Четыре грани 3.2

ВНИМАНИЕ! ATTENTION! ACHTUNG!

УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ПРОТИВНИКИ ОТНОШЕНИЙ М+М, а так же М+Ж+М, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЧИТАЙТЕ ДАННУЮ СТРАНИЦУ — НЕ РАССТРАИВАЙТЕСЬ САМИ И, ПО ВОЗМОЖНОСТИ, НЕ РАССТРАИВАЙТЕ АФФТОРА.

УВЕРЕНА, ЧТО НА СИ МНОЖЕСТВО ПРОИЗВЕДЕНИЙ, СПОСОБНЫХ ДОСТАВИТЬ ВАМ РАДОСТЬ И УДОВОЛЬСТВИЕ, А НЕ ГАДЛИВОЕ ПОСЛЕВКУСИЕ ОТ ПРОЧИТАННОГО.

ЛИЦАМ МОЛОЖЕ 18 ЛЕТ, НЕОБХОДИМО НАЖАТЬ КРЕСТИК В ПРАВОМ ВЕРХНЕМ УГЛУ МОНИТОРА

СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ,

ВАШ АФФТАР :-))

ЧЕТЫРЕ ГРАНИ

ЧАСТЬ 3.2

9.

Закатное небо тревожно полыхало оранжево-красным. От деревьев в парке на землю легли длинные косые тени. Зашедший с освещенной слепящим вечерним солнцем улицы в полумрак шатра лекарь недовольно поморщился, ожидая, когда глаза смогут переключиться на иное восприятие.

Он и сам не знал, почему вдруг почувствовал острую необходимость проведать Рени. Никто его ни о чем не просил, и, судя по обрывкам разговоров парней, знающих о проведенном ритуале, мальчишка показал себя с наилучшей стороны, продемонстрировав выдержку и силу духа, достойные воина. Но почему-то все равно на душе было неспокойно.

Поменяв повязки Давиду, который все так же пребывал в спасительном для его рассудка и телесной немощи полубессознательном состоянии, и оставив его на попечение Улиты, Халар отправился к старой казарме. Не желая признаваться даже самому себе в ревнивом отношении к тому, что с прибытием степняков чужие порядки привнесли некоторую суматоху в довольно размеренную в последнее время жизнь крепости. Он отчего-то с самого начала, хоть и не одобрял склонности своего господина к развлечениям с себе подобными, и вообще был против некоторых вопиюще ужасных действий лаэра, верил в то, что Аслана и Ренальда будут связывать более тесные отношения. Причем на духовном уровне, а не ограниченные постелью. Для особо ранимого и одаренного юноши было бы полезно взрослеть и набираться жизненного опыта под крылышком своего господина. Все-таки понятия о чести и достоинстве для лаэра имели первостепенное значение. Да и хозяину Замка-крепости не помешал бы близкий соратник и незаменимый помощник, понимающий его с полуслова и полувзгляда, легко усваивающий разносторонние знания в совершенно разных областях. Кто знает, когда они могут понадобиться. Сейчас, слава Всевидящим, уже несколько лет ничего не происходит на этой границе Энейлиса, но, с высоты прожитых лет, лекарь прекрасно отдавал себе отчет, что в один далеко не прекрасный день, своенравные боги могут лишить этот край своей милости... Аслан и Ренальд нужны друг другу. И степные сородичи варвара, имеющие на мальчишку какие-то собственные планы, отчего-то неприятно раздражали. Может быть, именно тем, что эти планы были слишком мутными, по мнению прямолинейного Халара.

Замковому лекарю достаточно было одного взгляда на 'пациента', чтобы определить существование серьезной проблемы. Оттянув веко и заглянув в помутневшие, лихорадочно блестевшие глаза с расширенными зрачками, мужчина выругался и схватил Рени за запястье, пытаясь нащупать пульс. Он то частил, то вообще пропадал, заставляя сухие прохладные пальцы Халара срочно отыскивать его снова, чтобы убедиться, что пульс все же бьется. На обращение к нему, наложник и вовсе не реагировал, будто не слыша зовущего. Лишь что-то неразборчиво бормотал в горячечном бреду, прикусывая нижнюю губу, точно опасаясь не сдержать рвущихся из груди стонов.

— Только не говори, что так и должно быть! — зло бросил мужчина настороженно наблюдающему за его манипуляциями степняку. — Угробить мальчишку решили?! Думаете, Аслан вам простит?

— Вовсе нет. Я сам не представлял, что это будет так жестоко, — хмуро признался недовольный вторжением эскулапа Мансур.

— На заражение крови похоже... — задумчиво пробормотал Халар. — Но даже если иглы были не стерильны, так быстро подобные симптомы не возникают, если только не попал какой-нибудь яд. Что у тебя за краска? — с подозрением вскинул он голову.

— Обыкновенная тушь из сажи виноградных косточек со связующим веществом и растительными добавками.

— Вот только не надо мне по ушам ездить! — взвился лекарь. — Я уж на своем веку много чего повидал. А это, — кивнул он на разметавшегося, хрипло и отрывисто дышащего юношу, — не слишком похоже на 'обыкновенную' реакцию из-за простых царапин, в которые попала сажа! Чем он вам помешал? Если уж хотели избавить сородича от сердечной привязанности, — продолжил Халар, невольно вспомнив, что суровые воины не допускают всяких нежностей, а только лишь удовлетворяют телесные потребности, по обоюдному согласию избавляясь от проблем вынужденного воздержания из-за нехватки своих женщин, — зачем столько сложностей? Дары эти, почести? На кой они нужны парню, если он не выберется? Противоядие-то есть какое? Или мне за своим бежать?

— Он переживет...

— И останется нормальным? Ты хоть понимаешь, что сейчас происходит с его мозгом и сердцем, не знаю уж об остальных осложнениях.

— Это 'ледяная кровь' просыпается... — твердо произнес Мансур, не желая оправдываться за решение Вождя и таура.

— Нормальная у него кровь, красная и теплая! — с горьким сожалением припечатал Халар, стащив с потемневших от пота волос наложника сбившийся каршифф и утерев им испарину с побледневшего теперь почти до синевы лица парня. Еще пару минут назад оно было красным, от прихлынувшей к мелким сосудам крови, и на висках вздувались напряженные жилки.

Лекарю, в общем-то, привыкшему к тому, что у сородичей его господина, которого он сам принимал на руки во время родов, собственные странные этнические ритуалы, которые он просто принимал как особенности их культуры. Но и до такого абсурда, чтобы ни за что ни про что подвергнуть рожденного не в Степи человека жестокому испытанию, не доходило.

— Ты не веришь в древние легенды? — прямо спросил Мастер.

— Я знаю только то, что ваш таур и впрямь отличался в боях. Но и эти неистовые воины не бессмертны. Сколько его сыновей не вернулось с поля брани?

— Все, — тихо ответил Мансур. По суровому лицу степняка промелькнула судорога боли. Он хорошо помнил своих ровесников.

— И каждый проходил через это?

— Я не видел... но теперь думаю, что да...

— А твой наставник...

— Он погиб в самом начале приграничного конфликта с северянами... — с видимой неохотой пояснил Мастер.

— И почему он не рассказал тебе, что с этим делать?! Не надеялся, что в Роду появится еще один воин ледяной крови?

— Никто уже не надеялся... — зло подтвердил скрипнувший зубами Мансур и отвернулся.

— У меня есть хорошая настойка против множества ядов. Я принесу, — поднялся Халар, полагая, что для откровенного разговора, бередящего раны варвара, не слишком подходящее время. К тому же — это все дела минувших дней. А помощь Рени явно необходима немедленно. Только бы не оказалось слишком поздно. — Но сначала...

— Нет! — перебил резко обернувшийся степняк. — Даут не разрешил никакого вмешательства, кроме как отпаивать его чаем.

— Я доложу Аслану, — резко шагнул к нему Халар, гневно взглянув в прищуренные глаза варвара.

— Не делай этого! Это личное испытание Рена, он должен пройти через это, чтобы...

— Я не позволю вам угробить парня даже ради его будущей славы! — перебил лекарь. — Уж не знаю, для каких целей вы его готовите. С его светлой головой, в которой достаточно мозгов... по крайней мере, было до этого ритуала, — негодующе заметил Халар, — вовсе необязательно быть еще и прекрасным бойцом. А почет и слава непревзойденного воина... На кой они нужны тому, кто бродит по грани?! И еще неизвестно, в какую сторону его утянет! Прости, конечно, но мне в данный момент начхать, кто решил, что Ренальд — собственность Клана! В Энейлисе иные законы. И даже здесь хозяева не могут убить своего раба без веской на то причины. А к этому мальчику, которого вы решили искалечить, лично я слишком привязался. Уверен, что мой господин будет в ярости...

— Хорошо, — устало отозвался Мансур. — Скажи Аслану, что возникли некоторые трудности. Я сам объясню ему...

— Не некоторые! У мальчишки большие проблемы! А ты ничего не делаешь! — обвиняюще ткнул пожилой мужчина в отпрянувшего варвара, не ожидавшего от обычно спокойного уравновешенного лекаря такой реакции.

— Я напоил его отваром! — прозвучало так, будто он оправдывается, и Мансур недовольно скривился. Он бы и рад облегчить мытарства Рена, но просто не понимал, что еще сделать. Никаких дополнительных инструкций от таура, кроме того, что парню можно давать только особый чай, он не получал.

— Помогает? — с издевкой спросил лекарь.

— Наверное, пока не подействовал. Надо еще...

— Сказал бы я, куда тебе еще засунуть ваш 'чай'! Я все-таки принесу свою настойку... — пригрозил Халар и поспешно вышел, опасаясь промедления, которое может иметь фатальные последствия для юноши.

'Это ж надо! Мерзавцы! Настоящие варвары! Дикари! Мужланы и коновалы! Хоть бы глаза разул — видит же, что парню худо совсем, а он его своим пойлом потчует и сидит, ждет результатов, сволочь бесчувственная! И Аслан еще затеял праздник вместо того, чтобы со своим подопечным рядом быть, — переключил лекарь на господина свое недовольство ситуацией. — И сам-то тоже хорош! Поверил, что лаэр и впрямь к пацану прикипел. Ведь ни на шаг не отходил, когда отправил беднягу-наложника от лишнего волосья избавляться. Срамота одна! Ну да боги с ними, как им там, в спальне нравится миловаться! Но вот это-то все за каким лешим задумали?!' — возмущался Халар, убыстряя шаг, и не замечая, как появилась одышка от волнения и гнева.

У лекаря просто кипело внутри от безалаберности хозяина, при попустительстве которого в его же собственном Замке ставят издевательские эксперименты с чистой невинной душой.

Чем дальше он уходил от старой казармы, тем явственнее ощущались аппетитные запахи последних туш дожаривающегося над уличными кострами мяса для ритуального угощения. Со стороны общей трапезной слышался громкий смех, оживленные разговоры, звон кубков и стремительно освобождающейся от предлагаемых яств посуды. Отсутствием аппетита, настроенные на пирушку бойцы гарнизона и гости-варвары, не страдали. А у Халара просто в глазах темнело от негодования.

Влетев в трапезный зал, лекарь хотел сразу подойти к столу, во главе которого сидел хозяин Замка с женой в традиционных одеждах Детей Степи. Почти никто не обратил внимания на его приход, потому как вдоль столов постоянно кто-то сновал туда-сюда. Сбившиеся с ног бойкие помощницы кухарки оттаскивали к мойке освободившиеся от выставленной для пира снеди тяжелые блюда, миски с обглоданными костями, пустые кувшины из-под вина и живо подносили новые угощения, ставя на освободившиеся места на огромных столах. Антига расстаралась на славу, переживая, что крепкие молодые мужики, составляющие подавляющую часть пирующих, окажутся полуголодными. Пусть уж лучше еда останется, чем не хватит всем желающим насытиться, закусывая поднимаемые заздравные тосты за хозяина и хозяйку Замка-крепости, за счастье молодых, решившихся спустя время после официальной свадьбы по законам Энейлиса теперь провести свадебною церемонию по обычаям предков лаэра.

На душе у раскрасневшейся взволнованной женщины было тепло и приятно. Кухарка очень любила свою работу. И особенно то, что ее труды не пропадают даром. Девчонки-помощницы при всей своей расторопности, занимаясь прямыми обязанностями, еще успевали состроить глазки и перекинуться хлесткими словечками с разудалыми парнями, под влиянием бесшабашного веселья от неожиданно случившегося праздника в Замке, готовыми на более тесное знакомство поздним вечером. Однако ни те, ни другие явных вольностей себе не позволяли.

Айдар, чувствующий себя не слишком уютно за невольный обман друга и в самом деле искренне переживающий за исход сражения темного и светлого начала личности Ренальда в его сознании, несколько раз уже порывался пойти и самому убедиться, что с парнем ничего непоправимо не случилось. Он очень надеялся на то, что Мансур сумеет справиться с возможными трудностями адаптации юноши. Но каждый раз его кто-то останавливал, переключая внимание. Варвару не хотелось, чтобы Аслан почуял неладное. И изо всех сил старался не допустить подозрений, не желая портить праздничное застолье. К тому же, хозяин Замка успел его просветить, что в ближайшие дни будет не все так радужно. Не понять, что лаэр крайне негативно относится к известию о прибытии столичных визитеров, было невозможно.

Убаюканная заверениями друга детства совесть Аслана о том, что все в порядке, успокоилась, и он заметно расслабился. Наверное, ему и впрямь было приятно, что сейчас здесь собрались друзья, соратники и родичи. Лаэр смеялся и шутил, поддерживая оживленную застольную беседу. Тесса, ради уважения к родне мужа снова облачившаяся в этнический церемониальный наряд невесты-степнячки (хотя повторения брачной ночи с проходом между кострами не предвиделось), была немного рассеяна, будто мысленно лишь часть ее сознания присутствовала здесь, а другая находилась в ином месте.

Впрочем, это наблюдение Айдара было вовсе не беспочвенным. Девушка и впрямь не могла понять, отчего так тревожно ноет сердце. И все мысли крутятся о том, как там Рени? Она отчаянно хотела бы видеть его за этим столом, пусть даже и не будет возможности соприкоснуться ладонями под перекрестьем стольких чужих взглядов. Услышав обращение, Тесса улыбнулась и живо сосредоточилась на словах говорившего, досадуя на неуместную сегодня рассеянность. Впрочем, за столом было достаточно шумно, чтобы не приписать ей пренебрежение и неуважение к собеседнику, а лишь вежливо повторить, о чем идет речь.

Дерек, с самого начала устроившийся на дальнем конце стола, а не рядом с хозяевами (хотя никто не стал бы возражать, молча принимая его особое положение при лаэре, которому раб-воин спас жизнь), незаметно исчез. Тесса невольно вздохнула, принимая его выбор. Наверное, Дерек прав, что ушел. Этот мужчина — не Рени. И им с Асланом не поделить его, впустив в свою спальню. Достаточно того, что он присутствует в их жизни, не раз доказав свою верность присяге лаэру и ей, каким-то немыслимым образом умудрившейся пленить суровое и недоверчивое сердце бывшего наемника.

Аслан, заметив ее взгляд на опустевшее место Меченого, улыбнулся:

— Радость моя, не думаю, что он хотел нас оскорбить своим уходом. Почти двое суток без сна... Пусть отсыпается, тем более, он же был на нашей настоящей свадебной церемонии. И не волнуйся, голодным он не останется. У Антиги всегда найдется, чем перекусить.

Айдар, сидевший рядом с лаэром не услышал, о чем перешептывались хозяева дома. Со стороны господская пара смотрелась очень гармонично. Он был искренне рад за друга, сумевшего покорить сердце именно этой женщины, пусть и не настоящей степнячки. Хотя в этом национальном наряде, скрывавшим цвет ее волос, более светлый, чем у Дочерей Степи, жена Аслана была чем-то очень похожа на них — гордых, смелых, верных и любящих спутниц выбранных ими мужчин. Тесса с Асланом, безусловно, были предназначены друг другу Высшими Силами. Жаль, что у нее нет сестры, ему тоже пора уже ввести в свой дом женщину. Он заслужил это право. Только вот собственное сердце пока оставалось равнодушным к возможным кандидаткам в матери его будущих детей...