицинский факультет. Со второго курса ушел в армию. Остался на сверхсрочную, контрактником. Служил в Забайкалье, потом на Урале, затем — в Чечне, потом в Подмосковье. Из армии уволился и сейчас ищу работу...

'Вот, черт побери, опять неудача. Как только слышат про Чечню, глаза у всех собеседников словно леденеют и дальнейшие вопросы явно превращаются в простую формальность с последующим неизменным: — Мы вам перезвоним. — Перезвонят они, ждите. Плавали, знаем. Можно подумать, что контрактник из Чечни — пугало пострашнее популярных сейчас зомби. Тем более такой, как я — не десантник и не спецназовец, обычный сержант — командир расчета ЗУ-23. Я убитых-то видел всего несколько раз, наших в основном. Духов же вообще вблизи не наблюдал, больше разнообразный мирняк — стариков, женщин, детей. Некоторые явно радовались, что мы пришли. Надеялись на конец той дурной жизни, что у них после девяносто первого началась. Только у нас самих бардак был еще больше. И ничего хорошего из этого не вышло...

Пойду домой. В магазине я был вчера, выпить-закусить еще в наличии. Вот когда закончится... Когда закончится, тогда и будем думать. Завтра все равно идти некуда, с охранной фирмой из Москвы я на послезавтра договорился. Посижу дома, почитаю что-нибудь новенькое'.

Олег вышел из троллейбуса, настороженно оглянулся вокруг и осторожно перешел дорогу. Обогнув фасад дома, зашел во двор и тут же свернул к своему подъезду, быстро набрал код и проскользнул в полуоткрытую дверь. Только услышав щелчок захлопнувшейся двери и увидев выглянувшего на звуки консьержа Палыча, он облегченно вздохнул. Назойливое ощущение взгляда в спину пропало, оставшись там, на улице, за мощной бронированной дверью. Отдышавшись перед дверью, Олег достал ключи и открыл два замка. Переступив порог и войдя в приятную полутьму коридора он был уже настолько спокоен, что смог припомнить откуда ему знакомо это ощущение.

Чечня, блокпост, на которой их взвод поставили на усиление. Имелись данные разведки, что на этом направлении в сторону Грузии может прорваться банда 'чехов'. Вот и подогнали туда две зушки и три танка. Тревога оказалась ложной, 'чехи' прошли севернее, а их блокпост обстреляли снайпера. Именно накануне первого выстрела снайперов он и ощутил впервые такой, злой, словно прицеливающийся в спину, взгляд. Тогда он списал это на мандраж перед боем, но буквально через полчаса на том же месте, где он стоял снайпер подстрелил насмерть Алика Савельева, его лучшего кореша. После этого они десять минут полосовали зеленку очередями, обстреливая возможные места снайперских укрытий. Но 'чехи' оказались хитрее и как только огонь зениток затих, открыли охоту за нашими. Тогда только вызванные 'вертушки' заставили их уйти. 'Вертушки' — это хорошо. Как бы еще их вызвать. Не пойдешь же в милицию с уверениями в том, что за тобой следят?' — готовя нехитрый холостяцкий ужин, Олег пытался проанализировать все происходящее. Получалась странная картина. Где-то с год назад пропал без вести отец Олега. Милиция, с неохотой, но взявшаяся за розыск пропавшего, ничего не смогла раскопать. Тимофей Горшков, пенсионер, активист местного отделения 'Партии пенсионеров', ударник труда, депутат местного совета в восьмидесятые и начале девяностых, знакомый со множеством жителей, словно растворился в воздухе. Мать, сильно сдавшая от горя, ненадолго пережила это происшествие, и срочно уволившийся из армии Олег приехал практически на ее похороны.

После родителей ему остались небольшие накопления в местном отделении какого-то банка, его боевые, положенные им на счет в Сбербанке. Ну, и вот эта двухкомнатная квартира в престижном доме в центре Погорынья, небольшого городка в Приуралье, некогда широко известного в узких кругах своим предприятием по производству чего-то военного, а ныне одного из непонятно как выживающих городков российской провинции.

'Неужели все неприятности — из-за квартиры? — доедая яичницу с колбасой и откупоривая пиво, продолжал размышлять Олег — Началось все как раз с предложения продать квартиру. Потом наезд автомошенников, вылившийся в продажу машины и поспешный расчет за 'аварию', потом непонятные звонки и вот этот еще более непонятный заговор с непринятием на работу. Если внимательно подумать, все кадровики словно заранее были настроены против него. Вопросы задавали такие, словно он с репутацией сексуального маньяка пришел устраиваться в женский монастырь. Точно, так и есть. Но кому понадобилось выживать его из родного города и не менее родных стен? Что может быть такого сверхценного в простой квартире, пусть и в элитном доме?'

Подумав еще немного и так ничего и не решив, Олег включил сразу телевизор, для звукового фона, и компьютер. Пока компьютер загружался, он просмотрел по телику выпуск местных новостей, то и дело перебиваемый назойливой рекламой и достал еще одну бутылку пива. 'Не удержался, чтоб тебе гильзу расклинило. Хотел же ограничиться одной, сэкономить' — мысленно упрекнув себя, он откупорил бутылку и глотнул пива прямо из горлышка. Интернет, подключенный по самому дешевому безлимитному тарифу, висел со страшной силой и в ожидании, пока раскроется сайт, на котором он скачивал книги и изредка общался с другими посетителями, такими же любителями фантастики и фэнтези, Олег пощелкал пультом телевизора. На одном из каналов шел детектив, неожиданно заинтересовавший его некоторым сходством со складывающейся вокруг ситуацией. Главный герой старательно отбивался от преследующих его бандитов, которым он был, если подумать, не нужен. Просто в его вещи случайно попал ключ от банковской ячейки с драгоценностями. Бандиты пытались отнять ключ, думая, то герой знает или догадывается про него. А герой, ничего не подозревая, отбивался от непонятных для него наездов бандитов.

'С чего это я решил, что неведомым противникам нужна именно квартира. Может им нужно что-то, лежащее здесь? Что-то, настолько привычное для меня, что я даже не обращаю на это внимания? Но что?' — забыв про работающий компьютер, Олег начал внимательно осматривать комнату. Ничего необычного в обстановке, старенькая, но добротная мебель, частью гэдээровская, частью советская, репродукция картины Айвазовского, которую очень любил отец, забитый книгами шкаф, горка с хрусталем из Гусь-Хрустального. Захваченный новой идеей Олег решил начать поиски с зала, но вдруг передумал. Все в зале было давно знакомо и стояло практически на тех же местах, что и в детстве. Ну, разве что кроме телевизора и компьютера. Первый купил отец, пока Олег служил в армии, а второй он купил лично, в Москве, на Горбушке. 'Нет, эти вещи вряд ли могли кого-то заинтересовать. Если только картина Айвазовского будет не копией, а подлинником' — усмехнувшись, Олег отбросил эту мысль как слишком фантастическую, допил пиво, поставил бутылку на стол рядом с так и не выключенным компьютером и, прихватив стул, вышел в коридор. В коридоре, над дверью в кухню, как и в большинстве квартир этого дома, висели антресоли. Почему Олег решил начать именно с них? Конечно, можно было медленно и методично обыскать всю квартиру, аккуратно перетряхнув вещи, проверив книги и обстучав стены на предмет тайников. Но проделывать все это ему было лень. Во-первых, слишком много работы, во-вторых, после смерти матери он и так делал уборку, лишние и ненужные ему вещи частью отдал соседям, частью сложил в два чемодана и закинул как раз на антресоли. И как он помнил, там лежали еще два чемодана и несколько картонных коробок, которые он даже и не трогал.

Со стула Олег с трудом достал два недавно заброшенных чемодана, несколько небольших коробок и один старых чемоданов, самый большой. До второго и лежащих на нем еще двух коробок было уже не дотянуться. Чертыхнувшись, он слез со стула и перетаскав чемоданы и коробки в зал, принялся за изучение их содержимого. Через два часа и еще одну бутылку пива Олег мог констатировать полный провал своих исследований. В то, что кого-то могут заинтересовать старые вещи, письма, его игрушки, школьные тетради и университетские конспекты он не верил. Вздохнув, он отставил в сторону последнюю коробку.

Немного передохнув и пошарившись по интернету, Олег снова вышел на кухню, достал единственную оставшуюся бутылку пива, взял стоявшую у кухонного стола табуретку и вытащил все это в коридор. Аккуратно поставив табуретку на стул, он глотнул еще пива и, решившись, осторожно влез на шаткую конструкцию. Дотянувшись, он медленно-медленно подтащил чемодан со стоящими на нем коробками к дверце антресолей и еще осторожнее слез с табуретки. Спихнув табуретку, с глухим стуком упавшую на дорожку, покрывающую пол коридора, он, стоя на стуле, снял сначала коробки, потом чемодан. Чемодан поразил его. Это был крепкий кожаный чемодан довоенного, как почему-то решил Олег, производства. Слишком уж качественно он выглядел. Неожиданно в памяти всплыли детские воспоминания о том, как он сидит на этом чемодане в каком-то огромном гулком помещении, полном народу, скорее всего вокзале. Он и не знал, что этот чемодан сохранился с такого времени.

Опять перетащив все в зал, Олег выключил телевизор и начал разбирать коробки, оставив чемодан 'на сладкое'. В коробках оказался старый инструмент отца и кое-какие хозяйственные мелочи, в том числе несколько вилок от электроприборов, винты и шурупы.

Наконец, прикончив бутылку пива, Олег осторожно отщелкнул замок чемодана и осмотрел лежащие сверху вещи. Ничего необычного, старая советская солдатская гимнастерка, судя по размеру — батина, крышка какой-то коробки, выглядывающие из-под гимнастерки уголки какой-то одежды.

Олег осторожно вытащил коробку из глубины чемодана и внимательно осмотрел. Странно, но ничего подобного он вспомнить не мог. Вытянутая в высоту сантиметров на двенадцать, квадратная в плане коробка, а скорее — шкатулка, из хорошо отполированного дерева, изготовленная столь искусно, что он не заметил ни одного стыка между стенками, стояла перед ним на табуретке. Кстати, крышка тоже отличалась от остальной коробки только более темным оттенком цвета и очень узкой, почти неразличимой при свете включенного освещения, полоской-трещиной, намекающей на то, что это именно отдельная деталь, да не сразу замеченным углублением под палец, видимо для того, чтобы легче было открыть ее. Олег тут же попробовал открыть шкатулку, но крышка не поддавалась, словно приклеенная к стенкам.

'И с чего я решил, что это именно шкатулка и что она открывается? Может это просто такая декоративная вещица, изображающая коробку?' — подумал Олег. Только вот взятая в руки, коробка казалась слишком легкой, как бы пустой изнутри. Да и характерная выемка, позволяющая легко подцепить крышку пальцем. Подумав, он отнес шкатулку в зал, а сам занялся уборкой. Забросив все вещи назад, на антресоли, Олег посмотрел на часы и решил, что в столь позднее время, тем более с головой, отяжелевшей от выпитого пива, лучше лечь спать.

Спал он беспокойно, несколько раз пиво просило выхода наружу, но главное было даже не в этом. Снились какие-то кошмары, причем с участием пропавшего отца и умершей матери, снились и сразу же забывались, чтобы смениться следующими. Лишь ближе к утру он забылся глубоким, без сновидений, сном. Из-за этого и проснулся поздно, когда солнце уже вовсю освещало уголки спальни. Мысленно отругав себя за бесхребетность и расхлябанность, Олег вскочил и для начала немного помахал гантелями, разгоняя кровь и навалившуюся с утра лень, вместе с последствиями вчерашнего употребления 'слабоалкогольных напитков'. На кухне, около мусорного ведра, стоял ряд пустых пивных бутылок, намекая на пару дней строгого воздержания. 'Ну и не очень-то и хочется', — подколол сам себя Олег, завтракая. Позавтракав и аккуратно прибравшись на кухне, он вернулся в спальню, где также навел идеальный порядок. Посидев немного в кресле, около раскрытого окна, выглядывающего в уже опустевший двор, на котором стояла всего парочка машин, он неторопливо, словно специально убивая время, прошел в зал. Вчерашние мысли казались фантазией, навеянной неудачами, переживаниями, пивом и увиденным фильмом. Может, все действительно ему показалось? Олег вошел в зал...