Путь лекаря

Сокращенный ознакомительный вариант.

Обложка

От автора

Памяти моих друзей детства,

Сергея Кислицина и Алика Савельева,

рано ушедших в страну вечной охоты.

Эта книга — память о детстве. О том беззаботном времени, когда мы (за отсутствием компьютерных игр) сами придумывали себе страны и миры, действующих в них героев, рисовали карты и писали хроники событий.

Поэтому пусть вас не удивляет появление здесь знакомых имен и названий стран .

Пролог

Любая достаточно развитая технология неотличима от магии.

А. Кларк

'За проигрыш всегда надо платить. Рано или поздно, деньгами, жизнью своей или чужой, но расплата неизбежна. И она уже приближается, неумолимо как воля Предтеч и неукротимо, как демоны Серых Пределов. Но демонов мы-то укрощали и не раз. А воля Предтеч — кто ее видел?' — сидящий на табуретке в окружении каменных стен, без единого окна, с единственной, закрытой металлической дверью человек встал. Несколько шагов — одна стена. Поворот, еще несколько шагов — вторая. И все. Весь мир сократился до камеры размером пять на пять шагов. Пока только до камеры, только пока. Что придумает пришедший к власти противник, не могли бы предсказать и самые лучшие футурологи, ибо магия бессильна перед манией.

Человек остановился у угла, взглянул на чуть-чуть, практически незаметно выступающий из стены камень и улыбнулся. Предусмотрительность надежнее магии. Пока все затихло, надо решаться. Оставить здесь предсказание Арта Тел-Контара и уйти. И пусть гадают, какие боги спасли его от мести соперника. Гадают и помнят: 'Придет время, и за выигрыш тоже надо будет платить'. Он прислушался. Вокруг стояла давящая тишина. Экранировка и звукоизоляция камеры, предназначенной для содержания демонов идеально задерживали любые возможные виды магэнергии и заклятий. Но он знал то, о чем не имел понятия больше никто — Жезл эта камера не экранировала.

— К серым демонам! — выругался человек вслух и хитрым нажатием на камень открыл тайник...

Карта Земли-2

Дни перемен

Ты слышишь печальный напев кабестана?

Не слышишь? Ну что ж — не беда...

Уходят из гавани Дети Тумана,

Уходят. Надолго? Куда?

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь.

'Как же я волнуюсь. Успокойся! Твою... ЗиЛ сто пятьдесят семь крестовину марать! Можно подумать, от этой беседы зависит жить тебе или умереть. А если подумать? Точно зависит. Денег осталось не так уж много и что делать, когда они кончатся, я пока не представляю. А это, считай последняя вакансия охранника, которую я нашел в городе. А куда еще можно устроиться без профессии бывшему военному-контрактнику? Только в охрану. Тем более, что у нас в городе кроме магазинов и оптовых фирм больше никто персонал не набирает, черт бы побрал эту рыночную экономику... '

— Расскажите о себе.

— Меня зовут Олег Тимофеевич Горшков. Родился в 1982 году, закончил десять классов, затем поступил в университет, на медицинский факультет. Со второго курса ушел в армию. Остался на сверхсрочную, контрактником. Служил в Забайкалье, потом на Урале, затем — в Чечне, потом в Подмосковье. Из армии уволился и сейчас ищу работу...

'Вот, черт побери, опять неудача. Как только слышат про Чечню, глаза у всех собеседников словно леденеют и дальнейшие вопросы явно превращаются в простую формальность с последующим неизменным: — Мы вам перезвоним. — Перезвонят они, ждите. Плавали, знаем. Можно подумать, что контрактник из Чечни — пугало пострашнее популярных сейчас зомби. Тем более такой, как я — не десантник и не спецназовец, обычный сержант — командир расчета ЗУ-23. Я убитых-то видел всего несколько раз, наших в основном. Духов же вообще вблизи не наблюдал, больше разнообразный мирняк — стариков, женщин, детей. Некоторые явно радовались, что мы пришли. Надеялись на конец той дурной жизни, что у них после девяносто первого началась. Только у нас самих бардак был еще больше. И ничего хорошего из этого не вышло...

Пойду домой. В магазине я был вчера, выпить-закусить еще в наличии. Вот когда закончится... Когда закончится, тогда и будем думать. Завтра все равно идти некуда, с охранной фирмой из Москвы я на послезавтра договорился. Посижу дома, почитаю что-нибудь новенькое'.

Олег вышел из троллейбуса, настороженно оглянулся вокруг и осторожно перешел дорогу. Обогнув фасад дома, зашел во двор и тут же свернул к своему подъезду, быстро набрал код и проскользнул в полуоткрытую дверь. Только услышав щелчок захлопнувшейся двери и увидев выглянувшего на звуки консьержа Палыча, он облегченно вздохнул. Назойливое ощущение взгляда в спину пропало, оставшись там, на улице, за мощной бронированной дверью. Отдышавшись перед дверью, Олег достал ключи и открыл два замка. Переступив порог и войдя в приятную полутьму коридора он был уже настолько спокоен, что смог припомнить откуда ему знакомо это ощущение.

Чечня, блокпост, на которой их взвод поставили на усиление. Имелись данные разведки, что на этом направлении в сторону Грузии может прорваться банда 'чехов'. Вот и подогнали туда две зушки и три танка. Тревога оказалась ложной, 'чехи' прошли севернее, а их блокпост обстреляли снайпера. Именно накануне первого выстрела снайперов он и ощутил впервые такой, злой, словно прицеливающийся в спину, взгляд. Тогда он списал это на мандраж перед боем, но буквально через полчаса на том же месте, где он стоял снайпер подстрелил насмерть Алика Савельева, его лучшего кореша. После этого они десять минут полосовали зеленку очередями, обстреливая возможные места снайперских укрытий. Но 'чехи' оказались хитрее и как только огонь зениток затих, открыли охоту за нашими. Тогда только вызванные 'вертушки' заставили их уйти. 'Вертушки' — это хорошо. Как бы еще их вызвать. Не пойдешь же в милицию с уверениями в том, что за тобой следят?' — готовя нехитрый холостяцкий ужин, Олег пытался проанализировать все происходящее. Получалась странная картина. Где-то с год назад пропал без вести отец Олега. Милиция, с неохотой, но взявшаяся за розыск пропавшего, ничего не смогла раскопать. Тимофей Горшков, пенсионер, активист местного отделения 'Партии пенсионеров', ударник труда, депутат местного совета в восьмидесятые и начале девяностых, знакомый со множеством жителей, словно растворился в воздухе. Мать, сильно сдавшая от горя, ненадолго пережила это происшествие, и срочно уволившийся из армии Олег приехал практически на ее похороны.

После родителей ему остались небольшие накопления в местном отделении какого-то банка, его боевые, положенные им на счет в Сбербанке. Ну, и вот эта двухкомнатная квартира в престижном доме в центре Погорынья, небольшого городка в Приуралье, некогда широко известного в узких кругах своим предприятием по производству чего-то военного, а ныне одного из непонятно как выживающих городков российской провинции.

'Неужели все неприятности — из-за квартиры? — доедая яичницу с колбасой и откупоривая пиво, продолжал размышлять Олег — Началось все как раз с предложения продать квартиру. Потом наезд автомошенников, вылившийся в продажу машины и поспешный расчет за 'аварию', потом непонятные звонки и вот этот еще более непонятный заговор с непринятием на работу. Если внимательно подумать, все кадровики словно заранее были настроены против него. Вопросы задавали такие, словно он с репутацией сексуального маньяка пришел устраиваться в женский монастырь. Точно, так и есть. Но кому понадобилось выживать его из родного города и не менее родных стен? Что может быть такого сверхценного в простой квартире, пусть и в элитном доме?'

Подумав еще немного и так ничего и не решив, Олег включил сразу телевизор, для звукового фона, и компьютер. Пока компьютер загружался, он просмотрел по телику выпуск местных новостей, то и дело перебиваемый назойливой рекламой и достал еще одну бутылку пива. 'Не удержался, чтоб тебе гильзу расклинило. Хотел же ограничиться одной, сэкономить' — мысленно упрекнув себя, он откупорил бутылку и глотнул пива прямо из горлышка. Интернет, подключенный по самому дешевому безлимитному тарифу, висел со страшной силой и в ожидании, пока раскроется сайт, на котором он скачивал книги и изредка общался с другими посетителями, такими же любителями фантастики и фэнтези, Олег пощелкал пультом телевизора. На одном из каналов шел детектив, неожиданно заинтересовавший его некоторым сходством со складывающейся вокруг ситуацией. Главный герой старательно отбивался от преследующих его бандитов, которым он был, если подумать, не нужен. Просто в его вещи случайно попал ключ от банковской ячейки с драгоценностями. Бандиты пытались отнять ключ, думая, то герой знает или догадывается про него. А герой, ничего не подозревая, отбивался от непонятных для него наездов бандитов.

'С чего это я решил, что неведомым противникам нужна именно квартира. Может им нужно что-то, лежащее здесь? Что-то, настолько привычное для меня, что я даже не обращаю на это внимания? Но что?' — забыв про работающий компьютер, Олег начал внимательно осматривать комнату. Ничего необычного в обстановке, старенькая, но добротная мебель, частью гэдээровская, частью советская, репродукция картины Айвазовского, которую очень любил отец, забитый книгами шкаф, горка с хрусталем из Гусь-Хрустального. Захваченный новой идеей Олег решил начать поиски с зала, но вдруг передумал. Все в зале было давно знакомо и стояло практически на тех же местах, что и в детстве. Ну, разве что кроме телевизора и компьютера. Первый купил отец, пока Олег служил в армии, а второй он купил лично, в Москве, на Горбушке. 'Нет, эти вещи вряд ли могли кого-то заинтересовать. Если только картина Айвазовского будет не копией, а подлинником' — усмехнувшись, Олег отбросил эту мысль как слишком фантастическую, допил пиво, поставил бутылку на стол рядом с так и не выключенным компьютером и, прихватив стул, вышел в коридор. В коридоре, над дверью в кухню, как и в большинстве квартир этого дома, висели антресоли. Почему Олег решил начать именно с них? Конечно, можно было медленно и методично обыскать всю квартиру, аккуратно перетряхнув вещи, проверив книги и обстучав стены на предмет тайников. Но проделывать все это ему было лень. Во-первых, слишком много работы, во-вторых, после смерти матери он и так делал уборку, лишние и ненужные ему вещи частью отдал соседям, частью сложил в два чемодана и закинул как раз на антресоли. И как он помнил, там лежали еще два чемодана и несколько картонных коробок, которые он даже и не трогал.

Со стула Олег с трудом достал два недавно заброшенных чемодана, несколько небольших коробок и один старых чемоданов, самый большой. До второго и лежащих на нем еще двух коробок было уже не дотянуться. Чертыхнувшись, он слез со стула и перетаскав чемоданы и коробки в зал, принялся за изучение их содержимого. Через два часа и еще одну бутылку пива Олег мог констатировать полный провал своих исследований. В то, что кого-то могут заинтересовать старые вещи, письма, его игрушки, школьные тетради и университетские конспекты он не верил. Вздохнув, он отставил в сторону последнюю коробку.

Немного передохнув и пошарившись по интернету, Олег снова вышел на кухню, достал единственную оставшуюся бутылку пива, взял стоявшую у кухонного стола табуретку и вытащил все это в коридор. Аккуратно поставив табуретку на стул, он глотнул еще пива и, решившись, осторожно влез на шаткую конструкцию. Дотянувшись, он медленно-медленно подтащил чемодан со стоящими на нем коробками к дверце антресолей и еще осторожнее слез с табуретки. Спихнув табуретку, с глухим стуком упавшую на дорожку, покрывающую пол коридора, он, стоя на стуле, снял сначала коробки, потом чемодан. Чемодан поразил его. Это был крепкий кожаный чемодан довоенного, как почему-то решил Олег, производства. Слишком уж качественно он выглядел. Неожиданно в памяти всплыли детские воспоминания о том, как он сидит на этом чемодане в каком-то огромном гулком помещении, полном народу, скорее всего вокзале. Он и не знал, что этот чемодан сохранился с такого времени.

Опять перетащив все в зал, Олег выключил телевизор и начал разбирать коробки, оставив чемодан 'на сладкое'. В коробках оказался старый инструмент отца и кое-какие хозяйственные мелочи, в том числе несколько вилок от электроприборов, винты и шурупы.

Наконец, прикончив бутылку пива, Олег осторожно отщелкнул замок чемодана и осмотрел лежащие сверху вещи. Ничего необычного, старая советская солдатская гимнастерка, судя по размеру — батина, крышка какой-то коробки, выглядывающие из-под гимнастерки уголки какой-то одежды.

Олег осторожно вытащил коробку из глубины чемодана и внимательно осмотрел. Странно, но ничего подобного он вспомнить не мог. Вытянутая в высоту сантиметров на двенадцать, квадратная в плане коробка, а скорее — шкатулка, из хорошо отполированного дерева, изготовленная столь искусно, что он не заметил ни одного стыка между стенками, стояла перед ним на табуретке. Кстати, крышка тоже отличалась от остальной коробки только более темным оттенком цвета и очень узкой, почти неразличимой при свете включенного освещения, полоской-трещиной, намекающей на то, что это именно отдельная деталь, да не сразу замеченным углублением под палец, видимо для того, чтобы легче было открыть ее. Олег тут же попробовал открыть шкатулку, но крышка не поддавалась, словно приклеенная к стенкам.

'И с чего я решил, что это именно шкатулка и что она открывается? Может это просто такая декоративная вещица, изображающая коробку?' — подумал Олег. Только вот взятая в руки, коробка казалась слишком легкой, как бы пустой изнутри. Да и характерная выемка, позволяющая легко подцепить крышку пальцем. Подумав, он отнес шкатулку в зал, а сам занялся уборкой. Забросив все вещи назад, на антресоли, Олег посмотрел на часы и решил, что в столь позднее время, тем более с головой, отяжелевшей от выпитого пива, лучше лечь спать.

Спал он беспокойно, несколько раз пиво просило выхода наружу, но главное было даже не в этом. Снились какие-то кошмары, причем с участием пропавшего отца и умершей матери, снились и сразу же забывались, чтобы смениться следующими. Лишь ближе к утру он забылся глубоким, без сновидений, сном. Из-за этого и проснулся поздно, когда солнце уже вовсю освещало уголки спальни. Мысленно отругав себя за бесхребетность и расхлябанность, Олег вскочил и для начала немного помахал гантелями, разгоняя кровь и навалившуюся с утра лень, вместе с последствиями вчерашнего употребления 'слабоалкогольных напитков'. На кухне, около мусорного ведра, стоял ряд пустых пивных бутылок, намекая на пару дней строгого воздержания. 'Ну и не очень-то и хочется', — подколол сам себя Олег, завтракая. Позавтракав и аккуратно прибравшись на кухне, он вернулся в спальню, где также навел идеальный порядок. Посидев немного в кресле, около раскрытого окна, выглядывающего в уже опустевший двор, на котором стояла всего парочка машин, он неторопливо, словно специально убивая время, прошел в зал. Вчерашние мысли казались фантазией, навеянной неудачами, переживаниями, пивом и увиденным фильмом. Может, все действительно ему показалось? Олег вошел в зал...

Шкатулка стояла на месте, опровергая его подсознательное желание считать все произошедшее вчерашним вечером просто сном. Теперь, в свете дня она выглядела еще необычней. Полированное дерево, словно впитав в себя солнечные лучи, розовато светилось, казалось, освещая стол, отражаясь в экране монитора, как в зеркале. Олег взял шкатулку в руки и еще раз внимательно осмотрел ее. На ощупь она точно оставляла впечатление деревянной, но внешне напоминала пластмассу, настолько ее поверхность была однородна, без привычных для дерева слоев. На этом странности не закончились, коробка на ощупь была необычно теплой, словно сильно нагревшейся от солнца, хотя такое казалось Олегу невозможным. Но ощущение было реальным, тепло, отдаваемое шкатулкой, ощутимо грело ладонь.

Странности, связанные с найденной шкатулкой, опять заставили задуматься о происходящем. Сейчас, днем, еще раз обдуманные вчерашние соображения, после обдумывания показались очень даже возможным объяснением всех последних событий. Единственное, что было не совсем понятно — почему пытались отобрать именно квартиру? Но и тут Олег, подумав, нашел объяснение. 'Охотники за сокровищем' считали, по-видимому, что шкатулка спрятана в каком-то тайнике. Размышляя дальше, он даже прикинул, кто мог организовать такое. Крысолов, он же господин Гранович, 'владелец заводов, газет, пароходов', а заодно и местный авторитет. О котором все всё знали, даже милиция, но не имели никаких доказательств его теневой деятельности. Прямо как в той миниатюре известного юмориста:

— Труп есть?

— Есть.

— Киллер задержанный есть?

— Есть.

— Его оружие есть?

— Есть.

— А доказательства есть?

— Доказательств нет.

Вот только зачем могла ему понадобиться эта, пусть необычная коробочка? Задумчиво повертев шкатулку в руках, Олег снова поставил ее на стол, включил комп и, пока он загружался, сходил на кухню. Заварив крепкого чая и налив его в большую кружку, он вернулся в зал и где-то полчаса серфил в Интернете, пытаясь найти что-нибудь похожее на стоящую рядом на столе шкатулку. Поиски закончились безрезультатно, причем вместе с чаем в кружке. Олег встал, чтобы отнести кружку и тут только обратил внимание, что шкатулка сменила цвет с розового на красный. 'Ничего себе! Мне что, почудилось, или она раньше была другого цвета?'— Олег уже и не рад был своей слишком необычной находке.

'Что с ней теперь делать? Отдать 'охотникам'? Ни за что. Если отец не отдал, то я тем более не должен отдавать. Но что ж делать?' — подумав, Олег аккуратно достал несколько книг и поставил шкатулку на полку. Затем поставил книги, закрыв ими свою находку. Тайник получился не слишком надежный, но Олег и не собирался прятать коробку далеко. Все равно завтра идти на собеседование и, если удастся, то через несколько дней придется уезжать в Москву.

Может сделать финт ушами и продать квартиру? Нет, не стоит. Лучше намекнуть Палычу, чтобы он не слишком прилежно смотрел за оставленным жильем. Пусть попробуют залезть и поискать. Вряд ли они возьмут что-нибудь ценное, да и сильно разрушать квартиру тоже не станут. Зачем им лишний геморрой? Заберутся, поищут тайники, ничего не найдут и успокоятся. Все равно ничего более умного в голову не приходило и Олег философски решил, что пусть будет, как будет.

Собеседование, как ни удивительно прошло удачно. Кадровик даже не поморщился, узнав, что лицензии охранника у Олега нет. Можно подумать, что к ним пришел настолько ценный работник, что работодатели заранее согласны на любые условия, лишь бы заполучить его. Работать предстояло вахтовым методом, две недели на объекте, днем и ночью, и две недели отпуска. Платили сумасшедшие по меркам Погорынья деньги, целых одиннадцать тысяч рублей. Одно смущало — пассажирский состав от города до столицы нашей Родины и обратно шел как раз трое суток, так что реально Олегу для отдыха должно было остаться всего восемь дней в месяц. Ну, зато можно было отдохнуть от давящего на нервы ощущения слежки, да и не обнаружившие тайника поисковики вероятнее всего должны будут отстать.

Сутки, определенные на сборы, пролетели незаметно. И вот уже Олег садился в купейный вагон. Деньги еще были, в Москве обещали сразу выдать аванс, поэтому Горшков решил шикануть и поехал в купе. Все-таки надежнее, чем в плацкарте, но в тоже время на виду, вряд ли все соседи окажутся подсадными утками. Уезжать не хотелось, но душу грела надежда, что через две недели все изменится.

Дорога напомнила ему об учебе на медицинском факультете. Вот также ехал он в столицу соседней республики, гордый тем, что удалось поступить на бесплатное бюджетное обучение. Молодой, считающий, что раз один барьер на пути к мечте преодолен, то дальше никаких препятствий не будет. Вот только действительность быстро обломала крылышки его наивной мечте. Никому не было дела до его стремлений и надежд, преподаватели, как казалось, специально валили студентов на зачетах и экзаменах, при малейшей неудаче предлагая перейти на платное отделение. Зато платники могли пересдавать любой предмет в любое время, могли не ходить на лекции и семинары, в общем, наслаждались полной свободой. Первый курс Олег одолел, хотя и с большим трудом, а вот на втором сорвался. Казалось, после заваленной пересдачи, оставался только один выход — перейти на платное обучение, только вот денег у родителей не было. Сейчас обдумывая, Олег ясно видел, что если бы он активней боролся, то вполне мог бы доказать предвзятость преподавателя. Однако тогда он просто забрал документы и через месяц уже топал сапогами по бетонному плацу войсковой учебки. Но зато в армии ему повезло. Командир зенитной батареи, в которую попал Горшков, капитан Михеев, оказался тем самым классическим, описанным еще Лермонтовым, слугой царю, отцом солдатам. Не было в батарее ни дедовщины, ни национального или офицерского беспредела, о которых рассказывали срочники из других частей. Именно его пример стоял перед глазами Олега, когда он писал рапорт, собираясь остаться на контрактную службу. И хотя позднее ему пришлось служить в самых разных условиях, память о первых офицерах всегда помогала Горшкову в армейской жизни. Кстати, эта жизнь ему очень нравилась своей упорядоченностью и в то же время непредсказуемостью, дружбой в коллективе и тщательно скрываемым, а иногда и не скрываемым карьеризмом, служак.

Если не считать печальных размышлений и беспокойства о лежащем на дне рюкзака с вещами свертке, дорога для Горшкова пролетела спокойно.

На рассвете третьего дня поезд втянулся под своды железнодорожного вокзала. Попрощавшись с соседями, Олег одним из первых вышел на перрон и постарался как можно быстрее затеряться в суете, царящей на привокзальной площади. К конторе фирмы можно было доехать на метро или на трамвае. Поэтому Горшков потолкался в очереди к кассам метро, взял билет, а потом внезапно поднялся наверх и прошел к остановке. Как ему показалось, никто вслед за ним не пошел и Олег, слегка попеняв себя за излишнюю нервозность, поехал устраиваться на работу. Размышляя в дороге, он решил, что скорее всего следить за ним сейчас 'охотники' не станут. Зачем, если им и так известно, куда он устроился работать и наверняка — содержимое его карманов. С теми деньгами, что у него есть бегать можно только автостопом. Да и то, что он сильно привязан к квартире и могилам родителей они тоже вероятнее всего просчитали. Так что пока волноваться нет никакого смысла. Вероятнее всего, обыскав квартиру и не найдя ничего, они от него отвяжутся.

В офис охранной фирмы он приехал успокоившийся и повеселевший, поэтому процедура оформления пролетела быстро и даже, как ему показалось, мгновенно. Пока, без лицензии, ему предложили работу на подмосковном объекте, оплачиваемую ниже, чем говорилось вначале. Но и девять тысяч рублей за две недели работы были для Олега вполне неплохой суммой, так что он сразу согласился. Его познакомили с напарником, тоже оказавшимся бывшим военным, причем как раз из того городка, где им предстояло работать. Охранять они должны были временно замороженную стройку. Дорога до места работы заняла три часа, из которых полтора заняло стояние в пробках по дороге. Наконец, минивэн, в котором их везли, свернул на дорогу, ведущую вдоль квартала однотипных четырехэтажных домов и остановился перед воротами в заборе из рабицы, закрывавшими проезд к недостроенному дому.

Выскочившие из стоящего рядом с воротами вагончика два небритых мрачных мужика быстро открыли ворота и радостно поприветствовали явно знакомого водилу. Еще больше они обрадовались, увидев приехавшую смену.

— Ну, мужики, как хорошо, что вы приехали, — радостно сказал старший сменяемого наряда. — Мы здесь уже четвертую неделю сидим без смены. Честно говоря, так надоело, что и денег уже никаких не хочется.

— А что так долго задержались? — напарник был удивлен не меньше самого Олега.

— Да работавшие до вас сменщики вдруг резко уволились из-за чего-то, а мы и пострадали. Пока вас не нашли, нас и сменить некому было, — ответил старший охранник. — Ладно, пошли. Покажу вам где что лежит и как связь поддерживать. Кстати, кто у вас старший будет?

— Я, — ответил Олег.

— Ну, учти, старший, что за сохранность стройматериалов в первую очередь именно ты и отвечаешь.

— Учту.

Прием-передача дежурства не затянулась, так спешили мужики домой. Прошло не больше десятка минут, и Олег с напарником остались вдвоем. Кинули жребий, кому дежурить первому. Выпало напарнику, после чего тот уговорил Олега отпустить его на следующий день домой. Олег, позволив себя немного поуговаривать, в конце — концов согласился. Обрадованный напарник отправился нести службу. Олег, оставшись в жилой части вагончика, забросил рюкзак под свой топчан и, перестелив постель привезенным бельем, завалился спать.

Напарник разбудил его ровно в восемь, быстро сдал дежурство и убежал домой, пообещав появиться следующим утром. Олег, позавтракав в одиночестве, еще раз обошел после сдачи объект и устроился на скамеечке неподалеку от вагончика. Со скамейки были видны почти все подходы к забору со стороны поселка и очевидно поэтому она была отполирована до блеска пятыми точками сидевших на ней охранников. 'Не один я такой умный' — с иронией подумал Олег, доставая книгу. Почитав немного о приключениях очередного попаданца, на этот раз, для разнообразия, не к товарищу Сталину, а к оркам, он решил еще раз обойти территорию. Не то, чтобы он так уж опасался за сохранность охраняемого, сколько книга ему, как говориться, 'не пошла'. Начиная с резни, учиненной русскими солдатами над пленными 'чехами' и заканчивая самим главным героем. Как то претило ему читать про успехи попаданца, ставшего рабовладельцем и идейным разбойником. Кому-то это может быть и понравилось бы, а Олегу — не очень. 'Лучше бы купил продолжение Серого Рыцаря' — подумал он, откладывая книгу.

Обход, совмещенный с тщательным осмотром всего, сданного под охрану, занял почти полдня, зато принес одно интересное открытие. Оказалось, что дверь в подвал на другом конце недостроенного здания хотя внешне и была закрыта на замок, и даже опечатана, на самом деле легко открывалась. Для этого было достаточно легонько дернуть висящую на обкусанных гвоздях вторую половину запора и аккуратно развернуть, чтобы не повредить печать. Сбегав в вагончик и вернувшись с фонарем, он осмотрел огромное темное помещение, разбитое на несколько десятков разнообразных клетушек. Осмотр показывал, что до него здесь довольно часто ходили, судя по отсутствию слоя пыли и грязи, покрывавшего, например, полы в мало посещаемых квартирах наверху. Для чего использовали подвал предшественники, Олег так и не понял. Походив, он обнаружил, что в заваленных всяким забытым инструментом, какими-то мешками и прочим хламом каморках можно упрятать что угодно. И обнаружить это спрятанное постороннему будет весьма и весьма проблематично. Еще дважды обойдя территорию, Олег терпеливо протянул время до вечера. Вечером, в наступившей полутьме он осторожно достал запакованную в полиэтиленовый пакет шкатулку и отнес ее в подвал, спрятав в предпоследней каморке, заваленной обломками какой-то мебели. Теперь Олег мог не беспокоиться за сохранность артефакта.

Ночь первого дня прошла абсолютно спокойно. Точно так же, как и последовавшие за ними десять дней и ночей. Олег и его напарник по очереди несли дежурство, отдыхали и ни о чем не беспокоились. На охраняемую территорию никто не покушался, напарник пару раз приносил из очередного 'увольнения' домашние деликатесы, Олег с его помощью купил пару интересных книг и неторопливо читал об увлекательных приключениях очередных героев.

Идиллия, да и только. Но как всякая идиллия она продлилась совсем недолго. На одиннадцатый день Олег снова остался один. Едва напарник ушел, как Олег вновь почувствовал слежку. Ощущение злого взгляда было настолько сильным и неприятным, что по спине Горшкова поползли мурашки.

'Добрались-таки сюда. Неужели не удовлетворились обыском квартиры? Что делать? Днем они, скорее всего, не полезут. А вечером... вечером мы будем вдвоем и они тем более не рискнут ничего предпринять' — подумал Олег. Подумал, но решил на всякий случай предпринять некоторые меры. Готовиться пришлось осторожно, чтобы наблюдатель ничего не заподозрил. Тем более, что сотовые, по какой-то причине в районе стройки сигнал базовой станции не брали, поэтому кроме телефона в вагончике, никакой другой связи у них не было. Впрочем, обычно вполне хватало и телефона, тем более, что отделение милиции было совсем рядышком, всего в километре от стройки.

Так, в нервном напряжении прошло полдня. На всякий случай он подготовил кое-какие сюрпризы для 'охотников'. Потом ощущение наблюдения исчезло и Олег немного расслабился. Кажется, он был прав — не найдя тайника и не обнаружив ничего подозрительного в его поведении 'охотники' решили оставить его в покое. Повеселевший Олег пошел в очередной обход, и уже собирался было вернуть все в исходное состояние, как вдруг снова почувствовал недобрый взгляд, готовый, казалось, просверлить в его спине дыру. Ощущение было таким сильным, что Олег даже споткнулся, словно от тычка в спину. Развернувшись, он, непроизвольно ускоряя шаг, направился к вагончику. 'Надо звонить' — билась в голове мысль. Но ни попасть в внутрь, ни, тем более, позвонить ему было не суждено. До дверей оставалось не больше четырех -пяти шагов, когда из-за угла вагончика выскочили, словно чертики из табакерки, двое. 'Вот, блин, двое из ларца, одинаковы с лица' — Олег, как обычно при опасности, начал юморить про себя, стараясь подавить испуг. Непроизвольно оглянувшись, он обнаружил, что путь отступления перекрывает еще одна личность, того вида, который принято в литературе называть криминальным.

— Не надо, Олег Тимофеевич, не стоит, — успокаивающий тон голоса еще одного, возникшего словно из ниоткуда противника, заставил Олега напрячься. Таким тоном успокаивают поросенка, перед тем как зарезать. 'Третий', как мысленно назвал его Горшков, стоящий за спинами двух боевиков, выглядел... Олег не сразу подобрал подходящее слово, элегантно. Но его лицо, казалось бы, обычное лицо человека интеллектуальной профессии, почему-то пугало еще больше, чем морды двух стоящих впереди громил. С первого взгляда на него создавалось впечатление, что этот человек так же спокойно пройдет по лужам крови, если это будет ему выгодно. Олега пробила невольная дрожь. 'Вот убийца папы' — подумал он, тут же резко, неожиданно для бандитов, развернулся и с места рванул в направлении стройки. Стоявший позади 'охотник' успел среагировать в последний момент, выбросив навстречу бегущему Олегу руку с ножом. Но было уже поздно, набравший разбег Горшков с размаху ударил его всем телом, непроизвольно отбросив угрозу ударом своей руки. Удар был силен, ладонь словно обожгло, но нож рыбкой выскочил из руки бандита. Столкнувшийся с Олегом противник от неожиданности сделал шаг назад, споткнулся обо что-то и упал. Сзади слышались какие-то крики, но Олег уже не обращал на них внимания, бегом завернул за угол, толчком открыл дверь в подвал и заскочил внутрь. Поспешно захлопнув дверь, он задвинул запор и тут же уронил заранее подготовленный штабель всякого барахла. Кашляя от пыли, чувствуя, как по ладони левой руки течет что-то теплое, липкое, он зашарил правой по стоящему рядом столу. Ага, вот и фонарик. Включив небольшой светодиодный фонарик, с трудом позволявший ориентироваться в темноте, Олег перевернул стол, добавив его к подпиравшей дверь куче всякого барахла и, стараясь не торопиться, пошел вглубь подвала, где 'охотников' тоже ждали сюрпризы.

Ладонь болела все сильнее, кровь текла не переставая, попытка обмотать рану на ходу носовым платком не увенчалась успехом и чуть было не закончилась потерей фонарика. Со стороны двери слышался все усиливающийся грохот, когда Олег наконец заскочил в нужный отсек. Осторожно положив фонарик на кирпичи, он плотно замотал ладонь уже влажным от пропитавшей крови носовым платком и, согнул в локте руку, плотно сжав ладонь. Раз уж остановить кровь повязкой не удалось, значит, надо попробовать так. Разнесшийся по подвалу грохот заставил Олега бросить это занятие и выключить фонарик. Баррикада продержалась недолго и теперь оставался только последний шанс — дождаться появления напарника, которое наверняка заставит бандитов уйти, раз они не хотят огласки. Правой рукой подхватив и выключая фонарик, левой он взял стоящую рядом с кирпичами шкатулку и шагнул вглубь отсека, в самую темноту. Платок сильно мешал, сверток выскальзывал из ладони, поэтому, засунув фонарик в карман, он попытался перехватить сверток правой рукой. Неожиданно сверток развернулся, коробка выпала, мягко приземлившись где-то в пыли под ногами. Олег, опасаясь потерять вещь, стоившую жизни его родным, поспешно присел и зашарил руками. Почти сейчас же он наткнулся левой рукой на потерю. Уже не обращая внимания на боль, он снова подхватил шкатулку и выпрямился, прислушиваясь к звукам, доносившимся от дверей. Судя по ругани, бандиты сунулись вглубь без фонарей и сейчас определяли наличие препятствий собственными боками. Внезапно ругань смолкла.

'Ушли. Совсем или за фонариком?' — мелькнула мысль и тотчас пропала, потому что шкатулка в руке... оживала? Раздался негромкий щелчок, словно сработал замок, а сама шкатулка тускло засветилась. Мигом позабыв про все окружающее, Олег подцепил крышку, откинул ее и удивленно уставился в светящуюся глубину коробочки. В ней, занимая почти весь объем, лежал цилиндрический предмет, словно составленный из колец, разбитых на разноцветные сектора. Сбоку, занимая свободный угол, топорщилась бумажка. На обратной стороне крышки Олег с удивлением обнаружил странный рисунок, изображавший тот же цилиндр. Поставив шкатулку на выступ стены и достав цилиндр, Горшков обнаружил, что в отличие от изображения на крышке, кольца стояли совершенно беспорядочно. На нарисованном же цилиндре они располагались в определенном порядке относительно нарисованной на торце стрелки. Олега словно что-то подтолкнуло изнутри. Забыв об окружающем, он занялся найденной вещью. Покрутив цилиндр в руках, Горшков аккуратно нажал на верхнее кольцо, которое неожиданно легко повернулось. Послышался легкий, едва слышный щелчок. Синий сектор встал ровно напротив стрелки. В это время по подвалу опять разнеся шум. Похоже, вернувшиеся бандиты расчищали себе дорогу. Вслушиваясь, Олег машинально продолжал крутить кольца одно за другим, пока все семь колец не встали в то самое положение, что и на рисунке. Олег успел еще услышать какие-то звуки, как вдруг цилиндр издал сильный щелчок, что-то полыхнуло, и на него обрушилась душная темнота, заставившая потерять сознание...

Шаг за горизонт

'Да сбудутся мечты Билли Бонса'.

Р.Л. Стивенсон

Очнулся Олег от непонятного звука, напомнившего журчание ручья. Лицо овевал легкий прохладный ветерок, даже сквозь веки чувствовался струящийся с неба яркий солнечный свет. Свет? Ощущая себя полным дураком, Олег осторожно приоткрыл правый глаз, после чего оба его глаза открылись сильнее, чем можно было ожидать. Он настолько удивился, что на некоторое время словно выпал из реальности. Конечно, увидеть вместо темного закутка в подвале залитую солнечным светом лесную поляну и не удивиться способен был наверное только какой-нибудь суперкрутой попаданец, привыкший скакать по реальностям. 'Это что, глюк?' — поразился он и ущипнул себя изо всех сил. Ничего не изменилось, кроме появившейся в левой руке боли. 'Эй, а почему не чувствуется рана?' — внезапно вспомнил Олег. Взглянув на ладонь, он удивился еще раз. На коже не было ни малейшей отметины. То есть не было даже какой-нибудь завалящей царапинки. Обычная ладонь, никаких следов пореза. Только обернутый вокруг нее окровавленный носовой платок доказывал, что все предыдущее не было сном.

'Стоп, стоп! Что-то я совсем не тем увлекся. Это все не столь важно. Важнее другое... Точно! Два важнейших вопроса пропустил. Извечно русских притом. Кто виноват и что делать? — Олег наконец решительно привстал с места. — А ведь я до этого стоял... Или нет? Чтоб меня черти съели, стоял точно. Ох, блииин. Выпить бы сейчас. Без поллитры ничего не разберешь. Или разберешь... ся, в смысле себя?' Он осмотрелся. Вокруг, насколько видел глаз, тянулся ничем не примечательный смешанный лес, преимущественно березовый, редкий и перемежающийся островками какого-то колючего кустарника, и полянками. Сам Олег и стоял на краю одной из таких полянок, на холме из рыхлой земли, без единой травинки, словно внезапно выросшем на этом месте. Обернувшись, он увидел лежащую сзади холмика сосну, с торчащими в стороны обломанными корнями, словно выдернутыми неведомой силой из земли. Тут под ногой что-то хрустнуло и он моментально вспомнил про цилиндр и шкатулку. Удивительно, но хрустел, как оказалось, обломок стекла. А вот шкатулка, как и цилиндр, лежали чуть ниже по склону, вместе с несколькими обломками кирпичей и придавленной куском водопроводной трубы бумажкой, слегка трепетавшей уголком на ветру. 'Когда же я успел это все выронить?' — мысли в голове бродили куцые и какие-то приземлено-конкретные, ни о чем серьезном думать почему-то никак не получалось. Утопая в мягкой земле, Олег спустился с холма, по пути прихватив и непонятные артефакты, и кусок трубы, и даже бумажку. Обойдя холмик и еще раз внимательно осмотрев окружающее, он присел на обнаруженный неподалеку подходящего размера пень, кстати, от спиленного дерева, и еще раз осмотрел все имевшиеся у него вещи. Шкатулка и цилиндр, довольно длинная металлическая труба, не слишком большого диаметра, вполне пригодная для дубинки, листок бумаги, в карманах — пусто. 'Здорово же меня стукнуло' — удивился он, внезапно припомнив, что именно этот кусок трубы он притащил и поставил в том, исчезнувшем неведомо куда подвале, на случай прямого столкновения с бандитами

— — — — —

Из нахлынувшей нирваны его вырвал донесшийся до ушей крик. Он с недоумением обернулся и увидел, что от стоящей на прежнем месте группы к нему идет, показывая пустые руки, сравнительно неплохо одетый человек. Подумав, Олег прислонил трубу к дереву и шагнул вперед, тоже показав пустые руки. Главарь разбойников остановился, улыбнулся, и, приветливо помахав рукой к себе, пригласил Горшкова подойти ближе. Подумав, Олег махнул рукой и неторопливо двинулся вперед, внимательно разглядывая своего будущего собеседника.

Высокий, ростом не ниже Олега, крепкий мужик, внешне очень похожий на знаменитого в свое время актера Клинта Иствуда, в довольно-таки чистой, затянутой вместо пуговиц шнурами, полу-рубахе, полу-куртке, длинных штанах из плотной на вид ткани, почти джинсах, в украшенных вышивкой мокасинах. Удерживающий брюки пояс украшен несколькими блестящими на солнце камнями, на боку висят внушительные ножны, сейчас пустые. Если Олег не ошибся, именно он был вооружен арбалетом, который сейчас держал один из оставшихся на окраине поляны разбойников. 'Атаман' не двигался с места, продолжая держать на виду пустые руки и столь же внимательно рассматривая подходящего Олега. Особо внимательно он почему-то разглядывал лицо и голову Горшкова. Причем, чем ближе подходил Олег, тем явственнее он видел на лице своего оппонента удивление. Подойдя почти вплотную, Олег остановился и жестом предложил атаману сесть на траву. Тот отрицательно помотал головой, но сел по-турецки скрестив ноги. Сначала удивившись, а потом вспомнив, что у болгар тоже жесты обратные, Горшков тоже сел по-турецки. Сделал он это настолько неуклюже, что 'атаман' невольно улыбнулся. Дождавшись, пока Олег устоится поудобнее, предводитель разбойников еще раз внимательно на него посмотрел и спросил.

— Квис ту?

Эти слова показались Горшкову откуда знакомыми. Но, если подумать, что его могли спросить в такой ситуации? Только банальное: — Кто ты? — тут и гадать нечего. Поэтому, показав себе на грудь, Олег ответил: — Олег, — и, чуть поколебавшись, добавил: — Горшков.

— Олегус, — повторил собеседник. — Горсувус, — и, в свою очередь указав на себя, сказал. — Гайус Гаудус Робинус, — и, четко произнося слова, повторил. — Эго Робинус сум, — и, еще раз, внимательно осмотрев Олега, спросил на том же, смутно знакомом языке. — Профэта ес, ан семиальвус, вэл хумано? — и, добавил, произнося слова еле слышным шепотом. — Текнус ес?

'Черт, если судить по знакомым словам это латинский язык. Или я брежу? Что я помню из латыни? Да практически ничего! 'Ту' — ты. Вспомнил, что 'хумано' переводится кажется как 'человеческий'. А причем тут 'человеческий', не пойму? Может, 'человек' в каком-нибудь 'склонении' или как правильно— спряжении? Эс, эст — это наш глагол 'быть'. А остальное? Текнус, текнус — это техник что ли?' — лихорадочно обдумывая услышанное, Олег на всякий случай утвердительно кивнул, вспомнив, что здесь жесты, как у болгар. Собеседник улыбнулся, затем, повернувшись, что-то повелительно крикнул своим. Один из разбойников, повыше и покрепче остальных, демонстративно положил дубину на землю и, сняв со спины что-то вроде мешка, подбежал к сидящим. Отдав Робину свою ношу, на первый взгляд похожую на кожаный бурдюк, он также быстро отбежал назад. Олег успел заметить странную гримасу на его лице, словно разбойник чего-то побаивался.

— Бибамус, — предложил Робин, выдергивая пробку и ловким движением направляя струйку из горлышка бурдюка себе в горло. Сделав несколько глотков, он передал мех Олегу. Тот осторожно попробовал отпить из бурдюка, поднеся его поближе к лицу, но вместо этого лишь облился. Тогда, посмотрев на удивленно-иронически улыбающегося собеседника, он приподнял бурдюк и наклонив, слегка надавил на мех, направив струйку из горлышка в рот. Получилось несколько неуклюже, но, в общем, похоже на Робина. В бурдюке было неплохое на вкус белое вино. Сделав пару глотков, Олег передал бурдюк назад, поощрительно подмигнувшему собеседнику. Робин, взяв бурдюк, воткнул пробку и вдруг неожиданно легко поднялся. Посмотрев на медленно встающего Олега ('Ноги все-таки затекли, черт побери'), он еще раз улыбнулся и предложил.— Ваде нобискум, — приглашающим взмахом руки уточнив свои слова.

-Пойдем, — согласился Олег, на всякий случай прихватив оставленную у дерева дубинку. Хотелось еще раз дотронуться до коры, но Робин так явно торопился, что он решил не терять времени. И лишь спустя много лет узнал Олег, что это решение спасло ему жизнь. Вот так, иногда незамеченные нами поступки, меняют нашу судьбу.

Как не странно, обратная дорога заняла намного меньше времени. Разбойники, в отличие от Олега, блуждавшего во время бега по лесу, вышли на свою стоянку прямым путем, ориентируясь по одним им видным приметам.

На стоянке двое оставшихся 'дневальных' возились с раненым Олегом разбойником. Один из них, завидев среди возвращавшихся Горшкова, с неразборчивым криком схватил дубину и бросился к нему. Но одно короткое слово-приказ Робина заставило его застыть на месте, а потом с ворчанием вернуться к лежащему на подстилке раненому. — Фратер, — коротко объяснил Робин ситуацию. Слово было понятно и без перевода.

'Ну, хреново. Нажил себе врага на пустом месте. С другой стороны, стоять и ждать, когда он меня ударит? Нет уж, не настолько я дурной. Но чуваку помочь надо, это точно. Я все-таки недоучившийся, но медик' — размышляя так, Олег подошел к лежащему, отодвинул втиравшего кровь какой-то грязной тряпкой брата и осторожно ощупал место ранения. Раненный застонал и стоявший рядом разбойник что-то грозно заорал, но Олег лишь отмахнулся. Схватив лежащий рядом нож, он, вытащил из брюк и отрезал подол своей рубашки, намного более чистый, чем тряпка, которой пользовался брат раненого. Припомнив, что вино кажется так и называется по-латыни, Олег потребовал вина. Облив, под недоумевающие выкрики разбойников вином руки и тряпку, он осторожно обработал края раны. К счастью, судя потому, что ему удалось нащупать, перелом получился ровный, без обломков. Видимо он инстинктивно ослабил силу удара в последний момент. Но кожа все-таки треснула, да и перелом следовало зафиксировать. Кто-то коснулся его плеча. Оглянувшись, Олег увидел, что один из разбойников протягивает ему чистую, отбеленную ткань, целый сверток, а второй держит в руках небольшую круглую и довольно ровную палку. 'Ага, все-таки какие-то понятия о первой помощи у них есть', — обрадовался Олег. — 'Но как же обезболить-то, ЗиЛ сто пятьдесят семь крестовину...' — и тут он вдруг вспомнил, как снимал головные боли матери его отец и решил попробовать. Обхватив голову раненого руками, так, чтобы кончики пальцев лежали на висках, он сосредоточился и как бы напрягся, стараясь представить, что текущая с его пальцев вода смывает боль, как песок. Несколько секунд ничего не происходило, потом раненый вдруг улыбнулся и неожиданно заснул. 'Оба-на! Получилось' — удивлению Олега не было границ. Хорошо, что он не глядел по сторонам, потому что не менее его удивились и разбойники, причем большая часть из них схватилась за дубины и ножи. Лишь повелительный жест атамана остановил готовящуюся расправу.

Но Олегу в это время было не до того, что происходит вокруг. Вместе с помощниками он аккуратно забинтовал рану, потянул руку раненого на себя и вставив палку в районе локтя, закрепил руку неподвижно все той же тканью. Потом он повернулся и, подозвав Робина, быстро нарисовал на земле носилки с лежащим на их на живот человеком. Получилось не очень-то похоже, но атаман разбойников понял и, утвердительно кивнув, приказал двоим соратникам заняться изготовлением носилок. По крайней мере так понял Олег, увидев, что двое, подхватив топоры, отошли в лес и сразу начали рубить два гладких тонких дерева...

Но тут Олег так захотел есть, что у него громко забурчало в животе. Робин, снова улыбнувшись, жестом пригласил его к костру. Возле него лежали на импровизированных тарелках из листьев лопуха лепешки, с положенными на них порезанными кусочками мяса. Рядом с каждой такой 'тарелкой' стояли деревянные стаканчики с налитым в них вином.

Ел Олег с аппетитом, хотя мясо имело какой-то странный вкус, а лепешки были пресными, да и соли во всех этих блюдах явно не хватало. Он съел уже больше половины порции, когда импровизированный обед неожиданно прервался. Одни из сидевших в сторонке разбойников, а вернее, как убедился при ближайшем взгляде Горшков, разбойниц, вдруг перестала есть, замерла, словно прислушиваясь и внезапно вскочила, роняя еду на землю и словно не замечая этого.

— Драконэс! — испуганный крик женщины заставил всех забыть про еду. Подгоняемые короткими приказами Робина, разбойники, поглядывая в небо, быстро собрали все имущество, затоптали костер и, безжалостно разбудив спящего раненого, бегом устремились в сторону от дороги, куда-то в чащу леса. Побежал вместе с ним и недоумевающий Олег. Если он правильно понял, то разбойница учуяла летящих драконов. 'Это что же, он все же в сказку попал или все-таки нет? Может здесь называют драконами самолеты или вертолеты? Кто их знает, этих дикарей' — бег ничуть не мешал уже втянувшемуся Горшкову обдумывать происходящее. — 'Вот ведь, знал бы, куда попаду, повторял бы латынь все время. Теперь же остается надеяться только на метод глубинного погружения. Говорят, если жить в языковой среде, то за пару месяцев можно не только понимать, но и научиться говорить на любом языке'.

Бежать, к счастью для уставшего и постепенно сдававшего Олега, а так же болезненно кривившегося раненого разбойника, пришлось не далеко. Где-то полчаса бега и они оказались в роще похожих на ели хвойных деревьев. Раздвигая ветки, люди проникли вглубь довольно густых зарослей и спустя минут десять тяжелого, выматывающего душу пути, вышли на окруженную высокими 'елями' свободную площадку. Ветви высоченных, намного больше тех, что встретились на опушке, деревьев, почти полностью закрывали ее от наблюдения с неба. Середину площадки занимал холм, как и сама поляна, засыпанный густым слоем упавших 'иголок'. Только вот на елочные эти иголки совсем не походили. На ходу Олег подобрал парочку и теперь удивленно разглядывал странную чем-то похожую на свернутую в трубочку конструкцию 'иголки'. Но еще больше он удивился, когда обогнув холмик, они вышли к старому пню на его противоположном склоне. Поковырявшись в покрывавшем склон слое, двое разбойников откопали небольшой кусок толстой веревки, скорее даже каната и дружно потянули за него. Со скрежетом, напомнившем Горшкову о несмазанных петлях, поднялся люк, открывая ход в подземелье.

— —

На неведомых дорожках.

'У Лукоморья дуб зеленый...'

А.С. Пушкин

День закончился для Олега грандиозным обжорством. Впрочем, не только для него. Разбойники, словно компенсируя прерванный обед, ужинали как минимум часа полтора, выставляя все новые и новые блюда. Начали с мяса и закончили несколькими разновидностями фруктовых салатов и вином. Во время этого обильного ужина, или небольшого пира разбойники вели себя непринужденно, не обращая внимания ни на своего атамана, ни на Олега. Горшкову тоже было не до окружающего, он с наслаждением утолял голод, пробуя все, до чего мог дотянуться.

Так что, когда осоловевшего от съеденного Олега отвели в его комнату, предварительно показав, где находятся местные 'удобства', он был в самом благодушном настроении и ничему не удивлялся. Помещение, отведенное ему для ночлега, представляло собой нечто вроде вырезанной в скале монастырской кельи. Кровать, вернее уступ горной породы, на котором устроено прикрытое поверх деревянного настила покрывалом из шкур неизвестных зверей ложе, небольшой одноногий столик и полочка с кувшином и кружкой — непритязательная и вместе с тем, если подумать, роскошная обстановка, особенно для разбойничьего лагеря. Но думать Олегу как раз и не хотелось. Хотелось только спать. И он уснул, крепко, без сновидений. Но проснулся рано, скорее даже среди ночи. Подвел желудок, срочно требуя посещения известного заведения. Посетив его и поразмышляв о превратностях судьбы, Горшков заглянул в умывальник, умылся и слегка приободрившись, отправился досыпать. Судя по едва горящим светильникам, время для этого еще было. Идя по коридору, Олег невольно задумался обо всем увиденном: 'Странная, однако, мне бандочка попалась. Такое укрытие. Лампы интересные. Даже не лампы, а что-то вроде камней светящихся. Светодиоды? А проводка внутри скалы проходит? Не похоже, во время пирушки один из 'лесных братьев' со стены снял такую 'лампу' и с ней в темный коридор пошел. Никакой проводки. Да и внешне монолитная вещь. На вид — точно камень. Странное сочетание — эти светильники, подземелья, вырубленные в скале каким-то высокотехнологичным способом и дубинки, грубая одежда на обитателях. Сливной туалет и умывальник, весьма остроумно использующие протекающую в толще земли воду... Постапокалиптический мир? Маловато данных...'.

Тут Олег остановился, услышав доносящиеся из-за неплотно прикрытой двери в столовую смутно знакомую фразу: — Хок унум опус диу кваэребам эст... — потом голоса стали тише, но он успел уловить еще одно слово: — Солиди... 'Да что же это такое! Из огня, да в полымя. Но ведь я не ошибся. Именно: — Это именно тот, кого мы искали... или тот, кто нам нужен.— Любимая фраза препода, уж ее я запомнил навечно, хотя и не совсем точно, как и несколько эротических пословиц и поговорок. А солид — это же золотая монета! Продадут меня, что ли? Вот попал, так попал' — размышления прервала внезапно возникшее перед Олегом препятствие. Оказывается, он незаметно прошел весь коридор, свернул в боковое ответвление и уткнулся в тупик, прикрытый дверью. По инерции он ткнулся в дверь, затем, чертыхнувшись, потянул ее на себя. Неожиданно для Горшкова, дверь оказалась открытой. Олег вошел, тут же прикрыв глаза от яркого света. Дождавшись, пока глаза привыкнут, он постоял несколько секунд, затем осмотрелся... и быстро выскочил из помещения, аккуратно прикрыв за собой дверь. Стараясь двигаться как можно тише, он вернулся назад и, наконец сориентировавшись, нашел свою каморку.

Сна не было ни в одном глазу, мысли скакали, как зайцы, преследуемые волками. Еще бы, наткнуться в неприметном тупичке на арсенал, достойный, если судить по прочитанным книгам, элитных войск того времени. 'С ума сойти! Десяток вполне себе рыцарских доспехов, копья, мечи, эти... как их алебарды или боевые топоры. Куда я попал и где мои вещи... то есть куда мне бежать? Вот доверился, так доверился, блин. Хотя... не бежать же под обстрелом из луков. Меня бы стреножили в пять минут... Ох непросты эти разбойнички. Судя по оружию, они скорее не разбойники, а сотрудники каких-то местных спецслужб. Не было таковых в средневековье? А кто такое сказал? Как было написано в одной хорошей книге — Если есть государство, то всегда есть и спецслужбы. Но для чего им понадобился я?'

Долго переживать Олегу не пришлось. Постучав, но, не дожидаясь ответа, в комнатку вошел Робин. Теперь он был одет в другой, хотя и похожий на предыдущий, но красиво расшитый наряд. Улыбнувшись, он сказал: — Вадемекум, — добавив приглашающий жест. Олег, стараясь не выдать своего волнения, поднялся с постели и пошел вслед за атаманом (или командиром местного спецназа?).

В столовой их уже ждал роскошно одетый незнакомец. Горшков подумал, что такого он не видел среди разбойников ни при встрече, ни позднее. Незнакомец улыбнулся и внимательно осмотрел стоящего перед ним Олега. Посмотрел... улыбнулся еще шире, и вскочив, подошел вплотную к Горшкову. Обойдя его кругом, он тихонько дотронулся до уха Горшкова и засмеялся, когда Олег сердито отбросил его руку. Отойдя к усевшемуся за стол и нервно ухватившемуся за какой-то пухлый мешок Робину, незнакомец что-то негромко ему сказал. Атаман еще раз громко повторил имя и фамилию Олега. Незнакомец несколько минут стоял, задумавшись о чем-то. Олегу эта непонятная сцена уже успела надоесть, поэтому, набравшись нахальства, он тоже прошел к столу, взял кувшин и налил в стоящую на столе кружку вина. Посмотрев на атамана и незнакомца, Олег глотнул вина, с грохотом поставил кружку на стол и присел напротив Робина, громко спросив: — Что решили, чуваки?

Неожиданно для него незнакомец рассмеялся и, тоже усевшись, спросил:

— Вии эсмь склавенского язика мужь?

— Русский, я, ... твою мать. Понял? А, куда тебе...

Как ни странно, ни атаман, ни незнакомец на действия и слова Горшкова нисколько не обиделись. Или не поняли, или Олег был нужен им настолько, что на такие 'мелочи' они просто не обратили внимания.

Дальнейший разговор между Горшковым и незнакомцем, поневоле путаный, поскольку происходил на плохо знакомом обоим собеседникам языке, ситуацию прояснил. Но не намного. Все же трудно понять собеседника, когда он говорит на древнерусском, да еще то и дело вставляя латинские слова, о значении большинства из которых второму собеседнику приходится догадываться. Оказалось, что Олег очень нужен этому господину, назвавшемуся легатом Луцием Сергием Аликом. Нужен настолько, что он, получив весточку от Робина, не останавливался на отдых даже ночью и прискакал сюда на следующий день. 'Это сколько же я спал?' — удивился мысленно Олег, сделав в памяти зарубку о том, что ему, похоже, подсунули какое-то снотворное в вине или квасе.

Для чего понадобился им неизвестный никому в этом мире, явно подозрительный, по мнению самого Олега, бродяга, легат рассказывал уклончиво. Вроде бы местный дюк, или по -склавенски, вожь ('Вождь, получается? Это кто же будет такой, если в средневековье перевести. Непонятно. Великий князь — король, князь примерно герцог, тогда получается барон, что ли?' — решил для себя эту загадку Олег) разыскивает таких как он, потому что они очень нужны и полезны. И опять несколько раз мелькнуло в разговоре это странное слово 'профэта', впервые услышанное от 'атамана' в беседе у ручья. Получалось, что эти 'профессоры', как мысленно переделал слово Олег, могут очень помочь стране, но чем и как, из велеречивого и поневоле косноязычного объяснения легата Горшкову было не понятно. Сначала он решил, что это вроде местных ученых или инженеров, так как Алик что-то говорил про быстрые дороги, про вести на расстоянии, про огненное оружие, показывал на светящиеся камни. Потом, обдумав, Олег решил, что это больше похоже на местных магов. 'По ходу, так. Не могут же они оценить мои знания. А вот способности к магии, если мне не изменяет память, в множестве книг определяются по ауре человека. Значит, эти мнимые разбойники, погнавшись за мной из мести, как-то ухитрились просканировать мою ауру и понять, что во мне есть задатки мага. Поэтому их командир, а в том, что это командир, а не атаман, уже никаких сомнений, и стал меня уговаривать. А я и поддался. А с другой стороны — луки и арбалет, весьма весомый аргумент, от которого я бы точно не убежал. Вот и получилось — добрым словом и пистолетом... Но с другой стороны, что мне еще оставалось делать? Убежать бы не дали, героически погибнуть в схватке — тоже. Скрутили бы и привезли сюда все равно. Только уже так вежливо не разговаривали' — подумал Олег, отпивая из налитой и пододвинутой ему командиром кружки, шипучего, похожего на квас напитка: 'Стоп... А ведь легат, если не ошибаюсь — это в Риме командир легиона, вроде как командир корпуса у нас. То есть важная шишка однозначно. Черт побери, за мной целого генерала прислали, выходит? Значит я — Очень Важная Персона. То-то Робин сидит и не отсвечивает, только за мной следит. Похоже, охраняет свое начальство от моего внезапного нападения. Вон и сидит так, что в случае чего — мигом этого... Алика прикроет. Неужели к нам сам начальник местного спецназа или скорее, для средневековья, тайного сыска, приехал? А почему бы и нет. Вербовать потенциального мага простого человека точно не пошлют. Но все это значит только одно. В случае моего несогласия меня просто и без затей ликвидируют. Прямо здесь, за столом. Вот черт пробери, попал. Вот ведь, попала нога в колесо, пищи, но беги. Ладно, раз я такой нужный, обращаться со мной плохо не будут. Придется соглашаться' — Олег взмахом руки остановил начавшего новую речь легата и спросил: — Когда и куда поедем? — Легат, снова нисколько не обидевшись на его грубоватое обращение ('Точно я нужен, иначе бы он таким вежливым не был' — отметил Олег) ответил, что сначала намечен легкий завтрак, а потом можно ехать. Получив согласие, легат явно перестал маскироваться и тут же, как старший по чину, отдал Робину несколько команд на латыни. Тот, ничуть не возмутившись, встал и отправился их выполнять, еще раз подтвердив догадки попаданца.

— —

'Those were the days of good hunting and good sleeping'

R. Kipling

Шагнув в 'портал', Олег испытал почти такое же ощущение потери сознания, что и при попадании в этот мир. Но в отличие от предыдущего оно было очень коротким. Оказавшись во дворе, очень похожем на только что покинутый, Олег сделал невольный шаг вперед. Позади него слегка громыхнуло железо и, обернувшись, Горшков увидел, что прямо за его спиной стоит прошедший портал последним Трор.

Отряд, собравшийся во дворе, едва утихло сияние портала, по команде легата распался на несколько групп, которые устремились к разным воротам. Только теперь, уходя, Олег понял, что новый двор в несколько раз больше предыдущего.

Пришелец, Трор и те два воина, что помогали ему во время поездки на лошади (вспомнив о ней, Олег невольно вздрогнул) пошли вслед за легатом. Пройдя довольно длинным коридором, они вышли на новый двор, со всех сторон окруженный зданиями самого что ни на есть античного вида, с колоннами и портиками. По портикам нескольких зданий прогуливались люди, о чем-то беседуя и не обращая внимания на появившуюся во дворе группу. Но и они старались не привлекать лишнего внимания, быстро свернув в один из портиков. Пройдя за колоннами, попаданец со свитой' подошли вслед за легатом ко входу, охраняемому двумя вооруженными до зубов бойцами. В отличие от нашего мира, эти часовые не стояли по стойке смирно, а небрежно прислонились к стене, и, казалось, дремали, не обращая внимания на окружающее. Но едва группа приблизилась к ним, как оба вытянулись и вскинули вверх правые руки в римском приветствии. Горшкову оно весьма неприятно напомнило недавно виденное кино о войне. Тем более, что оба часовых, мельком взглянув на его спутников, осмотрели его очень и очень внимательно, словно просветив насквозь рентгеновским аппаратом. Олег непроизвольно усмехнулся, вспомнив старый анекдот об изобретении рентгена Иваном Грозным, как известно заявлявшем своим боярам: 'Я вас, сволочей, насквозь вижу'. Несмотря на сопровождение и, даже, на брань Алика, часовые остановили Олега и не пропускали внутрь, пока он не сдал прибежавшему откуда-то третьему бойцу свою трубу-дубинку. Только после этого они всей группой вошли в здание.

Нижний этаж здания, как успел заметить Горшков, представлял собой большой зал, разбитый на отдельные пространства колоннами, поддерживающими потолок. Освещался зал рассеянным светом из нескольких окошек и размещенными на капителях колонн, знакомыми уже попаданцу, светящимися камнями. В зал со второго этажа вело несколько винтообразных нешироких, позволяющих с трудом разминуться вдвоем, лестниц. Они свернули к ближайшей, быстро поднялись по ней и оказались в типичном коридоре какого-нибудь учреждения. Несколько покрытых лаком деревянных дверей, отмеченных большими римскими цифрами, изготовленными из бронзы, выходили на внешний коридор, окна которого, затянутые какой-то пленкой, пропускали внутрь солнечный свет, но не позволяли увидеть ничего снаружи. Шедший впереди легат открыл дверь со знаком V, который, как помнил идущий следом Олег, означал всего-навсего цифру 'пять'.

Они оказались в небольшой прямоугольной комнате, освещенной ярким солнечным светом из окна в потолке. Входная дверь, несколько смещенная влево от центра помещения, находилась прямо напротив другой, двустворчатой, богато разукрашенной резьбой двери, сейчас закрытой. Справа обзор прикрывало что-то вроде книжных полок, заваленных странными круглыми футлярами, похожими на короткие тубусы с чертежами. Слева стоял небольшой одноногий круглый стол и пара скамеек, с одной из которых вскочил, вытянувшийся по стойке смирно и отдавший римское приветствие мужчина в легкой кольчуге, вооруженный внушительного вида кинжалом, висевшим в ножнах на поясе. Легат поздоровался с ним и, перебросившись несколькими словами, прошел вправо, где в небольшом, не сразу видном от входа коридорчике таилась еще одна дверь. В отличие от первой увиденной Олегом, эта была весьма внушительно отделана металлическими полосами, а когда Алик ее открыл, оказалась к тому же и немалой толщины. Судя по запорам, толщине двери и защитному покрытию снаружи, прорваться сквозь в нее в кабинет было бы весьма непросто. Олег припомнил, что ведущий к двери коридорчик не слишком широк, так что и размахнуться топором или протащить таран в него весьма нетривиальная задача и решил, что в этом кабинете при нападении можно отсидеться не один час.

Сам кабинет до боли напоминал не один раз виденные в армии рабочие места командиров. Столы, составленные буквой Т, вполне обычные стулья около, небольшая полка в углу со все теми же странными футлярами, еще одна дверь сбоку и висящая на противоположной стене карта. Она приковала все внимание Горшкова, даже не заметившего, как легат переоделся и уселся на свое место во главе стола, как в кабинете оказалось еще трое человек. Отвлекло его от созерцания только довольно громкое покашливание одного из пришедших. От остальных своих соплеменников он отличался небольшой, весьма ухоженной бородой и закрывающей грудь большой горжеткой, украшенной несколькими разноцветными камнями и чеканкой, изображающей что-то вроде сдвоенных молний на фоне крепостных башен и чего-то, похожего на радугу или арку.

Олег, очнувшись от наблюдения за картой, осмотрелся и, повинуясь жесту легата, присел на один из стульев напротив 'эксперта'. Только сейчас он с удивлением понял, что не заметил, когда и куда исчезли Трор и сопровождающие их двое воинов, и как в кабинете легата появились эти трое неизвестных. Но долго раздумывать ему не дали. Один из вновь прибывших оказался переводчиком, хорошо говорившим на местном диалекте русского, несколько напоминающего Олегу церковнославянский. Переводчик, к удивлению Горшкова, поздоровался и представил ему своих спутников. Оказалось, что привлекший внимание Олега тип — ведун, причем, как сообщил с непонятной интонацией переводчик, первого ранга. Второй, державшийся как-то отстраненно, словно все происходящее в кабинете его касалось мало, оказался прокуратором службы. Но и он, и его звание мало взволновало попаданца, задумавшегося о значении слова 'ведун'. Насколько он помнил из прочитанного в книгах, ведунами называли в допетровской Руси колдунов. Или это была выдумка авторов книг? Означает ли это, что он действительно попал в фентезийный мир?

И опять его раздумья были безжалостно прерваны переводчиком. Выяснилось, что Горшков зря недооценивал прокуратора. Задавал вопросы именно он, а вопросы были очень и очень непростые, как успел почувствовать Олег, с двойным, а то и с тройным дном. Он старался отвечать максимально правдиво. Лишь отвечая на вопросы о предыдущей до встречи с отрядом Робина жизни, отделывался краткими. — Не помню ничего. Очнулся в лесу, пошел по следу повозок.

А вопросы сыпались градом, и скоро Олег уже потерял всякое представление о времени и не мог вспомнить, отвечал он уже на такой вопрос, или нет. Горло пересыхало, захотелось пить и он непроизвольно сглотнул. Тут же вопросы волшебным образом прекратились, переводчик, о чем-то переговорив с легатом, вышел, и вернулся с кувшином и несколькими кубками. Все, включая и Гошкова, выпили. В кувшине оказалось хорошее белое вино. 'Слабенькое', — отметил Олег, — 'Если бы хотели напоить, принесли б чего-нибудь покрепче'. После выпивки ему задали еще несколько вопросов, в основном о его профессии и умениях. Тут пришлось несколько извернуться, сказав, что по останкам воспоминаний никакой профессии у него не было, но вроде бы он учился на лекаря. После нескольких весьма формальных вопросов переводчик проводил его в прихожую и попросил (вежливо, что вызвало у Олега невольную саркастическую усмешку) подождать здесь. Усевшись на незанятую скамейку, Горшков откинулся к стенке, упершись в нее спиной, прикрыл глаза и задумался. Подумать было о чем. Имеющаяся информация никак не укладывалась в голове. С одной стороны, гелиограф и странные светильники, зенитный прицел на баллисте, с другой — холодное оружие, драконы, ведуны и эльфы. Куда же он попал? Сейчас явно решается его судьба, а он даже не может спросить ни о чем, не зная толком ни латыни, ни этого 'склавенского'. 'Услышать бы, о чем сейчас говорят в кабинете...' В следующее мгновение он едва удержался от того, чтобы вскочить, но лишь приоткрыл глаза и посмотрел на внимательно наблюдавшего за ним охранника. ' Или все же секретаря?' — усмехнулся про себя Олег, продолжая вслушиваться в идущий в кабинете, за закрытой дверью, но четко слышимый ему разговор. Причем, он мог поклясться, что говорили собеседники на латыни, ставшей ему отчего-то вдруг понятной, словно говорившие перешли на русский.

— ... Посему полагаю, что он не из эльфов, но, возможно имеет какую-то долю их крови.

— Но он точно не Этьих?

— Даю слово. Они, как вы знаете, мастера метаморфоз, но от определителя им не скрыться. Он реагирует на этого гостя, как на человека.

— Хорошо. Будем исходить из того, что он человек. Тогда остаются не объясненными два вопроса: ложь о том, что он не помнит, как оказался в Тенистом лесу и то, как он смог прикоснуться к мэллорну. Когда будет готов снимок его ауры?

— К вечеру сделаю, легат. А лжет он, судя по моим впечатлениям, из страха. Возможно, он что-то сотворил в родных местах какое-то святотатство, не зря мы наблюдаем активность Серого Ордена в приграничных районах. Очень возможно, полагаю, что уловленное нами открытие портала — это его перенос к нам из-за Грани.

— Любите вы фантазировать, Ольгерт. Скажите тоже — из-за грани. Скорее из-за Гномьих гор.

— Вы верите в эти слухи, Назон?

— Это не слухи, легат. В архивах прокуратуры хранятся допросы нескольких путешественников, пришедших оттуда. Кроме Эльфланда и области Этьих, там существовало княжество геманов.

— Мы все знаем об этом, не так ли, господа? И все знаем, что подтвердить их показания никому так и не удалось. Но я согласен, версия о приходе из-за гор менее фантастичная, чем появление его из-за Грани. Будем исходить из нее. А пока учитывая острую нехватку магов и международную обстановку...

Тут 'секретарь' загрохотал кольчугой, приподнимаясь, и ясновидение Олега внезапно исчезло. Непонятно как, но секретарь предугадал окончание совещания и появление начальства в прихожей.

Вышедшие из кабинета ведун и прокуратор попрощались с Олегом очень вежливо, в тоже время только слегка кивнув 'секретарю'. Что это означало, Олег понял, когда легат через переводчика довел до него, что, так как Особая Комиссия не усмотрела в нем и его поступках злоумышления против герцогства и правящей династии, то ему предоставляется герцогское гостеприимство на все время пребывания в Новаромании. Охрану почетного гостя будет осуществлять уже знакомая ему ала Трора, а помощь в изучении латинского языка ему окажет сам переводчик. Церемонно поклонившись, переводчик представился как Гай Валерий Артур.

'Попал, так попал', — мелькнула у ошеломленного всем произошедшим Олега мысль, — 'и не поймешь, кто я — почетный гость, или пленный. Тут еще разговор, причудившийся или действительно услышанный неведомым образом. ЗиЛ сто пятьдесят семь крестовину марать! Что делать? Хорошо попаданцам из книг — сразу и язык знают, и в обычаях ориентируются. Вот почему мне герцога вождем назвали, а? Даже такую мелочь и то понять не могу...'

— —

Вопреки опасениям Олега, герцогское гостеприимство оказалось ничуть не обременительным и менее всего похожим на какое-либо ограничение свободы. Поселили его на симпатичной пригородной вилле, вышколенная обслуга которой выполняла любые просьбы гостя, а повар готовил так, что попаданец невольно объедался каждый раз, когда оказывался за столом. К удивлению Олега, никакими допросами или другой работой его не нагружали. Единственное, что соблюдалось неукоснительно — два часа занятий языком каждый день, утром, после умывания, но до завтрака. Как ни удивительно, но на голодный желудок уроки воспринимались лучше. После завтрака Олег был предоставлен фактически сам себе, если не считать охраны. Возглавлявший ее Трор, к удивлению попаданца, довольно быстро выучил русский в объеме, достаточном для взаимопонимания. Поэтому чаще всего Горшков беседовал с ним, расспрашивая об окружающем. К удовольствию Олега, его догадка оказалось верна, Трор действительно был гномом. Не обычным гномом, конечно, так как обычные гномы жили у себя на родине, в Гномьих горах. Трор же оказался изгоем, разорвавшим связи со своим кланом и поступившим на службу к герцогу Новаромании. Так как гномы известны своими воинскими умениями и верностью однажды данному слову, то его взяли в секретную службу герцога. Поэтому, как позднее выяснилось из разговора других охранников, он возглавлял алу в личной центурии главы секретной службы.

Беседуя с Трором, Олег узнал много интересного об обычаях гномов. Например, оказалось, что все писатели фэнтези ошибаются, приписывая гномам поголовную бородатость. На самом деле борода в горном штреке или у кузнечного горна — сплошная помеха. Представьте себе бородатого гнома в забое, где в воздухе стоит каменная пыль, а после каждого удара кирки во все стороны летит каменная крошка, и все оседает на бороде. Ну, а в кузнице ее так легко подпалить. Да и растет борода у гномов очень медленно. Поэтому большинство гномов именно безбороды, а бороду отпускают лишь самые уважаемые люди, главы кланов, мастера-кузнецы, торговцы и мудрецы. Но поскольку именно они уполномочены разговаривать с чужаками, поверье о бородатых гномах распространено повсеместно. Живут гномы кланами, которые подчиняются совету кланов, выбирающему правителя всего Подгорного королевства, называемого на их языке Унбергрийх. Сейчас в Подгорном королевстве правил король Йохан Длиннобород Второй. Один из его указов и стал причиной ухода Трора из клана.

Да, в этом мире жили гномы, эльфы, драконы и прочие сказочные для мира Олега существа. Имелись на Земле-2 и маги, судя по рассказам гнома, не столь могущественные, как их описывали в прочитанных Горшковым книгах. Рассказал Трор и о герцогстве, в котором оказался Олег. Новаромания или Ромея была одним из трех больших человеческих государств Запроливья. Правили ею герцоги из рода Юлиев, в настоящее время представленного Каем Юлием Сэнтом по прозвищу Сэй. Как и когда появились латиняне на Земле (да, здесь так же называли свою планету Землей) — Трор сказать не мог, или не хотел, отделываясь незнанием. Компенсировал он это долгими рассказами на латыни о славной истории герцогства и географии окружающего мира. Мир этот, как ни странно, расположенный на круглой планете, состоял из двух известных людям континентов, окруженных Мировым Океаном. По некоторым сказаниям, где-то за морем, возможно на другой стороне планеты, были еще неведомые могущественные страны, но никаких точных сведениях о них не было даже у местных магов. Самый большой материк, заселенный людьми, так и назывался — Континент. На нем располагались несколько государств, самое мощное из которых — Империя, занимала половину материка и боролась за завоевание второй половины. Ей противостояло около дюжины более мелких государств, включая ближайшие к Запроливью княжества склавен или славян — Сегежа, Триполье и Тмутаракань. Второй континент, поменьше, на котором и оказался попаданец, называли Запроливьем. По словам Трора выходило, что предки нынешних жителей герцогства, высадившись в Запроливье, долго боролись с населяющими эти дикие земли варварами Этьих, чудовищами типа диких драконов, мантихор и прочих завров. Созданное ими некогда могучее государство, к настоящему времени оказалось в сложном положении. Из-за происков Серого Ордена, поддерживающего соперников Новаромании, в ней практически не осталось магов, частью погибших от неизвестных болезней, а частью сманенных Империей и коварными противниками Новаромании в Запроливье, Великим Герцогством Алайским и Княжеством Коннот. В результате герцогство, несмотря на большую армию, ослабело и с трудом отбивает коварные происки своих противников, а также обнаглевших эльфов, постепенно сдвигающих границы своего Эльфланда за счет исконных римских земель. Что из себя представляет Серый Орден, Трор рассказать не смог (или не захотел), сказав лишь, что он охотиться за черными магами и не поддерживает ни одного государства, борясь против враждебных людям чудовищ и рас.

Рассказывал Трор о сложной международной обстановке так убедительно, что Олегу порой хотелось помочь чем-то несчастному окруженному врагами народу. Но обычно он вспоминал об искусной пропаганде в оставленном им мире и энтузиазм сразу засыхал на корню. Беседы с Трором, прогулки по красивым местам столицы, вкусная еда и напитки, все это беззаботное времяпровождение, казалось, никогда не закончится и не наскучит, но примерно недель через пять Олег почувствовал, что оно все же начинает ему приедаться. Местной разновидностью латинского он, к своему немалому удивлению, овладел быстро и в достаточной степени, чтобы понимать и даже разговаривать на бытовые и некоторые политические темы, поэтому занятия прекратились. Так что одним прекрасным утром Горшков решил, что пора нечто менять в этой рутине.

— Трор, — обратился Олег к вошедшему в перистиль гному, как всегда на ходу о чем-то ворчащему себе под нос. К этому попаданец уже привык, тем более, что одна из служанок, с которой он, если так можно выразиться, 'познакомился' поближе, рассказала ему местное присловье о гномах, очень метко отражающее их характерные привычки: 'Почему гномы живут под землей? Потому что на земле они вечно всем недовольны'. — Трор, брось ворчать и лучше скажи мне, сколько еще я могу пользоваться замечательным 'гостеприимством' уважаемого дона Сэя?

— Сколько? Да пока он отпускает деньги на твое содержание, пользуйся, — проворчал гном.

— Не полощи мне мозги, херн Трор, — язвительно ответил Олег, вызвав у успевшего выучить шутливые русские идиомы гнома приступ веселья. Этого Горшков и добивался — сочетание самого уважительного обращения на гномьем, с самой незатейливой шуткой, всегда приводило Трора в хорошее настроение. Отсмеявшись, Трор внимательно посмотрел в глаза Олегу и заметил.

— Соскучился, значит. Проиграл я солид Артуру. Я думал, ты еще недели две протянешь.

— Нет, вы только посмотрите на него. Солидный херн, начальник целой алы секретной службы самого Герцога! И чем занимается? Спорит, как азартный мальчишка, на деньги с простым переводчиком, — деланно возмутился Олег, надеясь вызвать собеседника на очередной приступ откровенности.

— Во-первых, не с простым. А во-вторых, мне тоже стало скучно, — ответил, оправдываясь, Трор и тут же перевел разговор. — Ну, раз ты хочешь заняться чем-то, я могу устроить тебе встречу с самим Ольгертом.

— Можешь, это понятно. Вопрос только — а зачем мне не с ним встречаться?

— Вот от него и узнаешь, — ушел от ответа гном. — Я сейчас же пошлю ему весточку, а мы пока позавтракаем. Как раз успеем не только поесть, но и спокойно переварить пищу.

Олег давно заметил, что поесть Трор никогда не отказывался и съедал неожиданно много. Но, учитывая его подвижность и мускулатуру, гном, как казалось Горшкову, был еще умерен в потребностях. Кстати, как рассказала та же служанка, гномы могли, не слабея, несколько дней обходиться без еды и воды.

На этот раз Олег решил закончить завтрак одним из лучших, на его взгляд, местных вин, привозимым из далекого Кронара. Чая в этом мире не знали, обходясь травяными настоями, пивом, очень с точки зрения Олега, похожим на российский квас, и разнообразными винами. Зато остальная кухня весьма напоминала обычную земную — такие разнообразные пироги, в том числе и открытые, типа пиццы, вареное и жареное мясо со специями, в том числе что-то вроде шашлыков, пельмени и манты, каши и даже картошка.

Ольгерт появился, когда Олег и Трор допивали вино. Увидев на столе квадратную бутыль из темного зеленого стекла, Ольгерт бесцеремонно схватил один из стоящих на краю стола кубков, налил себе из бутылки полный бокал и с наслаждением выпил. После чего внимательно-внимательно посмотрел на Трора. Тот, не говоря ни слова, допил вино, преувеличенно аккуратно поставил свой кубок и поклонившись, вышел из триклиниума (столовой). Оставшись тет-а-тет с Олегом, Ольгерт внимательно осмотрелся, словно сканируя помещение, затем что-то прошептал. Горшкову показалось, что уши на секунду забило плотной пробкой.

Еще раз оглядев триклиниум, Ольгерт поднялся и подошел вплотную к Олегу и, внимательно осмотрев его с ног до головы, спросил:

— Готов к обучению? Не испугаешься трудностей?

— Нет, — твердо ответил Олег, вставая.

— Надеюсь, ты понимаешь, во что готов вляпаться. Но раз ты согласен, — Ольгерт на секунду задумался, — я должен сказать тебе, что наставника по твоей специализации у нас в Новаромании нет. Придется договариваться со склавенами. Предварительные переговоры я провел, но есть одна сложность..., — маг замолчал, глядя прямо в глаза Олегу.

— Говори, — не выдержал попаданец, — все равно, я понимаю, другого выхода нет.

— Да, — не стал плести словесные кружева маг, — мы просто не можем позволить такую роскошь — потерять потенциального мага-целителя, к тому же... — он опять замолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать. — Судя по твоей аурограмме, у тебя задатки не просто мага, а выдающегося мага. Даже не первого ранга, — он вздохнул, — внерангового, высшего. Понимаешь? У нас же в герцогстве всего два мага первого и пять второго ранга. Из них всего трое имеют военные навыки. В самом слабом из наших стран княжестве Коннот около сотни магов, из них в армии полсотни. Понимаешь? Они просто задавят нас мощью. Я уже молчу о Великом Герцогстве Алайском, в котором магов за пять сотен и Империи, у которой их тысячи, и из них не менее десятка высших.

— Я понял, вам нужны гарантии моего возвращения.

— Не только возвращения, но и лояльности к нашей стране. Ромея не может..

— Все ясно. Но как вы этого добьетесь? Учтите, что калечить себя любым способом я не соглашусь никогда.

— Олег, зачем же думать о нас так плохо. Мы что — изверги какие-нибудь? Если бы не государственные интересы...

— Знаешь, дон, — не выдержал Олег, — в свое время, в моей стране, посылая меня на смерть, мне тоже много рассказывали о государственных интересах. Теперь я хорошо знаю, что как только начинаются разговоры о государственных интересах, жди подвоха.

— Дон Олег, — перешел на официальный тон Ольгерт, — мне поручено передать вам, что решено позволить вам покинуть нашу страну для обучения в сегежском училище ведовства при условии заключения договора о поступлении на службу Его Высочеству Герцогу и его Дому. В качестве гарантии выполнения договора вам будет предложено одеть 'Браслет Локи'.

— А это что за гадость? — спросил удивленно Олег.

— 'Браслет Локи' гарантирует соблюдение данного обещания. При попытке нарушить слово он убивает нарушителя.

— Нифига себе! — вскочив, Олег, выругался но, немного успокоившись, спросил. — Альтернатива есть?

— Есть. Тебя пожизненно поселят на такой же вилле, но в другом месте. И никогда не выпустят из такой золотой клетки с охраной и отделкой двимагитом. Герцог никогда не станет рисковать возможным переходом высшего мага к его врагам. Понимаешь? Тяжелое международное положение...

— Опять? Ну не надо мне пудрить мозги, дон Ольгерт. Давайте прямо — ты и твой Герцог ставите мне ультиматум. Если я его не принимаю, вы меня сажаете пожизненно. Если принимаю — вы меня пожизненно вербуете.

— Не пожизненно. Всего на двадцать пять лет.

— Чеегоо? Нет, понятно, это как-то полегче, чем пожизненно. Всего-то полжизни.

— Почему полжизни? Средний маг может продлить свою жизнь до ста — ста пятидесяти лет. Высший — как минимум до двухсот. Так что двадцать пять лет — это фактически ничтожный срок.

— Тогда почему так мало?

— Помнишь историю, рассказанную Трором? Про мудреца и императора? Через десять лет или мудрец умрет, или козел, или император. Так что двадцать пять лет — вполне нормальный срок, чтобы сегодняшние проблемы исчезли любым способом. Понял?

— Теперь понял, — Олег задумался. С одной стороны обучение и возможность прожить двести лет, с другой — пожизненное заключение и еще неизвестно, сколько он проживет. 'Что мешает этому Сэю отдать приказ его отравить или зарезать? Ничего! И сразу получается хорошая экономия затрат на его содержание. Вот ведь, из огня, да в полымя. И о наших с Трором разговорах наверху все известно. Сам гном докладывал или обслуга? Черт, не о том думаешь, дурак!'

— Согласен, — неожиданно для себя сказал Олег.

— Я всегда знал, что ты достаточно благоразумен. Многие вообще считали, что ты откажешься. И предлагали действовать на тебя рассказами или, — ухмыльнулся Ольгерт, — женщиной. Но магия показывает, что на тебя это не действует. Слова ты пропускаешь мимо ушей, чужие страдания на тебя воздействуют не слишком сильно. Привык у себя на родине? — дождавшись утвердительного кивка Олега, он продолжил, — Можно было попробовать тебя влюбить. Но герцог посчитал это слишком ненадежной привязкой. И приказал действовать прямо и грубо. Не волнуйся ты так, любая служба тяжела только первые двадцать пять лет. Потом привыкаешь, — и Ольгерт разлил остатки вина по кубкам. Протянув один Олегу, он отсалютовал ему своим и залпом выпил.

— Смеешься? — отпив половину, спросил Олег. — Лучше расскажи, что дальше ждать.

— А ничего, — ответил Ольгерт, дождавшись пока Олег допьет кубок. — Сейчас я надену тебе браслет. Пару дней поживешь здесь, пока мы окончательно договоримся о твоем поступлении и подготовим все необходимое к путешествию. Поедешь с Трором и еще одним телохранителем, который будет играть роль слуги.

— Поеду? Не телепортом?

— Нет. Телепорт через границу не работает. Серый Орден запретил. Только на своей территории и только стационарные.

— Орден запретил и все слушаются?

— А куда деваться? Нарушителей Орден уничтожает беспощадно. Есть сведения, что и тебя он разыскивал. Телепорт в районе Теннистого леса открывал ты?

— Не помню я никакого телепорта! — занервничал Олег.

— Не помнишь, так не помнишь, — примиряющим тоном согласился маг. — Нам все равно, мы тебя не подозреваем и ничего Ордену сообщать не будем. Успокойся и давай-ка завершим наш договор. — Ольгерт откуда-то достал неширокий металлический браслет, и, взяв Олега за правую руку, надел его на запястье.

— Эй, а контракт? — опешил Горшков.

— Твоего слова достаточно. Браслет его зафиксировал. Теперь он всегда будет с тобой. Не бойся, никто посторонний его не заметит. Он не снимается, но и не мешает.

— В бане тоже не помешает?

— Конечно. Он не нагревается, не остывает. К тому же, перерубить его не возможно. Небольшая дополнительная защита руки, так сказать.

Ольгерт отошел от попаданца и отвернулся. Олег опять почувствовал воздушную пробку в ушах. Едва это ощущение прошло, в триклиний вошли Трор и несколько слуг. Слуги приступили к уборке, а Трор, посмотрев на правую руку Олега, захохотал и, вытирая выступившие на глазах слезы, заметил:

— Артур получил свой солид, а теперь вернет мне три.

Ученье — свет

Во французской стороне, на чужой планете,

Предстоит учиться мне в университете.

Сборы заняли немного больше обещанных Ольгертом трех дней. Прошла почти неделя, пока Олег, Трор и Макс, он же Гней Понтий Максимус, телохранитель, заняли места на борту речной барки, отправлявшегося из столицы герцогства, Города (да, столицу герцогства так называли — Урбс, то есть по-латыни — город) вниз по Серебряной реке к Порту Эблана, крупнейшим морским воротам Новоромании. Барка была обычная, из тех, что ходили вверх и вниз по реке каждый день и плыли на ней самые обычные пассажиры. Но, несмотря на это, спутники Горшкова держались настороже, готовые к любым неприятностям. Трор категорически запретил Олегу бродить по палубе, на которой разместились пассажиры попроще.

Тройка путешественников плыла 'первым классом' — расположенными на корме своеобразными кабинками, вроде тех, что делают в ресторанах.

— —

Оттуда их доставили в военный порт в возке спецслужбы, закрытой четырехколесной повозке, похожей на карету. Там, не дав даже осмотреться, Олега быстро провели по трапу на небольшой парусник, готовый к отплытию.

— Все. Теперь можем дня три-четыре отдыхать, — заявил Трор, едва они оказались небольшой каюте, где с трудом могли разместиться двое. — 'Борей' кораблик небольшой, но ходкий и очень удобный. Это твоя каюта, мы разместимся в двух соседних. Сейчас не будем мешать морякам, а чуть позже сходим и представимся командору Кротину.

— Командору? — удивленно переспросил Олег.

— Да, пусть 'Борей' всего лишь авизо, но командует им командор. Кораблик этот не только флотский, но и наш. Поэтому и командор, а не мичман.

Пока Горшков устраивался в каюте, кораблик отошел от причала и вышел в море. Олег почувствовал, как корабль начал полого раскачиваться на морской волне. Прислушавшись к состоянию организма, он с удивлением обнаружил полное отсутствие симптомов морской болезни и радостно вздохнул. Пугавшая его возможность проболеть три дня так и не появилась. Обрадованный Олег вышел из каюты и сразу оказался в обществе своих спутников.

— Вы что, меня и здесь охраняете? — удивился он.

— Можешь верить, или не верить, но это вышло случайно, — ответил Макс. Трор лишь осклабился, а затем развернулся, показывая отсутствие оружейного ремня и секиры. Впрочем, висящие на поясе два внушительного вида ножа в кожаных ножнах, по мнению Олега вполне могли заменить отсутствие любимого оружия гнома. Но разговор, не успев начаться, прервался, к троим путешественником подбежал матрос и предложил подняться на палубу.

Олег вновь с удивлением рассматривал корабль, опять не соответствующий тому уровню развития, который сложился в голове попаданца. Этот парусник очень напоминал ему увиденные в Инете фотографии современных транспортных судов какой-то бразильской, или аргентинской фирмы. Тогда Олега удивило, что довольно крупное судно обслуживает всего шесть человек экипажа. Здесь экипаж был явно побольше, кроме нескольких матросов, попаданец успел заметить еще парочку вооруженных солдат, дежуривших у одной из дверей в корме, а также две аркбалисты, стоящие на поворотных кругах — одну в носу и одну в корме.

— Приветствую благородных донов и благородного херна на борту авизо 'Борей', — поздоровался с ними капитан. После взаимного представления он предложил путешественникам пройтись по кораблю с экскурсией.

— 'Борей' построен два года назад на верфях порта. Это один из лучших кораблей, построенных мастером Куном. Небольшой, но скоростной кэч. При хорошем ветре развиваем двенадцать узлов, а при включенном реакторе можем полдня идти с такой же скоростью без ветра, — заметно было, что капитану очень нравится его судно и он с удовольствием рассказывает о нем, — это конечно секретно, но мне приказали ничего от вас не скрывать, — продолжил Кротин. — Экипаж у нас небольшой, всего шесть матросов, и двенадцать баллистариев и морских пехотинцев, а центурионов только двое — ваш слуга и мичман Гук, который сейчас как раз несет вахту. Конечно, вооружение у нас слабовато, но более тяжелые корветы, фрегаты и галеасы нас не догонят, а от авизо мы отобьемся. Вот вкратце и все, — остановившись у мостика, сказал он. — Приглашаю вас в мой салон, слегка освежиться.

— Командор, а сколько мы будем идти до Сегежи? — неожиданно для себя спросил Олег.

— При таком ветре, если ничего не помешает, должны быть на месте через два или два с половиной дня, — не очень любезно ответил Кротин, но в каюту их все равно пригласил. Троица весьма недурно провела время в капитанской каюте. Размером она была побольше отведенной путешественникам и делилась небольшой выгородкой на две половинки...

— Ты что, не знаешь, что у моряков не принято говорить о таких вещах? Скажи спасибо, что командор военный, я слышал, что на торговых судах за такое могут и в жертву Нептуну принести, — ворчал на Олега Трор, когда они спустились в коридор, ведущий к каютам.

— Ну виноват, больше не буду, — отшучивался Олег, вызывая новый виток ворчания гнома. Макс, молчал, только один раз укоризненно поглядев на Горшкова.

Несмотря на ворчание гнома, ни командор, ни остальные члены экипажа нисколько не потеряли доброжелательности и даже порой излишнего, с точки зрения Олега, гостеприимства. Два дня пролетели незаметно, а ранним утром третьего капитан пригласил всех на мостик.

Впереди, наперерез курсу 'Борея' шла небольшая эскадра. Возглавлял ее большой трехмачтовый корабль в сопровождении двух небольших авизо и одного двухмачтового корвета.

— Галеас 'Ясный Орел'. Флагман сегийского флота. Интересно, куда это они направились? .— прокомментировал увиденное Кротин. — Возможно, сейчас узнаем — авизо, судя по поднятым флажкам, собирается с нами встретиться. Война началась, что ли? Нам ничего не сообщали, — добавил он себе под нос, но Олег расслышал и удивленно посмотрел на Макса. Тот сделал непонимающее лицо и отвернулся, словно бы разглядывая видневшиеся на горизонте укрепления Сегежи и снующие у входа в бухту корабли и суда.

— Гук, а почему самые крупные военные корабли называются галеасами? — спросил Олег стоящего рядом мичмана, чтобы отвлечься от непонятной, но очень не нравящейся ему суеты на палубе. Несколько человек заняли посты у баллист, а морские пехотинцы с взведенными арбалетами незаметно расположились у бортов.

— Это название сохранилось со Времен Заселения, когда первые суда были гребными. Самые большие галеры называли галеасами, это название и приняли для самых больших военных кораблей. В Империи, да будет вам известно, их называют просто кораблями...

Авизо, на борту которого Олег прочел написанное старославянским шрифтом название 'Гаврiилъ', быстро приблизилось к обрасопившему паруса 'Борею'. С борта 'Гаврiила' спустили шлюпку, в нее спустились несколько матросов. Несколько взмахов весел и шлюпка оказалась у борта ромейского авизо, к тому времени уже легшего в дрейф.

На палубу по сброшенному трапу ловко поднялось несколько человек. Первый из поднявшихся, в кольчуге, с висящей у пояса самой натуральной шашкой, ловко отдал напоминающий пионерский салют встречавшим его Кротину и Трору и представился:

— Кормчий Перебийнос. С чем пожаловали в княжество Сегию, судари?

Представившись командор Кротин увел повеселевшего кормчего (как объяснил Олегу Макс, этот чин примерно соответствовал мичману) к себе в каюту. Появившийся через пару минут Перебийнос, чему-то весело улыбаясь и подкручивая усы, вежливо распрощался со всеми и отбыл на свой корабль.

Через несколько минут, распрощавшись с удаляющейся эскадрой флажными сигналами и распустив паруса, 'Борей' направился к гавани. Капитан же, весьма озабоченный получеными новостями, вызвал к себе в каюту путешественников.

— Итак, доны, я вынужден сообщить вам пренеприятные известие. Княжество Сегия вступило в войну с герцогством Сото, а герцога неожиданно поддержали пираты Свана. Флот сейчас собирается для рейда на пиратов, а армия отправилась на сотовую границу, — доложил капитан полученные новости.

— Дварф ок фраген, — выругался Трор. — Извините, капитан. Мы должны посовещаться.

— Конечно, — ответил, невольно улыбнувшись, Кротин. — Я вас очень понимаю.

Пока пассажиры добирались до каюты, Трор ругался без перерыва, но из всего многообразия Олег успел запомнить только: 'Тролл траки удр олл' и произнесенное в каюте капитана.

— Трор, хватит, — едва они зашли в каюту, успокоил разошедшегося гнома Макс. — Нечего воздух впустую сотрясать. Возвращаться уже поздно, и смысла нет. Всех магов конечно мобилизовали, но несколько архимагов для охраны столицы оставить должны были. Значит есть с кем решать вопрос. И все. А пока — готовимся к выходу в свет. Переодеваемся, собираем вещи. Самое главное — всем надеть кольчуги. Олег, тебя касается в первую очередь. Лучше поберечься, никто не может предсказать реакцию Ордена и его возможности.

Несмотря на опасение Макса, державшегося настороже все время высадки, прохождения таможни и дороги до гостиницы, никто на прибытие троих путешественников внимания не обратил.

Гостиница называлась 'Тигр и кувшин'. На вывеске красовалась нарисованная каким-то гениальным художником большая полосатая кошка, всем видом выражающая недоумение, что ее голова не проходит в узкое горло кувшина.

— Удивительно точно нарисовано, — отметил, отсмеявшись, Трор. — Прямо по легенде о пророке Илие, спрятавшемся в кувшине от хищника. А кот какой недоумевающий, точно мой домашний Алаец, не получивший вовремя сметаны. — Но ни Макс, ни Олег не поддержали веселья гнома и он опять насупился, недовольно поглядывая на спутников.

Встретили их приветливо, Олег даже подумал, что ждали, но расспрашивать своих спутников не стал. Заселившись в неплохой, даже роскошный, на взгляд Олега, трехкомнатный номер из зала и двух спален, расположенный на третьем этаже, путники быстро распаковались и обстроились. Перекусив, 'чем боги послали' в апартаменты с помощью двух молоденьких разбитных служанок, так и намекавших на возможность вкусить и другого, необходимого путешественникам, Трор с Максом оставили Горшкова в номере, запретив выходить куда-либо и впускать кого-нибудь, а сами ушли, как сказал Трор 'разнюхать, что за жилы проходят в этой штробе'.

Закрыв за своими спутниками дверь на крепкую металлическую задвижку, разочарованный Олег прошел в отведенную ему комнату, небольшую спаленку со стоящей в ней широкой кроватью, и, как был, в одежде, сняв только кольчугу, завалился отдыхать. Некоторое время он просто лежал, тупо рассматривая раскрашенный потолок, разрисованный, похоже, тем же самым художником. На изображающей небо картине была нарисована стремительно убегающая от надвигающейся грозовой тучи птица. Птица была видна столь отчетливо, что, казалось, можно, приглядевшись, пересчитать перья на ее крыльях. Картина навевала тревогу и вместе с тем, дарила уверенность, что синей птице удастся уйти от грозы.

'Уверенность — вот что мне сейчас нужно' — подумал Олег. — 'И время, чтобы спокойно со всем разобраться. С самого переноса ни одной минуты спокойной, все время на нервах. Приключение за приключением. И несет меня судьба неизвестно куда и неизвестно зачем... Не, а чего это они меня вдруг оставили одного? То ни на шаг не отходили, то вдруг бросили — делай что хочешь, — он покосился на браслет, — ну не совсем что хочешь, но все же...'

Внезапный стук в дверь отвлек его от размышлений. Поднявшись и выйдя в зал, Олег вдруг понял, что стучали не условленным сигналом и насторожился. Подойдя к двери, он остановился чуть сбоку и спросил: — Кто там? — тут же, инстинктивно, упав на пол. Со страшным скрежетом пробив дверь и стенку, в комнату влетело что-то смертельно опасное и, просвистев над лежащим Олегом, врезалось в стену напротив.

'Твою ж дивизию! Вот и съездил поучиться!' — Олег не поднимая головы, по-пластунски отполз назад, так, чтобы между ним и стеной оказалось дополнительное прикрытие в виде громоздкого, сделанного из дуба, шкафа. После этого он осторожно приподнял только голову, осмотрелся и прислушался к окружающему. Неприятно его поразил вид воткнувшихся в противоположную двери стену арбалетных болтов, которые словно бы остывали, переставая светиться. Но еще больше не понравилась Олегу наступившая за дверью тишина. С тоской взглянув на висящую на специальных крюках на стене около двери кольчугу и подумав, что теперь будет носить ее не снимая даже на ночь, Горшков отполз еще немного назад, прислушиваясь к тому, что происходит в коридоре. Раздавшиеся крики и последующий за ним условный стук, скорее не стук, а попытка вынести дверь, заставили его с облегчением вздохнуть и подскочить к дрожащей от пинков с той стороны двери. Дождавшись перерыва в ударах, Олег отбросил задвижку и отскочил в сторону. Дверь распахнулась и в нее влетел Трор, держащий наготове топор. За ним заскочил Макс, быстро захлопнул дверь и, повернувшись к опустившему оружие гному, заявил:

— Я же тебе говорил, что он везучий эльфов сын, а? Нет, ну уцелеть при обстреле болтами с наложенным заклятием 'миссайлбрэдд' не всякому удается. Как же они на тебя не навелись? Или стенка помешала? — Макс задумался и достал из-под кольчуги странной формы украшение.

Олег, ноги которого дрожали, присел на скамейку у стены, с удивлением наблюдая, как Макс, словно исследователь, ходил по комнате, обследуя каждый сантиметр поверхности украшением. Или все же прибором?

В дверь несколько раз кто-то стучал, но отпугиваемый рыком Трора, быстро и бесшумно уходил. Макс же ни на что не отвлекаясь, сосредоточенно работал, измеряя что-то, о чем пока не знал Олег. Закончив измерения в комнате, он подошел к сидящему попаданцу и начал 'шаманить' вокруг него, с удивлением поглядывая то на 'прибор', то на старающегося казаться невозмутимым Олега. Потом он достал из своего багажа что-то вроде брошки и попросил Горшкова закрепить ее на рубахе и носить не снимая. Провозившись примерно с полчаса, Макс убрал 'украшение' и сейчас же, словно дожидаясь этого, в дверь требовательно постучали.

— Откройте, полиция!

— Открой, — обратился к Максу Трор, одновременно становясь так, чтобы закрыть Олега и перехватывая топор так, чтобы он не сразу бросался вошедшим в глаза.

В комнату ввалилось сразу с десяток вооруженных личностей, бородатых, в кольчугах и странных плоских шлемах, обвешанных гремящим и лязгающим оружием, с короткими черными дубинками, напомнившими попаданцу 'демократизаторы'. Один сразу же направился к торчавшим из стены болтам, второй принялся рассматривать дыры в стене, а один, с висящим на груди блестящим медальоном, с изображением весов, подошел к Трору и протянул руку, здороваясь.

— Сударь Трор, приветствую вас и приношу свои извинения из-за неприятного происшествия, — одновременно внимательно изучая Олега и Макса. Гном, перехватив топор, поздоровался, назвав своего собеседника урядником Хмелем, и неожиданно спросил, к удивлению Олега очень тихо, так, что его слышали только они трое. — А что, таких происшествий несколько, сударь Хмель? — Горшков даже и не подозревал, что гном может так говорить, обычно его шепот можно было без усилий расслышать с другого конца комнаты. Но больше всего Олега удивило то, что сказал урядник. Он ответил, тоже шепотом. — Да, херн. Убито четверо приезжих. И все как, на подбор, из ромеев, — а потом громко добавил. — Поскольку мои праведчики займут эти комнаты надолго, я прошу вас перебраться в другой, свободный, номер.

-Благодарю вас, урядник, но мы уже собирались уезжать. Нас ждет сударь Вольх.

— Тогда прошу дать показания праведчикам и известите, где вас можно будет найти в случае необходимости, — удивительно легко согласился 'полицейский чин'.

Опрос, или вернее, допрос занял где-то полчаса, причем Олег, в армии читавший много криминальных историй (чаще всего встречавшиеся книги в военных библиотеках), заметил, что проводил его местный следователь по вполне современной методике, описываемой авторами детективов. Единственное, что так и не сделали местные сыщики — не сняли у него отпечатки пальцев, как подозревал Олег, просто заменив это действо снятием отпечатка ауры, слишком уж характерное украшение висело у праведчика на шее.

Сразу после допроса, даже не пообедав, Трор с Максом быстро собрали вещи, расплатились с хозяином и погрузились вместе с Олегом на неведомо откуда появившуюся крытую повозку, что-то вроде грузопассажирского фургона, безотлагательно отправившуюся в путь.

Установив, уже традиционно, 'плащ тишины', Макс попросил Трора и Олега посидеть несколько минут спокойно, после чего опять достал свой 'прибор' и, что-то нашептывая, проверил им внутренности фургона. Минут через десять он сложил в вытащенную из багажа шкатулку из материала, напоминающего малахит, несколько разных побрякушек, один гвоздь, выдернутый из пола и пару кружочков, напоминающих монеты, захлопнул крышку и, улыбаясь, заметил. — Теперь можно говорить свободно, — и, присев рядом с Олегом, налил себе из закрепленного на столике в зажимах кувшина с вином. Выпив неразбавленного водой вина, он повернулся к Олегу и с явным облегчением на лице сказал.

— Считай, что ты снова родился на свет, парень. Я еще не понял как, но тебе удалось сбить с толку заклинание наложенное на арбалетные болты как минимум высшим магом...

Заметив недоуменный взгляд Олега, он на секунду замолчал, допил остатки вина и начал снова, перейдя на латынь:

— Попробую по порядку. Мы полагаем, что Серый Орден по каким-то своим причинам решил тебя уничтожить. Почему — не ясно, наши маги тебя обследовали и ничего демонического, или связанного с темным колдовством, не нашли. Так что, скорее всего, тут вмешалась политика. Поэтому нам пришлось держать тебя на вилле, скрывать твое путешествие в Сегию и здесь принимать меры предосторожности, чтобы охранить тебя от неприятностей. В Сегежу почти одновременно прибыло еще четыре группы, в каждой из которых был наш человек, несущий на себе заклятие подобия с тобой. Но, видимо, Орден решил не мелочиться. По оружию и методам убийства получается, что они наняли пять групп ниндзей — наемных убийц из Ниххона. Так что ты спасся буквально чудом. Убийцы стреляли из эльфийских арбалетов болтами с наложенными на них заклятиями пробиваемости и самонаведения на определенного человека. Или у мага, наносящего заклятие, не было полного слепка твоей ауры, или ты смог как-то закрыться. В целом, получилось совсем неплохо. Я договорился с сударем Хмелем... это глава местной полиции, в звании урядника. Ты его видел... Короче, он объявил, что тебя тоже убили. Так что на пару дней мы в безопасности, а за это время мы как раз доберемся до Школы Ведовства. Сударь Вольх, это — глава школы, заметил, что даже Серый Орден ничем не сможет навредить тебе, если ты станешь учеником. Так что все решилось в наилучшем для нас виде.

Олег в этом несколько сомневался, но решил промолчать. Конечно, автохтонам виднее, но как то слабо вериться, чтоб такая мощная организация ничего не могла предпринять.

Решив, что сейчас по такому поводу расстраиваться глупо, он предложил лучше пообедать. В фургоне оказался неплохой запас продуктов, как свежих, так и магически сохраненных, так что обед получился знатный. Пока они обедали, убирались, разговаривали с возницами, которых было аж двое, любовались на окрестности, фургон, мягко покачиваясь на рессорах, вез их к цели.

'Не хотел учиться на врача там, так здесь от судьбы не убежал. Любопытно, а анатомию преподавать будут?' — засыпая под цоканье подкованных копыт по неожиданно сменившую грунтовку мощенной трассе, подумал Олег...

От сессии до сессии живут студенты весело

Если не сведут с ума римляне и греки,

Сочинившие тома для библиотеки.

Если насмерть не упьюсь на хмельной пирушке...

— Новики, подъем! — начало обучения в Школе больше всего напомнило Олегу армейский курс молодого бойца, а не первый курс института, как будто из них собирались сделать воинов, а не магов. Подъем, пока догорит ветка, зарядка, состоявшая из бега на пяток верст и упражнений, похожих на китайскую гимнастику ушу, скудный завтрак, опять гимнастика, и только после обеда несколько часов занятий, прежде всего — изучение языка и письма, которыми были написаны трактаты по волшебству, потом — анатомия и физиология. Причем, к удивлению попаданца, и то, и другое давалось вполне на уровне, изученном им на Земле. Как ни странно, уровень познаний местных магов мало уступал ученым начала двадцать первого века, хотя и излагались они несколько более примитивным языком, чем привычный попаданцу. Зато ему было намного легче, чем остальным семи новичкам, помогали старые, казалось бы навсегда погребенные в дальних уголках памяти, знания, которые он успел получить на медицинском факультете. Однажды он даже поспорил с учителем, обнаружив ошибки в лекции, посвященной роли и работе печени в организме. Спор имел продолжением приглашение поучаствовать в исследованиях, которые должны были доказать или опровергнуть его правоту. Олег согласился, о чем иногда, в минуты слабости, жалел. Поскольку исследования проводились в часы занятий, то изучать язык магии пришлось самому, за счет времени на сон. А язык давался ему очень трудно, слишком уж он не был похож ни на что, знакомое попаданцу. Но терпение труд, как известно, всегда помогают тому, кто хочет достичь цели.

Так, в занятиях, тренировках и прочих мелких хлопотах незаметно пролетело три месяца. За это время новикам дали первоначальный курс магического языка, ознакомили с анатомией человека и немного с его физиологией, а заодно научили местному варианту рукопашного боя без оружия и с некоторым приемам фехтования мечом. Все эти три месяца они не покидали стен школы, не видели никого, кроме нескольких наставников и служек, а немногочисленные дни отдыха, отсыпались или сидели в блаженном ничегонеделании в школьном парке, на травке, под всегда по-летнему светящим солнцем, или искусно выполненной иллюзией, что ничуть не мешало им наслаждаться, а растениям в парке — расти, словно на родине.

Наконец сегодня наступил завершающий день этого зпатянувшегося трехмесячного карантина. Вчера старший наставник Дигга объявил, что после утренней зарядки их распределят по факультетам, а после обеда — дадут увольнение в поселок при школе, где они смогут встретиться с родственниками и друзьями. После этих известий и бег на версту с набитым камнями мешком казался легкой прогулкой, тем более после предыдущих дней, когда бегали на несколько верст. Зарядка, завтрак, уроки языка и анатомии вместо физзарядки — день начинался совершенно необычно, да и время, похоже, неслось словно заколдованное. Казалось, не успел Олег проснуться, как уже наступил обед, а потом он, вместе с остальными новиками, оказался перед открывающимися воротами. После долгих дней взаперти, в окружении одних и тех же лиц, выход на улицу и радовал, и пугал одновременно.

—

Перед выходом каждому вручили по кошельку с несколькими серебрушками и горстью медяков, поэтому четверка 'студентов', точно знающих, что к ним никто не приедет, сразу отправились на рынок. Еще трое пошли к стоящей неподалеку от стен крепости, в которой размещалась школа ведунов, гостинице. Олег же, зная, что его ждет Макс, неторопливо побрел по тихой в этот час деревенской улочке к дому, в котором бывший (или еще действующий) его телохранитель снял комнату. Шел, разглядывая копошащихся в канаве кур, важно гуляющих на небольшой полянке жирных, откормленных гусей, тройку пацанов, которые тут же уставились на него, забыв о своих делах, кошку, словно плывущую в траве, подбирающуюся к стайке воробьев, храбро расклевывающих коровью лепешку прямо на проезжей части. И эта простая жизнь, на которую он раньше и не обратил бы внимания, сейчас почему-то наполняла его душу восторгом.

Настроение было даже лучше, чем во время увольнении в армии, поэтому расслабившийся Олег не сразу заметил странную пару, явно и целеустремленно следовавшую за ним. Только чувство какого-то дискомфорта, сразу сбившее благодушный настрой, заставило его напрячься и неожиданно осознать, что эта 'сладкая парочка' идет за ним уже долго, никуда не сворачивая.

'Неужели опять? Черт побери, как же им не надоест... ладно, что делать? Оружия у меня с собой нет, кинжал на поясе — признак статуса, не более, да и не умею я им пользоваться, как следует', — тревожные мысли никак не отразились на поведении Олега. Он шел все также неторопливо, продолжая якобы рассматривать окружающее. 'Чему, чему, а уж владеть собой за эти три месяца нас научили не хуже шаолиньского монаха. Вот только драться столь же эффективно против хорошо подготовленных наемных убийц у меня вряд ли получится. Если бы у меня был меч...' — подумал он, вспоминая на ходу уроки самообороны без оружия. 'Три месяца — это же так мало, чтобы реально овладеть мастерством. Эх, ЗиЛ сто пятьдесят семь крестовину марать!' — и он вспомнил прочитанную не так давно книгу, в которой девчонка, находясь в смертельной опасности, представила себе меч — и он появился в ее руке. 'Вот же черт побери, как бы мне сейчас помог такой же 'призрачный меч'. Эх, ведь сейчас бросятся' — заметив, что его нагоняют, подумал Олег и представил, что он держит в руке катану. Почему катану? А кто ее знает, может быть потому, что очень любил фильмы про самураев, или потому что здешний, чуть изогнутый кавалерийский меч чем-то ее напоминал, а то и вовсе потому, что он незадолго до переноса прочитал в журнале 'Оружие' статью про сорок восемь самураев. Катана виделась ему совсем реальной, со слегка изогнутым клинком, рукоятью, покрытой кожей ската, которую удобно держать двумя руками (но в отличие от классической японской катаны с утяжелением в рукояти, позволяющим при необходимости драться и одноручным хватом), с клинком, по голубоватой стали которого пробегают мерцающие волны. Олег даже прищурил глаза, представляя, как бросившийся сзади враг напарывается на клинок, а он делает приставной шаг, выдергивая меч, мягко разворачивается на пятке... и с удивлением обнаружив в руке точно такое, о каком мечтал, оружие, автоматически перехватил его двумя руками. Еще шаг и он нанес, крикнув, — Кья!— удар по застывшему от неожиданности второму нападающему. И тут же остановился, едва сумев справиться с порывом рвоты. Клинок неожиданно легко разрезал тело пополам, прорезал узкую канавку в земле и... исчез, как только Олег забыл о нем. Но Олег не обратил на это внимания, ему было очень нехорошо, так плохо, как не бывало давно, со времен Чечни. Ведь даже и там он ни разу не видел человека разрубленного надвое, и уж тем более не делал такого своими руками. Автоматически он сделал несколько шагов в сторону, оперся всем телом на забор и, наконец, решил показать всему миру то, что осталось в его желудке после завтрака.

'Мне все показалось. Это искусно наведенный морок, иначе окружающие увидели, да и полиция была уже здесь. Не может быть, чтобы здесь, в центре силы, рядом со школой, могла действовать какие-то незаметные для местных магов заклинания. Их ДОЛЖНЫ видеть. Иначе мне все это чудится', — мысли ползли ленивыми червяками в такт содроганию пустого желудка и попыткам вытолкнуть из себя очередную порцию слизи. Казалось, Олегу сейчас все было безразлично, но глаза автоматически фиксировали переставшее биться в агонии тело второго нападающего, лежащие среди быстро впитывающейся в пыль крови и чего-то еще, неприятно-отталкивающего, две полутушки, некогда бывшие человеком, нескольких псов настороженно принюхивающихся к неожиданно появившимся на улице запахам мясной лавки, шипящего кота, соскочившего с забора и в панике удирающего вглубь двора...

— Олег, — знакомый голос привел его в себя. Макс стоял, настороженно оглядывая улицу, в боевой стойке, с мечом и стилетом наготове. — Ты как себя чувствуешь?

— Я? — от неожиданности Олег рассмеялся, впрочем, тут же закашлявшись. — Да просто великолепно. Еще бы водки, так вообще отлично.

— Водки нет, — Макс убрал в ножны стилет и, отстегнув, протянул Олегу фляжку. — Пей. Не кронарское и, тем более, не фалернское, но тоже неплохое.

Прополоскав рот, Олег сделал пару больших глотков и чувствуя, как вино горячим комком 'падает' в желудок, осмотрелся. Посередине улицы уже стояло несколько местных 'правоохранителей', увешанных оружием и амулетами. Убитых накрыли чем-то вроде покрывал, собак отогнали и только пыль темно-красного оттенка, выглядывающая из-под покрывала, напоминала о происшествии.

— Ты как здесь оказался, Макс?

— Меня вызвал Вольх. Лично. Неожиданно в деревне обнаружили неизвестный отряд, похоже, ниндзи, или кто-то подобный. Они охотились за новиками. Стража Школы уничтожила шестерых, один сбежал, а происшествие с тобой засекли слишком поздно. Кто их так разделал? Ты?

— Кажется. Помню плохо. Они меня пытались убить, ну я как-то выкрутился.

— Хех. Говорил же я, что ты живучий драконий сын. Ничего, стражники разберутся, что произошло. А сейчас...

— А сейчас мне надо выпить, — Олег действительно почувствовал, что ему надо расслабиться.

— Да? — с некоторым сомнением в голосе переспросил Макс, но еще раз посмотрев на побледневшего новика, ответил. — Подожди-ка, — и отошел к стражникам. Поговорив с одним из них, он вернулся повеселевшим. — Мы, оказывается, здесь уже не нужны. Пошли. Так, а куда?

— А что, у нас есть выбор?

— Ну, на рынок мы сейчас не попадем — там все Стражей оцеплено, так что 'Кружка и тарелка' отпадает, а в гостинице при школе закрыто. Остается только кабак 'Осиная талия'. Пойдешь?

— В бордель? — Олег ненадолго задумался. — Пошли, эльф с ним!

Макс весело заржал, отчего Горшкова слегка перекосило. По-видимому, заметив это, Макс принял серьезный вид и повел Олега к месту предстоящей попойки.

Кабак 'Осиная талия' стоял чуть в стороне от основного поселка, неподалеку от небольшой речушки с болотистыми берегами и характерно славянским названием Вобля. Местные жители рассказывали, что уже не один посетитель этой самой 'Талии', разгоряченный выпитым и произошедшим ухитрялся попасть на ее берег и выбираться обратно из болота повторяя на все лады название этой речки. Именно поэтому хозяин заведения, бывший житель имперского рая, а ныне вольный кабатчик княжества Сегийского, Фелек Корчмарь, завел аж двух вышибал, в обязанности которых дополнительно добавил проводы гостей до поворота на деревню.

Рассказ Макса о борделе, ограда которого была уже в нескольких шагах, отвлек Олега от размышлений о предыдущих событиях и даже несколько подбодрил. А уж когда они оказались внутри, уселись и приняли первую стопочку, закусив остро перченым мясом под каким-то кисло-сладким соусом, попаданцу стало совершенно не до предыдущих переживаний. Он даже не стал обращать внимания на попытки Макса ненавязчиво выяснить, что же все-таки произошло на самом деле. Не зря писали, что после боя солдату обязательно надо сбросить напряжение, не зря. Он это заметил еще в Чечне, а сейчас, наливая себе второй стопарик, а за ним и третий, почувствовал это особенно остро.

Очнулся Олег утром. С трудом открыв тяжелые, словно налитые свинцом, веки, он обнаружил, как ни странно, что лежит в своей постели в Школе, а в окно врываются яркие лучи солнца. Как и когда он сюда пришел, воспоминаний не сохранилось, и было ему в принципе безразлично, поскольку голова гудела, во рту словно ночевал табун, а пить и отлить хотелось одновременно. Солнечный свет больно резал глаза, все вокруг словно плыло, мешая гудящей голове сосредоточиться. Подниматься не хотелось, но интуиция прямо таки кричала, что сейчас его не только поднимут, а еще и погонят заниматься. С трудом присев на кровати, он несколько мучительно долгих секунд пытался сосредоточиться и сообразить, что делать в первую очередь. Тут до него наконец-то дошло, что на столике у кровати стоит большая, слегка парящая кружка, до краев полная неведомым напитком. Дрожащим руками, сразу обеими, чтоб не выронить, Олег подхватил кружку, поднес ко рту и начал, захлебываясь и не чувствуя ни вкуса, ни температуры жидкости. По мере того, как в уровень жидкости в кружке уменьшался, мир постепенно и почти незаметно для пьющего приходил в норму. Сначала головная боль стала уменьшаться, потом свет перестал резать глаза, перестала качаться кровать... Сделав последний глоток, Олег вдруг понял, что может вполне нормально подняться, и взглянув на уже высоко поднимающееся солнце, подскочил и побежал заниматься утренним туалетом. Как ни странно, он успел даже побриться, и точно секунда в секунду встать на отведенное ему в строю новиков, вернее уже учеников, место. Появившийся почти одновременно старший наставник ничего не сказал, глядя на поредевший строй и лишь слегка поморщился, когда ветер переменился и донес до него исходящие от стоящих в строю ароматы. Зарядка, к удивлению Олега, была тоже короче обычной, а после легкого завтрака все разошлись по своим факультетам. Ему и еще одному из учеников, невысокому, полноватому жителю Сегии со странным для славянина именем Альберт, которое он, впрочем, всегда сокращал до Берта, достался общий. Горшков вспомнил как он вчера удивился, почему общий и почему на него всего два человека. Как оказалось, на этом факультете учили не только обычной и магической терапии, но и такой же хирургии и даже магической фармацевтике. Факультет считался самым трудным и на него брали лишь учеников с задатками высшего мага.

Первый день прошел для попаданца как в тумане. Вводная лекция, потом занятия в анатомичке, больше напоминающие экзамен, при том, что последствия вчерашних возлияний, хотя и ослабленные, все равно чувствовались, привели к тому, что вечером он завалился спать, чувствуя себя побывавшим в соковыжималке.

Начинались обычные, ничем не примечательные учебные дни, с изучением старых манускриптов, уроками и зачетами, домашними заданиями и тренировками в лабораториях, такие разнообразные на деле и настолько однообразные в воспоминаниях, что сливались в один, почти неразличимый поток. И с каждым днем Олегу все больше и больше казалось, что все, произошедшее на улице — всего лишь один большой глюк, привидевшийся ему в похмельном сне.

Обязательно вернусь, к вам друзья-подружки

Если те профессора, что студентов учат,

Горемыку школяра насмерть не заучат...

Олег отложил тяжелый, переплетенный в кожу, том и потянулся. 'Пожалуй, пора размяться', — подумал он и, посмотрев на часы, вскочил: 'Вот черт, сейчас урок фехтования начнется, чуть не пропустил'. Быстро переодевшись в тренировочный доспех, он подхватил стоящий у входа в специальной стойке меч и выбежал в коридор, по которому уже бежали в сторону тренировочных площадок ученики и наставники.

На тренировочной площадке его уже ждал напарник. Старший наставник Дигга посматривал на изображение часов, спроецированное на стене. Увидев вбегающего Олега, он молча метнул сюрикен и бросился в атаку. Отбив летящий в лицо сюрикен, Олег не успел парировать удар в ногу. Упав на одно колено, он отбил еще несколько ударов Дигги, но не смог отразить удар , когда наставник неожиданно прыгнул в сторону и рубанул мечом сзади справа.

— Труп, — констатировал Дигга, поднимая маску.— Ошибку понял?

— Понял, старший, — поднимаясь с пола, ответил Олег. — Я расслабился и не ожидал нападения.

— Сколько раз я говорил тебе, что на войне расслабляться нельзя? — лицо старшего наставника ничего не выражало. — Третий год... — протянул он, — третий год я вдалбливаю в тебя этот нехитрый тезис. Или ты думаешь, твое магичество тебе поможет? Не будь самоуверенным, Олег. Немало ведунов осознало в последний миг перед смертью, что на произнесение заклинания требуется время, а нанести удар..., — произнося свои нравоучения, Дигга почти незаметно двигался вперед и вдруг, без замаха, нанес удар снизу вверх, целя Олегу в живот. Раздался звон столкнувшихся мечей, клинок наставника отлетел в сторону, отбитый быстрым ударом катаноида Олега.

— Чему-то я тебя научил, раздолбая,— опуская маску, улыбнулся Дигга, тотчас же словно взрываясь серией ударов, с трудом, но парируемых, Олегом. Бой длился не больше пяти минут и опять закончился поражением Олега — Дигга, перейдя в клинч, внезапно подбил его подножкой и, отскочив, нанес удар, отвести который Олег не смог отвести в сторону.

Наставник отошел в сторону и отсалютовал поднимающемуся Олегу мечом. С трудом поднявшись, Олег ответил ответным салютом. Посмотрев на обливающегося потом ученика, Дигга усмехнулся и приказал дальше отрабатывать 'мельницу', а потом действия мечом в строю.

'Три года, по одному уроку в два-три дня и я могу удержаться в схватке с профессионалом не более пяти минут. Вот такие вот дела. Это вам не книги, в которых великим мечником становятся шутя' — стоя в строю с несколькими дублями и отбивая удар голема-'противника' щитом, Олег думал, что всегда недооценивал бойцов эпохи холодного оружия. Казалось бы, чего сложного в махании железками, подучил несколько основных ударов — и вперед. В действительности же, без непрерывных тренировок, начинаемых зачастую с детства, вооруженный и даже одоспешенный боец на поле боя представлял собой не более чем мясо для разделки. Не зря в средневековье рыцари смотрели на пехоту, набираемую из необученных людей, свысока.

Тренировка закончилась и Олег бегом устремился вверх по лестнице — до лабораторной работы по заклятиям оставалось всего несколько минут. Давать время на отдых никто не собирался, настоящий ведун должен уметь создать заклинания в любом состоянии.

Вечером, приняв душ, Олег с облегчением улегся на постель и посмотрел на висящий на стене календарь. До завершения обучения оставалось меньше месяца. 'Да, виртуозом стать я так и не успею' — подумал он, привычным заклинанием устанавливая защитный полог и засыпая.

ГОРОД. Кабинет легата тайных дел

— Осталась неделя, так что отправляйся, — Алик посмотрел на сидящего напротив гнома. Тот солидно кивнул, подтверждая. — Поедешь не один. Возьми с собой весь десяток и Магнеция.

— Плывем на 'Борее'?

— Да, я уже отдал необходимые распоряжения.

— Все понял. Могу идти?

— Иди. 'Со щитом или на щите', — легат, внешне выглядевший невозмутимым, явно волновался, иначе не прибег бы к поговорке.

— Только на щите, легат, — с 'оптимизмом' ответил Трор, салютуя на прощание.

Проводив своего фактотума, легат поднялся из-за стола и подошел к карте. По сравнению с увиденной Олегом тремя годами раньше, она изменилась незначительно, но, если присмотреться, серьезно. Линия 'лимеса' (границы) сместилась внутрь герцогства по всем направлениям. Несколько мгновений посмотрев на карту и что-то на ней пометив, легат выругался:

— Вот же веселый дракон, чтоб ему эльфы всю ночь канцоны пели. Любимец судьбы, чтоб его... — и было непонятно, относилось ли это к положению дел, ответу гнома (на щите, как известно, приносили убитых в бою воинов) или к недавней выходке герцога, заявившего на очередном приеме, что он никого не боится, поскольку он — Любимец судьбы.

Мы мирные люди...

Войны не будет, а будет такая борьба за мир,

Что камня на камне не останется.

(Анекдот)

— Зажим! Да не тот, маленький! Воот! Правильно. Где же эта сволочь? — Олег готов был материться, но отвлечься даже на ругань было невозможно. Проконтролировав состояние оперируемого — висящий над столом шар-индикатор был всего на треть окрашен в серое, черного почти не было видно, что было замечательно для такой сложной операции, он снова склонился над раскрытой, окровавленной и пульсирующей брюшной полостью. 'Ага, вот он!' — крик так и умер внутри, пока он очередной раз захватывал хвостовик наконечника бельта щипцами. Наконец-то захват получился крепким, наконечник не слетел и его удалось осторожно вытянуть из внутренностей. Отступив в сторону, Олег отбросил окровавленный кусок металла в ведро и скомандовал. — Очистить и зашить, — к столу устремились ассистенты, а Горшков, на ходу снимая заклинание полога, отошел в сторону. Устроившись на стуле в углу и отдыхая, он одновременно следил за состоянием оперируемого и за слаженными действиями ассистентов. Отчего-то нестерпимо захотелось курить. Удивленно анализируя свои ощущения, Олег вдруг осознал, что так его организм реагирует на распад заклинания, нанесенного на болт. Очень необычная реакция, значит, и заклинание было не стандартным 'бронебоем'. Не зря наконечник пришлось очень долго искать во внутренностях. Похоже, он не просто отделился, а целенаправленно забрался во внутренности. 'Это что, новая выдумка коннахтских друидов?' — мысли от усталости текли неторопливо, словно замороженные. После третьей по счету операции хотелось одновременно есть и спать, но впереди был еще обход и надо было пройти осмотреть под сотню больных и раненых, проверить действие наложенных заклинаний и лекарств, прописать лечебные процедуры, а потом отправиться в герцогскую резиденцию, проверить состояние Его Высочества после сегодняшнего напряженного дня. Очень напряженного, начавшегося с пира и заканчивающегося торжественной пьянкой в честь победы Шестого Железного Легиона под Лугдуном. Олег мысленно усмехнулся. Звание главного придворного врача оказалось не такой уж синекурой, как он думал. Кроме наблюдения за здоровьем герцога и его придворных, на плечи Горшкова легли заботы о главном военном госпитале, расположенном в Городе, организация медицинского обеспечения армии и спецслужб, и участие в Городском Ополчении в качестве Принцепс Профэта Милитари (да, да, должность главного военного мага так и писалась — все с большой буквы, причем, естественно, на латыни). Получилось, что обязанностей у Олега было едва ли не больше, чем часов в сутках. И все требовали личного присутствия и большой заботы. Как заметил Горшков, многое в герцогстве делалось по традиции и требовало серьезной реорганизации, особенно в армейской медицине. Чем и приходилось заниматься вместе с выполнением врачебных обязанностей и придворных церемоний.

Обход на этот раз прошел быстро и без происшествий. После него, у себя в кабинете, Олег опять задумался о таинственном заклинании. Мало того, что арбалетный бельт пробил доспех легата, словно обычную солдатскую кольчугу, тут еще и странное 'поведение' наконечника не давало ему покоя. С таким ему пока сталкиваться не приходилось. Записав все, что удалось запомнить, он решил проконсультироваться вечером с Ольгертом, если только не помешает какая-нибудь очередная выходка Сэя. Отдохнув и пообедав, Олег собрался ехать во дворец, когда в кабинет заглянул секретарь и сообщил о прибытии легата Луция Сергия Алика.

— Привет, Ольг!

— Приветствую, Алик! — из всего высшего общества герцогства Олег близко познакомился только с Ольгертом и легатом, на остальных у него просто не хватало времени. Но даже эти двое редко общались с ним не по делу, поэтому Олег сразу уточнил. — Что случилось?

— Олег, как прошедшая операция?

— С каких пор тайную службу стали интересовать медицинские дела?

— С тех самых, которые наступили, — серьезно ответил Алик. — Что-то необычное обнаружил? Или нет?

— Обнаружил, обнаружил, — Олег рассказал о загадочном поведении наконечника и возникших у него подозрениях.

— Вот видишь, я не зря заходил, — легат отошёл к двери и резко открыв ее, проверил не подслушивает ли кто, после чего вернулся и присев поближе к Горшкову, рассказал:

— Если бы не успевшие к середине битвы 'Голубые Драконы', то не только победы, шестого легиона и Лугдуна не было бы. Пока непонятно как, но коннахтские друиды сумели нейтрализовать защиту наших магов. Их стрелы и болты наводились, не замечая установленной магами 'накидки', пробивали щиты и брони, словно бумажные. Только отважные действия легата Кэя, которого ты оперировал, спасли ситуацию. Он возглавил атаку резервных когорт, в рукопашном бою разбил левый фланг коннахтов, убил нескольких друидов. Вопреки обыкновению, коннахты хорошо управлялись и даже сумели перестроиться, и снова начать стрелковый бой. Но пока они восстанавливали порядок, подоспели драконы и нанесли неожиданный удар с воздуха... Вот так победили, настоящая пиррова победа получилась, центурионов в легионе и четверти не осталось, а простых легионеров — с половину. Так что придется тебе послезавтра в Лугдун отправляться, вместе с Ольгертом. Посмотрите на месте, что и как, ауры поизучаете.

— Так за пять дней...

— Не волнуйся, там маги хороший такой 'защитный плащ' накинули и Сикст там же дежурит, с алой Трора. А сейчас пойдем собираться на пир.

— Опять время зря тратить, — скривился Олег. Алик, ни говоря не слова, только развел руками, мол 'ничего не поделаешь'...

Олег, переодетый, умытый и даже надушенный входившим в моду ароматом что-то вроде 'запах скошенного луга', стоял у колонны и, неимоверно скучая, очередной раз смотрел на уже надоевшее ему действо, почему-то называвшееся 'развлечением'. При первом посещении пир и следующие за ним танцы могли сойти за развлечение, но после полусотни подобных мероприятий, скука одолевала сильнее, чем во время стояния на посту в карауле.

Была ли виновата в таком восприятии мира профессиональная деформация (все-таки ему приходилось непрерывно следить за состоянием своего главного венценосного пациента) или просто характер Олега, но назвать пир в замке герцога скучным мог только откровенный мизантроп. В зале, разделенном на несколько сообщающихся участков колоннами, покрытыми великолепной мозаикой, и освещаемым привычными уже светильниками, собралось не менее двух тысяч гостей. Пестрая, в разнообразных одеяниях, от типично римского, состоящего из тоги, до варварски блестящего от нашитого жемучуга и камней подобия гусарского мундира девятнадцатого века, и чисто военного парадного обмундирования из декоративных лат, короткой юбочки и штанов до середины икры, от женских латиклав и до пышных коротких юбок 'а-ля артистка оперетты', толпа мерно фланировала вокруг центра, на котором танцевали. Танцы под игравший где-то на балконе оркестр, напоминавшие то виденный попаданцем в кино менуэт, то что-то вроде ирландской джиги, шли практически без перерыва, всякий желающий мог в любой момент присоединиться к ним, или отойти в сторону. Музыка, волшебным искусством строителей или действительно колдовством, хорошо слышная в центре зала, у стен создавала лишь легкий фон, подчёркивающий праздничность обстановки и не мешающий разговорам. А разговоры! Олег прислушался и едва не рассмеялся во весь голос, припомнив бабулек у подъезда, целый день рассуждающих ни о чем. Обсуждали все, от нового одеяния соседки или соседа, до ссоры новой фаворитки Его Высочества Сэя доны Мегало с предыдущим фаворитом, доном Гаем, и от видов на урожай в забытом всеми богами поместье в Этрурии до очередного поражения имперских войск от ниххонцев. Целый имперский ак-каид был разбит заманившими его в засаду войсками объединенных ниххонских княжеств Тесю, Сацума и Мацудайра. Разговор вели несколько офицеров, увлекшихся и не заметивших повышенного внимания Олега. Один из военных, молодой, но со значком легата оффициум префекта претория (что примерно соответствовало офицеру Генерального Штаба), горячо доказывал, что поражение имперцев случайное и никак не повлияет на возможности Империи захватить весь Ниххон.

— Подумаешь, один ак-каид. У империи их около сотни, так что один разбитый и даже полностью уничтоженный для них, что потеря нами одной когорты. Говорю вам, не пройдет и полгода, как имперцы разобьют и эти три княжества, до сих держащиеся только за счет гористой местности и занятости флота Империи борьбой с Кюсю. После этого, как я опасаюсь, мы станем очередной мишенью для имперского оружия.

— Бросьте, дон Пабло, — ответил ему пожилой легат с бросающимся в глаза шрамом на правой щеке, явно не 'мраморный вояка ', — они с Ниххоном уже третий год бьются, да еще восстание рабов подавляют и мятеж сикхов. Не справятся они за полгода, да и за год тоже.

— Не верите? Зря. После того как я попал служить к дону Кэю, я понял что против Империи у нас нет никаких шансов. Это вам не дикари коннахты, с которыми с трудом справился шестой легион. Их драконьи стаи заслоняют небо, а ак-каиды заполняют сушу...

— Перестаньте, дон Пабло, недостойно настоящему ромею опасаться каких-то варваров. Отобьемся, не первый раз. Если не верите — посмотрите на карту и увидите между нами и Империей синюю такую полосу. Подсказываю — это даже не Икающий лес, — с усмешкой поддел молодого легата третий офицер, до того молча слушавший разговор. Разговор прекратился сам собой, но Горшков решил запомнить этого офицерика, уж слишком он распинался о непобедимости имперцев. Просто от осознания истины или информационная война? Он попытался создать заклинание просмотра ауры, но вовремя сообразил, что среди такого скопления народа это невозможно.

Олег еще обдумывал услышанный разговор, когда к нему неожиданно подошла незнакомая красавица в белой воздушной блузке и красной колоколом юбке, открывавшей до колена стройные и, на неискушенный взгляд Олега, красивые ножки.

— Простите, благородный дон, я не помешаю вашим раздумьям? — неуверенно улыбаясь спросила она.

— Такая красавица, как вы никому помешать не может, — банально отшутился Горшков.

— Спасибо, мне это известно. Но я все равно не уверена, что это правило действует для всех, — неуверенность в голосе незнакомки исчезла, а ответ Олегу понравился. — Смотрю, вы скучаете в то время, когда все веселятся и решила, что вам надо помочь.

— Скучать? — спросил с иронией Олег, внимательно вглядываясь в незнакомку. Физиономистом был слабоватым, но с помощью заклинание 'Умелый глаз' можно было многое прочесть, даже не прибегая к анализу ауры. Ничего тревожного, никаких признаков скрытых намерений и тайных заклятий, похоже его опасения 'медовой ловушки' беспочвенны.

— Вы меня так рассматриваете, — улыбнулась девушка, — словно целитесь. Может быть, вы все же на службе и я вам мешаю?

— На службе, вы угадали, но как я уже заметил, помешать такая красавица как вы не может. Разрешите представиться, — Олег вдруг понял, что ему хочется поговорить именно с этой девушкой. На всякий случай он проверил работу заклинания от приворота, — меня зовут Олег Гор, я придворный врач Его Светлейшего Высочества.

— Врач? — удивление собеседницы было не наигранным. — Не подумала бы никогда, скорее военный. Извините, — тут же опомнилась она, — меня зовут Лициния Прима, из провинции Эсхата. Как вы уже наверное догадались, я первый раз здесь.

— Провинция Эсхата? — только и смог выговорить Олег, когда зазвучала новая музыка, торжественная и вдохновляющая, словно марш и в то же время явно танцевальная.

— Вы умеете танцевать паванез? — спросила Лициния, протягивая руку.

— Честно говоря, никогда не пробовал, — только и успел ошарашено ответить Горшков, неожиданно оказавшись в ряду мужчин, стоящих напротив своих напарниц. Дальнейшее запомнилось ему смутно, словно во сне. Он старательно повторял медленные, торжественные движения, то сходясь, то расходясь с напарницей, маршируя вдоль зала и не замечая ничего вокруг, кроме светящегося искренней радостью лица напарницы. Неожиданно музыка закончилась и Олег заметил стоящего напротив ехидно улыбающегося Алика. 'Операция контрразведки?' — мелькнула ленивая мысль и тотчас же исчезла, смытая волной недоверия. Но, проводив девушку до колонны, у которой до того убивал время в одиночестве и извинившись, он отправился на поиски легата. Неожиданно они столкнулись, видимо и Алику пришла в голову та же идея.

— Рад за тебя, Олег, — лицо Алика озаряла искренняя улыбка во все тридцать два зуба, которая тут же погасла. — Чем недоволен?

— Твоя работа? — Олег выглядел так, что Алик невольно отступил на шаг, а в плотной толпе образовалось свободное пространство.

— Ты что, совсем одурел? — подойдя поближе, прошипел легат. — Это действительно случайность. Можешь проверить всеми способами, но ни я, ни Ольгерт к приглашению этой девушки никакого отношения не имеем. Обычная дебютанка. Вот только когда вы танцевали, было сразу видно, что вы созданы друг для друга. Идеальная пара, поверь старому спекулятору (разведчику). Поэтому я и обрадовался, а ты непонятно чего придумал. Пойдем, познакомишь лучше. Как ее зовут?

К знакомству к главе Тайной Службы герцога Лициния отнеслась с таким непритворным спокойствием, что Олег мысленно вынужден был признать свою ошибку. Действительно, не знать таких подробностей могла только жительница глухой провинции, не посвященная в тайны большой политики. Успокоенный Горшков не отходил от девушки весь остаток вечера, про себя молясь всем богам, чтобы Сэй сегодня обошелся без своего доктора. Судьба, как всегда последнее время, была на стороне попаданца, и лишь слишком быстро закончившийся вечер слегка расстроил Олега.

Два следующих дня пролетели незаметно, работа горела в руках, а вечера незаметно проходили в прогулках и разговорах с Лицинией. С каждым днем он все больше убеждался в уме и прекрасном характере девушки. Она совсем не напоминала придворных красавиц, глуповатых и распутных, с раннего возраста познающих смысл жизни женщины. Она была скорее обычной девчонкой из того, оставшегося за Гранью мира, только без некоторых заскоков воспитания, вроде феминизма и потребительства. При этом она вполне могла самостоятельно управлять поместьем, проехать несколько десятков миль на лошади, подстрелить из лука дичь и тут же приготовить ее, это не считая таких традиционных женских занятий, как прядение и вышивание. Поистине эта встреча стала еще одним подарком Судьбы и теперь Олег ждал, чем же придется за него расплачиваться.

На третий день он отправил Лицинии послание, в котором сообщал, что некоторое время вынужден провести вдали от нее, проверил багаж, упакованный в несколько сакв у седла смирной, но резвой каурой по кличке Белка и отправился в сопровождении двух охранников к стационарному порталу. Привычная встряска портала и группа путешественников оказалась в Лугдунуме. Предстояло небольшое, всего пару миль путешествие к месту битвы...

Из записок Олега. Мир 'Земли -2'

'Известные в странах, куда я попал, территории 'Земли-2' включают два окруженных островами и океаном материка, один размером, по моей оценке, несколько больше Австралии, второй — примерно с две Гренландии. Называются они — большой просто Материком, Континентом или Землей, второй — Запроливьем или Заморскими Землями. Первый заселен людьми уже давно и разделен между Империей, и парой десятков мелких государств, на втором людьми заселена очень небольшая прибрежная зона, иногда также кратко именуемая Запроливьем.

Вокруг материков разбросаны примерно две сотни островов, населенных и ненаселенных. Они разделяют приземные воды Океана на отдельные моря, а море между материками называется просто Проливом. Населённые острова делятся на две большие группы — прибрежные подчиняются прилегающим государством, а более дальние либо являются независимыми, либо населены пиратами. Ходят слухи о существовании других материков, пока ничем не подтвержденные.

Живущие на материках люди принадлежат к европеоидной и монголоидной расам.

Кроме людей в этом мире живет еще несколько различных видов разумных, гуманоидов и негуманоидов — гномы, эльфы, этьих, обры и тролли.

Гномы — невысокие кряжистые гуманоиды, практически не отличимые от людей, живут в подземных пещерах. Искусные мастеровые, кузнецы, горняки, в тоже время хорошие воины. Их племенное ополчение — фирд или хирд, считается практически непобедимым. Государство гномов в настоящее время известно только одно — Королевство Сияющих скал (оно — же Королевство под Гномьими горами). Часть гномов, не ужившаяся с соплеменниками, проживает вместе с людьми везде, кроме Империи, где все нелюдские расы считаются демонами и уничтожаются, либо обращаются в рабство.

Эльфы — несмотря на внешнюю схожесть с людьми, на самом деле происходят от лемуроподобных существ. Предпочитают жить в лесах, в основном кочевники. Меткие стрелки из лука и неплохие мечники, но в рукопашном бою один на один с людьми или гномами эльфы полагаются только на скорость, так как в среднем более субтильны. Известны своими поэтическими и песенными талантами, а также способностью к окультуриванию растений.

Этьих — раса негуманоидов, внешне напоминающих кикимор и леших русских сказаний. Размножаются почкованием. Обладают развитой способностью к метаморфозу, могут оборачиваться в любое живое существо подходящего размера. Из-за этих особенностей к ним относятся враждебно все расы. Истреблены во всех странах Материка, но известно, что их поселения сохранились в Запроливье, за Гномьими горами.

Обры — гуманоидная раса, похожая на орков из фентези, но не столь уродливые. Не злобные, в отличие от книжных орков. Созданные ими протогосударства на Материке были уничтожены Империей, поэтому большинство сохранившихся обров живет в Запроливье. Имеются поселения во всех государствах, кроме Империи. Общество их находится примерно на уровне бронзового века, и мало поддается внешним влияниям. Общины обров живут довольно замкнуто, поэтому обычно люди с ними общаются мало. В основном обры специализируются на выращивании и продаже домашней птицы и зерна. Гибель протогосударств обров отразилась в популярной поговорке: 'Погибли, как обры'.

Тролли — кочевые племена гуманоидов, отличаются по внешнему виду от людей зеленой кожей и глазами с вертикальными зрачками кошачьего типа. Делятся на горных гоблинов и степных кочевников, именуемых кроллями. Неплохо видят в темноте, предпочитая сумеречный образ жизни. Враждебно относятся ко всем остальным расам, поэтому их племена остались только в малодоступных горах. Имеются полученные от эльфов сведения, что довольно крупные орды кроллей населяют степи Запроливья.

Животный мир Земли-2 в целом мало отличается от известного людям Земли-1, но встречаются и эндемичные виды, вроде драконов, кокатриксов, лемуроподобных животных — гремлинов (горных) и брауни (лесных), динозавров — мантихор (или мантикор), василисков и игуанодонов.

Из растительного мира выделяются гигантские псевдодубы — мэллорны.

Звездное небо аналогично небу Земли-1. Единственным отличием будет несколько больший размер солнечного диска. Год несколько короче земного, в календаре 12 месяцев по 30 дней и 1 високосный день, добавляемый каждые шесть лет к первому месяцу года, именуемый Календой Максима. Летоисчисление практически во всех странах людей начинается в один и тот же день, первого числа первого месяца года появления людей на Материке. Эта эра называется Начальной Эрой, сокращенно н.э. Я появился в этом мире, когда шел 2009 год н.э.

Исключением является Империя, где летоисчисление ведется по эрам правления императоров. Тронное имя императора становилось названием текущей эры. В Империи сейчас 15-й год эры Ара-Бояниса, а первый год первой имперской эры — Ара-Нефру, приходится на 256 год н.э.

У эльфов имеется свое собственное летоисчисление, как у и гномов, но никаких внятных подробностей их хронологии у людей нет. По отрывочным сведениям, эльфы называют нынешнюю эпоху Железным Веком, а у гномов идет 5055 год Подгорного Царства.

Государства и народности людей на Материке можно условно разделить на несколько групп. Первое и самое мощное государство — Империя. Зародившееся где-то в степях севера Материка, она теперь раскинулась на половине материка, включив в свой состав многочисленные народности и племена, от мирных суссексов до воинственных орков и егоренков.

Противостоят ей многочисленные, состоящие в союзе между собой склавенские княжества, графства и герцогства Готоланда, королевства Этолии и государства Ниххона'.

Мы мирные люди...

Едва успело развеяться заклинание, как в нос ударили тяжелые запахи горелой плоти, крови и прочих последствий войны, а аура смерти была настолько сильной, что Олег невольно зажмурился. Рядом негромко выругался казалось бы ко всему привычный Ольгерт. Горшков сглотнул, стараясь удержать подступивший к горлу завтрак и подумал, что огнестрельное оружие все же более гуманное средство уничтожения. Потом вспомнил увиденный издали результат бомбежки и артобстрела аула, и решил, что разница невелика. Они шли по полю мимо причудливо изогнутых, обгоревших в драконьем пламени, напоминающих черные куклы трупов, мимо попавших под огнешары и 'ледяное пламя', под удар булавой и мечом, мимо пронзенных копьями и растоптанных конями. Олег шел, стараясь не всматриваться в окружающее, сосредоточившись на картинке, рисуемой кирлианом — такой же точно, как висевшая на Ольгерте горжетка с кристаллами феанора и встроенными магическими артефактами, позволяющая рассматривать ауры и плетения заклинаний. Пока единственное отличие, которое заметил Олег было в необычном плетении заклятья пробоя защитного колдовства ромейских магов. Оно было какое-то рваное, словно часть заклинания была невидимой...

— Ольгерт, ты заметил отсутствие связки в шестом и четвертом уровнях? — спросил остановившийся Олег, не замечая, что стоит прямо в луже крови, вытекшей из полусотни коннахтских всадников, попавших под удар 'шлеп-скакалки'.

— Заметил, — с досадой отозвался Ольгерт. — Должны быть связывающие плетения, а их нет. Ничего не понимаю. Словно кирлиан их не видит.

— Не видит, не видит, — задумчиво повторил Олег. — А может, действительно не видит?

Он прошел еще немного вперед и остановился прямо на краю холмика черной спекшейся породы, который остался на месте присутствия коннахтского друида, накрытого одновременно 'шлеп-скакалкой', огнешаром и огненным плевком сразу трех драконов. Где был друид, где его заклинательный столик, а где — охрана и земля, понять было невозможно, но вот следы заклинания коннахта, немного поврежденные огненной стихией, различались очень хорошо. И опять плетение выглядело незаконченным, неспособным не то что повредить защитный полог ромеев, но даже просто работать. Постояв, Олег присел прямо на холмик и начал усиленно чесать в затылке, пытаясь сообразить, как такое может быть.

'Согласно классической магии, любое заклинание должно обязательно включать плетение, соединяющее его в единое целое. Точь-в-точь как программы для компьютера в том, оставшемся за Гранью мире. Но как же тогда заклинание сработало? Единственное объяснение — кирлиан не может различить эти связки. А почему? Думай, Олег думай, не зря же шапку на голове носишь. Устрой гадам сюрприз', — усмехнулся он так, что стоявший рядом охранник из алы Трора, триарий, прошедший не одну военную кампанию и видевший, как он думал, все, содрогнулся. А сидевший до того спокойно Горшков встал и несколько раз обошел холмик, что-то бормоча про себя. Затем к нему подошел заинтересовавшийся необычным поведение Ольгерт и они долго обсуждали что-то, незаметно для себя переходя с латыни на склавенский, а с него на алголский и назад. Охранники деликатно отошли подальше, чтобы не мешать увлекшимся профессорам, продолжая внимательно следить за окружающим. Подошедший чуть позже Трор, услышав, в чем дело, приказал вообще отойти подальше и лишь усилил внешнюю цепь охраны.

К вечеру оба спорщика и присоединившийся к ним Сикст придумали, как решить эту проблему. Еще сутки ушли на конструирование и создание нового артефакта и лишь на третий день с его помощью удалось обнаружить невидимые ранее части заклинания, в том числе и те, которые позволили нейтрализовать защитное заклятье ромеев. Неожиданное открытие оказалось столь важным, что Ольгерт немедленно уехал в Город, собираясь передать сведения об этом всем своим друзьям-магам. Олег с Сикстом проверяли полученные результаты еще один день, после чего свернули лагерь. Понаблюдав, как похоронные команды очищают поле боя и еще раз проверив отсутствие наведенных проклятий, они отправились в Лугдунум, откуда портал перенес их прямо в Город.

Первая же новость, которой их встретили во дворе портального замка, ошеломила Олега, словно удар дубинкой по голове. Хмурый Алик сообщил, что на Ольгерта совершено покушение. Глава магического департамента уцелел только благодаря своему искусству, сумев в последний момент поставить несколько заклятий, но ранен очень тяжело. — Необходима операция, а может и не одна. И магическое вмешательство будет не лишним, — добавил легат, лично помогая попаданцу сесть на лошадь.

Операция действительно потребовалась, и не одна. Пришлось Олегу несколько дней не выходить из госпиталя, применяя все полученные навыки и умения. Наконец, Ольгерт очнулся и первыми его словами были:

— Послание отправили?

— Не волнуйся, лежи, — попытался успокоить его Олег.

— Не отправили? Где тогда послание? Надо немедленно сообщить всем о нашем открыти... — прошептал, теряя сознание Ольгерт.

— Сообщим, не волнуйся, — принимаясь за процедуры, ответил Олег...

Поздним вечером, возвращаясь домой после работы в госпитале и рассылки посланий по указанным очнувшимся Ольгертом адресам, Горшков вдруг вспомнил, что послезавтра Лициния уезжает вместе с родителями домой. На сердце вдруг стало так тоскливо, что он резко повернул коня и, в сопровождении очень удивленной неожиданным изменением маршрута охраны, отправился к гостевому парку. По дороге он остановился у первого же дома, окруженного цветником и, не обращая внимания на улыбающихся триариев, нарвал большой букет.

Немного времени спустя он уже сидел в триклинии гостевого дома и ждал приема у Марка Лициния Красса. Рядом с ним неторопливо прохаживался элегантно одетый Алик, время от времени бросая взгляды на дверь и нашептывая себе под нос:

— Везучий, как кот, клянусь Марсом! Избежать покушения, решив внезапно посвататься...

— —

Если завтра война

В безнадежном бою победителей нет.

В безнадежном бою кто погиб, тот и прав.

Алькор

Пока Олег и его отряд скакали под лунным светом в направлении логова сектантов, в Городе было неспокойно. Неизвестно почему среди ночи вдруг завыли собаки. Едва их успокоили, как начался исход крыс. Огромные хвостатые животные нагло, не обращая внимания на редких прохожих и патрули, устремились к реке. В порту они лезли на все суда, на берегу, собравшись в группы, бросались в воду и плыли через реку на другой берег. Испуганные неожиданными явлениями люди, несмотря на ночь, собирались на улицах и обсуждали новости с соседями. Для их успокоения городской эдил приказал выслать дополнительные патрули. Пока солдаты и вигилы (полиция и пожарники 'в одном флаконе', следившие за порядком в городе) занимались успокоением населения, в Портальном Замке внезапно начался бой...

Ольгерт проснулся от звука в голове, напоминающего зудение комара, который означал, что сработали все сигнальные заклинания. Он вскочил, тут же дернув шнурок тревожного колокольчика и быстро умылся. Пока он вставал в комнате появился слуга, доверенное лицо и телохранитель в одном флаконе, немолодой усатый коннахт Макс. Спасенный от смерти и рабства Ольгертом, он поклялся в вечной службе и с тех пор всегда находился рядом с магом. Полностью снаряженный, поскрипывающий ремнями и позвякивающий кольчугой, Макс тащил доспех и оружие Ольгерта. На то, чтобы надеть кирасу, пристегнуть налокотники и наколенники, набросить на шею магический артефакт-горжетку, ушло несколько мгновений. Еще немного времени ушло на бег к конюшне. По дороге Главный Маг отметил необычное поведение собак и крыс, которое всегда появлялось при применении некоторых боевых заклинаний. Учитывая, что попытки связи с магом, дежурившим в Портальном замке, не удались, Ольгерт поскакал прямо к дворцу Герцога.

Там его встретила готовая к бою охрана и полные недоумения придворные. Постельничий Его Высочества дон Май встретил Ольгерта, как нежданно свалившееся с неба избавление.

— Дон Ольгерт! Вы спасаете Его Высочество!

— Конечно, для этого и прибыл. А в чем, собственно, дело?

— Его Высочество заперся в спальне и приказал сегодня ночью его не беспокоить, даже если демоны вырвутся из Серых Пределов.

— И...?

— Никто не решается, вы правильно поняли, благородный дон. К тому же он там не один...

Нисколько не удивившись, Ольгерт приказал начальнику охраны готовиться к отходу за город, к лагерям Первого Легиона, а сам побежал к покоям герцога. На бегу он активизировал горжет, пытаясь связаться с кем-нибудь из своих. И тотчас прекратил попытки, почувствовав, что весь город накрыт мощным колпаком 'плаща абсолютной тишины'.

Стоявшие у дверей герцогской спальни охранники, заметив бегущего мага, сразу пришли в боевой режим, активизировав все амулеты. Но убедившись, что это точно маг, а не маскирующийся под него лазутчик, пропустили его к дверям. Хмыкнув, он прошептал неразборчиво, после чего подошел к двери вплотную и постучал. Из-за двери донесся женский голос, произносивший нечто, судя по тону, ругательное. Ольгерт еще раз хмыкнул, постучал сильнее. Теперь отозвались уже два женских голоса. Удивленно взглянул на стражей, несмотря на обстановку весело осклабившихся в ответ, и опять прошептал что-то себе под нос. Дверь распахнулась, словно распахнутая невидимой рукой. Изнутри раздался женский визг и мужское ворчание.

Войдя, Ольгерт едва сдержался, чтобы не расхохотаться в голос. На огромной постели под балдахином расположились обе фаворитки и герцог. Вокруг кровати в полном беспорядке валялись предметы женской и мужской одежды, бутылки и раздавленные фрукты. Дона Мегало при виде вошедшего спряталась под одеяло, а разошедшаяся Годи осталась стоять на кровати, поливая мага отборной бранью, достойной грузчиков из Порта Эблана, и демонстрируя зрелые женские прелести всей красе.

— Что вы все так орете? — громко и недовольно спросил, поднимая голову, явно тяжелую после вчерашнего, Сэй. Заметив Ольгерта и стоящую в дверях в полной боевой готовности пару охранников, он взял себя в руки и словно бы даже протрезвел.

— Кто? — только и спросил он. И тут же приказал — Донны, собираемся.

Пока Ольгерт рассказывал все, что ему известно, герцог и обе фаворитки выскочили из постели и, ничуть не стесняясь ни мага, ни охраны, ни прибежавших слуг и служанок, оделись. Не прошло и четверти часа, как все, способные носить оружие, включая обеих фавориток, весьма воинственно и эротично выглядевших в легких кольчужках и шлемах, строились во дворе напротив боковых ворот. Ворота открывались на улицу, кратчайшим путем выводящую к лагерю столичного гарнизона. Конечно, герцогу и некоторой части придворных и охранников можно было спастись через потайные ходы. Но во-первых сам Сэнт, неожиданно проявив фамильное упрямство рода Юлиев, от этого отказался. Во— вторых, если враги сумели подобрать ключ к заклинаниям портала, то не было никакой уверенности, что им неизвестно, куда выходит тот или иной потайной ход. Поэтому в два из них спустились гонцы, которые должны были поднять тревогу в близлежащих городах. А остальные стояли наготове перед воротами, напряженно прислушиваясь к звукам боя, доносящимся от главных ворот дворца. Там оставшаяся для прикрытия когорта охраны сдерживала натиск все прибывающих и прибывающих отрядов разномастно вооруженных отрядов врага. Как донес прибежавший оттуда посыльный, были замечены алайские арбалетчики, их же панцирники, коннахтские вайлдбои и даже один отряд необычно вооруженной пехоты, похожей на имперских гвардейцев ан-ичери. Нетерпение стоящего впереди Ольгерта нарастало, что не мешало ему сканировать прилегающую к воротам улицу и дома. Пока никого постороннего и враждебного не чувствовалось.

Наконец прозвучала команда, ворота рухнули от заклинания и отряд, соблюдая боевой порядок, насколько это возможно при быстром передвижении, устремился вперед по улице...

Олег и его небольшая дружина присоединились к отряду Марка Порция Коттона ближе к утру. Шел уже десятый час ночи, когда под прикрытием 'плаща абсолютной тишины', из-за чего приходилось переговариваться только жестами, воины заняли позиции вокруг небольшого хутора.

Расположенный чуть в стороне от основного тракта, этот хутор ничем не привлекал внимания ни управляющего, ни местных инквизиторов, ни предыдущего владельца поместья. Жила на нем довольно большая семья чистокровных ромеев, занимавшихся бортничеством, разводившая свиней и выращивавшая на продажу коноплю. Не для того, о чем сразу подумал Олег, а для переработки в канаты, использовавшиеся на флоте. Арендную плату и налоги вносили исправно, с соседями вели себя мирно. 'Идеальная семейка, просто вешай портреты на Доску Почета' — подумал с иронией Олег, разминая пальцы и проверяя, как легко выходит меч из ножен и насколько заряжены амулеты. Буквально через мгновение стоящий рядом Марк махнул рукой. И дальнейшее, как обычно в бою, распалось на ряд эпизодов. Вот они врываются в с битую заклинанием калитку и первый выскочивший во двор инквизитор получает удар мощным огнешаром, пробившим заклинание. Мгновение и Олег наносит ответный удар. От небольшой хибары летят в сторону, тут же загораясь, доски, но мага там уже нет. Олег поворачивается, медленно, словно продираясь сквозь внезапно ставший плотным воздух, успевает поставить щит, о который разбивается новый огнешар. Олегов удар разносит вдребезги свинарник, а вместе с ним — и не ожидавшего такого ответа мага. 'Ошибся, скотина, думал я послабее буду' — мысль, едав оформившись, тут же пропадает, а руки рвут из ножен меч. Удар, отбив, удар... Смертельный танец на покрытой скользкой от крови и заваленной мусором земле длится целую вечность. Противник силен, защищен амулетами и сдаваться не собирается. Но и Олег не зря сдавал столько экзаменов. К тому же не хочется оставлять вдову и сироту. Удар, финт, еще удар... Враг лежит и из разрубленной катаной шеи плещет черная при свете восходящего солнца кровь. Олег остановился, осмотрелся вокруг и нагнувшись, вытер катану о полу надетой на противнике накидки. Все кончено. Двоих уцелевших в бою сектантов уже экстренно потрошат подручные инквизитора, неведомо откуда возникший писец записывает их показания, превращая несвязные крики в логичный текст. Марк стоял рядом, вслушиваясь и контролируя. Несколько инквизиторов деловито собирали трупы и раненых в уцелевший сарай, к которому его воины подтаскивали все, способное гореть...

Когда через час небольшая колонна удаляется по дороге, позади встает высокий столб черного дыма. Горит все что может и не может гореть. — Гнездо сектантов должно исчезнуть с лица земли, — говорит Марк, заметивший реакцию Олега. Олег лишь кивает, стараясь не думать о горящих заживо раненых. Впрочем, воспоминания об увиденном в лесу, быстро излечивают его от переживаний.

Они подъезжают к тракту, когда в душе Олега внезапно просыпается непонятное беспокойство. Пока необъяснимое ничем, оно заставляет Горшкова напрячься, после чего попытаться телепатически связаться с Ольгертом тем более что расстояние позволяет. Вместо ответа его словно обдает изнутри могильным холодом. 'Ольгерт мертв? — удивляться некогда, потому что на тракте, среди немногочисленных ранних путников внезапно возникает смятение. — Коннахты? Здесь?' — Олег машинально ставит щит, закрывая себя и отряд от стрел, выпущенных на скаку заметившими отряд лучниками врага. Марк, приказавший ехать в полном боевом, оказался прав. И теперь громко командует:

— Мечи вон! В атаку!

'Действительно, кавалерийский отряд, встретивший противника на месте, проигрывает', — вспоминает Олег, на скаку вытаскивая из ножен сегодня уже выпивший крови меч.

Кони мчатся вперед, всадники, словно слившиеся с ним кентавры, подскакивают в седлах, держа мечи наготове. Кто-то положил меч на плечо, кто-то опустил его вниз, готовый в любой момент поднять и нанести удар, некоторые удерживают в поднятом положении.

'Конный бой быстротечен, как человеческая мысль. Несколько ударов сердца и вот уже скачущий навстречу противник вырастает от маленького, словно игрушечного, человечка до грозного богатыря, что-то орущего и размахивающего опасно наточенной железкой в опасной близости от твоего тела', — отбив направленный в шею удар своим мечом, Олег уже привычным, почти незаметным на глаз движением колет острием в шею коня противника. Тот вскидывается, коннахт в результате снова промахивается и, получив полпальца доброй стали в лицо, сползает куда-то вниз. Конь несет Олега дальше, впереди еще один враг, замахивающийся тяжелой булавой. Удар катаноида разваливает не защищенное броней тело почти до пояса. Третий коннахт успевает убраться с дороги, Горшков выскакивает на пустую дорогу. Конь перескакивает через какую-то груду тряпья. Внезапно Олег понимает, что это зарубленные путники — женщина с маленьким, явно не больше двух лет ребенком. Разворачивает коня и посылает фаейрбол в пытающихся сбить группу для удара отборных воинов. Огнешар оглушительно взрывается, когда Олег уже бьет под мышку очередному противнику...

Внезапно все заканчивается. Олег устало опускает руку с мечом, едва успев сдержать удар. Сидящий на чужом коне, украшенном самыми настоящими скальпами, Марк нервно усмехнулся и попадал мечом в ножны только со второго раза. Взгляд Олега не на секунду не мог оторваться от верхних скальпов. Свежих, с заметными пятнами недавно засохшей крови. И страшно знакомых.

Олег соскочил с коня, несколько минут, не веря своим глазам, смотрел на украшенную висящими скальпами сбрую. Смотрел и чувствовал, как его изнутри заливает поток багрового бешенства. Наконец он дошел до глаз, заливая все вокруг красным, и... дальнейшее Горшков уже не помнил. Очнулся он от того, что сбоку ткнулась, слюнявя ухо, лошадиная морда. Олег повернулся, пытаясь понять, что происходит. Стоящий рядом его жеребец по кличке Ант снова фыркнул и ткнулся мордой ему в плечо, словно успокаивая. Горшков тряхнул головой, окончательно приходя в себя. И поразился. Стоящие в отдалении бойцы, да и сам инквизитор со страхом смотрели даже не на него, а куда-то за его спину. Олег обернулся и мысленно выругался. Еще бы... В воздухе, окропляя кровью лежащую под ним кучу чего-то неразличимого, похожего на мясной фарш, висело изуродованное человеческое тело, иногда шевелящее культяпками, оставшимися от рук и ног. Голова висевшего бессильно упала на грудь, а жизнь в в нем, как сейчас же понял Горшков, поддерживалась только магией. Олег мысленно прочел заклинание, тело упало на кучу, в которой он теперь опознал перемолотые тела. Сорвавшийся с руки Горшкова огнешар заставил ее жарко вспыхнуть неугасимым пламенем, без дыма и запаха. Жеребец, попятившись, недовольно фыркнул в ухо Олега. Но не убежал, а лишь нервно заплясал на месте. Олег, не отворачиваясь, смотрел на огонь, пока тот не догорел.

— Хм... Дон Олег, глотните, — раздался из-за спины голос Марка. Напряженный, но не испуганный. Олег обернулся, посмотрел на инквизитора. Но тот лишь отвел глаза, продолжая протягивать флягу. Благодарно кивнув, Горшков взял предложенное и в несколько глотков, не отрываясь, опустошил флягу. Судя по вкусу, это было фалернское. Слегка кисловатое, крепкое вино пилось как обычный виноградный сок. Голова осталась ясной и даже привычный огонек в желудке не разгорелся обычный 'огонек', хотя ни к какой магии он не прибегал. Зато через мгновение Олег почувствовал себя спокойным, как сфинкс.

— Спасибо, дон Марк, — сказал ледяным тоном, заставившим отнюдь не пугливого инквизитора вздрогнуть, Олег. — Что сказали покойники? — добавил он, кивком указав на дымящуюся плешь. Если инквизитор и удивился, то внешне этого было не заметно. 'Пришел в себя', — мелькнула мысль.

— Ваше поместье и деревня разрушены. Второй отряд, по силам не меньше этого, отправился к городку Понтее. Есть данные, что в столице идут бои. Ближайший гарнизон — третья когорта пятого легиона блокирована в лагере еще одним отрядом, в котором кроме коннахтов, есть какие-то другие бойцы и маг. Думаю — алайцы, — ответ был четким, словно в армии. 'Черт, мы и есть сейчас в армии. В случае войны все вооруженные части переходят в подчинение армейского командования. А то, что сейчас происходит — самая настоящая война. Столица...захвачена? Но как? Там же легион и преторианцы, вигилы и инквизиторы...' — слушая доклад Олег был опять необычно спокоен. Жизнь рухнула и теперь переживать из-за мелочей он не собирался.

— Так. Вы переходите в мое подчинение, как главного военного мага ополчения Столицы, — размышления Горшкова не заняли много времени. 'Попаданец я или нет, черт побери! А раз попаданец — просто обязан всех победить и помочь стране, в которой живу. Иначе зачем я здесь'.

— Скачем к армейскому лагерю. Думаю, на месте сможем определить, как деблокировать когорту. А там, — Олег на мгновение замолчал, — к Понтее. Покажем этим гадам, что здесь им просто разбойничать не удастся. Вперед.

Еще через четверть часа небольшой отряд скакал по дороге, заставляя редких испуганных беженцев сначала прятаться в кустах, а потом радостно выскакивать оттуда. Наглядный пример, что армия существует и сейчас покажет этим неведомо откуда появившимся дикарям, где начинаются Серые Пределы, заставлял многих развернуться назад, к родному дому, ну или пепелищу, у тех, кому не повезло.

До лагеря третьей когорты добрались быстро, бойцы инквизиторской команды знали местность на полсотни миль вокруг, как свои пять пальцев. Поэтому отряд свернул на малозаметную тропку, проскочил несколько рощ и садов, и оказался на месте неожиданно для врага. Лагерь и окружающие его постройки горели. Густой дым стлался над землей и даже помогал обороняющимся, перекрыв коннахтам часть подходов к укреплениям. Из уцелевших, очевидно прикрытых артефактами, башен, легионеры обстреливали из арбалетов и луков большой, человек в сто, отряд в незнакомых доспехах. Защищенные заклинанием атакующие почти не несли потерь, хотя отдельные болты и стрелы все же находили свои жертвы. На другом фланге сотни полторы коннахтов 'крутили карусель', на скаку обстреливая стоящих в каре легионеров. Еще дальше, в лагере, почти неразличимые среди огня и дыма, рубились какие-то отдельные группки.

— Та-ак, — группа развертывалась лавой за спиной Олега, но большинство бойцов смотрели недоверчиво и недовольно. Слишком уж заметным было превосходство противника и слишком мало они знали Горшкова, — сейчас надо определить, где спрятался вражеский маг...

— Сейчас, — к удивлению Олега, не растерялся Марк и через несколько минут, повозившись с извлеченным из-под доспехов артефактом, доложил. — Пятьсот шагов прямо между нами и башней. Примерно второй класс.

— Понял, — ругая себя за провал в памяти, ответил Олег. Надо же, совсем забыл, что инквизиторы помимо всего прочего должны уметь определять, где находится маг и его силу. 'Так, что лучше применить? Пожалуй, вот это. Личная его новинка, разработанная несколько месяцев назад'.

— Все слушаем меня. Сейчас я прибью мага, пока он занят прикрытием своего отряда. Потом метаю огнешар в этих неизвестных. И вы сразу атакуете коннахтов. Кричим громче, атакуем дружно. Я буду пользоваться магией сколько смогу. Думаю, армейцы догадаются поддержать нашу атаку. Всем все ясно?

— Понятно, — ответил за всех Марк.

— Тогда начинаем по сигналу.

'Раз, два, три. Сосредоточился. И ...' — удар получился впечатляющим. Новое заклинание Олега просто-напросто мгновенно сжимало воздух в определенном объеме, превращая его в небольшой шарик. Получалось примерно тоже, что и при взрыве ОДАБ, только без огненных эффектов. Мощность получалась поменьше, но зато все привычные защитные заклинания магов от такого эффекта не спасали. Секунда-другая на произнесение заклинания... и понеслось!

Огнешар, второй, третий... четвертый! Вместо привычной слабости после всего лишь пары заклинаний — неожиданный приступ злости и прилив сил. И понимание, что больше сегодня не получится. И так уже половину пешего отряда словно корова языком слизнула. А среди коннахтов, в отряд которых попало три огнешара, поднялась паника. А лава с громким боевым кличем: 'Барра!' уже устремилась вперед, на ошеломленных коннахтов. Ей навстречу ударил быстро развернувшийся из каре в фалангу отряд легионеров. Да и сидевшие в башне не терялись. Засыпав противника стрелами, они быстро выскочили в открывшиеся ворота и атаковали растерявшихся, не успевших восстановить после попадания огнешаров строй, воинов. 'Похоже, все же имперцев', — подумал Олег, пришпоривая верного Анта и на скаку выхватывая меч.

'Нет, не зря все же такие истовые кавалеристы, как поляки, имеют специальное обозначение для конной атаки холодным оружием. Потому что это самое прекрасное и самое страшное зрелище. Две группы зверей, сидящих на зверях и пластающих друг друга острыми предметами. Приливы и отливы атак. Бьющиеся на земле в агонии лошади и люди. Водоворот схватки'. Отстраненные мысли кружили в голове, а руки и тело автоматически выполняли затвержденные действия. Удар, отбив, уклонение, удержать равновесие, разозленный жеребец кусает лошадь противника, опять удар. Готов. Следующий. Уклонение, удар...

Перед мысленным взором появилось лицо Лицинии. Встревоженное. Удар, отбив, сосредоточиться. Мысленным взором Олег увидел отмеченное красным скопление всадников. 'Резерв собрали? А ну-ка. Сюрприз!' — неожиданно его заклинание 'ОДАБ' сработало снова.

'Черт, больно!' — отвлеченный заклинанием, Олег пропустил удар очередного противника. Лезвие вражеского кривого меча разрезало кольчужное прикрытие ноги. Хлынувшая кровь, радостный вой коннахта, тут же сменившийся бульканием... Выронив после удара свой меч, Горшков инстинктивно, не заметив этого, сымитировал удар и неожиданно появившийся в его руке прозрачный клинок разрезал противника, одетого, между прочим, в тяжелый чешуйчатый доспех, пополам, словно мягкую пластилиновую куклу.

Если вражья сила нагрянет

И единственно верный торпедный удар

Победителю скажет, что мы ещё здесь.

Алькор

Город был слишком большим, а нападающих пока слишком мало. Поэтому они не стали даже пытаться взять его весь под контроль, несмотря на то, что из захваченного Портального Замка непрерывным потоком текли подкрепления. Захватили несколько ключевых точек и постарались уничтожить организованное сопротивление. Осматривая панораму Столицы с большого дуба на окраине одной из пригородных рощ, Олег и Марк сразу заметили огромные пожарища в окраинных районах и бои у лагеря первого легиона. И необычную тишину в остальных районах. Внешне, если не смотреть на стены, Город напомнил Олегу увиденные кадры первой чеченской — Грозный после первого штурма.

— Наши еще держатся, — заметил Марк, опуская 'дальнозрительную трубу' — Первый легион, не зря называется Стойким.

— Поможем? — командовать такими силами Олегу еще не приходилось, да и собственное состояние казалось ему самому не совсем нормальным. Если быть точным он как бы глядел на себя со стороны, причем чувствуя абсолютное, ничем не возмущаемое спокойствие. Ледяное спокойствие и никаких эмоций, словно робот из того мира. 'Терминатор, твою маман' — нашел в себе силы сыронизировать он

— А иначе, зачем мы здесь? — ответил вопросом на вопрос Марк.

— Тогда спускаемся и будем советоваться, — приказал Горшков.

Внизу их уже ждали у расстеленного прямо на траве плаща три 'центуриона военного времени' — Крисп, Ким и Сергий. Не теряя времени, они знакомились с расстеленным на плаще планом Города. Сергий Редкозверь попутно рассказывал всё о посещенных им лично районах столицы.

— Считаю, — не теряя времени начал Олег, — к Палатинскому холму нам не пробиться. К Портальному Замку — тем более, там, по моим наблюдениям, не менее полулегиона в охране. И уж точно не один маг. Нас просто раздавят. Но многие районы противник просто не тронул, а Сибурну, Эксквилин и Муниций просто подожгли, видимо, чтобы обезопасить свой фланг. Вот такие дела у нас, доны. Кто что предложит?

Марк с Криспом промолчали, купец лишь озадаченно чесал в затылке, уставившись в план города так, словно видел его первый раз.

— Раз уж все молчат, скажу, — решился Ким. — Я, чесслово, не сильный тактик или там стратиг. Но, раз к Портальному Замку прорваться не удастся, считаю надо к легиону идти. Выручим наших, да и сил наверняка побольше станет. Чесслово, других вариантов не вижу.

Тут оживился Сергий.

— А верно вояка предлагает! Что до прорыва, — он опять почесал в затылке, — знаю я тут одну дорожку через Эксквилин... — он замолчал.

— Могу поклясться всеми богами, не раз пользовался, чтобы беспошлинные товары провозить подальше от вигилов, — усмехнулся Марк, и тут же добавил, глядя на возмущенно вскинувшегося купца, — но это инквизиции не касается. Думаю, надо так и сделать. Да и Его Высочество с преторианцами в этой ситуации должен был именно к легиону отходить... если уцелел, — продолжил он.

— Принимаю, — согласился Олег. — Крисп — вышлешь передний дозор, остальные идут в авангарде. Рарабестия — с Криспом, свою центурию передашь пока заместителю. Замыкающей — центурия Марка. Боковые дозоры вышлем от нее же. Далеко их не отправляй, пусть не далее одной улицы параллельно колонне идут. Где не получается — ждут тебя и идут в общей колонне. Атакуем с ходу, развертываемся от вот этого дома на марсовом поле справа налево. Вопросы? По коням, доны.

И неожиданно, когда все встали, добавил шутливо:

— Веди, Вергилий, — обращаясь к Редкозверю.

— Ну, вы скажете, благородный дон, — столь же неожиданно отреагировал Сергий. — Никакого отношения к этому пьянице и игроку в кости я не имею.

— А разве ты его знал? — удивился Крисп.

— Обижаешь, военный, кто в Городе не знает Луция Вергилия Валерия Хому? Не только Город, вся Новаромания знает про его знаменитый выигрыш в кости.

— Не в кости, а на ипподроме, и не выигрыш, а проигрыш. Он тогда на заведомого фаворита поставил большие деньги, а тот взял и проиграл гонку. Целое состояние...

— Да ладно тебе...

— Все, отставить шутки. Война не ждет, — остановил разгорающуюся пикировку Марк.

Олег смолчал. Люди перед боем волнуются, понятно же. Странно только осознавать, что его случайная шутка внезапно попала в цель. Он-то имел в виду несколько другое. Но получилось удачно, все смеются.

Через городскую свалку, по которой пришлось ехать, в буквальном смысле не дыша, они вышли к городской стене. Ворота были закрыты, но ни одного стражника ни на стенах, ни в башнях не видно. Дозваться тоже не удалось, как ни старались.

Тогда Спата предложил влезть на стену. Оказалось, что он в свое время служил в горных егерях на юге, у самых Гномьих гор. Там часто приходилось лазить по отвесным склонам, догоняя шайки гоблинов, нападавших на мирные поселки и торговые караваны.

Через ров перебросили сколоченный тут же штурмовой мостик и уже собрались перетаскивать один из двух зенитных арбалетов, когда раздосадованный Спата доложил, что подходящих для подъема веревок в отряде нет.

— Демоны меня забери, — стоящий рядом с Олегом Редкозверь растерянно пытался почесать затылок, но в результате лишь поскреб пальцами по металлу шлема. — Придется открыть Тайну.

— Тайну? — переспросил Марк.

— А ты думаешь, мы в сам Город тайком безакцизные товары проводили? — вопросом на вопрос ответил Редкозверь. — Сколько бы пришлось вигилам на воротах платить, сам подумай.

Оборвав разговор, он пришпорил своего конька и поскакал назад, в рощу, крикнув на ходу:

— Разворачивайте когорту за мной, благородные доны!

Вход в подземный ход оказался замаскирован как раз на опушке той рощи, с деревьев которой Олег с Марком наблюдали за Городом. Неприметный холм, к которому ведет еще более неприметный отрезок проходящей через всю рощу просеки. Удивленный отсутствием явных следов прохождения груженых телег, Олег присмотрелся к траве и рассмеялся про себя. Ну конечно какие могут быть следы на горной камнеломке.

Ход был построен на совесть, обложен камнем, широк и высок настолько, что вслед за воинами в него затащили и обоз. Судя по кладке, это был один из старых, заброшенных (или специально забытых?) ходов в крепость.

Шли недолго, а вышли довольно далеко от стены, в неприметном тупичке, окруженном со все сторон глухими заборами. Подозрительный переулок, кривой, словно ломаный не один раз через колено, вывел их на опушку рощицы за малым храмом Весты. Неожиданно выяснилось, что в этой роще, куда доступ вроде бы закрыт для всех посторонних, кроме жриц, пролегает вполне приличная дорога. Оказалось, нет. Вот она — дорога и никакой магией прикрытия не пахнет. И никто о ней не знает? Взять бы кое-кого за тогу, да порасспрашивать с каленым железом и заклинанием Пента Тантал. Хотя сейчас и продажные вигилы да архижрецы пользу принесли, так как дорога прямым путем вывела в тыл атакующих лагерь легиона врагов. Причем так, что никто из них и не заподозрил, что сзади стоит внушительный отряд в двести с лишком мечей. Готовый обрушиться на коварного врага, как только будет отдан приказ. А приказ никак не хотел появляться на свет. Неожиданно для себя Олег вдруг понял, что сейчас ему придется бросить в эту мясорубку своих людей и отвечать за всех убитых по его вине.

'Но я же не стратег! И никогда не командовал ничем кроме десятка рядовых. И то недолго. А тут... перебьют нас без всякой пользы. Я-то может быть и уйду, а остальные? И как я потом буду смотреть в глаза уцелевшим?' — неожиданный приступ интеллигентного самокопания в стиле Раскольникова: 'Тварь я дрожащая, иль право имею', прервал приход к атакующим очередного пополнения. Пестро одетые, валящие толпой коннахты из самых бедных родов, которым не хватало богатства ни на лошадь, ни на приличное вооружение, бросились было грабить убитых вместо того, чтобы сменить отступивших после атаки имперских арбалетчиков из Майлза. Но приведшим их имперским же латникам и нескольким вождям эти поползновения не понравились и они принялись наводить порядок по-свойски, снеся головы нескольким самым шустрым. Началась неизбежная при таких войсках и таких обстоятельствах сумятица. К тому же коннахтские пешцы частично смешались с имперцами, разбив и их строй на несколько сохранивших боевой порядок островков.

Увидев это, Марк подтолкнул Олега. Да и сам Горшков понял, что лучше момента не найдешь.

— Выходим из переулков и разворачиваемся на ходу! Третья центурия в резерве, выходит на площадь и строится в тылу, для поддержки. Телеги оставляем здесь. Атака!

И вновь почувствовал, как его верный Ант выносит его вместе с атакующими центуриями прямо на площадь. Громовое 'барра!' раздалось одновременно с двух сторон, осажденные легионеры тоже заметили удачный момент и контратаковали навстречу.

Олег рубил разбегающихся варваров, чувствуя какое-то мрачное удовлетворение. Нет, сначала его оттеснили внутрь и в первые моменты он видел перед собой и с боков лишь своих соратников. Но потом, как всегда во время боя, все смешалось, почти как в доме знакомых каждому школьнику Облонских. А может хуже. Но, во всяком случае, возможность помахать мечом Олегу выпала и он не преминул ею воспользоваться. Рубил, топтал конем, опять рубил, твердя про себя откуда-то всплывшие строки: 'Есть упоение в бою, у бездны смертной на краю...' Рубил бегущих мужиков в килтах, потом — пытавшихся сопротивляться мужиков в кольчугах с мечами и арбалетами, потом опять килтоносцев...

Как всегда во время конного боя, все сменялось неожиданно и быстро, не оставляя время для раздумий. Но своих Горшков узнал сразу и сумел остановить Анта. Небольшой отряд, меньше обычного манипула, сохранил строй, хотя большинство до того встреченных в суматохе ромеев бились двойками и тройками. Строй был совсем необычный для ромейской пехоты, но, видимо, эффективный в данной ситуации. Легионеры шли ромбом, впереди двое, за ними — трое и так далее, потом строй сужался снова до двух человек. Остановившись, строй раздвинулся и навстречу Олегу с, как он внезапно обнаружил, тройкой удержавшихся в круговерти боя рядом телохранителей, вышел центурион. Небрежно отсалютовав мечом и перекрикивая грохот схватки, он представился:

— Теренций Варрон, первая Первого Стойкого!

Олег, отсалютовав в ответ, спрыгнул с коня и представился.

— Что предлагаете?! — спросил он, считая, что профессионал должен лучше его разбираться во всем этом бардаке.

— Мы застряли, — хладнокровно заметил Варрон, — их слишком много. Надо трубить отступление и уходить в Лагерь. Прорываться в Город смысла не вижу!

— А долго мы в том Лагере продержимся?! — неожиданно для себя возразил Олег. — Посылайте весточку легату, надо уходить, пока нас здесь всех не перебили! Есть чистая дорога к Эксквилинским воротам!

Столь же внезапно центурион с ним спорить не стал, а отвернувшись, отдал несколько приказаний. Тройка стоящих в арьергарде легионеров побежала назад, к укреплениям Лагеря. Оставшиеся начали перестраиваться на пятачке в квадрат, когда раздался тревожный звук букцины, здоровенной сигнальной трубы, перекрывший звуки боя.

— Третья вступила в бой! — вскакивая на коня, крикнул Горшков. Впрочем, ветеран и без того понял сигнал, как позднее узнал Олег, означавший атаку нового отряда противника.

— Мы атакуем, собирай своих! — крикнул он Олегу и вновь скрылся в глубине строя. Едва Горшков и его телохранители отскочили в сторону, как квадрат пехоты, с места перейдя на быстрый шаг, устремился к месту схватки.

— Сигналь сбор, — скомандовал Олег одному из своих телохранителей. Тот достал из-за спины небольшой рожок и звонко проиграл на нем что-то, для Олега прозвучавшее как: 'Собирайся сюда-а! На слом, на слом, на слом!'.

Несколько томительных мгновений вокруг Олега и его маленького отряда собирались услышавшие сигнал свободные от рубки бойцы, еще несколько ушло на создание хотя бы какого-то порядка. — Строй, строй и еще раз строй! — кричал, насаживая глотку, Олег. — Ромеи всегда побеждают варваров строем!

Кричал он, честно признаться, больше для себя, но неожиданно его крики возымели успех. Построившись в три шеренги, примерно семь десятков конников устремились вслед за ним на врага.

Кавалерийский бой совсем не похож пехотный, медленный и тягучий, в котором атака — это наводнение, медленно заливающее берег, то есть боевые порядки противника. Нет, кавалерийская атака быстра, стремительна и напоминает приливы и отливы на море какой-нибудь маленькой планетки, вокруг которой стремительно кружится местная луна.

Таков бой конницы. Атака противника, наша контратака, столкновение, отлив и новая атака. Подошедшее подкрепление — полусотня алайских сержантов, уже завязла в бою с квадратом пехоты и третьей центурией, когда в бой вступил поспешно собранный, но от этого не менее грозный отряд Олега. Внезапный, слаженный удар превосходящих сил на фактически стоящую на месте, а практически застрявшую в круговерти схватки тяжелую конницу привел к успеху. Полусотня тяжелой латной кавалерии, атака которой могла разметать вчетверо превосходящие силы такой конницы, что вел за собой Олег, была смята, развалилась на отдельных бойцов и поодиночке уничтожена почти вся. Одновременно побежали и остатки имперцев, и чудом уцелевшие коннахты. А из Лагеря уже непрерывным потоком шли обозы и беженцы, охраняемые манипулами и центуриями легионеров и алами ополченцев, сумевшими пробиться к легионерам.

Отброшенные внезапными контратаками и не сразу сообразившие, что происходит, дезориентированные, вражеские отряды вместо преследования заняли оборону по периметру укреплений.

— Олег! — окликнул вышедшего из боя Горшкова и двух его телохранителей подъехавший откуда-то Трор.

— Трор? Откуда? Где остальные?

— Откуда и все — из лагеря. Со мной мой десяток и все.

— А остальные? Его Высочество? — Олегу услышанное очень не понравилось.

— Ничего не известно. Никого из придворных и преторианцев в Лагере не видел, как и наших. Да и легионом командует претор, легата и большую часть командиров кажется перебили на квартирах.

— Надо искать Его Высочество, — не задумываясь, выпалил Горшков.

— Вы возьметесь? — спросил появившийся около них высокий, массивный всадник на великолепном коне. Его сопровождали трое ликторов с топорами.

— Претор... — Олег смутно вспоминал, что видел его несколько раз при дворе, но ни имени, ни прозвища припомнить не мог.

— Луций Дмитрий Вулф — несколько церемонно представился собеседник.

— Извините, забыл. Я согласен заняться поисками, если со мной поедет Трор.

— Вдвоем? — удивленно заметил Вулф.

— Не больше десятка добровольцев, слишком большой отряд по Городу провести незаметно для 'них', — как и большинство военных, Олег избегал называть противника врагом.

— Десяток? Не мало? Впрочем, вам, 'тайным', виднее, — задумчиво констатировал претор. — Кого берете?

Олег осмотрелся. Пока они разговаривали, вокруг постепенно собрался почти весь его отряд и центурия легионеров.

— Кто пойдет сам, из моих, — ответил Олег.

— Тогда быстрее. Мы уходим, будем отступать по Эппиевой дороге. Марий! Выдай благородному дону эксплораторский значок! — претор не стал тянуть время и, едва один из ликторов отдал Олегу значок, а десяток добровольцев встал в сторонке, скомандовал отход. И вовремя. Из лагеря уже доносились боевые кличи атакующих, а к их группе приближалась арьергардная центурия легиона с алой конных лучников-федератов на флангах.

Прощаться не стали. Десяток, а точнее дюжина, добровольцев Олега развернул коней и галопом устремился в один из переулков, а легионеры и присоединившиеся к ним остатки его отряда отступили к 'потайной' дороге...

'Разведгруппа специального назначения', в которую вошли, помимо Олега и двух его телохранителей, Трор с тройкой из бойцов его алы, Крисп, Марк с помощником, Спата, Ким, и, к удивлению Горшкова, Редкозверь, переулками пробралась вглубь Эксквилина. Как объяснил на скаку Редкозверь, здесь у него был небольшой склад для временного хранения товаров. И действительно, сразу за третьим или четвертым перекрестком они увидели окруженный, как и большинство домов в этом районе, глухим забором дом. Украшенные 'звериным' узором ворота, большие, способные пропустить сразу две телеги, выходили на большую улицу. А со стороны переулка имелась небольшая, едва различимая, калитка. Которая раскрылась немедленно после условного стука Редкозверя. Открывший ее ромей с беспокойством оглядел пестро вооруженный отряд, но впустил всех.

— Как дела, Муций? — спросил его, задержавшись у входа Редкозверь.

— Все тихо, господин. Склад пуст. Но что происходит? Говорят, на нас напали, армия разбита и Герцог убит?

— Напали. Что с Герцогом, пока неизвестно. Армия временно оставляет Город, но не разбита. Пожалуй, вам с Сервилией лучше сейчас же собраться и уехать к родственникам в деревню. А за домом мы присмотрим, — ответил Редкозверь.

— Хорошо, господин, — слуга поспешно закрыл калитку и отправился куда-то за дом.

— Не выдаст? — тихо спросил Редкозверя дождавшийся его у входа Олег.

— Ни за что. Слишком многим мне обязан, — также тихо ответил Редкозверь.

Через час, оставив лошадей на попечение двух человек — одного из телохранителей и одного из бойцов Трора, переодетые купеческими приказчиками розыскники покинули свое убежище. Впереди их ждал полный опасности, затихший в предвидении неприятностей город...

Пробираясь по непривычно пустынным, вымершим улицам, Олег думал, что все города, в которые пришла война очень похожи друг на друга. И сейчас Город был похож на виденные в кино военные города, на Кабул, о котором ему рассказывал отец, на Грозный, который он видел сам и о котором много говорили сослуживцы. Единственным отличием от всех остальных случаев стало отсутствие звуков стрельбы. Правда, от этого становилось еще страшнее, как в фильме ужасов, когда внезапно наступившая в звуковом сопровождении тишина предвещает самое страшное событие.

Дворец Его Высочества Герцога Алайского в Арканаре (Ротомагусе)

В белом горностаевом плаще с кроваво-красным подбоем, в парадной, украшенной чеканкой легкой кирасе, гремя подковками армейских сапог по мрамору пола, он неторопливо шествовал по залу среди расступающихся, склоняющихся в почтительных поклонах придворных, магов, чрезвычайных и полномочных послов. Шел, гордо задрав подбородок и словно никого не замечая вокруг, лишь изредка милостиво одаривая едва заметным кивком кого-нибудь из стоящих на пути. В том числе и двух имперцев, посла Ара-Арвена и его секретаря, Вита дель Ягова. Одарив их еще и ласковой улыбкой, отчего среди придворных резко прокатилась еще одна волна шепотков, он, тем не менее, сделал себе в памяти зарубку. Уж очень недовольно смотрели имперцы на его одеяние. Еще бы, такой плащ полагался по этикету как минимум королю, а не герцогу. По слухам такого, чисто снежно-белого, не было даже у императора. Но, как с гордостью подумал он, это уже не его проблемы. Осталось только всенародно объявить о взятии Урбса и принятом решении. Сев на трон, он на секунду недовольно поморщился — сидеть на этом, отполированном долгими годами и принявшим форму его тела, осталось недолго. В мастерских уже заканчивают другой, более подобающий его новому, высокому рангу. Придется привыкать, ничего не поделаешь.

— Ваше Высочество! — незаметно шедший где-то в сторонке ... вышел на свободное место перед троном. — Прибыли гонцы!

— Введите, — медленно и торжественно ответил он, еще раз отметив про себя, как перешептываются имперцы. 'Союзники. Только и смотри, как бы чего не откусили'.

Вошедший в зал гонец отвечал всем требованиям к такому персонажу — он был явно утомлен, пропылен и пропах лошадью так, что этот запах перебивал аромат только что выпитого, по обычаю, кронарского. Целого кубка, между прочим. Крепкой души и тела был этот гонец. Не всякий мог так держаться, влив в себя пинту вина, да еще после дороги.

— Ваше Высочество! Разрешите доложить! — красивый поклон, мужественный, чуть охрипший голос, заставили многих дам чаще заработать веерами. — Командующий Вашей армией, Постельничий Вашего Высочества, коннетабль дон Гуг сообщает вам, что ведомые Вашей волей бойцы Вашего Высочества взяли штурмом Урбс и Аквилею! В настоящее время находится в осаде Липсия! Взяты большие трофеи и тысячи пленных! Герцог Новаромании пропал без вести во время взятия Урбса, его легионы рассеяны и, бросая оружие, прячутся от наших доблестных воинов в лесах.

— Спасибо за хорошие вести, дон Рата! — придворные застыли в восхищении, получив очередное доказательство, что Его Высочество, в своей гениальности, помнит малейшего из служащих ему. — Жалую тебя званием камергера!

Гонец низко поклонился и отошел в сторону. Не успел затихнуть шепот обсуждения полученных известий, как перед герцогом стоял второй гонец. Это слегка покачивался, словно до сих пор стоял на палубе и запах вина от него был куда более ощутим. Доклад его был не столь витиеват, но столь же радостен — алайский флот ( про союзников опять не вспоминали, словно их и не было) разбил объединенные эскадры ромеев в битве у мыса Акциум и главными силами высаживает десант в Порт-Эблана. Этот вестник тоже не остался без награды.

Все шло строго по заранее продуманному порядку. Теперь должен был выйти Архимаг с предложением...

Если вражья сила нагрянет

Вопреки предчувствиям Олега, до улицы, на которой конвой герцога принял последний бой, они добрались без всяких происшествий. Тяжелый запах крови, тучи мух, валяющиеся там и тут тела в самых неприглядных позах, полураздетые, ограбленные мародерами — зрелище было не для слабонервных. Но Олегу последнее время все было безразлично, а остальные, судя по всему, видели и не такое. Кроме купца, того самого Редкозверя. Несмотря на всю закалку, тот едва сдерживал порывы рвоты и не смог помочь в розысках тел герцога и его сопровождающих.

Искали они почти час, не обращая внимания на опасность появления врагов. Искали и к своему удивлению ничего не находили. Нет, убитых охранников (как и нападавших) было полно. Улица была буквально завалена трупами людей и лошадей. Но вот самого Сэя и возможных его спутников, в том числе и Ольгерта, найти никак не удавалось. Нашли часть украшений герцога, несколько женских, причем принадлежащих, судя по всему как минимум двум разным особам, нашли даже меч Его Высочества. Фамильный, выкованный несколько веков назад меч, с которым герцог не расставался никогда. Но ни одного тела. Под конец розысков Олег рискнул использовать заклинание поиска. Но и это не помогло. Заклинание никого не обнаружило. Единственный предмет, который Олег упорно искал — горжетка придворного мага, так и не нашлась. Олег же надеялся, что с ее помощью удастся узнать, что же произошло на самом деле...

Из Города выбирались тем же путем. Завоеватели, как видно, занятые грабежом и преследованием отступающих легионеров, на небольшой вооруженный отряд внимания не обращали. Встречающиеся пару раз части алайцев и коннахтов похоже принимали их за своих и продолжали заниматься своим делами. Поэтому менее чем через час разведчики уже мчались по полям к условленному месту, где их должен был дожидаться отряд. Планировалось, что отступающие с легионерами бойцы отряда под руководством Кима покинут основные силы и, оторвавшись от погони, вернуться поближе к Столице. Где и будут ждать возвращения Олега с товарищами.

Так и получилось. Ближе к вечеру скакавший впереди Крисп встретился с дозором, выставленным Кимом. И через полчаса Горшков уже расспрашивал Кима о подробностях отступления.

Чем дальше в лес, тем толще партизаны

Если завтра война, если враг нападет,

Если темная сила нагрянет...

В. Лебедев-Кумач

Олег проснулся под утро. Настроение, как всегда последнее время было никакое. Неудобная постель из охапки сена, покрытой плащом, в который пришлось еще и завернуться вместо одеяла, улучшению настроения тоже не способствовала. И словно зубная боль, которую ничем не заглушить, точила душу мысль о Лицинии. Если бы остаться в тот день дома... Несколько мгновений он вспоминал и терзался. Потом резко опомнился, заставил себя отвлечься, вскочил, на ходу разминаясь и заодно осматриваясь.

Бойцы расположились на ночлег несколькими группами, окружив кострища, на которых дотлевали толстые стволы местных пиний, почти не дающие дыма. От них тянуло теплом. Несколько проснувшихся, как и он, воинов, снаряжались, собираясь сменить часовых, которых из лагеря видно не было. У повозки с припасами уже возились повар с помощниками, готовясь к приготовлению завтрака.

— Партизаны на привале, — проворчал себе под нос Олег, продолжая разминаться. Его перемещения разбудили нескольких соседей, те, поднимаясь, в свою очередь, тревожили соседей и скоро весь лагерь был на ногах. От ближайшего ручья притащили воду, повар, его помощники и все, кто чувствовал в себе хоть какие-то кулинарные способности, после быстрого умывания, приступили к готовке. Сменившиеся часовые, не обращая внимания на шум, завалились покемарить хотя бы до завтрака, свободные от приготовления завтрака потянулись к соседнему лугу, где под охраной паслись стреноженные лошади.

Разогревшийся, умывшийся и слегка приободрившийся Олег, прихватив с собой гребень и скребницу, отправился туда же. Ант уже ждал его. Угостив жеребца кусочком вчера испеченной лепешки, Олег обиходил его и, сняв путы, отвел к ближайшему дереву. Привязал, достал торбу с зерном, насыпал в кормушку и оставив коня подкрепляться, отправился на завтрак.

После завтрака отряд быстро собрался и походной колонной устремился на юг, к предполагаемому месту встречи с отступающими остатками первого легиона. Туда же должен был подойти и третий легион.

Горшков смотрел, как движется колонна и обдумывал пришедшую в голову аналогию с монгольским нашествием того мира. Где-то бродили остатки разбитых войск, где-то — орды вторгшегося в страну врага, столица пала, власти нет. Но никто вокруг не переживает из-за этого. Опыт, как говорится, не пропьешь. Ведь всего три поколения назад предки этих бойцов переправлялись через пролив, покидая родные края, захваченные Империей. А их отцы оказались почти в такой же ситуации во время одновременного вторжения гоблинов, коннахтов и пиратов. Тогда тоже казалось, что ромеи будут стерты с лица земли. Но они выстояли, разбили всех и восстановили герцогство. И вот — опять.

Олег скакал, уже привычно приподнимаясь и опускаясь в такт движению коня, и беседуя с Марком и Трором.

— ... Получается, сейчас герцогство осталось без власти?

— По большому счету, да, — Марк, сидя в седле и разговаривая, одновременно задумчиво грыз травинку. Герцога нет, официальный наследник — благородный дон Сервий Бибус погиб, как вы сами видели, в бою. На герцогский титул прямых претендентов нет, а отдаленные родственники... боюсь, они не смогут договориться, кто из них достойней.

— А чего тут думать? — хмуро заметил Трор. — Легат Третьего легиона — троюродный племянник Сэя. Неплохой военачальник. Боец. Вполне то, что нужно, чтобы возглавить страну во время войны.

— Его не любят все остальные родственники и знать Города. Против него настроена Купеческая гильдия. Поэтому герцог и отправил дона подальше, к самым Гномьим Горам, — заметил Марк и выплюнул остатки травинки с таким видом, что Олег невольно улыбнулся. 'Да уж, видно как дон инквизитор относится к столичному 'бомонду'.

— Постойте-ка, — Олег, сменив тон на принятый мимами, заставил улыбнуться собеседников, — а чем могут помешать столичные доны и тем более купцы? В военном лагере, если армия решит поддержать претендента? Ничем. Сейчас не мир, и воины значат не меньше, а скорее больше, чем купцы и благородные бездельники.

Разговор прервался, собеседники Олега обдумывали его слова.

Но, на войне как на войне. Как обычно, передовой дозор внезапно наткнулся на разведку противника. И думать о политике стало некогда. Но то, что командовавший дозором декурион принял за разведку, оказалось всего-навсего охранением. Причем весьма беспечным, ромеи перебили всех за пару минут. Никто не успел не то, чтобы поднять тревогу, даже схватиться за оружие.

Беспечно расположившаяся в поле скара алайской пехоты не приняла никаких оборонительных мер. Не было ни рва, ни частокола, ни составленных вместе телег, не было даже простых рогаток. Примерно полтысячи воинов, расположившись на удобной поляне, беспечно бродили по лагерю. Большинство занималось готовкой, собравшись группами у костров, над которыми висели на импровизированных треногах котелки. Командиры, похоже, вообще еще соизволили почивать. Разведчики доложили, что у трех больших палаток, стоявших в центре расположения, пока было тихо. Несколько слуг возились рядом, обихаживая коней и готовя обед.

Разворачиваясь на ходу, отряд лавой атаковал отдыхающий отряд противника. Грозный клич: — Барра! -, несколько мгновений, и конная лавина уже затопила поле, такое обширное для пешего и столь малое для несущихся вскачь конников. Почти никто в лагере не успел ни надеть бронь, ни схватится за оружие. Лишь с десяток опытных ветеранов сразу побежали к стоящим чуть в стороне телегам с припасами, на ходу хватая все, что попадало под руку. Другие бросались на землю, надеясь, что лошади, еще не обезумевшие в битве не будут наступать на лежащие тела. Большинство же, потерявшись от неожиданности, бежали куда глаза глядят, забыв что четыре лошадиных ноги быстрее, чем две человеческие.

Олег парой ударов покончил с двумя, пытавшимися отбиться от него короткими пехотными мечами, солдатами. Сбил конем еще одного. Еле удержался в седле, когда Ант перепрыгнул невысокую солдатскую палатку, скорее даже навес. Инстинктивно дернул повод, когда в скачущего рядом бойца попало ледяное копье, выбросив из седла. Жеребец отскочил в сторону, заставив Олега пригнуться. Прошуршавший над головой и взорвавшийся где-то в воздухе огнешар заставил его на полном автомате выставить водо-воздушный щит и сразу пришпорить коня. Второй огнешар с шипением испарился в щите. Ант выскочил на пятачок. Стоящие на нем двое алайцев не ожидали неудачи, тем более, что дым от костра, в который свалился котелок с пищей, закрывал им обзор. Но среагировали они мгновенно. Еще один огнешар врезался в щит, испарившись вместе с ним, над плечом Олега прожужжал выпущенный из арбалета болт. В ответ он бросил заклинание 'айсберг' и снова пришпорил Анта. Скачок, меч Олега с визгом сталкивается со спатой второго противника. Удар, еще удар. Ант с размаху бьет врага телом, сбивая с ног. Извернувшись, Горшков нанес еще один удар, с хрустом пробив доспех на спине алайца. Оглянулся, удовлетворенно заметив, как появившийся из дыма всадник бьет превратившегося в ледяную статую вражеского мага булавой. Лед колется на летящие во все стороны мелкие обломки...

Еще пара скачков, Ант с ржанием встает на дыбы перед появившимся впереди препятствием. Опрокинутая телега прикрывает, как успел заметить Олег, примерно десяток кое-как вооруженных бойцов, один из которых целился в него из лука. Опять на полном автомате Горшков ударил 'ОДАБ', при этом едва успев уклониться от летящего обломка телеги. Рядом раздалась чья-то ругань. Оглянувшись, Олег увидел Кима, с трудом удерживающегося на подскакивающей, словно необъезженный мустанг лошади и ругающегося, словно сотня боцманов во время аврала.

— Чесслово, вы меня чуть не убили своим колдовством, — совладав с конем, крикнул Ким. — Но куда до вас нашему легионному магу, — восхищенно добавил он. И, осмотревшись, предложил. — Пора, похоже, делать ноги.

— Точно. Все же нас почти в пять раз меньше, — согласился Олег. Скрываться уже особого смысла не было и он послал магическую 'вызывалку', которую должны были услышать все свои. Одновременно они с Кимом, пришпорив коней, выскочили за пределы стоянки алайцев. Вслед за ними начали подтягиваться остальные. Разгоряченные успехом, с веселым шумом, бойцы собирались вокруг Олега, Кима и подъехавшего к ним Марка.

— Воздух! Опасность! — выкрикнул Олег, почувствовав какую-то непонятную угрозу сверху. Но явно опоздал! С неба раздался свист, и столбы огня ударили в собравшихся. Строй распался. Испуганно ржали кони, что-то орали, пытаясь навести порядок и увести бойцов от опастности, декурионы и центурионы. Олег попробовал установить щит, но пламя прошло сквозь него, как нож сквозь воду и сожгло двух бойцов неподалеку. Горшков упустил повод и испуганный Ант понесся, не разбирая дороги. Вслед ему устремились и те из стоявших рядом, кто уцелел от первых ударов.

Кони мчались под аккомпанемент свиста с небес среди падающих тут и там пламенных столбов. Олег перехватил-таки, едва не свалившись, повод и на скаку глянул вверх. Посмотрел и выругался. Драконы, не такие большие, как виденные им в первые дни в этом мире, с развевающимися шейными флажками цветов Алая, построившись в классическую 'полбинскую вертушку', один за другим пикировали на потерявший всякий порядок, разбегающийся отряд.

— Чтоб вам всем оказаться в Серых Пределах, — выругался Олег, пытаясь придумать, чем можно сбить увешанного амулетами, да и без них весьма стойкого к магии боевого дракона. Посланный им огнешарл бессильно растекся по защите пикирующего зверя и погас. И только чутье Анта спасло Олега от превращения в груду жареного мяса. Ответный плевок вонзился в землю так близко, что одежда начала тлеть от жара.

'Полный аллес. 'ОДАБ' применить, что ли' — подумал Олег, когда снова все переменилось...

Где-то в Империи

Огромный бык раздраженно ревел и рыл копытами землю. Вокруг него с лаем носились самые храбрые из собак. Остальные держась в стороне, облаивали стадо, которое прикрывал вожак.

— Славная добыча, арас!

— Да, добыча неплоха, — одетый в удобный охотничий доспех человек перехватил небольшой, но сильный комбинированный лук. Прозвенела тетива и тяжелая бронебойная стрела вошла в бок быка почти по оперение. Зверь взревел и бросился вперед, на несущих опасность и боль странных четвероногих с двумя головами. Раздался и повис в воздухе визг пса, не успевшего ускользнуть от удара копытом и теперь подыхавшего с перебитым хребтом и выпущенными кишками. Кони прянули в стороны, лук опять пропел свою песню смерти. И повторил ее со сказочной быстротой еще несколько раз. Бык свалился на бегу, попытался грозно зареветь, но из горла его вырвался лишь беспомощный полукрик-полусип. Испуганное стадо устремилось прочь от этого страшного места. Собаки было рванули за убегающими турами, но остановленные криками псарей вернулись обратно.

Наблюдая, как подскочившие ловчие добивают тура, лучник сам осторожно спустил тетиву и передал оружие подскочившему слуге.

— Желаем отдохнуть, — добавил он.

Приблизившаяся с поздравлениями свита с поклонами расступилась, и лучник, кивнув своему собеседнику, поскакал к устанавливаемому неподалеку шатру.

Пока конь неторопливой рысью нес своего хозяина к месту отдыха, слуги с привычной ловкостью установили шатер, приоткрыв переднюю часть, так, что он превратился в подобие навеса и установив внутри столик и парочку легких стульев со спинкой.

— Ар лавагет, — сказал лучник, слезая с коня, — мы желаем, чтобы вы присутствовали при нашем отдыхе.

Второй собеседник ловко соскочил с коня, бросив поводья подскочившему слуге и, приложив руку к груди, отвесил ловкий поклон.

— Слушаюсь, арас Повелитель.

Остальная свита расположилась в отдалении перед открытой частью шатра и переговариваясь, наблюдала как Повелитель и лавагет усевшись за столик, о чем-то тихо беседуют. Впрочем, слуги не забыли и о них, разнося вино, прохладительные напитки и разнообразные пирожки. Правда некоторым из придворных и вино, и пирожки, похоже становились поперек горла от столь явного благоволения Императора к этому прямолинейному и тупому по определению военному.

— ... Эти дикари решили использовать нашу помощь и потом наплевать на нас, арас. Полученные мной донесения показывают, что они не собираются выводить гарнизоны из обещанных нам городов. Кроме того, провозглашение их дука рексом ясно доказывает, мой Повелитель, что они претендуют на все Запроливье.

— Не волнуйся, Ар-Агдам. Они еще не поняли, кого пытаются обмануть. Ничего, покончим с Ниххоном и займемся ими. Вот и поведай Нам, что в Ниххоне происходит. Почему никак не можем справиться?

— Виноваты, арас. Но армия делает все возможное...

Чем дальше в лес, тем толще партизаны

Наверху продолжался воздушный бой. Сгустки горячего, словно звёздный огонь, пламени накрывали всех — и своих, и чужих. Темно-серые и светло-серые крылатые фигурки носились друг за другом, плюясь огнем, сцеплялись друг с другом в ближнем, 'рукопашном', бою. В котором сразу сказывалось превосходство зверей ромеев. Более крупные ромейские драконы были сильнее физически, их огромные когти и зубы буквально рвали на части своих более мелких алайских собратьев. Классический же атакующий заход со спины противника, как правило, приносил ромеям успех — противостоять удару драконьих лап, снабжённых острыми серповидными когтями, не могла никакая защита, пусть и усиленная магическими заклинаниями. Но все равно множество драконов не смогло дотянуться до более мелкого и юркого противника. Часть из них сгорала во всеуничтожающем пламени. Но и те, кто вцепился в противника когтями и зубами часто были обречены. Слишком тяжелы были раны, наносимые зверями друг другу. К тому же сцепившиеся в схватке и рвущие, забыв обо всем, вражескую плоть драконы были слишком уязвимы для атак со стороны. Так что случалось, что вступившие в смертельный поединок драконы падали вниз, так и не разжимая предсмертных объятий. Тела погибших драконов и их наездников-дракониров падали вниз чудовищным дождём.

Укрывшись на опушке рощи, уцелевшие бойцы наблюдали за боем. Олег несколько раз порывался применить свои заклинания, но его останавливала невозможность точного прицеливания в кипящий наверху 'дог файт'.

Казалось, бой длился вечность, но когда потерявшие почти по половине первончальной численности стаи разлетелись в разные стороны (причем Олег заметил, что алайцы все же потеряли больше), стало ясно, что прошло меньше четверти часа. И едва прекратился поток 'подарков' с неба, собравшиеся на опушке бойцы помчались в поле — искать и собирать своих раненых и добивать вражеских.

— Быстрее, быстрее, — Олег торопил всех встречающихся, одновременно пытаясь разыскать, кто же уцелел в этом кровавом хаосе. Обследуя поле, он встретил Кима, Трора, Рарабестию и Марка. И все. Куда девались остальные его спутники, не смог быть сказать, наверное, сам всеведущий и всемогущий Юпитер. Да и не до этого было. Олег помогал облегчить боли от ожогов, вправлял выбитые суставы, накладывал шины. И все это в самом быстром темпе.

Среди валявшихся по всему полю драконьих тел нашлись и несколько живых, пусть и тяжело раненых. Двух алайских зверей добили из арбалетов антидраконьими стрелами с алхимическим составом. Обычно такие стрелы используются в арбалетах ПДО (противодраконьей обороны), ну а сейчас пришлось стрелять из обычных, ручных. Небольшое расстояние стрельбы вполне скомпенсировало меньшую мощь оружия. Так что долго возиться не пришлось. Но вот третий раненый...

Нормальный ромейский дракон был обычно побольше размером, этот же, похоже, полукровка, был средним между алайскими приморскими и ромейскими горными драконами. Весь израненный, с обожжённым правым крылом, в своеобразных 'синяках' от удара о землю, он был, тем не менее жив и при приближении Олега попытался телепатически объяснить ему, как нехорошо себя чувствует. Горшков ответил ему утешающей мыслью и попыткой наложить обезболивающее заклятье.

'Черт, а сил-то нет... Вот гадство' — Олег оглянулся. Тройка бойцов, которыми командовал Трор, подвела к раненому дракоше телегу, в которую запрягли четверку лошадей.

— Утащат? — спросил Олег

— Должны, — лаконично ответил Трор, свистом сзывая подмогу. С помощью подбежавших легионеров с трудом затащили посвистывающего от боли дракона на телегу и потихоньку повезли его в сторону рощи.

Через полчаса остатки отряда удалялись от заваленного трупами поля. Олегу все же удалось собрать остаток сил и наложить на лежащего на телеге зверя заклинания обезболивания и сна. И никто не возражал. Все понимали, что если бы не атака дракониров, большинство из едущих было бы трупами.

А дорога, как назло, была словно перенесена из самой что ни на есть российской глубинки — вся разбитая, в рытвинах и колдобинах. По сравнению с дорогами по которым ранее ездил Олег — небо и земля. Хотя Олег быстро понял, почему идущий в голове колонны Ким выбрал именно этот путь, а не какое-нибудь 'римское шоссе'. Противник-то тоже наверняка будет искать беглецов на хорошей, позволяющей быстро уйти подальше от места боя дороге, а не на этом... недоразумении. Поэтому и приходилось раненым терпеть тряску и переносить боль. Поэтому и надрывались кони, увязая в грязи заболоченных участков и утопая в пыли все остальное время.

Так шли до самого вечера. Причем, как с удивлением заметил Олег, ни в одной из двух встретившихся деревень никого из жителей не было видно. Даже собаки и те куда-то исчезли.

— Попрятались, — сообщил Трор. — Тут еще со времен вторжения гоблинов схроны сохранились, причем такие, что и с магией не сразу найдешь. А уж просто с собаками, допустим, искать — вообще гиблое дело. Не хуже нас, гномов, под землей закопались, хотя и люди.

— Точно так, — подтвердил подъехавший Марк. — Тайну укрытий передают из поколения в поколение. В каждой деревне лишь несколько человек знают, где такой схрон искать. Как же трудно бывает поймать таких, если вдруг они начинают закон нарушать, — добавил он наболевшее.

— И как, справляетесь? — спросил Олег.

— Приходится, дон Олег, приходится, — инквизитору явно не хотелось выдавать свои профессиональные секреты. И не пришлось, Олега срочно вызвали к очнувшемуся дракону. Пришлось возиться с переломами, обезболивающими заклинаниями и усыплением. И все это не с человеком, а с огромным ящером, который к тому же поглядывает на тебя недоверчиво и от огненного плевка которого не защитит никакая магия. Хорошо хотя бы то, что на него все-таки действовали олеговы заклинания, да и по анатомии ничего необычного в этой летающей зверюге не оказалось. Но о том, что не посещал курс ветеринарии, пожалеть Горшкову все же пришлось за время пути не один раз.

— — — —

Конец ознакомительных отрывков...